Текст книги "Беларуский Донбасс"

Автор книги: Катерина Андреева

Соавторы: Игорь Ильяш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

На Донбассе Берговин пробыл недолго. 17 сентября 2015 года он уволился в должности заместителя командира 1-й группы 1-й роты разведки отдельной бригады специального назначения 5-го батальона «Республиканской гвардии», в звании «лейтенанта». Сразу из окопов Донбасса он попал на студенческую скамью – как и планировал, успел вернуться к началу осенней сессии в БГСХА. «Однозначно, человек, впервые побывавший на войне, никогда не возвращается в прежний мир. Совсем другое восприятие жизни, смерти и окружающих. Как и при любой резкой смене обстановки, некоторое время было чувство нереальности, но не мирной жизни, а поездки в ДНР… Никаких кошмаров по ночам мне не снилось, и поведение стало наоборот более спокойным. Втянулся в учебу, прочие дела, жизнь пошла своим чередом», – вспоминал Берговин.

Возможность уголовного преследования в Беларуси бывший спецназовец учитывал, прокручивал в голове разные варианты развития событий. Думал так: если почувствует, что есть вероятность сесть – вернется в ДНР. Если же к нему придут, дадут понять, что все знают, но не будут трогать – останется в Беларуси. Предсказуемо сработал последний сценарий. «Сотрудник пришел ко мне на третий день (респект, хорошо работают) прямо на занятия. Затем был допрос в КГБ, на котором гнул миротворческую линию: разгружал гумконвои и т. п. Этот вариант я предвидел заранее, поэтому в начале мая в Донецке вступил в миротворческую гуманитарную организацию и имел подтверждающее удостоверение волонтера. Беседовали корректно, без нажима, часа четыре», – говорил Берговин. На Донбасс Берговин не вернулся. Спокойно доучился в БГСХА, в декабре 2016 года получил диплом по специальности «экономика и управление на предприятии». А в 2017 году уехал в Россию.

В первый раз мы беседовали с Берговиным в октябре 2017 года. Бывший спецназовец тогда признавался, что находится в Краснодаре и планирует вот-вот уехать туда, «где не будет связи». Можно предположить, что в «ЧВК Вагнера» он записался примерно в это время. Однако в каких операциях Берг принимал участие с осени 2017-го по осень 2018-го (когда его перебросили в Судан) – неизвестно.

Свое участие в конфликте на Донбассе он к тому времени уже не скрывал. В конце 2016-го – начале 2017 года в сети были опубликованы списки личного состава «Республиканской гвардии», где в том числе фигурировали данные Берговина. Это не помешало экс-спецназовцу периодически посещать Беларусь. «В Беларусь пару-тройку раз приезжал, но, поскольку себя не обнаруживал, с органами общаться не приходилось. Проблем с КГБ не имел», – сообщил нам Берговин в апреле 2019 года.

Как и для других наемников, служба у «Вагнера» для Алексея Берговина – закрытая тема. О своей командировке в Судан он наотрез отказался говорить. Близких в детали своей службы он также предпочитал не посвящать. Когда СБУ опубликует информацию об отправке Берговина в Судан, его отец Владимир, проживающий в Горках, будет утверждать: сын все скрывает, ничего не говорит. Где он теперь – не знает. «Сам он не выходит на связь. Что-то узнаю через его друзей. Знаю, что он где-то в России, в Краснодарском крае. Я так понял, у него там какая-то секретная миссия», – рассказывал отец Берговина «Белсату» в январе 2019 года.

По словам Берговина-старшего, 22 февраля 2018 года к нему с обыском приходили сотрудники КГБ. «Какую-то статью Лукашенко придумал, уже не помню. Не наемничество, что-то другое было в протоколе… Но мне это все стоило микроинсульта», – жаловался отец журналистам. Впрочем, внимание комитетчиков нисколько не помешало наемнику навестить родных в конце 2018 года, а затем отправиться в Судан.

Мы не знаем точно, что подтолкнуло Берговина записаться в «ЧВК Вагнера». Скорее всего, причина банальна: общая неустроенность жизни. Но наверняка сам бывший спецназовец оправдывал свои действия высокими идеалами. По крайней мере, его рассуждения об участии в войне на Донбассе преисполнены пафоса. «Я не жалею о своем решении поехать на Донбасс, считаю что это было необходимо и правильно. Каждый из нас, приняв для себя маленькое решение и сделав свой вклад, стал частью немалой армии, в итоге решившей задачу, которую не смогли решить дипломаты и политики, слишком зависимые от системы не ими созданной и от нее зависящих. Беспредел, фашизм и американская экспансия на этой русской земле остановлена».

x x x

КГБ впервые прокомментировал ситуацию с белорусами-«вагнеровцами» лишь 10 марта 2019 года – спустя почти 8 (!) месяцев после первого упоминания граждан Республики Беларусь в докладе СБУ. Официальный представитель комитета Андрей Ярош заявил агентству Бела-ПАН, что по факту сведений, распространенных украинскими спецслужбами, ведется проверка: «Мы проводим необходимые оперативно-розыскные мероприятия. Пока это вся информация».

Слова представителя КГБ выглядели чем-то средним между пустой отговоркой и троллингом. Журналистам ведь почти сразу удалось выяснить, что наемники-«вагнеровцы», упомянутые в докладе СБУ, находились вовсе не на Луне – они свободно посещали Беларусь даже после того, как их имена стали известны СМИ. Чекисты же восемь месяцев якобы искали их, проверяли, но никакими результатами похвастаться не могли. Впрочем, наивно было бы думать, что они действительно хотели «закрыть» «вагнеровцев». КГБ и обычных «ополченцев» практически не трогал, а тут речь шла о бойцах, которые де-факто подчиняются российскому ГРУ. То есть о коллегах в спецслужбе главного военного-политического союзника Лукашенко.

Глава 25
ВОЙНА ЛУКАШЕНКО

Мы можем взять на себя ответственность за обеспечение мира в восточных регионах Украины и контроль на российско-украинской границе, а также сопровождать проведение выборов на Донбассе, исходя из понимания того, что эти регионы являются неотъемлемой частью Украины.

Из заявления Александра Лукашенко на открытии встречи основной группы Мюнхенской конференции по безопасности 31 октября 2018 года

Сегодня многие откровенно комплиментарно высказываются о политике официального Минска в отношении российско-украинского конфликта. Даже люди, не симпатизирующие режиму Лукашенко, признают: он искусно лавирует между противоборствующими сторонами, сумел избежать втягивания Беларуси в конфликт и заметно улучшил имидж страны на международной арене. Политическая линия беларуского руководства действительно эффективна – Минск выжал максимум из минимума. Однако Лукашенко не сразу понял, какие возможности для него открывает война в Украине, а образ миротворца во многом стал результатом стечения обстоятельств.

Судя по всему, вплоть до сентября 2014 года Александр Лукашенко вполне допускал, что Беларусь станет участником большой региональной войны, причем на стороне агрессора – Российской Федерации. Первой публичной реакцией Лукашенко на российскую интервенцию в Украине были вовсе не призывы к диалогу и введению миротворцев. 12 марта 2014 года, то есть за шесть дней до аннексии крымского полуострова, глава Беларуси собрал заседание Совета безопасности, где констатировал эскалацию конфликта в Украине и увеличение активности НАТО в Восточной Европе. «Это уже у наших границ. Это уже затрагивает наши интересы, и мы, как мыши под веником, сидеть не имеем права», – заявил он. С точки зрения риторики выступление, следует признать, было очень сдержанным. О сути российско-украинского противостояния, кто прав и кто виноват в Крыму, не было сказано ни слова. Мобилизацию Лукашенко не объявлял и в повышенную боеготовность армию не приводил – мол, не следует суетиться, это еще не война. Но при этом напомнил, что существует совместная группировка войск России и Беларуси и «эта группировка имеет план действий, в том числе на подобные случаи». Лукашенко в ходе заседания Совбеза поручил Минобороны:

а) начать второй этап проверки Вооруженных сил,

б) провести «соответствующие учения»,

в) предложить начальнику Генштаба РФ перекинуть в Беларусь 12–15 самолетов для дополнительного патрулирования.

Разумеется, речь на Совбезе шла о потенциальной угрозе НАТО, а не о наступлении на Украину. И разумеется, эти меры следует воспринимать прежде всего как проявление лояльности Кремлю. Но факт остается фактом: первой публичной реакцией Лукашенко на путинскую интервенцию в Крыму стала просьба перебросить в Беларусь российские военные самолеты. И это при том, что четыре истребителя ВВС России на тот момент и так были размещены на ротационной основе в Барановичах для охраны беларуско-российского воздушного пространства. Четыре Су-27 авиационного подразделения 1-го командования ВВС и ПВО Западного военного округа ВС России перебазировались на аэродром в Барановичах еще в декабре 2013-го. 13 марта 2014 года, то есть на следующий день после заявления Лукашенко на Совбезе, еще 6 истребителей и три военно-транспортных самолета Россия перебросит в Бобруйск. Плюс на тот момент активно обсуждался вопрос размещения в Беларуси российской авиабазы – Лукашенко откажется от этой идеи только в конце 2015 года. Поэтому вовсе неудивительно, что украинские власти всерьез опасались российского наступления на Киев через территорию Беларуси.

29 марта 2014 года Лукашенко встретился в Гомельской области с Александром Турчиновым, тогда – и. о. президента Украины и спикером Верховной Рады. Отчеты о той встрече были максимально скупыми: политики при журналистах говорили про близость народов Украины и Беларуси, а Лукашенко заверил, что со стороны беларусов «каких-то нехороших устремлений» ждать не следует. Спустя четыре года Турчинов в интервью изданию «Гордон» опишет события куда более откровенно. По его словам, он поехал на встречу с Лукашенко, чтобы выяснить: следует ли ждать удара российской армии со стороны Беларуси. «Чтобы сократить количество возможных направлений удара, я выехал в Беларусь на встречу с президентом Лукашенко. Он пообещал, что с территории его страны русские нас атаковать не будут. Но когда мы прощались, он сказал: “Но в крайнем случае я предупрежу за сутки…”» – рассказывал Турчинов.

Сложно сказать, насколько точно передал эпизод в своих воспоминаниях Турчинов. Но выглядит его рассказ вполне реалистично. Разумеется, Лукашенко категорически не хотел любого (даже косвенного – в виде предоставления территории) участия Беларуси в военной агрессии России против Украины – это имело бы фатальные последствия для государства на международной арене. Но он, вероятно, также прекрасно понимал, что при масштабной эскалации конфликта может получить от Путина ультиматум, проигнорировать который будет невозможно. Эта шаткость позиции сквозила во многих высказываниях Лукашенко в ту пору.

8 мая 2014 года, спустя шесть дней после трагедии в Одессе, Александр Лукашенко летит в Москву, где тет-а-тет встречается с Владимиром Путиным. До того как переговоры продолжились за закрытыми дверями, беларуский лидер публично обратился к президенту России: «Мне хотелось бы, так сказать, за кадром откровенно поговорить о ситуации на Украине и как-то скоординировать наши действия». В тот же день на неформальной встрече глав ОДКБ[162]162
  ОДКБ – Организация Договора о коллективной безопасности.


[Закрыть] Лукашенко комментирует одесские события почти буквально словами российской пропаганды – он проводит параллель между сожжением Дома профсоюзов и сожжением Хатыни в годы Второй мировой войны. «Мы помним Хатынь, когда несколько сотен деревень на территории Беларуси были сожжены фашистами вот по такому принципу», – говорит он. Дальше – больше: «Неприемлемы подобные действия в любых государствах, и тем более неприемлемо будет, если мы спокойно будем взирать на то, что происходит. Это прежде всего касается Российской Федерации и Беларуси. Мы, естественно, не можем спокойно на это взирать, потому что там наши люди и они взывают о помощи и требуют реагирования на подобные вещи». Звучит подобная риторика недвусмысленно: словами о «наших людях, которые взывают о помощи», обычно оправдывают собственную агрессию. Именно так делал Кремль в 2008 году во время войны в Южной Осетии, именно этим объяснял Путин аннексию Крыма[163]163
  Схожесть слов «миротворца» Лукашенко и риторики Кремля удивительная. «Сейчас в Южной Осетии гибнут… граждане Российской Федерации», и «мы не допустим безнаказанной гибели наших соотечественников» – это Медведев о войне с Грузией. «В Крыму живут наши люди», и «мы не могли оставить Крым и его жителей в беде» – это слова Путина в 2014-м. «Не сможем спокойно взирать», и «наши люди взывают о помощи» – это уже Лукашенко.


[Закрыть]. Наконец 8 мая Лукашенко прямо заявляет Путину: «Вы, Владимир Владимирович, должны знать, что мы будем рядом, плечом к плечу, и я говорю это не только потому, что здесь мы собрались перед СМИ, у нас просто выхода другого нет, как быть вместе».

Позже Лукашенко вспоминал один из своих разговоров с президентом РФ весной-летом 2014 года: «Тогда я, встречаясь с Путиным, а в дружеских мы таких, добрых отношениях, говорю: “Володя, нас втягивают в эту войну, втягивают. Нам создают вот эту мясорубку, чтобы мы друг друга убивали…”» Тут, конечно, главное именно это местоимение «нас». «Нас» – то есть Беларусь и РФ. Но какое отношение Беларусь имеет к войне на Донбассе? Ведь у Беларуси и Украины никаких претензий друг к другу не было. Так что втянуть Лукашенко в войну мог только Путин. Втянуть на том основании, что у Беларуси и России «единое оборонное пространство», как сам неоднократно говорил Лукашенко. «У нас создана, если хотите, единая армия, основу которой здесь, на этом направлении, составляет беларуская армия и части Московского военного округа, другие (по плану министерств обороны Беларуси и России) в случае конфликта немедленно подключаются. Не дай бог произойдет столкновение в Беларуси, наша армия начинает по плану немедленные действия (ну, ясно, если это не дай бог НАТО позволит себе…) – и по времени, по дням расписано, какие части из России немедленно подключаются к конфликту», – говорил он на пресс-конференции 17 октября 2014 года.

Разумеется, такой сценарий Лукашенко обуславливал возможным широкомасштабным столкновением с Западом. Но, как известно, угроза со стороны НАТО – это тема для бесконечных спекуляций. Путин в свое время заявлял, что и на Донбассе, по сути, воюют «натовские легионы». Угрозой размещения баз НАТО в том числе объясняли и аннексию Крыма.

«Когда в России начали, “а вот Лукашенко не поддерживает (читай: оголтело) Россию по Украине и так далее и тому подобное”, я опять же высказывался, свою позицию излагал, а потом говорю, и Путину об этом говорил, ребята, вы успокойтесь, если случится так, что нам надо встать спиной к спине с россиянами или мне с Путиным, мы это сделаем… И тут мы даже не будем думать: ошибки, не ошибки?.. Мы с Россией союзники, и мы будем свято соблюдать наши договоренности. Вот и все. Это – наша позиция», – говорил Лукашенко на той же пресс-конференции 17 октября 2014 года. «Я всем западникам скажу прямо: “Не дай бог, что случится – мы будем плечом к плечу с Россией! Это наш союзник”. И привожу пример: вы помните, как в Ираке бомбили, ломали, нашли якобы ядерное оружие и повесили Саддама Хусейна? Помните? Весь мир знал, что это несправедливо, неправильно поступают Соединенные Штаты Америки. Но вся Европа, натовские страны выстроились в затылок и поддерживали Америку. Почему? Потому что они союзники. Конечно, не дай бог нам попасть в такую ситуацию, когда надо вопреки всему поддерживать наших партнеров! Но все должны понимать: мы были с Россией вместе и мы будем всегда!» – выражал Лукашенко ту же мысль уже во время обращения к народу и Национальному собранию 29 апреля 2015 года. Параллель с войной в Ираке более чем характерна. Если уж Лукашенко просто хотел угодить своему союзнику обещанием поддержки, то, учитывая сакральность Великой Отечественной войны для Беларуси, можно было сослаться именно на те исторические события. Мол, и теперь, как в 41-м, ляжем под танки, защищая Москву. Но вместо этого он привел в пример вторжение в Ирак в 2003 году – самую одиозную военную кампанию США в новейшей истории. То есть Лукашенко прямо говорил: если действительно понадобится, он будет воевать на стороне России, даже если Россия в этом конфликте будет агрессором[164]164
  Параллель с войной в Ираке Лукашенко проводил многократно. Что он хотел этим сказать – понятно. Однако ирония заключается в том, что во время вторжения в Ирак в 2003 году США как раз не получили полной поддержки своих союзников. Так, например, президент Франции Жак Ширак и канцлер Германии Герхард Шредер выступили резко против политики администрации президента Буша в отношении Ирака и военную кампанию не поддержали. Аналитики почти единодушно отмечают, что война в Ираке привела к крупнейшему расколу в НАТО между США и их европейскими союзниками с момента создания альянса. Так что тут одно из двух: или Лукашенко настолько тонко троллил Путина, или, по своему обыкновению, искажал реальные факты.


[Закрыть]. А сейчас, мол, мы «оголтело» не выступили на стороне Москвы просто потому, что в этом нет необходимости – русские и сами могут справиться.

Вне всяких сомнений, Лукашенко не стремился воевать. Но можно смело предположить, что они с Путиным действительно обсуждали возможные варианты совместных действий в случае перерастания войны на Донбассе в крупный региональный, а то и мировой конфликт. К счастью, до глобального конфликта дело не дошло. Теперь нет смысла фантазировать на тему, что было бы, если бы ситуация пошла по апокалиптическому сценарию. Разумеется, вовсе не факт, что Беларусь действительно стала бы воевать на стороне России. Лукашенко не раз уклонялся от выполнения тех или иных своих обещаний. Да и история знает массу примеров, когда военно-политические союзники в день «X» не оказывались в одних окопах. Франкистская Испания, хоть и сотрудничала с гитлеровской Германией, но в войну так и не вступила. А Италия в 1914 году и вовсе переметнулась на другую сторону баррикад: вышла из Тройственного союза с Германией и Австро-Венгрией и воевала на стороне Антанты. Так что отождествлять обещания с реальными делами, конечно, не стоит. Удивительно другое: как главный военно-политический союзник Путина вдруг столь успешно стал создавать себе имидж регионального миротворца?

К этому, казалось, изначально не было никаких предпосылок. Риторика Лукашенко по поводу конфликта в Украине в 2014 году – это однозначная поддержка России и критика Запада. Майдан он называет государственным переворотом, который произошел при поддержке западных стран. Войну на Донбассе раз за разом называет гражданской. Аннексию Крыма оправдывает: мол, Россия «не могла не реагировать», русскоязычное население «душили», а на полуострове могла появиться база НАТО. «Я не знаю, если бы Путин не защитил людей и Крым не поднялся, что бы там было», – говорил он в апреле 2014-го в интервью НТВ. Ответственность за эскалацию конфликта Лукашенко возлагает на Запад. «И, знаете, Россию обвиняют, что она Крым захватила, что россияне участвуют в войне в Донецке и Луганске… Ну, может быть, и можно обвинять Россию, но ведь повод для этого не из Беларуси и не из самой России появился. Власти Украины, как минимум, дали повод к тому, чтобы россияне насторожились и предприняли превентивные меры к защите русскоязычного населения в Крыму», – утверждал он в интервью «Евроньюс» 1 октября 2014 года. В том же месяце, выступая уже перед российскими журналистами, Лукашенко говорит: Россия была вынуждена защищать и поддерживать жителей Донбасса, без России дни ДНР и ЛНР были бы давно сочтены.

Конечно, нужно отдать Лукашенко должное: «красную черту» он старался не переходить. Не стал поздравлять Путина с аннексией Крыма. Киевскую власть не называл «хунтой», украинцев не называл «фашистами». Майдан хоть и считал антиконституционным переворотом, но легитимность новой украинской власти под сомнение не ставил. Российских журналистов даже переубеждал: мол, не верьте, что люди с Западной Украины – это нацисты. «Да нормальные там люди», – говорил он. Заявлял, что поддерживает территориальную целостность Украины, не хочет разрушения украинского государства и не собирается признавать ДНР и ЛНР. «Референдумы» боевиков называл юридически ничтожными, выступал против идеи федерализации Украины. Приехал на инаугурацию Петра Порошенко, где на вопрос журналистов о том, что Украине делать с боевиками ДНР и ЛНР, ответил однозначно: «Боевиков, которые воюют против украинцев, надо уничтожать». Лукашенко с самого начала прекрасно понимал, что допустить полного слияния с позицией Путина на международной арене никак нельзя – это лишит его пространства для маневра и может погубить государство. Но внешнеполитическая концепция официального Минска, согласно которой Беларусь является региональным миротворцем и донором стабильности, тогда еще не созрела.

Более того, на саму идею стать посредником и миротворцем в украинском конфликте Лукашенко реагировал крайне раздраженно. «Никогда мне такую роль не предлагайте. Я ненавижу посредников и миротворцев, – говорил Лукашенко журналистам в день инаугурации Порошенко. – Это тот, кто хочет себе политические дивиденды нажить, дутый авторитет получить – вот он рвется в посредники и миротворцы. Я этого не хочу». Эту мысль весной-летом 2014 года глава Беларуси повторял неоднократно. Однако к этому же периоду относится первая инициатива Лукашенко касательно российско-украинского конфликта. «Когда начался конфликт, позвонили мне поляки сразу. Я говорю: хорошо, если вас интересует план “диктатора”, мы можем предложить. И им сказал: если вы не примете этот план, я буду считать, что вам не надо нормализация в Украине. Туск (премьер-министр Польши на тот момент. – И. И.) со мной согласился. Они не приняли этот план. И сейчас стыдливо прячут глаза», – вспоминал Лукашенко в январе 2019 года[165]165
  ГосСМИ Беларуси сообщили о телефонных переговорах Лукашенко с Туском 17 апреля 2014 года, но в тот же день информация была удалена из интернета. Почему – неизвестно. Сам Лукашенко впервые публично упомянул о своем предложении по Донбассу только в августе 2014-го.


[Закрыть]. В чем конкретно состоял тот первый «план диктатора», неизвестно до сих пор. Лукашенко многократно и очень многословно рассказывал об этом эпизоде, но никогда не детализировал. Обычно подчеркивал: дескать, Запад отвергнул план, никому в Украине мир не нужен. Впрочем, одновременно добавлял: Россия тоже этот план отклонила. Правда, однажды Лукашенко все-таки намекнул на сущность того предложения – оказывается, речь якобы шла о возможном участии беларуской армии в событиях на Донбассе. «Я готов был очень далеко пойти, когда речь шла о том плане, о котором рассказывали, вплоть до ввода… вплоть до использования своих вооруженных сил, для того чтобы развести конфликтующие стороны. Я готов был, так тогда заваруха только начиналась, – утверждал Лукашенко в беседе с российскими журналистами 17 октября 2014 года. И тут же добавил еще более странную ремарку: – Я готов бы был использовать свои вооруженные силы. Не в качестве миротворцев, не ввести, а использовать свои вооруженные силы. Как, в каком качестве – это, когда бы план реализовывался, мы бы смотрели: надо-не надо, нужно-не нужно».

В этой странной истории обращают на себя внимание два момента. Во-первых, примечательна дата телефонного разговора Туска и Лукашенко – 17 апреля 2014 года. То есть спустя всего четыре дня после того, как Турчинов подписал указ о начале АТО. Линии фронта как таковой еще не существует, о полномасштабной и затяжной войне речи нет. А Лукашенко уже предлагает отправить на Донбасс беларуских солдат и «развести конфликтующие стороны». Во-вторых, сложно понять, как можно ввести беларускую армию на Донбасс «не в качестве миротворца». Обычно, если вооруженные люди в зоне боевых действий не являются миротворцами, то они – участники конфликта, экспедиционный корпус. Действительно ли использование армии на Донбассе обсуждалось руководством Беларуси? Или это была чистая импровизация Лукашенко, за которой абсолютно ничего не стояло? Сложно сказать. Но, как минимум, эта ситуация свидетельствует о том, насколько весной-летом 2014-го был дезориентирован сам Лукашенко. Как максимум – демонстрирует нам, какая тонкая грань отделяла Беларусь от участия в войне.

То, что именно Минск дважды стал местом подписания мирных соглашений по Донбассу, если и можно назвать заслугой Лукашенко, то весьма косвенной. В действительности это стало результатом стечения обстоятельств. К сентябрю 2014 года большая часть мирового сообщества однозначно осуждала действия России в отношении Украины, уже были введены первые пакеты санкций. Кремль, очевидно, не согласился бы вести переговоры в стране, выступившей против РФ на международной арене, так что выбор был изначально ограничен. Минск же казался наиболее удобной площадкой с точки зрения логистики. Вариант был приемлемым и для Украины: Беларусь хоть и считалась союзником Москвы, но все-таки не запятнала свою репутацию прямой поддержкой путинской агрессии.

Что же касается хода переговоров, то влияние на них официального Минска было равно нулю. В этом смысле назвать Лукашенко посредником действительно нельзя: он являлся администратором, ответственным за техническое обеспечение переговоров, и не старался преувеличить свою роль в тех событиях. «Когда я спросил в очередной раз: “Что мы можем, беларусы, помочь, где мы можем подставить свое плечо?” – президент России и прежде всего президент Украины Петр Порошенко меня попросил: “Помогите собрать людей, мы хотели бы, чтобы это в Минске было. Название этой группы – контактная группа (вы это знаете), помогите провести”. Мы сделали все, что они хотели. То есть мы не рвались в это миротворчество. Мы никакие не миротворцы», – говорил впоследствии Лукашенко. «То, что Минск стал некоей столицей миротворчества, это заслуга прежде всего президентов России и Украины. Мы сыграли свою роль, ту роль, которую нас попросили сыграть», – подчеркивал он в апреле 2015 года.

Действительно, 29 июля 2014 года Петр Порошенко позвонил Александру Лукашенко и попросил содействовать в проведении в Минске заседания Трехсторонней контактной группы с представителями Украины, России и ОБСЕ. Первое заседание группы прошло 31 июля, и его результат был нулевой. В августе российская армия и боевики перешли в наступление, украинские подразделения попали в Иловайский котел. Следующее заседание Трехсторонней группы состоялось 1 сентября, а 5 сентября в здании минского «Президент-отеля» был подписан так называемый Минский протокол, предусматривающий прекращение огня на территории Донецкой и Луганской областей. Документ со стороны Украины подписал экс-президент Леонид Кучма, со стороны РФ – посол в Украине Михаил Зурабов, со стороны ОБСЕ – Хайди Тальявини. Впрочем, встреча в Минске 5 сентября была скорее формальностью: о прекращении огня на Донбассе договорились Порошенко и Путин в ходе телефонных переговоров 3 сентября. Встреча 5 сентября, на которую приехали лидеры боевиков Александр Захарченко и Игорь Плотницкий, была необходима для создания имитации самостоятельности ДНР и ЛНР – мол, не может же Кремль решать судьбу народа Донбасса без их представителей. «Договариваться о прекращении огня Россия не может физически, поскольку не является стороной конфликта», – лицемерно утверждал пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. 19 сентября соглашение о перемирии было закреплено подписанием Минского меморандума.

По-настоящему центром мировой политики, где решалась судьба войны на востоке Украины, Минск стал всего на два дня – 11–12 февраля 2015 года. В начале 2015-го российская армия и боевики снова перешли в наступление, взяли Донецкий аэропорт, блокировали украинские подразделения в Дебальцеве и обстреливали Мариуполь. На этот раз Путин пожелал, чтобы мировые лидеры с ним договаривались лично. О том, что готовится встреча в Минске в «нормандском формате», стало известно 8 февраля в ходе переговоров Путина и Лукашенко в Сочи. Российский лидер в присутствии журналистов обратился к своему коллеге из Беларуси с просьбой «помочь нам провести эту встречу». «Я в курсе дела. Петр Порошенко позвонил мне несколько минут назад», – отреагировал Лукашенко и заверил, что насчет мероприятия в Минске можно не беспокоиться.

11 февраля в столицу Беларуси прилетели президент Франции Франсуа Олланд, канцлер Германии Ангела Меркель, президент Украины Петр Порошенко и российский лидер Владимир Путин, который в своем фирменном стиле опоздал на переговоры почти на час. Судьба конфликта на Донбассе решалась в величественном и помпезном Дворце Независимости, переговоры продолжались всю ночь с 11-го на 12 февраля. Соглашение удалось достигнуть только спустя более чем 15 часов. Порошенко, Путин, Олланд и Меркель подписали декларацию в поддержку Комплекса мер по выполнению Минских соглашений[166]166
  Комплекс мер также предусматривал: отвод тяжелых вооружений, обмен пленных по принципу «всех на всех», восстановления полного контроля над границей со стороны правительства Украины, вывод иностранных вооруженных формирований с территории Донбасса и ряд других мер.


[Закрыть]. А Кучма, Зурабов, Тальявини, Захарченко и Плотницкий – собственно соглашение о Комплексе мер по выполнению Минских соглашений. Режим прекращения огня должен был вступить в силу в 00.00. 15 февраля.

«Вопросы войны и мира решаются месяцами, а то и годами, а здесь удалось достичь согласия о приостановлении войны в течение всего лишь 15 часов. Молодцы!» – хвалил Лукашенко участников «нормандской четверки» по итогам саммита. Он вполне успешно вошел в образ радушного хозяина, не только организовавшего теплый прием высоких гостей, кормившего и поившего их, но и нашедшего для каждого свое доброе слово. Журналисты случайно запечатлели момент, когда Порошенко в кулуарах Дворца Независимости признается Лукашенко: «Он (Путин) нечестно, грязно играет». На что глава Беларуси понимающе отвечает: «Я знаю, знаю. Да все это поняли». Но собственно в переговорах он участия не принимал никакого. «Беларуский президент несколько раз заходил, интересовался процессом, но изначально было четкое понимание относительно того, что мы обеспечиваем условия проведения переговоров, а непосредственными участниками являются лидеры “нормандской четверки”, и то, о чем они договорятся, мы воспримем как данность», – объяснял спустя несколько лет министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей в интервью TUT.BY. При этом к своему статусу гостеприимного хозяина Лукашенко относился ужасно ревностно. Когда в 2018 году выйдут мемуары Олланда, где он назвал атмосферу Дворца Независимости бездушной, а бутерброды – ужасными, все тот же Макей посчитает слова бывшего президента Франции «возмутительными» и фактически обвинит Олланда в непорядочности. Макей будет с серьезной миной объяснять журналистам, что питание в ходе саммита на самом деле было хорошее, на него потратили около 50 тысяч долларов, и потому ему обидно слышать такие слова Олланда (как будто министр иностранных дел лично готовил те бутерброды).

Как бы комично ни выглядела подобная раздраженная реакция главы беларуского МИД, столь ревностное отношение ко всем деталям функционирования минской площадки понять несложно. Ведь в том числе благодаря этим организационным, по сути, абсолютно не политическим усилиям Беларуси удалось сколотить внушительный политический капитал. «За последние 4–5 месяцев Минск уже совсем по-другому звучит в мире», – говорил Петр Порошенко, только прилетев в Беларусь на саммит «нормандской четверки». И с этим сложно было не согласиться. К весне 2015 года окончательно сложилась та благоприятная конъюнктура, которая в скором времени позволит Беларуси избавиться от западных санкций, выйти из международной изоляции и взять курс на постепенную нормализацию отношений с ЕС и США. Запад теперь был готов вести диалог с беларуским диктатором и закрыть глаза на фальсификацию результатов выборов и нарушение прав человека.

Самое парадоксальное, что Лукашенко ничего для этого не сделал. В Минске были подписаны соглашения о перемирии на Донбассе? Но заслуги Лукашенко в том не было – он вовсе не был посредником, он просто предоставил площадку для этих переговоров по просьбе Порошенко и Путина. Лукашенко не стал признавать ДНР и ЛНР? Но этого от него и не требовалось: даже Россия не признавала эти фейковые образования. Он не признал Крым российским? Но оккупация, в отличие от акта провозглашения независимости, вообще не предусматривает процедуру официального признания. В своих многочисленных публичных выступлениях Лукашенко как раз оправдывал действия России в Крыму. Де-факто присоединение полуострова к РФ Минск признал: беларуский лидер открыто заявлял, что будет сотрудничать с администрацией оккупированного Крыма, в том числе на правительственном уровне[167]167
  Об этом Лукашенко сказал на пресс-конференции 17 октября 2014 года: «Посылаю туда (в Крым. – И. И.) на правительственном уровне делегацию, для того чтобы изучить ситуацию. Аховая ситуация… Я говорю: ну, конечно, надо помогать людям. Я это не скрывал. Ваши бизнесмены (он обращался к журналистам из России. – И. И.), я их многих знаю, ваши руководители отдельные, и немало их, боятся вообще Крым произносить, потому что у многих там деньги, на Западе, собственность и так далее, они боятся вообще поставлять необходимое в Крым. “Да, пожалуйста, берите, но я к этому не имею отношения, нигде не говорите (потому что мгновенно попадут под санкции)”. А я – на правительственном уровне. Что важнее – болтовня или конкретные дела?»


[Закрыть]. Да, в Москве хотели, чтобы Лукашенко открыто приветствовал аншлюс и однозначно называл Крым русской землей. Но на деле Лукашенко и так всегда поддерживал Путина: в ООН Беларусь регулярно голосовала против резолюций, осуждающих действия РФ в Крыму. В том числе Беларусь оказалась в числе 11 стран, проголосовавших против ключевой крымской резолюции № 68/262 от 27 марта 2014 года, которая подтверждала территориальную целостность Украины и признавала незаконными любые изменения статуса Автономной Республики Крым и города Севастополь.