Текст книги "У Южного полюса"
Автор книги: Карстен Борхгревинк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Там удобнее было стать на якорь и легче запастись продуктами.
Кроме того, сюда раз в неделю заходил пароход, поддерживаю-
щий связь с самым южным портом Новой Зеландии—Блеф-
фом.
Поэтому на следующий день мы поплыли вокруг острова по
направлению к поселку, где толпы местных жителей радушно
приветствовали нас.
Мало-помалу появлялись более интеллигентные жители. В
городе проживало несколько австралийцев. Сначала я свел
дружбу с белым почтмейстером, дом которого из-за белых муравьев
тоже был «на ходулях». Затем познакомился с несколькими
курортниками из Австралии, в том числе с одним австралийским
профессором из Крайстчерча. Он всячески старался быть мне полезным
и в то же время получить как можно больше сведений о
таинственном континенте, лежавшем далеко на юге.
Большую часть наших 70 собак я намеревался оставить на
острове Стюарт, так чтобы ими могли воспользоваться будущие
экспедиции. Тем самым мы были бы избавлены от всех
трудностей, связанных с перевозкой собак через экватор. Однако
выяснилось, что на острове Стюарт действовал новозеландский
закон, воспрещавший в интересах овцеводства и в целях
сохранения чистоты породы завезенных шотландских овчарок, ввоз
собак каких-либо иных пород. Этот вопрос имел в Новой
Зеландии существенное значение для национальной экономики.
Что-то следовало предпринимать. Когда мне предложили,
в расчете на возможное согласие правительства, в качестве
местопребывания собак островок, или, скорее, большую скалу
недалеко от острова Стюарт, то я сообразил, что надо делать.
На следующий день я временно распростился с «Южным
Крестом» и с экспедицией и перешел на суденышко с туземной
командой, совершающее рейсы вдоль побережья. Оно называлось
«Руругау», что на языке маори означает: «Не боящийся ветров».
Один из туземцев, говорящий по-английски, заявил: то, что
я попал именно на данный корабль,—хорошее предзнаменование.
С большой сумкой, полной писем, я покинул на маленькой
шхуне Полулунную бухту под прощальный салют и громкое
«ура», раздававшиеся с «Южного Креста». «Руругау» взял курс на
видневшуюся далеко на севере в голубоватой дымке землю.
Сильное западное течение и слабый ветер задерживали судно.
Все же земля на севере постепенно, вплоть до сумерек,
становилось все более различимой. С наступлением темноты с
юго-востока подул свежий ветер, и в 10 часов вечера 1 апреля мы увидели
огни маяка у входа в бухту Блефф.
После сложных поворотов между буями с колоколом и
бакенами мы ровно в 12 часов ночи вошли в гавань Блеффа.
Освещения на улицах не было. С большим трудом и после
долгих поисков нашел я, наконец, телеграф. Он помещался
в низком деревянном здании.
Долго и сильно барабанил я во входную дверь, пока,
наконец, услышал скрип оконца под крышей и недовольный голос,
спросивший, что случилось. Однако стоило мне назвать себя,
как меня самым вежливым образом попросили подождать
секунду. Через несколько минут застучал телеграфный аппарат и
была установлена связь с Австралией.
Телеграфист, исполнявший свои обязанности чуть ли не
в одном белье, был исключительно любопытен. Тик-так, тик-так—
работал аппарат. Вдруг телеграфист остановился. Его коллега
на другом конце провода интересовался, нашел ли я у Южного
полюса какие-либо поселения.
– Что мне ответить?—спросил телеграфист.
– Ответьте, что Борхгревинк нашел много птичьих
поселений.
Тик-так, тик-так—слышалось снова: в Австралии стало
известно, что «Южный Крест» и экспедиция благополучно
вернулись.
Моя первая телеграмма сэру Джорджу Ньюнсу в Лондон
гласила:
«Задача экспедиции выполнена. Положение Южного
магнитного полюса установлено. Доехал на санях до 78 градусов
50 минут. Зоолог Николай Гансон умер. На борту все в порядке.
Борхгревинк».
После отправки телеграммы я как будто освободился от
бремени, лежавшего на мне, и в ту же минуту почувствовал
страшную усталость, почти изнеможение. Собственно говоря, я был
даже и не рад тому, что меня больше не тяготит ответственность.
Я скучал по судну, по одиночеству, по знакомым лицам.
– Вы устали,—сказал мне телеграфист, и я как сейчас
слышу этот голос. Он оделся, проводил меня в гостиницу, где я
тотчас же улегся спать.
Когда в восемь утра я отдернул оконные занавески, первое,
что я увидел, был норвежский флаг, весело развевавшийся по
ветру на гафеле белого трехмачтовика. «Земляк» стоял у
пристани. С него выгружали сосны и ели, доставленные с далекой
родины. Это был первый привет «Старой Норвегии».
Патриотическое чувство охватило меня. Я раскрыл окно
и помахал рукой в сторону корабля.
После этого я принял первую культурную ванну. Едва
лишь я начал с наслаждением мыться, как кто-то настойчиво
постучал в дверь ванной.
Я выразил недовольство, но чей-то голос закричал мне, что
я должен немедленно открыть дверь и взять газету, где найду
приятную неожиданность. Я выскочил из воды и схватил
протянутую через дверь газету. В газете была напечатана телеграмма
из Аделаиды (Австралия), которая гласила следующее:
«Вчера в полночь пароход «Австралия» прибыл из Европы.
Среди пассажиров была миссис Карстен Борхгревинк. Один из
репортеров спросил ее, когда она ожидает своего супруга. Она
ответила, что не знает, удастся ли ему вернуться в этом году;
все же она считает, что его возвращение должно последовать
в недалеком будущем».
Моя жена в Австралии! Она оказалась там в тот момент, как
я ступил ногой на Новую Зеландию. Поразительное совпадение!
В первую минуту газетное сообщение показалось мне
неправдоподобным. Я подумал, что это обычная газетная утка.
Однако вскоре выяснилось, что корреспонденция заключала
в себе чистую правду.
Большой пароход «Австралия», совершающий рейсы на
восток, вышел из Европы пять недель назад. Никакой
договоренности между мной и женой о встрече в южном полушарии не было.
Возвращение мое зависело от ледовой обстановки. И тем не
менее оба мы оказались на австралийском материке в один и тот
же час. Мне было известно, что ее пароход уже находится на
пути в Мельбурн. Поэтому я немедленно телеграфировал туда,
сообщил жене о счастливом возвращении экспедиции и
одновременно просил ее направиться дальше, в Хобарт, столицу
Тасмании. Мельбурн и Сидней были объявлены подозрительными по
чуме. Прибытие «Южного Креста» туда означало бы задержку
и карантин, а также риск для участников экспедиции. Наша
первая встреча с женой должна была состояться в Хобарте.
После отправки телеграмм я нанес визит члену парламента
достопочтенному мистеру Уорду. Он принял меня с большим
радушием и тотчас же связался по телеграфу с
премьер-министром м-ром Седдоном. Последний немедленно дал мне
официальное разрешение высадить собак на острове Стюарт. Вечером я
был приглашен на банкет, где председательствовал мистер
Уорд.
Передав капитану Йенсену свои инструкции относительно
собак и отъезда в Хобарт, 4 апреля я сел на пароход «Мокойя»,
идущий в Хобарт.
К своему изумлению, на борту этого великолепного судна
я встретил старого друга, норвежского консула в Мельбурне
м-ра Гундерсена, который в 1898 году пожелал мне
счастливого пути.
После быстрого и приятного плавания 6 апреля мы прибыли
в Хобарт.
Город был украшен флагами, крепость салютовала
выстрелами, когда «Мокойя» вошла в гавань.
Прямо у входа в порт стоял норвежский клипер,
расцвеченный флагами. Когда мы проплывали мимо, нас приветствовали
могучим норвежским «ура». На пристанях было черно от народа;
когда же положили сходни, то разразилась буквально буря
приветствий.
М-р Мортон, хранитель музея в Хобарте, первым пожал мне
руку. Затем следовала депутация правительства во главе с сэром
Филиппом Фюш.
Меня подняли на руки и на кресле пронесли к уже
ожидавшему ландо. М-р Мортон сел рядом со мной, и под громкие крики
«ура» мы поехали в гостиницу, где я встретился с женой. Тут
меня ждала куча телеграмм из Европы.
Первые вскрытые мной телеграммы были от сэра Джона
Мёррея и от Эдинбургского географического общества. Затем шли
приветствия от сэра Клементса Маркема, от профессора Ингвара
Нильсена, от сэра Джорджа Ньюнса, от всех географических
обществ Европы и Австралии. Весь день приходили телеграммы
на самых разнообразных языках. Вскоре после моего приезда
появился адъютант губернатора м-р Роуменсон. Он передал мне
и жене приглашение губернатора быть на следующий день на
обеде. Там я был принят с той же сердечностью, какая была
проявлена в 1898 году при моем отъезде на неведомый юг.
Десять дней спустя, по прибытии «Южного Креста», город
Хобарт устроил официальный прием в большом зале ратуши. На
другой день состоялся в соборе благодарственный молебен,
который служил тасманийский епископ.
Дав все указания Йенсену о порядке следования в Европу,
я временно простился с экспедицией. Капитан Йенсен должен
был вести судно в Лондон вокруг Африки. Я не хотел, чтобы
судно шло через Красное море и Суэцкий канал, так как опасался,
что большая часть собранных коллекций испортится от жары.
27 апреля мы с женой оставили Хобарт на привезшем ее
большом и роскошном пароходе «Австралия». Когда
плавучий дворец медленно скользил мимо «Южного Креста», откуда
экипаж приветствовал нас громовым «ура», первый штурман
Петерсен дал салют из пушек и приспустил флаг. В эту минуту
я не мог не прослезиться. Мне был бесконечно дорог этот
норвежский полярный корабль, украшенный флагами. Я всем сердцем
полюбил его бесстрашную команду, посылавшую мне
прощальный привет.
Штурмана Петерсена я больше не увидел. Он умер на пути
домой 23 сентября и 28-го числа того же месяца был погребен
в море близ острова Св. Елены. Скончался он от той же болезни,
что и Гансон, по всей видимости, став жертвой бери-бери. Стоит
упомянуть, что доктор, вскрывавший Петерсена на острове
Св. Елены, не смог определить природу болезни.
Судя по отчету капитана Йенсена, симптомы были такие же,
какие я наблюдал у Гансона. Бедный штурман Петерсен! Не
суждено ему было увидеть свою родину и своих близких,
которые занимали непрерывно его мысли и о которых он все время
говорил. Всегда аккуратный и исполнительный, но в то же
время замкнутый и меланхоличный—таким вспоминаю я его
с благодарностью и грустью.
29 октября 1900 года «Южный Крест» прибыл в Лондон. В тот
же вечер состоялся торжественный ужин для всех членов
экипажа.
Я же приехал в Лондон через Суэцкий канал спустя пять
недель после отплытия на пароходе «Австралия» из Хобарта.
Научные сотрудники прибыли тем же путем на пять дней позже.
Каждому, кто провел со мной зиму на южнополярном
континенте, был куплен билет от Хобарта до Лондона за счет экспедиции.
На Лондонском вокзале, куда мы с женой прибыли поздно
ночью, нас встречали многочисленные друзья, в том числе Франк
Ньюнс, известный географ доктор Хью Роберт Милль в качестве
представителя Королевского географического общества, лейб-
медик Теодор Эгеберг сопровождавший короля Оскара в
Лондон, и многие другие.
25 июня 1901 года по приглашению Королевского
географического общества я прочел в Лондонском университете первый
доклад о работах экспедиции.
Председательствовал сэр Клементе Маркем, присутствовали
адмирал сэр Дальримпль, адмирал сэр Эразм Оммэни, сэр
Г. М. Стэнли, член парламента адмирал сэр Л. М. Клинток,
адмирал В. И. Уорд, адмирал сэр Уильям Уортон, генерал сэр
Генри Смит, сэр Джордж Ньюнс, генерал сэр Генри Норман,
адмирал сэр Энтони Госкинс, адмирал сэр Джордж Нэрс и
многие другие.
На следующий вечер сэр Джордж Ньюнс устроил в отеле
«Сесиль» в честь экспедиции банкет, на котором присутствовали
выдающиеся географы Англии, а также представители
правительства.
Затем для меня наступило очень напряженное время. Я
ликвидировал дела экспедиции, приводил в порядок коллекции,
выпускал первые краткие отчеты, выполнял бесконечное
множество других дел, связанных с работами экспедиции.
Отчеты о различных работах экспедиции публиковались
частями по-английски. И лишь теперь книга «У Южного полюса.
Год 1900» имеется в виде связного изложения на моем родном
языке. Родной язык моего отца был норвежским, а моей матери—
английским. Рассказ об экспедиции имеется теперь на обоих
языках. Но ведь экспедиция состояла в основном из
представителей Норвегии и Англии—двух морских держав, у которых
много общего и которые совместными усилиями пытались
приподнять покров над тайнами Южного полюса.
П ервого марта 1899 года «Южный Крест» отплыл от
мыса Адэр, на котором осталось 10 членов экспедиции. Судно с
максимальной скоростью двигалось к северу.
Уже 15 марта стал виден мыс Золотой самородок на юге
Новой Зеландии. После того как судно получило в доке Порт-
Чалмерс необходимый ремонт, оно отправилось в плавание и на
протяжении зимы выявляло наличие китов в районе острова
Кэмпбелл.
К весне «Южный Крест», избороздив воды вокруг острова
Кэмпбелл, вернулся в Новую Зеландию, в порт Блефф,
чтобы провести мелкий ремонт и сделать закупки
продовольствия.
10 декабря судно направилось на юг к оставленным на мысе
Адэр спутникам. 15 января «Южный Крест» вновь бросил якорь
у входа в бухту Робертсон.
Далее следует несколько записей из дневника, который вел
капитан Бернгард Йенсен.
Мыс Адэр, среда 1 марта 1899 года. Ветер небольшой, с
меняющимся направлением. Небо чистое. Работа началась в 8 утра.
В 9 часов был выловлен упущенный якорь. На сушу доставлено
все, что не успели доставить ранее.
В 2V2 часа почти все были на суше, чтобы присутствовать при
первом подъеме флага на южнополярном континенте.
Борхгревинк произнес короткую речь, после этого мы
сфотографировались всей группой.
Позднее Борхгревинк явился на борт и распрощался с нами.
Трудненько было расставаться с ними. Один за другим уходили
они с судна. Быть может, никогда не увидимся. Кто может
сказать, что предстоит им и нам...
В 9 часов мы подняли якорь и вскоре миновали косу мыса
Адэр. Было произведено четыре выстрела из пушек и дан салют
флагом. Крики «ура» раздавались повторно с судна и с земли, пока
мы могли видеть и слышать друг друга.
При расставании нас обуревали необычные чувства,
одолевали грустные мысли—всех ли мы найдем при возвращении?
После того как мы столько прожили вместе, так близко узнали
друг друга и так сдружились, расставаться тяжело. Но что
пользы мучить себя?
Последний прощальный гудок прорезал темноту. Последний
взгляд на мыс Адэр: свет в единственном окне единственного
дома.
Какие угрозы таит в себе мыс Адэр? Вернемся ли мы в 1900
году? Великий боже, храни оставшихся друзей, так, чтобы они
выполнили поставленную перед собой задачу и достигли цели
своих стремлений! Прощай, прощай, мой друг Борхгревинк,
возвращайся на родину в 1900 году с победой, порази своими
открытиями нас и весь мир!
Четверг, 2 марта 1899 года. Ветер западный. Небо ясное,
вода спокойная, льдов нет.
Взял направление на северо-запад. Видим, как исчезает
земля и вместе с нею оставленные там наши друзья. К полудню ветер
посвежел и стал восточным. С таким ветром и при ясном небе
плыть одно удовольствие. Кто бы подумал, что нас ждет такая
хорошая погода. Попалось несколько айсбергов, но далеко не
так много, как при нашем плавании к югу. Ах, если б мы имели
на всем пути или по крайней мере до тех пор, пока не выйдем из
полосы льдов, такую погоду!
Так или иначе судно вышло теперь в открытое море. Мы
приготовились ко всему: и хорошему и плохому. Прощайте, мои
друзья на мысе Адэр! Вспоминайте о нас, когда наступит
тяжелое время и когда вас одолеет одиночество.
Пятница, 9 марта 1899 года. Ветер с юга, свежий, ясное
небо. В 3 часа паковый лед, который нам мало помешал. Уже
к 5 часам мы его миновали и вышли на северо-восток в открытое
море. Айсберги видны тут и там на горизонте.
Мы, вероятно, уже прошли ледовый пояс. Если это верно,
то нам повезло. Хорошо помогает южный ветер, так что мы идем
быстро. Однако так холодно, что вода, плеснувшая на борт,
замерзает; брызги оледеневают на такелаже.
Сегодня мы на 68° южной широты и 172°49' западной
долготы.
Суббота, 4марта 1899 года. Ветер юго-западный, легкий,
пасмурно. Ночью был полный штиль, пришлось запустить машину.
К полудню ветер усилился до свежего бриза1. С запада шла зыбь,
следовательно, в том направлении нет пака. Сегодня пересекли
Южный полярный круг. Значит, идем хорошо. Как я скучаю по
Борхгревинку!
Как будто потерял опору! Так пусто, такая ужасная тишина!
Со временем станет легче. Надо привыкать к одиночеству.
Вначале это просто невыносимо.
Воскресенье, 5 марта 1899 года. Западный ветер, сравнительно
ясно. Движемся одновременно и под паром и на парусах. Пака
нигде не видно, айсберги всевозможных очертаний в большом
количестве. Хорошая видимость нам на руку.
Будем надеяться, что ночью станет попадаться меньше
айсбергов. Мы сейчас приблизительно на 64-м градусе—скоро
расстанемся с этими опасными попутчиками. Во второй половине
дня небольшой снег.
Понедельник, 6 марта 1899 года. Юго-западный ветер, свежий,
непостоянная облачность. Идем на полных парусах. Сегодня
после обеда видели еще два айсберга. Вероятно, это были
последние. По крайней мере, хотим, чтоб так было. В полдень я
сбросил запечатанную бутылку, в которую вложил сообщение о
высадке Борхгревинка и об удачном отплытии судна от мыса
Адэр.
Все тихо и спокойно. Даже слишком спокойно. Эта пресная
жизнь начинает всем нам становится невмоготу. Лучше уж нам
скорее пристать к берегу и вновь собираться на юг.
Вторник, 7 марта 1899 года. Ветер западный, свежий,
дождь. Прошли мимо нескольких айсбергов. К вечеру ветер
совсем стих, пришлось идти только под паром.
Хотелось бы, чтобы ветер был сильнее: тогда мы скорее
пристали бы к берегу и вернулись в культурные страны.
Среда, 8 марта 1899 года. Ветер западный и юго-западный,
свежий, непостоянная облачность, небольшой дождь после обеда.
Пары в котле разведены, машина работает. В 3 часа пополудни
остановили машину, свежий бриз обеспечивает хороший ход
под парусами. Льдов сегодня не видно.
Сегодня мы, вероятно, на 60-м градусе. Если б только погода
совсем прояснилась, можно было бы сделать точные определения.
Бросил бутылку с сообщением, что все в порядке.
Четверг, 9 марта 1899 года. Юго-западный ветер, свежий,
пасмурно, позднее туман и дождь.
Пятница, 10 марта 1899 года. Свежий ветер с западо-северо-
запада, туман и дождь. Начиная от мыса Адэр нам не удалось
сделать ни одного безукоризненного наблюдения, поэтому точно не
знаем, где мы, собственно, находимся. При таком ветре мы не
сможем достигнуть острова Кэмпбелл. Впрочем, это и неважно,
поскольку нам надо попасть в Порт-Чалмерс, поставить там
корабль в док, а оттуда направиться в Блефф, чтобы запастись
углем; в районе острова мы станем работать позже.
Суббота, 11 марта 1899 года. Ветер юго-западный
равномерный, пасмурно. Сегодня удалось сделать точное определение;
мы находимся на 55°46' южной широты и 173° восточной
долготы.
Воскресенье, 12 марта 1899 года. Ветер западный, слабый;
плыли к северу под паром, так как совсем заштилело.
Море спокойно, воздух становится теплым. Сегодня дышать
просто приятно. Воскресенье—и вся команда наслаждается
прекрасной погодой. Считают дни, ждут не дождутся земли и вестей
от родных. То-то будет радость! Если бы ее могли разделить с
нами друзья на мысе Адэр! Бедняги! Скоро у них наступит
полярная ночь и начнет испытывать их терпение.
Понедельник, 13 марта 1899 года. Ветер западный, вода
спокойна, пасмурно. Машина пущена в ход; счастье еще, что у нас
пока хватает угля. Поразительно, что на всем пути от мыса Адэр
мы не встретили ни одного кита. Попадалось нам лишь немного
альбатросов. Фауна здесь бедная по сравнению с мысом Адэр,
где, кроме большого количества тюленей и пингвинов, мы видели
также много китов.
Вторник, 14 марта 1899 года. Западный ветер, пасмурно.
Море спокойно, плывем к северу. Находимся на 48° южной
широты и 172° восточной долготы.
Сегодня стирка и генеральная уборка, поскольку, вероятно,
завтра же пристанем к земле. Если это произойдет, то наше
путешествие и вправду окажется очень быстрым.
Сегодня впервые почувствовали, что приближаемся к
цивилизованным районам земли: увидели плывший на восток корабль.
Вид этого первого корабля произвел на всех сильное
впечатление.
Среда, 15 марта 1899 года. Ветер северо-западный, свежий,
ясно. Ветер был встречный, поэтому шли под полным паром.
В 11 часов утра увидели землю. Ветер посвежел, изменил
направление на западо-юго-запад, так что мы были вынуждены
поставить паруса. В 5 часов земля стала явственно видна. Это был мыс
Золотой самородок расположенный рядом с Порт-Чалмерсом,
Вероятно, завтра мы будем там.
Судно чисто вымыто, на борту все приведено в порядок.
Четверг, 16 марта 1899 года. Ветер с севера, погода ясная.
В 4 часа утра перед нами маяк у входа в Порт-Чалмерс. В 6 часов
подошли к молу. В 8 часов на борт явился лоцман. Когда мы
пристали к берегу, нас встречали таможенные чиновники, врач,
репортеры. Последних мы не пустили на борт. Понятно, они были
крайне недовольны. Один старый репортер грозился, что
напишет о нас статью, которую мы будем помнить всю жизнь. Едва
стали на якорь, как я сошел на сушу и отправил порученную мне
Борхгревинком телеграмму.
Пятница, 17 марта 1899 года. В 71/2 утра вошли в док.
Выяснилось, что задняя лопасть винта смята, а гребной вал поврежден
льдинами. Для отливки и сварки новой лопасти надо пробыть
в доке около восьми дней.
Необходимо ремонтировать ледорез в тех местах, где он
получил от пакового льда сильные зазубрины.
256
В Порт-Чалмерсе «Южный Крест» оставался до понедельника
17 апреля 1899 года. В 9 часов утра этого дня он снова вышел
в море...2
Капитан Йенсен пишет:
Понедельник, 17 апреля 1899 года. С западо-юго-запада
свежий ветер, переходящий в шторм, дождь. Пришлось убрать все
паруса, за исключением двух малых. Море очень неспокойно,
палубу сильно заливало.
Вторник, 18 апреля 1899 года. Шторм. Постарались с
подветренной стороны подойти к острову Стюарт. Поставили фок,
вскоре после этого увидели Золотой самородок на юге Новой
Зеландии. Намерен войти в залив у Самородка и стать там на
якорь.
Среда, 19 апреля 1899 года. Свежий бриз. Бухта у
Самородка оказалась плохой гаванью. Мы вышли из нее, держимся
близ берега, рассчитывая с помощью пара добраться до острова
Стюарт.
Четверг, 20 апреля 1899 года. Северо-западный ветер, слабый.
Пасмурно, небольшой дождь. Ветер днем усилился до свежего
бриза. Направляемся к Оклендским островам, с тем чтобы
подойти позже к острову Кэмпбелл. Погода неустойчива, барометр
падает, ветер свежеет.
Пятница, 21 апреля 1899 года. Ветер юго-западный. Пасмурно.
Видимость плохая. Ветер усиливается, идет сильная волна с юга
и юго-запада. Двигатель беспомощен. Надеюсь, шторм долго не
продержится.
Судно борется с волнами. Зрелище тяжелое.
Суббота, 22 апреля 1899 года. Ветер с западо-юго-запада.
Ливни. На море волнение продолжается.
Воскресенье, 23 апреля 1899 года. Держится упорный ветер,
море неспокойно. Не было возможности провести наблюдения,
поэтому точное местоположение неизвестно.
Понедельник, 24 апреля 1899 года. Ветер юго-западный,
свежий. Неспокойное море. К 8 часам настолько прояснилось, что
мы смогли определить долготу.
В 11 часов взят был курс на остров Кэмпбелл, в 2х/2 часа он
стал виден. Плывем к северной стороне острова, чтобы выяснить,
нет ли там китов.
Пока доплыли туда, стало так темно, что ничего нельзя было
увидеть. Поэтому поплыли в Заповедную бухту. Там в 10 часов
вечера стали на якорь. Цепь правого якоря была вытравлена
на 45 саженей, левого—на 30. Благодарение богу за пока
удачное плавание!
Вторник, 25 апреля 1899 года. Ветер юго-западный, свежий,
туманно. В 8 утра начали сносить на берег занимавшие слишком
много места ящики с собачьими галетами.
Подготовились полностью к тому, чтобы прослеживать
китов.
17 к. Борхгревинк
Штурман сообщает, что у команды нет большого желания
заниматься ловлей китов; сам он еще менее к тому расположен.
Я так и не знаю, что из этого получится.
Убрал брамсели, чтобы во время предстоящего шторма
сделать судно как можно послушнее. В наступлении шторма почти не
сомневаюсь. До сих пор помню совершенно ясно 1894 год, когда
старый «Антарктик» был накануне кораблекрушения и нам
приходилось рубить грот-мачту. Тьма стояла—хоть глаз выколи,
шторм выл и свистел в снастях, огромные волны обрушивались
на нас. Да, все это до сих пор вспоминается мне вполне
отчетливо– и очень хорошо я знаю теперь, чего можно ждать.
Среда, 26 апреля 1899 года. Юго-западный бриз и снег.
Вельботы подготовлены к охоте на китов.
Птиц видно мало. Вся жизнь как будто вымерла.
Четверг, 27 апреля 1899 года. Юго-западный, упорный бриз
со снегом. Вершины гор, поднимающихся примерно на 1000 метров,
побелели. К полудню остров был окутан туманом, пошел дождь.
Жажду поохотиться за китами.
Ночью будет, по-моему, шторм.
Пятница, 28 апреля 1899 года. Юго-западный шторм.
Сегодня молитвенный день, поэтому команда свободна. Некоторые
побывали на берегу и осмотрелись. Они удивлены, что на острове
никто не поселился. Этому, действительно, надо изумляться.
Гавань здесь хорошая, земли много, зима очень мягкая.
Суббота, 29 апреля 1899 года. Юго-западный шторм, дождь.
Дует свирепо. Хорошо, что мы сейчас в гавани. В открытом море
гигантские волны. На вельботах мы еще не выезжали. Все время
тому мешала непогода. Быть может, еще слишком рано
рассчитывать на китов в этом районе. Наверно, они появятся в
будущем месяце. По старым наблюдениям они уже должны бы
быть здесь. Может, конечно, получиться и так, как в тот раз на
«Антарктике»: все время держалась плохая погода, а когда
наступили хорошие дни, то китов уже не было.
Одни боги знают, куда они делись. Мне это осталось
неизвестным.
Будем надеяться, что они появятся. На всякий случай
приготовились к охоте на них.
Воскресенье, 30 апреля 1899 года. Свежий бриз со снегом.
Ландшафт совсем зимний. Ураган третью ночь, после полуночи
ветер несколько стихает.
Понедельник, 1 мая 1899 года. Юго-западный свежий бриз
и сильный снегопад. Снова слышу, что у команды нет желания
заняться охотой на китов; сведения исходят от второго штурмана,
который, правда, сам этого не хочет.
Вторник, 2 мая 1899 года. Юго-западный свежий бриз.
Лучший из всех дней, что мы здесь провели.
Сегодня мы смогли прогуляться на вельботах. К моему
удивлению, наловили рыб пяти разных пород.
Законсервируем всех их в спирте. Никогда раньше не
находили рыб в этих широтах (5ГО,5' южной широты). Если
благоприятная погода будет держаться, попробуем ловить рыбу неводом
и другими снастями.
Среда, 3 мая 1899 года. Северо-западный шторм с ураганными
порывами. Хотел бы я знать, так же сильно бушует ветер на
мысе Адэр. Если дело обстоит таким образом, то им завидовать
не приходится. Хорошо, что они как следует укрепили домик
с помощью якорей, так что их не снесет шквалом. Если бы
только не эта вечная тьма, которую вынуждены переносить
бедняги!
Хотел бы я, чтобы уже наступила минута свидания. У нас
теперь тихо и скучно.
Четверг, 4 мая 1899 года. С западо-северо-запада свежий бриз.
К полудню сильный туман. Выезжал на лодке с неводом и
поймал несколько рыб. Некоторые длиной от 20 до 25 сантиметров.
Все помещены в спирт.
Среди пойманных рыб есть камбала средней величины. Если
бы у нас было больше рыболовных снастей, то и улов был бы
много богаче. Завтра отправлюсь на поиски китов.
Пятница, 5 мая 1899 года. Слабый северо-западный бриз,
воздух прозрачен, почти недвижен.
В 7 часов утра снялись с якоря и вышли из бухты на поиски
китов. В открытом море увидели двух китов у берега и одного
перед судном. Поскольку вельботы еще не были приведены в
полный порядок, то мы поплыли дальше к северу, чтобы выяснить,
не встречается ли там больше китов. Однако там ни одного не
заметили.
На обратном пути в бухту заметили одного кита. Спустили
вельбот и пытались подойти на расстояние выстрела, но, к
сожалению, безуспешно.
Два часа гонялись за китом понапрасну. Подняли вельбот
опять на борт и вошли в гавань, где стали на якорь в 4 часа
вечера. Завтра возобновим попытку.
Воскресенье, 7 мая 1899 года. Слабый северо-восточный ветер „
туман и дождь.
Понедельник, 8 мая 1899 года. Юго-западный свежий бриз.
В 7 часов снялись с якоря и отправились на охоту за китами.
Однако море было так неспокойно, что нельзя спускать
вельботы.
Вторник, 9 мая 1899 года. Слабый юго-западный бриз.
Облачно. В 8 утра мы подняли якорь и отправились вновь
за китами.
Выйдя в открытое море, увидели вблизи острова одного кита.
Спустили два вельбота с полными командами и, налегая на
весла, стали приближаться к нему. Однако на расстояние
выстрела подойти не удалось: кит ушел к северу. Мы последовали
за ним.
Подойдя па вельботе к самой северной оконечности острова,
вблизи от берега заметили другого кита, подплыли к нему на
достаточно близкое расстояние, и я выстрелил. Было ровно
11 часов утра.
Гарпун вонзился в кита, животное стало плыть с такой
скоростью, что я боялся за судьбу вельбота. Все, однако, сошло
хорошо. Отплыв в море, животное остановилось и стало ударять
хвостом по воде. Кровь била из дыхала, лилась из раны, в которой
торчал гарпун. Затем я запустил в него гранатой, второй
штурман последовал моему примеру. Оба снаряда взорвались.
Большие струи крови взлетели в воздух.
С судна также был сделан выстрел. Гарпун попал, но веревка
оборвалась. Я передал свою веревку с вельбота на судно.
Объединенными усилиями с судна и с вельбота мы продолжали
атаковать кита гранатами и гарпунами. Чтобы уклониться от наших
выстрелов, он стал огибать судно, при этом гарпунная веревка
натянулась вдоль кормы и руля и перетерлась о них. Кит
медленно уплыл в южном направлении, время от времени
останавливаясь и выбрасывая струи крови в высоту. При усиливающемся
волнении нечего было и думать нагнать его на вельботе: кит был
безвозвратно потерян.
Начало оказалось неудачным. Пока мы достигли гавани,
у берега видели еще трех китов.
Среда, 10 мая 1899 года. Упорный западный бриз. К полудню
дождь и туман. Кит, с которым мы вчера сражались, сейчас уже,
наверное, истек кровью.
По-видимому, к южнополярному киту при некоторой
осторожности подобраться не так уж трудно, но, во всяком случае,
нецелесообразно стремительно нападать на него, как делали мы
в 1894 году на «Антарктике». Имеет, пожалуй, смысл
пользоваться коричневыми лодками—недаром ведь у китов грудная часть
коричневого цвета.
Четверг, 11 мая 1899 года. Юго-западный свежий ветер.
Пятница, 12 мая 1899 года. Слабый северо-западный ветер.
Вышли на судне из бухты и скоро заметили у северной
оконечности острова двух китов. Тотчас же спустили два вельбота, но киты
