Текст книги "Том 17. Убийца среди нас"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Почему бы тебе не попудрить носик? – обратился Фрай к Карен.

Она послушно поднялась с дивана и последовала за Грантом.

– Знаете, Холман, вы начинаете действовать мне на нервы, – с угрозой произнес Фрай.

– Да, вот только не пойму почему, – поделился я своим недоумением.

– То, что произошло на той паршивой яхте, уже история. Я предпочитаю о ней забыть и не желаю, чтобы профессиональный проныра вроде вас шлялся вокруг да около, пытаясь ее воскресить.

– Дело в том, что у меня есть клиент, который хочет знать, что случилось с Самантой Дейн.

– И ваш клиент, естественно, не Дон Блейк, – произнес он, пристально глядя на меня. – Дон все знает. Думаю, он единственный, кому абсолютно все известно о ней. Он уехал вместе с ней с яхты. Так кто же ваш клиент, Холман?

– Давайте уточним информацию, – предложил я. – Почему она покинула яхту в Нассау?

– Накануне вечером там произошла ссора. Вы уже знаете об этом от Карен.

– И у нее как будто не было никаких причин, чтобы на следующий день вдруг сойти на берег?

– Не знаю, может, ей просто надоело болтаться по морю.

– Сегодня вечером я заезжал в клуб «Табу» поговорить с Карен. Услышав обо мне, она тут же позвонила вам, а вы прислали своих головорезов меня попугать. К чему вся эта суета? Почему вдруг такая бурная реакция?

– С вашей стороны было довольно смело явиться в мой дом и приставать ко мне с нахальными расспросами, – с расстановкой произнес Фрай. – Я признаю это, Холман. Но больше не надейтесь на везение. Здесь вы ровным счетом ничего не добьетесь. Забудьте об этой истории. Найдите себе другого клиента или возьмите отпуск. Мне все равно, чем вы займетесь, но оставьте все это в покое. Иначе вам будет очень больно. Не так, как сегодня вечером. Я имею в виду настоящую боль, от которой вы будете долго мучиться!

– Но почему?

– Убирайтесь отсюда, пока еще можете сами передвигаться!

– Предполагается, что Саманта Дейн заболела, – не унимался я. – Насколько мне известно, после того как она покинула яхту, больше ее никто не видел, кроме, возможно, Дона Блейка. Предполагается, что последний месяц Дон провел в Европе, правда, неизвестно, где именно. О Саманте никто не желает говорить. И все твердят, что на яхте не случилось ничего такого, что могло заставить ее уехать. Все это очень подозрительно!

– Мне все равно, что случилось с Самантой Дейн, – презрительно откликнулся Фрай. – Это была идиотка, которая никогда полностью не приходила в себя. К тому же она стоила мне кучу денег.

– Вы имеете в виду тот фильм, в котором она не закончила сниматься? Вы спонсировали его через Дарраха?

Тусклые глаза Фрая еще больше поблекли.

– У вас длинный язык, Холман, – прошипел он.

– Почему бы вам не зайти на досуге к Терезе Клан, чтобы заглянуть в свое будущее? – посоветовал я. – Она скажет вам, что некий темноволосый высокий молодой человек собирается сделать вашу жизнь невыносимой, пока не выяснит, что стало с Самантой Дейн.

– Вон, убирайтесь вон! – заревел Фрай в бешенстве. – Убирайтесь, пока я сам вас не вышвырнул!

Я вынул из кобуры пушку и навел на него. Он засмеялся, затем двинулся ко мне, как горилла, вытянув руки вперед.

– Никогда не наводите оружие на человека, если не хотите пустить его в ход, Холман! Вы не воспользуетесь им сейчас. Вы же не собираетесь убить меня в присутствии всех этих свидетелей?

Он был прав, я быстро оглядел комнату. На шкафах тикового дерева красовались две большие китайские вазы. Они выглядели очень дорогими. Я перевел дуло вверх и нажал на спуск. Ближайшая ваза взорвалась и развалилась на тысячу осколков, которые обрушились вниз коротким, но впечатляющим дождем. Фрай остановился как вкопанный и зарычал с перекошенным от ярости лицом:

– Псих проклятый! Эта ваза стоила пять кусков!

– А сколько стоит вторая?

Послышался топот бегущих ног, затем дверь распахнулась, в гостиную ворвались Грант и Герби. Они с облегчением перевели дух, узрев, что их босс по-прежнему жив-здоров, потом на их лицах отразилась неуверенность, что же, черт возьми, делать им дальше, потому что мой пистолет был снова нацелен на Фрая.

– Мы слышали выстрел, – прыгающими губами выговорил Грант, – поэтому мы…

– Он выстрелил в мою вазу, – вне себя от злобы проревел Фрай. – Пять кусков разлетелись на тысячу осколков – из-за тебя, несчастный ублюдок! Это ты открыл ему дверь, даже не подумав об опасности! Я намерен выручить эти деньги за твою подлую шкуру, по доллару за каждый ее клочок!

Лицо Гранта посерело, а кадык не переставая судорожно дергался то вниз, то вверх.

– Ну, ладно, пойду, не хочу мешать вашей дружеской беседе, – вежливо сказал я. – А вы, Фрай, поразмыслите обо всем этом. Может, вам будет выгоднее просто потолковать со мной, а то ведь вернусь и вдребезги разнесу вторую вашу вазу.

Под их пристальными взглядами я осторожно отступил назад, быстро вышел из комнаты, потом из дома и сел в машину. Я доехал до моего коттеджа так быстро, как только мог. Там задержался ровно настолько, чтобы заказать по телефону номер в «Ранчеро» на одну ночь и собрать сумку. Я подумал, что, если Грант и Герби – и кто знает, сколько еще головорезов Фрай может послать за мной? – придут навестить меня среди ночи, лучше, чтобы они никого не застали. Не то чтобы я был трусом, просто уж очень не хотелось играть роль заведомо обреченной жертвы.

В «Ранчеро» мне предоставили отличную комнату с неоценимым удобством в виде люка, ведущего в вентиляционную шахту. Было уже поздно, далеко за полночь, но не настолько поздно для парня вроде меня, который целиком отдается выполнению взятых на себя обязательств. Я поднялся на лифте на пятый этаж, подошел к номеру и постучал в дверь. Стукнул три раза, каждый чуть громче предыдущего, после чего осторожный голос спросил, кто там.

– Рик Холман.

Дверь медленно открылась.

Трейси Саймон была в тонкой белой рубашке, плотно облегающей тело и едва доходящей до середины бедер. По ее хмурому лицу я догадался, что не был желанным гостем.

– Какого черта в такое время? – выразительно спросила она. – Я как раз собиралась лечь.

– Мне нужно поговорить.

– Это не может подождать до завтра?

– С самого утра завтра мне надо кое-что сделать.

– Тогда вам лучше войти, – угрюмо кивнула она.

Я шел следом за ней и любовался игрой ее вздернутого задика под тонкой тканью рубашки. Две настольные лампы в гостиной горели мягким уютным светом. Трейси опустилась в кресло, скрестив ноги, и уставилась на меня тяжелым взглядом.

– Не будете возражать, если я налью себе выпить? – спросил я, делая вид, что не замечаю ее раздражения.

– Черт побери! – пробурчала она. – Это становится похожим на вечеринку!

Я налил немного чистого виски в стакан, льда, конечно, не было, и поинтересовался:

– Как Сэм?

– Нормально. Спит. Я дала ей пару таблеток транквилизатора, так что будет спать до утра. Какого черта вам нужно?

– Да вот, повидался со всеми, кроме Дона Блейка, разумеется, – доложил я. – Крейг Мартин, Даррах и Тереза Клан заявили, что на яхте совершенно ничего такого не произошло.

– Они вам лгали.

– Возможно… Карен Морган сразу позвонила Фраю, когда узнала, что я хочу с ней потолковать, и он прислал своих громил меня припугнуть.

Недовольство Трейси Саймон уступило место легкому любопытству.

– И что же произошло?

– Ну, так или иначе, я с ней поговорил. Она рассказала про ту грандиозную ссору с дракой. Сэм велела им остановиться, иначе она сама заставит их замолчать. Фрай ляпнул ей что-то грубое, и она заявила ему: «Почему вы не перестанете доить Мориса и не найдете себе какой-нибудь заработок?» Мужчины снова стали драться, и Саманта сказала, что, когда вернется в Штаты, расскажет обо всех всю правду своему знакомому журналисту. Дон Блейк стал тащить ее к дверям, и она пообещала, что расскажет и о нем, и назвала его гнусным предателем. Вот и все. Назавтра Блейк отвез ее на берег, и с тех пор никто из них никогда ее не видел.

– И все? – Трейси недоверчиво подняла брови.

– Я задал Карен тот же вопрос. Она объяснила, что Саманта нанесла удар по самолюбию Фрая, вот почему он хочет, чтобы этот инцидент был забыт. Некоторое время назад я виделся с Фраем у него дома. Он настаивал, чтобы я прекратил это расследование, угрожая разными неприятностями, если ослушаюсь.

– Этого не может быть, – медленно проговорила она. – Все, что вы рассказали, слишком незначительно. Они все понимали, что Саманта не в состоянии выполнить свою угрозу.

– Она сама была очень уязвима, и в любом случае Дон Блейк не позволил бы ей это сделать, верно?

– Разумеется, – кивнула Трейси.

– О’кей. Значит, они лгали. Или, может, солгала Сэм?

Она тут же нахмурилась:

– Что вы сказали?

– Ну, возможно, не намеренно. Может, все было именно так, как рассказала Карен Морган. Сэм была не в лучшей форме. Все эти таблетки, алкоголь, кокаин. Потом шок после потери зрения, и еще долгое время в госпитале. Просто у нее в памяти все перепуталось.

– Тогда почему кто-то плеснул кислотой ей в лицо?

– Может, совершенно по другой причине, – предположил я. – Это ведь вполне вероятно. Я не говорю, что так и было, но допускаю такую возможность.

– И это означает?..

– Да, и это означает, что то направление, в котором я до сих пор работал, оказалось бесперспективным. Теперь мне нужно поискать где-нибудь в другом месте.

– Где, например?

– В Монтане, в укромном убежище Дона Блейка.

– За каким чертом?

– Сам не знаю, – честно признался я. – Но хочу посмотреть, вот и все.

– Вы просто псих!

– Нет, он не псих, вовсе нет!

Мы быстро обернулись и увидели Саманту Дейн, стоящую в дверях одной из спален. Она сообразила надеть очки в толстой оправе, но… больше ничего. Короткие волосы на голове торчали вихрами и придавали ей мальчишеский вид. Того, кто помнил прежнюю Саманту Дейн, невозможно было бы убедить, что эта обнаженная худенькая женщина в дверях именно она.

– Я все слышала, – сказала Сэм. – Мне стало любопытно, когда ты пошла открывать дверь, Трейси. Я поняла, что это Рик, и почувствовала некоторую ревность, понимаешь? Подумала, так вот почему ты так настаивала, чтобы я приняла сегодня транквилизаторы. Поэтому не приняла их сегодня. Уронила таблетки в унитаз и выпила просто стакан воды. Извини меня за это, дорогая.

– Сэм, знаешь, что ты не одета? – В голосе Трейси звучала тревога.

– В самом деле? – засмеялась Саманта, и ее низкий гортанный смех прозвучал невероятно сексуально. – И как это отразилось на Рике? Наверное, с трудом скрывает свое желание?

– Сэм!

– О’кей. – Она тихо вздохнула. – Тогда пойду надену рубашку, и, надеюсь, тебе станет легче. Но я разочарована в вас, Рик Холман! Почему такая странная безразличная реакция при виде обнаженной дамы?

– При виде слепой голой дамы, Сэм, – резко напомнила Трейси. – Может, в первый раз за всю жизнь Холман оказался джентльменом.

– Конечно, – вымученно усмехнулась Саманта. – Голая слепая дама. Как глупо было с моей стороны хоть на минуту забыть об этом! Видимо, вся эта любовь и ласки, которыми меня осыпает моя добрая сострадательная компаньонка, всего лишь метод лечения пациента профессиональной медсестрой.

Она повернулась и скрылась в спальне. Слезы набухли на голубых глазах Трейси Саймон и медленно поползли по щекам.

– Господи, какая же я дрянь! – прошептала она.

Саманта вернулась в гостиную в купальном халате, закрывшем ее тело от шеи до самых щиколоток. Задержалась в дверях, затем сделала заученные пять шагов вперед, нащупала спинку стула и, наконец, села.

– Когда вы видите перед собой обнаженную леди, – заговорил я как только мог непринужденно, – в первый момент вы ошеломлены ее рассеянностью и чувствуете только смущение. Но стоило вам, Сэм, засмеяться, как я еле овладел собой. Со мной всегда так, когда бы я ни услышал ваш необыкновенный смех.

Ее лицо оттаяло, она широко улыбнулась:

– Спасибо, Рик.

– Думаю, минут пять вашего смеха могут довести меня до точки, – продолжил я игру. – Почему бы нам как-нибудь не проверить это?

– А что? Пожалуй, интересное предложение, – смеясь, подхватила Сэм.

– А пока вы будете веселиться, я перережу себе глотку, – тихо произнесла Трейси Саймон. – Хотя лучше мне вырвать мой глупый язык.

– То-то Рик будет доволен! – веселилась Саманта. – Ты немного ревнуешь, дорогая?

Трейси напряженно выпрямилась на стуле, и по ее лицу пошли красные пятна.

– Может, вы и правы, Рик, – неожиданно серьезно, словно и не было только что всех этих шуток, заявила Саманта – Может, все так и было и просто мое воображение дорисовало остальное. Кто-то окатил меня кислотой, не имея на то особых причин, лишь потому, что я подвернулась под руку, когда они все буквально с ума посходили. Но все же мне в это не верится.

– Хочу взглянуть на ваше убежище в Монтане, – повторил я. – Как мне туда добраться?

– Самолетом до Бьютта, – объяснила Трейси. – В аэропорту наймете машину и проедете около семидесяти миль. Я нарисую вам план. Ближайший город – Пайн-Крик, но вам придется глядеть во все глаза, чтобы его не пропустить.

– А как попасть в дом?

– У Трейси есть ключи, – вставила Саманта.

– Я дам их вам утром, – кивнула Трейси.

– Мне бы хотелось получить ключи и карту сейчас, чтобы уехать рано утром.

– Хорошо. – Трейси поднялась. – Пойду найду их и нарисую вам план.

Она ушла в свою спальню и осторожно прикрыла за собой дверь.

– Забавно, – задумчиво протянула Сэм.

– Что забавно?

– Раньше я этого не знала. Точно не знала.

– Да что именно? – не понял я.

– Трейси действительно лесбиянка, – заявила Сэм с торжествующей улыбкой. – А я-то думала, что она просто очень добра ко мне.

Глава 7

Все время, пока я был в пути, лил непрерывный дождь. Пайн-Крик оказался именно таким, каким его описала Трейси: один раз моргнешь и не заметишь, как проедешь мимо. Несколько сиротливо прильнувших друг к другу строений: один магазин на все про все, газовая подстанция и пара-тройка домиков. Извилистая грязная дорога, ведущая к дому Дона Блейка, была вся в колдобинах. Порой я не мог тронуться с места, потому что задние колеса вращались без сцепления с почвой, но все же с грехом пополам дотянул до места.

Бревенчатую хижину на вершине холма, откуда открывался широкий вид на долину, окружала такая глубокая, первобытная тишина, что мне стало не по себе. Казалось, стоит лишь чихнуть, и насквозь промокшие небеса всей тяжестью обрушатся вниз. Я выбрался из машины и прохлюпал под дождем к деревянным ступенькам. Передняя веранда громко застонала под моим весом. Я вставил в замок ключ, и дверь со скрипом отворилась.

Обширная гостиная была заставлена скромной деревенской мебелью. Две двери из нее вели в спальни и ванную. Кругом царили абсолютная чистота и порядок, я бы сказал, стерильность, как будто этот дом предназначался для приема тех немногих людей, которым удалось бы пережить атомную бомбежку. За гостиной находилась кухня, чистотой напоминающая операционную. Холодильник был отключен, а дверца оставлена открытой, чтобы в тщательно вымытой камере не скапливались неприятные запахи. Было чертовски досадно, что они не оставили никаких продуктов, потому что я буквально умирал от голода. Пройдя через кухню, открыл дверь и очутился на задней веранде. Я вышел на нее и постоял под дождем, наблюдая, как на дне долины медленно сгущается туман. Мое представление об общении с природой сводится к тому, чтобы чувствовать рядом красивую и ласковую женщину, а это огромное безмолвное пространство начинало просто угнетать. Я нехотя спустился с веранды и обнаружил под хижиной какое-то хозяйственное помещение, запертое на большой висячий замок. Выбрал нужный ключ из связки, которую мне вручила Трейси, и открыл дверь.

Несомненно, у Дона Блейка была страсть к ремесленничеству. Это оказалась настоящая мастерская с верстаком, на котором были укреплены дорогостоящие токарный и сверлильный станки. На полках вдоль обеих стен аккуратно разложены всевозможные инструменты. В помещении пахло сыростью и плесенью. Я включил свет и распахнул дверь пошире. У одной из стен стоял деревянный сундук внушительных размеров. На вид около семи футов в длину, трех – в ширину и фута два высотой. Раздумывая, какие такие ценные инструменты Дон Блейк предпочел спрятать в ящик, вместо того чтобы развесить их по стенам, я лениво подошел к нему и поднял тяжелую крышку. На секунду у меня перехватило дыхание. Черт меня дернул уступить моему неуемному любопытству, подумал я, с трудом переводя дух.

Мужчина, что лежал в сундуке, выглядел как набальзамированный, несмотря на страшную, зияющую на горле рану от какого-то острого предмета. Он был одет в очень дорогой костюм и рубашку с галстуком. Глядя на его бледно-восковое лицо, я вдруг вспомнил, что видел такое раньше у другого трупа. Мне показал его один коронер около шести лет назад. Он тогда чуть ли не с гордостью произнес какой-то медицинский термин, который я забыл. Этот термин определял очень редкое состояние мертвого тела, причиной которого является специфическая комбинация влажности с недостатком воздуха и которое может наступить не раньше шести недель после смерти. Полная трансформация тела в воск происходит по меньшей мере за шесть месяцев.

Мужчине было лет сорок. Худощавый, около шести футов роста. У него были редкие рыжеватые волосы и светло-голубые глаза с навеки застывшим в них выражением терпеливой доброжелательности, которую я не смог вынести и потому поспешно отвел взгляд. С трудом заставил себя просунуть руку во внутренний карман пиджака на трупе и достать бумажник. В нем находилась пара сотен наличными, целая связка кредитных карточек и водительские права. Стоит ли говорить, что меня не удивило его имя – Дон Блейк? Я положил бумажник на место и бережно опустил крышку. Затем снова вышел под дождь, повесил, защелкнул замок на двери мастерской и вернулся в хижину. Здесь запер все двери, которые открыл, и, наконец, не без удовольствия вновь оказался в машине. Осторожно съехав с холма, под тем же дождем покатил обратно, мрачно размышляя о том, что забрался в эту чертову глушь, чтобы найти мертвеца, который никогда и ничего не расскажет. Что ж, приходилось утешаться тем, что теперь мне не нужно тратить время на розыски Дона Блейка.

Я вернулся в «Ранчеро» около десяти часов вечера того же дня и сразу двинулся в номер на пятом этаже. Предварительно выяснив, кто стучится, Трейси открыла мне и пригласила пройти в гостиную. По телевизору шел один из фильмов с участием Саманты Дейн, которая уютно устроилась в кресле с бокалом в руке и слушала его. Обе дамы были одеты в голубые джинсы и белые короткие топы, но сочетание этих светлых тонов почему-то не рассеяло моего уныния.

– Это Рик? – встрепенулась Сэм.

– Конечно я.

– Выключи, пожалуйста, телевизор, дорогая, – попросила она Трейси.

– Позвольте мне не лишать вас удовольствия от фильма, – поспешно заговорил я. – Что, если Трейси составит мне компанию в ресторане, а то я умираю от голода, пока вы посмотрите телевизор?

– О’кей. – Саманта пожала плечами. – Только сначала скажите мне кое-что. Я понравилась вам той ночью, ну, до того, как надела халат?

Я взглянул на ее изображение на экране телевизора.

– Конечно! Вы все такая же необыкновенная женщина, какой были и тогда.

Она засмеялась, а у меня перехватило горло. Краем глаза я поймал застывшее лицо Трейси.

– Мы скоро вернемся, – пообещал я Саманте осипшим голосом и направился к двери.

Внизу в ресторане заказал бифштекс с кровью, жареный картофель и салат, рассчитывая, что такой заказ не придется долго ждать. Трейси попросила подать кофе с ватрушкой. Пока не принесли еду, я заказал бурбон, но Трейси предпочла дожидаться кофе. Официант поставил передо мной виски и удалился. Трейси выжидающе взглянула на меня.

– Оно все еще там. Ждет, когда наступит конец света, чтобы обрести свой приют, – сообщил я.

– Черт побери, что вы несете?

– Маленькая бревенчатая хижина над тихой долиной, – продолжал я задумчиво, – и это проклятое открытое пространство заставили меня понервничать. К тому же весь день шел дождь.

– В самом деле?

– В доме все аккуратно прибрано и нетронуто, точно он ожидает того, кто снова станет в нем жить.

Официант принес кофе и ватрушку. Я подождал его ухода.

– Значит, он уехал и должен был вернуться снова в воскресенье, но не вернулся, правильно?

– Вы говорите о Доне Блейке? Да.

– И это было два месяца назад?

– Может, немного больше, но не очень.

– Итак, вы ждали месяц. Затем обе подумали, что он может никогда не вернуться, и решили ехать в Лoc-Анджелес?

– Именно так.

Я отпил немного виски и серьезно посмотрел на Трейси. Ее коротко стриженные волосы плотно прилегали к голове. Рот с сильно вздернутой верхней губкой все еще имел дьявольски вызывающее выражение, но теперь я знал, что ей ничего не дано вызвать ни во мне, ни в любом другом мужчине. Она с терпеливым ожиданием следила за мной огромными голубыми глазами, понимая, что рано или поздно мне придется подойти к самому главному. И была права.

– Больше никто никогда не появлялся в вашей хижине?

– Конечно нет.

– Значит, не было никаких непрошеных визитеров или подозрительных звуков, напоминающих шум борьбы?

– Ничего такого не было. Вы видели, что это за место. Там можно услышать шум мотора за пять миль.

– Когда в последний раз вы видели Дона Блейка? Когда точно это было?

– Утром в понедельник, – спокойно ответила она. – Он попрощался с Сэм, я проводила его до машины. Дон был очень доволен, как идут дела у Сэм, поэтому поблагодарил меня. Потом сел в машину и уехал.

– Лет сорока, – медленно проговорил я, пристально глядя на нее. – С тонкими рыжеватыми волосами и светло-голубыми глазами…

– Вы его видели?

– Что на нем было в то утро?

– Как, черт возьми, я могу это помнить?

– Ну приблизительно. Спортивный пиджак или, может, свитер?

– Он был в костюме с галстуком.

– А еще он был мастер на все руки. Любил плотничать, слесарить…

Трейси кивнула:

– Это действительно так.

– Я нашел мастерскую под домом с токарным станком и разными инструментами.

– Он проводил там много времени, когда бывал дома. Не думаю, чтобы у него получалось что-нибудь дельное, но это его здорово расслабляло.

– Сейчас он вполне расслаблен, это точно.

Ее лицо окаменело, затем она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут официант принес мне мясо, и возникла пауза на все время, пока он суетился вокруг, расставляя на столе тарелки с картофелем и салатом с таким видом, словно это были кулинарные шедевры.

– Помните деревянный сундук для инструментов в мастерской? – спросил я, когда официант наконец убрался восвояси.

– Около стены, – подхватила она. – Конечно помню.

– Он похоронен в нем.

Трейси судорожно вздохнула, не сводя с меня глаз, затем прошептала:

– Он… что?

– Вы когда-нибудь слышали о состоянии трупа, предшествующем его переходу в воскообразное? Не помню, как это называется.

Она молча покачала головой. Не опуская подробностей, я описал все, что обнаружил, и Трейси побледнела как полотно.

– Самое раннее, когда этот процесс мог начаться, то есть когда это становится заметным, – шесть недель после смерти, – со знанием дела заключил я, заканчивая повествование.

– О Господи! – Она прижала ладонь ко рту. – Вы хотите сказать, Дон уже так долго мертв?

– Кто-то полоснул ему по горлу. Кто бы он ни был, ему пришлось быть абсолютно бесшумным. Я имею в виду, что если вы могли уловить шум мотора за пять миль, то обязательно услышали бы какие-то звуки, когда происходило убийство. Если только убийца и жертва ухитрились не произвести ни единого звука.

– Почему вы думаете, что это произошло, когда мы еще жили в доме?

– Простая арифметика, – холодно пояснил я. – Необходимо минимум шесть недель, чтобы такое состояние трупа могло проявиться. Вы и Сэм решили уехать месяц назад. Значит, он был убит минимум за две недели до вашего отъезда.

– Может, вы думаете, это я его убила?

– Конечно, можно допустить, что это сделала слепая женщина, – осторожно сказал я, – но более логично предположить, что это были вы.

Трейси сидела с неподвижным лицом, все еще уставясь на меня.

– О’кей, – заявила наконец. – Значит, я его убила и оставила лежать в сундуке для инструментов. Потом, спустя месяц, позволила Сэм уговорить меня ехать в Лос-Анджелес и нанять вас, чтобы выяснить, кто лишил ее зрения, и рассказать вам все, что она помнила о случившемся во время круиза, включая и участие во всем этом Дона Блейка. Мне не должно было и в голову прийти, что вы пожелаете увидеть хижину в Монтане, потому что для этого вы должны оказаться уж слишком дотошным! Потом я спокойно нарисовала вам карту, как туда добраться, и дала ключи от дома, рассчитывая, что у вас не хватит сообразительности заглянуть в мастерскую!

– Конечно. Понимаю, что все это звучит несуразно.

– Но вы, кажется, еще не уверены, что его убила именно я, верно?

– Верно.

– Тогда что же происходит?

Заказанный мной бифштекс с кровью скорее походил на кусок угля, у меня вдруг пропал аппетит.

– Оставайтесь здесь доедать свою ватрушку, – встал я резко из-за стола. – Дайте мне пятнадцать минут, чтобы поговорить с Сэм, а потом возвращайтесь, хорошо?

– Хорошо, – нехотя согласилась она.

По дороге к выходу меня остановил встревоженный официант и спросил, чем я недоволен. Мне пришлось успокоить его, сказав, что все в порядке, просто показалось, что мой костюм не вполне соответствует обряду вкушения поданного мяса, а потому я спешу к себе, чтобы облачиться во власяницу. И ушел, оставив его в полном столбняке осмысливать услышанное.

Сэм открыла дверь после того, как я назвался. Пока она медленно возвращалась к креслу, я заметил, что телевизор выключен.

– Вы один? – спросила она, усевшись.

– Трейси в ресторане доедает ватрушку. А что, фильм закончился?

– Просто мне надоело слышать собственный голос, – небрежно бросила она. – Вы нашли это, Рик?

– Что нашел?

– Ну, если вы не знаете, о чем речь, тогда я вам ничего не скажу.

– Тело Дона Блейка в сундуке для инструментов? Да, я нашел его.

Саманта поежилась и начала рассказывать:

– Он уехал в понедельник утром, а спустя три дня я проснулась среди ночи. Не знаю, сколько было времени, но никак не могла снова уснуть. Потом вдруг услышала приглушенные звуки откуда-то снаружи. Это было еще до того, как мы сблизились с Трейси. Тогда она спала в другой комнате, и я подумала, что пришел ее любовник. Но решила – в любом случае это не мое дело. Чуть позже до меня донеслись звуки заведенного мотора машины, которая тут же стала удаляться. Наконец мне надоело просто так лежать в кровати. На улице шел дождь – я слышала стук капель в окно. Почему-то очень захотелось выйти из дому. К тому времени я уже хорошо знала дорогу вокруг него. Так что сбросила халат, вышла на заднюю веранду и спустилась по лестнице. Постояла под теплым дождем, с удовольствием ощущая, как его тугие струи хлещут меня по голому телу. Затем мне вдруг показалось, что какая-то дверь тихо постукивает от ветра. Я ощупью пробралась за угол дома и там обнаружила, что дверь в мастерскую Дона открыта.

– Это вас не встревожило?

– Нет! Я пошарила по земле и наткнулась на замок. Сначала подумала, что Дон второпях не закрыл его как следует, а потом вспомнила о звуках около дома и об уехавшей машине. Тогда решила проверить, не пропало ли чего из мастерской. Потому вошла туда. Мне показалось, что все на месте, но на всякий случай я открыла сундук для инструментов.

Саманта немного помолчала.

– Это невероятно, Рик! Я думала, что после перенесенного мною шока меня уже ничто не сможет потрясти… По крайней мере, с такой же силой… И вот… У него было холодное и твердое лицо, а на горле я нащупала страшную рану. Затем я снова опустила крышку и вышла наружу. Вдела замок в петли, заперла его, вернулась в комнату…

– Вы ничего не сказали утром Трейси?

– Я бесконечно думала об этом, – призналась она. – Понимаете, если сказать ей, значит, придется что-то предпринимать, а это означало – привести туда копов. И тогда весь этот проклятый мир узнает, что случилось с Самантой Дейн. Мне этого очень не хотелось. И была еще одна причина.

– Трейси, которая его убила.

– Да, – коротко подтвердила она. – В общем, чуть с ума не сошла, абсолютно не знала, на чем остановиться. Поэтому выждала время, а затем завела разговор о поездке в Лос-Анджелес, чтобы нанять сыщика и выяснить, что случилось со мной. Трейси ни разу не возразила, только беспокоилась, достаточно ли я окрепла, чтобы отправиться в путь.

Я представил себе, как эта хрупкая женщина, обреченная до конца своих дней пребывать в темноте, нагая стоит под дождем, потом ощупью пробирается в мастерскую и натыкается на мертвое тело Дона Блейка, как она дрожащими пальцами исследует рану на его горле и затем возвращается в дом, чтобы продолжать жить с женщиной, которая могла быть убийцей. Мне не хотелось оказаться на ее месте.

– Вы считаете, его убила Трейси, Рик?

– Не знаю, – честно признался я. – Для этого ей был нужен очень серьезный мотив.

– Я долго размышляла над этим и пришла к выводу, что единственная причина, по которой она могла его убить, это желание защитить меня.

В этой жалкой попытке самообмана я почувствовал безысходное отчаяние Сэм, которого не могла скрыть ее бодрая довольная усмешка.