Текст книги "Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Картер Браун
Джентльмены предпочитают блондинок

Джентльмены предпочитают блондинок
(Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

Улыбка на всегда кислой, словно на похоронах, физиономии Бориса Сливки – зрелище настолько непривычное, что практически не поддается сравнению. Попробуйте представить себя на палубе лайнера, приближающегося к Нью-Йорку, и вдруг статуя Свободы поднимает юбки и начинает отплясывать огненный канкан.

– Ну, что скажешь, товарищ? – спросил Борис улыбаясь. – Неплохо звучит?

– Подождем, пока будет подписан контракт, – уклончиво ответил я.

– Что с тобой, Ларри? – загудела Сэлма Брутен, и ее резкий голос напомнил звук маяка-ревуна в тумане. – Команда сценаристов-продюсеров Бейкер и Сливка выходит на орбиту, а ты сидишь как скелет на празднике!

Вот уж кто никак не похож на скелет, подумал я угрюмо. Мне нравится Сэлма, хотя она и наш агент, но ее невероятные размеры иногда действуют мне на нервы. Она выглядит, как победительница конкурса «Мисс толстушка». Ее основные габариты где-то около 135–105–140. Конечно, это мои предположения, я так и не набрался смелости выяснить это. Ее секретарша, Ванда Преббл, нравится мне гораздо больше, я бы присудил ей первое место в любом конкурсе королев красоты. Ее размеры – 92–58–95. Ванда – рыжеволосая красотка с мечтательным взглядом знойных глаз и высокомерными манерами. Однако я совершенно уверен, что они тут же смягчаются в достойном окружении, например, в отеле «Уолдорф Астория». Сейчас эта девушка сидела рядом с Сэлмой с карандашом и блокнотом в руках. При этом она небрежно закинула ногу на ногу так, что я мог видеть полоску восхитительного обнаженного бедра повыше нейлонового чулка. Это зрелище вызывало у меня приступ нетерпения. Ужасно захотелось стать настолько богатым, чтобы проверить мою теорию с воздействием на манеру поведения Ванды «Уолдорф Астории».

– Как зовут этого спонсора? – спросил Борис.

– Весткотт, – ответила Ванда задумчиво. – Юджин Весткотт.

Судя по мечтательной улыбке на ее лице, эта девушка в мыслях как раз сейчас проводила уик-энд на острове Капри в компании английского графа.

– Чего бы ни захотел Юджин Весткотт, придется выполнить, – сказала Сэлма с дрожью в голосе, выдававшей уважение к имени великого человека. – Его слово – закон!

– Неужели он настолько влиятелен? – удивился Борис.

– Влиятелен? Ха! – Огромная туша Сэлмы заколыхалась, словно живой памятник инженерному гению создателей бюстгальтеров.

– Насколько влиятелен? – Борис повторил свой вопрос с типично русским упрямством, как будто налагал «вето» на резолюцию Организации Объединенных Наций.

– В какой глуши ты пропадал со времени вашей революции? – пожав плечами, усмехнулась Сэлма. – «Весткотт алюминиум»! Посуда Весткотт! Сеть посудохозяйственных магазинов Весткотт! Да он уже владелец половины Америки!

– А я-то думал, что правительство владеет страной, по крайней мере, на девяносто девять процентов, – возразил Борис. – Если этот человек не президент, то, значит, он суперкапиталист?

– Прекрати свои глупые антидемократические русские шуточки, Борис! – Все четыре подбородка Сэлмы возмущенно задрожали.

– Ты не поняла, дорогая Сэлма, – грустно ответил он. – Я целиком и полностью за суперкапиталистов. Это моя любимая порода людей! Стоит только подумать обо всех этих деньгах, спрятанных в их маленьких сейфах!

– Хорошо. – Сэлма с подозрением хрюкнула. – Кончай ломать комедию. От твоих острот несет борщом! Если Весткотту нравится новый сериал, так тому и быть! Он закупает так много телевизионного времени, что никто не осмелится возражать, если он захочет стать спонсором нового телевизионного сериала. Нам нужно угодить всего одному человеку – Юджину Весткотту, – и сделка у нас в кармане!

Сверкая бледной лысиной, Борис повернулся ко мне.

– Я чувствую запах жареного, товарищ, – прошептал он таинственно.

Я глубокомысленно кивнул.

– Это сладкий запах двусмысленности! С какой стати мы должны угождать Весткотту, Сэлма? Ты же уверяла, что все уже решено! И даже сказала, что мне пора покупать шампанское.

– Все правильно, – поспешно ответила девушка. – Видишь ли, Юджин Весткотт – великий индивидуалист. Прежде чем выписать чек, он должен лично досконально во всем разобраться. Не просто ознакомиться с идеей сериала и сценария. Нет, он хочет лично узнать всех людей, участвующих в производстве. – Тут ее многочисленные подбородки снова заколыхались. – Ну конечно не всех людей, – поправилась Сэлма, – а по-настоящему важных – сценариста, продюсера, звезд – ты же понимаешь, Ларри?

– Нет, – отрицательно покачал я головой.

Девушка повернула свое лунообразное добродушное лицо к Борису.

– Ты же можешь понять…

– Нет, – решительно ответил Борис.

– Вы самые капризные клиенты, каких я встречала на протяжении всей моей карьеры! – глубоко вздохнула она. При этом ее бюст подпрыгнул с головокружительной скоростью. – Видите ли, он хочет… Лучше ты расскажи им, Ванда!

Мечтательная рыжая красотка зевнула, показав острые белые зубки и маленький розовый язычок, который чувственно подрагивал.

– Прежде чем подписать контракт, мистер Весткотт хочет поговорить с вами двумя и двумя звездами будущего сериала, – проговорила она устало. – Все эти встречи запланированы на неделю, начиная со среды.

– Утром или вечером? – уточнил я.

В голосе секретарши появилась ядовитая нотка.

– На неделю, начиная со среды! – медленно повторила она.

Я уставился на девушку; глазеть на нее в упор мне было не трудно и даже приятно, поскольку ее ноги оставались все в том же положении.

– Ты хочешь сказать, на целых семь дней? – так же медленно спросил я.

Ванда вздохнула:

– Именно так.

– Чушь какая-то! – наконец возмутился я. – Что за идиот этот Весткотт? Если он рассчитывает на марафонские переговоры с нами, пусть выбросит это из головы! Правильно, Борис?

– Правильно, товарищ!

Пожав плечами, секретарша Сэлмы потеряла к нам всякий интерес и, судя по выражению ее глаз, мысленно вернулась на Капри, к заливному из улиток, которым милорд собственной графской рукой кормил ее с блюда, доставленного самолетом прямо из ресторана «Максим».

– Если вы не проведете со спонсором неделю, не видать вам сериала, – холодно заметила Сэлма.

– Значит, сериала не будет! – решительно отрезал я.

– Как русский белогвардеец, я терпеть не могу сталинистскую тактику, – гордо заявил Борис. – Мой отец, великий князь, не для того на руках пронес меня через всю матушку Сибирь, чтобы сдать на руки еще одному диктатору!

Сэлма сделала большое усилие, чтобы достать несколько бумажек со стола. Ей это стоило немалого труда, гораздо большего, чем кажется, ибо ее рукам предстоял длинный путь вокруг необъятной груди, прежде чем они достигнут стола. Поджав губы, женщина несколько секунд изучала бумаги, потом лениво, как бы про себя, начала читать вслух:

– «В соответствии с контрактом, коллектив сценаристов-продюсеров Бейкер и Сливка получают недельную зарплату в размере восьми тысяч долларов, Далее они получат роялти в шесть процентов от общего дохода от сериала. – Заметьте, здесь сказано доход, а не прибыль. – Этот процент они будут получать до тех пор, пока общая сумма в двести пятьдесят четыре процента…» – Сэлма улыбнулась нам широкой, счастливой, суперкапиталистической улыбкой. – Жаль, мальчики, что вы не хотите сыграть на слабой струнке мистера Весткотта…

– Ну, мне надо бежать и упаковывать чемоданы, – заторопился Борис. – Как обычно одеваются, готовясь провести неделю с суперкапиталистами?

– Ты жалкий, ничтожный троцкист! – искренне возмутился я. – Ведь еще пару минут назад ты называл его сталинистом!

Борис вкрадчиво улыбнулся.

– Неужели я так сказал? – притворно удивился он. – Я ведь хотел назвать его филантропом!

– Мне кажется, что ты тоже изменил свое мнение, Ларри? – Сэлма вопросительно посмотрела на меня.

– Ну уж нет, – огрызнулся я. – Я не изменю своим принципам только потому, что рядом со мной какой-то жалкий большевик продается за тридцать сребреников. У меня есть собственная гордость!

– Как хочешь.

Сэлма пожала массивными плечами и повернулась к Борису:

– Ты ведь всегда можешь найти еще одного сценариста. Во всяком случае, готовься к отъезду в среду. Мистер Клюрман, личный помощник мистера Весткотта, будет ждать тебя и остальных в моем офисе.

– Кого это остальных? – удивился Борис.

– Мистер Весткотт уже подобрал двух звезд для сериала, – ответила Сэлма. – Они поедут вместе с тобой и Вандой.

– Ванда? – на этот раз удивился я.

– А как же? – воинственно заявила Сэлма. – Неужели вы думаете, что я позволю кому-нибудь из вас испортить все дело своими дурацкими шуточками посреди недели? Ванда будет блюсти мои интересы!

– Да? Вот здорово! Огромное спасибо, Сэлма! – воскликнул я.

Глаза рыжеволосой красотки вдруг утратили мечтательное выражение, а пухлые губки соблазнительно задрожали.

– Я давно мечтаю увидеть Тихий океан! – промурлыкала она.

– Надо же, какое совпадение! – тепло улыбнулся я ей. – Я тоже хотел его увидеть, а теперь мы увидим его вместе!

– Быстро же ты изменил свое решение! – приторным тоном заметила Сэлма.

– Я просто не могу допустить, чтобы Ванда впервые увидела Тихий океан в одиночестве, – с самым честным видом признался я.

– Ты меня просто поражаешь, товарищ, – растерянно пробормотал Борис. – Человек с таким большим и заботливым сердцем!

– И с большими ушами, – добавила Сэлма и грязно ухмыльнулась. – Когда Ларри входит в офис с ушами, торчащими как крылья летучей мыши, я в ужасе жду, что вот-вот появится Дракула и нам – девушкам с горячей красной кровью – самое время прятаться за холмами.

– Да тебя ни один холм не скроет, Сэлма, – парировал я. – И потом, у тебя столько горячей красной крови, что вампир может сосать тебя круглый год, а ты даже и не заметишь.

– Ну что ж, все решено, – вмешался Борис. – Встречаемся здесь в среду утром: я, Ларри, Ванда и звезды…

– Кстати, что за звезды? Ты знаешь? – Он вопросительно вскинул голову.

– Я же все сказала. – Сэлма разъяренно взглянула на меня. – Мистер Весткотт уже выбрал звезд для сериала, и они едут вместе с вами.

Борис смотрел на нее остекленевшими глазами.

– Как их зовут? – настаивал Борис.

– Юджин Весткотт выбирает все самое лучшее, видимо, поэтому он выбрал Бейкера и Сливку, – съязвила Сэлма.

– Имена! – рявкнул Борис.

– Лучшие звезды! – Ее подбородки дрогнули. – Кэрол Фримен и Энтони Люкас.

Лицо, похожее на грустную морду сенбернара, превратилось в трагическую маску.

– Нет, я покончу с собой! – отчаянно завопил Борис. – Кэрол Фримен! Да еще Энтони Люкас в придачу! Что задумал этот дешевый сталинист? Уж не думает ли он снять новую версию оперетты Розмари в тридцати девяти сериях без музыки! – Борис, растерянно моргая, уставился на меня.

– Скажи ей, Ларри, – взмолился он.

– Нам в голову пришла новая идея сериала, – объяснил я толстухе Сэлме. – С тех пор, как телевидение сделало большой скачок в сторону от уличных драк и потасовок, главное место в нем заняли комедии о семейной жизни.

– Ты прав. – Сэлма вежливо кивнула.

– Так вот. Мы решили сделать сериал-комедию о совершенно необычной семье, – продолжал я. – В комедии, как положено, будут муж и жена. Но они ведут необычайно активный образ жизни, они работают: он – продюсер на Бродвее, а она – известный модельер.

– Это даст нам колоссальные возможности, – вмешался Борис. – Наша героиня создает модели купальных костюмов. Значит, можно ввести в сериал секс, конечно, в дозах, допустимых на телевидении. Множество красоток в бикини. В сценарии мы дадим этому оправдание.

– В нашем сценарии будет много юмора и возможности даже для создания четких образов, – подхватил я. – Муж занимается постановкой новой пьесы на Бродвее. Юмором будут насыщены их супружеские ссоры. В его основе лежат диаметрально противоположные области их профессиональной деятельности! Каждый раз, когда в доме устраивается вечеринка, он не сводит глаз с моделей, которые появляются в их пентхаусе. Она же увлекается мужественными героями из его пьес. Короче, эта комедия поднимает сложные нравственные проблемы!

– Сложные проблемы! – завопил Борис. – Кэрол Фримен и Энтони Люкас будут выглядеть в нашем сериале как Красная Шапочка и Одинокий Ковбой из пьесы, написанной Брехтом!

– Их последний сериал пользовался огромной популярностью, – заметила Сэлма. – Он шел четыре сезона и все время держался в первой десятке рейтинга конторы «Трендэкс».

– Они играли родителей собаки, – прошипел я. – Эта собака и получила высокий рейтинг!

– А что случилось с собакой, товарищ? – В глазах Бориса блеснул интерес. – Собака могла бы сыграть модельера гораздо лучше, чем Кэрол Фримен.

– Она сдохла, – сказал я мрачно. – Любой сдохнет, если его похлопывать по голове на протяжении ста пятидесяти шести серий!

– Юджин Весткотт придает большое значение моральному климату в своих сериалах, – важно сообщила Сэлма. – Если актеры играют в сериале семейную пару, они должны быть супругами и в реальной жизни. В противном случае, по его мнению, зрители могут прийти к аморальным выводам.

Борис передернул плечами:

– Значит, Фримен и Люкас в самом деле женаты? Ларри, я все понял! Угадай, кто был спонсором собачьего сериала?

– Только не это!

Я с тоской посмотрел на Сэлму и тяжело вздохнул, когда она утвердительно затрясла своими подбородками.

– Мистер Весткотт был в восторге от успеха своего сериала, – радостно доложила она. – Он страшно расстроился, когда бедная собачка подохла и пришлось прекратить съемки.

– Прощай, новый сериал! – устало произнес Борис. – До свиданья, Юджин Весткотт!

– Прощайте ваши восемь тысяч в неделю, – проворчала Сэлма. – Плакали и шесть процентов с дохода и неделя с Юджином Весткоттом. – Толстуха с хитрой улыбкой взглянула на меня. – И с Вандой! – Ее лунообразное лицо довольно расплылось.

– Да, – вяло подтвердил я. – Впрочем, пожалуй, не стоит торопиться, товарищ. Что мы теряем, если проведем неделю с Весткоттом?

– Наш разум, – пробурчал Борис.

Я продолжал настаивать:

– Может, нам удастся разубедить его?

– Он же спонсор, – холодно возразил Борис.

– Почему бы нам не последовать доброму царскому примеру и не сделать попытку? – бодрым тоном спросил я.

– Не хочется вспоминать об этом, – пробормотал Борис. – Но царь Николай сделал попытку в 1917 году, и ты знаешь, чем она кончилась!

– Черт возьми! – взорвался я. – Неужели неделя на Западном побережье – такая уж трагедия?

Ванда подняла глаза, с явным трудом отрываясь от своих грез. В них милорд рассказывал о дрессированных павлинах, которые, согласно традиции, охраняли его замок от врагов со времен Альфреда Великого.

– Ты все опять перепутал, Ларри, – сказала она капризным тоном. – Не на Западном побережье, а около Западного побережья!

– Я могу проплыть порядочно, – пробормотал Борис. – Могу полчаса пролежать в воде на спине. Но целую неделю болтаться в воде? Это просто абсурд!

– У мистера Весткотта собственный остров у Западного побережья, – отрезала Ванда. – Он живет там почти все время.

– Собственный остров? – изумился Борис. – Надо бы взглянуть на него.

– Прекрасная идея, – охотно согласился я.

На секунду я закрыл глаза и вообразил Ванду, соблазнительно растянувшуюся на золотом песке в микроскопическом бикини, а рядом шумит и пенится Тихий океан. Я уже было начал подумывать, не купить ли мне какой-нибудь завалящий английский титул, прежде чем мы туда отправимся. Конечно, если удастся найти что-нибудь по дешевке. Я бы размахивал им, как приманкой, перед высокомерным носиком Ванды. Я сообразил, что она не бросится в мои объятия из-за возможности стать леди Бейкер. Ей нужно что-то более значительное. «Лорд Бейкер из Лонг-Айленда» могло бы подойти. Но, пожалуй, лучше «Его превосходительство граф Тридцать третьей улицы». Тогда и почтовый индекс не нужен, размышлял я.

– Договорились? – услышал я хрюкающий голос Сэлмы.

– Пожалуй, – кивнул Борис. – Собственный остров – это вообще классно. А тут еще остров, построенный из алюминия. Я просто сгораю от нетерпения!

Глава 2

Я выглянул в иллюминатор гидроплана и увидел, что остров превратился из булавочной головки на горизонте в круглый зеленый оазис посреди океана. Его зеленый цвет соответствовал цвету лица Бориса. Мы вылетели из аэропорта Лос-Анджелеса всего полчаса назад, а он выглядел так, будто уже шесть месяцев болтался в море, три раза обогнув мыс Горн.

Вблизи островок оказался около двух миль в диаметре. В центре его возвышался огромный холм. Весткотт построил свой дом на склоне этого холма, и с высоты птичьего полета он напоминал настоящую средневековую крепость.

Взглянув вниз, Борис громко застонал.

– Это же замок Иф, – пробормотал он трагическим тоном. – Именно здесь граф Монте-Кристо был похоронен заживо. А я, дорогой товарищ, не граф Монте-Кристо и не собираюсь скакать по полям сражений со шпагой в руке!

И тут он допустил фатальную ошибку, взглянув вниз как раз в то время, когда гидроплан резко спикировал к поверхности океана. До конца полета ему пришлось сидеть, крепко зажмурив глаза и отчаянно сжимая в руках бумажный пакет, из тех, что обычно хранятся в карманчике на спинке кресла в красивой папочке с надписью: «Летать с нами одно удовольствие!»

После пары приличных толчков, когда самолет коснулся поверхности воды, он плавно заскользил к пристани, находившейся уже совсем близко.

– Мы уже на том свете? – прошептал Борис, закрыв лицо руками. – Или еще тонем в море собственной крови?

– Мы приземлились, – успокоил его я. – И все проблемы остались позади. Океан гладкий, как озеро в Центральном парке.

И тут его тело содрогнулось в приступе рвоты. Я словно катапультировался из кресла. Конечно, долгая проверенная дружба – прекрасная вещь, особенно когда она строится на абсолютном доверии. Именно поэтому я не хотел разрушать ее из-за какой-то глупости. Ну, например, из-за того, что Борис вдруг повернет голову не в ту сторону…

В дальнем конце причала нас ожидала высокая блондинка, и я ускорил шаги, чтобы немного опередить спутников в тот момент, когда мы поравняемся с ней. Девушка была натуральной блондинкой, и ее прическа покоряла своей простотой. Жестковатые на первый взгляд, непокорные волосы говорили о твердом характере и большой жизненной силе. Надменное выражение не сходило со скуластого лица с прямым патрицианским носом. Полные губы несколько нарушали общую картину и могли бы выглядеть чувственно, если бы не строгое, волевое выражение лица. В линии подбородка угадывалось что-то тигриное, и у меня возникло неприятное ощущение, что она может съесть мужчину живьем, неторопливо пережевывая его.

Высокая грудь блондинки была несколько тяжеловата, но в сочетании с прочими достоинствами выглядела вполне уместно. Облик встречавшей нас девушки дополняла одежда: белая блузка с длинными рукавами, убранная в коротенькие и очень узкие шорты. Они плотно облегали ее стройную талию и подчеркивали длину изящных бронзовых ног от округлых бедер до тонких щиколоток. Если бы у меня была такая блондинка, я бы тоже держал ее на собственном острове – прикованной к постели!

Уперев руки в бока, она бесцеремонно разглядывала меня, словно новую алюминиевую кастрюлю, выставленную напоказ в ее собственном магазине. Так продолжалось целых пять секунд. Я посчитал их прежде, чем она заговорила.

– Привет, – наконец выдавила она глубоким, гортанным голосом. – Меня зовут Марта.

– А меня Ларри Бейкер, – учтиво ответил я. – Вот это картинка! – Я смотрел на эту блондинку с откровенным восхищением. – Вот уж не думал, что все это можно сделать из алюминия.

Марта тихо рассмеялась:

– Очень мило! Обязательно перескажу вашу шутку мужу.

– Мужу? – удивился я.

– Да. Я Марта Весткотт.

– Вот как? – Я понимающе улыбнулся. – Теперь мне ясно, почему ваш муж так преуспевает!

В это время к нам подошла вся группа, и мистер Клюрман начал представлять всех нас друг другу. Я с кислой миной наблюдал за его работой. Этот человек напоминал рекламного агента, опасавшегося, как бы его не выгнали с работы. Личный помощник Юджина Весткотта был тоже блондином и обладал грубоватой, но очень выигрышной внешностью. Так что я даже собрался подыскивать себе вакансию в ближайшем монастыре, В дополнение ко всему, у него была фигура футбольного полузащитника при элегантности обедневшего итальянского графа, вынужденного позировать для рекламы шотландского виски.

В мрачном расположении духа я как зачарованный наблюдал за реакцией Марты Весткотт на представляемых ей членов нашей группы. Они с Вандой обменялись долгими, изучающими взглядами, после чего обе облегченно вздохнули. Видимо, каждая из них решила, что превосходит другую по всем основным показателям: красоте, шарму, умению одеваться и успеху у мужчин.

Бориса Марта приняла за прислугу. Удостоив его лишь кивком, она занялась изучением Кэрол Фримен. Дамскую половину нашей команды трудно объективно оценить с первого взгляда. Кэрол выглядела как тихая маленькая брюнетка, готовая в любой момент отойти на второй план или даже вовсе исчезнуть. Но при внимательном рассмотрении, чем сейчас и занималась Марта, приходилось в корне пересматривать первоначальное впечатление. Причем с невероятной скоростью. В этих, казалось бы, спокойных, темных глазах скрывалась стальная воля, а простенькое платьице в цветочек вовсе не скрывало восхитительных форм, способных лишить разума любого мужчину, достигшего половой зрелости. Знакомство с настоящей Кэрол Фримен сравнимо с покупкой учебника по бухгалтерскому учету, под скучной обложкой которого скрывается порнографический шедевр «Фанни Хилл».

Видимо, случай с кинозвездой Кэрол Фримен сделал Марту более осторожной в оценке Энтони Люкаса. Мужскую половину команды представлял высокий мрачный тип с характерной внешностью стареющего героя дневных сериалов для домохозяек. Вспомните киногероев тридцатых годов, и вы поймете, что я имею в виду. Не хватало только прически с пробором посреди головы и туфель из настоящей крокодиловой кожи. Его грязновато-карие глаза приобретали еще более грязное выражение, когда он смотрел на Марту. До меня вдруг дошло, что такой взгляд бывает у крокодила, который затаился в тине и ждет, пока его жертва достаточно разложится, чтобы стать съедобной.

– Эмиль заберет багаж позднее, – сказала Марта деловым тоном, когда со знакомством было покончено. – А теперь идемте прямо в дом, там нас ждет Юджин.

– Да, миссис Весткотт, – подобострастно кивнул Клюрман. – Как вам будет угодно!

Презрительно улыбнувшись ему, она повернулась ко мне:

– Вы пойдете со мной, мистер Бейкер. Алек проводит всех остальных.

Ее слова прозвучали, как приказ королевы. Я подождал, пока Клюрман с компанией удалились от нас шагов на двадцать, а затем не спеша последовал за ней по извилистой тропинке, ведущей к дому на склоне холма.

– Юджин, мой муж, не пожалел ни времени, ни денег, когда строил этот дом, – с гордостью сказала она. – Все пришлось доставлять сюда по воде: рабочих, материалы, оборудование.

– А я думал, все доставлялось сюда при помощи гигантской алюминиевой катапульты, – с самым серьезным видом предположил я.

– Это точная копия старинного французского замка, – продолжала, пропустив мимо ушей мою реплику, Марта.

От ее голоса веяло скукой, как будто ей приходилось повторять этот текст из путеводителя уже сотни раз.

– Ему всегда хотелось иметь уединенный уголок, где он мог бы размышлять и строить планы.

– И кажется, он добился своего, – отметил я.

– Мы поддерживаем связь с внешним миром только при помощи гидросамолета и по радио, – невозмутимо продолжала она. – Наша прислуга состоит из трех человек: мажордом Эмиль, европейский повар и моя личная горничная. Когда в нашем доме бывает более шести гостей, мы нанимаем кого-нибудь дополнительно, на время.

– Похоже, вы ведете здесь довольно суровую и, если можно так сказать, примитивную жизнь, – улыбнулся я.

Ее глаза холодно блеснули.

– Вы, кажется, пытаетесь подшутить надо мной, мистер Бейкер?

– Как могла прийти вам в голову такая кощунственная мысль! – возмутился я.

– Тогда, может быть, вы смеетесь над моим мужем?

– Со слов Алека Клюрмана я имею достаточно полное представление о Юджине Весткотте, – ответил я. – И поверьте, в моем представлении шутка и ваш муж – вещи несовместимые.

Ее губы слегка искривились.

– Ну и какое же впечатление сложилось у вас о моем муже после инструктажа Алека?

– Юджин считает, что такие, как он, высоконравственные лидеры нации должны неуклонно следовать суровому моральному кодексу. – Я перевел дыхание. – Первым шагом к спасению мира должно стать достижение морального лидерства через такие средства информации, как телевидение.

– Вы, должно быть, прилежный слушатель, мистер Бейкер, – снисходительно заметила Марта. – Что же еще вы узнали? – В голосе молодой женщины сквозила ирония.

– Очень многое! – простонал я. – Но наибольшее удивление вызывает у меня то, во что мистер Весткотт не верит.

– Например? – Брови блондинки приподнялись.

– У вас есть дети, миссис Весткотт? – спросил я.

– Нет. А в чем дело?

– Тогда все понятно! – констатировал я. – Заметив, как резко похолодели ее глаза, я быстро затараторил:

– Юджин Весткотт не верит в секс, алкоголь, табак, бродвейские пьесы, голливудское кино, иностранное кино и телевизионные программы, за исключением тех, которые он сам спонсирует…

– Замолчите, мистер Бейкер! – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Но было уже поздно: я завелся, как главная пружина часов на лондонском Биг-Бене.

– Ваш муж не верит в демократическую партию, в республиканскую партию, – продолжал я выпаливать слова с пулеметной скоростью. – Или в любую другую партию, члены которой не прочь развлечься, потому что развлечения могут ослабить их моральные устои, а там всего лишь один шаг до распутства…

– Да замолчите вы наконец! – прикрикнула Марта Весткотт.

– Вы сами открыли пробку и выпустили джинна из бутылки. Я не могу остановиться, пока не выплесну все, что во мне накопилось! – заявил я и снова перевел дыхание. – Юджин Весткотт верит: здоровый дух может быть только в здоровом теле. А этого можно достигнуть только купанием в ледяной воде, энергичными физическими упражнениями и употреблением вегетарианской пищи, приготовленной исключительно в алюминиевых кастрюлях фирмы «Весткотт алюминиум», купленных в магазинах «Весткотт». – Последнюю фразу я уже выдавливал из себя с трудом. – Юджин Весткотт, всего-навсего, алюминиевый шизофреник! – заключил я.

Несколько секунд мы шли рядом в полном молчании. Потом она вдруг резко повернулась ко мне.

– Вы ведь писатель, мистер Бейкер? – сказала блондинка сладким как сахарин голосом.

– Да, я писатель, – тут же признался я.

Она громко фыркнула.

– Если Юджин услышит от вас что-нибудь подобное, вряд ли он согласится использовать ваши таланты, – предупредила Марта.

– Все, что я наговорил, на бумаге будет выглядеть совершенно по-другому, – заверил я ее. – Все будет очень гладко, мило и фальшиво. И будет сиять, как алюминиевая фольга!

– Вы даже не подозреваете, насколько вы несправедливы к Юджину, – рассердилась она. – После всего, что случилось с его старшим братом, как можно осуждать Юджина за его веру и идеалы?

– У него есть старший брат? – поинтересовался я.

– Да. Всего на пару лет старше. Его зовут Карл, – сказала она. – Юджин просто обожал его. Но Карл вел безалаберный образ жизни, как, очевидно, и вы, мистер Бейкер. Он увлекался всем, чем только можно: роскошью, алкоголем, женщинами, наркотиками! В тридцать лет он убил девушку только за то, что она отказалась с ним выпить! Последние двадцать лет Карл провел в больнице для маньяков с криминальными наклонностями. Теперь вы понимаете, почему принципы морали так важны для Юджина?

– Пожалуй, да, – ответил я. – Но это усложняет жизнь тех, кто на него работает.

– Вы мне не нравитесь, мистер Бейкер! – отрезала молодая женщина.

Я только пожал плечами.

– Вряд ли между мной и Юджином Весткоттом возможны теплые чувства, миссис Весткотт. Тем более, что вы женаты, – добавил я.

Блондинка бросила на меня косой взгляд, и уголки ее полного рта дрогнули в снисходительной улыбке.

– Вы, кажется, еще и трусишка, мистер Бейкер? – спросила она волнующим, хрипловатым, грудным голосом.

– Я всегда играю по правилам, – ответил я, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало излишне нравоучительно.

– Слабые мужчины всегда вызывают у женщин сострадание, – негромко пробормотала она. – Посмотрим, мистер Бейкер. Как раз сейчас мне нужна небольшая разрядка!

Тропинка становилась все круче, а последние десятки метров склона холма были почти отвесными. В скале были прорублены грубые ступеньки, и я пропустил Марту вперед. Мои моральные устои несколько поколебались, когда на уровне моих глаз ритмично заколебалась ее соблазнительная попка, затянутая в черные шорты. По понятным причинам, к концу лестницы я уже еле дышал и очень обрадовался, когда увидел, что дальнейший путь к замку пролегает по сравнительно гладкой поверхности. Мы остановились, чтобы перевести дыхание, и в тот же момент из дверей замка вышел мужчина и размеренным шагом направился к нам. Когда он подошел ближе, я просто не поверил своим глазам и усиленно заморгал, надеясь избавиться от наваждения. Но, открыв глаза, я понял, что этот человек все еще здесь. Он, скорее, напоминал не человеческое существо, а джинна, выпущенного из бутылки. И вот этот пришелец отвесил Марте церемонный поклон, а меня полностью проигнорировал. Представьте себе человека с фигурой Геркулеса и лицом сатира. При этом тщательно выбритый блестящий череп и горящие затаенным адским огнем глаза цвета полированного эбонита. Одет этот человек был в просторный черный шелковый китель и мешковатые черные брюки, заправленные в высокие кавалерийские сапоги. Я никак не мог понять, кого он мне больше напоминает: индийского раджу или родителя Бориса, великого князя, через пять минут после Октябрьской революции. Странный субъект заспешил вниз по ступенькам лестницы, и как только его голова, сияющая, словно летний каток под лучами яркого солнца в рокфеллеровском центре, скрылась из виду, я уставился на Марту Весткотт.

– Кто это такой?

– Эмиль. Наш мажордом, – сухо ответила она. – Он пошел забрать ваш багаж.

– Я бы не удивился, миссис, – откомментировал я это явление, – если бы вы щелкнули пальцами и он тут же исчез вместе со струйкой дыма в старинном медном кувшине.

– Этот человек верно служит Юджину уже много лет, – пояснила молодая женщина. – Он наполовину турок, совершенный дикарь, но как мажордом просто незаменим.

– Он выглядит как палач из страшной сказки, не хватает только остро заточенного топора в руках! – пробормотал я.