Текст книги "Обрушившая мир (СИ)"

Автор книги: Каролина Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9. Пока мы живы

Впереди полыхает зарево, ночь сотрясается от боли и воя, доносящегося совсем близко. Темнота часто вспыхивает Светом, губительным для демонов, и я привычно отвожу глаза от окна, стараясь не думать обо всех жертвах с нашей стороны.

На кухне погашен свет, но занавески отдернуты, поэтому я с предельной четкостью вижу все, что творится за окном. Будь я человеком, я бы нашла для этого слова – Ад, Апокалипсис, Армагеддон, но, увы, я Падшая, и слов мне не надо. Я просто чувствую, что ангелы медленно, но верно точат наш строй, сметая всех на своем пути. И это обещанный перелом? Это война, которую мы хотели? Ничего не изменилось, все стало только хуже…

Стекло мелко вибрирует, трясется, издавая давящее жужжание, эхом отдающееся в голове. Я стискиваю зубы, подавляя беспомощный рык, клокочущий в глотке. Я не могу им помочь: личное распоряжение Люцифера. Слишком ценный солдат, чтобы бросать его на передовую, слишком важно ему давать мне бессмысленные поручения. За дверью квартиры и под окнами стоят посланные им демоны, которые не позволят мне выйти, пока бой не закончится. Смешно: когда-то Самаэль бегал за мной, упрашивая вернуться обратно на границу, а теперь кричит, что я нужна живой.

Меч, прислоненный к стене, тускло светится: кровь чует. Куда бы я ни смотрела, все равно возвращаюсь к нему. Клинок магнитом притягивает взгляд, зовет, и мне слышится его сладострастный шепот, упрашивающий напоить демоническую сталь. Я, стараясь заглушить его голос, выпиваю рюмку рома, спешно отрытого в шкафу. Понимаю, что это вообще не поможет, но так как-то легче. Я не человек, могу в любой момент бросить. Если захочу, конечно же.

От мысли, что где-то там сейчас может умирать мой знакомый, внутри все холодеет, да так, что Девятому кругу и не снилось. Эта мысль режет душу, колет. Шепот в голове от того слышится еще громче, перекрывая все адекватные мысли. Это я хотела Последней Войны, поднимала народ в барах, кричала им в лица, провоцировала, а сама и подумать не могла, что все обернется только новыми проигрышами.

С чего я взяла, что в Последней Войне победу одержим именно мы? Шансы ведь равные… Нет, даже не равные, даже на стороне ебаных светлокрылых громадный перевес: в силе, в маневренности, в выучке солдат. О чем я думала…

Я падаю лицом на стол, ощутимо прикладываясь лбом о холодную поверхность. Это немного отрезвляет, я вдыхаю древесный запах, въевшийся в стол алкогольный дух: столько раз я на него что-то проливала уже в забытье. Как же я устала от этого всего…

Казалось бы, как легко уничтожить ангелов. Для Сатаны, как я наивно полагала, всего лишь нужно щелкнуть пальцами, и перед проклятыми святошами встанет Преисподняя, встанет вечное пламя. А он продолжает снаряжать легион за легионом бесполезных бойцов. Амаимон принял командование – и мы продолжили отступать, пусть и с меньшими потерями; Цербера спустили на отряд ангелов, но это только десяток светлокрылых, маленькая толика всего их вечного воинства. Значит ли что-то то, что я делаю по указаниям Люцифера? Приблизила ли я победу хоть на миг?

Крики доносятся и до моего окна. Я прижимаю ладони к ушам, исторгая слабый хриплый вой. Находясь взаперти, я тихонько схожу с ума. Найдя под кроватью припрятанную пачку сигарет, уже выкурила их все, и теперь горло раздирает изнутри. Обычно это все помогало ненадолго отвлечься, но желаемого облегчения не последовало совсем. Напротив, тревожность никуда не делась, только возросла.

Столешницу я глубоко процарапываю, не прилагая особых усилий, но, отняв от нее руку, вижу окровавленные пальцы. Несчастный стол, который и не такое переживал, молчаливо терпит.

Я пью, запивая собственной кровью, капающей на пол. Смеюсь прокуренным голосом. Схожу с ума.

Ночь провожу без сна, не прилагая к этому никаких усилий: глаза и не думают закрываться, обращенные к всплескам огня на горизонте. Таящееся внутри безумие не дает спокойно дышать, сидеть, жить. Всю ночь я, подобно раненому зверю, мечусь по квартире, пачкая кровавыми следами пол.

Утром я все же не выдерживаю, мне уже плевать на Люцифера, приказы и стражу. Я отхожу подальше, к самой стене, подхватываю меч, цепляя его к поясу, и как следует разгоняюсь. Стекло разбивается, полуживой кактус сносит вниз, прямо на голову одного из стражей. Я в прыжке расправляю крылья и несколькими взмахами поднимаюсь выше. Снизу мне гневно что-то кричат, но я не замедляюсь, лечу к границе города, туда, где словить светлое боевое заклинание или же сразу арбалетный болт в голову проще простого.

Город я пересекаю просто как на сумасшедшей гонке с самой собой, загоняю себя безжалостно, как лошадь, бросаюсь в пустыню, сосредотачиваюсь на силе амулета, нашаренного в кармане. Бросок телепорта выбивает из меня дыхание и все мысли. Подлетая ближе, сквозь некоторую отупелость из-за похмелья понимаю, что битва окончена и все покинули этот выжженный участок земли. Сверху видно наше знамя с падающей звездой, воткнутое точно посреди поля битвы, но оно порядком потрепано и пожжено, так что победным уж точно не кажется. Стараясь выбрать для приземления место, где нет трупов, я описываю круг, громко хлопая крыльями. Здесь уже пусто: ангелы или отступили, или двинулись дальше.

Оглядевшись, я пытаюсь пройти пару метров вперед, вглядываясь в лица погибших. Воздуха, однако, хватает ненадолго, и я падаю на колени, раня выставленные вперед ладони. Пахнет чем-то удушливым до невозможности, аура смерти над этим местом настолько яркая, что меня в буквальном смысле сбивает с ног. Заходясь кашлем, ощупываю шею, слепо ища там удавку и не находя. Расцарапываю сама себя в кровь, но это встряхивает меня.

Царапины кровоточат, отдельные капли падают на землю, смешиваясь с кровью многих других. Опираясь на поломанное копье, я встаю, меня шатает. Все же я нахожу в себе силы смириться с тем, что эта битва – моя вина. Апокалипсис придумала начать я, считая, что принесу гибель ангелам, но в итоге больше страдают демоны. Люцифер смеется и уверяет, что все наладится. Но я же не ебанулась окончательно – Сатане верить…

Вокруг обезображенные до неузнаваемости тела, но демонов от ангелов я отличаю по цвету крови и наличию крыльев. Некстати поднявшийся ветер, зачерпывающий все больше песка, мешает, и я не вижу дальше протянутой руки. Эта полуслепота нервирует, но я стараюсь не думать о том, что задержавшийся тут враг может стоять в нескольких метрах.

Я наклоняюсь над одной из демониц. Девочка еще совсем, даже на Ишим не похожа – у той нет маленьких кожистых крыльев за спиной и волосы темного цвета. Редкость какая. Мутация. Не помогли тебе крылышки, девочка. Закрывая ей глаза, я вдыхаю кисловатый запах, нервно ухмыляюсь: у девчонки прямо в сердце торчит стрела. Схватившись за древко, я выдергиваю и отбрасываю ее в сторону. Так правильней.

На месте сражения царит тишина, и тут как нельзя кстати подходит определение «мертвая». Какая разница, кто ты, демон или ангел, если после смерти ты будешь гнить в общей могиле? В Эдемском саду нет кладбищ. В Аду хоронить даже и негде.

Пахнет ужасно. Я закрываю глаза.

Я вспоминаю старые битвы из прошлого. Тогда я любила воронов – черных птиц, ходивших за войсками в ожидании своей доли. Они всегда собирали свою дань, эти прислужники Смерти, никогда прежде я не видела ворона с не окровавленным клювом. Птицы внушали чувство, сходное со страхом, но сейчас мне их не хватает.

– Помоги! – краем уха я слышу слабый крик умирающего.

Среди трупов теплится жизнь. Такое часто бывает, кто-то, кого забыли или просто решили не тащить на себе, остается умирать, лежа под холодными телами. Я склоняюсь над светловолосым парнем. Вроде бы наш? Рогов нет, может, полудемон, человеческое отродье? Или дух? Смерть заглушает все инстинкты, но крыльев у раненого я не вижу. Он весь в крови – и черной, и золотой.

– Помоги, умоляю, – скулит он.

– Имя, – непреклонно требую я.

Раненый на миг прикрывает глаза и, кажется, едва не теряет сознание. По трясущимся губам я понимаю, что его терзает мучительная боль, но ран никаких не вижу. Нагрудник всего лишь перепачкан, нигде не пробит. Мне действительно интересно, что же с ним.

– Меня зовут Татрасиэль.

Я усмехаюсь.

– Сочувствую.

Меч почти неслышно выскальзывает из ножен, роняет на него страшную тень.

– Нет, стой, пожалуйста! – кричит ангел, шарахаясь в сторону. – Ты ведь понимаешь меня! Крылья…

Да, я понимаю, что он хочет мне сказать. Понимаю, хотя боюсь представить, каково это – потерять крылья и возможность летать. Они не убили его, бросили, но на самом деле Татрасиэль мертв внутри. Вместо красивых белых перьев за его спиной два жалких обрубка, из которых сочится золотая кровь.

– Что, ангелок, подрезали крылышки? – смеюсь я.

Это довольно частая тактика демонов: подрезать ангелов, свалив их на землю. Обычно режут сухожилия, кому-то, как мне несколько раз, удается обрубить наполовину крыло – там сила нужна, отвага и безрассудство. Этот ангел потерял оба крыла полностью. Я вздрагиваю, боясь представить, как их отрубали.

– Возьми меня с собой, – хрипит он.

– В Ад? – вопросительно поднимаю бровь я.

Татрасиэль кивает столь уверенно, что это сбивает с толку. Возможно, у него бред. Или что-то того хуже.

– Кому нужен ангел без крыльев? – кривится он. – Я слышал, вам не хватает воинов. Я могу сражаться! И знаю дальнейшие планы наступлений! – добавляет он, видя, что не заинтересовал меня. – Я был князем на Небесах.

Это многое объясняет. Но все-таки мне несколько не по себе от того, как легко ангелы меняют сторону.

Хриплый смех является для меня совершеннейшей неожиданностью, как и для Татрасиэля. Он испуганно дергается, причиняя себе еще большую боль, кричит. Я, выставив меч вперед, кружу на месте.

– Кара, – шепчет голос.

Наконец я понимаю, откуда звук. Меч легко входит в землю, дрожит, я бросаюсь вперед, ногой отпихивая тело крылатой девушки в сторону от демона. Он щурится, пытается вытереть кровь, текущую по лицу. Я смахиваю капли с его лица, слабо улыбаясь.

– Уйди, – шепчет он.

– Конечно, я останусь, – тоже понижаю голос я. – Фурфур, не смей умирать! Тебе же… орден еще обещали… Ты не должен погибнуть вот тут, в каком-то рядовом сражении, ты достоин большего!

Князь упрямо мотает головой. Я хватаю его за руку, подчиняясь мимолетному чувству, стискиваю в своей в нелепом, таком не адском, но зато искреннем жесте. Ладонь у него холодная, но сильная, и я отчасти понимаю, почему меня колотит дрожь.

Мы сражались вместе. Мы бы никогда не были друзьями, учитывая мою искреннюю неприязнь к Высшим, но битвы сделали нас товарищами – по крови, по духу. Я и представить не могла, что когда-нибудь буду стоять над демоном, зная, что не могу помочь. С такими ранами не живут; Фурфур сам это знает, но улыбается мне из последних сил.

– Зачем ты пошел в этот бой? – вздыхаю я. – Ты ведь мог отказаться? Я слышала, Люциферу нужны все Высшие во Дворце, советники, тактики… Зачем, зачем ты пошел драться?..

Фурфур молчит, не тратя силы на слова. Но нечто кажется ему слишком важным:

– Кара… Эта твоя… Ишимка… она в лазарете.

Князь спокойно выдыхает и закрывает глаза. Правду он говорит первый и последний раз в жизни.

Я потерянно разглядываю демона. Это было ожидаемо – в войнах гибнут. Но я не думала, что удар будет таким болезненным. Глаза почему-то горят, словно в лицо мне бросили горсть песка. Я не сразу понимаю, что по щекам катятся слезы. Рукав рубашки намокает, когда я вытираю лицо.

– Мне жаль, – признается Татрасиэль, подобравшийся, привалившийся спиной к чьему-то телу. – Правда жаль. Он был достойным противником, я видел.

Слабо кивнув, я соглашаюсь с врагом. С будущим союзником? Как тонка грань, оказывается, я никогда и не задумывалась.

– Кара, отведи меня в Преисподнюю. Наверх мне путь закрыт, тратить жизнь на мир людей я не стану. Я только сражаться и умею, больше ничего…

Эта идея внезапно кажется мне интересной. Все еще вытирая слезы, я возвращаю меч в ножны.

– Ты клянешься служить интересам Ада? – Ангел твердо кивает. – Светоносные ведь не врут, да? Я верю тебе. Наверное, если бы меня, бескрылую, бросили в братской могиле, я бы тоже хотела отомстить. Или хотя бы ухватиться за второй шанс…

Татрасиэль недоверчиво смотрит на протянутую ему руку, будто ожидая, что я ядовита, но быстро бросает сомнения и с явным трудом встает, облокачиваясь на меня. Весит он немало в своих доспехах, но я угодливо подставляю ангелу плечо. В конце концов, я могу сама же его прикончить, если Люцифер прикажет. Но пока будь что будет.

– Похоже, я заключил сделку с Дьяволом, – шепчет Татрасиэль, когда мы медленно проходим пару шагов, а он едва сдерживает крики. – Ты была ведь готова убить меня.

– У Дьявола тоже есть сердце, Тат, – подумав, отвечаю я. – Иногда он о нем вспоминает. Иди аккуратнее, мы безумно далеко от Столицы.

***

Спустя полторы недели все меняется так стремительно и поспешно, что я едва успеваю за устроившим мне гонку миром. Ишим правда оказалась в лазарете, сквозь притупляющие боль наркотики улыбающаяся. Ранена в плечо, так что правой рукой с трудом двигает, но от врачей сбегает сразу же. Мы все силой возвращаем ее обратно – на лечение. За пару недель ее успевают подлатать, а линия фронта тем временем слегка отползает назад: мы давим ангелов упрямым напором, я шатаюсь по улицам города счастливая и слегка пьяная.

В моей квартире запах алкоголя сменяется ароматом свежей выпечки: Нат готовит печенье в честь выздоровления Ишим. Я рядом с Ройсом сижу на подоконнике и в смятении наблюдаю, как у обычно бездействующей духовки суетится Нат, вытаскивая на стол противень с печеньем. Ишим радостно взвизгивает и хватается за угощение, обжигается и обиженно и совершенно по-детски дует на пальцы. Она вкусно готовит сама, мне приходилось пробовать, но сегодня у нее праздник, почти второе рождение, и мы стараемся сделать Ишимке приятно.

– Балбеска, – тихо шипит Рахаб, явно пародируя меня, и треплет по голове ее меж рогов. – Подожди пару минут.

И Ишим нехотя соглашается, но все равно не отрывает взгляда от печенья. Я искренне не понимаю такую тягу к сладостям, но готова с этим мириться, чего уж там. А вот с наличием стольких разнообразных личностей в квартире – как-то не очень: неуютно мне в теплой компании, странно. Нат возится с плитой, Татрасиэль неуклюже помогает, тихо переговариваясь с ней; Рахаб удерживает Ишим от поедания печенья. Ну, а мы с Ройсом все так же ютимся на подоконнике, едва не выпадая на улицу.

– Стой, а где Максимилиан? – вдруг дергается Ройс.

Вот тут я точно едва не выпадаю.

– Кто?

– Кактус, – хмурится Ройс. – Я тебе дарил.

Я загадочно улыбаюсь, задней мыслью прикидывая, где теперь достать новый, чтобы не обидеть друга. В это же время начинается обширная битва за печенье, ведь все знали, что никому не достанется, если отвернуться и дать Ишим две секунды. Ройс тоже присоединяется к всеобщему веселью. А вот я остаюсь на месте.

Память о смерти Фурфура еще лежит тяжким грузом на сердце. Благодаря моим воплям, Князя все же захоронили как подобает. И вроде бы все не так уж плохо, но… Последняя ли он жертва? Может ли статься так, что завтра кто-то из мирно галдящей компании падет от случайного ранения в организованной мной Последней Войне?..

– Кара, дверь! – с набитым ртом кричит Ройс.

Звонок я бы и не услышала из-за этого шума, но благодаря нему встаю и направляюсь в коридор. В дверь уже беззастенчиво колотят, кажется, ногами. Хмурясь, я вожусь с магической печатью на двери. На пороге стоит удивленный Антихрист.

– Изыди! – не подумав, выдаю я и закрываю дверь прямо перед носом Самаэля. В итоге получаю возмущенные крики и проклятия. Только не работа снова: не вынесу, дайте мне еще один небольшой выходной, а потом уже посылайте рыскать по следам ангелов, демонов, адских гончих – да хоть кого…

– Кто там? – выглядывает из кухни Рахаб, держа в руках печенье и осторожно надкусывая его.

Она решительно открывает дверь, даже не выслушав моего ответа, и застывает. Самаэль заинтересованно разглядывает жующего печенье командира восьмого отряда демонической армии, теряется в словах, и лицо его приобретает незабываемое удивленное выражение. Остальные тоже потихоньку подтягиваются в коридор, привлеченные гробовой тишиной.

– Самаэль, я тебя как нормального Антихриста прошу, изыди! – продолжаю увещевать онемевшего парня я. – Вы столько держали меня дома, дайте еще один вечер!

С выражением какой-то небывалой тоски он принюхивается. Из кухни тянет ароматом белого чая.

– Не угостите? – неуверенно просит Самаэль.

Мы переглядываемся, пряча ухмылки.

– Да что ж вы за демоны такие? – не выдерживает Татрасиэль, но к нему уже склоняется хищно Нат. Эта ему быстро объяснит, что к чему.

А нас пока и такая жизнь устраивает. Пусть возле города стоят ангелы, близится Апокалипсис, в битве гибнет сотня солдат, мы будем жить так, отбирать у близящегося рока несколько минуток, чтобы просто посидеть со своими родными, поговорить ни о чем. Всегда жили так; иначе и не умеем.

– Покойся с миром, Фурфур, Князь Ада, хозяин Лжи, – шепчу я, поднимая чашку с чаем.

Глава 10. Сжигая мосты

Как и в тот злосчастный день объявления Последней Войны, снег валит, не переставая, устилает все. Город натужно стонет, пестрит постоянно спешащими людьми, пытается пробиться сквозь стену снегопада огнями, блеском вывесок, фарами машин. Мне приятно думать, что где-то среди тяжелых пуховых туч могут насмерть замерзать ангелы.

Отряхнувшись от снега, я вхожу в московское отделение Ада. Тут зима выдалась слишком уж суровой: холод стоит такой, что слова в глотке замерзают, а щеки колет вихристая поземка, еще и ветер, пробирающий насквозь, забирается под одежду и мстительно впивается клыками в тело. В филиале Ада, к счастью, достаточно тепло, чтобы я вновь начала чувствовать пальцы и досаду на холод. После жара Столицы привыкать к нему так трудно…

Повесив пальто на вешалку, я подхожу к пораженно застывшей демонице в деловом костюме и с пластиковым стаканчиком с кофе в руках. Тат скромно стоит у меня за спиной, ничем не привлекая внимание, однако о Бескрылом знают даже здесь. Девушка прерывисто вдыхает, когда я демонстрирую выданную бумагу с каким-то разрешением и, что важнее, сигилом Люцифера, грозно пылающим мраком. Не ожидали нас тут; демоница разжимает руки. Кофе пачкает блестящие лакированные туфли.

– Вы… настоящие, да? – глупо уточняет она.

Апогеем всего этого становится матерящийся Ройс, влетающий в здание прямо сквозь дверь. Дух, как обнаружилось, не мерзнет, но снег ему не нравится: проходит сквозь тело неприятно. Как он заявляет, он совсем не против воцарения Преисподней на земле – там хотя бы зим не бывает. Да, это потом, однажды, после ангелов…

– Вы просили помощи с ангелами? – на всякий случай спрашиваю я, видя лицо охуевшей демоницы.

Пару дней назад поступил запрос на подкрепление из Москвы. Требовалась пара боеспособных демонов для разборок с ангелами и неким гримуаром, на который светлые и охотятся. Вот только все сейчас на войне, и Люцифер, недолго думая, отправил нас. Меня для предполагаемых сражений, Тата – чтобы проверить его силы, а Ройса всучили в качестве бесплатного приложения навроде компаса.

– Так в чем проблема? – мягко спрашивает Тат.

От голоса Бескрылого демоница буквально млеет – глаза щурит, как объевшаяся сметаной кошка, да еще и эта блаженная улыбочка… Ангел удивленно оборачивается к нам, и на лице его читается немой вопрос: что я сделал не так? Я усмехаюсь. Ангел для них – навроде чуда, а ангел, которого не нужно убивать, – так вообще нечто из ряда вон выходящее. Падшие – все же не то, мы демонам ближе по характеру и поступкам, мы пропитались их тьмой и начали меняться, обретать второй облик – демонские страшные лица, черные глаза, клыки. А этот… Светлый, что еще сказать.

Демоница пожирает Тата глазами, но после приходит в себя, вспомнив о работе.

– Я не думала, что пришлют… вас.

Ройс довольно улыбается – он уже готов раздавать автографы.

– Кого прислали, того прислали, – решаю взяться за дело я. – Хватит раздевать глазами штатного ангела, госпожа… – я сверяюсь с ее бейджиком, – госпожа Настасия. Проводите нас к начальнику.

Командирский тон возвращает ее с небес на землю, и демоница смотрит на меня разозленно. Она фыркает, поворачивается к нам спиной, бряцая украшениями на хвосте, и направляется к кабинету в конце коридора. Черные туфли цокают по полу, и я внезапно понимаю, что это копыта.

Прислушавшись к разговору моих спутников, я неопределенно хмыкаю. Похоже, Тат еще не привык к нравам демонов, а Ройс в открытую потешается над ангелом. Настасия хранит гордое молчание.

– Что с ней делать-то? – обескураженно шипит Бескрылый.

– Все тебе нужно объяснять! – невольно вмешиваюсь я; вижу кривую улыбочку Ройса. – Валить и трахать!

Тут я вижу трогательно покрасневшего Тата – честно, не вру, и такое бывает. Ангел затравленно косится на демоницу, боясь, что она слышит этот разговор. Кажется, Настасия все прекрасно различила и вроде как не против, но я решаю оставить свое мнение при себе. Тем более, мы оказываемся в кабинете местного главы. Едва открывается дверь, слышится приглушенный грохот – кто-то спешно собирается сделать вид, что трудится в поте лица. Я ловлю себя на мысли, что не помню имя московского управленца. Кажется, Сиире?

– Опять проверка? – ругается демон, роясь в ящике. – А, святые вас побери, как же меня все заебало…

Принц Сиире осекается, увидев меня, нервно поправляет галстук, преданно заглядывая в глаза. Он подчиненный Амаимона и лучше других знает, на что я способна, – у нашего полководца язык без костей, особенно после рюмки его обожаемого шотландского виски.

– Чем обязаны? – разом собирается Сиире, жестами указывая Настасии, что ее ждет за то, что не предупредила о посетителях. – О, понял! Вы за книгой Велеса!

– За этими дощечками? – не выдерживает Тат. – Они же бесполезны!

За то время, которое Сиире тратит на высверливание взглядом двух аккуратных дыр в Бескрылом, я пытаюсь осознать, насколько плачевно наше положение. Велесова книга, может, не настолько известна по сравнению с опусами Соломона или кого-то из средневековых демонологов-философов, однако является неслабым источником сил. То бишь сама книга – сильнейший источник энергии, а описываемые там обряды, хотя и славят древних ложных богов, могут использоваться с некоторыми поправками и Небесами. Магия есть магия. И Сиире догадался хранить его в офисе, где кроме него парочка демонов и один бес-охранник.

– Забираем книгу и валим, – подсказывает Ройс. – Не хватало еще ввязаться в драку с ангелами.

Я придерживаюсь того же мнения. Наша задача – ликвидировать светлокрылых, но если не будет гримуара, они сами перестанут нападать на демонов в этой области.

– Боюсь, не получится, – заявляет Сиире. – Вы должны вернуть нам наши законные территории, которые были отобраны. Сразиться с Сотней. Иначе они не отступят.

Не люблю слова «должны», особенно когда его произносят таким повелительным тоном. Раньше я бы запросто развернулась и ушла, но, связанная клятвой Люциферу, я не могу так поступить. Скрепя сердце, киваю и протягиваю руку Сиире. Если таков приказ, я уберу пару ангелов, ничего страшного не должно случиться.

***

Мне уже заранее не нравится этот город, отмечаю я, когда нам с любезной улыбочкой сообщают, сколько придется тащиться до места проведения ритуала – кладбища. Мало того, что летать нельзя, раз где-то ангелы ошиваются, так еще дороги замело. К счастью, Сиире отправил нас с Настасией, которая, как оказалось, отлично водила машину. Я ругаюсь на енохианском, заставляя Тата нервно вздрагивать.

Вместо ведьмы или кого там еще нам торжественно вручили потрепанную книжицу типа «Магии для чайников», в которой мельком упоминается ритуал сковывания ангела. Я мало что в этом понимаю, но вполне осознаю, что не удержу заклинание такой мощи, а если и удержу, сражаться не смогу. Ничего сложного в убийстве ангелов нет, я сотни раз с ними расправлялась в мире людей, но все те разы я работала одна, а теперь со мной и Бескрылый, и Ройс, которого светлые могут запросто развеять, и демоница. Это накладывает какую-никакую, но ответственность.

– Вы уверены, что это реально правильно прочитать? – веселится Ройс и пытается воспроизвести что-то из книжицы.

– Это древний язык ангелов! – пытается втолковать неразумному Бескрылый. – У тебя язык завяжется в морской узел, а глаза вытекут.

Ройс покорно ужасается, но все же посматривает в книгу – запоминает, видимо. Я знаю, что на самом-то деле друг не настолько глуп, чтобы его самостоятельно произносить, но осторожность не помешает.

На кладбище темно уже, ни зги не видно, а где-то в стороне клубится враждебная энергия. Меня передергивает от того, насколько она грязная, – никто кладбище, конечно, не чистил. Это может помешать, но подобные мелочи обычно оставляют без внимания.

– Вперед! – командую я. – Тат, черти руны, будешь удерживать сковывающее заклинание, я займусь сражением. Ройс, ты следишь за окружающей аурой, говоришь, когда мимо летят ангелы. Все понятно?

Они, не очень вдохновившиеся моим командным тоном, соглашаются и принимаются за работу, за чем я без интереса слежу. Ну, подумаешь, крючковатые руны намалевать, пусть и донорской кровью. Я выбираю себе место, с которого удобней взлетать, и где достаточно высокие памятники, за которыми можно спрятаться. В целом, моим требованиям кладбище удовлетворяет, сражаться худо-бедно, но можно.

Еще некоторое время уходит на выпевание заклинания – Тат сбивается, злится, в конце концов чертыхается, зло сверля глазами чью-то могилку. Такими темпами от неуверенного ангела ничего не останется, а Бескрылый потихоньку превратится в обычного Падшего. А крылья – не такая уж и важность.

– Готово, – решаю я, когда он уже начинает уставать.

Благодарно кивнув, он отходит в сторону, я наскоро перепроверяю активацию всех боевых и охранных рун, целостность круга и ориентацию на север. Или не на север? Я лезу в карман за амулетом.

– Ложись! – дурным голосом кричит Ройс, первым бросаясь в снег.

Тат изумленно оборачивается к внезапно сошедшему с ума духу, и так он лишился бы головы, но я вовремя выдергиваю его с линии атаки. Нечто с золото-белыми крыльями падает перед пытающимся раствориться Ройсом, еще два ангела неслышно опускаются позади, так заключая нас в некий круг. Ройс спешно проваливается в Ад, и я облегченно выдыхаю. Золотоватые крылья, длинные мечи, полные пафоса и молчаливого служения Господу лица… Тирада Бескрылого в адрес бывших братьев на девяносто процентов состоит из того самого древнего языка, от которого у Ройса должно было выжечь глаза, и цензурные там лишь предлоги.

Избранная сотня. Ну, то есть не всем составом, а всего лишь трое, но и они могут запросто оставить от всего города тонкий слой пепла.

– Что делать? – выставив вперед меч, настороженно спрашивает Тат. Мы оказались спина к спине, встав в ангельскую боевую стойку.

– Наплевать на оковы, пытайся не умереть! – кричу я.

Вот поэтому мне не доверяют новобранцев, понимаю я. Все вечно оканчивается дракой, из которой я выползаю полуживой, а учеников быстро оплакивают со всеми полагающимися почестями. Пытаясь отвлечь пернатых от Татрасиэля, я пересекаю границу из охранных рун.

Ангелы действуют слаженно, и втроем представляют весьма грозную силу. Взлетая, я пытаюсь их разделить, на земле страхует Тат. Мельком взглянув на его умение владеть мечом, я признаю, что он не безнадежен, как и на тренировках. Он искусно вертит клинком, парируя и быстрыми атаками выбивая искры из доспехов врага. При этом на нем легкая адская кожаная куртка, и малейшая ошибка может быть смертельной.

Вслед за мной в воздух взмывает самый молодой из отряда, несмотря на предупреждения старших. Я ликующе улыбаюсь: попался! Беспокойство о друзьях немедленно отходит на второй план, я поглощена битвой, упиваюсь ей, чуя еще не пролившуюся кровь врага. Противник неуверенно делает выпад, сбитый с толку улыбкой и смехом, мой меч с чистым звоном встречается с его. Меня сотрясает дрожь от отдачи, но я наоборот подаюсь вперед, напирая на меняющегося в лице ангела. Несколько точных ударов обезоруживают его, предательский удар кулаком под дых выбивает из ангела воздух. Я взмахиваю мечом, и грудь его заливает ихор. Крылья ангела складываются, и он теряет высоту.

Я следом за ним падаю вниз, к Тату, который чудом ухитряется удерживать двоих противников. Один из них настолько увлечен Бескрылым, что не замечает быстрой бесшумной тени у себя за спиной. Меч протыкает ангельское сердце насквозь, заставив его коротко взвыть от боли, и выходит из защитной пластины на груди. Он падает к моим ногам, я стряхиваю кровь с клинка на золотистые крылья.

Облегченно вздыхает Тат: ему не придется убивать их. Это едва не стоит ему жизни, но он уклоняется, и небесная сталь взрезает кожу на щеке. Прижимая руку к окровавленному лицу, Татрасиэль отлетает в сторону, уступая мне место. И ведь шрам останется, сочувственно думаю я, но всяких демониц это вряд ли остановит.

В воздухе сражаться сподручней, и я опять взлетаю. Ангел из Сотни не следует за мной, и, кажется, хочет избежать битвы. Но это лишь обманка: через секунду мне в ногу врезается хлыст из кожи и железа, я пораженно выдыхаю: такие запрещены в Раю. Недолго мы боремся – враг тянет вниз, я, истощая до предела крылья, рвусь к небесам.

Еще один хлыст врезается ошейником в горло. Выпустив меч, я испуганно вцепляюсь в него обеими руками, заполошно размахивая крыльями, как пойманная в силок птица. В конце концов он сдергивает меня на землю.

От сильного удара воздух выбивает из легких, а я едва успеваю убрать крылья, чтобы не поломать их. Слепо шаря руками по снегу, я пытаюсь найти выроненный меч, но пальцы загребают лишь снег. Удар сапогом по ребрам ненадолго лишает меня зрения.

Совершенно этого не замечая, я вдруг оказываюсь на волосок от смерти, и ангел поднимает меч для удара. Чего-то ждет, напряженно вглядываясь в мое лицо. Раскаяния? Я усмехаюсь. Страха? Я боюсь не за себя. Я боюсь себя. Ангел медлит, видя твердость в моих глазах. Знает, что не хочу умирать, ищет подвох, какую-то незначительную деталь, которую он упустил.

Находит. Голова ангела из Сотни катится по земле, оставляя на снегу золотой, под цвет крыльев, след. Тело его оседает, я уклоняюсь от него. Передо мной стоит дрожащий Тат. Меч выпадает из его руки.

Сплевывая кровь, я улыбаюсь разбитыми губами. На лице ангела виден почти что ужас, и я отлично понимаю его причину: я, изломанная, перепачканная в алом, опаленная сама, но смеющаяся в голос, срываясь на каркающий птичий крик. В горле поселяется боль, царапающая изнутри, впивающаяся острыми коготками с каждым вдохом все больней, но я не могу остановиться. Хохот безумным эхом звучит в голове.