Текст книги "Беларуский Донбасс"

Автор книги: Катерина Андреева

Соавторы: Игорь Ильяш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

В августе 2016 года двое бывших бойцов батальона «Донбасс» – 22-летний Рустам (Док) и 41-летний Дмитрий Белогорцев (Лесник) – выехали из Украины и сдались польским пограничникам, потребовав политического убежища в Польше. Их поместили в закрытый центр для иностранцев в городе Пшемысль. Минчанин Белогорцев не скрывал своей настоящей фамилии, поскольку был убежден, что об его участии в войне хорошо знают в КГБ. В сентябре 2014-го российские хакеры «слили» в сеть личный состав «Донбасса», где в том числе фигурировали данные Белогорцева. В том же сентябре Белогорцев вышел из Иловайского «котла» с оружием в руках и двумя ранениями. Сразу после госпиталя ему сообщили: воевать в рядах «Донбасса» он больше не может, ведь батальон вступил в Нацгвардию, а иностранцам там служить нельзя. Затем целых два года боец пытался добиться вида на жительство. «Мы приходим в миграционную службу Украины, а нам говорят: “Документов у вас нет”. И присылают еще письменный ответ: “Поезжайте в Беларусь, восстанавливайте паспорт”. Вы же знаете, как работают украинские органы: они не надевают сразу же наручники. Но говорят: “Вы здесь незаконно, у вас будет депортация, завтра или еще когда-либо”. А человек же не может жить, если у него нет документов. Он не может нигде трудоустроиться, не может снять жилье. Любой полицейский останавливает его на улице: “Где твои документы?”» – рассказывал Белогорцев «Белсату» сразу после отъезда в Польшу. Его боевой товарищ Док тогда признался журналистам, что испытывает обиду на украинские власти: «Мы помогали, а нам портят жизнь». Если верить бойцам, однажды в Украине им выдали отказ в получении гражданства по причине «безосновательных опасений» (!). В случае Дока и Лесника шансом остаться на законных основаниях в стране было заключение контракта с ВСУ, но многие добровольцы «первой волны» (приехавшие на фронт в 2014-м) воспринимали эту идею в штыки. При этом оставаться на фронте на полулегальном положении они тоже не хотели. Чем дальше – тем больше бойцам хотелось строить новую, мирную жизнь в Киеве. У Дока – незаконченное высшее образование программиста, на фронте был связистом. Вместо продолжения учебы в Беларуси, в мае 2014-го вступил в добробат. Он постоянно рвался на передовую, выполнять боевые задачи, но командир берег юного беларуса – сражаться за Иловайск его, в отличие от Белогорцева, не отправили. После «Донбасса» он перешел в ДУК «Правый сектор». Семья добровольца его выбор не поддержала. Отец, гражданин России, вообще грозился поехать воевать за ДНР и убить его. Настоящие имя и фамилия Дока также засветились в сети из-за российских хакеров, так что путь в Беларусь был автоматически отрезан. Тем временем из-за отсутствия документов миграционная служба Украины стала присылать ему уведомления о возможной депортации. И вот, в феврале 2017-го Док сообщил «Белсату»: Польша предоставила ему статус политического беженца. «Вывод из всего этого только один: все, что не смогла и не сможет Украина, – смогла и сможет Польша. Отдельный “привет” и “спасибо” тем, кто кричал и продолжает кричать, что у иностранных добровольцев в Украине “все хорошо”».

Украина «не смогла» – пожалуй, такой вердикт стране, за которую воевали, вынесли разочарованные беларусы-добробатовцы после многочисленных попыток получить гражданство. Еще один популярный тезис – «всех добровольцев слили». Так говорит Владимир Киреев из Слуцка, прошедший «горячие» Авдеевку и Марьинку. Киреев на родине работал плотником и один растил сына Кирилла, от которого мать отказалась при рождении. Владимир не вращался в оппозиционной среде, но властью Лукашенко был недоволен и на волне народного гнева ходил на Плошчу в 2010-м. Когда начался Майдан, его «возмутила ложь и пропаганда» российских телеканалов, и он всерьез заинтересовался событиями в Украине, переписывался с уже воюющими беларусами. В июле 2015-го Киреев уехал на фронт. Сначала ремонтировал технику в инженерной группе «Азова», а с сентября 2016-го по май 2017 года был минометчиком в «Правом секторе», в составе ТГБ. Сына он взял с собой – подросток ходил в школу прямо в прифронтовой Марьинке, под звуки артобстрела. Сослуживцы отца и волонтеры присматривали за 12-летним Кириллом, он стал настоящим «сыном полка». «Потом нас фактически вывели с фронта, предложили: или устраивайтесь на контракт, или до свидания», – говорил Владимир. Идти по контракту в ВСУ он не захотел. Отец с сыном покинули Донбасс и сняли старую дачу под Киевом. Владимир перебивался случайными подработками на стройках, пытаясь прокормить сына. «Скажем так, на метро хватает не всегда», – описывал он свое финансовое положение зимой 2019-го. Тогда из документов у Киреева была только «довідка про звернення», которая не позволяла ни официально трудоустроиться, ни завести банковскую карточку, ни взять кредит, чтобы собрать сына в школу.

В октябре 2018-го, почти через четыре года после первого обещания Порошенко, Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект № 3433, цель которого – упрощение всей процедуры получения гражданства для иностранных добровольцев, принимавших участие в защите территориальной целостности Украины, а также мораторий на их выдачу другим государствам. Соавтором законопроекта выступил нардеп Андрей Билецкий (в прошлом командир «Азова»). Тогда он заявил, что только за первые годы войны в АТО участвовали около 500 иностранцев. «Сейчас эти добровольцы стоят перед юридической проблемой. Во-первых, большинство из них являются выходцами из России и Беларуси, а потому возвращение на Родину означает для них фактически многолетнее заключение и смерть. Во-вторых, у этих людей уже элементарно заканчиваются их национальные паспорта, а поэтому в ближайшее время они могут стать нелегальными мигрантами в Украине. Процедура получения гражданства, обещанная украинской властью в 2014 году, требует от добровольцев-иностранцев поездки, в частности, в страну-агрессор и получения там справки о несудимости», – пояснял Билецкий. В первом чтении его поддержали 252 депутата при необходимых 226 голосах, но законопроект застопорился по неясной причине. Чтобы привлечь внимание к проблеме, иностранные добровольцы периодически выходили на митинги под Раду. Беларусы активно участвовали в этих демонстрациях. Во время одной из них молодые беларусы-«азовцы» приковали себя наручниками к ограждению на Банковой.

Как объясняет депутат Игорь Гузь, который стоял у истоков отряда «Погоня», решения о выдаче гражданства иностранцам априори проходят через Администрацию президента, а после скандала с нелояльным Саакашвили у Порошенко стали относиться к этой теме весьма настороженно. Как говорил Дмитрий Полойко, «у ребят вся надежда на нового президента». Связано это между или нет – сказать трудно, но действительно, с приходом к власти Владимира Зеленского законопроект был утвержден во втором чтении. 6 июня 2019 года Верховная Рада приняла закон № 3433 – за него проголосовали 230 депутатов. Документ вносил изменения в Законы Украины «О правовом статусе иностранцев и лиц без гражданства» и «О гражданстве Украины». Теперь пребывание в Украине всех иностранцев, принимавшие участие в защите территориальной целостности, признано законным и за ними официально закреплено право на получение гражданства в упрощенном порядке. Кроме того, новый закон запрещает выдачу добровольцев «недружественным странам». Он гласит, что добровольцы «не могут быть принудительно возвращены в страну происхождения или третью страну, которая совершила акт агрессии против Украины, или в страну, которая не признает территориальную целостность и суверенитет Украины, или отказывается признавать противоправность посягательств на территориальную целостность и суверенитет Украины, в частности, голосовала против Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН “О территориальной целостности Украины” от 27 марта 2014 года № 68/262». Среди стран, которые голосовали против этой резолюции, – Беларусь.

28 июня 2019 года двое бывших бойцов батальона «Донбасс» Рустам (Док) (позже выяснилось его настоящее имя – Рудольф Егоренко) и Дмитрий Белогорцев получили украинское гражданство – Зеленский подписал соответствующий указ. По иронии судьбы, к этому моменту оба уже несколько лет жили в Польше в статусе политических беженцев.

«Романтики» и «беглецы»

Рассказывая о наших согражданах на стороне ДНР и ЛНР, мы называли три типажа: люди войны, беглецы и романтики. У первых – профессиональная подготовка и отсутствие сантиментов, у вторых – неудавшаяся карьера или личная жизнь, третьи после просмотра российских телеканалов всерьез обеспокоились «угрозой фашизма», поверив в пропагандистские байки вроде «распятого мальчика». Говоря и о боевиках, и о беларусах, воюющих за Украину, важно понимать: границы типажей приблизительны, а сами люди могут не умещаться в рамки одного образа, ведь человеческая психика гибкая даже в нормальных условиях, а на передовой она претерпевает изменения еще быстрее. Тем не менее мы попробуем выделить наиболее характерные черты для добровольцев и объединить их в портреты. Однако специально не будем (за редким исключением) называть имена конкретных людей в описании типажа.

Большинство беларуских добровольцев можно разделить на две категории: романтики-идеалисты и беглецы. Романтики, в свою очередь, делятся на два субтипажа:

1. «Активист». Это молодой человек чаще до 30 лет, как правило, минчанин или житель большого города. С юности принимает участие в оппозиционных митингах, состоит в патриотической организации или фанатском сообществе, но ключевой позиции там не занимает. Скорее всего, за свою деятельность он успел посидеть на «сутках». Зачастую такие ребята придерживаются правых, националистических взглядов. Интересуются историей Беларуси, чтят национальные символы – бело-красно-белый флаг и герб «Погоня». В Беларуси «активист» открыто выступает против власти Лукашенко. С началом Майдана ездит в Киев сам или активно следит за событиями по интернету. На войну едет с товарищами по партии (околофутбольному движению). В компании большую роль играет культ физической силы. Таким «активистам» посвятил свою песню «Гарри» Сергей Михалок из группы Brutto: «Сделал три подхода, четвертый за Гарри, Гарри сейчас в походе, вернется едва ли», – поет Михалок. И правда, отправляясь на войну, «активист» осознает, что может не вернуться, но это его не пугает. Им двигает желание борьбы, причем чем младше боец, тем более абстрактна, непредметна в его представлении эта борьба. Повзрослев, закаленный в бою «активист» может стать настоящим человеком войны, профессионалом, готовым выполнить любой приказ командования. Такой исход, вероятно, самый благоприятный для этого типажа добровольца и даже отчасти свидетельствует о стойкости характера. В противном случае, когда опыт и переживания накладывают слишком глубокий отпечаток на психику, когда-то полный энергии «активист» невольно превращается в «беглеца».

2. «Мужык-беларус». Зрелый мужчина (35 лет и старше), из областного (районного) центра или агрогородка, образование средне-специальное, женат, есть дети. Работает на каком-нибудь государственном предприятии, уходит рано утром, возвращается домой поздно вечером. В его жизни все складывается не то чтобы хорошо, а просто «нормально» – хватать звезды с неба от него никогда и не требовалось, амбиции не выходили за пределы простого желания обеспечить семью всем необходимым. По сути, «мужык-беларус» – спокойный обыватель, пока не почувствует угрозу своему налаженному быту. Если он видит эту угрозу, к примеру, в «налоге на тунеядство», то идет на площадь протестовать против власти. Если видит, что сегодня Россия забрала «клаптик земли» у соседа, то приходит к выводу: завтра она начнет претендовать на землю, где стоит уже его дом, построенный на заработанные потом и кровью деньги. Телевизор хоть и смотрит, пропаганде не доверяет (и вообще, мало кому доверяет). В критический момент мотивация «мужыка-беларуса» проста и понятна: мир черно-белый, а окружающие делятся на «своих» и «чужих». На войну такой человек идет с четким осознанием: сейчас Украина, в будущем – Беларусь, это надо предотвратить. Он вспоминает, как стрелял из автомата «в армейке», закуривает дешевую сигарету и уезжает на фронт. Невозможность вернуться на родину – особенная трагедия для это типажа беларуского добровольца. Семья, живущая в Беларуси, зачастую критически воспринимает его выбор и отказывается воссоединиться с ним в Украине, браки рушатся.

Когда активные боевые действия заканчиваются и острой потребности в добровольцах на фронте уже не возникает, «мужыку-беларусу» приходится выбирать: подписать контракт с ВСУ и ближайшие годы посвятить военному делу на профессиональной основе либо устраивать гражданскую жизнь в Украине. Но процесс легализации полон бюрократических проволочек и не гарантирует успешного результата. Большинство беларусов-добровольцев, вопреки обещаниям Порошенко предоставить украинское гражданство, годами живут по просроченным беларуским паспортам, периодически подавая прошение о предоставлении вида на жительство. Так и не получив его, перебиваются случайными подработками в Киеве. Вдали от близких, «мужык-беларус», чьи жизненные цели когда-то были ясными и простыми, превращается в потерянного человека, «беглеца». Он лишен родины, семьи, друзей, привычного окружения. Он даже лишен собственно войны, ради которой оставил Беларусь.

3. «Беглецы». Как мы видим, оба субтипажа романтиков-идеалистов при определенном развитии событий могут перейти в категорию «беглецов». Однако есть среди наших добровольцев и те, кто прошел этот путь еще на родине. В них нет ни юного задора «активистов» – они куда опытнее, ни жертвенного простодушия «мужыка-беларуса». Нет, они искренне следуют своим убеждениям и не лукавят, рассказывая журналистам, что приехали на Донбасс воевать против общей российской угрозы и за Беларусь, но это лишь одна сторона, куда падает свет прожектора. Стоит глубже заглянуть в их судьбы, и мотивация перестает казаться настолько однозначной.

Многие «беглецы» на родине были вовлечены в оппозиционную деятельность. В отличие от идеалистов, этим людям терять практически нечего. Из-за самоотверженной борьбы с режимом, они не успели ни создать семью, ни построить карьеру. Тогда, на митингах и «сутках», на допросах КГБ и в тюремной камере, им казалось, что власть Лукашенко вот-вот падет и им удастся по-настоящему занять свое место в свободной Беларуси. Годы шли, но ничего не менялось. Выйдя из тюрьмы, бывшие политзэки не могли вписаться в общество. Они уже не верили в перемены. Отъезд на войну казался единственным возможным выходом из жизненного тупика. Объяснять такое решение исключительно темпераментом было бы поверхностно. Здесь дело скорее в том, что после всех страданий за правду, реальных, не надуманных, но так и не принесших плодов, у них развился «комплекс героя» – сильная потребность совершить исторически значимый поступок. И наконец, увидеть эффект от своего поступка: ведь если стрелять из гранатомета в сторону врага, он рано или поздно будет уничтожен.

Но есть среди беларусов бойцы, которых сложно отнести к вышеперечисленным типажам. Например, Сергей Коротких (Боцман). Легендарного экс-командира разведки «Азова» назвать иначе как авантюристом не выходит, чересчур запутанная биография с избытком «белых пятен». Сотрудничество с КГБ, видная роль в российских неонацистских группировках, криминальные истории и сотни тысяч евро сомнительного происхождения в декларации не позволяют причислить его к романтикам: очевидно, Коротких искал не просто борьбы, а борьбы, приносящей авторитет и выгоды. На классического добровольца-«беглеца» он тоже не похож. Коротких никаким образом не пострадал за свои взгляды. Политическая плоскость, в которой он действовал до Донбасса, очень специфична – это ультраправое движение. В постсоветских странах для лидеров подобных организаций характерно наличие связей с силовиками. Именно этим можно объяснить его поспешный выход из изолятора после драки с поножовщиной в Минске в 2013 году. При этом заслуги Боцмана на фронте, отвагу в бою признают даже оппоненты. Бросается в глаза то, что после яркого, но непродолжительного участия в боях на Донбассе Коротких ждет хеппи-энд в виде госдолжности и финансового благополучия. Пока его земляки обивают пороги инстанций в надежде добиться вида на жительство, Коротких вручает украинский паспорт лично президент Порошенко.

Сергей Коротких, пусть и с натяжкой, сегодня подходит под типаж «человека войны» с удавшейся карьерой. Его случай уникален, поскольку «люди войны» среди беларуских добровольцев нам не встречались.

Когда мы говорили об этом типаже беларусов на стороне боевиков, было понятно, откуда они появились. Очень часто «люди войны» на донбасском фронте – это бывшие кадровые военные, силовики и ветераны «горячих точек». За годы независимости идеология в беларуской армии и силовых структурах почти не менялась, оставаясь насквозь просоветской, а с началом войны на Донбассе офицерский состав симпатизировал России. Поэтому выходцы из армии или милиции ехали воевать за ДНР и ЛНР с установками, привитыми им сначала советским, а потом лукашенковским командованием. Да и могло ли произойти иначе в стране, где до сих пор отмечают юбилеи КГБ, а министр внутренних дел Шуневич (кстати, родом из Луганска) на 9 мая щеголяет в форме сотрудника сталинского НКВД? Бывший боец «Правого сектора», а теперь контрактник ВСУ с позывным «Волат», уехал на фронт сразу после демобилизации со срочной службы в спецназе. В военной части 3214 под Минском, где он служил, была «абсолютно пророссийская идеологическая подготовка», вызывавшая отторжение у патриотически настроенного молодого солдата. «Открыто пророссийские настроения были и у офицеров, и у командования, и у контрактников, которые там служат. Начало моей службы совпало с событиями в Крыму и на Донбассе – так примерно 70 % в нашей части громко поддерживали Россию, остальным было или безразлично, или в личных разговорах некоторые сослуживцы могли сказать, что Украина на самом деле права. На политинформации нам показывали фильмы о Майдане и объясняли, как это страшно, и если мы не будем выполнять свою “функцию по охране правопорядка”, Беларусь ожидает чуть ли не военный конфликт», – рассказывал 23-летний Волат в интервью «Белсату».

Опытным беларуским военным специалистам с проукраинскими взглядами, видящим в путинской России угрозу и готовым профессионально воевать на стороне Киева было просто неоткуда взяться. Как и людям с боевым опытом – все беларусы, принимавшие участие в локальных конфликтах, в свое время воевали на стороне России[52]52
  В подавляющем большинстве случаев речь идет о войне в Чечне.


[Закрыть].

Глава 6
АНАТОМИЯ АБСУРДА

22 января 2015 года украинские СМИ и соцсети «взорвались» новостью: сепаратисты захватили Донецкий аэропорт – символ героической обороны украинской армии. В Министерстве обороны Украины подтвердили – «киборги» с потерями отошли из руин нового терминала. Оборона Донецкого аэропорта, а точнее его старого и нового терминалов, продолжалась с 26 мая – около 240 дней… Длительное время ситуация вокруг аэропорта оставалась относительно спокойной. Серьезные штурмы стратегического объекта начались уже после заключения Минских соглашений в сентябре 2014 года… Со временем, после многих штурмов, аэропорт получил и символическое значение. Для Украины – это свидетельство героизма ее бойцов, которые успешно противостоят мощным силам врага. Аэродром стал «украинскими Фермопилами» и «донбасским домом Павлова», а его защитников противник за стойкость назвал «киборгами».

Из материала BBC Украины от 23 января 2015 года

В Сталинграде был сломан, по советскому клише, хребет фашизму. Вот здесь я своими глазами видел, как в этом мини-Сталинграде ломался хребет уж не знаю, чему там – фашизму или нет – но вот мордоризму этому, оркизму, бессмысленному кровожадному терроризму – точно. Для меня нет никакого сомнения, что ДНР, ЛНР – это совершенно придуманные искусственные полуфашистские организации, задача которых не сделать что-то для украинского народа, не создать что-то для украинского народа, не сделать украинский народ счастливым, а просто создать бесконечную зону кошмара, превратить Украину в аэропорт.

Из выступления журналиста Los Angeles Times Сергея Лойко, находившегося в ДАП в разгар боев в эфире «Эхо Москвы» 29 октября 2014 года

Одним из участников штурма Донецкого аэропорта в составе интербригады «Пятнашка» был украинский гражданин, уроженец Мариуполя Роман Джумаев.

Летом 2014 года, в возрасте 23-х лет, Роман пошел воевать против Украины на стороне боевиков. На фронте он пробыл год: участвовал в боях за Дебальцево и ДАП. За это в Украине на него завели уголовное дело по ч. 5 ст. 260 Уголовного кодекса (участие в НВФ).

Наша встреча с Джумаевым состоялась в марте 2016 года в одном из минских торговых центров. Глядя на этого аккуратного и вежливого молодого человека, сложно было поверить, что перед тобой – боевик ДНР, который участвовал в наиболее ожесточенных сражениях. Джумаев высказывал свои мысли ясно, не заменяя каждое второе слово в речи нецензурной бранью. Обращался ко мне исключительно на «вы», хотя я был старше его всего на три года. Роман утверждал, что до войны работал программистом. И внешне он действительно больше походил на айтишника, чем на бойца.

История Романа Джумаева наглядно демонстрирует: война на Донбассе – это не только имперский фанатик Игорь Стрелков-Гиркин, Бук, псковские десантники и бурятские танкисты. Это еще и тысячи граждан Украины, которые всю свою жизнь тихо существовали в системе координат «русского мира», а в 2014-м взяли в руки оружие и примкнули к НВФ. Без коллаборационистов гибридная агрессия России против Украины была бы невозможна. Поэтому, не разобравшись в этих людях, нельзя понять и саму войну на Донбассе. Тем более что некоторые из них, разорив родной регион, уезжали в спокойную Беларусь – здесь можно было продолжать симпатизировать «русскому миру» в более комфортной обстановке. Именно так поступил Рома Джумаев. Летом 2015 года он бросил фронт и переехал жить в Марьину Горку Минской области. Устроился менеджером по продажам. Ни от кого не скрывался, с журналистами охотно шел на контакт. «Наших тут много», – уверенно говорил он[53]53
  Полный текст интервью, которое здесь будет цитироваться, опубликован на сайте «Радио Свобода» https://www.svaboda.org/a/bajavik-dnr-u-bielarusi-nasych-tut-smat/27594251.html


[Закрыть].

Рассказывая свою историю, Джумаев старался выглядеть здравомыслящим человеком. Если же в его логических цепочках отсутствовали необходимые звенья, он склеивал их пропагандистскими штампами. Рома стремился казаться откровенным. Когда же реальность вступала в противоречие с его мировоззрением – начинал юлить и уходить от ответов.

Как ты оказался на войне?

Когда начались все эти события, я работал в Киеве. Я видел, как все происходило на Майдане, как жгли «Беркут». Мне это не особо нравилось, потому что мой прадед воевал. Потом я приехал в Мариуполь, и как раз в мае месяце был разгон митингующих. Потом в июне был расстрел ГУВД (сепаратисты захватили здание местного управления милиции и украинские силовики их выбили оттуда. – И. И.) батальоном «Азов» – я как раз там был. И вот мы с другом решили поехать воевать, хотели в Луганск. Я получил последнюю зарплату в Киеве, купил экипировку. 4 августа доехали на поезде до Донецка (тогда еще ходили поезда), а вокзал абсолютно пустой. Возле вокзала стояла «Нива» камуфляжного цвета, рядом стоял «ополченец», пил кофе. Мы спросили, как доехать до Луганска. Он сказал, что трасса Донецк – Луганск перекрыта, там украинские войска. Предложил остаться в Донецке. Мы согласились.

Что было дальше?

Этот «ополченец» повел нас туда, где они базировались – на улице Стратонавтов в поселке Октябрьский. Это как раз рядом с Донецким аэропортом. Нас отвели на посты, выдали СКС (самозарядный карабин Симонова. – И. И.) и 10 патронов. А я в армии не служил, оружие никогда в руках не держал. В первую же ночь начался минометный обстрел.

Первые недели я был на Стратонавтов. А в сентябре перешел в интернациональную бригаду «Пятнашка», где нас уже действительно начали обучать. Мы познакомились с Абхазом [54]54
  Абхаз – уроженец Сухуми Ахра Авидзба, полевой командир боевиков. Возглавлял бригаду «Пятнашка» в 2014 году.


[Закрыть] . Базировались на заводе «Сармат» в Донецке, там еще рядом был университет баптистов (Донецкий христианский университет. – И. И.) – они уехали, потому что были полностью за Америку.

В интербригаде служили преимущественно иностранцы?

Изначально почему назвали бригаду «Пятнашка»? Потому что сначала их было 15 человек – все из России приехали. Было там 4 француза, затем появились абхазы. Но большинство все-таки из местных. Русских от общего числа процентов 30 – все добровольцы.

Акцент на том, что в первый день ему выдали старое советское оружие, снятое с вооружения еще в конце 1950-х, – это, конечно, часть мифологического образа «борца с фашизмом». Мол, почти как московское ополчение в 1941-м воевали, одна винтовка на троих. В действительности, если Джумаеву и пришлось однажды взять в руки СКС, это ничего не говорит ни о ресурсной базе боевиков, ни о «героическом порыве» – скорее, о наплевательском отношении полевых командиров к личному составу. НВФ формировались во многом стихийно, поэтому вполне естественно, что российское снабжение не всегда поспевало за ходом событий. А на первой фотографии с Донбасса, которую Джумаев в августе 2014-го выложит «ВКонтакте», он будет позировать вовсе не с дряхлой винтовкой, а с вполне современным пулеметом. На получении (и особенно происхождении) этого оружия он акцентировать внимание в интервью уже не стал – подобная история в героический миф не вписывалась.

Донецкий христианский университет не уезжал, потому что был «полностью за Америку» – их из Донецка изгнали. В июле 2014-го вооруженные боевики вторглись на территорию ДХУ и объявили, что в связи с военным положением университет и все его имущество переходит в распоряжение подразделений ДНР. А сами протестанты на протяжении всего конфликта подвергались гонениям со стороны боевиков. Впрочем, нежелание называть вещи своими именами меркнет на фоне объяснений Джумаева, почему он пошел воевать.

Я все-таки не понимаю. Получается, когда все началось, ты жил и работал в Киеве. То есть это не война к тебе пришла. Ты мог вообще туда не лезть. Зачем?

Понимаете… Я поехал потому, что у меня прадед воевал, всю Украину прошел и вернулся с оторванной рукой. И георгиевская лента, и всегда мы были за Россию. А теперь… Я принял сторону Донецкой области, потому что я сам из Мариуполя. Я видел, как люди работают, как последнюю копейку экономят. А тут эти скачут: мы хотим в Европу.

Но вас же при этом не трогали. Никто русский язык на Донбассе не запрещал.

Никто никого не трогал. Первоначально вроде бы ничем не ограничивали. Но потом начали жечь «Беркут», «Беркут» из Донецкой области, и люди начали подниматься – как это так, наших ребят жгут. Хотя до этих событий, честно скажу, мало кто любил «Беркут» и вообще милицию. На самом деле «ополчение» – это что? Каждый шел туда с какой-то выгодой, грубо говоря, для себя. Для меня выгода – почтить память деда. Чтобы у меня в Мариуполе не ходили с Западной Украины и не чувствовали себя как дома.

Как уже говорилось, логические неувязки Джумаев обычно склеивал пропагандистскими штампами. В данном же случае вся мотивация боевика была полностью соткана из этих абсурдных неувязок. Здесь есть все: и «деды воевали», и «Беркут», и трудная жизнь в Мариуполе, и «всегда были за Россию». Какое отношение имеет участие его прадеда в войне против гитлеровской Германии к тому, что сам Джумаев пошел воевать против своих сограждан в Украине? Почему желание жить, как в благополучной и богатой Европе оскорбляет тех, кто экономит «каждую копейку»? Ну и самое главное: зачем браться за оружие, если «никто никого не трогал»? Такая каша в головах части жителей Донбасса дорого обошлась всей стране.

А чего вообще в ДНР люди хотят? Что они хотят построить? Какая конечная цель всего этого?

Когда в Мариуполе был референдум (не признанный мировым сообществом референдум о независимости ДНР. – И. И.), весь город пришел голосовать. Все, кто голосовал, думали, что это референдум о присоединении к России. Как оказалось – нет. У всех была мысль, что Россия нас примет. А по факту все это тянется, тянется…

К «ополченцам» люди часто подходят и спрашивают: когда это закончится? Да если б я знал! Теперь, на самом деле, местные жители уже ничего не хотят. Они просто хотят, чтобы все это закончилось. Столько людей погибло, столько разрушений. Поселок Октябрьский (это между вокзалом и аэропортом) – он просто стерт с лица земли, нет ни одного дома. И таких поселков много.

А глядя на это, глядя на все эти жертвы, у тебя не появилась мысль, что все это зря?

Ну, с моей стороны я не скажу, что все это было зря. Я знаю, что я многим людям помог. Конечно, может, если бы все это не началось, то этого и не нужно было бы делать… Но я все равно не думаю, что все закончилось бы просто так, мирным путем… Все равно что-то было бы.

Джумаевский пассаж о том, что «весь город пришел голосовать» – это исключительно плод его собственной фантазии. Явка на псевдореферендуме в Мариуполе, даже по данным самих сепаратистов, составила всего лишь 27,38 %. По подсчетам украинских СМИ, проголосовали и вовсе не более 4–5 % избирателей. Но интереснее другое. Сумбурный ответ Джумаева на вопрос об оправданности жертв показывает: у него все-таки закрадывались сомнения в верности избранного пути. Хотя Роман и баррикадируется от здравого смысла штампом «деды воевали», глаза обмануть сложно: он же видит, что стертый с лица земли поселок Октябрьский – это прямой результат того, что летом 2014-го он вдруг решил «почтить память деда» и сел на поезд до Донецка. Однако смелости признать свои ошибки не хватает, нести на себе такой груз вины ему не по силам. Поэтому он переходит к простейшему механизму психологической защиты – отрицание. «Все равно что-то было бы», – убеждает он сам себя.

А ощущения, что Россия просто предала вас, нет?

Когда находишься здесь, какое-то такое ощущение есть… Не скажу, что просто предала. Скорее, предала та власть, которая была и наполовину еще есть в Донбассе. Вот первоначально руководил ЛНР Болотов, у него был помощник. Этот помощник теперь гуляет в Киеве, в кафе. К нему подходят украинские активисты, снимают на камеру, спрашивают: «А что вы тут делаете?» А он говорит, что от СБУ у него справка, что претензий к нему нет. Вот при них началась вся эта заварушка, они были зачинщиками, а теперь свалили. Сейчас под видом украинских диверсионно-разведывательных групп убивают всяких Мозговых. Украинские ДРГ на территории ДНР? Ну-ну. Это просто идет ликвидация тех, кто неугоден властям. Теперь вот нашу «Пятнашку» сам Захарченко хочет признать организованной преступной группировкой, потому что Абхаз не хотел подчиняться.