Текст книги "Крылатые семена"

Автор книги: Катарина Причард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Глава XXIII

– Динни получил письмо от Пэт, – сказала Салли, когда Билл присел на ступеньки веранды. – Пэм написала мне сразу после приезда, и с тех пор от девочек не было ни строчки.

Салли знала, конечно, что Билл каждую неделю получает точно такие же голубые конвертики, надписанные крупным небрежным почерком, но, как ни странно, он хранил на этот счет упорное молчание, и она сказала внуку о письме, полученном Динни, с целью подразнить его – словно он и вправду ничего не знал о Пэт. Билл понял, что она хочет его раззадорить и вызвать на откровенность. Уголки его рта дрогнули от сдерживаемой улыбки; выражение нежности и затаенной гордости промелькнуло в глазах, выдавая счастливого влюбленного.

Вечер был жаркий, душный. Динни и его приятели, истощив весь запас новостей и воспоминаний, сидели молча и задумчиво попыхивали старенькими трубками.

– Ну, как они там? – лениво осведомился Тэсси.

– Расплевались с Пэдди и чувствуют себя на седьмом небе, – ответил Динни.

– Пэт и Пэм исполнилось двадцать один год, – сообщила Салли.

– Пэдди, небось, устроил им шикарный бал?

– Собирался устроить, но тут к нему явился адвокат – поверенный девочек, – рассказывал Динни, чрезвычайно довольный тем, что он в курсе событий. – Насколько я понимаю, этот господин потребовал у Пэдди отчета в том, как он распорядился состоянием падчериц, оставленным им матерью, и напомнил, что оно должно перейти к ним с наступлением их совершеннолетия. Так что вместо бала Пэт и Пэм пришлось выдержать основательную стычку с Пэдди.

– Помилуй бог! Воображаю, как он разъярился! – Большой живот Тэсси заколыхался от смеха.

– Пэдди поселился вместе с девочками в их старом доме, – продолжал свой рассказ Динни. – Пэт пишет, что это настоящий дворец с великолепным садом, и Пэдди после смерти их матери привык считать себя в нем хозяином. Но теперь он принадлежит Пэт и Пэм, и сэр Патрик чуть не лопнул от злости, когда их поверенный сообщил ему, что мисс Пэт и Пэм Гэджин просят его до конца месяца освободить занимаемое помещение.

– Ах ты, песья твоя душа! – захлебнулся от восторга Тэсси. – Пэдди выставили на улицу! Вот это здорово!

– Самая приятная новость за последние годы, – с удовлетворением отметил Динни, когда смех понемногу затих.

Тупая Кирка, сипло кашляя и вытирая слезы, струившиеся по впалым щекам, пробормотал:

– Кто бы мог подумать! Какие-то две девчонки – и вдруг такой отпор Пэдди Кевану!

– То-то он небось взбеленился! – заметил Сэм Маллет.

– Да уж можно себе представить, – усмехнулся Динни. – Пэт пишет, что он несколько дней рычал и клокотал, словно огнедышащий вулкан. Всю дорогу в поезде и первое время в Мельбурне он все подлаживался к девочкам – хотел, видно, чтобы они забыли, как допекал он их здесь, в Калгурли. Он, дескать, добрый малый, и они – самая счастливая и дружная семейка на свете, их водой не разольешь. Ну, станут они совершеннолетними, но ведь ничего от этого не изменится. Он ни в чем им не препятствует, пусть делают что хотят. А если он когда и бывал с ними немного строг, так ведь не строже, чем всякий другой отец. Просто хотел оградить их от красных подстрекателей да охотников за приданым, чтобы не приключилось какой беды. Так он их улещивал, а сам дрожал от страха, что девочки не позволят ему больше распоряжаться деньгами.

– Да, это удар для Пэдди, и по самому чувствительному месту, – заметил Дэлли.

– Что верно, то верно, – подтвердил Тупая Кирка.

– Пэдди бранился и бушевал, чуть не плакал даже, умоляя девочек не выбрасывать его на улицу. – Динни так увлекся, что, к великому удовольствию слушателей, изображал все в лицах. – Началось с того, что ему было предложено убраться из дома. Пэдди просто не мог поверить, что девочки хотят так гадко с ним поступить. Какая черная неблагодарность! Какое безумие! Воображают, что сами могут распоряжаться своим состоянием! Да что они в этом смыслят! Кто может дать им лучший совет, когда речь идет о деньгах? Кто может извлечь из их капитала больше дохода? Кому еще могут они довериться, как не ему? Разве он не обещал сделать их своими наследницами, оставить им все, до последнего пенса! А пока смерть не пришла за ним, он позаботится, чтобы они получали приличное содержание. Захотят транжирить – пожалуйста, вот вам ваши денежки! Тысячу фунтов на расходы, если на то пошло! Кажется, чего еще нужно молодым женщинам!

«Нам не нравится ваша манера вести дела, – сказала ему Пэт. – Если нужно будет, мы найдем опытного поверенного, который позаботится о наших вкладах».

«Да черт же вас побери, вы просто не понимаете, о чем говорите, – злился Пэдди. – Самый ловкий человек в стране не сумел бы сделать того, что я для вас сделал. Я удвоил состояние, которое досталось вам от матери! Некоторые бумаги принесли до четырехсот процентов дохода! Где вы найдете поверенного, который сумел бы так распорядиться вашими деньгами? Все они жулики и мошенники, оберут вас до нитки».

«А мы и не стремимся наживать деньги, – сказала Пэт. – Хотим только, чтобы то, что у нас есть, принесло какую-нибудь пользу».

«Да вы обе рехнулись! – орал на них Пэдди. – Вы не имеете права распоряжаться деньгами и бросать их на ветер, на разные сумасбродные затеи. Вас нужно посадить под замок. Стыд и позор! Стыд и позор на всю страну! Позволить этим девчонкам обобрать меня, отнять капитал, который я скопил, без которого мое положение может пошатнуться!»

«Вы сами себе противоречите, – сказала ему Пэт. – Это вы поддерживаете систему, которая дает нам возможность сорить деньгами, хотя мы их не заработали. Но и вы их не заработали, если на то пошло. Вы просто старались обжулить всех и каждого, как только для этого представлялся случай. Ну, а мы с Пэм не хотим, чтобы вы нас обдурили, и постараемся всеми силами этому помешать».

«Что мы будем делать с нашими деньгами – вас совершенно не касается!» – сказала ему Пэм.

«Еще как касается! – рявкнул Пэдди. – Разве ваши деньги не вложены вместе с моими? Дурак я, что ли, так я и позволю вам взять вклады и подорвать этим мое положение. Ваш адвокат просто сволочь, он может сколько угодно угрожать мне судом – вам это не поможет. Тяжба будет стоить вам состояния, попомните мое слово! Не родился еще человек, который побил бы Патрика Кевана! Не бывать тому! Какой прощелыга, хотел бы я знать, науськал вас на меня? Небось, этот мерзавец Льюшес Гэджин или этот ваш нищий художник! А может быть, кто-нибудь из моих старых недругов в Калгурли? Динни Квин, или миссис Гауг, или этот проклятый красный болтун? Черт бы побрал весь этот сброд, этих лгунов и жуликов, всех до единого! Что они для вас хорошего сделали? Чего это они стали вдруг к вам подлизываться? Зарятся на ваши денежки, вот и все, да хотят свести со мной старые счеты».

Перепалка Кевана со своими падчерицами – в передаче Динни Квина – оживила слушателей и вызвала одобрительный смех.

– Да, похоже, что Пэдди Кеван малость просчитался на этот раз, – заметил Сэм Маллет, выпустив густое облако дыма.

– Похоже, что так, – отозвался Динни, выколачивая трубку.

– Когда что-нибудь выходит не по его, Пэдди лягается, как взбесившийся верблюд, – изрек Тупая Кирка, которому тоже хотелось вставить словцо.

– Да уж будьте уверены, – поддакнул Дэлли.

– А не все ли равно, как он лягается, если девочки не хотят больше с ним знаться, – сказала Салли.

– Правильно, бабушка, – отозвался Билл.

– А кто такой этот Льюшес Гэджин? – спросил Тэсси.

– Младший брат их отца, – ответил Динни. – По-видимому, это он нанял адвокатов, чтобы защитить права девочек. У него зуб против Пэдди – тот обставил его на пивных акциях. Пэт пишет: «Этот наш дядюшка, в сущности, просто старый пьянчуга, но, впрочем, довольно мил». Он собрал кучу улик против Пэдди, так что если дело дойдет до суда, тому не поздоровится.

– Пусть меня повесят! Похоже, что Пэдди допрыгался наконец! – усмехнулся Тэсси.

– Когда сэр Патрик укладывал чемоданы, дядя Льюшес вызвал полицию, чтобы помешать ему прихватить с собой что-нибудь из дома, – с довольным видом присовокупил Динни. – И этот же самый дядя Льюшес был посаженным отцом на свадьбе Пэм две недели назад.

– За кого же она вышла замуж – за своего «нищего художника»? – осведомился Тэсси.

– За него, – сказал Динни.

– Шон Десмонд сражался в Испании в рядах Интернациональной бригады, – вмешался Билл. – Он хороший парень. Был ранен, приехал сюда, к Пэм, и они поженились.

– Еще бы! – хмыкнул Тупая Кирка. – Я бы на его месте тоже не стал зря время терять. Хотя, по правде говоря, за кем бы я приударил, так это за ее сестрицей. Черт побери! Я, кажется, закажу себе новую пару да и дерну в Мельбурн попытать счастья.

Тупая Кирка подмигнул Динни и хитро покосился на Билла.

– Можешь не трудиться понапрасну, – сказал Динни. – У Пэт уже есть кое-кто на примете.

– Кто же он такой, собака! – воинственно вскричал Тупая Кирка. – Кто он, что перебежал мне дорогу и застолбил этот участок перед самым моим носом?

– А ну тебя, Тупая Кирка, старый болтун! – засмеялась Салли. – Неужто ты воображаешь, что найдется девушка, которая захочет на тебя взглянуть.

– Ах, сердце мое разбито! Сердце мое разбито! – причитал Тупая Кирка, скаля зубы и поглядывая на Билла, и смысл его причитаний был ясен всем.

Билл отвечал на эти поддразнивания молчаливой улыбкой. Он понимал, что Динни и его дружки хотят, чтобы он поступил примерно так, как советовал Тупая Кирка: купил себе новый костюм, поехал в Мельбурн и женился на Пэт. Но Билл не хотел посвящать их в то, что происходило в его душе, а он все еще боролся со своей любовью к Пэт. Все эти старики были на стороне Пэт, Билл знал это. Сентиментальные романтики, они воображали, что счастье зовет его – стоит только протянуть руку… «Женись на этой девчонке, черт тебя побери, а там будь что будет», – сказали б они ему, если бы он спросил у них совета. Все, кроме Салли. Билл видел, что она разделяет его сомнения. Она, как и он, боялась, что огонь, который опалил его и Пэт, может скоро угаснуть. Этот огонь сжигал Билла, но юноша не мог позволить себе свернуть с того трудного, ответственного пути, который он избрал, и не мог объяснить этого Динни и его товарищам.

Поэтому в ответ на их лукаво-испытующие и сочувственные взгляды он только сказал небрежно:

– Что ж, передай ей от меня привет, Динни! – И, сбегая по ступенькам веранды, бросил всем на прощанье: – До скорого!

Глава XXIV

Дафна поступила официанткой в ресторан в Боулдере. Ее радовало, что она снова становится на ноги. Она поднималась ни свет ни заря, чтобы к семи утра быть на работе. Предполагалось, что к семи вечера она будет уже свободна; кроме того, ей обещали двухчасовой перерыв днем и небольшую передышку утром. Но в первый же день она проработала, не присев, с утра до поздней ночи и вернулась домой, еле держась на ногах от усталости.

– Работы – ну просто не продохнешь! – сказала она уныло. – Нас там всего две официантки, а третья, старшая – мисс Шипшенкс, – настоящая стерва. Айви, вторая официантка, говорит, что она только и смотрит, как бы навалить на нас побольше работы. И скорее удавится, чем позволит отдохнуть днем.

– Понимаю, понимаю, детка, – сказала Эйли. – Представляю себе, что это за особа. Ей нужно, чтобы ты все время чувствовала, кто тут хозяин, и сбивалась с ног.

– Вот именно, – улыбнулась Дафна. – Айви говорит, что Шипшенкс живет со стариком Догерти и стоит кому-нибудь из девушек взглянуть на него, как у нее душа уходит в пятки. Она и румянится, и волосы красит, и наряжается как молоденькая, а все без толку. Таким, как она, – сухим да сморщенным – совсем это не к лицу. А уж голос! Ну просто ржавой пилой по железу. Так и скрежещет в ушах.

– К чему тебе связываться с этой работой, Дэф? – уговаривала ее Эйли. – Ты знаешь, что я прекрасно могу прокормить и тебя, и ребенка.

– Ну нет, работу я не брошу, – сказала Дафна твердо. – Не хочу я, мамочка, чтобы ты ради меня отказывала себе в самом необходимом. В конце концов, это моя обязанность – позаботиться о себе и о Томми.

И Дафна не бросила работу. Маленькая, энергичная женщина держалась за нее упорно, отважно. Спозаранку уходила из дому, возвращалась поздно вечером и, скинув башмаки, валилась на постель – ни поесть, ни поболтать с родными у нее уже не было сил.

– Право, это ни к чему, детка, – сказала как-то в воскресенье вечером Эйли, расстроенная измученным видом Дафны. – Так продолжаться не может.

– Сегодня у нас опять выдался жаркий день, – объяснила Дафна устало. – К завтраку собралось пятьдесят человек, к обеду еще того больше, в кухне все вверх дном! Ужас… Шипшенкс злая, как ведьма. Она всегда бывает злая после очередной «мигрени». Айви говорит, что она то и дело прикладывается к бутылке, а потом срывает злобу на нас.

– Да брось ты к дьяволу эту работу, – уговаривал ее Билл. – Они заездят тебя там! Зачем это нужно? Я неплохо зарабатываю, неужели я не прокормлю тебя и малыша?

– Спасибо, Билл! – Дафна была растрогана; в ее серых глазах блеснули слезы. – Но пойми, я не могу жить на чужой счет, просто не могу, а другой работы не найдешь. Сейчас в Калгурли столько безработных – и женщин и мужчин – и в Боулдере тоже. У Айви отец и брат несколько месяцев сидели без работы, а то бы она давно ушла от Догерти. Айви старше меня. У нее, знаешь, такое простое, грубоватое лицо, но она очень хорошая девушка. Нам бы с ней надо поставить на место эту свинью Шипшенкс.

– И чем скорее вы это сделаете, тем лучше, – сказал Билл.

– Самое тяжелое – это суббота и воскресенье, – продолжала Дафна. – К обеду и к ужину народ так и валит. Ребята, правда, держатся прилично, не очень нас дергают, но эта особа ворчит и рычит не умолкая, так что к концу дня голова идет кругом. Шипшенкс сваливает на нас всю работу, а потом кричит, что мы плохо управляемся. Теперь уж мы и салаты должны заправлять! Сегодня утром она влетела на кухню и распорядилась: «Солите салат покрепче, девушки. Не забывайте, что по субботам у людей получка!»

– Ишь ты! Хочет, чтобы ребят жажда замучила и они пошли утолять ее к ним в бар, – ухмыльнулся Билл.

– Айви вне себя от того, что нас заставляют делать салаты. Она прямо объявила Шипшенкс: «Нанимайте еще кого-нибудь для ваших салатов, а нас заставлять не имеете права. У нас по утрам работы хватает, мы и так делаем то, что официанткам не положено. И посуду моем после завтрака, и зал убираем, и ножи чистим, и столы накрываем». – «Если вам не нравится место, мы насильно дикого не держим», – заявила Шипшенкс и хлопнула дверью.

– Это вам следовало бы хлопнуть дверью, – сказал Билл.

– Айви думает, что нам надо написать в профсоюз, – продолжала Дафна. – Шипшенкс постоянно заставляет нас работать допоздна. Между завтраком и обедом не даст отдохнуть, да и после обеда нам редко-редко удается вырваться на полчасика.

– Конечно, вы должны заявить в профсоюз, – поддержала ее Эйли. – Нелл Мак-Интайр – толковая девушка. Она уже многих владельцев отелей и ресторанов в Боулдере заставила считаться с нормами труда и заработной платы.

Но стоило Дафне выспаться, и наутро молодость и жизнерадостность брали свое. Она вставала, поспешно собиралась и бежала на работу, исполненная решимости делать все как можно лучше и не обращать внимания на резкие окрики: «Эй, девчонки, живей поворачивайтесь!» – когда она и без того вертелась, как белка в колесе. Дафна была опытной официанткой; она умела быстро и четко обслужить с полдюжины посетителей зараз, весело откликаясь на их шутки и не теряя ни секунды даром, особенно, если это было в часы наплыва – в обеденное или в вечернее время. Но на кухне всегда был дым коромыслом. Приходилось долго ждать, пока выполнят заказ, а иной раз, когда повариха напивалась пьяной, самой разливать суп по тарелкам и потом бежать со всех ног обратно в зал. В такие дни нечего было и думать навести какой-нибудь порядок в этом аду за летающей взад и вперед дверью. Кое-как справившись, Айви и Дафна выскакивали оттуда с тяжелыми, заставленными посудой подносами, от которых ломило поясницу, мучительно стараясь не перепутать заказы.

Дафна работала у Догерти уже третий месяц, когда их посетила Нелл Мак-Интайр, секретарь профсоюза; она пришла в перерыв между завтраком и обедом.

Айви и Дафна пили чай за столиком в зале и вдруг услышали в конторе голос Нелл:

– Могу я видеть хозяина?

– Его нет, – отвечала мисс Шипшенкс. Всякая миловидная особа женского пола, справляющаяся о хозяине, вызывала в ней подозрение. – Я – старшая официантка. Что вам нужно?

– Вы, значит, мисс Шипшенкс? – любезно осведомилась Нелл Мак-Интайр. – А я – секретарь профессионального союза служащих ресторанов и отелей. Мне бы хотелось ознакомиться с вашим табелем и ведомостью, по которой вы платите служащим.

– Стоит она перед Шипшенкс, – рассказывала потом Дафна, – такая молоденькая, хорошенькая, простодушно смотрит на нее своими большими голубыми глазами и мило улыбается. Шипшенкс сначала только рот разинула от удивления. А потом скорчила такую рожу, словно ее хватил удар.

«Убирайся вон! – заорала она. – Убирайся вон отсюда, нахалка! Проваливай ко всем чертям вместе со своим профсоюзом. Табель и ведомость! Нет, какова наглость! Я здесь распоряжаюсь, я! А как – это вас не касается! И советую вам, сударыня, не совать нос в мои дела».

Однако Нелл не отступила.

«Ошибаетесь, мисс Шипшенкс, – сказала она твердо. – Это как раз меня-то и касается. Я пришла сюда как представитель профсоюза и имею право требовать у вас табель и ведомость».

Мисс Шипшенкс даже взвизгнула от злости и вскочила со стула.

«Я тебе покажу твои права! – завопила она. – Я тебе покажу, как вламываться в наше заведение! Я сотру эту улыбочку с твоей мерзкой рожи, если ты не уберешься отсюда сию же секунду!»

Тут, рассказывала Дафна, из бара вышел хозяин. Он услышал крик и пришел посмотреть, что случилось. Мисс Шипшенкс так бесилась и неистовствовала, что он сначала не мог ничего понять.

«Нахалка! Потаскуха! – визжала мисс Шипшенкс. – Она оскорбила меня. Тед! Ты знаешь, она кто – профсоюзная агитаторша! Явилась сюда учить меня, указывать, как я должна управлять своими служащими! Командовать мной! А я двадцать пять лет обходилась без ее помощи!»

«Я только попросила показать мне ведомость, по которой вы платите служащим, и табель, мистер Догерти, – сказала Нелл спокойно, хотя и слегка побледнев. Видно было, что спокойствие дается ей нелегко. – И вы очень меня обяжете, если разъясните этой особе, что я, как секретарь профсоюза, имею на это право».

«Убирайся вон! – заорал Тед Догерти. – И больше не появляйся здесь! Мы не желаем, чтобы профсоюз вмешивался в наши дела. И официантки наши тоже этого не желают. Если сама не уберешься, я вышвырну тебя за дверь».

Казалось, он и вправду готов был привести свою угрозу в исполнение: сжав кулаки, он угрожающе двинулся к Нелл. Дафна и Айви, наблюдавшие эту сцену из зала, уже собрались броситься на помощь к девушке. Но она спокойно взглянула Догерти в лицо и сказала:

«Очень жаль, мистер Догерти, но вы принуждаете меня принять другие меры. Через час я вернусь, и вы покажете мне ваш табель и ведомость».

Нелл ушла – хорошенькая, как картинка, в своем светло-синем полотняном костюмчике; им не удалось ее запугать.

– Догерти и Шипшенкс ликовали – они думали, что сумели отделаться от Нелл, – рассказывала Дафна. – «Ну и нагнал же я на нее страху!» – самодовольно ухмылялся Догерти. А нам с Айви объявил, что прогонит нас с работы, если мы будем иметь дело с профсоюзом. «Мы сами уйдем от вас, когда найдем нужным, – сказала ему Айви. – А вы, мистер Догерти, можете нанимать штрейкбрехеров. Поглядим, кто из членов профсоюза выпьет после этого хоть кружку пива в вашем поганом кабаке».

«Подождем, что будет, когда вернется Нелл, – сказала Айви Дафне. – Если бросать работу, так лучше уж после обеда. Надо рассказать ребятам, почему мы уходим. Они нас поддержат».

С тех пор как Дафна устроилась к Догерти, Стив Миллер пришел к заключению, что самое удобное для него – столоваться в этом ресторане. «Стив сумеет убедить рабочих, членов профсоюза, забыть сюда дорогу, когда узнает, что тут произошло», – думала Дафна.

Через час Нелл вернулась в сопровождении здоровенного полисмена. Блюститель порядка казался смущенным: должно быть, на сей раз он был бы не прочь увильнуть от исполнения своих обязанностей.

– Еще бы! Прикинул, верно по дороге, сколько кружек дарового пива потеряет он теперь у Догерти! – рассмеялся Билл.

– «Очень сожалею, мистер Догерти, что мне пришлось прибегнуть к помощи полиции, – скромно и с достоинством сказала Нелл. – Но я вынуждена еще раз просить вас показать мне ведомость, по которой вы платите служащим, и табель».

«Эта молодая особа имеет право поглядеть твою ведомость, Догерти, – смущенно промямлил полисмен. – Покажи уж ей».

«А если я не покажу? – загремел Догерти. – Будь я проклят, если позволю какой-то девчонке приказывать мне… Она явилась, чтобы людей мутить да…»

«Будет, будет, – успокоительно перебил его полисмен. – Ты же знаешь, что так нельзя. Они подадут в суд и натравят на тебя все профсоюзы в городе».

Догерти бесился и чертыхался, как одержимый, но ведомость в конце концов предъявил. Разобраться в записях было нелегко. Никто и никогда, как видно, не пытался привести их в порядок. Полисмен сидел и ждал, пока Нелл не торопясь просматривала ведомость, делала выписки и старалась вникнуть в эту неразбериху.

Дафна и Айви хихикали и приплясывали от удовольствия, наблюдая за ней через прозрачный кружочек в матовом стекле двери. Они были в восторге от того, как мисс Мак-Интайр справилась со своей задачей. Она не позволила себя запугать и решительно встала на защиту их прав. Когда Догерти направился в зал, чтобы потолковать с ними, они отскочили от двери и поспешили сделать вид, будто накрывают столы к обеду.

Мистер Догерти принялся их умасливать. Насчет увольнения – это он «малость погорячился». Неужели у них хватит совести подвести его во время обеда? У мисс Шипшенкс очередной приступ мигрени. Он знает, что они добрые девушки. Он даже заплатит им немного сверхурочных, если они его поддержат и не позволят этой девчонке из профсоюза поднять скандал из-за того, что он утром немного пошумел.

«Мы обе – члены профсоюза, мистер Догерти, – сказала ему Айви, – и всегда будем на его стороне, а если нам причитаются сверхурочные, так мы получим их с помощью мисс Мак-Интайр».

Мисс Мак-Интайр недаром потрудилась в этот день. Айви узнала, что она может потребовать с мистера Догерти 50 фунтов стерлингов – задолженность по жалованью и за сверхурочные. Таких денег у нее никогда не водилось, они словно с неба свалились. Дафне причиталось меньше, потому что она не так давно поступила к Догерти. Когда Догерти наотрез отказался им платить, Нелл Мак-Интайр подала в суд и выиграла дело. Айви на радостях решила устроить себе отдых. Работать у Догерти без Айви Дафне было невмоготу, и она стала подыскивать себе другое место. Однако сколько ни ходила она по ресторанам и трактирам Калгурли и Боулдера, найти работу ей не удалось.

Айви устроилась официанткой в ресторан в Вилуне и, уезжая, пообещала Дафне сообщить ей, если там что-нибудь подвернется и для нее. Вскоре от Айви пришло письмо. Она писала, что не справляется с работой и потребовала от хозяина, чтобы он нанял еще одну официантку, а иначе она возьмет расчет. Жалованье хорошее, и работа куда легче, чем у Догерти. Если Дафна не будет мешкать, она может тотчас устроиться на место. Дафна решила поехать, и Эйли одобрила ее решение. Эйли считала, что Дафне полезно пожить одной, почувствовать себя снова молодой, беспечной девушкой. Томми уже ковылял по комнате, и Эйли уверяла, что для нее будет истинной радостью присматривать за малышом.

– Мне очень трудно с ним расставаться, мамочка, – сказала Дафна, – но я должна зарабатывать и на себя и на него. А ему здесь, у тебя, будет лучше, чем со мной.

От Калгурли до Вилуны было не больше трехсот шестидесяти миль, однако Дафна собиралась в это путешествие, словно на край света. У Эйли при взгляде на нее сжималось сердце – такой она казалась юной и печальной. Но вместе с тем Эйли не могла не гордиться дочерью – столько любви и мужества читала она в ее глазах.

– Не тревожься ни о чем, дорогая, – сказала она Дафне, целуя ее на прощание. – Мы будем беречь Томми. И помни: ты не должна оставаться в Вилуне, если тебе там не понравится. Мы так сблизились, Дэф, что мне будет очень не хватать тебя.