Текст книги "Том 17. Убийца среди нас"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава 8

Прошло какое-то время, прежде чем мне удалось снова подняться на ноги. Я прислонился к перилам балкона и принялся осторожно растирать правый бок. Паула опустилась на колени рядом с Сэнфордом и исступленно шлепала его по щекам. Я сильно сомневался в том, что это пойдет ему на пользу, но, возможно, ей было необходимо хоть чем-то занять себя. Вскоре Сэнфорд оттолкнул ее руку и с большим трудом принял сидячее положение.

– Дай выпить, – хрипло попросил он.

– Пойду посмотрю, может, удастся найти хоть одну бутылку, – ответила Паула.

– Тогда налей и мне, – с надеждой попросил я.

– Тоже мне, герой! – усмехнулась она. – И как это ты не разревелся, когда тот жирный раздолбай врезал тебе?

Она поспешно направилась к балконной двери – при этом ее полные груди свободно покачивались при каждом шаге – и скрылась в гостиной. Пронзительная боль в правом боку начала понемногу утихать, сменившись тупой, ноющей, и я почувствовал себя несколько лучше. Сэнфорд с трудом поднялся на ноги, кое-как доковылял до перил и тяжело к ним привалился. Большая выбившаяся прядь черных волос с проседью ниспадала на один глаз, подчеркивая необычайную бледность лица и делая его похожим на восставшего из могилы мертвеца.

– Скоты! – хрипло выдохнул он. – А этот жирный – настоящий садист! Я уж подумал, что он швырнет меня вниз с балкона.

– Может быть, в следующий раз он именно так и сделает, – беззаботно согласился я.

Паула вернулась на балкон, держа в руках два полных бокала. Один из них она отдала Сэнфорду, а второй протянула мне. Я тут же отпил большой глоток и тихонько застонал. На вкус неразбавленное виски оказалось таким крепким, как будто в нем было не меньше ста градусов, и оно тут же обожгло мне рот и глотку.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросила Паула у Сэнфорда. – Заявишь в полицию?

– Никакой полиции! – Он энергично замотал головой. – Мне не нужна огласка. Не хочу, чтобы память Айрис была осквернена упоминанием ее имени в одном контексте с этими скотами.

– Так вы же собирались заключить с ними сделку, – напомнил я.

– Еще чего! – огрызнулся он.

– Тогда они вернутся, – сказал я, – и в следующий раз вам будет еще хуже.

– Ничего, уж я позабочусь о том, чтобы они больше никогда сюда не вернулись! – натянуто проговорил он. – У меня тоже есть кое-какие связи. Одно мое слово – и все будет устроено в наилучшем виде.

– Так что же случилось, когда Айрис Меривейл жила здесь? – спросил я у Сэнфорда.

Он медленно повернул голову, и в конце концов его взгляд остановился прямо на мне.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, Холман.

– Я в том смысле, – осторожно пояснил я, – что, возможно, тогда была очередь Паулы подглядывать за вами с Айрис через зеркало?

Он натужно сглотнул, и его рука, державшая стакан с выпивкой, мелко задрожала.

– Ты редкостный ублюдок, Холман! – зло сказала Паула. – Что ты к нему пристал? По-твоему, ему мало сегодня досталось?

– Мне просто стало интересно, – ответил я. – Если отец ловит кайф, наблюдая, как дочка упражняется с мужиками в постели, то, возможно, и дочка не прочь посмотреть на то, как это получается у папаши.

– Холман, если ты немедленно не уберешься из моего дома, – прошипел Сэнфорд, – я тебя убью!

– Откуда ты знаешь? – устало спросила Паула. – То есть с чего ты взял, что я его дочь?

– А какая разница? – вопросом на вопрос ответил я.

– Это полупрозрачное зеркало установили здесь несколько лет тому назад, – равнодушно начала рассказывать она. – Оно всегда было скрыто за тяжелыми портьерами. Я обнаружила это совершенно случайно, когда мне было всего восемнадцать лет, и чуть не сошла с ума от восторга. И с тех пор уже не упускала случая, чтобы лишний раз заглянуть туда. Я подглядывала за тем, как у нас в доме трахались его друзья и как он сам трахал Айрис. Но потом, в один прекрасный день, он застал меня за этим занятием и ужасно разозлился. Ты даже представить не можешь себе, каким он бывает во гневе. Псих да и только! Сказал, что раз я этим занимаюсь, то и он, пожалуй, не откажется. У нас в то время служил шофер – огромный, грубый верзила. Джерри позвал его в дом и велел ему немедленно овладеть мной, в то время как сам Джерри смотрел на это через зеркало. – Ее губы скривились в самоуничижительной усмешке. – И знаешь что? Мне понравилось. Мне понравилось, чтобы меня брали силой, а осознание того, что все это происходило на глазах у моего собственного отца, придавало ощущениям особую остроту. И если ты это называешь развратом, значит, такая я и есть – развратница!

– Не говори, что ты развратница, – возразил я. – Иначе не останется слов для обозначения поведения твоего милого старенького папашки!

– Я ответила на твой вопрос, – вздохнула Паула. – А теперь уходи.

– У меня еще один вопрос, – продолжал я. – Покинув лечебницу, Айрис Меривейл жила в этом доме. Скажи, ты и тогда продолжала подглядывать через зеркало или же она стала слишком слаба для… этого?

Сэнфорд тихонько зарычал и даже выронил от неожиданности бокал. Он начал надвигаться на меня, неистово размахивая руками и норовя вцепиться мне в лицо. Я протянул руку и уперся ему ладонью в грудь, после чего сам двинулся вперед, вынуждая его пятиться назад до тех пор, пока он не добрался таким образом до самого кресла-качалки. Тогда напоследок я с силой толкнул его, так что он с размаху шлепнулся в закачавшееся под его тяжестью кресло.

– Если ты задумал его убить, то почему не возьмешь пистолет? – невозмутимо спросила Паула.

– Так они занимались этим? – повторил я свой вопрос.

– Несколько раз, – ответила она. – Айрис была… такой ненасытной…

– А потом она приняла смертельную дозу барбитуратов и умерла, – заключил я. – Почему?

– Откуда мне знать? – Она с явным безразличием пожала своими белоснежными плечиками. – Почему вообще люди накладывают на себя руки?

– Возможно, это было нечто большее, чем просто самоубийство, – сказал я. – Не исключено, что Майку Роулинсу вчера удалось выяснить это точно. И может быть, именно поэтому его и убили?

– Понятия не имею, к чему весь этот разговор, – устало проговорила она. – Но теперь очень тебя прошу, проваливай отсюда к чертовой матери!

– Уже ухожу, – сказал я, – но еще вернусь. Возвратится и Блэр со своим жирным амбалом. Так что, Паула, твоему распрекрасному папашке лучше побыстрее, пока еще не поздно, сообразить, что он собирается делать дальше.

Я вытянул руку за перила балкона и разжал пальцы. Мой бокал полетел в темноту, и через несколько секунд со дна каньона донесся приглушенный звон разбивающегося стекла.

– Или твой папашка оперативно решает, как ему быть с Блэром, – задумчиво проговорил я, – или тебе, детка, лучше срочно научить его летать.

Паула проследовала за мной через гостиную и затем вышла в прихожую. Когда же я открыл дверь, собираясь выйти на улицу, она упреждающе взяла меня за руку.

– Тот последний фильм, – сказала она, – который так и остался незаконченным. Так он пытался отплатить ей. В том смысле, чтобы дать ей деньги и последнюю возможность.

– Отплатить ей? – переспросил я.

– Он, конечно, не в себе, – уверенно продолжала она. – В свое время я даже всерьез подумывала о том, чтобы засадить его в психушку. – Она передернула плечами. – Но с другой стороны, у меня, наверное, тоже не все дома. Знаешь, Рик, у них были просто чумовые отношения. Они дрались, ругались, швыряли друг в друга всем, что только подвернется под руку, унижали один другого. И в конце концов он решил загладить свою вину перед ней. И дал денег на фильм. Но оказалось, слишком поздно. Ее время давно прошло, и Айрис прекрасно это знала. Она старалась. Видит Бог, она старалась изо всех сил, Рик, но было уже слишком поздно. Мне кажется, именно поэтому она и решила свести счеты с жизнью. Ей стало просто невмоготу. И тогда Джерри сделал этот широкий жест, а она не могла ничем ему ответить, поэтому просто не нашла в себе сил жить дальше.

– Я старательно прислушиваюсь, – сказал я, – но жалостливой музыки почему-то не улавливаю.

Ее лицо сделалось каменным.

– Что это значит, Рик?

– Ужасно сентиментальная история, – сказал я. – Такая сентиментальная, что даже противно. К тому же меня гложут сомнения насчет ее правдоподобности. Возможно, Джерри так разозлился на нее за то, что она не справилась с ролью, что сам накормил ее таблетками барбитурата. А Роулинс каким-то образом прознал об этом, за что и поплатился жизнью.

Я вышел на улицу и слышал, как у меня за спиной тихо закрылась дверь. Ночное небо было по-прежнему усеяно звездами, но только его чернота больше почему-то уже не казалась мне бархатистой. Приехав домой, я припарковал машину во дворе и отправился спать. Минувший день выдался долгим и тяжелым, и к тому же у меня все еще болела ушибленная почка. И странное дело: стоило лишь подумать о доме на краю каньона, как во рту у меня появлялся горький привкус.

Я проснулся около десяти утра, оделся и уже сидел в кухне за первой чашкой кофе, когда в дверь позвонили. На крыльце стоял встревоженный Лессинджер. Я провел его на кухню и предложил выпить со мной кофе. Он отказался. Его лицо было изможденным, а взгляд голубых глаз больше не казался дружелюбным: в них застыл испуг.

– Холман, я вас нанял, чтобы вы обеспечивали мою безопасность, – заявил он. – А вы даже близко ко мне не подходите!

– Я же вам уже сказал, – принялся терпеливо объяснять я, – что единственный способ сохранить вам жизнь – это выяснить, кто убил Роулинса и почему.

– У меня вчера в полиции выспрашивали то же самое, – пожаловался он. – Особенно один лейтенант, который разговаривал со мной так, словно это я убил Майка!

– А затем проверили ваше алиби и отпустили, – закончил я.

– Да уж, похоже, они не слишком-то спешили с этим, – бросил он в сердцах. – Ко мне отнеслись предвзято, будто подозревали в том, что я пытаюсь от них что-то утаить.

– И что же вы пытались от них утаить?

Лессинджер уставился куда-то в стену над моей головой.

– Ничего! – ответил он. – Ровным счетом ничего. Я рассказал им все, что знал, однако это показалось им крайне мало.

– Но о чем-то вы, очевидно, все-таки предпочли промолчать, – терпеливо настаивал я.

– Нет! – зло бросил он.

– Лессинджер, вы мой клиент, – напомнил я. – Но если будете скрывать от меня какую-то информацию, то я вообще откажусь заниматься вами.

– Возможно, мне и следовало им сказать… – Он явно встревожился. – Но ведь у меня не было разрешения на эту чертову штуковину!

– Ружье? – Я глядел на него в упор.

– Да. – Он кивнул. – Полгода назад один приятель одолжил мне его. Я тогда оказался втянутым в сомнительную сделку, в которой, кроме меня, были замешаны еще два крутых типа, и решил хоть как-то позаботиться о собственной безопасности. Конечно, я никогда бы не пустил его в ход.

– Это был обрез? – уточнил я.

– Да. – Он опять кивнул. – Он так и лежал в стенном шкафу в коридоре. Но я никогда не стал бы им пользоваться, решив, что уже одного его присутствия в моем доме достаточно, чтобы напугать кого угодно. Во всяком случае, сам я точно испугался бы при виде такого оружия.

– И теперь обрез исчез?

– Да, черт возьми, исчез!

– Он был заряжен?

Лессинджер смущенно замялся:

– Ну, в общем-то да. Получилось так, что он был заряжен.

– Роулинс знал, что в доме есть оружие?

– Конечно, я ему сказал, полагая, для его же собственного блага. Не хотел, чтобы он случайно наткнулся на него.

– А еще кто-нибудь знал об этом вашем обрезе?

Лессинджер покачал головой:

– Нет, больше я никому не говорил. Незачем было. Хранил его на всякий случай, вот и все. А Майку сказать пришлось, потому что он оставался один в доме, а мне нужно было уехать на несколько дней.

– У меня складывается такое впечатление, что Роулинса убили вовсе не по ошибке, – честно признался я. – Я склонен думать, что его убили именно из-за того, что он разузнал кое-что об одном из действующих лиц, имеющих отношение к сделке с фильмом Айрис Меривейл. А кое-кому, видимо, очень не хотелось, чтобы это стало известно посторонним.

– Но кому? – Он испуганно вытаращил глаза.

– В этом-то и состоит главная сложность, – ответил я. – Выяснить, кому и что именно понадобилось скрывать.

Тут он впервые перевел дух и позволил себе несколько расслабиться. Его щеки немного порозовели, а взгляд голубых глаз сделался почти таким же располагающим, как и прежде. До какого-то момента он очень тревожился за собственную безопасность, оплакивать же безвременно погибшего приятеля было гораздо легче.

– Вы так считаете? – переспросил он, и в его голосе снова зазвучала уверенность. – Интересно, что такое особенное нужно было скрывать, ради чего пришлось даже убить человека.

– А как вообще, скажите, возникла у вас эта идея с фильмом? – спросил я.

– Я знал, что существует некая неоконченная картина, – сказал он. – А идея как таковая возникла уже после смерти Айрис Меривейл. Ведь как обычно бывает? Умер человек – и все. Но ведь у нее-то половина последнего фильма была уже готова.

– И кто первый узнал об этом вашем замысле?

– Феррелл, – не задумываясь, ответил Лессинджер. – И тогда же он сказал мне, что ему пришлось занять десять тысяч у Джемисона, оставив тому в залог негатив. Именно тогда я поделился своей идеей с Блэром. И подумал, что если он даст деньги, чтобы вернуть ссуду и заполучить обратно негатив, то все устроится наилучшим образом.

– Однако Джемисон не пожелал расставаться с негативом.

Лессинджер поджал губы:

– Он хотел, чтобы его тоже взяли в долю, и требовал себе третью часть с дохода! А пока я ломал голову над тем, как бы получше с ним договориться и уладить эту проблему, вдруг начал чудить Феррелл: видите ли, эта затея оскорбляет его чувствительную творческую натуру!

– А как насчет Сэнфорда? – спросил я.

– Еще одна проблема, – мрачно проговорил Лессинджер. – Я лишь недавно узнал о том, что ему принадлежит стоимость половины этого проклятого негатива. И хотя он важно надувает щеки и твердит, что весь негатив принадлежит ему, но только это все вранье.

– Почему вы так считаете?

– Потому что Феррелл тоже совсем не дурак, – ответил он. – Взять бы да послать все к черту! Я бы так и сделал, если бы не Блэр.

– А Блэр так легко не отступится, – напомнил я.

– Грязные деньги, – пробормотал Лессинджер. – Мне с самого начала не нужно было с ним связываться. Но дело в том, что под руку подвернулось одно, казавшееся ужасно выгодным дельце, а Блэр оказался единственным, кто мог вложить необходимую сумму. Дело не выгорело, и я остался ему должен. И попытался поскорее возместить ему убытки, наверное, слегка перенервничал, потому что у меня снова ничего не получилось. Так что и следующая сделка провалилась. Так я оказался по уши в долгах!

– На вашем месте я бы не стал так сильно беспокоиться о Блэре, – посоветовал я. – Вчера вечером он был в доме у Сэнфорда, там мы встретились. И уж во всяком случае, на вас-то ему точно наплевать. По-моему, он серьезно взялся за это дело и будет пробивать его, даже если ему придется убить всех и каждого, кто только посмеет встать у него на пути.

– Вы шутите! – Лицо Лессинджера опять начала заливать бледность. – Нет, – кисло проговорил он в конце концов. – Наверное, вы все-таки правы. У этого Блэра на редкость извращенное воображение.

– Ага, а для большего эффекта он всегда держит при себе этого жирного садиста, – поддакнул я.

– Выходит, что так, – пробормотал он. – Но только что, черт возьми, мне-то теперь делать?

– Возвращайтесь в Палм-Спрингс и спокойно грейтесь на солнышке, – посоветовал я. – Дождитесь, когда все устроится само собой.

– А как же Блэр? Он же наверняка станет меня разыскивать!

– Блэру сейчас не до вас, – сказал я. – Он намерен довести дело до конца, и вы в эту картину никоим образом не вписываетесь. Лично я на вашем месте уехал бы тихонько подальше отсюда и пересидел бы там тревожное время, пока все не будет кончено.

– Но если у него все получится, он должен будет выплатить мне комиссионные, – заявил Лессинджер.

– Тогда оставайтесь-здесь и рискните стребовать с него свои деньги, – вздохнул я. – Думаю, вам достанется тот же процент, что уже получил ваш приятель Роулинс. Если вы добиваетесь именно этого, то и флаг вам в руки. Действуйте.

– Что ж, наверное, вы правы. – Он задумчиво пожевал губами.

– Кстати, когда вы появились здесь в самый первый раз, в то время, как вас уже все считали мертвым, – напомнил я, – вы ведь так и не объяснили, что привело вас ко мне.

– У меня возникло подозрение насчет Майка Роулинса, – сказал он. – Если ему и удалось раскопать нечто важное, то я совершенно не был уверен, что могу во всем на него положиться. – Он выразительно взмахнул обеими руками. – Конечно, о мертвых плохо не говорят… Но Майк был редкостной сволочью и лживым ублюдком. Вот я и подумал, что если бы удалось нанять вас, чтобы присматривать за ним, то я смог бы узнать наверняка, честен он со мной или нет. – Лессинджер устало покачал головой. – Должно быть, все это звучит более чем странно.

– И тем не менее, – напомнил я ему, – даже узнав о смерти Роулинса, вы все равно наняли меня, но уже для обеспечения собственной безопасности. И единственное, что я могу посоветовать вам в этой связи, так это поскорее убраться из Лос-Анджелеса и не возвращаться сюда еще какое-то время.

– Я улечу сегодня же дневным рейсом, – не споря, согласился он. – Мне почему-то кажется, что партнеры, с которыми я встречался там, могли изменить свое отношение к предлагаемой мною новой сделке.

– Тем более, – поддакнул я.

– Что ж, спасибо, Холман. – Лицо его скривилось в болезненной гримасе. – Так сколько я вам должен?

– Ничего, – ответил я.

– Ничего? – Он недоуменно уставился на меня. – Но почему?

– Потому что меня обманом вынудили взяться за эту работу, – сказал я. – Мне же самому, сказать по правде, было решительно наплевать на то, убьют вас, Лессинджер, или нет.

Глава 9

Выдвинув нижний ящик комода, я извлек оттуда револьвер с наплечной кобурой, которую немедленно надел на себя. Проверив оружие, я сунул его в кобуру и снова надел пиджак, справедливо полагая, что в самом скором времени мне предстоит новая встреча с Блэром и Джейком, и совершенно не желая еще раз оказаться в ситуации, напоминающей ту, когда Блэр держал меня на прицеле, а Джейк молотил по почкам. Дело в том, что я терпеть не могу выяснять отношения с помощью кулаков. Но если ничего другого не остается, то предпочитаю иметь под рукой пистолет.

На мой взгляд, заведение «Счастливая Алиса» было не самым подходящим местом для деловых встреч за обедом, но я подумал, что, возможно, там удастся совместить полезное дело если и не с удовольствием, то хотя бы с поеданием сандвича.

Когда я вошел, в баре царило обычное для этого времени дня затишье, а у стойки ошивалось человек шесть завсегдатаев. Я прошел через зал и расположился все на том же диванчике в углу. Подошедшая к моему столику Алиса на сей раз оказалась брюнеткой, и ее прозрачная блузка открывала взгляду небольшие, дерзко вздернутые грудки. Ее длинные, стройные ноги и прилегающие к ним части тела, едва прикрытые тесными кожаными шортиками, смотрелись чрезвычайно изящно и соблазнительно.

– Привет, напарник, – радостно объявила она. – Что пить будешь?

– А как чувствует себя сегодня Бенни? – поинтересовался я у нее.

– Бенни? – Мой вопрос, похоже, ее озадачил. – А, ты, наверное, имеешь в виду вышибалу?

– Именно, – подтвердил я.

– Понятия не имею, – ответила она. – Его что-то сегодня не видно на работе.

– Принеси мне бурбон со льдом и сандвич с мясом, – сказал я, – и еще передай мистеру Джемисону, что пришел Рик Холман.

– Холман? – Она во все глаза разглядывала меня. – Уж не тот ли Холман, который?..

– Да, Алиса, тот самый, – кивнул я. – И даже если Джемисон выйдет ко мне прежде, чем ты успеешь принести выпивку и сандвич, ты все равно меня обслужишь, договорились?

Она поджала губки:

– А если нет? Что тогда? Обойдешься со мной так же, как с Бенни?

– Но только более страстно, – уточнил я.

Она смерила меня долгим оценивающим взглядом:

– Слушай, а тебе обязательно встречаться с Джемисоном? А то я через час заканчиваю работу.

– Не искушай меня, Алиса, – решительно сказал я. – Встречаться с Джемисоном мне совершенно не хочется, но нужно. И вообще, по четвергам у меня обычно завал работы. Может быть, как-нибудь в другой раз, а?

– Я свободна только в четверг, – холодно ответила она. – Что ж, мистер Холман, очень жаль!

Она развернулась и быстро зашагала прочь, обиженно покачивая упругими бедрами. Лично у меня, в отличие от Лонгфелло, корабли, проплывающие мимо в ночи, не вызывают никаких эмоций, но только вряд ли можно равнодушно пройти мимо таких вот разбитных красоток в ковбойских нарядах. Я едва успел закурить сигарету и даже сделать пару затяжек, как неведомо откуда возникший Джемисон уже стоял рядом с моим столиком.

– Холман, убирайся отсюда к чертовой матери! – потребовал он. – А не то я…

– А не то ты – что? – усмехнулся я. – Отправишь такси в больницу за Бенни?

Еще с минуту он стоял молча, бешено вращая глазами, скрытыми за стеклами очков в массивной черной оправе, а потом нервно сглотнул и опустился на диванчик рядом со мной.

– Ладно, – натянуто проговорил он. – Какого черта тебе здесь нужно на сей раз?

– Блэр мог бы выплатить долг за Феррелла, – сказал я, – но ты, очевидно, не согласился бы на это, ведь так?

– Так, – кивнул он.

– Значит, было бы вполне логично, если бы Блэр дал деньги Ферреллу, чтобы он сам рассчитался с тобой.

– Может быть, Блэр просто до этого не додумался.

– Если бы да кабы… – хмыкнул я. – Ты же загнал Феррелла в угол.

– Признаться, вчера я несколько недооценил твои таланты: ты, оказывается, способен к физическому насилию, а ведь против тебя был выпущен Бенни, – холодно проговорил он. – Впредь, учти, подобной ошибки уже не совершу! Кроме того, считаю, что продолжать данный разговор, Холман, совершенно бессмысленно!

– Блэр не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего, – предупредил я. – Не далее как сегодня утром я говорил с Лессинджером и настоятельно посоветовал ему срочно исчезнуть из Лос-Анджелеса, вообще затаиться на какое-то время; считаю, это пойдет ему только на пользу. В настоящее время Блэр занят выяснением отношений с Сэнфордом, и что-то подсказывает мне, что он выбьет из него согласие на сотрудничество, даже если для этого ему и придется поколотить немножко Сэнфорда головой об пол. Зато потом – берегись: Блэр доберется и до тебя, Джемисон!

– Вот когда доберется, тогда и стану забивать себе этим голову, – с апломбом ответил Джемисон.

– Вчера вечером я совершенно случайно оказался в доме у Сэнфорда и имел возможность лично наблюдать процедуру уговоров, – как бы невзначай заметил я. – Блэр приказал Джейку устроить специально для Сэнфорда небольшое показательное выступление. И тогда Джейк перекинул Сэнфорда через перила балкона и добрых секунд двадцать держал его болтающимся над пропастью. Дочке Сэнфорда тоже немного досталось.

– А ты в это время просто стоял в сторонке и пялился на экзекуцию, разинув рот?

– Главным образом потому, что в бок мне упиралось дуло пистолета Блэра, – объяснил я. – Конечно, потом Сэнфорд хорохорился и размахивал кулаками, но, уверен, он уступит, и очень быстро. Ведь далеко не каждый вынесет подобный напор. А затем, как я уже сказал, Блэр явится и по твою душу.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Потому что хочу узнать, кто убил Роулинса, – сказал я. – Его застрелили вовсе не по ошибке и не вместо Лессинджера. Уверен в этом! Скорее всего потому, что ему удалось раздобыть некий компромат на одного из главных действующих лиц, имеющих самое непосредственное отношение к намечающейся сделке с фильмом Айрис Меривейл. Если же ты до такой степени запугал Феррелла, что у того напрочь пропало всякое желание выкупать обратно негатив, то, выходит, ты знаешь о нем нечто такое, что заставляет его опасаться шантажа с твоей стороны. Ведь так? Возможно, Майк Роулинс прознал об этом, а ты поспешил избавиться от него, своевременно позаботившись о том, чтобы он успел поделиться добытыми сведениями с Лессинджером.

– Ничего подобного! – безапелляционно возразил Джемисон. – Феррелл не хочет выкупать обратно свою долю, потому что прекрасно понимает, что не сможет выдержать давления таких дельцов, как Блэр. А мне это по силам, и ему об этом тоже прекрасно известно. Так что сделка будет совершена, и Феррелл закончит работу над картиной в качестве режиссера и продюсера. И уж конечно, для него куда предпочтительнее работать на меня и Сэнфорда, а не на Блэра с его жирным приятелем-садистом!

– Но только если Блэру удастся заполучить долю Сэнфорда, тебе-то волей-неволей придется иметь с ним дело, – напомнил я.

– И опять, Холман, в корне неверное суждение. – Он с сожалением покачал головой. – Напротив, я был бы очень доволен, если бы Блэр завладел второй половиной негатива. Сэнфорд – редкостная сволочь и к тому же упрямый как осел, Блэр же рассудителен. Нам обоим эта сделка принесет неплохой доход. – Он вежливо улыбнулся. – Надеюсь, я ясно выражаюсь?

В это время к столику подошла Алиса, поставила передо мной стакан с заказанной выпивкой, загадочно улыбнулась и снова удалилась.

– В моем заведении сандвичи не подают, – сказал Джемисон. – Здесь тебе не какая-нибудь забегаловка, Холман!

– Ты прав, Джемисон, это больше смахивает на бордель, но только без кокаина, – согласился я. – И знаешь, я тебя даже в каком-то смысле зауважал. Ни минуты не сомневаюсь, что у тебя есть компромат на Феррелла, и, судя по твоим речам, склонен думать, что и о Блэре тебе известно нечто такое, чего не знают другие.

– Можешь думать, как тебе больше нравится, – резко ответил хозяин заведения. – А теперь доканчивай свою выпивку и проваливай отсюда!

– И ты больше ничего не хочешь рассказать мне, прежде чем я уйду? – поинтересовался я.

Он на минуту задумался, а потом неожиданно спросил:

– Скажи, Холман, а кто твой клиент?

– Лессинджер. Я, конечно, очень настаивал на том, чтобы он поскорее исчез из города. Но все оказалось гораздо сложнее. Я не могу дать гарантий его безопасности, пока не выясню, кто и почему убил Роулинса.

– Вопреки здравому смыслу я склонен думать, что тебе, Холман, все-таки не чуждо представление о порядочности, – медленно проговорил Джемисон. – Ты грубый, беспардонный, возможно, даже жестокий, но все же порядочный. Надеюсь, что это и в самом деле так.

– И я тоже, – поддакнул я.

– Блэр держит при себе одну девицу, – сказал он, – Лотти.

– Да, Лотти, – подтвердил я. – Я тоже с ней знаком.

– Ей всего лишь восемнадцать, – тихо проговорил Джемисон. – Отец в ней души не чает. Одно время, в свою бытность в Сан-Диего, Блэр был деловым партнером ее отца, человека влиятельного и могущественного, имеющего огромный авторитет в определенных кругах. Он уверен, что его дочь сбежала с очередным юнцом из колледжа, и, похоже, даже мысли не допускает о том, что она могла увязаться за Блэром. Если же отец все-таки прознает об этом, то уверен, не остановится ни перед чем, чтобы вернуть ее обратно, а заодно и как следует проучить Блэра, чтобы того уже больше не тянуло на подобные подвиги. Никогда.

– Откуда ты об этом знаешь? – спросил я, у Джемисона.

– Мне бы очень хотелось поразить тебя своей проницательностью, – ответил он, – но это не так. Примерно год назад мне довелось однажды встретиться с этим человеком в Сан-Диего. В то время нас связывало одно очень незначительное дело. Я побывал у него в доме и познакомился с его дочерью. А некоторое время спустя я увидел ее в обществе Блэра. Разумеется, данный факт меня заинтересовал, поэтому я позволил себе навести кое-какие справки.

– И поэтому тебя не беспокоит участие Блэра в намечающейся сделке с фильмом? – с умным видом заключил я.

– Именно, – подтвердил он. – Совершенно очевидно, что я могу с успехом воспользоваться этими знаниями в личных целях. Но все-таки интересно, неужели и Роулинсу тоже удалось что-то пронюхать? Я слышал, в Санта-Барбаре за ним прочно закрепилась довольно сомнительная репутация. Так что не исключено, что он тоже решил извлечь материальную выгоду из собственной осведомленности. И наверное, начал шантажировать Блэра.

– И тогда Блэр его убил?

Джемисон неопределенно пожал плечами:

– Не утверждаю, что все было именно так. Я лишь предполагаю, что возможно и такое.

– Но мне-то зачем об этом говорить?

– А затем, чтобы поскорее отвязаться от тебя, Холман, – прошипел он. – Чтобы ты перестал мозолить мне глаза, а проваливал бы на все четыре стороны. И мне совершенно наплевать, куда ты отправишься отсюда и к кому начнешь приставать. Надеюсь, это будет Блэр и ему не составит труда отправить тебя на тот свет. Или же ты сам его в конце концов замочишь, но, полагаю, ты не станешь слишком торопиться и это произойдет не раньше, чем он успеет завладеть долей Сэнфорда. Когда же негатив окажется в руках у Блэра, у меня больше не будет никаких проблем.

– Ты редкостная сволочь, Джемисон, – объявил я, – но я тебе верю.

– Весьма польщен! – холодно обронил он.

– А теперь скажи мне, как зовут отца Лотти.

Джемисон свирепо уставился на меня, а затем зловеще ухмыльнулся.

– Хендерсон, – сказал он. – Род Хендерсон. Можешь навести о нем справки у кого-то, кто знаком с положением дел в Сан-Диего.

– Всенепременно, – пообещал я.

Джемисон встал с диванчика.

– Конечно, ты запросто можешь отправиться к Сэнфорду и выложить ему все это, – заметил он. – Я заранее предвидел такую возможность, но затем подумал, что не настолько ты туп. Ведь это все равно что подписать Сэнфорду смертный приговор. – Он снова ухмыльнулся. – Ну и себе, разумеется!

И Алек Джемисон торопливо удалился с таким видом, как если бы ему нужно было без промедления возвращаться обратно к своей бухгалтерии и конторским книгам.

Я же поехал домой и приготовил себе на обед яичницу из нескольких яиц, утешаясь мыслью о том, что даже если в «Счастливой Алисе» мне и принесли бы затребованный сандвич, то мясо в нем наверняка оказалось бы жестким. У меня был один знакомый в Сан-Диего. Его звали Дэн Карсон, мы были знакомы вот уже несколько лет и время от времени оказывали друг другу на взаимовыгодной основе небольшие услуги. Поэтому, расправившись с яичницей, я позвонил ему. Он подтвердил, что Хендерсон был именно таким, каким описал его мне Джемисон. Мой знакомый не знал, имел ли он дочь или нет, но вот телефон у него был совершенно точно. Я сказал, что этого вполне достаточно, и через мгновение уже набирал заветный номер, попросив пригласить к телефону Рода Хендерсона.

– Дело в том, что сейчас у мистера Хендерсона совещание, – ответил настороженный голос на другом конце провода. – Оставьте свой номер, и, возможно, позже он сам свяжется с вами.