Текст книги "Клуб для избранных"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Развеяв свои сомнения, Кэтлин переключила внимание на мюзикл. После окончания спектакля Росс отправился за кулисы, чтобы поздравить актеров с успехом, а она осталась ждать его в кабинете. Ей очень хотелось знать, придет ли за кулисы Марк, и если да, то как они с Дженет встретятся. Выяснить это было поручено Россу.

– Как маленькая, честное слово, – ласково попенял ей Макмиллан и ушел.

Пока он отсутствовал, Кэтлин нервно мерила шагами кабинет. Наконец через час Росс появился.

– Ну что? – нетерпеливо набросилась на него девушка.

– Все в восторге, даже критики. Мы победили, Кэти! Просто не верится...

– Марк был?

– Господи, ты все о том же!

– Росс, я тебя умоляю...

– Был, но оставался не дольше двух минут. Они обменялись короткими кивками – вокруг Дженет, естественно, собралась толпа. Обоим явно было неловко. Никакой любви там и в помине нет.

– Спасибо.

– Не за что. На твоем месте я бы больше волновался из-за женщины, которая была с Марком. Прелестное создание!

– Там все чисто.

– Тебе видней. Поедем ко мне, отпразднуем.

– Нет, спасибо, – неожиданно отказалась Кэтлин.

Эти два месяца она вела целомудренный образ жизни, чувствуя, что не может и не хочет спать ни с кем, кроме Марка. Прежде такого не было. Ни один любовник не претендовал на место, которое занимал в ее жизни Росс Макмиллан.

– Могла бы предупредить заранее, – добродушно упрекнул режиссер.

– Я сама не знала.

– Нет, ты точно свихнулась, Кэти!

Глава 10

В первую неделю мая состояние Джин Уотсон резко ухудшилось. Марк, Лесли и Джек Сэмюэлс обсудили все возможности – дополнительную химиотерапию, пересадку костного мозга и так далее – и пришли к выводу, что все бесполезно. Уже ничего нельзя сделать.

Костная ткань так и не восстановилась. Кроме того, у больной развилась аллергическая реакция на переливание крови. Из-за отсутствия тромбоцитов Джин стала очень бледной, а из-за низкого содержания гемоглобина все время чувствовала слабость. Не имея в крови лейкоцитов, она жила под постоянной угрозой стать жертвой какой-нибудь инфекции. Однако бодрости духа эта жизнерадостная женщина не утратила.

Зайдя в палату первого мая, на следующий день после посещения театра, Лесли застала Джин Уотсон за чтением «Сан-Франциско кроникл».

– Вот уж не думала, что критики способны кого-нибудь хвалить! Для вашей приятельницы Дженет они не жалеют эпитетов, прямо из кожи вон лезут. Странно, что эти заметки поместили в театральном разделе – им место на первой полосе!

Лесли улыбнулась.

– Спектакль в самом деле удался на славу, а Дженет была неподражаема. Жаль... – Она осеклась.

– Мне тоже, дорогая. С удовольствием бы на нее посмотрела. Ну да вы сами мне все расскажете.

– Непременно, – пообещала Лесли. – А как вы себя чувствуете?

– Бактериемично, – тоном заправского медика ответствовала Джин. Бактериемия – присутствие в крови бактерий, которым там совсем не место, – развилась у нее из-за того, что организм, лишившись лейкоцитов, утратил и способность сопротивляться. Как ни странно, Джин могла точно назвать день, когда это началось. И теперь менялось лишь количество этих ненужных бактерий.

Через пять дней к прежнему набору присоединились еще два вида и грибок. Несмотря на усиленные дозы антибиотиков, кровяное давление стремительно падало. Помочь Джин было нельзя, можно было только облегчить ее страдания. И надеяться на лучшее...

Однако чуда не произошло.

В день смерти Джин Марк и Лесли дежурили. С недавнего времени в больнице ввели новшество – отныне ординатор и стажер из одной бригады дежурили вместе, а не чередуясь. По мнению авторов, такая система помогала обеспечить непрерывность лечебного процесса.

У Лесли были свои причины радоваться новым правилам. Во-первых, теперь она чаще видела Марка, а во-вторых, рядом с ним чувствовала себя увереннее в профессиональном смысле.

В шесть вечера Лесли зашла в палату и увидела, что Карл Уотсон сидит у постели жены один. Очевидно, мальчики уже попрощались с матерью. Все чувствовали, что этот день станет последним в жизни Джин Уотсон.

Карл бережно держал жену за руку.

– Лесли, – еле слышно прошептала больная, увидев юную стажерку.

– Добрый вечер, – поздоровалась та и села рядом. Джин устало закрыла глаза. Ее дыхание участилось – так организм реагировал на нарушение кислотно-щелочного баланса.

– Как вы? – спросила Лесли у Карла, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Его глаза подозрительно блеснули.

– Мне бы хотелось быть рядом, когда... это произойдет, но я немного боюсь.

– Хотите, чтобы я осталась? – догадалась Лесли.

– Если у вас есть время.

Она молча кивнула и убрала звук пейджера. Нельзя, чтобы противный писк нарушил торжественную тишину палаты. Затем Лесли взяла другую руку Джин. Ей показалось или она действительно почувствовала легкое пожатие?

Так они и сидели все трое, молча, не шевелясь. Никогда прежде Лесли не наблюдала за тем, как человек умирает. То есть она, конечно, видела это, но пыталась бороться, до последней минуты старалась победить смерть. А сейчас просто сидела и ждала.

Прошло двадцать минут. Ритм дыхания Джин снова изменился. Теперь она делала глубокие редкие вдохи. Значит, конец близок.

Другой рукой Лесли коснулась ладони Карла. Круг замкнулся. Хрупкие пальцы Джин покоились в руке ее любимого мужа и дорогой Лесли, которая за последние месяцы стала ей ближе родной дочери, а они, в свою очередь, тоже держали друг друга за руку.

Джин отошла мирно, спокойно. Просто выдохнула и не вдохнула. Лесли даже не сразу поняла, что произошло.

Они продолжали держать руки Джин. Вскоре Лесли почувствовала, что тело начинает остывать. Сердце ее сжалось. Она не предполагала, что это будет так мучительно.

Надо заставить Карла отпустить руку жены. Пусть он запомнит ее живое тепло, а не мертвенный, леденящий холод.

– Мистер Уотсон, – начала Лесли дрожащим голосом. – Она умерла. Пойдемте.

Она мягко потянула его за собой, и огромный Карл, как ребенок, покорно поплелся за ней. В холле горел свет – слишком яркий после полутемной палаты. Лесли незаметно подала знак дежурной сестре. Следовало соблюсти скорбные формальности, но только после того, как новоиспеченный вдовец покинет больницу.

Вместе с Карлом Лесли спустилась вниз и обнаружила там всех пятерых его отпрысков. Оказывается, они и не думали уходить. «Ну конечно! – догадалась девушка. – Они же ждут отца, чтобы отвести его домой».

Распрощавшись с осиротевшим семейством, Лесли поспешила наверх. Пять минут назад на пейджере появилось сообщение – ее просили связаться с «неотложкой». Лесли торопливо набрала номер. Трубку взял Марк.

– Что стряслось? – первым делом поинтересовался он, поскольку обычно Лесли сразу реагировала на сигнал.

– Умерла миссис Уотсон.

– О! – «А с тобой все в порядке?» – хотел спросить он и не решился.

– Что у тебя?

– Пятидесятилетний мужчина, мистер Петерсон. Рак печени, осложненный гепатитом.

Итак, снова гематология и онкология.

– Сейчас буду.

Шесть часов спустя – за это время в отделение поступили еще два пациента – Марк зашел в ординаторскую и обнаружил, что Лесли с отсутствующим видом смотрит в окно. Это его встревожило. Что можно разглядеть в темноте?

– Лесли... – осторожно окликнул он.

Она резко обернулась. Ее сапфировые глаза были полны слез.

– Ну почему она умерла? – жалобно спросила девушка, и слезы полились у нее по щекам.

Марк, не раздумывая, бросился к ней, обнял, прижал к себе и начал гладить по темным кудряшкам.

– Это было ужасно – смотреть, как она умирает, – призналась Лесли, всхлипывая у него на груди. – Просто смотреть и знать, что не можешь помочь.

– Знаю, дорогая, знаю, – прошептал он, касаясь губами мягких каштановых завитков.

В конце мая, в их предпоследнее совместное дежурство, Марк наткнулся на Лесли в пять часов утра. Она сидела у окна на одиннадцатом этаже.

– Так вот где скрывается Ночной страж! – пошутил он. От неожиданности Лесли вздрогнула, а когда обернулась, у нее перехватило дыхание. «Как он красив!» – подумала она.

Марк стоял перед ней непричесанный, в белых мешковатых брюках, перехваченных у талии старым кожаным ремнем, и голубой куртке, какие обычно носят хирурги. В треугольном вырезе виднелась голая грудь с темными курчавыми волосками. Короткие рукава не закрывали сильных мускулистых рук. Рубашка, галстук, белый халат, медицинские инструменты – все это осталось, вероятно, в его кабинете. В таком виде он выглядел почти обнаженным.

– Да, здесь он скрывается, когда отпадает надобность сторожить. А это происходит на рассвете, – поддержала шутку Лесли и тут же озабоченно спросила: – Какие-то проблемы?

– Нет. Благодаря тебе я проспал шесть часов подряд и теперь бодр и весел. Вот решил удостовериться, правду ли говорят, что ты по-прежнему несешь вахту, как и в первый день стажировки.

– Несу, как видишь, – несколько сухо подтвердила девушка, задетая его тоном, и обернулась к окну. – Ты посмотри, как красиво! – восхитилась она, имея в виду мост «Золотые ворота» и залив, освещенные лучами восходящего солнца.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, – спохватился Марк, послушно глядя в окно.

– Наверное, я немного не в духе, – виновато призналась она.

– А в чем дело?

– Вчера Грег предложил мне побегать с ним в парке. Это в двенадцать часов дня! А на больных, значит, наплевать?

– На него похоже, – кивнул Марк.

– Я постаралась дать ему понять, что возмущена. Молча, разумеется.

Как ни странно, Марк понял, что она имеет в виду. Эти сапфировые глаза, как он успел убедиться за прошедший год, могли посылать ясные, недвусмысленные сигналы, а порой наносили прямой удар. Теперь они не всегда были веселыми. Как и прежде, Лесли ничем не выражала своего возмущения или неодобрения, никогда не выходила из себя, но два огромных темно-голубых сапфира свидетельствовали о настроении своей обладательницы помимо ее воли.

Пока что Марку не приходилось быть объектом выразительных взглядов Лесли, и он от души надеялся, что так будет и впредь.

– Не сомневаюсь. И как реагировал на это Грег?

– Сказал, что я похожа на натянутую струну – если до меня дотронуться, раздастся звон.

Марк поперхнулся от смеха.

– Для идиота вроде Грега довольно остроумно. Надеюсь, больные не пострадали?

– Нет, разумеется. Пока он упражнялся, ими занималась я.

– Выходит, он не такой уж идиот? Свою выгоду понимает.

– Все равно ему не следовало так говорить, – с обидой произнесла Лесли.

– Тем более что это неправда, – подхватил Марк. – Когда я до тебя дотрагивался, ты не звенела.

Напротив, она была такой мягкой! Маленький обиженный котенок, свернувшийся у него на груди в поисках защиты. Марк до сих пор помнил хрупкость ее тела, женственную округлость груди, теплую мягкость кожи и бешеный стук сердца.

«Когда ты до меня дотронулся, вернее, обнял, – подумала Лесли, устремляя взор на воды залива, – я хотела навсегда остаться в твоих объятиях».

Они долго сидели рядом, молча наблюдая, как разгорается новый день. У нее на языке вертелся вопрос, который она никак не отваживалась задать, боясь рассердить его. Но Марк был ей небезразличен, и в конце концов она собралась с духом:

– Ты уже принял решение?

– Какое?

– Бросить медицину.

– Бросить медицину? С чего ты взяла?

– Ты сам сказал в тот вечер, когда мы ходили в театр, что не хочешь быть врачом, – с невинным видом пояснила Лесли, хотя оба знали, что все было не так.

– Что ты выдумываешь? – удивился Марк. – Я никогда такого не говорил.

– Ты прав. Но я услышала именно это.

– Ну хорошо, – устало вздохнул Марк. – Может быть, я действительно не хочу быть врачом. Может быть, – повторил он, глядя в полные сочувствия глаза Лесли. – Никогда прежде я этого не говорил. И вообще понял только недавно.

– Что ты теперь намерен делать? Уйти?

– Легко сказать! Но как? Формально, конечно, все просто, но есть масса сопутствующих факторов... Я даже не уверен, что мне этого хочется. В медицине есть масса вещей, которые мне нравятся, по которым я буду скучать, если ее брошу. Вот если бы найти способ совмещать практику с... – Он запнулся.

– С тем, что ты любишь? – подсказала Лесли.

– Ну да. С чтением, например, или сочинительством.

– Но все же ты рассматриваешь такую возможность?

– Я только начал над этим думать. Прикидываю, что могу сделать. Что должен.

– Ты можешь и должен уйти. Как можно скорее, – отчеканила девушка.

Марк не ожидал такого тона. Весь прошедший месяц, работая рядом с Лесли, он словно заразился ее энтузиазмом и редко думал о том, что может уйти из больницы. А думать об этом было так приятно!

– Так вот каким представляют мое будущее эти кристально голубые глаза!

– Я не могу предугадать, кем ты станешь. – «Может быть, деканом медицинского факультета в Гарварде», – мысленно добавила она. – Я только знаю, как тебе следует поступить сейчас.

– По-твоему, в эскулапы я не гожусь? – шутливо спросил Марк, не понимая, почему Лесли принимает ситуацию так близко к сердцу.

– Ты сам знаешь, что я о тебе думаю. Ты... – Она замялась. Эх, была не была! – ...самый лучший.

Через три ночи, в их последнее дежурство, Марк поджидал Лесли на одиннадцатом этаже у окна. Она появилась в половине шестого.

– Я думала, ты спишь, – удивилась девушка, чувствуя, как бьется ее сердце. Почему он здесь?

– Уже выспался. Я хотел поговорить с тобой, – пояснил Марк, опускаясь на брезентовую кушетку и жестом предлагая Лесли сесть рядом.

Она предпочла стул напротив.

– Мы могли бы поговорить и днем, – резонно заметила она.

– Днем не получается.

Лесли понимала, что он прав. Во время работы они общались только на медицинские темы. И лишь сейчас, когда за окном занимался рассвет, а вся больница, включая персонал, погрузилась в сон, можно было позволить себе отвлечься.

– Я хотел сказать, что, на мой взгляд, ты прекрасный врач, – помолчав, неожиданно изрек Марк. – Беда в том, что у нас не принято хвалить человека. Вот поругать – это всегда пожалуйста. В общем, я хочу, чтобы ты знала, как я тобой восхищаюсь.

– Ты как будто прощаешься со мной.

– Напротив. Я только что смотрел расписание – весь июль мы работаем вместе в городской больнице Сан-Франциско.

– Не может быть! Как чудесно... Мне это доставит огромное удовольствие.

– Что за высокопарность! Позвольте признаться, сударыня, что и я получил громадное удовольствие от работы с вами.

– Я даже знаю почему: ты вдоволь выспался.

– Угадала. Но...

– А выспаться тебе было необходимо, – невозмутимо продолжала Лесли. – Ты ведь ведешь такую активную жизнь. Во всяком случае, так утверждают некоторые наши сестры.

– Что? – не поверил своим ушам Марк.

– Это уже стало частью ежедневного утреннего отчета. Он нахмурился. Быть предметом пересудов – участь малоприятная.

– Не думай, что я тебя осуждаю! – поспешила уточнить Лесли. – Как и они, впрочем. Они все тебя любят, уважают...

– Кто это «все»?

– Ну, Гейл, Джули, Крис...

– Чертовы болтушки!

– Да ничего здесь такого нет. Они наверняка никому об этом не говорили, кроме меня. Вероятно, считают, что, раз мы работаем вместе, я хорошо тебя знаю. Хотя, конечно, они ошибаются, – смущенно призналась Лесли. – Они догадываются, что у тебя кто-то есть, и понимают, что, как только она вернется, ты выйдешь из игры.

– Тут они правы, – кивнул Марк, чувствуя, что готов это сделать хоть сейчас.

– Понимаю. Речь идет о Кэтлин?

– Ну да. Помнится, она тебе понравилась, когда мы лечили ее мать.

– Еще бы! И скоро она возвращается? Дженет говорила, что в июле.

– Это что, допрос? – нахмурился Марк.

– Ну что ты! – негодующе воскликнула девушка.

– Да, она возвращается в июле. Одиннадцатого, – торопливо произнес он, жалея, что обидел ее. – Тебе все это кажется странным?

Она медленно покачала головой и подняла на него выразительные сапфировые глаза.

– Вам пришлось нелегко – тебе и Дженет. В таком деле нет правых и виноватых. Через это нужно пройти, вот и все.

– Как поживает Дженет? – спросил Марк после паузы.

– Занята в театре. Мы с ней не виделись после премьеры. Судя по голосу, у нее все хорошо.

Глава 11

Девятого июля в девять утра Марк позвонил Кэтлин. К телефону подошла она сама.

– Итак, ты вернулась.

– Да. Час назад. – За этот час Кэтлин не обнаружила никаких посланий от Марка. Это должно было означать, что его планы не изменились и он по-прежнему хочет ее видеть. – Мы решили не оставаться на свадьбу.

– Чью свадьбу?

– Чарльза и Дианы. Я имею в виду принца Уэльского. Бракосочетание назначено на двадцать девятое июля, а я не могла так долго ждать – ведь меня пригласили на день рождения.

– Понятно. Ну и как все было?

Он явно имел в виду их четырехмесячную разлуку. По голосу Кэтлин чувствовала, что он страшно хочет ее видеть, но решила немного помучить.

– Бесподобно! Неужели ты не видел ни одного матча? Полуфинал между Коннорсом и Боргом был теннисом с большой буквы. Я уверена, что именно поэтому Борг проиграл Макинрою в финале – он выглядел измотанным. А Макинрой, разумеется, вне конкуренции. Он еще много лет будет радовать нас своей блестящей игрой. Что же касается Крис Эверт Ллойд...

– Кэтлин, – прервал Марк, понимая, что она его дразнит. – Так как все-таки?

– Самые тягостные, самые мучительные четыре месяца в моей жизни. А у тебя?

– То же самое. Но сама идея превосходна. Ты оказалась права.

– Во всем?

– Во всем.

– Гм-м... Понравился тебе спектакль?

– А откуда ты... Значит, ты была в театре?

– Не могла же я пропустить такое событие!

– Ты сказала, что уезжаешь на четыре месяца, – с металлом в голосе напомнил Марк.

– Я уезжала от тебя. Но время от времени наведывалась в Атертон.

– Чтобы шпионить за мной?

– Нет, Марк. Я пришла только ради премьеры. Бетси, зная мое неуемное любопытство, не верит, что я предварительно не проехала мимо твоего дома на предмет обнаружения посторонних машин. Я ей сказала, что для меня все машины посторонние. Но дело не в этом, – посерьезнев, продолжала она. – Я не собиралась вторгаться в твою личную жизнь и не хотела знать, как ты проводишь время и с кем. – «Главное, чтобы в конце концов ты вернулся ко мне».

– Понятно, – обиженно протянул Марк. Кэтлин умолкла, едва сдерживая слезы.

– Киска, ты еще здесь? – наконец спросил он более мягко.

– Да. Давай начнем сначала – с самых тягостных и мучительных четырех месяцев.

– Согласен. Но не лучше ли продолжить разговор при личной встрече?

– А я увижу тебя до дня рождения?

– Надеюсь. В день рождения я дежурю.

– Господи! А разве ты не стал О-3?

– Стал и теперь дежурю в два раза реже. К несчастью, в больнице мне надо быть именно одиннадцатого.

– В два раза реже... Звучит заманчиво, – мечтательно произнесла Кэтлин.

– Все хорошо, Кэтлин. А будет еще лучше. Я собираюсь насладиться этим годом на всю катушку. Мы оба им насладимся, – уточнил он после паузы.

– Отлично! – в восторге выдохнула она.

В тот же вечер она явилась к Марку, нагруженная покупками.

– Что это? – спросил он, вынужденный взять у нее пакеты, вместо того чтобы ее обнять.

– Подарки и пирог, – ответила она, проходя вслед за ним в гостиную. В ведерке охлаждалось шампанское, рядом на подносе стояли тарелочки с сыром и крекерами.

Кэтлин улыбнулась. Марк как будто прочитал ее мысли: спокойная, сдержанная встреча после долгой разлуки, шампанское, изысканные закуски. Они вдоволь наговорятся и только потом...

Марк положил пакеты и обернулся к ней.

– Привет, – сказал он, пристально глядя в ее фиалковые глаза. Ему хотелось всего сразу: разговаривать с Кэтлин, держать ее в объятиях, любить. Он истосковался по ней.

– Привет, – прошептала она. «Как я скучала по тебе!»

– Шампанского хочешь?

– Пожалуй. – «Мне все равно. Лучше тебя».

– Вижу, что не очень, – улыбнулся Марк, подходя к ней.

Кэтлин затрепетала. Как давно она мечтала об этой минуте! Сердце ее радостно забилось, когда она увидела в глазах Марка неприкрытое желание. Ну и Бог с ней, со спокойной, сдержанной встречей!

Они поцеловались и принялись лихорадочно срывать друг с друга одежду, думая только о том, чтобы поскорее снова стать единым целым.

– Привет, – шепотом повторил Марк, утыкаясь в ее блестящие черные волосы.

– Привет, – еле слышно выдохнула она, приникая к его груди.

– Я соскучился. Я хочу тебя. Прямо сейчас.

– Я тоже, – прошептала она, опускаясь на кушетку. Наконец-то они вместе! Только так и должно быть...

– Как ты считаешь, нас связывает только секс? – спросила Кэтлин некоторое время спустя.

– Нет, – уверенно возразил он.

Она догадалась, что он судит на основании собственного опыта. Значит, эти четыре месяца он провел так, как она просила. И все же представить Марка с другой женщиной было мучительно, и она решила выбросить это из головы.

– Не хочешь переехать ко мне? – спросил он в следующем перерыве.

– Ты меня приглашаешь?

– Да.

– С удовольствием.

– Наверное, нам понадобится жилье попросторнее, – неуверенно произнес он, рассеянно гладя шелковистые черные пряди. – Один твой гардероб...

– Необязательно перебираться сразу со всеми пожитками, – возразила Кэтлин, надеясь, что и такой момент когда-нибудь наступит. – Сообщение с Атертоном удобное. Пока ты на работе, я могу смотаться туда и обратно, повидаться с родителями и все такое. А квартирка у тебя уютная.

– Благодаря тебе. Чем же ты занимаешься весь день, Кэтлин? Тебе не бывает скучно?

– Хожу по магазинам, навещаю друзей, заседаю в бесчисленных комитетах. Я очень занятой человек.

– Похоже, что так. Кстати, в ближайшую субботу в яхт-клубе состоится традиционный вечер медиков. Я должен там быть.

Кэтлин замерла.

– Ты приглашаешь меня с собой? – уточнила она, не уверенная, что правильно его поняла.

– Разумеется!

– Твоя подружка Лесли меня невзлюбила, – прошептала Кэтлин и легонько лизнула у Марка ухо. Они танцевали. Точнее, их стройные тела ритмично покачивались в такт музыке. Им не нужно было прижиматься друг к другу – каждый, кто наблюдал за этой парой, понял бы, что за целомудренностью их движений скрывается подлинная близость.

А наблюдать было кому. Гейл, Джули и Крис, к примеру, занимались этим с большим интересом. Значит, темноволосая красотка с фиалковыми глазами и аристократической грацией и есть их соперница? Ну что ж, Марк, прощай. Адью.

Лесли тоже время от времени бросала взгляды в их сторону. Это происходило помимо ее воли, но она никак не могла удержаться.

– Ну что ты! Конечно, ты ей нравишься, – возразил Марк.

– Да она просто испепеляет меня взглядом! Хотя нет... Скорее морозит – ведь ее глаза похожи на сверкающие льдинки.

– Ты преувеличиваешь, – с сомнением покачал головой Марк, а про себя подумал, что Кэтлин вряд ли ошибается. Выразительные взгляды Лесли были ему хорошо знакомы. – У нее нет никаких причин тебя не любить.

Кэтлин промолчала. К концу вечера она догадалась о причине подобной холодности. Лесли невзлюбила не ее – просто ей слишком нравится Марк. Интересно, знает ли он об этом?

Наверняка нет, решила она, наблюдая, как Марк попрощался с Лесли, когда пришло время расходиться по домам.

– Я должна поступить на работу, – неожиданно объявила Кэтлин десять дней спустя, когда они с Бетси обедали. Стоял конец июля. Утро девушки провели в Сан-Франциско, покупая кое-какие мелочи для приданого, а затем вернулись в Атертон и отправились в Карлтон-клуб.

Бетси чуть не выронила сандвич.

– На работу? Это еще зачем?

– По-моему, Марку не нравится, что я не работаю.

– Но ты состоишь в уйме комитетов, благотворительных обществ, клубов...

– Знаю. Но ему это кажется несерьезным.

– Кэтлин, дорогая, а сама-то ты серьезная? Хотя, – поразмыслив, добавила Бетси, – когда дело касается Марка...

– Мне он небезразличен, – лаконично пояснила Кэтлин.

– Это видно. А знает ли он, насколько ты богата? Чем занимается твой отец? Какова девичья фамилия твоей матери? Для него было бы открытием узнать, сколько улиц, зданий, площадей, памятников и мостов в Сан-Франциско носят то же имя!

– Ничего этого он не знает. Только про отца. А тебе известно, что ежемесячные проценты с акций, доставшихся мне от бабушки, превышают годовую зарплату Марка?

– Ты шутишь! Я считала, что врачи...

– Баснословно богаты? Я тоже так думала. Теперь же знаю, что стажеры и ординаторы получают до обидного мало, особенно если учесть, сколько им приходится работать. Некоторые врачи, добившись известности, скажем, нейрохирурги, и в самом деле имеют большие деньги, но зато и вкалывают с утра до ночи.

– Значит, миф о богатых докторах не соответствует действительности?

– Нет. Конечно, их доходы несопоставимы с зарплатой других служащих, но это ничто по сравнению с тем, чем владеем мы. Мне кажется, – задумчиво продолжала Кэтлин, – что в силу своей профессии врачи все время на виду. О нас же никто не знает. Наши фамилии каждый год публикуются в списке самых богатых десяти, двадцати или тридцати семей, но никто не задумывается над тем, что в этих семьях есть дети вроде нас – мультимиллионеры с рождения. Мы скрыты от глаз широкой публики, в противном случае за нами началась бы охота.

Это была сущая правда. Бетси, Кэтлин и их друзья с малых лет были приучены не привлекать к себе внимания, потому что богатство всегда притягивает к себе любителей легкой наживы: похитителей детей, охотников за приданым, наркодельцов и так далее. Глядя на них, никто бы не подумал, насколько они богаты, – просто две молодые женщины, забежавшие в перерыв перекусить.

С той только разницей, что ленч они вкушали в Карлтон-клубе. Но здесь они чувствовали себя в безопасности. Это была их территория, а друг другу они доверяли, потому и предпочитали держаться вместе.

– Ты хочешь работать?

– Конечно, нет! Я вполне довольна своей жизнью, и дел у меня хватает.

– А что бы ты стала делать, если бы тебе не на что было жить? Кэтлин рассеянно ковырнула вилкой салат из морского гребешка.

– Не знаю. Наверное, нашла бы себе богатого доктора!