355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Катерина Андреева » Беларуский Донбасс » Текст книги (страница 12)
Беларуский Донбасс
  • Текст добавлен: 4 сентября 2020, 07:30

Текст книги "Беларуский Донбасс"


Автор книги: Катерина Андреева


Соавторы: Игорь Ильяш

Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Иногда творец и жертва – одно и то же.

«Я никому не стрелял в спину»

Если Василий Парфенков предстал перед украинским судом за «хулиганство и порчу имущества», то его соотечественнику вменяли преступления гораздо более тяжкие. 27 февраля 2017 года Октябрьский суд Мариуполя взял под стражу 43-летнего уроженца Молодечно, бывшего бойца батальона «Донбасс» Игоря Клевко (позывной «Лев»). Беларуса подозревали в похищении и умышленном убийстве. По версии следствия, Клевко вместе с украинскими бойцами «Донбасса» во второй половине октября 2014 года получил от некоего лица заказ «на похищение, незаконное лишение свободы и ликвидацию, то есть умышленное убийство» жителя поселка Мангуш, что под Мариуполем. Из материалов дела следовало: добровольцы якобы вывезли свою жертву в лесополосу, расстреляли из автомата Калашникова в спину и закопали на месте. Выстрелы производил именно беларус, говорилось в судебном решении. Убитый – 47-летний житель Мангуша Александр Ходов. На первом заседании Клевко заявил: такие обстоятельства «возможно, имели место» (непонятно, что он под этим подразумевал), но в совершении убийства его лично оговорили. На момент задержания (оно произошло прямо в больнице) Лев проходил курс терапии после очередного боевого ранения, поэтому просил суд не удовлетворять ходатайство следователя об аресте. Однако Клевко поместили в СИЗО, поскольку преступление, в котором его подозревали, попадало в категорию особо тяжких.

В батальоне «Донбасс» к июню 2014 года состояли около десятка беларуских добровольцев, еще 15 подали заявку на зачисление, сообщал журналистам тогдашний командир батальона Семен Семенченко. Был среди них и Игорь Клевко из Молодечно. Свой боевой путь Клевко начал с Майдана, в конце мая вступил в «Донбасс» и отправился на фронт. В немногочисленных кратких интервью он предпочитал не рассказывать о своей довоенной жизни, чтобы «не лить воду на мельницу тех, кто его разыскивает», то есть беларуских спецслужб. На войну Клевко поехал, чтобы «оказать братскую помощь, увидеть свободную страну и получить боевой опыт», – говорил он «Нашай Hiвe» в сентябре 2014-го. Тогда беларус вместе с украинскими военными вырвался из Иловайского «котла», места самых кровавых боев за всю историю конфликта.

С начала августа до начала сентября 2014 года силы АТО предприняли три попытки штурма занятого боевиками 15-тысячного райцентра в Донецкой области, понесли потери и оказались в окружении в черте города. Во время второго и третьего штурмов Иловайска (10 и 18 августа) основной ударной силой стал батальон «Донбасс», где и служил беларус Игорь Клевко. По данным СБУ и украинского Генштаба, в операции участвовали кадровые российские военные (от 3,5 до 4 тысяч контрактников), широко использовалось российское вооружение, были задействованы сотни танков и десятки артиллерийских орудий. После продолжительных боев 29 августа Путин лицемерно призвал формирования ДНР обеспечить гуманитарный «коридор» для выхода украинских военных из Иловайска. «Коридор» оказался ловушкой: выходившие из окружения колонны сил АТО начали прицельно расстреливать. «Нас расстреливали, как в тире, из всего – танков, пушек, минометов, “Градов”, ПТУР и пулеметов. Затем русские прочесывали поля и посадки и достреливали тяжелораненых», – вспоминал заместитель комбата батальона «Днепр-1» Вячеслав Печененко. Данные о потерях украинской стороны разнились. Военная прокуратура сообщала, что под Иловайском погибли 459 украинских бойцов. Экстренно созванная Временная следственная комиссия Верховной Рады заявляла о примерно тысяче «погибших, умерших от ран и пропавших без вести по всем эпизодам Иловайской трагедии»[73]73
  Позже Временная следственная комиссия Верховной Рады пришла к выводу, что к окружению и разгрому привели ошибочные кадровые назначения в силовом блоке, неадекватные действия тогдашнего министра обороны Валерия Гелетея и начальника Генштаба Виктора Муженко. Однако, вне всяких сомнений, главная вина за эту трагедию лежит на российских войсках. Уцелевшие в «котле» украинцы попали в плен, где боевики подвергали их физическим пыткам и унижениям. В докладе Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине от 9 августа 2014 года встречается характерный момент, дающий представление о градусе ненависти, которую Россия через свою пропаганду разожгла среди населения Донбасса. «Во двор здания СБУ, где содержали задержанных, привели несколько десятков гражданских лиц – мужчин, женщин и детей. Указывая на пленных, члены вооруженных групп сообщили гражданским лицам, что они (украинские военнослужащие и добровольцы. – К. А.) были “фашистами”, “убивали гражданских и уничтожали их дома”. В ответ толпа начала кричать на добровольцев батальонов и плевать им в лицо…»


[Закрыть]
.

По словам Игоря Клевко, он помогал вывозить раненых и убитых из района Старобешева, где стояли российские танки. Людей транспортировали на машинах «скорой» и грузовиках под прикрытием БТРа. Вскоре после этих событий журналисты «Нашай Нівы» нашли Клевко в Днепропетровске (позже переименован в Днепр). «Самое страшное в войне, – говорил Лев, – потери, – но сам он страха не ощущал: – Я чувствовал только гнев. По сути, страха и не должно быть, только спокойствие. Ведь спокойствие помогает тебе в экстремальных ситуациях». Огромные потери в «котле» доброволец связывал с «плохим менеджментом» (имея в виду просчеты командования) и присутствием регулярной армии РФ. «Никто не ожидал, что там будут российские войска. Я вообще рассматриваю Иловайск как нашу победу, несмотря на многочисленные жертвы. Нас ждали в засаде, но мы смогли захватить 2–3 танка, 3–4 БТРа, взять пленных. Это дорого стоит», – рассказывал Клевко.

Кроме Иловайска, в составе «Донбасса» беларус прошел основные бои первой половины 2014 года: Лисичанск, Артемовск, Попасную. После перехода батальона в подчинение Нацгвардии (и одной спецроты – в ВСУ) беларус не мог оставаться в его рядах – иностранцам тогда еще нельзя было быть в силовых структурах Украины. В конце года Клевко вступает в «Правый сектор» и опять оказывается в эпицентре боев в Песках. Там весной 2015-го он получил множественные осколочные ранения мягких тканей лица и левой голени от взрыва мины и два огнестрельных перелома в области колена. Оклемавшись, доброволец вернулся на фронт. В апреле 2016-го в фейсбуке было распространено сообщение Льва, в котором он угрожал Лукашенко в связи с преследованием добровольцев в Беларуси. «Я приеду, а ты бойся возвращения […] здесь и сейчас мы отстоим нашу свободу, и я вернусь в Беларусь не один, боевого опыта нам не занимать», – писал он. Затем он выпадает из поля зрения. Ряд СМИ сообщали, что Лев успел получить статус беженца в Чехии. Узнать почему доброволец не уехал туда, сегодня нам не представляется возможным.

В феврале 2017-го становится известно о его аресте. В суде прозвучала такая формулировка из материалов дела: «Примерно в октябре 2014 года неустановленное досудебным расследованием лицо в неустановленный досудебным расследованием день, имея определенные связи с командиром 2-й роты специального назначения батальона специального назначения воинской части 3027 капитаном с позывным «Жак», за денежное вознаграждение заказал последнему совершить умышленное убийство гражданина Украины». Жак, капитан морской пехоты Виктор Каминский, якобы согласился на предложение этого человека и решил использовать в качестве киллеров добровольцев из батальона «Донбасс» с позывными «Слон» и «Лев» (Игорь Клевко). Следствие утверждало: выполняя заказ, те действовали под видом борьбы с терроризмом и выявления сепаратистов, а на самом деле целью убийства было «отжать» бизнес Ходова. По версии правоохранителей, днем 2 ноября 2014 года Лев и Слон, одетые в камуфляжную форму и с автоматом АКС-74У, будучи в состоянии алкогольного опьянения, отправились на автомобиле выполнять приказ Жака. В поселке Мангуш, который находится в 20 км от Мариуполя, они подкараулили жертву, представившись сотрудниками контрразведки. Мужчину посадили в машину, заковали в наручники, на голову надели балаклаву и отвезли в лес. «Прибыв в условленное место, Слон толкнул потерпевшего в спину, отчего последний упал лицом вниз на землю, а Лев прицельной автоматной очередью совершил примерно 3–5 выстрелов в спину потерпевшему», – утверждало следствие. Клевко предъявили обвинение по ст. 115 УК Украины («Умышленное убийство», санкция – от 10 до 15 лет или пожизненное заключение) и ст. 146 («Незаконное лишение свободы или похищение человека», от 5 до 10 лет лишения свободы). Позже добавилась ст. 257 «Бандитизм» (до 15 лет тюрьмы). Однако доброволец свою вину упорно не признавал и даже объявил в знак протеста сухую голодовку в мариупольском СИЗО. «Я никому не стрелял в спину», – повторял он.

Первые официальные комментарии силовиков появились в СМИ лишь спустя два месяца после задержания Клевко, когда арестовали Слона – второго предполагаемого исполнителя заказного убийства. Глава уголовного розыска полиции Донецкой области Артем Кисько рассказал журналистам, что Слон «под давлением доказательств» признал вину и пошел на сотрудничество, а Лев – отказался. «Один из непосредственных исполнителей после совершенного убийства получил информацию о том человеке, которого они убили. И он выяснил, что этот человек был проукраински настроенный, оказывал материальную поддержку ВСУ, помогал в обустройстве блокпостов. После этого он понял, что его и напарника просто использовали для каких-то бизнес-разборок. Эта информация не давала ему покоя. Он все добровольно, в малейших деталях рассказал об обстоятельствах преступления», – утверждал представитель уголовного розыска ГУ Национальной полиции Донецкой области Олег Ткаченко в сюжете ведомственной пресс-службы в июне 2017 года. В месте, которое указал задержанный, были найдены останки погибшего бизнесмена, отмечали правоохранители.

Беларус то прекращал, то возобновлял голодовку в изоляторе, пока в декабре 2017 года его не поместили в Днепровскую психиатрическую больницу под строгий надзор с диагнозом «тяжелая депрессия». Там он провел полгода. После повторной психиатрической экспертизы расстройств личности у добровольца не выявили и вернули в СИЗО. Клевко постоянно называл дело против него политическим заказом, но не мог уточнить, кто именно источник этого заказа. «Им главное получить то ли звание, то ли премии за раскрытие банды, сформированной из добровольцев. Такое отношение душит у людей желание защищать государство и свои права. Сейчас в Украине очень много военных, осужденных несправедливо. Если система, используя пытки с целью самооговора, не может сломать вчерашних защитников-патриотов, их отправляют в психбольницы, объявляют сумасшедшими, и тогда их аргументы уже никто не воспринимает. И это не единичные случаи», – говорил Клевко. Он также обвинял украинских силовиков в передаче материалов беларуским коллегам для приобщения к уже имеющемуся уголовному делу, заведенному на родине. Позже, на одном из судебных заседаний, доброволец рассказал «Радио Свобода» о пытках, которые якобы применялись в ходе допросов. По словам Льва, следователи дважды сломали ему нос и выкручивали руки. Никаких документальных подтверждений избиения адвокат Ирина Головченко в суде не предоставила. Самым сильным аргументом защиты было то, что в день убийства (а именно в обеденное время) Игорь Клевко выступал с трибуны на патриотическом митинге в Мариуполе и попал в объективы камер. Свидетели видели его в городе и после митинга. Защита утверждает, что промежуток времени, когда его не видел никто – около часа. Но так быстро доехать от Мариуполя до Мангуша (более 20 км), выследить, похитить, убить и закопать человека довольно сложно.

Беларуские добровольцы не спешили организованно заступаться за соотечественника. Голоса в его поддержку звучали больше со стороны знавших его лично украинцев. «Лев просто перешел дорогу какому-то криминальному авторитету», – говорила волонтерка Ольга Гальченко (они общались, когда тот присоединился к «Правому сектору»). Но при этом Гальченко упоминала, что Лев еще до ареста «часто бывал агрессивным». Бывший командир отделения в батальоне «Донбасс» Андрей Кожемякин, который воевал вместе с Клевко в 2014 году, отзывался о беларусе крайне положительно: «Я знаю хорошо этого храброго воина и могу сказать, что Клевко никогда не стрелял бы в спину. Во-вторых, я знаю, добровольцам из других стран не хотят давать украинское гражданство, их очерняют, чтобы они не мешали. Это делают силы, которые не дали нам закончить войну в 2014 году. Могу сказать, если Игорь что-то и предпринимал, то он выполнял приказы своего командира. Но, опять повторю, если говорить о конкретном случае, в котором его обвиняют, то Лев не мог стрелять в спину. Более храброго и мужественного человека стоит поискать». Между тем некоторые участники АТО скептически относятся к тенденции безусловно оправдывать ветеранов их героическим прошлым. Бывшая пресс-офицер «Донбасса» Василиса Трофимович говорила по этому поводу: «Сейчас вокруг добровольцев много спекуляций в обществе. Если кто-то совершил преступление, кого-то убил, то обязательно нужно сказать, что он “настоящий патриот”, “настоящий доброволец”. Через слово «доброволец» зачастую хотят легализовать преступления».

В общем, дело Клевко оказалось настолько запутанным, что разбирательство затянулось на годы. На момент выхода этой книги суд все еще продолжался.

Глава 11
КАЗУС ЯРОВОГО

А вот еще одна история о поездке в Россию, которая начиналась вроде бы безобидно. О своих похождениях милиционерам рассказал задержанный в последний день октября 2015 года на железнодорожном вокзале в Орше 26-летний житель Могилевщины. По его словам, в ноябре 2014-го он пое хал в гости к отцу в Ростовскую область. Но нормального общения с беспробудно пившим родителем не получилось. Парень же подался сначала в Новошахтинск, а потом пересек российско-украинскую границу через КПП «Довжанский». Стоявшие на блокпосту казаки ЛНР отправили беларуса в город Антрацит, где находился штаб 16-го батальона территориальной обороны «Леший» (известен также под неофициальным названием «Казачий полк ЯрГА»). После собеседования с командиром Рашидом беларуского парня приняли в подразделение. Под позывным «Пушки» он служил наводчиком гаубицы Д-30, принимал участие в боях в качестве гранатометчика (СПГ-9 и АГС) и пулеметчика («Утес») до июля 2015 года. По словам задержанного, за все время ему заплатили два раза по 1.000 гривен. Никаких контрактов и соглашений якобы не заключал… В день задержания приехал из Могилевской области на поезде в Оршу, чтобы в дальнейшем добраться на попутках в Луганск и опять воевать.

Выдержка из статьи «Гастарбайтеры войны», которая была опубликована в газете Администрации президента «Советская Беларуссия» 10 февраля 2016 года

Статья «Гастарбайтеры войны», опубликованная в крупнейшем печатном издании Беларуси, носила программный характер. Основная ее мысль была проста: участие беларусов в конфликте на Донбассе – это плохо, независимо от того, на чьей стороне они воюют. Издание подчеркивало, что эти люди потенциально несут угрозу безопасности Беларуси и будут здесь преследоваться по закону.

Сам по себе подобный месседж был не оригинален – государственная пресса повторяла его регулярно. Однако статья «Гастарбайтеры войны» оказалась еще и крайне информативна. В ее основу легли материалы, собранные на участников войны на Донбассе Главным управлением по борьбе с организованной преступностью и коррупцией и переданные в главный печатный орган Администрации президента Беларуси для подготовки программной статьи. В итоге вышло так, что беларуские спецслужбы рассказали обществу даже чуть больше, чем планировали.

Приведенная выше цитата создавала однозначное впечатление: поскольку нам не рассказывают про судьбу боевика Пушкина после задержания, значит, он до сих пор находится за решеткой и следствие по его делу продолжается. Нельзя же было всерьез предположить, что беларуские силовики отпустили боевика в Луганск «опять воевать» и при этом рассказали его историю в СМИ. Но произошло именно так. Спустя две недели после выхода «Гастарбайтеров войны» я нашел Пушкина в социальной сети «ВКонтакте». Оказалось, что настоящее имя боевика – Иван Яровой. И по состоянию на февраль 2016 года находился он не в беларуской тюрьме, а на свободе в Ростовской области – восстанавливался после ранения. Яровой охотно согласился дать интервью[74]74
  Беседа была опубликована «Радио Свобода» https://www.svaboda.org/a/27571343.html


[Закрыть]
, подтвердил информацию из статьи «Советской Беларуссии» и рассказал то, о чем президентская газета предпочла умолчать.

Итак, осенью 2015 года Иван Яровой ездил на побывку домой, а на обратном пути его задержали на железнодорожном вокзале в Орше.

Я ехал назад, воевать, а меня высадили из поезда. За мной пришли сотрудники КГБ и Управления по борьбе с организованной преступностью, речь шла про уголовную статью «наемничество». Держали меня больше недели в Могилевском СИЗО. Но в результате отпустили. Я просто дал расписку, что предупрежден об уголовной ответственности за наемничество.

Так они знали, что ты возвращаешься на войну?

Они все про меня знали, полностью все знали! Мне оставалось только подтвердить это.

Получается парадоксальная ситуация. Власти говорят, что все, кто воюет на Донбассе, – преступники, с ними нужно разбираться. Но при этом тебя освобождают из СИЗО и дают вернуться на Донбасс. Почему так вышло, как ты считаешь?

Я не знаю… Мне кажется, это личное, человеческое, мужское отношение ко мне следователя. Я же в том СИЗО фактически не сидел. Я сидел в кабинете следователя и играл в компьютерные игры. И он же мне из дома поесть приносил, сигареты давал. То есть было человеческое отношение.

Так ты в принципе в СИЗО находился?

Я же говорю, что на протяжении рабочего дня следователя я сидел в его кабинете за компьютером. А когда рабочий день заканчивался, меня отправляли в камеру.

После освобождения из беларуского СИЗО Иван Яровой воевал в батальоне «Восток» под Ясиноватой, где в начале февраля 2016 года получил ранение. «На наши позиции вышла украинская диверсионно-разведывательная группа, мы их обстреляли, но нас свои же накрыли огнем из АГС. Вот такая беда», – рассказывал боевик.

После ранения в «Восток» Иван Яровой возвращаться уже не планировал – собирался снова присоединиться к «Казачьему полку ЯрГА» в Антраците. Тем более там начали выдавать регулярное жалованье: 15 тысяч российских рублей – рядовому, от 30 тысяч – офицерам. По словам боевика, с осени 2014-го по осень 2015 года в казачьем полку ЛНР личному составу практически не платили – лишь два раза выдали по 1000 гривен. «Я военный билет получил только в ДНР, после задержания в Беларуси. До того я был в казачьем полку, там было все добровольно. Эти 2 тысячи гривен были просто на сигареты, на трусы и носки. Теперь и в моем казачьем полку выдают военные билеты, материальное обеспечение. Теперь мы не с мертвых «укропов» собираем гривны или что-то еще. Сейчас у нас есть зарплата. А то было и такое: лежит замерзшее тело, а мы с него стягиваем что-то… А что делать!» – вспоминал боевик.

Задержание и таинственное освобождение Ивана Ярового получили в феврале 2016 года серьезный резонанс в информационном пространстве Беларуси. Силовикам пришлось отвечать на неудобные вопросы, но ни одна правоохранительная структура так и не взяла на себя ответственность за инцидент. В КГБ от истории с Яровым категорически открестились: мол, мы его не задерживали и поэтому не можем объяснить, по какой причине он оказался на свободе. В пресс-службе комитета утверждали, что Ярового задерживало Могилевское управление по борьбе с организованной преступностью, которое напрямую подчиняется МВД. А в пресс-службе МВД от вопросов журналистов просто отмахнулись. «Это не предмет разговора… На каком основании я вам должен давать информацию, почему задерживали человека? Вы мне можете дать основание или это просто ваше желание? У вас нет оснований для запроса информации, а у меня нет оснований для ее предоставления», – заявил «Радио Свобода» начальник управления информации и общественных связей МВД Константин Шалькевич.

Одновременно популярный блогер Антон Мотолько направил обращение в Следственный комитет Беларуси. Он просил провести служебную проверку в отношении следователя, который занимался делом Ярового, и привлечь его к дисциплинарной ответственности. К ответственности, разумеется, никого не привлекли, а запрос Мотолько Следственный комитет перенаправил в управление ГУБОПиК по Витебской области, откуда ответа вообще не пришло. В начале мая 2016 года блогер снова попытался получить объяснение от правоохранительных органов и направил запрос напрямую в МВД. Вместо ответа ему прислали повестку с требованием явиться на допрос в Могилевское управление ГУБОПиК в качестве свидетеля по уголовному делу. Столичный блогер посчитал за лучшее без особой надобности на подобные беседы не ходить. А 22 июня 2016 года Могилевский ГУБОПиК все-таки прислал ему официальный письменный ответ: утверждалось, что уголовные дела в отношении Ярового не возбуждались и в могилевской тюрьме № 4 он якобы не содержался. То есть беларуские спецслужбы еще раз дали понять: отчитываться перед обществом за свои действия они не планируют.

Но удивительно другое: после этого мини-скандала Иван Яровой снова приехал в Беларусь. «15 августа я повесил автомат на гвоздь, все, – рассказывал в сентябре 2016 года Иван. – Все причины не скажу… Скажу одно: я свое отбыл там. Будут “укры” наступать – вернусь. А теперь мне и тут неплохо, собой займусь. Надоело ломать, буду строить».

Казус Ярового – важная веха в процессе понимания методов работы беларуских спецслужб с «ополченцами». Однако для нашего исследования и сама личность Ивана Ярового представляет большой интерес. Этот хрестоматийный персонаж дает наглядное представление о том, что за люди присоединяются к НВФ на востоке Украины.

Иван Яровой родился в 1989 году в Ростове, где до сих пор живет его отец. Когда будущему «ополченцу» было 6 лет, его мать, Наталья Ивановна, ушла от мужа, забрала сына и уехала на родину, в Беларусь. Там они поселились в городке Круглое Могилевской области. Дом, в котором живет семья, располагается на окраине населенного пункта, в частном секторе. «Он нормальный человек, хороший парень, – рассказывала Наталья Ивановна. – Но потом что-то такое случается… После 9-го класса пошел в ПТУ, строительный колледж. Недоучился. За месяц до окончания училища он поехал в Россию на заработки. Потом вернулся и сказал, что пойдет в вечернюю школу…[75]75
  Женщина забыла добавить, что Иван после учебы успел пройти срочную службу в беларуской армии – он служил в военной части в Фаниполе.


[Закрыть]
Он же сам не знает, что ему нужно. Туда он не пошел – зарплата маленькая, сюда не пошел – зарплата маленькая. А откуда может быть большая зарплата? Нет же ни стажа, ни образования. А потом поехал на работу… и оказался на Донбассе».

Всего у Натальи Ивановны четверо детей, один из них приемный. Но проблемы у нее только с Иваном: «Мы не знали, что он на Донбасс собирался. А потом сам позвонил, сообщил, где он. Сказал, все у него в порядке. Волновались, конечно. Все-таки война. Он, нужно признать, звонил. А потом приехал сюда».

Во время нашей беседы в сентябре 2016 года Наталья Ивановна рассказывала, что с войны Иван приезжал домой уже трижды – осенью 2015-го (на обратном пути он как раз и был задержан на вокзале в Орше), весной 2016-го (уже после того, как его история прогремела в СМИ) и теперь, в августе 2016-го. С момента первого отъезда Ивана Ярового на Донбасс осенью 2014 года и вплоть до сентября 2016-го в его доме в Круглом четырежды проходили обыски. Правда, ни разу правоохранители ничего не нашли и ничего не конфисковали.

Я уже так устала от этих обысков. Я говорю: вы хоть предупреждайте. Я кофе приготовлю, пирожков напеку[76]76
  Фрагмент из интервью «Радио Свобода» https://www.svaboda.org/a/28012755.html


[Закрыть]
.

А что ищут?

Оружие, большие суммы денег, наркотики. А я говорю: если найдете, дайте посмотреть. В последний раз, когда перед выборами обыск был (обыск прошел 9 сентября 2016 года, а выборы в Палату представителей Национального собрания Беларуси состоялись 11 сентября. – И. И.), они его забрали в обед, а вечером вернули. Тут, в Круглом, это было.

А кто с обыском приходил. – КГБ или ГУБОПиК?

Тут и наша милиция была (из Круглого. – И. И.), и из Могилева люди приезжали. Я не знаю, кто это был из Могилева конкретно. Парни вежливые, хорошие, не хамили. Приезжали эти парни, и они очень даже за него. Даже я как-то начинаю обороты набирать (в смысле злиться на сына, ругать его. – И. И.), а они «Да ну что вы, перестаньте». Ни одного плохого слова про них сказать не могу. Говорят: «Это наша работа, вы же понимаете». А я еще спрашиваю: «Когда вы его отпустите? Нам картошку копать нужно». А они смеялись: «Сейчас отпустим и еще приедем проверить, хорошо ли копает». Иван рассказывал, что тут наши милиционеры как-то грубо на него сказали, а те еще их приструнили.

А вы признавали, что он на войне?

Да, конечно. Я, когда первый раз они приходили, даже им его украинский номер давала – мол, можете у него спросить, чего он туда поехал. А что я могу сказать?..

В Круглом живет всего около 7,5 тысячи человек. Поэтому, когда соседей Яровых впервые позвали быть понятыми во время обыска, вскоре про участие Ивана в вооруженном конфликте знала уже половина Круглого. Местные жители спокойно отреагировали на то, что их земляк воевал на Донбассе на стороне сепаратистов, не осуждали его.

Сама Наталья Ивановна ни одну из сторон конфликта на Донбассе не поддерживает – говорит, жалко всех. Больше всего женщину беспокоит, что ее сын такой непутевый и никак не может определиться в жизни: «Он же хороший парень. Говорю: “Ваня, останься. Где-нибудь что-нибудь будет”. Сегодня разговариваем нормально, а завтра он берет и уезжает. За одну минуту человек собирается и уезжает. Без денег, без всего… Я думаю, понравился ему этот образ жизни».

Вернувшись в августе 2016 года с войны, Иван Яровой устроился на работу в Круглянский ПМК № 266[77]77
  Круглянская передвижная механизированная колонна (ПМК) № 266 – крупнейшая в районе строительная организация.


[Закрыть]
, в одну бригаду с отчимом. Но не отработал там и недели. «Не тот растворитель дали – он психанул, ушел», – говорит отчим.

Образ жизни люмпена Ивану Яровому, судя по всему, действительно понравился. Донбасс в этом смысле самоценности никакой не имел – это просто было одно из мест, куда можно было уехать. И он туда периодически уезжал. При этом нужно признать, что Яровой был более честен с самим собой, нежели другие боевики. Пушкин не изображал из себя доблестного героя войны и не обижался, когда в публикациях его называли боевиком. Он не пытался убеждать собеседников в том, что поехал на войну, чтобы защищать Донбасс от «украинских фашистов». Про отсутствие российской армии на Донбассе тоже не врал, а просто стеснительно уклонялся от ответа: мол, не имею права про это говорить. «Поехал ли я на Донбасс воевать с “фашистами”? Если честно, то нет, – признавался Яровой. – Грубо говоря, я не считаю, что воюю там против “фашистов”. Понимаешь, я родом из Ростова. Я казак, и этого уже достаточно. Я пошел воевать, потому что это моя земля. Это российская земля, она не должна принадлежать украинцам».

Эта цитата может создать впечатление, что Иван Яровой – идейный сторонник «русского мира» и имперского величия России. Но в действительности никаких серьезных политических убеждений у Ивана не существовало. А сказано было это просто для красного словца. Для красного словца говорилось и многое другое. «Вернусь домой, когда в Беларуси начнется Майдан, буду разгонять. Я против всех вот этих… кто по-беларуски разговаривает. Ничего хорошего с ними не будет», – говорил он весной 2016-го. А через пару месяцев возвращался домой не потому, что начинался Майдан, а потому, что фронт надоел, а ехать было больше некуда. Осенью 2016 года, по приезду в Беларусь, обещал: будут «укры» наступать – вернется на Донбасс. Но вернулся на Донбасс не из-за наступления, а потому что в Беларуси оставаться было нельзя. Суд Круглянского района 25 мая 2017 года направил его в лечебно-трудовой профилакторий на 12 месяцев. Основание – три административных протокола за нахождение в общественном месте в нетрезвом виде (ст. 17.3 КоАП РБ), составленных на «ополченца» после его возвращения с востока Украины. Не дожидаясь вступления судебного решения в силу, Иван Яровой уехал из страны. Несколько месяцев шатался по России, а в конце лета снова очутился на Донбассе. На этот раз Пушкин оказался в «семерке» – 7-й (Чистяковской) мотострелковой бригаде ДНР.

Но и там он ненадолго задержался. Дисциплина и порядки в «семерке» оказались куда жестче, чем у казаков в Антраците. «Рабство какое-то», – жаловался Иван. Психануть и в любой момент все бросить, как он любил, теперь было нельзя. Уже в ноябре 2017 года Яровой признавался: думает снова в Беларусь возвращаться. Даже первые приговоры боевикам за участие в войне на Донбассе его не смущали. «Ну, а что эта “химия”? Парни работать будут, деньги получать – не меньше чем я, когда жил в Беларуси, без всяких приговоров. Только что в комендатуре нужно отмечаться. Поэтому спокойно можно свой срок на “химии” оттянуть», – рассуждал он.

Но отделаться «химией» не вышло. Сразу по возвращении он был арестован, а 4 мая 2018 года Могилевский областной суд приговорил Ивана Ярового к 2 годам лишения свободы по ч. 1 ст. 361-3 УК (участие в вооруженном конфликте на территории иностранного государства). В итоге Яровой оказался одним из трех боевиков, получивших в Беларуси реальные тюремные сроки за свое участие в войне на Донбассе.

Скорее всего, Яровой в какой-то момент просто достал беларуских силовиков. «Ополченец» слишком долго дразнил их своей публичностью: он ведь не просто многократно приезжал в Беларусь и снова уезжал на Донбасс (так поступали многие), он еще и постоянно об этом докладывал прессе. Ко всему прочему, сбежал от направления в ЛТП. Поэтому спецслужбы наконец решили поставить точку в этой бесконечной мыльной опере. Тем более что политический момент как раз требовал кого-нибудь точечно посадить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю