Текст книги "Беларуский Донбасс"

Автор книги: Катерина Андреева

Соавторы: Игорь Ильяш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Больше ни о чем не просили?

Нет. Наверное, слишком жестко отвечал (в комментариях в соцсетях. – И. И.). Им же нужно, чтобы развивалась дискуссия, а у меня были жесткие комментарии – диалоги уничтожались в зародыше.

Биографию Сергея Трофимова нельзя назвать ординарной. Он – единственный боевик, который раньше имел отношение к беларуской оппозиции. В начале 2000-х в Витебске он был активистом молодежной организации «Зубр», а позже – членом либеральной Объединенной гражданской партии (ОГП). Правда, в рассказах Трофимова, его оппозиционная деятельность выглядела как чистая диверсия – мол, по собственной инициативе внедрился к демократам, так как «врага надо знать в лицо». «Да я просто хотел посмотреть, что это за цирк. Я набирал хорошую такую стопку газет в офисе и сдавал их на макулатуру. Получал баллончики с краской и специально писал слова с ошибками, чтобы показать, какая у нас “хорошая” оппозиция». Довелось и в митингах участвовать – и в Витебске, и в Минске», – вспоминал он. Из такого же спортивного интереса он вступил в ОГП. «Но в 2004 году я упал с крыши, когда работал кровельщиком. Пока валялся в больнице, был членом ОГП. А потом написал заявление о выходе. Я понимал, что для Беларуси они ничего дать не могут», – уточнял Трофимов.

Задолго до нашей встречи в Витебске Трофимов в переписке в соцсетях признавался: хочет написать сценарий для фильма о войне. И даже присылал зарисовки, напоминавшие что-то среднее между бредом российской пропаганды и голливудской «клюквой». В некоторых его высказываниях в интервью также явственно проглядывалась буйная фантазия боевика. Например, в материал, опубликованный на сайте беларуской службы «Радио Свобода», не вошли истории о его «снайперских подвигах» – просто потому, что в них верилось с трудом. На фотоснимках в соцсетях Трофимов нигде не показывался со снайперской винтовкой – он либо щеголял с автоматом Калашникова (иногда даже короткоствольным, милицейским), либо вовсе фотографировался без оружия на фоне техники. Не вошло в материал и утверждение Трофимова о том, что он дослужился на Донбассе до звания старшего лейтенанта (слишком уж затюканный был вид у этого «офицера»), и слова о том, что он будто бы убил более 100 украинских солдат. Учитывая, что на фронте боевик пробыл недолго и в крупных сражениях не участвовал, подобная цифра выглядела фантастической.

Но вот его рассказ о том, что среди подразделений сепаратистов существовал устный приказ не брать в плен украинских добровольцев, я передал, ведь эта информация подтверждалась другими источниками. Также в текст вошел намек Трофимова на то, что и лично он в расстрелах пленных принимал участие («ну, я же на передовой был», – усмехался боевик). Включил я в публикацию и слова витеблянина о том, что он много убивал на войне – для него это якобы стало чем-то обыденным, «как кофе выпить». В конце концов, нельзя отказывать собеседнику в праве свидетельствовать против себя самого, рассудил я.

Большое количество фронтовых баек, рассказанных в интервью, заставляло меня с крайним подозрением относиться ко всем словам Трофимова. Однако вскоре выяснилось, что боевик может и любит где-то приврать, но в то же время и фактуры в его рассказах хватало. В ОГП подтвердили: Сергей Трофимов действительно был членом партии около 8 месяцев – с 21 мая 2004 года по 4 февраля 2005-го. И действительно ничем себя там не проявил – он почти все это время лежал в больнице, лечился после падения с крыши.

Бывшая координаторка «Зубра» в Витебске Ольга Карач также подтвердила, что Трофимов был их активистом. Она честно призналась, что была шокирована, узнав об участии Сергея в войне: «Мы познакомились в 2001 году (Сергею было 17 лет. – И. И.), он пришел тогда в “Зубр”. В то время приходило много активных ребят, которых система Лукашенко по разным причинам не устраивала, в том числе, потому что для них не было места. Многие потом стали фотографами, журналистами – творческими людьми. А он не туда пошел… Из всех “зубров” я бы на Сергея подумала в последнюю очередь, что он вообще может взять в руки оружие. Сергей был очень добрым, отзывчивым, мягким, бесконфликтным парнем, подкармливал бродячих животных, мечтал путешествовать, мечтал о яркой жизни. Мы с ним ездили на акции в Минск. Я просто не верю, что он убивал! Эти два образа у меня в голове никак не складываются. […] Мать у него медсестра, очень любила его (он единственный сын), очень хотела, чтобы сын нашел свое место в жизни. Мать даже радовалась, что он в политике участвует, хотя далеко не все родители активистов “Зубра” так реагировали»[122]122
  Слова Карач наводят на мысль, что Трофимов «вредительский» характер своей деятельности в оппозиции сочинил постфактум. Вполне возможно, что участие в политической жизни – это был вполне искренний порыв молодого человека на том этапе его жизни. А затем он действительно «не туда пошел».


[Закрыть], – говорит она. По словам Ольги, после падения с крыши Трофимов едва выжил – врачи его буквально собирали по кусочкам. «Лечился около года. Ну, понятно, какая тут политическая деятельность может быть, когда такая ситуация».

Вспомнили его и в Комитете госбезопасности. Факт бесед подтвердили. Но от него как от сексота – открестились. «Трофимов С. В. инициативно сообщил в КГБ, что рассматривает возможность выезда в Украину из патриотических целей для оказания помощи силам “ополчения”, при этом предложил оказать содействие в получении интересующей информации. От предложения отказались и дополнительно предупредили, что, в случае повторного выезда в Украину, в его отношении может быть возбуждено уголовное дело. В результате Трофимов С. В. ответил, что осознает характер возможных негативных последствий и от поездки, с его слов, отказался. Позже была получена информация о его нахождении на территории Украины. В этой связи, после появления в Витебске, в целях уточнения его пребывания в Украине, в 2016 г. с ним была проведена беседа», – говорилось в записке КГБ, переданной в редакцию беларуской службы «Радио Свобода».

Таким образом КГБ признал: боевик действительно первый предложил чекистам свои услуги, и у них действительно состоялось минимум две беседы. В остальном стороны в своих показаниях расходятся, не подкрепляя при этом свои заявления какими-либо документальными доказательствами. Фактически у нас есть слово против слова. Кто же здесь говорит правду?

Из записки Комитета госбезопасности можно сделать вывод, что первый их контакт с Трофимовым состоялся между двумя поездками на Донбасс (его же предупредили, что в случае «повторного выезда в Украину…»). То есть в конце 2014-го – начале 2015 года. Также в КГБ подчеркивают, что о своих намерениях примкнуть к «ополчению» Трофимов «инициативно сообщил» – т. е. первый рассказал об этом комитетчикам. Выглядит эта сцена не слишком правдоподобно. Сложно себе представить, чтобы обычный человек, зная что на официальном уровне участие в войне на Донбассе не приветствуется, рискнул первым выйти на контакт с КГБ и донести на самого себя. Если же первыми на контакт вышли чекисты, то в чем заключалась «инициативность сообщения»? Далее в записке КГБ говорится: Трофимов «предложил оказать содействие в получении интересующей информации». Сложно поверить, чтобы спецслужба отказалась от подобных услуг. Ведь на высшем уровне тема участия в войне беларусов была отнесена к сфере «национальной безопасности», а, значит, любая информация на этот счет ценилась на вес золота. К тому же потенциального агента сами чекисты не считают преступником (а иначе уже бы арестовали), а поездку на Донбасс оправдывают «патриотическими соображениями».

В записке КГБ речь идет о том, что Трофимов фактически предложил чекистам стать их агентом на Донбассе, а отнюдь не интернет-троллем в борьбе с оппозицией. Так как же было на самом деле? Скорее всего, после первой поездки на Донбасс к Трофимову действительно пришли комитетчики, и он, возомнив себя крутым шпионом, предложил свои услуги на Донбассе. Чекисты, в свою очередь, не стали игнорировать подобное предложение, потому что отказываться от лишнего источника информации в зоне конфликта глупо. Об этом, разумеется, Трофимов в интервью умолчал – стукачество явно противоречило его выдуманному образу «бесстрашного героя войны». Зато он рассказал про свои попытки стать интернет-троллем под присмотром КГБ – это в его собственных глазах уже выглядело милой авантюрой в рамках идейной борьбы с прозападной оппозицией. Только, судя по всему, толку от Трофимова – и как от источника информации на Донбассе, и как от интернет-тролля – не было никакого. Поэтому в КГБ просто махнули на него рукой и новых «квестов» не подбрасывали.

Оснований для возбуждения уголовного дела против Трофимова беларуские правоохранители тоже не нашли. В Украине, правда, к рассказам боевика отнеслись более серьезно. Вскоре после публикации интервью, 12 января 2017 года, Новоайдарский отдел Северодонецкой городской прокуратуры Луганской области начал расследование уголовного дела в отношении Сергея Трофимова по ч. 5 ст. 260 Уголовного кодекса Украины (участие в НВФ, приведшее к гибели людей)[123]123
  По состоянию на ноябрь 2018 года следователи следственного отделения Новоайдарского отдела полиции Главного управления Национальной полиции в Луганской области продолжали досудебное расследование по делу Трофимова. Какие следственные действия совершались в рамках расследования и сотрудничают ли беларуские правоохранители с украинскими следователями – неизвестно.


[Закрыть]. Основанием стали слова беларуса об его участии в боевых действиях против батальона «Айдар» в районе города Счастье и поселка Великая Гора.

Что касается самого Трофимова, то он на момент написания книги продолжал спокойно жить в Беларуси. При всей оригинальности его биографии сам по себе Трофимов – личность ординарная. Он всячески изображает прожженного авантюриста, суперсолдата и «штирлица», но тем самым просто старается скрыть неприятную правду. Сергей Трофимов – обыкновенный лузер. Который в юности мечтал о путешествиях и яркой жизни, а теперь ему за тридцать, и нет ни денег, ни работы, ни будущего. И этот лузер вынужден самоутверждаться, выдумывая себе мифические подвиги на войне, в которой он участвовал на стороне агрессора.

x x x

Безусловно, кейсы Давидовича и Трофимова – лишь ничтожная толика агентурной работы спецслужб в контексте войны на Донбассе. Да и работали с беларусами наверняка не только отечественные спецслужбы. Совершенно удивительная история возникла в уже упоминавшейся ранее статье «Гастарбайтеры войны». Журналисту президентской газеты в МВД рассказали: в 2014 году 50-летний житель Малориты выехал к родной сестре в город Стаханов, захваченный ЛНР, а по дороге он якобы был завербован Службой безопасности Украины «в качестве негласного источника». Однако де-факто никаких сведений СБУ с территории ЛНР беларус не передавал, а затем выехал в Донецк, где сам зачем-то сдался боевикам. За это боевики ДНР бросили его «на подвал» и пытали – переломали руки, ноги и ребра. Пробыв в плену 8 месяцев, 27 августа 2015-го житель Малориты «был обменен как боец правительственных войск Украины», утверждали в МВД. В статье «Гастарбайтеры войны» сообщалось, что побывавший в плену беларус – бывший «афганец», уволен из вооруженных сил «по дискредитирующим основаниям как лицо, страдающее психическим заболеванием», трижды судим.

К сожалению, ни идентифицировать героя этой истории, ни проверить опубликованные в газете данные нам не удалось. Также остается неизвестной и дальнейшая судьба самого жителя Малориты. «СБ-Беларусь сегодня» утверждала: 5 октября 2015 года его задержали на беларуско-украинской границе. За что задержали и где он находился на момент публикации статьи – не уточнялось.

Глава 19
ИНФОРМАЦИОННЫЙ ФРОНТ

Давление: явное и скрытое

Взаимодействие госорганов, и тем более спецслужб, с прессой в Беларуси имеет свою специфику. Почти для всех государственных ведомств характерна тотальная закрытость от СМИ. Власть воспринимает журналистов, по сути, как обслуживающий персонал. С прессой общаются не тогда, когда у общества возникают вопросы к власти, а когда сама власть хочет распространить какую-то информацию. Даже получение рутинного комментария чаще всего становится для журналиста огромной проблемой: вам не ответят не в силу секретности сведений, а потому, что не считают нужным с вами в принципе разговаривать. Плюс нужно учитывать общую атмосферу страха, созданную в стране политическим режимом Лукашенко. Понятие «источник» в том или ином ведомстве (особенно силовом) просто потеряло смысл – никто не рискнет самостоятельно контактировать с прессой без санкции начальства. За редким исключением инсайдерская информация может быть получена беларуским журналистом исключительно в виде одобренного сверху «слива».

Власть в Беларуси стремится полностью контролировать информационное поле. В сфере традиционных СМИ – ТВ, радио, печатных изданий – в течение всего правления Александра Лукашенко позиции государства были доминирующими. На телевизионное вещание у пролукашенковских СМИ всегда имелась монополия: все беларуские телеканалы, включенные в обязательный общедоступный пакет, – государственные. И если массированной госпропаганды, атмосферы страха, «сливов» и манипуляций начинает не хватать, спецслужбы переходят к прямому давлению на независимых журналистов. При освещении войны на Донбассе такое тоже не раз случалось.

x x x

Журналист Евгений Волошин начинал свою карьеру в 2000-х в государственной газете «Звезда». Там он специализировался на расследованиях, связанных с наркотрафиком в Беларуси. В тот период Волошин обзавелся связями в ГУБОПиК: по мере надобности он общался с представителями силовой структуры для получения комментариев. «Мы преследовали одну цель – борьбу с наркотиками», – объясняет он. Чаще всего журналист встречался с источниками в помещении самого ведомства, но иногда встречи носили неформальный характер и проходили в кафе. «Это бывает так: человек рассказал все, что мог, по интересующему меня вопросу, а после беседы, не под запись, говорит: слушай, тут есть такая тема… И начинает предлагать что-то свое», – объясняет Волошин. На первых порах такое взаимное сотрудничество казалось Волошину хорошим способом получить достоверную и эксклюзивную информацию. Но позже, по его словам, он стал разочаровываться и понимать, что в итоге силовики больше используют журналиста в своих целях, чем искренне делятся важными для общества сведениями. «Обычно я приходил в пресс-службу с диктофоном, но, бывало, и в кулуарах что-то на ушко шепнут. Я это использовал в материалах, не ссылаясь на фамилию и должность источника. Старался делать все в рамках журналистской этики», – рассказывает он.

На вопрос, пытались ли его завербовать, Волошин говорит: «Да, причем четыре раза, в том числе Комитет госбезопасности». Один из таких случаев произошел с ним, во время работы в «Звезде». Чекист пригласил его в кафе и начал расхваливать – мол, какой он талантливый журналист. Конечно, предлагал сотрудничать. Волошин говорит, что отказался, но спустя пару дней встретился с этим человеком еще раз (по просьбе последнего). В машине КГБист громко спросил у Волошина: «”Ну, так давать вам наши материалы?” Я специально громко ответил: “Да, давайте через вашу пресс-службу, официально”. Ну, закосил под дурачка, мне грамотные люди так сделать посоветовали. После этого больше он на меня не выходил». Волошин рассказывает про попытку вербовки КГБ, хотя по работе контактировать приходилось с иным ведомством – ГУБОПиК. Там же, по словам Волошина, на волне популярности его расследований по наркотикам, вообще предлагали работать штатным аналитиком «с офицерскими погонами», но он отказался. В 2012 году Волошин устраивается на польское «Еврорадио», которое имеет корпункт и аккредитованных корреспондентов в Минске. Когда начался конфликт на Донбассе, редактор поручил эту тему Волошину. В том числе, предложил подготовить интервью с беларусами, воюющими на стороне ДНР и ЛНР. «Конъюнктура была такова: давай, делай материальчики про этих дурачков. И я стал делать, потом заинтересовался сам, – рассказывает Евгений. – Когда в 2015 году пошли материалы про украинских “киборгов” в Донецком аэропорту, в интернете появилось видео, как ДНРовцы вешают свой флаг над одним из терминалов[124]124
  Речь про беларусов Дмитрия Макаревича и Сергея Савича, которые воевали в батальоне «Спарта» и участвовали в боях в Донецком аэропорту.


[Закрыть]. Позже выяснилось, что там были беларусы. Я начал искать их в соцсетях, изучал базу “Миротворца”. Тогда про это мало писали, и было интересно копнуть. А еще была гипотеза, что беларуских военных туда переправляют, но доказательств такой версии я не нашел. Самым простым казалось выйти персонально на боевиков и записать интервью».

Однако, работая над темой беларусов-боевиков, Волошин рано или поздно должен был столкнуться с интересами спецслужб. И вскоре они были озвучены ему напрямую давними знакомыми – высокопоставленными сотрудниками ГУБОПиК. В августе 2015 года Волошин опубликовал на «Еврорадио» материал про бывшего офицера Сил специальных операций Андрея Шинкевича из Орши, которого украинский «Миротворец» назвал инструктором боевиков на Донбассе. Волошин нашел Шинкевича «ВКонтакте», и, хотя в аккаунте не было фото, прямо указывающих на его участие в войне, оршанец показался «подозрительным». В первую очередь потому, что в списке друзей у него оказались боевики ДНР и ЛНР. В статье «Еврорадио» (авторство Волошина там не указывалось) этот человек был обозначен как «Андрей Ш.», а лицо на фото замазано в графическом редакторе. Как объясняет журналист, это понадобилось, чтобы избежать возможных претензий и обвинений в клевете со стороны героя материала. Пообщаться с самим Шинкевичем у Волошина тогда не получилось – тот не реагировал на сообщения в соцсетях, поэтому журналист решил связаться с матерью и сослуживцами предполагаемого боевика. И если мать, по словам Волошина, стала отрицать участие сына в войне, то сослуживцы по Донбассу в один голос называли его «бойцом высокого класса» и «крутым разведчиком». Через некоторое время после выхода статьи[125]125
  Материал о Шинкевиче вышел 04.08.2015 года https://euroradio.by/ru/chempion-mogilyovshchiny-po-prakticheskoy-strelbe-voyuet-na-storone-dnr-foto?clidIwAR3E.Ud4r3bfBE.nL-BqVJfAINvtHAV41 Vj_WC2_Vq0eAkVKjnmdZR5osPV8ww


[Закрыть] в редакцию «Еврорадио» пришло уведомление из Министерства иностранных дел (именно это ведомство отвечает за аккредитацию корреспондентов зарубежных СМИ в Беларуси): поступила жалоба на Волошина. «Я понял, что Шинкевичу не понравился материал и он пожаловался в МИД. Тогда как-то отговорились, главред сходил в МИД, и вопрос закрыли. И вот, через несколько месяцев, в офис вбегает милиционер и кричит: “Ну что, дописались? На вас жалоба, поехали в участок!” Но я попросил самостоятельно прийти в милицию на следующий день, чтобы дать объяснения», – вспоминает Евгений.

Одновременно с этими событиями Шинкевич сам, первым вышел на связь с Волошиным. Он позвонил на личный мобильный журналиста, намекнул, что сейчас как раз приехал в Могилев «подлечиться после травмы» и готов лично встретиться. Волошин согласился, рассчитывая на эксклюзивное интервью с боевиком. И Шинкевич действительно пришел на встречу. Только вот вести аудиозапись журналисту он не позволил и на протяжении всей беседы заверял его, что никогда не был на Донбассе и нигде не воевал. При этом, по словам Евгения, его собеседник сам записывал разговор на диктофон и «в случае чего угрожал затаскать по судам». Вытащить хоть какую-то ценную информацию для печати из Шинкевича не получилось. Тут нужно вспомнить, что и мы общались с Андреем Шинкевичем, найдя его точно так же – «ВКонтакте». История похожая: Шинкевич два часа сидел с нами в могилевском кафе и доказывал, что никогда не был на войне, а просто «ездил по делам в Ростов». Позже мы отправили официальный запрос в СБУ, где нам сообщили: Шинкевич воевал на Донбассе в рядах подразделения боевиков «Корса» в качестве диверсанта-инструктора.

Волошин утверждает, что всю цепочку событий – жалобу в МИД, ворвавшегося в редакцию милиционера и обещания Шинкевича в случае чего засудить – он расценил как прессинг со стороны боевика. Поэтому журналист воспользовался знакомством с людьми из ГУБОПиК и пожаловался им на Шинкевича. Придя в ведомство, Волошин узнал от начальника одного из отделов, что Андрей Шинкевич действительно воевал на Донбассе, этими сведениями располагает ГУБОПиК. По словам Волошина, там ему «помогли урегулировать конфликт» с Шинкевичем, который после нескольких звонков силовиков «сдулся» и больше не беспокоил журналиста. Волошин тогда подумал, что неплохо было бы, пользуясь моментом, вытащить из силовиков больше информации о воевавших беларусах. «Прямо находясь в ГУБОПиК, я предложил сделать материал про беларусов, погибших на Донбассе. И силовики, не прося ничего взамен, согласились дать мне эти сведения. Раньше имена семерых погибших еще не называли в СМИ. Так что да, это фактически получился «слив», но «слив» по моей просьбе», – признается Волошин.

О намерении подготовить статью по материалам силовиков он сообщил редактору постфактум. Между тем происходили очень странные вещи. «Получив имена и фамилии, я начал проверять информацию, как того требуют стандарты журналистики. Поехал и нашел могилы боевиков на разных кладбищах, связался с родственниками погибших. Дозвонился до брата Александра Мельникова из Могилевской области, а тот внезапно признался, что и он воевал. Брата похоронил, а сам вернулся в Беларусь. Кладу трубку и через минут пятнадцать мне звонит заместитель главы ГУБОПиК, Михаил Бедункевич, и начинает орать: “Нахера ты к людям лезешь, будоражишь семьи?!”»

По версии Волошина, брат Мельникова позвонил в ГУБОПиК и пожаловался, мол, его допекает журналист. Но нам это кажется маловероятным, учитывая, что чаще всего боевики предпочитают добровольно не контактировать с правоохранительными органами и уж тем более вряд ли имеют с ними прямую телефонную связь. Скорее всего, прослушивался редакционный телефон, с которого Волошин обзванивал родных погибших и по которому общался с братом Мельникова.

Итак, собрав необходимую фактуру, журналист написал материал. Когда все было готово, он решил отнести текст на визу в ГУБОПиК. Такой шаг он объясняет желанием проверить, не допустил ли он ошибок. «Это нормальная практика давать материал на вычитку, если тебе предоставили какие-то данные»[126]126
  Необходимость дополнительно визировать в ведомстве готовый материал кажется нам надуманной. Ведь если силовики дали журналисту конкретные сведения, значит, они в достаточной мере доверяют ему. И вряд ли Волошин с многолетним опытом в профессии перепутал бы фамилии погибших. Однако то, что Волошин по собственной воле понес показывать статью в ГУБОПиК, хорошо показывает, в какой атмосфере вынуждены работать беларуские журналисты. Они настолько приучены к давлению и контролю со стороны спецслужб, что стараются бдить, даже когда не нужно.


[Закрыть], – говорит он.

Волошин признается: он знал, что обычно силовики не просто «сольют» информацию, но и захотят отредактировать текст до выхода в свет. Поэтому не удивился, когда процесс растянулся на несколько недель. «ГУБОПиК и раньше часто наседал таким образом на топовых беларуских журналистов, причем не обязательно по “политическим” темам – иногда это касалось обычного криминала. Дело не в том, чтобы быть каким-то сексотом, ты не подписываешь бумаг о сотрудничестве… Им важно именно дать “слив” и проконтролировать, чтобы все было написано четко. В этот материал про погибших на Донбассе они буквально клещами вцепились, три раза правили! Все тянулось около месяца. В итоге требования выставили такие: вместо полных фамилий погибших, которые должны были впервые появиться в СМИ, оставить только инициалы, “заблюрить” их лица[127]127
  У читателя, вероятно, возникает вопрос: почему ГУБОПиК не хотел раскрывать фамилии ранее неизвестных погибших. Причина, на наш взгляд, кроется в опасениях силовиков, что другие журналисты могут начать «копать» и наткнутся на неожиданные открытия. Например, узнают, что погибшие были не единственными боевиками в семье, как это произошло с братом Александра Мельникова. Такой нежелательный эффект власти получили, опубликовав статью «Гастарбайтеры войны»: журналисты нашли героев статьи, чьи рассказы сыграли далеко не на руку силовикам.


[Закрыть], не ссылаться на источник – высокопоставленного силовика. И убрать комментарий брата Мельникова в обязательном порядке».

Статья Волошина вышла на «Еврорадио» 22 февраля 2016 года[128]128
  Статья вышла под заголовком «7 историй белорусов, погибших на войне в Украине» https://euroradio.fm/ru/7-istoriy-belorusov-pogibshih-na-voyne-v-ukraine-foto


[Закрыть] в таком виде, в каком ее отдали автору после долгого «редактирования». Сегодня он не жалеет, что пошел на компромисс, но отмечает: это был последний его неофициальный контакт с силовиками. Позже журналист старался не возвращаться к теме боевиков, по причинам, известным лишь ему. Что касается отношения руководства ГУБОПиК к тому, что беларуские граждане воюют в рядах НВФ, Волошин вспоминает характерный диалог между ним и высокопоставленным сотрудником этого силового ведомства: «Я спросил не под запись, как он относится к беларусам, которые воюют за ДНР и ЛНР. Он ответил: “Да, мы против них, – и задумался. А через пару секунд добавил: – Но вообще, по-хорошему, можно было бы поехать и помочь”».

x x x

В случае журналиста Волошина спецслужбы действовали подчеркнуто скрытно – об их манипуляциях не должно было стать известно обществу. Но беларуская власть прибегала и открытым атакам на СМИ из-за Донбасса.

Вадим Замировский – фотокорреспондент самого популярного беларуского интернет-ресурса TUT.BY, с 2014 года освещал события в Украине. Майдан, Крым, Донбасс – в «горячих точках» Вадим бывал не по одному разу. Кроме того, Замировскому удалось освоить жанр текстового репортажа, что для фотокорров редкость.

Зима 2017 года. Авдеевка на чрезвычайном положении после длительных обстрелов. Боевики применяют тяжелое вооружение, запрещенное Минскими договоренностями. Гражданская инфраструктура частично разрушена: в городе перебои с водоснабжением и электричеством, людей эвакуируют. Бойцы тактической группы «Беларусь» в составе «Правого сектора» удерживают позиции на передовой. Замировский едет туда, проводит с беларускими добровольцами трое суток и по возвращении выдает большой материал под заголовком «Родители написали сначала, что я фашист. Как беларусы воюют в Украине». Главные герои материала – совсем молодые ребята с позывными «Якуб» и «Талер» – рассказали журналисту о своих буднях на войне, политических взглядах и отношении семей к их выбору. Вместе с подразделением Замировский передвигался по улицам поселка, простреливаемого боевиками, падал на дно окопа при близкой канонаде – и при этом успел поговорить с бойцами «по душам». В итоге получился талантливый, объективный репортаж. Отдельным примечанием редакция напоминала, что уголовный кодекс запрещает беларусам участвовать в военных конфликтах за рубежом, и уточняла, что текст не отражает позиции TUT.BY по войне на Донбассе в целом и участию в ней беларуских граждан в частности. В репортаже Замировского не было ни слова «восхваления» добровольцев, чего так боялись власти. В нем вообще не было никаких оценок, только жизнь и война в чистом виде. Ниже приведем короткий фрагмент.

…Следующим вечером на линии фронта заходим на другое подворье. Седой мужчина с острым взглядом и без знаков отличия, очевидно – командир, сразу интересуется, почему сегодня нас больше.

– С нами журналист, – отзываются солдаты.

– Сегодня тут будет не до журналистов. Уводите.

Остаюсь на другой позиции, где нет командования ВСУ. Примерно через час прогноз седого незнакомца сбывается. Канонада и взрывы слышны уже гораздо ближе. Небо периодически озаряется сигнальными ракетами. Оглушительный взрыв раздается совсем близко, все моментально падают на дно окопа. Второй, третий взрывы, над окопом свистят пули. «Оказывается, они и правда свистят», – ловлю себя на мысли. Инстинктивно хочется вжаться поглубже.

– 120-ка прилетела, точно вам говорю, – солдаты обсуждают калибр упавшего снаряда.

– Да нет, свиста не было, наверное, это СПГ, – отвечает другой.

В окоп практически влетают с разбегу солдаты ВСУ.

– Ну, как тут? Сегодня горячо? Ща мы им ответим.

У ВСУ на такой случай припасена «Дашка»: крупнокалиберный пулемет ДШК, через несколько секунд мы услышим ее.

– Слушай, а тебе сколько лет? – спрашивают у меня бойцы.

– 35.

– А, так тебе должно быть не страшно, пожил же уже, – мрачный армейский юмор странным образом разряжает обстановку.

Репортаж был опубликован на TUT.BY 15 февраля, а 17 марта редакция получила от Министерства информации Беларуси письмо с официальным предупреждением. В документе говорилось, что содержание материала «способно нанести вред национальным интересам страны». Каким именно образом – непонятно. «Наличие среди лиц, воюющих в Украине, приехавших туда по собственной инициативе беларуских граждан (как и граждан иных государств), не является тайной. Об этом неоднократно публично заявляли в том числе представители беларуских правоохранительных органов. Ряд граждан уже привлечены за подобные действия на территории Республики Беларусь к ответственности. Участие таких лиц в боевых действиях не является частью внешней политики нашего государства, подобные действия являются уголовным преступлением, о чем мы также неоднократно писали», – заявила тогда гендиректор ООО «ТУТ БАЙ МЕДИА» Людмила Чекина.

Однако TUT.BY все же не стал бескомпромиссно отстаивать права своего журналиста на публикацию, а читателя – на получение объективной информации. В Беларуси такому решению редакции есть оправдание. Согласно Закону о СМИ, если Мининформ вынесет изданию два и более письменных предупреждения за год – государство ограничит к нему доступ. Проще говоря, самый популярный новостной сайт в стране окажется под угрозой закрытия. В итоге редакция удалила с сайта репортаж Вадима Замировского о добровольцах.

В 2018 году с этим материалом Замировский занял первое место на «Вольном слове» – конкурсе для журналистов независимых СМИ.

Монополия Кремля

Описанные выше случаи давления на негосударственные СМИ Беларуси по украинской теме приобретают откровенно одиозный вид с учетом того, что российскую пропаганду в Беларуси никто ограничивать даже не пробовал. Спецслужбы прекрасно знали о «вале беларусов», уезжающих на Донбасс, и понимали, какое значение для этого процесса имеет соловьевско-киселевская истерия. Власти не пытались ограничить ее даже по имиджевым соображениям (хотя Минск и объявил о своей нейтральности, но транслировал у себя только российскую точку зрения на события и никогда – украинскую). Сколько жизней мог сохранить запрет на вещание российских телеканалов в Беларуси – вопрос риторический. Но вместо такого запрета власти скрывали масштабы участия беларуских граждан в войне на Донбассе.

Нельзя сказать, что Александр Лукашенко совершенно не понимал, какую угрозу для страны и для него лично несет господство российского ТВ в Беларуси. Однако первые (и безнадежно робкие) шаги в этом вопросе он стал предпринимать только зимой – весной 2018 года. 10 апреля, встречаясь с представителями госСМИ, глава Беларуси уже прямо заявил: дальше работать по-старому нельзя. «Если мы не овладеем умами и душами беларусов, мы суверенную и независимую страну в таком классическом виде никогда не построим», – сказал он. Лукашенко поставил задачу «не дать себя в обиду в информационном отношении». Кому не дать в обиду – не уточнил. Но тема российского информационного присутствия в Беларуси была лейтмотивом выступления Лукашенко: он заявил, что хочет смотреть только беларуские каналы («я слишком националистичен в этом плане»), а само беларуское ТВ должно развивать собственный контент, а не заимствовать зарубежный. «Именно информационные войны стали отличительной чертой XXI столетия. Средства массовой информации превратили в оружие. И, знаете, это оружие мощнее, чем ядерное», – заметил он.

Война России против Украины, которая сопровождается тотальной информационной агрессией, произвела на Лукашенко неизгладимое впечатление и заставила задуматься о том, как встретила бы аналогичные вызовы Беларусь. Судя по всему, беларуский лидер пришел к неутешительному выводу: если на военное сопротивление российским захватчикам еще можно будет рассчитывать, то на информационном фронте его государство окажется безоружным. Дело в том, что сами беларуские государственные телеканалы в той или иной степени работают на российской платформе – заимствуют контент российского ТВ, начиная от сериалов и развлекательных телешоу и заканчивая пропагандистскими программами.