Текст книги "Беларуский Донбасс"

Автор книги: Катерина Андреева

Соавторы: Игорь Ильяш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

2. Батальоны МВД и Нацгвардии Украины (НГУ)[40]40
  Национальная гвардия существовала в Украине с 1991-го по 2000 год. Затем была расформирована и воссоздана по приказу и. о. президента Александра Турчинова в марте 2014-го. Нацгвардия напрямую подчиняется главе МВД, но, в отличие от внутренних войск, она может выполнять боевые задачи, участвовать в боевых действиях наряду с армией. Основное преимущество – быстрота реагирования на внешнюю угрозу, ведь на действия ВСУ требуется согласие Верховной Рады, а Нацгвардия имеет право действовать без этой процедуры.


[Закрыть]. Первыми добробатами МВД стали «Киев-1», «Днепр-1» и «Золотые ворота» (всего будет создано более 20 отдельных добровольческих рот и батальонов). В подчинение Нацгвардии, кроме батальона имени Кульчицкого, вошли «Донбасс» и «Азов» – два наиболее известных и боеспособных добробата. Батальон «Донбасс» был сформирован в апреле в Днепропетровске[41]41
  Ныне г. Днепр.


[Закрыть]. Добровольцев в подразделение набирали, в том числе, прямо в Донецке среди проукраински настроенных местных жителей. Батальон «Азов» был организован в мае в Мариуполе, уже сентябре он был развернут в полк. Изначально батальоны создавались как полностью добровольческие. Среди бойцов было немало иностранцев, в том числе беларусов. Переход «Донбасса» и «Азова» в подчинение Нацгвардии поначалу станет для иностранных добровольцев серьезной проблемой, ведь закон, позволяющий гражданам других государств служить в НГУ, Петр Порошенко подпишет лишь в декабре 2015 года.

3. Независимые от государства добровольческие формирования. К концу 2015 года из таких партизанских подразделений остался лишь Добровольческий украинский корпус (ДУК) «Правый сектор». В независимом существовании был свой очевидный минус: в отличие от «Азова» или «Донбасса», у «Правого сектора» никогда не было тяжелого вооружения.

Во время трехмесячной подготовки весной 2014-го Яна Мельникова вместе с другими добровольцами тренировали украинские и зарубежные инструкторы, многие из них – с опытом боевых действий в «горячих точках». 11 мая Ян был переброшен в город Красноармейск Донецкой области (теперь переименован в Покровск), где в тот день боевики проводили незаконный «референдум» о провозглашении «Донецкой народной республики». «Мы взяли в руки автоматы и поехали освобождать Красноармейск[42]42
  Днем освобождения Красноармейска от пророссийских боевиков считается 11 мая. Именно тогда бойцы батальона «Днепр-1», созданного на базе МВД Украины, при поддержке «Правого сектора» не допустили проведения «референдума», заблокировав городской отдел милиции и горисполком, над которым уже висел флаг ДНР. Как неоднократно рассказывал журналистам Илья Кива – в 2014 году доброволец на фронте, а впоследствии депутат Верховной Рады IX созыва от фракции «Оппозиционная платформа – За жизнь» – в тот день судьбу Красноармейска изменили всего 60 бойцов, которые сорвали нелегитимную процедуру. В ответ боевики устроили у здания городской администрации митинг «недовольных граждан», началась стрельба, и в результате один человек погиб. Российские СМИ и главари боевиков обвинили в убийстве мирного жителя батальон «Днепр», однако тогдашний глава Днепропетровской областной государственной администрации Борис Филатов заявил, что подразделение не покидало границ области. Правоохранители начали расследование по статье «Умышленное убийство», однако оно не было завершено.


[Закрыть]. Я был первым беларусом в “Правом секторе”. Мои товарищи приехали немного позже. Отец тоже хотел, но я ему запретил. Сказал, что у нас еще будет много дел на родине», – вспоминает Мельников.

В мае-июне 2014 года Добровольческого украинского корпуса еще не существовало, «Правый сектор» продолжал оставаться популярной организацией патриотов, часть которых переместилась с киевских баррикад в окопы Донбасса. К середине лета Ярош заявляет о необходимости объединения силового блока «ПС» (то есть, тех, кто воюет на фронте) в корпус во избежание «атаманщины и анархии», для усиления военной дисциплины. Таким образом, в июле появился ДУК «Правый сектор», на тот момент не превосходящий по численности один батальон (по данным газеты «Зеркало недели»). Возглавил его националист Андрей Стемпицкий. Хотя ДУК и согласовывал свои действия со штабом АТО, он по-прежнему оставался независимой от госорганов боевой единицей, финансируемой из пожертвований. Снабжение и экипировка появлялись у бойцов благодаря волонтерам. В кремлевских СМИ именно «Правому сектору» в большинстве случаев приписывали образ «бандеровцев-карателей», «нацистов», периодически сообщалось об издевательствах его бойцов над «мирными русскоязычными гражданами Донбасса». В ноябре 2014-го РФ внесла организацию в список экстремистских и запретила на своей территории.

К лету 2014 года в АТО принимали участие десятки беларусов. Они были разбросаны по разным подразделениям. Попытку объединить вновь прибывающих предпринял заместитель председателя Волынского облсовета (позже – депутат Верховной Рады) Игорь Гузь. Летом 2014-го он и его соратники заявили о создании отряда «Погоня», который, по их замыслу, должен был «пройти соответствующее обучение и отправиться на передовую, влиться в “Азов”, “Айдар”, “Донбасс” и т. д.». Также Гузь настаивал на «пропагандистской миссии» такого объединения. «Цель – продемонстрировать, что сопротивление российской агрессии – дело не только Украины, но и соседних стран», – говорил он в интервью «Радио Свобода» в том же году. Гузь отмечал, что присоединиться к «Погоне» высказали желание более 60 беларусов. По его словам, он тогда лично взялся «наладить адекватную логистическую систему» для прибытия беларуских добровольцев. Их старались «фильтровать», учитывая повышенный интерес беларуских и российских спецслужб к процедуре набора бойцов. «Продолжаются тщательные проверки, среди желающих приехать на войну много подозрительных лиц или просто агентов КГБ. Первые добровольцы находятся в тренировочном лагере и вскоре отправятся на восток», – писал Гузь в блоге на сайте «Беларуский партизан» 12 июля 2014 года.

Отряд «Погоня» участия в боевых действиях никогда не принимал и не являлся самостоятельной боевой единицей на фронте. По сути, «Погоня» Гузя являлась мобилизационным центром, который координировал отправку беларусов на донбасский фронт. «Там набралось пару человек, не из чего было создавать отряд», – объясняет Ян Мельников. Он вспоминает, что подготовку на тренировочной базе на Волыни проходили всего пятеро беларусов от «Погони», позже они вступили в разные украинские добробаты. Добровольцы критически оценивали эффективность проекта Игоря Гузя. В начале 2016 года даже разразился небольшой скандал: Иван Стасюк[43]43
  Иван Стасюк – уроженец Бреста, бывший активист оппозиционной организации Молодой фронт. В Беларуси за свою деятельность подвергался преследованию, неоднократно сидел на «сутках». Был на Евромайдане. Теперь живет в Польше.


[Закрыть] – один из первых беларусов, примкнувших к «Погоне» – публично обвинил Гузя в том, что он сильно преувеличивал масштабы деятельности отряда и, по сути, пиарился на беларуских добровольцах. Представители «Погони» в свою очередь назвали подобные обвинения «инсинуациями» и подчеркнули, что Стасюк просто недостаточно информирован. Сам Стасюк в зоне АТО ничем не отметился: во второй половине лета 2014-го он всего несколько недель пробыл в «Азове», однако дальше прифронтового Мариуполя его не отправили. В сентябре он уехал учиться в Польшу и больше на Донбасс не возвращался.

В 2015 году заработал «Общественный сектор отряда “Погоня”», по сути общественная организация, главная цель которой – волонтерская помощь воюющим за Украину беларусам. Однако официальное заявление о «смене формата и прекращении участия в боевых действиях на Донбассе» было сделано только в сентябре 2016-го. На протяжении последних четырех лет организация собирает деньги на экипировку для бойцов, устраивает встречи беларуских добровольцев с украинскими школьниками, ведет аккаунты в соцсетях, где публикует тематические посты и делится материалами про войну.

ТГ «Беларусь»

Первым и единственным организованным формированием беларусов на фронте стала тактическая группа «Беларусь». На начальном этапе она объединила беларуских бойцов 1-й штурмовой роты 5-го батальона ДУК «Правый сектор». Это был январь 2015 года – период ожесточенных боев у поселка Пески вблизи Донецкого аэропорта. Боевики вели огонь из РСЗО[44]44
  РСЗО – реактивная система залпового огня.


[Закрыть], минометов и стрелкового оружия. Штурмовая рота под командованием Александра Карася (друга Подолянина[45]45
  Слово «друг» перед позывным – устоявшаяся форма обращения среди добровольцев, преимущественно в «Правом секторе».


[Закрыть]) удерживала позиции совместно с 93-й бригадой ВСУ и батальоном «Днепр». Именно в Песках ныне покойный Алесь Черкашин водрузил бело-красно-белый флаг напротив огневой точки боевиков.

«Когда мы в Песках решили создать ТГ на базе 1-й штурмовой роты, нас было 26 беларусов. Примерно в таком составе мы провоевали там до апреля. Мои специальности менялись, и иногда приходилось выполнять сразу несколько функций: был просто стрелком с автоматом, потом освоил СПГ-9 (противотанковый гранатомет. – К. А.), АГС (автоматический гранатомет. – К. А.)». Потом командовал расчетом АГС в районе донецкой шахты Бутовка. К февралю 2016 года я перешел из штурмовой роты в артиллерию, командовал минометным расчетом в роте огневой поддержки. Потом уже командовал ротой на широкинском направлении. В феврале 2017 года держали позиции возле Марьинки вместе с 92-й бригадой ВСУ», – описывает Ян Мельников свой боевой путь.

Официально ДУК выпустил указ о создании тактической группы «Беларусь» только в августе 2015 года, к тому времени ТГБ уже де-факто действовала 8 месяцев. Беларусы-добровольцы собирались по тревоге и ехали помогать украинским бойцам там, где требовались дополнительные силы, на особо горячих участках фронта. Все начиналось с 26 беларусов, а к 2016 году, по словам еще одного добровольца Алексея Скобли, их было уже более тридцати. По внутренней договоренности, точное количество бойцов группы никогда не озвучивалось, чтобы эта информация не попала к беларуским спецслужбам. Обеспечение ТГБ в значительной степени взял на себя благотворительный фонд «Волошка» Виталия Тилиженко – он не только материально помогал бойцам через фонд, но и сам пошел с ними на передовую и погиб в августе 2015-го в бою под Старогнатовкой. Среди волонтеров, которые регулярно поддерживали беларусов, были киевлянки Ольга Гальченко и Александра Алешина. Они привозили обмундирование, купленное на пожертвования, проводили на передовой по несколько дней, не раз попадали под обстрелы боевиков.

«Первый, “золотой” состав ТГБ – это с 2014 года до лета 2015-го, пока не погибли ребята (Тилиженко и Черкашин. – К. А.). Молодые, веселые парни, у которых еще присутствовала эта военная романтика. Меня очень впечатлило, что они приехали воевать за Украину, это по-настоящему героический шаг. Потому и решили помогать им. Мы все сразу подружились, на востоке (на фронте. – К. А.) это вообще происходит очень быстро. После гибели ребят в группе наступил период такого шатания, но в конце 2015-го они опять собрались вместе, чтобы защищать мариупольское направление», – вспоминает Гальченко.

Доброволец Алексей Скобля (позывной «Тур») так описывал политические взгляды бойцов ТГ «Беларусь»: «Большая часть – это националисты. Но у нас есть даже левые, несколько парней коммунистов было. То есть политические взгляды ни на что не влияют – главное, чтобы человек хотел воевать против России».

Когда 38-летний Константин Дубатовка из небольшого беларуского городка Несвиж приехал на фронт и представился просто Кастусем, украинцы удивились: здесь же все свои, можно сказать настоящее имя, а не позывной. Но Кастуся так называли с детства – в честь Калиновского, лидера антироссийского восстания 1863–1864 годов. Юность Кастуся пришлась на годы становления режима Лукашенко. Электрик по образованию, который «ходил на работу с 8 до 5», тем не менее всегда интересовался политической жизнью страны. «Но в мирных протестах я не участвовал, на Площадь не ходил. Знаете почему? Я считаю, что этим ничего нельзя изменить и нельзя добиться. Только силовым методом можно свергнуть эту незаконную власть», – объясняет мужчина.

За новостями с Майдана он следил только по интернету, телевизор старался не включать – говорит, от пропаганды на экране ему «хотелось плеваться». За протестующих же он испытывал чувство гордости: «Не у нас, так хоть у украинцев получилось (сбросить президента. – К. А.)». По словам Кастуся, уже тогда ему пришла мысль: нужно ехать помогать. Но, как глава семейства, он разрывался между этим стремлением и необходимостью обустраивать дом, обеспечивать жену и дочку. «Сижу и думаю: ну кого я обманываю? Сам себя-то не обманешь. Решение созревало примерно полгода, и в итоге я все-таки понял, что наша помощь там очень нужна. Для меня слова “за нашу и вашу свободу” не были пустыми. Осенью 2016 года я списался в фейсбуке напрямую с ребятами из тактической группы “Беларусь”, 14 ноября был в Киеве, а через два дня – на фронте, в Марьинке».

«Срочку» в беларуской армии Кастусь не служил, через тренировочные лагеря в Украине не проходил. Всем навыкам ведения боя пришлось учиться на практике, прямо на фронте. За более чем три года на войне Кастусь, как и многие добровольцы, сменил несколько специальностей: пулеметчик, стрелок, наводчик. На вопрос, какой момент на войне остался самым ярким в памяти, Кастусь отвечает: первый день в Марьинке – он же один из первых дней на передовой. «Я только сменился с поста, снял броник, каску и прилег отдохнуть, и тут начинается минометный обстрел! Видно, врагу как раз подвезли очередной “гумконвой”… Помню, как лежу, смотрю в потолок и думаю, что из здания не выбежать точно, там смерть, подвала никакого нет, остается лежать и надеяться, что не прилетит мина. Даже если попадет в здание – просто завалит обломками. Теперь и смешно, и грустно… Потом все эти моменты сливаются в один, стараешься не замечать. Наверное, душа грубеет или подсознание их блокирует, чтобы не сойти с ума…»

О соотечественниках на стороне ЛНР и ДНР Кастусь говорит: «Это не беларусы, нет. Они – лукашенковцы. Нужно признать, пропаганда все-таки – великая вещь. В восточных областях Беларуси полно “ваты”, которая смотрит Киселева с Соловьевым и верит всему. Я не удивлен, что многие, насмотревшись телека, поехали в ДНР… Мне, слава богу, не приходилось сталкиваться с такими пленными… Я не знаю, как поступил бы, даже не хочу представлять, – отвечает Кастусь и, помедлив, добавляет: – Боюсь, мне пришлось бы убить». Говорить о количестве убитых лично им противников Кастусь отказывается. Объясняет: такие вопросы на войне задавать не принято.

Вскоре после отъезда на Донбасс в несвижской квартире Кастуся появились «люди в штатском», которые интересовались у жены, где он. Теперь Кастусь настолько редко общается с семьей, что не знает, был ли это единичный случай или силовики продолжают наведываться регулярно. Впрочем, его не очень беспокоят подобные новости. Возвращение домой Кастусь (как и остальные добровольцы) считает возможным, только когда поменяется власть, ведь в лукашенковской Беларуси сегодня их всех ожидает тюрьма. «Я даже не всем родственникам сказал, что воюю на Донбассе. Для мамы я до сих пор на заработках в Польше. А жена не захотела видеться со мной в Украине, приезжать в гости. Мы с ней почти 15 лет вместе прожили… Но мой выбор она не приняла. Сказала, что надо было семью кормить, дома сидеть. Первое время было очень обидно и грустно. Верил человеку – и вот, на тебе. С другой стороны, обижаться не стоит, ведь получается, это я ее первым бросил».

Война не отпустила Кастуся, даже когда миновала ее горячая фаза и столкновения приобрели позиционный характер. Кастусь провел три с половиной года на фронте и остается там на момент выхода книги. Летом 2017 года он подписал контракт с ВСУ и поступил на регулярную службу в штурмовой батальон ВДВ, получил военный билет. Для него это была возможность закрепить свой легальный статус в Украине, а вместо временного вида на жительство в перспективе получить гражданство. Мы говорим с Кастусем по вайберу, и в трубке слышно, как где-то рядом взлетает вертолет. Беларускому солдату украинской армии пора на задание. «Если начнется российская агрессия, если в Беларуси появятся засланные казачки с криками “Россия, приди!”, мы все готовы с оружием в руках защищать независимость своей страны. И так считаю не я один. Мы будем все дома», – говорит он на прощание.

Киевская волонтерка Ольга Гальченко объясняет: первая волна иностранных добровольцев – это «абсолютно идейные парни, романтики, с ярко выраженной пробеларуской, патриотической позицией. «Со временем тактическая группа росла, приходили новые люди. Конечно, те, кто приезжал позже, зачастую руководствовались иными принципами. Но “золотой состав” ТГБ – это все же 2014–2015 годы. Потом все разбрелись: кто-то в ВСУ на контракте, кто-то в других добровольческих формированиях, другие строят гражданскую жизнь. Пять лет прошло, нельзя же пять лет оставаться добровольцем…»

Разведчики в «Азове»

На окраине Минска, в районе Курасовщина, жил на первый взгляд обыкновенный парень, каких миллион: такого вы могли бы встретить на улице любого города в «постсовке». Семья многодетная, родители днем на заводе, вечером – у телевизора. Учился он средне, после 9 класса пошел в автомеханический колледж, затем устроился на Минский автомобильный завод. Его ждала судьба среднестатистического беларуса, который сам «не лезет в политику», лениво переключает каналы, по привычке голосует за Лукашенко (а чаще – вообще не голосует), при этом свято веря в догмы российской пропаганды про воевавших дедов и плохих бандеровцев. Но этот парень интересовался и политикой, и историей – конечно, на доступном подростку уровне. Его взгляды формировались в компании друзей: вместе ребята ходили на митинги в Куропаты[46]46
  Куропаты – место сталинских расстрелов 1930-х годов в лесу под Минском. С конца 80-х годов этот лес на окраине Минска стал одним из символов национально-демократического движения в Беларуси. Власть до сих пор замалчивает реальное количество жертв НКВД, захороненных в Куропатах.


[Закрыть] и в «качалку», читали книжки про Великое княжество Литовское, болели за футбольный клуб «Динамо». Кричалки «Путин-хуйло» на трибунах, старшие приятели, вернувшиеся с Майдана, кадры захвата украинских военных частей в Крыму – все это наложило огромный отпечаток на юность Ильи. Ему только что исполнилось 19 лет. Его друг Артем отпразднует 19-летие уже в окопе – с тортом и патронами от АК-47 вместо свечей.

20 июня 2014 года Илья и Артем сели в автобус, который ехал до Киева. Уже миновали Гомель и приблизились к КПП, но тут их остановили беларуские пограничники и развернули назад: в первые месяцы войны на Донбассе контроль на беларуско-украинской границе был особенно строгий. Под пристальным надзором оказались не только активисты оппозиции, но и футбольные фанаты. Вероятно, именно из-за связи с ультрас парней не выпустили из страны.

Тогда Илья и Артем решили попытать удачи на другом погранпереходе – «Три сестры», расположенном на границе Беларуси, России и Украины. Несколько километров шли пешком, потом поймали попутку и наконец добрались до Киева. В Киеве их, как и было оговорено заранее, встретили старшие товарищи, украинцы из «Азова», и отвезли ребят на базу подразделения. «В разведку “Азова” мы попали, можно, сказать, по блату, через этих знакомых. Курс молодого бойца толком пройти не успели, сразу поехали на восток. Там же, в паре километров от передовой, отрабатывали навыки, как и все будущие “спецы”: как проводить зачистку населенного пункта, обыск, как захватывать противника в плен… Подготовка шла очень серьезная, с нами работали иностранные инструкторы из Швеции, Италии. А командирами были Боцман и Билецкий».

Андрей Билецкий – один из основателей и первый командир полка «Азов», впоследствии депутат Верховной Рады и лидер партии «Национальный корпус». А Боцман, который летом 2014-го командует разведкой «Азова», – это беларус Сергей Коротких. Он же ультраправый радикал по кличке Малюта, в 90-х отчисленный из школы КГБ за связь с неонацистами «Русского национального единства». Установить последовательно все факты пестрой биографии Коротких довольно сложно, но мы остановимся на самых интересных. Это важно, поскольку именно он руководил на фронте действиями юных беларуских добровольцев Ильи Литвина и Артема Грота.

x x x

Сергей Коротких родился в 1974 году в Тольятти, позже семья переехала в Минск. В 1992–1994 годах отслужил в беларуской армии, в разведывательном батальоне. После службы в армии Коротких поступил в школу КГБ и даже отучился там два года, но был исключен якобы из-за своих связей с оппозицией. В интервью покойному ныне Павлу Шеремету (единственном развернутом интервью, когда-либо данном Коротких), он утверждал, что в 1996 году поучаствовал в одной из антиправительственных акций вместе с друзьями из околофутбольной тусовки. Однако уже в 1999-м он вступает в РНЕ, где, по его словам, остается до 2001 года. Движение «Русское национальное единство» было создано в России на волне перестройки и продвигало идею «установления национальной диктатуры». По словам немецкого политолога Андреаса Умланда, РНЕ «имитирует неонацистские и фашистские движения западного образца», питая при этом расистские фантазии. Первые поколения РНЕшников носили черную униформу и вскидывали правую руку при приветствии. СМИ писали, что члены РНЕ помогали лукашенковским силовикам разгонять митинги, по сути выполняли роль «титушек», а Коротких лично засветился в истории с избиением оппозиционных политиков. Но еще любопытнее, кто привел Коротких в РНЕ. В том же интервью Шеремету, он рассказал, что это сделал Валерий Игнатович – офицер милицейского спецподразделения «Алмаз», осужденный на пожизненный срок за похищение оператора телеканала ОРТ Дмитрия Завадского, который, в свою очередь, несколько лет подряд был напарником Шеремета. Похищение и последующее убийство Завадского, а также бывшего министра внутренних дел Юрия Захаренко, экс-главы ЦИК Виктора Гончара и финансировавшего оппозицию бизнесмена Анатолия Красовского стали самыми резонансными в новейшей истории Беларуси.

После загадочной гибели руководителя минской ячейки РНЕ Глеба Самойлова в 2001 году Сергей Коротких уезжает в Москву, где налаживает связи с местными неонацистами. Он становится одним из лидеров ультраправого Национал-социалистического общества, которое теперь в России запрещено и признано экстремистским. В течение десяти лет Коротких периодически попадает в криминальную хронику: то его обвиняют во взрыве на Манежной площади в Москве, то задерживают за поножовщину, а потом отпускают. Каждый раз ему каким-то образом удается избежать уголовного преследования.

Любопытно выглядит история, произошедшая с участием Коротких в Минске в феврале 2013 года. Друг Малюты, известный российский неонацист Максим Марцинкевич по кличке Тесак периодически бывал в беларуской столице – иногда выступал с закрытыми лекциями, проповедуя свою идеологию, иногда просто встречался с соратниками. В один из таких приездов, когда он собрался сделать себе офтальмологическую операцию, прямо во дворе клиники «Новое зрение» завязалась драка с местными антифашистами, которые, судя по всему, знали о визите неонациста и следили за ним. Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как во время драки Тесак выстрелил из травматического пистолета. К тому же, у одного из антифашистов зафиксировали колотые ножевые раны, нанес которые Сергей Коротких (сам Малюта впоследствии и вовсе утверждал, что «в процессе обороны порезал троих человек»). 14 февраля Коротких и Марцинкевича задержали, поместили в ИВС и огласили подозрение по ч. 3 ст. 339 УК Беларуси – «Хулиганство, совершенное с применением оружия для причинения телесных повреждений». Максимальная санкция по этой статье предусматривает до 10 лет тюрьмы. Но уже 24 февраля все подозреваемые выходят на свободу, в марте Тесак возвращается в Москву, а в апреле Следственный комитет Беларуси закрывает уголовное дело. Позже в интервью Шеремету сам Коротких отрицал, что его и Тесака вытащили из тюрьмы спецслужбы, якобы со стороны спецслужб «не было никакой лояльности», просто сажать их было не за что – речь шла о самообороне. И все же слова Коротких звучат не вполне убедительно. Устроить такую разборку в городе, перед камерами наблюдения, да еще с политической составляющей, и избежать суда в Беларуси просто невозможно. Государство не склонно спускать на тормозах даже незначительные правонарушения, не говоря о поножовщине в центре Минска. «Сесть в Беларуси – дело пяти минут», – отмечал в том же интервью Коротких. Единственный вывод, который приходит на ум человеку, знакомому с беларускими реалиями, – это то, что избежать наказания и выйти на свободу радикалу Малюте помогли давние связи с силовиками.

Проходит чуть более года после истории с антифашистами. После Майдана Коротких переезжает в Украину и вскоре, несмотря на явно сомнительную репутацию, РНЕшное прошлое и криминальный шлейф, возглавляет разведку в «Азове» под позывным «Боцман». Он не раскрывает деталей, каким именно образом попал в подразделение и занял командную должность. На этот вопрос Шеремета отвечает расплывчато: «Связался с определенными людьми, которые создавали батальон». Следует отметить, что Коротких уже имел определенный боевой опыт на тот момент. В интервью «5 каналу» он признавался, что воевал на Балканах за сербов против хорватов, был «военным туристом» в Чечне и еще в составе некой «американской ЧВК» служил в Латинской Америке в 2010–2013 годах – занимался сопровождением грузов.

Складывается впечатление, что его следующий, «азовский» период оказался наиболее успешным во всей биографии Коротких. Уже в декабре 2014 года президент Петр Порошенко торжественно вручает беларусу украинский паспорт в знак благодарности за участие в боевых действиях на Донбассе. До конца правления Порошенко Коротких оставался единственным беларуским добровольцем, удостоенным такой чести. Попытки раскритиковать решение президента тогда пресек лично советник главы МВД Антон Геращенко, заявивший, что Коротких заслуживает гражданства «как никто другой». В качестве доказательства его самоотверженной службы Украине чиновник привел несколько эпизодов, в которых беларус проявил себя наилучшим образом. По словам Геращенко, в мае 2014 года Коротких организовал контратаку, в результате который был взят в плен «министр обороны ДНР» Хакимдзянов, в июне – вел группу на штурм штаба боевиков в Мариуполе, а потом устанавливал фугасы в районе Новоазовска для подрыва вражеских танков.

Завершив свой боевой путь, Коротких занимает государственную должность – начальник отдела охраны объектов стратегического назначения полиции. В 2015 году он задекларировал половину квартиры площадью около 75 квадратных метров в пригороде Киева, затем приобрел еще одну квартиру примерно за $ 50 тысяч и учебно-боевой чешский самолет L-39 за полторы тысячи. Но самое интересное – в его декларации фигурируют 223 тысячи долларов, 135 тысяч евро и 500 тысяч гривен наличными, а еще 565 тысяч евро он одолжил третьему лицу. Итого Коротких в 2015 году располагал суммой порядка миллиона долларов, и это при официальной зарплате 6,5 тысячи гривен ($ 250)! Сам Коротких утверждал, что сколотил свое состояние еще до Украины. В конце 2017 года он оставил свой пост в МВД и ушел в политику, стал одним из самых популярных спикеров «Национального корпуса».

x x x

Для многих патриотически настроенных украинцев, для сослуживцев и подчиненных Коротких – героический командир и «настоящий боец». «Мужик с яйцами, любил быть в авангарде», – так характеризует его один из беларусов-добровольцев «Азова». Бои за Иловайск, Широкино, оборона Мариуполя, освобождение Марьинки – по словам участников этих событий, Боцман действительно воевал бесстрашно и эффективно. «Поначалу все беларусы относились друг к другу с недоверием, но Боцман – тот вообще никому не доверял. Конечно, мы с ребятами обсуждали его прошлое, все эти истории про КГБ… Но в итоге поняли, что от этого надо отстраниться и воспринимать его как командира там, на войне», – рассказывает Илья (Литвин).

На свое первое боевое задание в районе Новоазовска в июне 2014-го он отправился с Боцманом. «Был жуткий ливень. Командир впервые взял нас, новобранцев, на серьезное задание: нужно было захватить “языка” в районе Новоазовска. Этот “язык” прятался в здании бывшего отеля. Даже двери не закрыл – взяли его без единого выстрела. Вовнутрь я не заходил, занял оборону на улице. Стресса не чувствовал вообще. Самое сложное было в первые дни перебороть себя чисто в бытовом плане, привыкнуть к неудобствам, когда ты по колено в грязи, весь мокрый, с температурой…»

Но до реального боя – со взрывами снарядов и погибшими сослуживцами – Литвину оставалось еще несколько месяцев. Ранним августовским утром разведчики «Азова» прибыли в пригород Донецка Марьинку. Готовился штурм Марьинки силами АТО, и в задачи роты разведки входила «зачистка» прилегающей территории от боевиков. Бойцы разделились на несколько групп по шесть человек и шли вперед, на населенный пункт, под прикрытием танка ВСУ. Своей техники у «Азова» тогда не было.

«Было очень жарко, плохо, хотелось пить. “Сепары” обстреливали нас с водонапорной башни, вдоль дороги, по которой мы шли, бахали мины. ВСУ боялись там пройти, с каждой потерей они отступали, а Билецкий дал нам приказ идти вперед. Все происходило очень сумбурно… В следующую за нами группу прилетел фугас – людей просто сложило в гору, кто-то погиб на месте, кому-то поотрывало ноги. Мы продолжали идти, не обращая особого внимания. Если честно, я даже не знаю, что мной двигало… Может, юношеский максимализм?»

Операция длилась более 24 часов. В итоге рота зашла в Марьинку, и там, по словам добровольца, сложилась неоднозначная ситуация: в городе якобы оказалось много боевиков, переодевшихся в гражданскую одежду, но понять точно, где «сепар», а где обычный мирный житель, было сложно. «Все ведь знали – скоро штурм, выехать из Марьинки уже не получится. Были там и такие, кто сам сдавался нам в плен. Убивать человека в гражданской одежде мне точно не приходилось, а вот брать в плен – да. Никого нельзя щадить в такой ситуации. Даже если я видел, что человек сдается – все равно применял силу. Например, прикладом в рожу дать, повалить и руки стянуть так, что они чуть ли не вырывались. Кстати, этот навык мы сначала на тренировке отрабатывали – очень больно! А потом мы этих пленных просто сдавали в СБУ», – рассказывает Литвин.

Потом был Иловайск. Подразделение, где воевали беларусы, не попало в «котел», но прикрывало выходящих из Иловайска военных. Там Илья потерял своего друга-украинца, с которым они познакомились на базе «Азова» и успели сродниться: осколок попал в глаз и прошел до мозга. Спасти друга было невозможно. «Я не знал, как себя вести. Он был еще жив, но умирал. Тогда у меня не оставалось времени горевать, надо было идти вперед. А сейчас вспоминаю – и тяжело. Мы же хорошо проводили время, веселились».

На вопрос, испытывал ли сам Илья когда-нибудь страх смерти, он отвечает: «Я никогда не паниковал, страха смерти не было. Меня и Грота за это и ценили. Нам давал задачу Билецкий, и мы всегда ее выполняли. Например, подрыв моста с техникой противника. Чувствовалась ответственность и гордость, что наш лидер выбрал именно нас».

В ноябре к Илье и Артему (Гроту, с которым изначально наш собеседник отправился на фронт), присоединились еще двое беларусов, ближе к зиме еще двое. Итого – шесть человек. Все они были из той же околофутбольной минской тусовки, хорошо знали друг друга. И всем – не более двадцати лет. К концу 2014 года часть иностранных добровольцев, в том числе беларусы, ушла от Боцмана и образовала свою небольшую группу под названием «Иностранный легион». Командовал ею 26-летний киевлянин Иван Кущинский, позывной «Грач». Вместе они получили в распоряжение территорию заброшенного завода в Киеве и обустроили там тренировочный центр «Азова». Набравшись реального боевого опыта, в 2015 году они уже сами готовили новобранцев. «Курс молодого бойца» разработали старшие инструктора «Азова», практической частью тренировок занялись эти шестеро беларусов. «На войне уже все иначе. Видишь тех рекрутов? Это раньше можно было просто приехать, получить оружие и на следующий же день сидеть в окопе. А теперь нужно доказать, что ты достоин быть в пехоте, пройти наш лагерь и потом еще один, на востоке. И только потом, может быть, кто-то из них окажется на фронте», – увлеченно рассказывал в июне 2015-го Артем Грот журналисту газеты «Наша Ніва». Его товарищ, Кит говорил: «Попасть в “Азов” было уже не так просто, как год назад. Одна лишь полоса препятствий построена по американской системе – не всем она дается. А кроме того для успешного выпуска необходимо усвоить медицину, пробежать кросс 10 километров, потом два километра с 70-килограммовым мешком за спиной, потом по-пластунски протащить его, как раненого, 100 метров, спуститься на канате с крыши здания и выдержать спарринг с инструктором». Над общежитием беларусов на базе висел бело-красно-белый флаг с гербом «Погоня» (изображение всадника на коне), за что украинцы прозвали их «конницей».