Текст книги "Клуб для избранных"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Почему ты не захотел, чтобы я тебе помогла? – шепотом спросила она.

– Возможно, мне следовало это сделать, – смущенно согласился Марк. – Я надеялся, что ты поддержишь мое решение.

– Разумеется! Любое. А что ты решил?

– Я собираюсь бросить медицину, – собравшись с духом, объявил он, со страхом ожидая реакции жены.

– Вот и хорошо! – с энтузиазмом откликнулась она.

– Хорошо? Так ты не удивлена? А, должно быть, Лесли тебе рассказала.

«Ну да, Лесли. А еще Росс и Дженет. И твои записки...»

– Хорошо, потому что ты этого хочешь. Потому что теперь ты будешь спокоен и счастлив, – промолвила она, ласково касаясь его щеки. «Я так люблю тебя, Марк. Пожалуйста, не покидай меня».

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – внезапно предложил он, беря жену за руку и устремляясь к кабинету. Там он достал с полки уже знакомый ей увесистый синий том, отделил от пачки листков верхний и последний – список дел и эпилог, а остальное протянул Кэтлин.

– Прочти, – попросил он. «Я хочу поделиться с тобой своими мыслями».

– Я уже читала, – прошептала она и, указывая на страницы, которые он держал в руке, еще тише добавила: – В том числе и это.

«Должно быть, она сделала это прошлой ночью, – подумал он. – Именно тогда я написал эпилог. Неудивительно, что она так разволновалась».

– А Лесли? Она тоже читала? – спросил он, начиная догадываться, почему девушка столь сдержанно встретила его решение.

Кэтлин кивнула.

– Марк, извини. Я была в отчаянии! Сама не понимала, что делаю. Я знаю, мне не следовало так поступать...

– Да нет, все в порядке, – возразил он не слишком уверенно. Жаль, конечно, что Лесли прочла рассказ, но, в конце концов, он сам виноват – не надо было доводить Кэтлин до такого состояния. Ему еще не раз придется столкнуться с последствиями собственного решения. А последствия начнутся уже завтра утром, когда он встретится со своим научным руководителем.

– Извини, Марк, – нарушила молчание Кэтлин.

– Нет, правда все в порядке, – повторил он, на этот раз с большей уверенностью, и, отложив бумага, взял жену за руку.

– Но что он все-таки означает, твой эпилог? – вдруг спросила Кэтлин, и ее фиалковые глаза увлажнились слезами.

– Он означает, – с расстановкой ответил Марк, – что я боюсь.

– Я так люблю тебя, Марк. Не бойся.

– И я люблю тебя, дорогая. Больше всего на свете.

В эту ночь все трое почти не спали. Очнувшись от очередного кошмара, Лесли долго лежала с открытыми глазами, не в силах отличить сон от яви. Марк и Кэтлин до утра просидели на диване, сжимая друг друга в объятиях. Они знали, что отдых им необходим – самое трудное только начинается, – но не могли уснуть: слишком тревожным казалось то, что ждало их впереди.

За завтраком царило напряженное молчание. Все понимали, что Марку предстоит непростой день. Он принял решение, но пока оно существует только на бумаге. Сегодня же ему придется объявить о нем людям, которые в отличие от Кэтлин и Лесли могут неправильно его понять, а то и не понять вовсе. И этот день – лишь первый из длинной череды подобных.

– Может, мне пойти с тобой? – робко предложила Лесли.

– Ты считаешь меня первоклассником, которого мама за ручку ведет в школу? – вспыхнул Марк.

– Да нет, я не это имела в виду, – смутилась девушка. – Просто хотела посмотреть твою клинику.

– Извини... – Марку стало неловко. – А зачем она тебе?

– Дело в том, что, как я слышала, в кардиологии скоро откроется вакансия...

– Я думал, ты собираешься в Станфорд.

– Пожалуй, мне все же лучше уехать из Калифорнии, – задумчиво проговорила Лесли. «Хочу быть подальше от Эрика и от мучительных воспоминаний».

– Ты серьезно?

– Раз уж я все равно здесь...

– О’кей, доктор Адамс. Даю вам на сборы двадцать минут. Лесли побежала переодеваться. Супруги остались в столовой одни.

– Когда ты вернешься? – спросила Кэтлин.

– Не позже двенадцати, – уверенно ответил Марк.

Как бы его ни уговаривали, свое решение он не изменит.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь? – с надеждой предложила она. Все что угодно, лишь бы не мерить шагами комнату, изнывая от беспокойства. Жаль, что в отличие от Лесли у нее нет благовидного предлога, чтобы пойти вместе с Марком. Любовь – это не предлог.

– Жди меня дома, – сказал он, нежно целуя ее в уголок рта.

– Марк, прошу тебя, придумай мне какое-нибудь занятие. Пожалуйста!

– Ну хорошо. Сложи в коробку мои медицинские книги. На следующей неделе я отнесу их в клинику.

– Вряд ли они им пригодятся, – усомнилась она. «Не хочу, чтобы ты туда ходил».

– Возможно, ты права. Но ведь мне они все равно больше не понадобятся.

Эти слова волшебной музыкой отозвались в сердце Кэтлин. Теперь не оставалось сомнений, что решение Марка окончательно и обжалованию не подлежит.

Экскурсия по клинике завершилась в кардиологической лаборатории, где Марк представил Лесли двум своим коллегам.

– Доктор Адамс собирается работать у нас, – объяснил он.

– Здорово! – в один голос воскликнули молодые люди, любуясь миловидной голубоглазой девушкой.

– В десять у меня встреча с шефом, – взглянув на часы, озабоченно проговорил Марк. – Оставляю Лесли на ваше попечение.

– Мы о ней позаботимся, – снова хором заверили его кардиологи.

После нескольких дежурных вопросов о клинике разговор коснулся Марка.

– Я проходила у него стажировку, – мечтательно сказала Лесли.

– Держу пари – он был потрясающим ординатором. И вообще Тейлор – отличный парень, – заметил один из молодых людей без тени зависти. Чувствовалось, что здесь Марка уважают. Впрочем, как и везде.

Прошло уже полчаса, а он все не возвращался. «Что, если шеф попытается его уговорить? – со страхом думала Лесли. – Скажет, к примеру, что, бросив медицину, он совершит самую страшную ошибку в своей жизни...»

Наконец четверть часа спустя появился Марк. Он был бледен, но улыбался. Вынув из кармана халата несколько листков бумаги, он протянул их коллегам.

– Тут список пациентов, которые у меня наблюдались и которых я не довел до выписки.

Парни уставились на листок, испещренный пометками.

– Ты куда-то собрался?

– Ухожу, – коротко ответил Марк, глядя на Лесли. В ее сияющих сапфировых глазах он черпал поддержку. – Совсем. – Он постарался выразиться как можно мягче – не хотелось обижать бывших коллег, с которыми ему так хорошо работалось.

Это заявление прозвучало столь неожиданно, что в лаборатории воцарилось напряженное молчание, которым не преминули воспользоваться Марк и Лесли. Пожав молодым людям руки, Тейлор устремился к выходу. Сверкающие чистотой коридоры, бетонные ступени... И вот наконец они у цели – у главного входа. Или выхода! Только сейчас Лесли осмелилась подать голос.

– А где твой пейджер? – напомнила она.

– Я отдал его секретарше, – не снижая скорости, на ходу бросил Марк. Ему хотелось поскорее очутиться на свободе, до которой оставалось всего несколько метров. Но в двух шагах от двери он вдруг остановился.

– Надо позвонить Кэтлин, – сказал Марк, скрываясь в деревянной будке, установленной в вестибюле. Через пять минут он вышел оттуда. Глаза его сияли.

– Домой пока нельзя, – весело объявил он.

– Почему?

– Кэтлин надавала мне кучу поручений – говорит, что собирается закатить грандиозный обед. Пока не выполним, она нас на порог не пустит. По-моему, она готовит нам сюрприз.

Жизнестойкость жены Марка в очередной раз восхитила Лесли. На пути из винного магазина к рыбному рынку она наконец решилась выспросить у приятеля подробности его свидания с научным руководителем.

– Он вел себя исключительно благородно, хотя вряд ли понял, о чем я толкую. Распинался насчет блестящей карьеры, от которой я отказываюсь, о зарытом в землю таланте...

– Но ведь ты этого ожидал, – мягко напомнила девушка.

– Да, конечно. И все же слышать такое от уважаемого мною человека было тяжело, – со вздохом признался Марк. – Ну а в конце он пожал мне руку и пожелал удачи.

– Вот и прекрасно, – подытожила Лесли, сомневаясь, что подобное благородство проявит старший мистер Тейлор.

Глава 40

Сияющая Кэтлин встретила их в дверях. «И откуда у нее только силы берутся? – с завистью подумала Лесли. – Очевидно, она черпает их в любви». В самом деле, за прошедшие несколько часов Кэтлин буквально преобразилась. Конечно, за это время она не пополнела, но лицо уже не выглядело таким осунувшимся, а чудесные фиалковые глаза блестели от возбуждения. Жизнерадостная, энергичная, она была готова к любым испытаниям. А в том, что таковые последуют, Кэтлин не сомневалась.

– Ну и где же твой сюрприз? – нетерпеливо поинтересовался Марк, едва переступив порог.

– Да это и не сюрприз вовсе. Просто я прибрала в твоем кабинете. Пойдем покажу. – Она потянула его за рукав.

– Вначале надо разгрузить машину. Там полно продуктов, а при такой погоде замерзнет даже то, что морозить не положено.

– Ладно. Кабинет может подождать.

Пока они носили пакеты на кухню, у Лесли появилось четкое ощущение, что супруги хотят остаться вдвоем.

– Я, пожалуй, пойду пройдусь, – сказала она.

– Но на улице лютый холод! – хором запротестовали Тейлоры.

– Оденусь потеплее, вот и все. Хочу побродить по студенческому городку Радклиффа. Сентиментальное путешествие.

– Может, воспользуешься машиной?

– Да нет, спасибо. Я и на метро доберусь.

Укутав гостью, как на Северный полюс, Кэтлин спросила:

– И долго ты намерена гулять?

– Только пока не стемнеет, – категорично, тоном старшего брата изрек Марк.

– Пока не стемнеет, – послушно повторила девушка, радуясь, что он о ней заботится.

– Нам всем не мешает сегодня лечь пораньше. Но прежде надо пообедать. Имей в виду, Лесли, шампанское открываем в пять, – напутствовала ее Кэтлин.

– Обещаю вернуться к пяти.

Едва за Лесли закрылась дверь, Кэтлин повела мужа в кабинет. Сердце ее гулко стучало. Не слишком ли много она на себя берет? Она бы не хотела, чтобы Марк думал, будто она его к чему-то принуждает. Ей нужно только одно – чтобы он был счастлив.

Медицинские книги исчезли – их место на полках заняли любимые Марком классики: Шекспир, Шоу, Джойс, Фолкнер, Стейнбек... Все то, что до сегодняшнего утра бесцельно пылилось в ящиках.

Вместо многочисленных врачебных дипломов и сертификатов на право заниматься медицинской практикой – их Кэтлин благополучно сплавила на антресоли – на стене красовалось скромное удостоверение бакалавра искусств, выданное университетом Небраски, – в нем особо отмечались успехи Марка в изучении английской литературы, – а рядом висел знакомый плакат с изображением Карлтон-клуба.

– Очень мило. Ну а где мои дипломы?

– Не волнуйся, в надежном месте. А книги – в библиотеке, как ты и хотел.

– Как же ты их дотащила?

– Ты забыл, что на свете существуют такси? – улыбнулась Кэтлин.

– Не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение. Я люблю тебя...

– Только на словах? Или можешь доказать?

– Еще как могу! – с энтузиазмом отозвался он, целуя ее ароматные волосы. – Киска...

Лесли стояла в центре Гарвард-сквер – единственная неподвижная фигура среди многочисленных студентов, деловито сновавших взад и вперед по заснеженной площади. У каждого из них была цель, лишь она пришла сюда просто так.

Впрочем, нет, цель была и у нее. Она решила вернуться в прошлое, когда впервые появилась здесь восемнадцатилетней девчонкой, полной надежд и стремлений. Лесли с любовью вспоминала годы студенчества. Жизнь тогда представлялась такой ясной! Она уверенно шла вперед и, казалось, не совершала ошибок. Но где-то, наверное, все же оступилась, иначе как объяснить, что ее любовь к Эрику, любовь, видевшаяся ей сплошным, бесконечным счастьем, в один далеко не прекрасный день обернулась горечью и ненавистью?

Лесли шла мимо общежития – в одной из его комнат она впервые познала любовь, – мимо читалки, где много лет назад с жадностью поглощала медицинские труды, стремясь поскорее стать врачом, мимо лекционных залов и лабораторий, мимо стадиона, где устраивались спортивные соревнования и концерты, на которые она приходила с подружками и молодыми людьми, а потом, разбившись на парочки, они до рассвета целовались в университетском парке...

Погруженная в собственные переживания, Лесли не заметила, как радом с ее воспоминаниями возникли чужие. Не только ее молодость прошла здесь. По этой площади бродили когда-то другие влюбленные пары, и в их числе Эрик с Чарли.

Да, они жили здесь, прогуливаясь в обнимку, говорили о будущей свадьбе... И сюда же позвонила Виктория, чтобы сообщить Эрику о своей беременности.

Не на этом ли самом месте, где сейчас остановилась Лесли, когда-то стояла Чарли, поджидая любимого после занятий? Лесли видела ее как живую – раскрасневшиеся щеки, золотистые волосы, которые треплет ветер, радостная улыбка и тонкие руки, взметнувшиеся как крылья, чтобы обнять Эрика, расцеловать и сказать, как сильно она по нему соскучилась.

«А я? – вдруг подумала Лесли. – Скучаю ли я по нему? Даже не знаю. Эрик, которого я вообразила в мечтах, и реальный Эрик Лансдейл – не одно и то же. Того Эрика никогда не существовало в действительности, а этот... Для этого никогда не существовала я. В его жизни для меня места нет. Ему важнее Чарли, Виктория, Бобби. И с этим, увы, ничего не поделаешь».

Она вздрогнула – то ли от холода, то ли от осознания холодной реальности.

Ровно в пять Марк откупорил бутылку и разлил шампанское по хрустальным бокалам.

– Предлагаю тост, – сказала Лесли, поднимая тонкий конический сосуд, полный золотистых пузырьков.

– За что же мы выпьем? – спросила Кэтлин, радуясь тому, что они с Марком вновь обрели друг друга и свою любовь. Теперь только от них зависит не потерять ее.

– За счастье! За ваше счастье.

Марк пригубил шампанское и со вздохом отставил бокал.

– Не знаю, как насчет счастья, а удача мне не помешает, – мрачно объявил он.

– О чем ты? – удивилась Лесли.

– Я собираюсь звонить отцу.

Женщины опорожнили бутылку до половины, а хозяин дома все не возвращался. Наконец он появился – бледный, взъерошенный – и молча опустился на стул. Кэтлин с тревогой устремила на мужа фиалковые глаза, полные тревоги и боли, но спросить не решилась. Молчание нарушила Лесли.

– Паршиво, да? – сочувственно поинтересовалась она.

– Не то слово. – Марк тяжело вздохнул. – Он заявил, что лучше бы я умер.

Лесли ахнула. А Кэтлин вдруг начала смеяться.

– Что с тобой, дорогая? – встревожился муж, решив, что у жены истерика.

– Побойся Бога! И это чудовище ты называешь отцом? Считай, что у тебя его нет. Негодяй, подлец, ублюдок...

– Кэтлин! – укоризненно перебил Марк.

– Других слов у меня для него нет. А тебе советую выпить шампанского. Нам не нужны его наставления. Главное, что мы вместе – ты и я.

Раздался звонок. Марк поморщился. Наверняка Тейлор-старший, поразмыслив, изготовился нанести последний удар. Хотя что можно добавить после того, как ты пожелал смерти собственному сыну?

– Я сама с ним поговорю, – решительно объявила Кэтлин, вставая.

– По-моему, это лучше сделать мне, – неожиданно вмешалась Лесли. – Скажу, что вы уехали в ресторан.

– Или на выходные. А лучше – навсегда, – мрачно пошутила Кэтлин.

Трубку Лесли сняла на кухне. Голос на том конце провода застал ее врасплох.

– Эрик?

– Я весь день пытался дозвониться тебе в клинику. Дежурная сестра сказала, что ты в Бостоне.

– Так и есть. – «Тебе ли не знать Бостон! Ведь вы с Чарли провели здесь три счастливых года...»

– Когда предполагаешь вернуться домой?

Домой? Никогда! А назад в Сан-Франциско...

– К выходным, очевидно, буду, – неопределенно обронила она, хотя билет на завтрашний рейс лежал у нее в сумочке. Надо оставить Кэтлин и Марка вдвоем. У них своя жизнь, у нее – своя.

– Значит, мы скоро увидимся? – спросил он с такой надеждой, что Лесли с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.

– Нет, Эрик. Мы... мы больше никогда не увидимся. Все кончено.

– Но почему?

– Ты давно должен был рассказать мне обо всем. Неужели ты не понимаешь, как это важно? От этого зависит наше будущее.

– Я так и собирался сделать, но потом узнал, что вы с Джеймсом...

– Не вижу связи.

– Я чуть не умер тогда, на Мауи. В тот момент я не мог говорить с тобой о Чарли – не хотелось причинять тебе такую же боль.

– А раньше? Ведь мы знакомы больше двух месяцев.

– Мне не хотелось причинять тебе боль, – упрямо повторил он.

– А как насчет Бобби, Эрик? Бобби. Виктория. Твое отвращение к докторам и больницам. – Голос Лесли звенел от гнева. Она не соображала, что говорит, и вряд ли верила собственным словам. Хотя... В сущности, она совсем не знает Эрика Лансдейла. Возможно, именно так он и думает. – За что ты меня ненавидишь? Потому что я врач? Это что, такая изощренная месть?

– Лесли, опомнись, – взмолился Эрик, явно шокированный. – Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете.

– Я не верю ни единому твоему слову. Если ты смог скрыть от меня самую важную часть своей жизни...

– Лесли, давай встретимся и поговорим спокойно.

– Не вижу в этом необходимости.

– Ты слишком торопишься.

– Наоборот, я слишком медлила. Мне давно следовало расстаться с тобой. – Со времени их последней встречи Лесли пыталась изгнать из сердца образ того Эрика, которого она любила, и заменить другим, настоящим Эриком. Такого ей было бы легче забыть.

– Я непременно рассказал бы тебе обо всем...

– Когда? В тот день, когда я объявила бы тебе, что беременна? А как насчет моей работы? Очевидно, ты намеревался заставить меня уйти из больницы. Таким тебе виделось наше будущее? Хотя какое уж тут будущее! Ты, вероятно, всерьез и не думал о нем...

– Ты ошибаешься. Ты – мое будущее, Лесли. И я никогда не стал бы уговаривать тебя бросить работу.

«А знаешь, ради тебя я бы ее бросила. Если бы ты был более откровенен, если бы дал мне шанс понять... Самое главное в жизни для меня – это ты, Эрик».

– И каждый раз ежился бы, стоило мне упомянуть о больнице. А дети? Ты собирался шарахаться от них как от чумы до конца своих дней? Я же видела, как ты вел себя у Стивенсонов! Значит, мне предстояло не только лишиться любимой работы, но и никогда не иметь детей?

– Ты знаешь, прежде я всерьез не задумывался о будущем. Уж о детях – точно. Мне казалось немыслимым снова завести ребенка и, возможно, снова его потерять. Но с тех пор как я встретил тебя... Лесли, поверь, я давно намеревался поговорить с тобой, только все откладывал, боясь, что это будет слишком болезненно. Для нас обоих.

Слезы поползли у нее по щекам. «Я тебя ненавижу и не могу без тебя жить. Что же мне делать?»

– Лесли, ты слушаешь? – Ласковый голос Эрика оторвал ее от невеселых дум.

– Нам не о чем говорить. Прощай.

– Погоди! Я люблю тебя, дорогая. Я совершил ошибку – старался оградить тебя от переживаний, а в итоге ранил еще сильнее. Прости, Лесли! Это потому, что я слишком тебя люблю...

– Насчет любви не знаю, а вот ошибка действительно слишком большая. И рана слишком глубокая, – холодно отозвалась она. – Прощай.

В понедельник в одиннадцать утра Чарли, не постучавшись, ворвалась в кабинет Джеймса.

– Объясни наконец, что творится с Эриком! – с порога потребовала она.

– Насколько мне известно, ничего особенного.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Час назад.

– Ну и какой у него был вид?

– Как обычно – деловой. А что?

– Я только что говорила с ним по телефону. Голос у него жуткий.

– Сердитый?

– Нет. Явно расстроенный. Я бы даже сказала – убитый. – «Как в тот день, когда умер Бобби». – Я иду к нему.

– Если потребуется моя помощь...

Но Чарли уже исчезла. Через несколько секунд, опять же не постучавшись, она влетела в кабинет Эрика и, поймав его взгляд, чуть не упала. Знакомые светло-голубые глаза, в глубине которых почти всегда пряталась смешинка, смотрели на нее без всякого выражения. Этот отсутствующий взгляд напугал Чарли больше всего.

– Расскажи, что произошло, – тихонько попросила она.

И Эрик начал рассказывать – медленно, с трудом подбирая слова, весь во власти мучительных, раздирающих душу воспоминаний.

– Виктория всегда была дрянью! – энергично подытожила Чарли, когда рассказ подошел к концу.

– Да нет. Я сам во всем виноват. Вернее, моя собственная глупость.

– Ты действительно намеревался все рассказать Лесли?

– Ну разумеется! Когда-нибудь потом. Мне хотелось, чтобы сначала мы получше узнали друг друга...

– То есть никогда.

– Я рассказал бы, Чарли, – твердо повторит Эрик.

– Как бы то ни было, теперь ей все известно. Ну и как она – очень сердится? – Пока что Чарли не услышала ничего, что объясняло бы это пугающее отсутствующее выражение в глазах ее друга.

– Не то слово! Она отказывается со мной встречаться. Говорит, что все кончено.

– Но это же нелепо!

– Лесли так не считает. Она говорит, что после всего случившегося не может мне доверять. Умолчав о столь важном обстоятельстве, я тем самым дал ей понять, что не дорожу нашими отношениями.

Чарли вдруг вспомнила окровавленное лицо и сверкающие сапфировые глаза, смотрящие прямо в камеру. Чуть испуганные, гордые и негодующие глаза. Да, у Лесли свои жизненные правила, свой «золотой стандарт», от которого она никогда не отступает.

– Что ты намерен делать? – осторожно поинтересовалась она.

– А что мне остается? – обреченно вздохнул Эрик. – Только ждать – вдруг она передумает.

Три недели Чарли не сообщала о случившемся отцу Эрика – все надеялась, что Лесли вернется. Когда стало ясно, что дальнейшие ожидания ни к чему не приведут, она набрала знакомый филадельфийский номер.

– Чем ты занимаешься? – по обыкновению, спросила она. Ей нравились ответы Роберта. Обычно он говорил, что думает о ней и скучает. Однако на сей раз Чарли услышала нечто неожиданное.

– Размышляю, не перебраться ли мне в Калифорнию.

– Ты серьезно?

– Еще как серьезно! А чем занимаешься ты?

– Звоню, чтобы сообщить, что я по тебе соскучилась. А еще рассказать об Эрике и Лесли.

По ее тону Роберт догадался, что новости не слишком хорошие. Он выслушал ее, не перебивая, и лишь когда Чарли умолкла, спросил:

– Давно это произошло?

– Месяц назад.

Последовала продолжительная пауза. Чарли понимала, что Роберт вправе задать ей еще один вопрос: почему она до сих пор молчала? За этот месяц они виделись не раз и не два, звонили друг другу почти каждый день, так что возможностей было предостаточно. Но Роберт молчал, и тогда она решила сама ответить на этот невысказанный вопрос.

– Я не стала говорить тебе, чтобы не расстраивать заранее. Думала, Лесли вернется.

– В данной ситуации меня меньше всего беспокоит Лесли, – отчеканил Роберт, и Чарли сразу догадалась, что он имеет в виду. Он боится, что теперь, когда Эрик свободен, она снова попытает счастья. Не потому ли она так долго не звонила, что сама не была в себе уверена?

– Хочешь знать, о чем размышляю я? – лукаво спросила она, чувствуя, что пауза слишком затянулась.

– Нет, – отрезал он.

– Но я все же скажу. Я думаю: а не перебраться ли мне в Пенсильванию?

– Ты уверена, что хочешь этого, Чарли? – строго спросил Роберт. «Я ведь уже говорил – соперничать с сыном я не буду».

– Уверена. Я люблю тебя, Роберт. Слышишь – тебя!