Текст книги "Беларуский Донбасс"

Автор книги: Катерина Андреева

Соавторы: Игорь Ильяш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Глава 12
КАК СПЕЦСЛУЖБЫ БЕЛАРУСИ РАБОТАЮТ С БОЕВИКАМИ

С участием беларусов в войне на Донбассе связан один устойчивый миф: якобы спецслужбы Беларуси одинаково относятся и к добровольцам на стороне Украины, и к боевикам ЛНР и ДНР. И если в 2014–2015 годах этот вопрос действительно был изучен мало, то в последние пару лет в СМИ появилось достаточно публикаций, которые убедительно показывают реальное положение дел. Однако миф продолжает жить не только в массовом сознании, но даже среди политологов и журналистов. Причем как в Беларуси, так и за рубежом. Это тот редкий случай, когда даже критически мыслящие люди, которых сложно заподозрить в симпатиях к режиму Лукашенко, полностью ему поверили.

Впервые об участии беларуских граждан в вооруженном конфликте на Донбассе Александр Лукашенко заговорил в апреле 2015 года во время ежегодного обращения к Национальному собранию. «Наши уже воюют на одной стороне, на другой, хотя мы жестко к этому относимся, – заявил тогда он. – Пока это единицы. Ну кто-то хочет повоевать, голову свою сложить за 10 тысяч долларов, ради бога, иди и воюй. Страшно не это. Война когда-то закончится. А эти боевики[78]78
  Лукашенко и силовики называли «боевиками» вообще всех беларусов, которые воевали на Донбассе.


[Закрыть], понюхав и попробовав крови, вернутся домой. Кем они будут? Если кого-то не волнует в Беларуси это, то меня это очень волнует. Я не хочу, чтобы граждане Беларуси ехали в эту бойню и там гибли. Это расширение, эскалация конфликта, я этого не хочу».

25 сентября 2015 года, в ходе визита в Жлобин, Лукашенко снова вернулся к теме. Но на этот раз не рассуждал, а угрожал: «С теми, кто сегодня воюет, мы разберемся, когда они вернутся в страну. Я всех предупредил, и на законодательном уровне мы приняли решение: если ты пошел воевать – это значит убивать – не важно, на стороне Донбасса или против него, то мы с тебя спросим».

14 января 2016 года на совещании с силовиками Лукашенко уже публично раздавал конкретные указания. По его словам, известно, что «некоторые так называемые смелые люди, воевавшие на Донбассе боевики, позируют уже в Минске с оружием». «Отношение Беларуси к таким воякам, которые воевали в Украине с той или иной стороны, известно. Разбирайтесь мгновенно вместе с милицией и КГБ. Никаких позеров, никаких боевиков в стране быть не должно», – подчеркнул он[79]79
  Есть версия, что Лукашенко вспомнил о «позерах» не просто так: это могла быть реакция на материал «Нашай Нівы» от 13.01.2016 года «Некалькі байцоу з ДНР у Мінску? Адзін з ix: “Гэта проста страйкбольная пастаноука”». В статье шла речь о боевиках с позывными «Таец» и «Ангара», странички которых в социальных сетях просто кишели снимками с оружием и символикой «Новороссии». Кроме того, из их аккаунтов было ясно, что боевики ДНР уже вернулись в Минск. На момент написания книги и Ангара, и Таец находились на территории Беларуси. Весной 2019 года я связался с Владимиром Ревенко (Тайцем): он не отрицал участие в боевых действиях, но категорически отказался говорить о своих взаимоотношениях с правоохранительными органами Беларуси. То есть «разобрались» ли спецслужбы с «позерами» из публикации «Нашай Нівы», как этого требовал Лукашенко, мы не знаем.


[Закрыть].

Спустя почти три месяца, 4 апреля 2016 года, беларуский парламент сразу в двух чтениях принял поправки в Уголовный кодекс. УК был дополнен статьей 361-3 «Участие в вооруженном конфликте на территории иностранного государства без признаков наемничества». Председатель КГБ Валерий Вакульчик, объясняя необходимость нововведений, подчеркивал: «Участие беларусов в боевых действиях на территории других государств создает угрозу вовлечения страны в вооруженные конфликты в ущерб национальным интересам. Подобные ситуации негативно отражаются и на международном имидже нашей страны». Вакульчик ссылался на Гаагскую конвенцию 1907 года, согласно которой государство теряет статус нейтрального, если кто-то из граждан вступает в армию одной из воюющих сторон.

Появление в Уголовном кодексе статьи 361-3 (получившей неофициальное название «Идеологическое наемничество»), безусловно, упрощало работу спецслужб. Теперь и проукраинских добровольцев, и пророссийских боевиков можно было сажать на срок от 2 до 5 лет просто по факту их участия в вооруженном конфликте без санкции беларуских властей. Однако это вовсе не значит, что до принятия закона руки у правоохранительных органов Беларуси были связаны. Еще в июле 2014 года МВД Беларуси напоминало, что в Уголовном кодексе существует целый раздел «Преступления против безопасности человечества». Подготовка или ведение агрессивной войны (ст. 122), пропаганда войны (ст. 123), акт терроризма или убийство иностранца (ст. 124), разжигание национальной вражды (ст. 130), нарушение законов и обычаев войны (ст. 135), нарушение норм международного гуманитарного права (ст. 136) – все эти статьи, утверждали в МВД, могут быть применены к участникам конфликта на Донбассе. И максимальное наказание по некоторым из них – расстрел. А есть же еще статья 133 «Наемничество» (от 3 до 7 лет лишения свободы) и 132 «Вербовка наемников» (от 7 до 15 лет) Уголовного кодекса – правоохранительные органы обещали привлекать к ответственности участников войны на Донбассе в первую очередь по этим обвинениям. Причем с самого начала конфликта спецслужбы всякий раз подчеркивали: для них не имеет никакого значения, на чьей стороне воевали граждане – всех будут преследовать одинаково жестко.

21 апреля 2016 года в очередном обращении к Национальному собранию Лукашенко рассказывал, что его якобы уже со всех сторон упрекают за принципиальность: «Россияне нас критикуют, мы, мол, осуждаем тех и к суду привлекаем, кто воевал на стороне “ополченцев”. Украина нас критикует, что мы к суду привлекаем тех, кто на их стороне воевал против “ополченцев”. Нас не надо в этом упрекать. Нам и те, и другие одинаковы с точки зрения того, что они возвращаются к нам и умеют лучше воевать, чем работать на заводе». Беларуский лидер откровенно искажал факты. На тот момент и вплоть до сентября 2017 года ни один боевик ЛНР и ДНР в Беларуси не предстал перед судом за участие в войне.

Поначалу эту правовую аномалию еще можно было списать на то, что боевики, памятуя об угрозах Лукашенко, сами не рискуют возвращаться на родину. Но вскоре выяснилось – они свободно приезжают в Беларусь и ни от кого здесь не прячутся. В феврале 2016 года широкий резонанс получила история Ивана Ярового. Затем, вплоть до конца года, авторы этой книги встретят на территории Беларуси и проинтервьюируют шестерых боевиков: Константина Фофанова, Родиона Кургузова, Сергея Бондаря, Сергея Трофимова, Николая Шелехова и Александра Рукавишникова. Подробные интервью первых четырех, будут опубликованы на сайте беларуской службы «Радио Свобода». Однако, как и в случае с Иваном Яровым, публичные признания этих боевиков не привели к арестам. Да и не могли привести: ведь все сказанное ими в интервью спецслужбы знали и раньше. Так стало очевидным, что отсутствие арестов – не сбой системы, а устоявшаяся практика.

Участниками военных действий на Донбассе параллельно занимаются две спецслужбы – Комитет государственной безопасности и Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Работу они ведут действительно систематическую: тщательно мониторят всю информацию по теме, проводят обыски и беседы. Ряд не связанных между собой источников утверждают, что ФСБ напрямую передает КГБ данные о всех гражданах Беларуси, пересекающих неподконтрольный Киеву участок границы на востоке страны, поэтому недостатка информации у спецслужб нет. Другое дело, что их стратегия совершенно не соответствует декларациям Лукашенко. На добровольцев, воевавших на стороне Украины, при первой возможности заводят уголовные дела. А боевиков ЛНР и ДНР берут на контроль, но преимущественно не трогают. «Ловят в основном “фашистов”. Наших – отпускают. Если ты, конечно, не ходишь по городу в форме. Ну, или если интервью раздаешь, в прессе светишься. Тогда, конечно, – есть приказ “батьки”, нужно выполнять. А так на нас охоты нет», – констатировал майор ОРБ «Спарта» Николай Шелехов.

Методика работы КГБ и ГУБОПиК выглядит следующим образом. К боевику, приехавшему в Беларусь, практически сразу приходят сотрудники КГБ и (или) милиции. Проводится обыск: спецслужбы хотят удостовериться, что «ополченец» не привез с Донбасса оружие или наркотики. Затем боевика расспрашивают о его участии в войне и дают подписать документ о том, что он предупрежден об уголовной ответственности за наемничество[80]80
  Иногда подобные процедуры могут сопровождаться краткосрочным задержанием боевика – на несколько часов или даже дней. Так, например, было в случае Ивана Ярового.


[Закрыть]. Впрочем, эта бумажка – чистая формальность. Даже если боевик после встречи с силовиками снова отправляется на Донбасс, то по возвращении его все равно не арестовывают и к ответственности не привлекают. И это крайне важный момент: спецслужбы не мешают боевикам опять ехать воевать против Украины. В апреле 2015-го, напомним, Лукашенко называл эти поездки «эскалацией конфликта», которой он допустить не хочет.

Константин Фофанов из батальона «Заря» в июне 2015 года приезжал в родной Борисов в отпуск, а в конце февраля вернулся насовсем. Уже в марте к нему постучались чекисты из Минска. «Ко мне домой приезжали КГБэшники, – рассказывает Константин Фофанов. – Два раза были обыски – с металлодетектором, собакой. Оружие искали. А я ж коллекционер. У меня штык-шпага была 1890 года. А эти забрали в Минск – говорят, на экспертизу. И окопный ножик был, более позднего периода. Учебную противотанковую мину – я ее тут, под Борисовым, нашел, – тоже забрали. Форму забрали, документы – казачий билет и военный билет армии ДНР». Фофанову велели приехать утром в милицию, где КГБэшники допросили боевика. «Спрашивают: чем ты там занимался? Говорю – занимался ремонтом техники. Я с ними говорить открыто не стал. Говорю: “Вы мне не союзники. Вы, может, хуже врагов. Вы даже не солдаты, вы КГБ. Вот под Минском урочище Куропаты – сколько там расстрелянных вашими коллегами лежит”». Впоследствии Фофанову все же пришлось еще раз пообщаться с чекистами. Вскоре после интервью «Радио Свобода» его вызвали в главное столичное управление: КГБэшники были недовольны болтливостью боевика. «Посоветовали не общаться больше с журналистами и вообще, поменьше кому-либо рассказывать про Донбасс», – вспоминает Фофанов.

Допросы в КГБ, по воспоминаниям самих «ополченцев», обычно оказывались процедурой мягкой – относились к ним хорошо. Свое общение с беларускими чекистами боевик Родион Кургузов описывает так: «Я приехал домой (вернулся с Донбасса. – И. И.) где-то в полночь. А на следующий день в обед ко мне приезжают правоохранители – милиционер и майор КГБ. Поздоровались, пожали руку, поговорили со мной. Через неделю вызвали в Пуховичский отдел КГБ, снова поговорили, записали показания. Сказали, что будут вестись следственные действия. Потом провели обыск в доме. Наверное, еще 3–4 раза вызывали. Задавали одни и те же вопросы: в каком подразделении находился, воевал ли вообще, где проходил подготовку и кто обучал. Относились хорошо. Никто не давил. Обычное человеческое отношение. В последний раз, когда вызвали (уже где-то полгода прошло после возвращения), дали подписать бумажку, что меня проверили, в боевых действиях я не участвовал, состава преступления нет». Но и после этого сотрудники КГБ Кургузова не забывали, хотя и не тревожили. «Звонят периодически, спрашивают, где работаю, что и как. Да и все», – вспоминает бывший боевик.

В случае Родиона Кургузова действия беларуских спецслужб еще как-то можно объяснить. По словам боевика, в течение 5 месяцев своего пребывания на Донбассе он ни разу не был в бою и денег за свою службу не получал. То есть формальных оснований для его преследования по статье «Наемничество» не нашлось, а статьи 363-3 в УК еще не существовало. Но действия КГБ по отношению, например, к Сергею Бондарю (который воевал, убивал и получал за это стабильную зарплату) оправдать сложно. Командиру группы разведки не просто позволили вернуться на Донбасс (в статусе бойца ЛНР он, как минимум, трижды приезжал домой – в мае 2015-го, августе и ноябре 2016-го), но еще и выдали новые документы[81]81
  Случай Бондаря – это опять-таки не исключение, а правило. Беспрепятственно получили новые паспорта и беларуские наемники из «ЧВК Вагнера». Подробнее об этом в главе 24.


[Закрыть].

Меня в августе и КГБ допрашивал, и МВД, – рассказывал Бондарь в ноябре 2016-го. – Я ехал в отпуск и потерял паспорт вместе с удостоверением (удостоверением бойца ЛНР. – И. И.). Потерял в Москве. Ну что делать? Нужно возвращаться в Беларусь восстанавливать паспорт. Я приехал сюда, прихожу в паспортный стол. Паспортистка посмотрела на меня внимательно, попросила подождать пять минут и ушла. Возвращается с человечком, в гражданском. Он говорит – пройдемте, нужно побеседовать.

Это был сотрудник КГБ?

Да. Оказалось, что паспорт мой нашли в Москве и передали в Беларусь. Как мне сказали, удостоверение одно наше МВД сожгло, а второе удостоверение – ГБРовское (удостоверение бойца ГБР «Бэтмен», где служил Бондарь. – И. И.) – «отдали в музей МВД Беларуси». Ну, и допрашивали меня в КГБ.

А что говорили на допросе?

В основном их интересовало – за деньги я воюю или не за деньги. Я говорю – нет, что вы, я за идею…

Сергей Бондарь признавался в интервью в ноябре 2016-го: он не слышал, чтобы кого-то из боевиков действительно сажали в Беларуси. Поэтому ареста на родине не боялся, несмотря на все публичные обещания Александра Лукашенко.

Я спрашивал у гэбэшников: «Как же так, Александр Григорьевич же тоже против “фашизма”?» А они: «Ну так мы же тебя не садим. Мы тебя допросили – и езжай куда хочешь». Сами гэбэшники скорее с симпатией относятся к нам. Мне говорили: «Ну ты же все равно поедешь». – «Ну да, – говорю, – поеду». – «Только, – говорят, – в Украину не нужно ехать (речь идет о неоккупированных территориях Украины. – И. И.) – тебе туда въезд закрыт точно».

Вы думаете, что власти в Беларуси поддерживают «ополченцев»?

Ну да. Даже в милиции видно отношение – по-дружески относятся в целом. А вот тех, что с противоположной стороны, я так понимаю, сразу сажают. Нас не так.

Следует признать, что публичная риторика официального Минска по поводу преследования всех участников конфликта на Донбассе была не совсем бесполезна. Многие боевики в угрозы Лукашенко поверили и посчитали за лучшее на родину пока что не возвращаться. Тем более что стандартную процедуру – беседу и обыск – проводили и с семьями некоторых боевиков, когда те еще не вернулись с Донбасса. Так, правоохранители приходили к родителям Александра Огренича (Горыныча) в Волковыске и родным его сослуживца по «ополчению». Некоторые боевики (например, Анатолий Молчанов) даже выдумывали себе мифические уголовные дела, которые якобы завели на них в Беларуси. Впрочем, отдельных выдумщиков это не останавливало: бывший ГРУшник Игорь Каток в интервью говорил, что в Беларуси на него завели уголовное дело, однако позже он без всяких проблем вернулся в родной Гродно и выкладывал снимки со своим другом Сергеем Бондарем в социальных сетях. «Ну, некоторые начинают сказки рассказывать – вот, гэбэшники меня постоянно пасут, прессуют. Тот же Игорь Каток говорил мне что-то такое, – вспоминал Бондарь. – Я говорю: “Да успокойся. Но вот, допросили меня, и я поехал назад. Ничего же не случилось. Ну, с обысками приходили… но даже не столько там искали, сколько опрашивали”».

«Многие наши поехали домой, начхав на высказывания Лукашенко, – рассказывает снайпер ДНР Андрей Дюбанов. – Я же знаю много людей, которые вернулись в Беларусь – все они вполне нормально себя чувствуют. Да, вызывали КГБэшники раза два, проверили. Убедились, что воевали на стороне ДНР – и претензий больше нет. А вот те, которые на стороне Украины – у них находят гранаты, оружие и сажают надолго. Лукашенко просто надо было сказать все это по ТВ, чтобы успокоить Европу».

Приезжал в Беларусь и сам Андрей Дюбанов. Боевика не смутил даже тот факт, что в конце 2018 года к его матери приходили КГБэшники, провели с женщиной стандартную в таких случаях беседу. «Я уверен, что они не будут меня трогать. Просто это их обязанность – поработать, отработать и отписать бумажки. И на этом все заканчивается. Что они, попрут против России?» – рассуждает он.

Слова боевика Дюбанова про добровольцев на стороне Украины не следует воспринимать совсем уж буквально: на момент написания книги «нашли оружие» только у одного бойца «Правого сектора» – Тараса Аватарова. Еще одного добровольца (Стаса Гончарова из «Азова») осудили за хулиганство и ряд других преступлений. Но в целом статистика обескураживает: из четырех известных случаев приезда беларуских добровольцев на родину два закончились мгновенным арестом и осуждением на длительные сроки тюремного заключения[82]82
  Два других добровольца – Дмитрий Полойко и Надежда из «Айдара» (см. главу 26). Причем если Полойко пришлось буквально убегать от КГБ, то Надежду просто не смогли идентифицировать. Так что, точнее было бы сказать: два из трех известных случаев приезда добровольцев закончились большими тюремными сроками.


[Закрыть]. «Главное, что меры предупредительного, законодательного характера сработали, мы видим уменьшение числа уехавших на Донбасс, а воевавшие на стороне АТО не возвращаются», – заявил в марте 2017 года в интервью газете «Советская Беларуссия» начальник управления по противодействию экстремизму ГУБОПиК МВД Михаил Бедункевич.

Отчитаться об аналогичных успехах в отношении пророссийских боевиков спецслужбы не могут. В январе 2016-го беларуские государственные СМИ раскрутили сюжет с поимкой бойца ДНР с позывным «Тарас» (имя и фамилия этого человека неизвестны до сих пор). Житель Пружанского района Брестской области находился в розыске за неуплату алиментов и был задержан в Минске 12 января. Якобы уже постфактум выяснилось, что беларус воевал в бригаде «Восток», участвовал в боях за Донецкий аэропорт и убил более 100 украинцев. Однако на этом все и закончилось: ни об уголовном деле, ни о суде ничего не сообщалось. Как рассказали нам в брестской милиции, после задержания боевик был передан сотрудникам КГБ в Минске. А дальше, судя по всему, события развивались по отработанной схеме: обстоятельная беседа и освобождение. Не исключено, что Тарас просто дополнил список беларусов-боевиков, беспрепятственно вернувшихся домой[83]83
  История боевика из Пружанского района вызывает много вопросов. Беларуские госСМИ называли его то 35-летним (БелТА), то 29-летним (телеканал «Беларусь-1») мужчиной. Бойцы НВФ «Восток», с которым общались авторы книги, человека на видео «Беларусь-1» не припоминают. Полевой командир Александр Ходаковский однозначно утверждает, что такого беларуса в его батальоне не было. Вполне вероятно, что беларуские силовики специально «слили» в СМИ ложные данные о боевике, чтобы журналисты впоследствии не смогли найти настоящего Тараса. Сама же история породила легенду о том, что боевиков в Беларуси едва ли не массово «сажают по бытовым статьям». В действительности, с 2014-го и вплоть до осени 2018 года ни одного факта «бытового» осуждения боевиков из ДНР и ЛНР зафиксировано не было.


[Закрыть]. А таких – как минимум десятки. Эта цифра может показаться незначительной в плане угрозы национальной безопасности. Но ведь и группа Игоря Стрелкова-Гиркина, захватившая Славянск, насчитывала в свое время всего 52 человека.

Очевидно, что подобная стратегия спецслужб – присматривать за боевиками, но массово их не преследовать – решение политическое. Иначе и быть не может. Лукашенковская Беларусь – жесткая диктатура, для которой характерна строгая дисциплина во властном аппарате. Здесь есть только один центр принятия решений – сам Лукашенко. Он стремится контролировать в стране все: от условий содержания коров до надписей на бигбордах. Он публично карает и милует, выступает в роли следователя, прокурора и судьи. Сценарий, где Лукашенко перед объективами телекамер говорит силовикам, что «никаких боевиков в стране быть не должно», а силовики демонстративно саботируют указания, – это ненаучная фантастика. Главы спецслужб просто лишились бы своих должностей после такой дерзости. А значит, силовики параллельно получили от Лукашенко совершенно другие указания, которые и выполняют по сей день. Вопрос лишь в том, какова мотивация главы государства.

По одной из версий, ключевую роль играет фактор Кремля: Лукашенко не хочет давать восточному соседу повод обвинить себя в «русофобии». «По линии МИД Беларуси всегда говорят, что это (привлечение боевиков из ДНР и ЛНР к уголовной ответственности на территории Беларуси. – И. И.) в компетенции других органов. В формальной обстановке посыл идет такой, что, мол, рассмотрим вопрос, а в неформальной – кивают на ту сторону, на Россию», – рассказывал соавтору книги Катерине Андреевой заместитель министра иностранных дел Украины Василий Боднар в ноябре 2018 года.

Москва действительно может начать спекулировать на этой теме, однако подобное объяснение точно нельзя считать исчерпывающим. С одной стороны, Путина вряд ли всерьез могла обеспокоить судьба иностранных боевиков, которые, вероятно, в его глазах – пушечное мясо. С другой стороны, Лукашенко не раз демонстрировал, что при желании он готов идти на весьма жесткие меры даже в отношении своего грозного союзника. В 2013-м по его личному приказу в Минске арестовали гендиректора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера – фигуру несоизмеримо более значимую, чем какой-нибудь безвестный сторонник «русского мира» из беларуской глубинки. Есть и более свежий пример: в декабре 2016 года власти Беларуси не побоялись раскрутить «дело Регнума»[84]84
  «Дело Регнума» – уголовное дело в разжигании национальной розни, фигурантами которого стали беларуские граждане Юрий Павловец, Дмитрий Алимкин и Сергей Шиптенко. Их арестовали в декабре 2016 года за публикации на сайтах российских изданий «Регнум», Lenta.ru и EADaily, в которых они критиковали политику официального Минска в украинском вопросе, заявляли о росте националистических настроений в Беларуси и ставили под сомнение правомерность существования отдельного беларуского государства. Все трое 2 февраля 2018 года были приговорены к 5 годам лишения свободы с отсрочкой наказания на 3 года. Также было заведено уголовное дело против шеф-редактора «Регнума» Юрия Баранчика, проживающего в Москве, однако российская сторона отказала в его экстрадиции в Беларусь.


[Закрыть], арестовав трех внештатных авторов прокремлевского информагентства и объявив в розыск их шеф-редактора. Ни та, ни другая история не спровоцировали Москву на серьезный конфликт с Лукашенко.

Поэтому главная причина лояльного отношения к бойцам ДНР и ЛНР все же в другом: Лукашенко и его силовики не видят в них реальной угрозы для себя. Даже если боевики не являются сторонниками действующей власти, они в любом случае часть того ментального дискурса, на котором построен политический режим Лукашенко с его антизападничеством, антидемократичностью и тоской по советскому прошлому. Они скорее будут сражаться против условного беларуского Майдана, чем против власти Лукашенко[85]85
  О готовности воевать против беларуского Майдана в личных беседах говорили практически все боевики, с которыми общались авторы. Даже столь безобидный «ополченец», как Родион Кургузов (напомним, ни разу не принимавший участия в бою), обещал с оружием в руках помогать правоохранительным органам в борьбе с Майданом.


[Закрыть]. Этим боевики ДНР и ЛНР принципиально отличаются от тех беларуских добровольцев на стороне Украины.

Спецслужбы Лукашенко видят в боевиках «социально близкий элемент». Российскую агрессию против Украины они, может, напрямую и не поддерживают, но порыв, заставивший соотечественников принять в этой агрессии участие, – понимают. Недаром многие беларусы, воюющие за ДНР и ЛНР, обращали внимание на подчеркнуто лояльное личное отношение к ним сотрудников КГБ и МВД. Удивляться тут нечему: памятники Дзержинскому и царскому городовому, министр в форме сталинского милиционера и празднование столетия ЧК – все это неотъемлемая часть «русского мира»[86]86
  Напротив здания КГБ в Минске с советских времен стоит памятник Феликсу Дзержинскому, а в Гродно бюст Дзержинского в ноябре 2018 года установили в гимназии № 6. Памятник царскому городовому – скульптура, установленная возле главного здания МВД Беларуси в марте 2017 года (с тех пор с параноидальной ревностью оберегается милицией). При этом министр внутренних дел Игорь Шуневич несколько раз появлялся на публике в форме сотрудника милиции сталинских времен. Празднование столетия ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ отмечалось в Беларуси на государственном уровне. Поздравляя чекистов, Лукашенко подчеркнул важность сохранения традиций и заявил, что стыдиться своей истории нечего.


[Закрыть]. Имперская Россия беларуским силовикам гораздо симпатичнее, чем Украина с ее евроинтеграцией.

Это понимание (и даже полное оправдание) российской стороны конфликта и сам Лукашенко неоднократно проговаривал в публичных выступлениях. «Понимаете, Россию, да и нам от этого доставалось, замордовали и достали до того, что наступил момент, когда Россия уже не могла не реагировать. Для нее, для такой империи, это было равнозначно смерти. Когда начинают бить, убивать и резать, как многие думали, русских людей (а именно так общество в России воспринимало, точно так воспринимал это и Путин), скажите, он что, должен был молчать?» Эту нехитрую сентенцию легко представить в устах боевика, приехавшего на Донбасс воевать против «бандеровцев» и «пиндосов». Однако эти слова были сказаны Александром Лукашенко в интервью Савику Шустеру 28 марта 2014 года и касались аннексии Крыма. Даже когда Шустер справедливо заметил, что резни-то никакой не было, беларуский лидер ничуть не смутился: «Я знаю, что не было. Но в России воспринималось, да и мы так воспринимали, что такое может быть и если сейчас не пресечь, то вдруг появится этот нож». То есть вовсе не важно, как дело обстояло на самом деле – главное, как это представлялось в воспаленном мозгу агрессора. Ту же мысль (причем, еще в более однозначной форме) Лукашенко повторил в интервью «Евроньюс»: мол, это именно Украина дала повод предпринять «превентивные меры к защите русскоязычного населения». «Зачем было хвататься за это острое оружие, как язык? Ну, разговаривают на юго-востоке на русском языке люди и на украинском – ну и пусть разговаривают. Неужели в эту острую фазу противостояния надо было давить на русскоязычных людей, в том числе ущемляя их права?!» – возмущался он. В октябре 2014 года, в беседе с российскими журналистами, Лукашенко был еще более откровенен. «Что касается вот этой бойни на юго-востоке Украины. Давайте не будем темнить друг перед другом, ведь если бы не Россия, то дни ДНР и ЛНР были бы сочтены давно. Россия просто вынуждена – или не вынуждена, я считаю, что вынуждена – защищать и поддерживать эти территории. По разным причинам: начиная от личного имиджа, рейтинга и так далее и заканчивая самым святым – там живут братья, и в беде Россия их бросить не может»[87]87
  Кто-то скажет: за чистую монету слова Лукашенко принимать не стоит, он говорил российским журналистам то, что они хотели услышать, да и публично возложить вину за конфликт на Москву – значило бы серьезно поссориться с Путиным. Но, во-первых, никто и не просил Лукашенко выступать с публичным обличением России. Можно ведь было просто не выступать адвокатом Кремля. Во-вторых, эту аргументацию Лукашенко повторял многократно и перед самыми разными аудиториями.


[Закрыть].

То, что между добровольцами на стороне Украины и боевиками на стороне ДНР и ЛНР беларуская власть не ставит знак равенства – секрет Полишинеля. В программной статье «Гастарбайтеры войны» от 10 февраля 2016 года газета Администрации президента «Советская Беларуссия» подчеркивала: главной угрозой нацбезопасности являются именно участники АТО, а не «ополченцы». «Особую угрозу национальной безопасности представляют беларуские граждане, воюющие в составе подразделений АТО. В большинстве своем это представители криминогенной молодежной среды, придерживающиеся крайне радикальных неонацистских взглядов. Они проповедуют идеологию агрессивных околофутбольных движений и насильственную форму свержения государственной власти, открыто противопоставляют себя правоохранительной системе», – цитировала газета позицию МВД. В статье оговаривалось, что «потенциальная угроза» исходит и от бойцов «Новороссии». Но лежала эта угроза не в политической, а в социально-бытовой плоскости: дескать, у людей может быть подорвана психика, а бывшие уголовники после войны могли стать более жестокими. Разница в интерпретациях угрозы – показательна.

Боец 1-й Славянской бригады ДНР Александр Рукавишников вспоминал, что чекисты прямо ему говорили: интересуют в первую очередь АТОшники. «Через несколько дней после возвращения в Горки меня вызвали на беседу в органы. Как я понял, это были сотрудники областного КГБ. Задавали стандартные вопросы – сколько пробыл на Донбассе, собираюсь ли обратно. Их больше интересовали беларусы, которые на украинской стороне. Так и сказали: “нам АТОшники интереснее, чем ты”. Говорили вежливо, какого-то давления не чувствовалось. Я сказал, что больше не поеду на войну, и тогда мне дали подписать документ, что я предупрежден об уголовной ответственности за наемничество. Поэтому теперь бояться нечего, меня уже точно не посадят».

Для полноты картины стоит озвучить еще одну версию – чисто конспирологическую. Среди «ополченцев» бытует мнение: лояльное отношение к ним силовиков обусловлено тем, что на беларусов-боевиков тут рассчитывают – в случае условного Майдана они могут пригодиться властям. «Была у меня такая мысль, – признается Бондарь. – По Марьиной Горке (Бондарь служил в 5-й отдельной бригаде специального назначения в Марьиной Горке. – И. И.) у меня был знакомый командир, он теперь на пенсию уже ушел. Я с ним в августе виделся. Он говорит: “В случае чего, в случае какого-то шухера вы будете незаменимы. Мол, это мы тут просидели в тылу, а у вас есть опыт войны”. Я говорю: “Все ясно, конечно, но дадут ли мне тут автомат?” – “Конечно, дадут”, – отвечает».

Разумеется, крайне сложно поверить, что кто-то в кабинетах власти всерьез разрабатывал такой план использования бывших «ополченцев». Сама суть политического режима Лукашенко категорически исключает возможность делегирования кому-либо права на насилие – здесь у государства полная монополия. Уж, скорее, можно допустить, что в этих властных кабинетах продумывался условный план «Б»: в случае путинской агрессии против Беларуси все бывшие «ополченцы» должны быть превентивно арестованы по заранее заготовленным спискам. Однако рассказ Бондаря неплохо характеризует состояние умов беларуских силовиков – по крайней мере, значительной их части. И дело тут не только (и не столько) в личной предрасположенности людей власти к «русскому миру», а в стратегических установках, согласно которым Россия и пророссийские силы – естественный союзник режима в любой ситуации. Сам же Лукашенко эти установки проговаривал неоднократно. «Вы помните, как в Ираке бомбили, ломали, нашли якобы ядерное оружие и повесили Саддама Хусейна? Помните? Весь мир знал, что это несправедливо, неправильно поступают Соединенные Штаты Америки. Но вся Европа, натовские страны выстроились в затылок и поддерживали Америку. Почему? Потому что они союзники. Конечно, не дай бог нам попасть в такую ситуацию, когда надо вопреки всему поддерживать наших партнеров! Но все должны понимать: мы были с Россией вместе и мы будем всегда!» – заявил он журналистам 29 января 2015 года.

Насколько политическим было решение не давать отмашки на тотальную «зачистку» Беларуси от боевиков «русского мира», настолько же политическим было показательное осуждение четырех «ополченцев» в конце 2017-го – начале 2018 года.

В 2017 году официальный Минск взял курс на интенсивное развитие торгово-экономических и политических отношений с Украиной, пришедших в упадок на фоне войны. Тогда Александр Лукашенко и Петр Порошенко провели три встречи тет-а-тет – в апреле, июле и ноябре. И это при том, что в 2016-м лидеры Беларуси и Украины не виделись вовсе, а в 2015-м встречались только во время подписания Минских соглашений. Нет сомнений, что среди прочего на этих встречах обсуждалась и тема присутствия боевиков ДНР и ЛНР на территории Беларуси. В свою очередь Лукашенко, чтобы успокоить украинское руководство, дал добро на несколько точечных арестов. Аресты трех из четырех боевиков состоялись примерно в одно и то же время (между первой и второй встречей президентов), что не оставляет сомнения в спланированности подобной акции. Лукашенко явно нужно было отчитаться перед Порошенко о выполнении одного из обещаний. «Мы с ним встретились в Эмиратах. Мы же не просто так встретились – мы с ним долго обсуждали проблемы. Я говорю ему: “Петр Алексеевич, что мы не выполнили из того, что обещали?”» – вспоминал впоследствии Лукашенко обстоятельства третьей за 2017 год встречи с президентом Украины. (Он, правда, не пояснил, о каких обещаниях тогда шла речь.)

На этой публичной демонстрации принципиальности все и закончилось. 9 октября 2018 года глава МИД Беларуси Владимир Макей на конференции по борьбе с терроризмом сообщил, что в прошлом году было возбуждено 5 уголовных дел по статье, касающейся участия на территории иностранного государства в вооруженном конфликте. Осуждено 4 человека, а 12 лицам вынесено официальное предупреждение. Оставим за скобками столь своеобразную форму правового реагирования на угрозу национальной безопасности (а именно так назвал участие беларусов в войне Макей), как «официальное предупреждение». Лучше еще раз обратим внимание на количество осужденных и уголовных дел – 4 и 5 соответственно[88]88
  А статьи УК РБ из раздела VI («Преступления против мира, безопасности человечества и военные преступления») против беларусов-боевиков и вовсе ни разу не применили.


[Закрыть]. Это ничтожные цифры в сравнении с масштабами участия беларусов в военном конфликте на Донбассе.