Текст книги "Клуб для избранных"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Глава 38
Зима – если она заслуживала такого названия – пришла в Сан-Франциско в середине января. Утром в среду Лесли проснулась от шума дождя. Тяжелые капли со стуком ударялись в оконное стекло. Резкий холодный ветер сотрясал раму. При виде грязно-серых туч, несущихся по мрачному небу, девушка улыбнулась. В такие дни Сан-Франциско отчасти напоминал ей родной Сиэтл, где в это время стояла настоящая зима.
Вопреки непогоде на душе у Лесли светило солнце. Сегодня Эрик должен вернуться из Нью-Йорка. Трехдневная командировка – а ведь это еще и три ночи! – стала самой долгой разлукой за все время их знакомства. Если пациентов будет немного, она сумеет приехать к Эрику до его возвращения, то есть в семь.
Пациентов не оказалось вовсе. То и дело в клинике раздавался звонок, и очередной больной, извиняясь, просил перенести свой визит к доктору Адамс на следующую неделю. На улице такая скверная погода, к тому же дорогу размыло...
Вот почему Лесли подъехала к дому Лансдейла уже в пять. Приготовив себе чашку горячего шоколада, она уютно устроилась в кресле и стала смотреть в окно. Зрелище серого, сумрачного дня, сменяющегося черной пустотой ночи, завораживало. Уже в половине шестого за окном царил кромешный мрак, озаряемый лишь яркими огнями, похожими на сверкающие созвездия в пугающей безбрежности неба.
Лесли сама не заметила, как задремала. Ее разбудил резкий звук. Будильник? Вряд ли. Ей стоило некоторого труда сообразить, что звук исходит из домофона, соединенного с вестибюлем престижного многоквартирного здания. Лесли вспомнила, как поступал в этом случае Эрик, и нажала черную кнопку.
– Кто там? – спросила она.
– К вам миссис Лансдейл, – послышался голос охранника. – Она говорит, что мистер Лансдейл ее ожидает.
– Да-да, конечно. Попросите ее подняться наверх. Мать Эрика должна была приехать через месяц. Почему она перенесла визит? Судя по рассказам Эрика, Флоренс Лансдейл не принадлежала к числу людей, склонных устраивать подобные сюрпризы.
Немного волнуясь, Лесли включила свет. Просторная гостиная, как обычно, выглядела довольно безлико. Лесли мельком взглянула на каминные часы. Пять сорок пять.
«Надеюсь, я сумею ее развлечь в течение часа с четвертью, – подумала девушка. – Если, конечно, она заранее не настроена против меня».
Раздался звонок. Лесли открыла дверь. На пороге стояла довольно молодая рыжеволосая женщина с проницательным взглядом.
– Здравствуйте. – Она протянула холеную, без колец, руку. – Меня зовут Виктория Лансдейл. А вы, должно быть, Лесли.
– Да, – кивнула девушка. «Кто это такая и откуда она меня знает?» – Входите.
– Эрик ждет меня только завтра. Но я решила приехать пораньше, пока дорогу не размыло дождями. Кстати, где он?
– На пути из Нью-Йорка. Должен быть в семь.
– Понятно. Значит, нам все же довелось познакомиться. Эрик говорил, что завтра вечером вы будете заняты на дежурстве.
– Верно. – «Ей и это известно?» – Позвольте взять ваше пальто. Хотите выпить?
– Спасибо, с удовольствием. А что у вас есть?
– Горячий шоколад.
– Отлично! Хотя я бы предпочла что-нибудь покрепче. Для встречи с Эриком мне надо быть в форме.
Лесли удивленно подняла брови.
– Дело в том, что мы не виделись почти одиннадцать лет, – пояснила гостья.
– Понимаю, – с расстановкой промолвила Лесли, хотя на самом деле не понимала ровным счетом ничего.
– Ну да, одиннадцать, – продолжала Виктория уже не таким бодрым тоном. – С тех пор как Бобби...
Она вдруг умолкла и прикрыла рот рукой. Ее глаза сузились.
– О Боже, – прошептала она. – Вы ведь даже не представляете, кто я такая!
Лесли виновато покачала головой и протянула Виктории шоколад.
– Боюсь, что нет.
Спокойное дружелюбие гостьи как рукой сняло. Она порывисто вскочила с дивана, чуть не опрокинув чашку, и бросилась к шкафу, где висело ее пальто.
– Я лучше уйду.
– Погодите, Виктория! Я действительно ничего не понимаю.
– Ну разумеется. Он же вам ни черта не рассказал!
– А почему бы вам этого не сделать? – несмело предложила Лесли. От нее явно что-то скрыли, но что?
Насколько это важно и не пожалеет ли она, если проникнет в тайну?
– Ну нет. Раз Эрик предпочел молчать, у него наверняка есть на это причины. Не хочу, чтобы он на меня разозлился. Вы же знаете, какой у него бешеный характер.
«Бешеный? У Эрика? Это для меня новость. Такая же, как вы и этот, как его?.. Бобби».
– Прошу вас, останьтесь. Эрик знает, что вы должны приехать.
– Он специально назначил встречу на завтра, когда вы будете отсутствовать.
– Кто такой Бобби? Ответьте же. – В голосе Лесли появились несвойственные ей требовательные нотки.
Глаза Виктории затуманились при воспоминании о безвременно умершем сыне. Возможно, у Эрика есть резонные основания не посвящать новую знакомую в подробности своей прошлой жизни, но отрицать существование Бобби он не имеет права. Напротив, она, его мать, имеет право рассказать Лесли все, что сочтет нужным.
Миссис Лансдейл неторопливо вернулась в гостиную. Устроившись на обитой кремовой кожей кушетке, она обвила пальцами еще теплую чашку и прерывисто вздохнула, собираясь с мыслями.
Вскоре Лесли знала все, начиная с романа Чарли и Эрика. Виктория вскользь упомянула о том, что в их отношениях бывали сложные моменты, и без тени смущения призналась, что в один из таких моментов, когда Эрик искал утешения на стороне, она забеременела. Со слезами на глазах несчастная мать поведала своей слушательнице, каким замечательным ребенком был их сын и как они оба горевали, потеряв его.
Лесли слушала, раздираемая противоречивыми эмоциями: сочувствием, болью, гневом. Слова гостьи эхом отдавались у нее в ушах, лишая способности соображать.
Чарли была его невестой. Чарли любила его, а он – ее. Что, если это чувство до сих пор не угасло?
Бобби погиб от синдрома Рейе. Теперь понятно, почему Эрик с такой неохотой обратился к врачу, когда поранил руку, почему отказался от анестезии, почему упорно не желал вникать в подробности ее работы, особенно когда речь шла о больных детях. Вид любого ребенка – Лесли вспомнила о малыше Майкле – доставлял ему невыносимые страдания.
Чарли. Виктория. Бобби. Люди, которых Эрик любил, которые составляли – и составляют – часть его жизни, а значит, неотделимы от его отношений с Лесли.
Теперь многое стало понятно. Но почему он молчал?..
– Иногда я думаю – а мог бы Эрик быть счастлив с Чарли? – негромко, словно рассуждая сама с собой, произнесла миссис Лансдейл. – Конечно, если учесть...
– Виктория!
При звуке знакомого голоса она в испуге обернулась. На пороге стоял ее бывший муж. Интересно, давно ли он здесь? Наверняка давно, так что слышал достаточно.
Лесли тоже подняла голову. Гнев, даже ярость, написанные на лице Эрика, изумили ее. Очевидно, это проявление того самого бешеного характера, о котором толковала Виктория.
Бросив уничтожающий взгляд на бывшую жену, Лансдейл перевел глаза на Лесли. В то же мгновение выражение его лица изменилось – гнев уступил место беспокойству.
– Лесли... – несмело начал он, пытаясь понять, насколько глубока нанесенная ей рана, и тут же осекся под взглядом сапфировых глаз, превратившихся в холодные льдинки. Такой он ее никогда не видел.
– Я пойду, – отрывисто проговорила девушка, чуть не бегом устремляясь из гостиной. Ей вдруг показалось, что она задыхается. «Поскорей бы выбраться отсюда! На меня столько всего обрушилось... Я должна подумать, спокойно разобраться в том, что только что услышала».
– Я тебе все объясню. Эрик бросился за ней следом.
– Не стоит. Виктория уже все объяснила, и я ей чрезвычайно благодарна. Мне давно следовало бы узнать об этом, – безжизненным тоном промолвила она.
– Но нам надо поговорить.
– Я не могу. – Она запнулась. Глаза смотрели с немым укором. «Я люблю тебя. И ненавижу. Зачем ты это сделал? Почему не доверился мне?»
– Я приду к тебе позже, – предложил он.
– Не надо. Мне необходимо побыть одной. Пожалуйста! Как только за ней захлопнулась дверь, Эрик вернулся в гостиную и тяжело опустился на кушетку, уронив голову на руки. Он настолько погрузился в свои мысли, что совсем забыл о бывшей жене. Она сама вывела его из задумчивости, демонстративно встав рядом. Она приготовилась к буре, но, когда Эрик поднял голову, в его глазах читалась мука, а не гнев.
– Только не вздумай обвинять во всем меня, – начала Виктория. Как она ни крепилась, ее голос все же дрогнул. – Я много размышляла над тем, что с нами произошло, и пришла к выводу, что неповинна в смерти Бобби, хотя ты всегда считал иначе. Вначале я была виновата в том, что он родился, потом – в том, что умер. Ты и меня пытался в этом убедить, и я поверила, потому что привыкла тебе верить. – Голос Виктории немного окреп и теперь звучал почти спокойно. – Но ты ошибся. Этой страшной вины на мне нет. Мой – наш – сын умер, но я, слава Богу, к этому непричастна.
Она остановилась, чтобы перевести дух. Сердце ее стучало как молот. Для чего она явилась сюда после стольких лет – чтобы доказать бывшему мужу, как он был несправедлив, или оправдаться в собственных глазах? Теперь это было уже не важно. Ее гнев улетучился. Она видела, что Эрик тоже страдает, пусть по-другому, но не менее сильно, чем она.
– Я никогда так и не думал, – негромко промолвил он, вспоминая жестокие слова, которые бросал в ту пору ей в лицо. Просто так было легче – найти виноватого. Представляй он, насколько тяжело переживает случившееся жена, он бы ни за что себе этого не позволил. – Извини. Я тогда плохо соображал, что говорю.
Виктория удивленно подняла брови. Она ожидала совсем другого – ссоры, бурного объяснения. Эрик явно изменился. В его глазах появилось новое выражение – печаль, мудрость. И любовь. Кто сделал его таким – Чарли? Или, может быть, Лесли?
Скорее Лесли, подумала сна, вспоминая миловидную синеглазую девушку, с которой познакомилась час назад.
– И за сегодняшнее я тебя не виню, – со вздохом продолжал Эрик, словно угадав направление ее мыслей. – Я сам во всем виноват.
Только тут он заметил две полупустые чашки, стоявшие на кофейном столике. Как это похоже на Лесли! Он бы отдал все, лишь бы сидеть сейчас рядом с ней, попивая горячий шоколад, и рассказывать о том, как он скучал по ней. И как сильно он ее любит.
Он что, оглох? Обычно Марк подходил к телефону даже из кабинета. Кэтлин подождала несколько минут, затем, приблизившись к двери, постучала. Никакого ответа. Она повернула ручку и несмело заглянула внутрь.
Марк резко обернулся.
– Это ты? Я не слышал, как ты вошла.
– Как всегда, весь в работе, – нежно пожурила она. Почему он так испугался? И что это за бумага у него на столе? Ей кажется или он действительно пытается скрыть, чем занимался? – Похоже, ты и телефона не слышал. А звонят, между прочим, тебе. Из клиники.
– Попроси, чтобы подождали. Я возьму трубку в спальне.
– Хорошо. – Он явно не хочет говорить при ней. Почему? Десять минут спустя Марк появился в гостиной.
– Сложный случай. Я вернусь часа через четыре. – Он небрежно клюнул ее в щеку.
– Только поезжай осторожно. На улице такая метель! Проводив мужа, Кэтлин присела у окна. Крупные хлопья снега падали грациозно, бесшумно, ярко вспыхивая при свете уличных фонарей, прежде чем бесследно растаять во мраке. Мимолетный блеск – и затем темнота. Смерть.
«Надо что-то делать», – подумала она в очередной раз. С этой мыслью Кэтлин вставала и ложилась, но никак не могла придумать, как именно ей действовать, поскольку не представляла, чего хочет добиться.
Она надеялась, что каким-то чудом все снова станет хорошо. Ведь однажды так уже случилось в октябре, после их поездки в Атертон. Это было неожиданно и потому тем более желанно. Несколько беззаботных недель счастья, как в пору начала их любви.
В один из таких дней ей позвонил Росс.
– Ну как ты, Кэти? – Судя по голосу, его явно беспокоило состояние приятельницы.
– Все отлично! – бодро отозвалась она. – Не знаю, что это на меня нашло. Я вела себя как глупая гусыня.
– Гусыня? Типично британское выражение! Это Бостон на тебя так влияет? Не забывай, что Массачусетс давно не английская колония, – пошутил он, обрадованный ее веселым тоном. – Что с Марком?
– Все прекрасно. Его будто подменили буквально сразу после нашего разговора. – «И после того, как он повидался с Лесли», – мысленно добавила она, стараясь убедить себя, что это случайное совпадение. – Так что извини за истерику.
Росс с сомнением покачал головой. Ему ли не знать, что Кэтлин никогда не была истеричкой! Конечно, приятно сознавать, что буря улеглась, но все же стоит довести до ее сведения мнение Дженет.
– Марк не любит медицину? – Нелепость подобного предположения явно позабавила Кэтлин. – Я уверена, что Дженет ошибается. Марк обожает свою профессию. В ней вся его жизнь.
– Но ведь этим можно было бы объяснить его дурное настроение, не так ли? – продолжал настаивать Росс. Ему самому доводы жены казались более чем убедительными.
– Наверное. Только дурного настроения больше нет и в помине! И медицину он любит! – торжествующе воскликнула Кэтлин. И вдруг вспомнила, каким счастьем засветились глаза Марка, когда она, рассказав о своем богатстве, в шутку предложила ему отныне не прикасаться к стетоскопу.
– Тебе видней. Я только передаю слова Дженет. Кстати, Лесли с ней согласна.
Лесли... Лесли явно что-то знает. Только с ней одной Марк чувствует себя нормально.
К исходу четвертой недели волшебная сказка кончилась. Каждый вечер Марк скрывался в кабинете, сидел там до глубокой ночи и возвращался в спальню, когда Кэтлин уже давно спала. Спала, обессилев от слез.
Иногда случались передышки. Марк выходил из состояния сосредоточенности и с удивлением обнаруживал, что у него, оказывается, есть жена. В такие дни его страсть заставляла Кэтлин замирать от восторга. Ей очень хотелось поговорить с ним, но в те минуты, когда это было возможно, когда они сжимали друг друга в объятиях на любовном ложе, тщательно подготовленные слова казались глупостью – ведь тогда все было хорошо.
А потом наступал очередной плохой период – с каждой неделей их становилось все больше, – и разговор опять терял смысл, потому что Марк все равно не услышал бы ее.
«Надо что-то делать», – снова подумала она, глядя, как за окном тают сверкающие снежинки. В эту холодную январскую ночь Кэтлин наконец приняла решение.
Она сознавала, что поступает дурно, что вторгается в личную жизнь мужа, но чувствовала, что не может иначе. Ей надо получить ответ на этот мучительный вопрос. Боясь, что если замешкается, ей не хватит мужества совершить задуманное, Кэтлин чуть не бегом направилась к кабинету.
Когда она открыла дверь, ее взору предстал девственно-чистый стол – очевидно, Марк убрал все бумаги, прежде чем уехать в больницу. Не просто убрал, а спрятал, чтобы она их не нашла.
«Я должна это сделать», – мысленно приказала себе Кэтлин, терзаясь сознанием собственной вины. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Что же лежало на столе, когда она звала мужа к телефону? Книга. Толстая книга в синем переплете. Кэтлин скользнула взглядом по полкам и увидела ее на самой нижней. Это оказался учебник по кардиологии. Трясущимися пальцами она принялась перелистывать страницы, испещренные разноцветными диаграммами. «Марк наверняка спрятал это здесь», – подбадривала она себя.
Примерно в середине Кэтлин обнаружила около двадцати разграфленных листков, исписанных аккуратным, совсем не врачебным почерком Марка. Верхний представлял собой список, озаглавленный: «Текущие дела». Почти все пункты, в основном касавшиеся работы, были вычеркнуты. Прочтя последний, Кэтлин затаила дыхание. На листке стояло: «Лесли».
Она отшвырнула бумагу и стала перебирать остальные страницы. Это был рассказ. Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, опустилась в кресло и начала читать.
Лесли сразу решила, что домой не поедет. Без Эрика это не дом, а место для ночлега, а спать ей не хотелось, хотя она чувствовала себя вконец измотанной. Вместо этого она направилась на запад, к океану, с трудом различая путь сквозь слепящий дождь и собственные слезы. Эту дорогу она знала наизусть, поскольку та вела от дома Эрика к месту ее работы. Миновав шоссе и бульвар, Лесли в конце концов очутилась на берегу.
Припарковав машину, она, увязая в мокром песке, подошла к кромке воды. Гонимые резким ветром, огромные валы разбивались у ее ног, обдавая солеными брызгами. Колючие ледяные капли вонзались в кожу, словно иголки. И вдруг Лесли почувствовала на щеках теплую влагу. Слезы, догадалась она. Ее собственные горячие слезы.
В других обстоятельствах она не задумываясь вошла бы в воду и плыла бы до изнеможения, надеясь, что бурлящие волны, омывающие ее тело, унесут прочь тревогу, снедающую ее душу и сердце. Но нынешний день мало подходил для плавания – слишком неспокойным, холодным и неприветливым выглядел океан. Да и от проблем, терзающих ее, не избавиться, даже если плыть целые сутки. «Почему он ничего мне не сказал? – в сотый раз спрашивала себя Лесли. – Почему скрыл это от меня? Почему? Почему?»
Ответа не было, лишь вопросы, безжалостные, холодные, как зимняя буря. Вконец продрогнув, девушка побрела обратно к машине. Путь от пляжа до дома был ей хорошо знаком, но сегодня иссеченные дождем улицы выглядели недружелюбно. Казалось, весь мир ополчился против нее. Лесли вздохнула. Она поедет медленно. К чему спешить? Ведь ее никто не ждет.
Не успела она переступить порог, как раздался звонок. Эрик, решила Лесли, бессознательно считая гудки. «Если я не подниму трубку, он позвонит снова».
Десять гудков.
«Если я не отвечу, он явится сюда».
Пятнадцать.
«Он будет беспокоиться, если я не сниму трубку».
Двадцать.
«Я не хочу, чтобы он беспокоился».
– Алло!
– Лесли? Это Кэтлин.
Мысли девушки мгновенно приняли иной оборот. Наверняка что-то с Марком, иначе его жена не стала бы звонить – ведь в Бостоне уже поздняя ночь.
– Что случилось? Что-нибудь с Марком? – с замиранием сердца спросила она. Ей вдруг вспомнилась ночь, когда она по телефону сообщила Кэтлин о том, что Марк ранен.
– Да нет. Все в порядке. – Это прозвучало не слишком убедительно, поскольку сама Кэтлин не верила в то, что говорила.
Ей понадобился час, чтобы решиться позвонить. За этот час она несколько раз прочла написанный Марком рассказ и в конце концов поняла, что у нее нет выбора. Если кто-нибудь и может помочь в данной ситуации, то только Лесли.
– Рада это слышать, – с облегчением выдохнула девушка, догадываясь, что разговор только начинается. И оказалась права.
Запинаясь, путаясь в словах, Кэтлин выложила все: и о листке с надписью «Текущие дела», и о рассказе. Выслушав, Лесли поняла, что Марк намеревается бросить медицину. А может быть, не только ее? Что, если он решил свести счеты с жизнью? Судя по тону его жены, та тоже не исключала такой возможности, но вслух этого не произнесла – возможно, из суеверия.
– Ничего, если я перезвоню минут через десять? – спросила Лесли после долгой паузы. – Мне надо уладить кое-какие дела.
– Да, конечно. Марк вернется не раньше чем через час. Поговорив со старшим ординатором, Лесли позвонила в аэропорт и тут же набрала номер Кэтлин.
– Завтра утром я вылетаю в Бостон, – решительно объявила она.
– Спасибо, – прошептала Кэтлин. Она не ожидала подобного поворота событий, однако протестовать не стала. Помощь Лесли придется как нельзя кстати. – Но что я скажу Марку?
– Скажи, что я решила на время уехать из Сан-Франциско, потому что порвала с Эриком, – немного подумав, ровным голосом сообщила девушка. От собственных слов все заныло у нее внутри, но, в сущности, это была правда.
Глава 39
– Спасибо, что встретила, – обрадовалась Лесли, увидев Кэтлин, и тут же помрачнела, рассмотрев ее как следует. От былой живости и миловидности не осталось и следа. Кэтлин выглядела усталой и бледной. Такие перемены не происходят в одночасье. Странно, что Марк их не заметил. Это лишний раз свидетельствовало о том, в каком состоянии находится он сам.
– Рада тебя видеть, Лесли. Мне жаль, что с Эриком так получилось.
– Мне тоже, – коротко кивнула девушка, давая понять, что предпочла бы не распространяться на эту тему. Ей нужно время, чтобы все обдумать, а со вчерашнего дня, с тех пор как Кэтлин ей позвонила, мысли Лесли разрывались между Эриком и Марком. Она должна сосредоточиться на ком-то одном. Она приехала в Бостон ради Марка.
– Такси нас ждет. Вчера весь день шел снег, и я побоялась в такую погоду садиться за руль, – виновато объяснила Кэтлин.
Это было что-то новое. Чтобы Кэтлин, та самая Кэтлин, которая не смущаясь вошла в больничную палату, лишь бы быть рядом с раненым Марком, побоялась вести машину по заснеженным улицам? «Она явно не в себе», – с грустью подумала Лесли.
– Я могла бы добраться и на метро, – сказала она вслух. – Бостон мне знаком – ведь я училась в Радклиффе.
– Правда? Я не знала. Господи, как здорово, что ты приехала! – повторила Кэтлин, уверенная, что теперь, когда Лесли здесь, все будет хорошо.
Уже через час ее уверенность была поколеблена. Глядя на сосредоточенное лицо гостьи, внимательно изучавшей составленный Марком список, Кэтлин поняла, что вряд ли Лесли сумеет ей помочь.
Листок, озаглавленный «Текущие дела», на первый взгляд не представлял собой ничего необычного. Подобные списки лежали на столе у каждого врача. К вечеру, вычеркнув все пункты, то есть проверив результаты анализов, осмотрев пациентов, встретившись с коллегами для консультации и прочтя новую статью из медицинского журнала, ординатор отправлялся домой. Ни одно из этих дел нельзя было оставлять на завтра, поскольку завтрашний день, как правило, приносил с собой новый, подчас еще более длинный список.
Лесли вчитывалась в строчки. «Подписка на журналы» (вычеркнуто). Возобновил ли он подписку или отказался от нее? Скорее второе, подумала она, проанализировав остальные пункты. «Учебники – сдать в библиотеку», «Инструменты», «Истории болезни – заполнить» – все было зачеркнуто. «Он хочет, чтобы его пациенты не пострадали, попав в руки другого врача», – догадалась Лесли.
Последняя строчка содержала всего одно слово – ее имя. Оно было обведено кружком, но не вычеркнуто. Очевидно, Марк собирался поговорить с ней или написать письмо. «Интересно, что он станет делать, когда выполнит все пункты?» – со страхом подумала Лесли и, отложив листок, углубилась в чтение.
Первые же фразы рассказа убедили ее в том, что Марк-писатель не менее талантлив, чем Марк-врач. Но уже со второй страницы Лесли перестала замечать красоты стиля. Сейчас ее интересовало только одно – то, что это крик души человека, которого она когда-то любила.
В том, что перед ней собственная история Марка, написанная от третьего лица, Лесли не сомневалась. Речь в рассказе шла о человеке, от которого и он сам, и окружающие ждали слишком многого. Его вынуждали быть самым лучшим, не прощали ошибок. Всю жизнь он играл чужую роль. И однажды влюбился.
Это был гимн победе. В конце герой совершал мужественный поступок – отрекался от жизни, которую ненавидел, и пытался найти что-то другое, лучшее. На этом пути его поддерживала любовь женщины. Они шли к счастью вместе, чего бы им это ни стоило.
Однако рассказ на этом не кончался – был еще эпилог. Герой и его любимая отправились в море на яхте.
Он держал ее за руку. Это придавало ему силы. Они стояли у поручня, не сводя глаз друг с друга. Любовь, переполнявшая их сердца, заставила забыть о бурном море. Внезапно яхта накренилась. Резкий удар оторвал их друг от друга и швырнул его в черную бездну.
Туда, где все прощается.
Лесли перевернула последнюю страницу. Она не знала, что сказать. Со списком все было ясно – Марк намеревался бросить медицину. Методично, как было ему свойственно, он довел до конца все дела, даже не забыл о библиотечных книгах. Казалось, рассказ довершал картину. На первый взгляд, он представал как торжество трудного решения, принятого героем. Но только на первый взгляд.
– Я не поняла конец, – честно призналась девушка. Накануне по телефону об этом же говорила ей Кэтлин. – Хотя остальное написано явно о Марке.
– Конец тоже. Марк любит путешествовать по воде. Правда, однажды он сказал, что перелететь через перила ничего не стоит.
– Но ведь можно доплыть до берега, – резонно возразила Лесли. – Или подождать, пока тебе бросят спасательный круг.
– Разве ты не знаешь, что он не умеет плавать? – расширив глаза от ужаса, прошептала Кэтлин.
– Неужели? – выдохнула Лесли. Теперь она поняла, почему Кэтлин так тревожится. Она воспринимает рассказ как намерение. Намерение совершить самоубийство.
Но любое литературное произведение – это всего лишь фантазия, пусть даже основанная на фактах. Пока ясно одно: Марк твердо решил оставить медицину. Список – реальное тому подтверждение. Что же касается остального...
– Он очень любит тебя, – неожиданно нарушила молчание Лесли.
– По-твоему, это я? – слабым голосом поинтересовалась Кэтлин, загораясь надеждой.
– Ну разумеется! Марк превосходно описал тебя – твою живость, энергию, красоту, – убежденно промолвила девушка. Она видела, как вспыхнувшая было надежда в глазах ее собеседницы мгновенно сменилась сомнением. И вдруг Лесли поняла, что обязана сделать все, лишь бы изгнать сомнения из этих прелестных фиалковых глаз. – Это ты, Кэтлин. Не Дженет. И не я, – сказала она искренне.
– Но в списке стоит твое имя.
– И тем не менее любит он тебя.
Он держал ее за руку. Это придавало ему силы.Слова из рассказа напомнили Лесли о том, что так уже происходило в действительности. К изумлению всех врачей, Марк в считанные дни оправился после ранения, потому что рядом с ним была Кэтлин. Тогда он выжил благодаря ей. А теперь будет жить ради нее.
– Да, приехала. Выглядит хорошо, – сообщила Кэтлин, когда Марк, по своему обыкновению, позвонил ей с работы в половине шестого. – Через десять минут я убегаю – мы договорились с Салли пойти в кино. Вернусь около одиннадцати. Если захотите обедать дома, еда в холодильнике.
Женщины заранее условились, что вначале Лесли побеседует с Марком с глазу на глаз. Она попытается выведать его планы, по возможности не упоминая о рассказе. Если это все же придется сделать, последствия нетрудно предугадать – Марк наверняка будет недоволен тем, что они рылись в его бумагах.
Он появился через двадцать минут после ухода Кэтлин. По мнению Лесли, ее бывший коллега, как всегда, выглядел прекрасно. Но какая-то неуловимая перемена в нем все же произошла. Лесли не сразу определила, какая именно, а потом поняла – он казался спокойным, умиротворенным, словно наконец принял трудное решение. Узнать бы еще, какое...
– Мне так жаль... – начал он с порога.
«О чем это он?» – удивилась девушка. Ах да, об Эрике. Марк уверен, что она приехала в Бостон из-за разрыва с любимым человеком. Весь день Лесли старательно гнала от себя мысли о Лансдейле и только сейчас поняла, что не может не думать о нем. Ужасающая пустота в сердце служила грустным напоминанием о былом счастье.
Глядя в полные сочувствия глаза Марка, Лесли вдруг расплакалась. Он обнял ее, как в тот день, когда умерла Джин Уотсон, и она с благодарностью прижалась к его груди. Исходящие от него сила и тепло действовали утешающе. Казалось, здесь, в его объятиях, она сможет наконец обрести покой. Но это была только иллюзия.
Судорожно вздохнув, Лесли отстранилась.
– Расскажи, как это случилось, – мягко попросил Марк.
– В сущности, я здесь не из-за Эрика, – потупившись, призналась девушка. – Я приехала из-за тебя. Вчера ночью мне позвонила Кэтлин. Она очень встревожена. Ей кажется, что ты задумал нечто ужасное.
Произнося эти слова, она искоса наблюдала за Марком. Он немного удивился, но не пытался оправдаться. В общем, вел себя как человек, которому нечего скрывать.
– Я действительно кое-что задумал, – спокойно подтвердил он. – Я решил бросить медицину.
– Когда?
– Завтра в десять утра у меня встреча с научным руководителем. Вечером я собирался позвонить тебе и сообщить об этом.
– А как насчет Кэтлин? Когда ты намереваешься рассказать об этом ей?
Марк смутился. Ему только сейчас пришло в голову, что выплеснуть чувства на бумагу – это еще не все. Живое общение литературой не заменишь.
– Завтра вечером, когда все будет позади. Я не думал, что она так беспокоится, – добавил он, озабоченно сдвинув брови.
– А ты давно смотрел на нее? – с несвойственной ей жесткостью поинтересовалась Лесли.
Складка между его бровями стала глубже.
– Последние несколько месяцев ей пришлось тяжело. Точнее, нам обоим. Я не такой бесчувственный, как ты воображаешь, и все вижу. Но мне надо было самому во всем разобраться. Возможно, я вел себя как эгоист, хотя мне казалось, что этим я оберегаю покой Кэтлин.
– Ну вот, опять отгораживаешься, – с улыбкой вспомнила Лесли любимое словечко Дженет. Теперь, когда выяснилось, что самого страшного можно не опасаться, у нее отлегло от сердца. – Каковы все же твои планы? Этого ты так и не сказал.
– Факультет английской словесности, разумеется, – ответил он, удивленный ее вопросом. Ему казалось, что это и так ясно, – ведь именно с Лесли он не раз обсуждал такую возможность. – В чем дело? Похоже, ты не рада?
– Рада, конечно, но...
– Но что?
– Ты не имел права доводить Кэтлин до такого состояния. Представь, чего ей стоило позвонить мне!
– Как я понимаю, ты заразилась ее тревогой и примчалась в Бостон с первым самолетом. Очень мило с твоей стороны, Лесли. Мне, право, неловко. Ведь на самом деле все хорошо.
«Хорошо ли? – чуть не сорвалось у нее с языка. – Тогда как объяснить эпилог твоего рассказа? Что-то он мало похож на обычную концовку сказки: «И стали они жить-поживать да добра наживать...»
Лесли не стала ждать возвращения Кэтлин. Чувствуя себя эмоционально и физически разбитой, она решила лечь пораньше. Однако тяжелые думы не оставляли ее и во сне. Ей чудилось, что маленькие мальчики, похожие на Майкла и Бобби, хотя последнего она никогда в жизни не видела, падают за борт, а Эрик и Марк пытаются их спасти. Но у них ничего не выходит, и они сами оказываются в холодной черной воде. Объятая ужасом, Лесли спешит им на помощь, но бездонная глубина поглощает всех четверых, прежде чем она успевает до них доплыть.
Стоя у окна, Марк поджидал жену. Завидев ее еще издали, он выбежал в морозную январскую ночь без пальто и перчаток. Ласково обвив Кэтлин руками, он осторожно повел ее к дому, следя, чтобы она не поскользнулась на мокром снегу.
Только сейчас он заметил темные круги у нее под глазами, осунувшееся, бледное лицо. Лесли права: он был так поглощен собой, что не видел ничего вокруг. Строя свои планы, он чуть не потерял жену.
– Кэтлин... – прошептал Марк, прижимая ее к себе. – Извини. Я не думал, что ты будешь так переживать. Не о чем тревожиться, дорогая. Мне надо было принять решение, непростое решение, и при этом быть уверенным, что я поступаю правильно. Вот и все.
