Текст книги "Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

Я снова бросил взгляд на часы – до полуночи оставался один час. Куда мог запропаститься Хикс? Возможно, он готовил отвлекающий маневр и подкладывал бомбу под фабрику, следуя моему совету?..

Разговоры наши уже давно иссякли. Три девушки сидели на огромной кровати и безучастно смотрели перед собой. Мне уже надоело предлагать им напитки. И уж если говорить честно, мне уже надоело все.

– Может быть, у кого-нибудь есть какие-нибудь хорошие идеи? – наконец бодро спросил я.

– Можно разбить стекла и выпрыгнуть из окна, – предложила Мэнди.

– И если нас не разорвут собаки, то схватят охранники и вернут обратно в дом, – добавила Джулия.

Была еще небольшая надежда, что Хикс ведет наблюдение за домом, но он с таким же успехом мог вести наблюдение и до утра, а для нас это было слишком поздно. Значит, надо было дать ему сигнал. Но как?

– Они всех нас убьют, – трагически прошептала Мэнди. – Я знаю.

– Мы тебя спрашивали десять раз, Пол, – сказала Колетт холодно. – И теперь я спрашиваю еще раз: что они хотели от тебя, эти оба?

– Денег. Они хотели денег…

– Ты – жалкий лжец! – возмутилась Колетт. – Ты пошел с ними на какую-то сделку! Скажи нам правду. Любая правда лучше полного незнания. Сидишь тут и ждешь, сам не зная чего!

– Они хотели денег, – снова повторил я. – Возможно, все это гораздо сложнее, но в конечном итоге они хотели денег.

– И вы, значит, спасли свою жалкую шкуру, дав им откупные? – с величайшим презрением произнесла Джулия. – А что будет с нами?

Я прошел к бару. Поскольку девушки ничего не хотели пить, я тоже был вынужден воздерживаться. А сейчас решил: черт с ними! Надо выпить. Из чистого любопытства я посмотрел, какими запасами обеспечил себя Фишер, поскольку профаном в этом деле считать его было нельзя. Тут и впрямь было практически все, даже две бутылки фирменного коньяка «Наполеон»… А Хикс, наверное, ждал снаружи сигнала…

Я прошелся по комнате, и мой взгляд упал на хрустальную чашу с цветами. Кажется, она подходила для моего замысла. Я взял ее, перевернул и выплеснул воду вместе с цветами прямо на пол.

– Ну а теперь он вообще свихнулся, – констатировала Мэнди. – Не смог вынести такого душевного гнета!

– А что вообще можно ожидать от мужчин! – бросила Колетт.

Чаша была в поперечнике примерно сорок пять сантиметров и высотой сантиметров восемнадцать. Я поставил ее перед баром на пол и вылил туда обе бутылки коньяка. Это был отличный коньяк и очень старый.

– О’кей, мои милые! – бодро сказал я. – Поднимайтесь!

– Пошел ты в… – заявила Мэнди.

Я подошел к ней, взял ее за соски и потянул на себя.

– Поднимайся, – повторил я.

Мэнди пронзительно закричала и вскочила с кровати.

– Теперь уже он превращается в садиста! – завизжала она.

– Вы обе тоже поднимайтесь, или с вами будет то же самое, – жестко бросил я.

В следующий момент они уже все стояли передо мной. Я приказал им повернуться. Мгновение казалось, что мне придется подавлять бунт, но потом все трое все же повернулись. Парису было бы трудно вынести свое решение, но он подошел бы к этому не с такими мерками.

У Мэнди и Джулии были округлые и милые задочки, но именно по этой причине они и исключались из соревнования. Задочек Колетт был тоже мил, но не такой округлый. В данный момент мне бы подходил еще более узкий, но за неимением лучшего сойдет и этот. Я схватил ее за руку, повернул к себе и повел к бару.

– Что все это значит? – спросила она с недоверием и недоумением.

– Видишь ли, мне трудно все объяснить, – признался я. – И возможно, просьба моя покажется тебе странной, но я уверяю тебя, что это поможет нам отсюда выбраться.

– Так что же я должна делать? Убить тебя?

– Страшно смешно, – процедил я сквозь зубы. – Если будет время, я еще покатаюсь по полу от смеха. Но пока этого времени у меня нет. Ты видишь чашу на полу? В нее налит только старый добрый коньяк. И ты должна сесть на нее.

– Что-что я должна?

– Сесть на нее, – спокойно повторил я. – В настоящий момент он холодный… Я имею в виду коньяк. А твой зад согреет его, и через какое-то время он будет иметь комнатную температуру.

– Я и раньше слышала о разных диких шутниках. Но тебе полагается за это диплом первой степени!

– Я говорю серьезно.

– Ты опасный сумасшедший! – сердито прошипела она.

– С холодным коньяком ничего не выйдет.

– О, Бог ты мой! – выдохнула Джулия. – Я слышала о людях с причудами, но с таким встречаюсь в первый раз. Это превосходит все!

– Заткнись! – набросился я на нее.

Разумными уговорами здесь, видимо, добиться было ничего нельзя. Поэтому я схватил Колетт одной рукой за плечи, а другой – под коленки и посадил ее на чашу.

Раздался шлепающий звук. Колетт пронзительно вскрикнула и попыталась выбраться из сосуда. А так как коньяк проливать было нельзя – у нас его больше не было, – то я уселся верхом на ее бедра и крепко держал ее руки за спиной.

– Сейчас пойдет пар! – благоговейно заметила Джулия. – И пары коньяка сорвут их обоих с чаши…

– Раньше он не был таким, – самодовольно заявила Мэнди. – Видимо, он стал импотентом после того, как я бросила его.

– Отпусти меня! – выла Колетт. – Ты развратник!.. – И укусила меня в мочку уха.

– Я только хочу, чтобы ты тут немного посидела, – прокряхтел я.

– Мне холодно! – вскричала она. – И ко всему прочему так сидеть неприлично!

– Если мы не согреем коньяк, он не загорится, – объяснил я.

– За кого ты меня, черт возьми, принимаешь? – не сдавалась она. – За рождественский торт?

Ее зубы снова подобрались к моему уху. Я попытался отклонить голову в сторону, и она своими зубами сорвала мне кожу. Боль была ужасная.

– Если нам удастся поджечь коньяк, то мы сможем его отнести к окну и поджечь занавески! – простонал я. – И если вы обе поднимете свои задницы с кровати и поможете набросать у окна простыни, одеяла и другие хорошо горящие предметы, то вы окажете мне большую помощь.

– Ты что, хочешь поджечь дом? – Колетт так уставилась на меня, что глаза ее, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Полый кирпич не очень-то хорошо воспламеняется, – нетерпеливо сказал я. – Нам просто нужно привлечь внимание охранников. Собаки близко к огню не подбегут, и, кроме того, их удержат охранники. Особенно если они увидят, как из окна выпрыгивают голые девушки, чтобы спастись.

– Эта комната находится на втором этаже, – испуганно сказала Джулия.

– Не играет никакой роли, – буркнул я. – Вы будете прыгать, договорились?

– Прямо в руки охранников, которые снова отведут нас в дом, – возмутилась Джулия. – Великолепная мысль!

– Мы должны их чем-то отвлечь. Не забывайте об этом. Мы должны устроить маленький переполох внутри дома и снаружи.

– И что потом? – спросила Мэнди.

– Об остальном я еще не подумал, – признался я. – Но самое главное – начало.

– Более идиотских слов я еще никогда не слышала, – заявила Джулия. – Я в этой игре не участвую.

– О’кей! – Я глубоко вздохнул. – Я не хотел вам рассказывать, потому что это очень жестоко, но вы мне не оставляете выбора.

– Что рассказывать? – насторожилась Мэнди.

– Они собираются впустить сюда в полночь всех охранников, чтобы все по очереди насиловали вас, пока с вас не слезет кожа. А если этого окажется недостаточно, Курт позаботится и об остальном.

Джулия так высоко прыгнула с кровати, словно ее крокодил укусил в зад.

– Не сиди, как глупая гусыня! – набросилась она на Мэнди. – Помоги мне перенести постельное белье к окну!

Внезапно все уверились в правоте моих слов, даже Колетт. Когда я встал, она послушно осталась сидеть на чаше, словно увидела в этом свое призвание.

– Пол, – тихо сказала она, – я хотела бы все знать. Значит, мы разожжем костер, охранники увидят его и примчатся сюда. И тогда мы выпрыгнем из окна, так?

– Приблизительно. Если говорить точно, то выпрыгнут только Мэнди и Джулия.

– А что со мной?

– Ты будешь мертва, – медленно произнес я.

– Что?!

– Ну да, ты должна притвориться мертвой, – сказал я. – Пока здесь будут те, кто прибежит сюда, чтобы их обмануть.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

– Я тоже надеюсь.

С огромной кровати уже были сорваны все простыни и одеяла. Я кинул матрац на пол и потащил его к двери. Потом поковырял в нем пальцем, пока мне не удалось прорвать дырочку. Матрац был набит искусственными волокнами, которые толком и гореть-то не будут, а только чадить.

– Как там у нас коньяк? – спросил я Колетт.

– Теперь уже не кажется холодным.

Джулия и Мэнди стояли у кучи одеял и простыней, которые они нагромоздили у окна, и внимательно наблюдали за мной.

– Мы действительно должны выпрыгнуть из окна? – нервно спросила Мэнди. – Мне не очень хотелось бы, чтобы в мои пикантные места впились осколки стекла.

– Возможно, ты и права, – согласился я. – Может быть, лучше разбить стекла, а вы просто будете стоять рядом и кричать во всю глотку.

– Я начинаю спрашивать себя, а не предпочесть ли лучше смерть…

– Чему? Сюда ворвутся охранники и спасут нас…

Наконец послышался голос Колетт:

– Мне долго еще сидеть, Пол? Я боюсь, что чаша разрежет мне весь зад.

Я помог ей подняться и осмотрел ее зад. На нем красовался красный круг, а вокруг шли лиловые подтеки.

– Сенсационный рождественский подарок! – рискуя навлечь на себя гнев одалисок, провозгласил я. – Задница, выдержанная как старое вино и настоенная на коньяке.

Я поднес к чаще горящую спичку, и коньяк вспыхнул ярким голубым пламенем. Потом я взял пучок матрасной набивки, подержал его над огнем, пока волокна не начали чадить, и сунул их обратно в матрац. Облако едкого дыма поднялось к потолку, получилось нечто вроде дымовой завесы. Я схватил стул и ножками выбил четыре оконных стекла. Потом поднес чашу с горящим коньяком к куче одеял и простыней и поджег ее. Через несколько секунд все вокруг полыхало жарким огнем, даже занавески.

– О’кей, мои милые! Теперь начинайте кричать!

– А что делать мне? – хмуро осведомилась Колетт, словно я исключил ее из программы удовольствий.

– Ты мертва, – безжалостно сказал я. – Задохнулась от дыма.

– Это, похоже, уже не шутка. – Она сильно закашлялась.

Я отвел ее в сторону от двери и уложил на пол, спиной ко входу.

– Попытайся расслабиться,– сказал я и тоже сильно закашлялся.

– Расслабиться? – Ее лицо судорожно скривилось. – Я же здесь задохнусь, ты, умник!

Едкий дым быстро наполнил всю комнату. Дышать становилось все тяжелее. И кроме того, стало жарко. Постельное белье горело весело, пламя почти достигло потолка, и крики девушек казались вполне естественными.

«Не совершил ли Донован ошибки?» – подумал я. У меня на это нашлось лишь одно утешение: если я совершил, то теперь было поздно что-либо исправлять. Поэтому я остался стоять у двери, прижавшись к стене, и выжидал.

Пот лил у меня по лицу, в комнате стало невыносимо жарко, и я не мог подавить свой кашель. Дым подействовал и на девушек, стоявших у окна, их крики прерывались приступами кашля. Колетт, лежавшей на полу, было все же немного легче.

Где-то в доме я услышал возбужденные голоса людей, а потом три глухих взрыва. В следующее мгновение ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась.

Несколько секунд никто не входил.

Потом появилась рука, державшая пистолет. Я схватил ее за запястье обеими руками, приложив всю свою силу. В следующее мгновение, резко повернувшись, я рванул обладателя руки на 180 градусов так, что он описал дугу и грохнулся о стену. Было слышно, как что-то неприятно хрустнуло и треснуло. Я отпустил руку, и человек упал на пол. Я нагнулся, чтобы посмотреть, кто это, и увидел Диборна. Очки его разбились, а лицо было залито кровью.

Без особого воодушевления я констатировал, что он еще дышал.

Колетт встала, а две другие девушки продолжали кричать. Я подбежал к ним, схватил их за руки и потянул к двери.

– Бегите! – прорычал я. – И продолжайте кричать.

– Пол, – сказала Колетт сдавленным голосом, – а что будет…

– Позже, – прошипел я. – Сейчас мне надо найти Курта. Тоже беги и кричи посильнее.

Все трое не нуждались более в подсказке. Они помчались с такой резвостью, словно это был финал олимпийского марафона голых дам. Я, не переставая кашлять, поднял пистолет Диборна, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. После этого я тоже помчался по коридору вслед за кричащими дамами, которые бежали в сторону гостиной. Внезапно крики смолкли. Раздался одиночный выстрел, а потом еще сразу несколько.

На раздумье времени не оставалось. Одним прыжком я вскочил в дверь и упал на колени, продолжая держать в руке пистолет.

Три голые девушки стояли неподвижно, словно статуи, и глаза их были наполнены страхом. Лози лежал на полу на спине, и кровь била фонтанчиком из ран на его груди. А в проеме двери, находившейся с противоположной стороны, стояла фигура ковбоя с темным лицом и с автоматом в руках.

– О, Боже ты мой! – тихо сказал я. – Мститель из Эльдорадо собственной персоной.

– У него не голова, а мешок с навозом, – презрительно сказал Хикс. – Думал, что может попасть в человека из револьвера на расстоянии тридцати шагов.

– А что с охранниками? – спросил я.

– Уложил спать! – Он ухмыльнулся и сверкнул своими белоснежными зубами на потемневшем лице. – Когда я увидел огонь, бросил гранату, коллега. Она взорвалась у самых ворот и расправилась с двумя часовыми. Они только без сознания – я был осторожен. Потом к воротам бросилась еще целая орава парней, и поэтому я бросил еще одну гранату. Парни сразу повернули обратно. – Он мрачно усмехнулся. – Может быть, они и до сих пор еще куда-то бегут.

– Отведи девушек к плавательному бассейну, чтобы они смогли наконец одеться, – попросил я.

– Что ж, хорошо. – Он пожал плечами.

– У тебя еще найдется граната?

Он сунул руку в задний карман, вытянул оттуда гранату и протянул мне.

– Спасибо, – сказал я. – Пусть девушки оденутся, а потом встречаемся перед домом.

Он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но потом быстро закрыл его.

– Хикс! – Мэнди наконец обрела дар речи. – Вы были просто великолепны! Такой мужественный и… – Она передернула плечами. – И такой хладнокровный и жестокий…

Я пошел по коридору, ведшему в сторону комнаты с мониторами. Дойдя до нее, я взял связку ключей, которой Диборн открывал спальню, и открыл двери комнаты. После этого я осторожно отступил метров на шесть назад и стал ждать.

Некоторое время все было тихо. Потом дверь немного приоткрылась, и Фишер высунул оттуда голову.

– Что здесь происходит, черт возьми? – хрипло спросил он. – Создается впечатление, что разгорелась революция?

– Возможно, парочка ваших террористов занялась своей работой, – ответил я.

– А где этот негодяй по имени Диборн?

– Находится при последнем издыхании. А Лози мертв.

– Я вам очень благодарен, Донован, требуйте от меня чего хотите – и вы это получите!

– У меня для вас есть подарок, – сказал я, срывая чеку с гранаты. И, сосчитав до трех, я бросил ее ему. – Ловите!

У меня едва осталось время на то, чтобы броситься за угол на пол и выставить подметки для защиты. Граната взорвалась. Секунд через пятнадцать в коридоре все стихло, хотя мои барабанные перепонки еще гудели. Я поднялся. Там, где была дверь, в стене зияла дыра, а от Фишера вообще ничего не осталось.

Я прошел через гостиную в гигантский вестибюль, а оттуда – на улицу. Создавалось впечатление, что пожар перекинулся и на другие комнаты. Горело все, что могло гореть, тут у огня было раздолье, и если его не укротить, то все интерьеры дома погибнут. Но это уже была не моя забота.

Подошел Хикс с тремя девушками, и я искренне пожалел, что все они уже одеты.

– Я отвезу леди обратно в отель, – сказал я. – Будет лучше всего, если ты отправишься на своей машине в Коннектикут и сгрузишь там всю свою артиллерию. После этого, Хикс, приезжай к нам в Акапулько.

– К нам? – в один голос воскликнули девушки.

– Ведь все мы сейчас нуждаемся в одном – в отдыхе, не так ли? – сказал я.

– Пол, дорогой! – Мэнди улыбнулась мне. – Ты был просто великолепен! Почти гений! Кто бы, кроме тебя, мог догадаться подогревать коньяк с помощью задницы Колетт!

– Вот это да! – Глаза Хикса округлились. – Я должен выслушать эту историю, коллега!

– Только не сейчас, – смущенно буркнул я.

– Если ты не против, дорогой, – продолжала Мэнди, – то я поеду лучше с Хиксом в Коннектикут, а оттуда вместе с ним в Акапулько. – И Мэнди демонстративно взяла Хикса под руку. – Видишь ли, Пол, дорогой, в Хиксе есть такая милая жестокость, которой не хватает тебе. Ты бы не смог просто так очередью из автомата убить человека. А Хикс здорово расправился с Лози, не правда ли?

– Возможно, ты и права, – согласился я.

– Значит, ты ничего не имеешь против?

– Ничегошеньки, – ответил я, и это было правдой.

Они оба сели в машину Хикса и уехали. Мы же втроем сели в машину, на которой приехали, и направились к отелю.

– Когда мы одевались, – сказала Колетт невинным голосом, – то услышали в доме взрыв. Что это было, Пол?

– Это Фишер взорвался, – невозмутимо ответил я. – Я бросил в него гранату.

– И он ее поймал? – удивленно спросила Джулия.

– Не знаю, – честно признался я. – 3 тот момент я не смотрел в его сторону.

– Но она его убила? – В вопросе Колетт звучала тревога.

– Да.

– Бедная Мэнди! – Джулия истерически захохотала. – Она даже не догадывается, чего она лишилась.

– Я должна тебя поблагодарить, Пол, – с теплой признательностью сказала Колетт. – Фишер погубил моего брата.

– Я тоже вас должна поблагодарить, – присоединилась к ней Джулия. – Он убил моего мужа.

Некоторое время мы ехали молча. Где-то вдалеке послышался вой сирены, и мне оставалось только надеяться, что полиция прибудет к дому Фишера, когда пожар сделает свое дело. Но даже если они и найдут обугленные трупы, им будет нелегко решить, что же там произошло.

– Хикс с Мэнди, – осторожно промолвила Колетт. – А мы втроем.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я.

– Она имеет в виду, как мы будем проводить время в Акапулько, – подала голос Джулия. – Все эти прекрасные, полные безделья дни где-нибудь у плавательного бассейна.

– И будем пить холодные напитки в апартаментах отеля с кондиционером, – добавила Колетт. – И чувствовать постоянно жар в крови, который заставляет дрожать как в лихорадке.

– Я все еще не совсем вас понимаю, – сказал я, немного волнуясь.

– Мы говорим между собой, – нарочито холодно заметила Колетт. – Речь идет о женском коде. И мужчинам никогда не разгадать его.

– Я бы ничего не имела против, – сказала Джулия. – И если говорить честно, то мне это даже нравится.

– Я тоже бы ничего не имела против, – откликнулась Колетт. – Тем более что он это заслужил.

– Я рада, что у нас общие вкусы, – сказала Джулия.

– Я тоже рада, – поддакнула Колетт.

– Я знаю, что это глупый вопрос, но скажите, Бога ради, в чем у вас общие вкусы? – поинтересовался я.

– Мы будем в Акапулько втроем. Ты что, поглупел от взрывов, Пол? В Акапулько мы вдвоем составим твой гарем. Королевство Донована, если хочешь, – ошеломила меня Колетт.

– Основанное в звездный час святого Донована, – добавила Джулия. – Как тебе нравится такая мысль, Пол?

Ведь Донован-то – это я! А гаремы, черт возьми, мне всегда нравились.