Текст книги "Обрушившая мир (СИ)"

Автор книги: Каролина Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Поднимись, ангел, – слышится властный голос.

Прижимаясь к земле, я поднимаю голову, задумчиво лицезрю архангела Варахиила, удобно расположившегося на троне. Вставая, я не делаю ни намека на поклон, стою прямо, будто кол проглотила, будто и не ноет спина от болезненных тычков со стороны стражей.

– Признаешь ли ты, что убила человека, нарушив заповеди Небес?

Быстрым взглядом окидываю собравшихся на суде ангелов – знакомые и незнакомые лица, а в глазах одно осуждение. Они истово верят, что это я такая плохая, не думая, почему. Не останавливаюсь на них, ищу ту единственную пару глаз, в которых всегда теплится вера в меня и мягкая нежность. Она обязательно поможет, даст сил, и я смогу оправдаться.

Нираэль стоит у стены, глядя точно на меня.

Глаза все те же – синие. Только пустые совсем.

– Признаю, – шепчу я. В моих небесах ни тени участия. – Это я, я сделала, слышишь?!

Я срываюсь на визгливый безумный хохот, хватаясь за голову. И – улыбаюсь. Нет, не улыбаюсь уже, скалюсь диким зверем на белокрылых ангелов.

– Признание подтверждено, – выносит вердикт Варахиил. – Увести Падшую! – И уже тише он добавляет: – Нираэль, благодарю за содействие.

Хохот резко обрывается, я застываю на месте. Она донесла на меня? Я бы успела замести следы и отмыть руки от крови, если бы не…

– Я же люблю тебя, – жалко шепчу я.

Варахиил, да и все остальные, обращаются к Нираэль. Она стоит, не меняя позы, не смущаясь подобного внимания.

– Это правда? – спрашивает архангел.

Она молчит долю секунды, делая выбор между мной и своим миром и карьерой. Выбор слишком быстрый, поэтому я заранее предвижу его, закрываю глаза, лишь бы не видеть лица Нираэль в этот момент.

– Нет, – твердо говорит ангел. – Я не знаю имени этой… предательницы.

– Меня зовут Кариэль… – потерянно замечаю я. – Как ты могла меня предать?

– Уже нет, – безучастно замечает Варахиил. – Ты недостойна имени Кариэль. Увести!

Нираэль верят – она не связана с убийством, она не спала с Падшей, она ведь идеальный солдат, идеальный воин. А я – что я? Я лишь странный ангел, не водящийся ни с кем, выполняющий самые сложные задачи из скуки и водящий беседы с демонами. Разумеется, я виновна. Кто же еще?

Ноги словно ватные, поэтому меня, потрясенную, буквально выволакивают из зала. Я поднимаю голову, в последний раз глядя в синие глаза.

– Будь ты проклята…

Я могу клясться на крови, она это слышит.

Хлесткий удар, пощечина, от которой я не успеваю закрыться. В глазах Нираэль пылает зловещее торжество, и она вовсе не похожа на милосердного ангела сейчас, разъяренной фурией налетая на меня. От ударов золоченых перьев я с трудом уклоняюсь, перекатываюсь. С облегчением замечаю, что Ройса не видно.

– Я знала, что придешь! – торжествует Нираэль.

– Соскучилась? – несмотря на боль, я ухмыляюсь. – Могла бы место получше выбрать.

За наглость я получаю удар под ребра, выдох кажется сломанным каким-то. Я, будто лишь сейчас вспомнив о крыльях, отлетаю назад, угадывая тактику противника. Нираэль просто бьет чистой силой, ненавидя меня всей душой, желая убить меня не меньше, чем я хочу вырезать весь ангельский род.

Мы бросаемся друг другу наперерез, но я чудом оказываюсь быстрее, и Нираэль отлетает к стене, кричит, ударяясь спиной о холодный камень. Раздумывать некогда, я просто подхватываю ее за ворот куртки и тащу вверх, надеясь выломать крылья о стену, прикладываю всю силу. Нираэль пытается вырваться.

– Ты недостойна жизни! – хрипит она. – Ты опозорила меня! Как…

– Как я могла? – язвительно щурюсь.

Потом вдруг падаю вниз, обрушиваюсь на Нираэль сверху, припечатывая ее к полу с таким хрустом, с каким, я знаю, ломаются кости. За спиной у меня крылья, с которых медленно сползает белизна. Нираэль пытается казаться бесстрашной, но она боится – боится звериного оскала, черных полностью глаз и оскаленных клыков.

Не-на-ви-жу. Ненавижу ее, ненавижу Свет, ослепительно заливающий глаза, трепетно шепчущий свою правду, убеждающий, что вся кровь, тобой пролитая, что вся причиненная боль – во благо, во имя высшей цели. Свет меня душит. Ад честнее и искреннее, он без прикрас, без показной безгрешности.

Смотри, смотри, не отводи взгляд. На дикую, неприрученную тьму, на звериный оскал. Ломит кость, ноют лопатки, крылья дрожат с шорохом. В глазах черно – в глазах черное нутро бездны. Острые рога тяжелят голову, клыки разгрызают искривленные губы. Я, распятая и казненная, я, сжившаяся со своим терном и позволившая ему прорасти и уничтожить маленького ангелочка Кариэль. Демон, бес, адская гончая – как ни назови…

Нираэль отворачивается. Не-ет! Смотреть! Смотреть на отвратительную демонскую рожу, на искаженные, отравленные черты, на кровавую пасть!

– Смотри, Нираэль! – пьяно кричу, напарываясь на острые клыки, прихватывая ее за волосы – бьется, скулит, визжит – и дергая вверх. Над собой. Смотри – как ты любишь, свысока. – Мы обе знаем, – вкрадчиво шепчу я. – Я не ангел.

Сухие губы трогает легкая улыбка: усмехаюсь, наблюдая за попытками вырваться. Оставь, успокойся, взгляни на ту, кто раздерет тебе глотку.

– Я ведь демон, да, Нира?

Она выдает испепеляющий и ненавидящий взгляд.

– Самый худший.

Смех наполняет зал, я обвожу взглядом беспомощную Нираэль, распростершуюся подо мной. Такая беспомощная, раненая, и в кои-то веки она кажется живой. Я могу убить ее запросто. Но вот…

– Вон отсюда. – Я резко встаю.

– Что? – она хмурится.

– Катись к черту, Нираэль. Тебя все равно в конце ждет участь пострашнее смерти.

Не верит. Ладно, пусть так.

Я разворачиваюсь и просто ухожу из зала, оставив раненую. Там меня уже ждет Ройс с бесчувственной Ишим на руках. Он тоже не верит, что я оставила в живых давнюю противницу, но молчит, не встревая, пока я своей кровью вычерчиваю руны перехода на полу и активирую амулет.

Мы переступаем порог этого мира, но я все же слышу дикий вой из зала, жалкий такой, захлебывающийся.

Нираэль никогда не умела плакать.

Я чувствую ее взгляд между лопаток, но совсем не ощущаю крыльев, постоянно, живым надежным щитом, прикрывавших меня всю жизнь. Стою на краю, встрепанная и злая, отчаянно желающая шагнуть вниз – или вверх, там уж как повезет. Ветер бьет в спину, словно вонзает ножи, и я уже вся ими истыкана, между ребрами – сотни ледяных прозрачных клинков, мешающих дышать.

Лед растекается между костей и в костях, заполняет их полностью, превращает в хрустально-ломкий фарфор, я как драгоценная кукла, застывшая на краю, знающая, что меня могут разбить одним неосторожным движением. Хочется уже сигануть вниз и не продолжать эту заранее тотально проебанную пьесу в погорелом театре.

Меня уже разбивали. Раз за разом выдирая перья из трепещущих крыльев, меня уничтожали и втаптывали в светлый каррарский мрамор. А Нираэль стояла, смотрела тихо и безмолвно, она глядела на мое перекошенное от боли лицо, в дикие яростные глаза с невыразимым спокойствием, с безучастностью. С ангельским, блядь, всепрощением.

Она стоит напротив – все еще свет, играющий на платине волос, все еще легкая, неземная, выточенная из этого самого мрамора, который я захаркивала тогда золотой кровью. Нираэль снова смотрит и ничего не говорит, она вообще – непонятно зачем пришла. Я гляжу на нее и внезапно понимаю, горячо стучащее сердце сбивается, пропускает такт. От переполняющей, хлещущей через край злобы.

Хорошая девочка Нираэль пришла посмотреть на дела рук своих. Пожалеть убогую, бескрылую, жалкую… Я кривлюсь в злой усмешке, я чувствую клокочущий в горле звериный рык, и мне неожиданно легко и просто – я могу делать что угодно.

– Зачем ты обрезала волосы? – только и спрашивает Нираэль с легкой, снисходительной, насквозь промерзшей улыбкой. – У тебя была красивая коса.

Она не называет меня по имени, старается не смотреть в полностью черные от глухой ярости глаза, вежливо отворачивается, будто видит перед собой нечто неприятное. Дикую адскую гончую, щерящую в улыбке слюнявую пасть, полную острых белых клыков. Склизкую змею, выползшую из глубин Преисподней и пробующую воздух трепещущим раздвоенным язычком.

Я теперь одна из этих отвратительных тварей, обитающих в Аду. Бешеный бес в алой расхристанной рубахе.

– Я была красивой, да? Я была хор-рошей, – рычу; яду в голосе – как у аспида, как у Змия, предлагающего наливное красное яблоко. – Идеальной, послушной. Такой, с-сука, правильной. А я… ведь правда тебя любила. Честно. – И смеюсь горько. – А теперь я что? Давай, Нира, смотри на меня! Ты показала мне, кем еще я могу быть.

Я цепляюсь дрожащими руками за отвороты ее рубашки; от них еще пахнет шафраном, и я чувствую, как тянет к тонкой шее. Впиться клыками. Разорвать. Хлебнуть теплой золотистой крови. От Нираэль веет холодом, и меня трясет.

– Смотри на меня. Ты меня сломала, Нира, – хриплю близко-близко.

Я разворачиваю ободранные, освежеванные крылья, и колени едва не подламываются. Крылья – только кость и мышцы, но вопреки всему – живые. Я ощущаю их. Каждый миллиметр – чувствую боль, которая раздирает их, но упрямо, высоко, гордо задрав голову показываю Нираэль крылья, жалкие и полумертвые.

Скоро их покроет жесткое черное оперение, и я снова смогу взмыть в небо. Скоро.

– Ты сломала меня, – шепчу ей в лицо, серьезно, расчетливо, с осознанным, хорошо сдерживаемым безумием. – Теперь я сломаю тебя. Сожгу тебя и твой дом. Последним, что ты увидишь, будет яркое жаркое пламя, пожирающее небеса.

И – по глазам вижу, по испуганному прерывистому вздоху – Нираэль верит.

Глава 15. Верховный инквизитор

В Праге промозгло-холодно сегодня, липким снегом заносит улочки; на старом заброшенном складе еще хуже. Потирая руки друг о друга, я стою в стороне, пристально слежу за Владом – если быть точнее, за отловленным нами демоном. Скованный тяжелыми магическими кандалами преступник зло шипит, скалится на Влада, хладнокровно зачитывающего обвинения и приговор, но демон сам понимает, что деваться ему некуда, сквозь землю провалиться не удастся, хотя очень-очень хочется. Заклинание Влада пульсирует голодно, красным переливается – я даже засматриваюсь. Сбежать демоненок не может, ядом плюется, но уже бессильно совсем. А лицо его, искаженное страхом, мне странно знакомо.

Рядом со мной стоит Нат – упросила взять ее с собой в мир людей, добилась своего. Мне не жалко совсем ее выгуливать, а лишние руки не помешают, но среди поломанных коробок, среди мусора, грязи и пыли Нат выглядит до того непривычно и не к месту, что мне странно на нее смотреть. Отворачиваюсь, возвращаюсь к знакомому лицу.

– Можно на пару слов нашего заключенного? – я аккуратно дергаю Влада за рукав.

– Уверена, что… – предупреждающе начинает он.

– Ой, да ладно тебе! Как будто ты меня не знаешь, осторожность – мое второе имя! – Мне хочется быстрее с этим покончить. Я наклоняюсь ближе к демону, он дергается, подается вперед, с щелчком смыкая зубы там, где только что было мое горло. Чудом успела отстраниться, надо же… – А вот это было невежливо… Ты чей будешь, короля Вине, да? Эх, парень, знаешь, что он с тобой сделает?.. Что ты здесь делал, почему в неположенное время, почему без скрывающего амулета?

Должно быть, давлю слишком сильно. Поперхнувшись словами, демон дергается от меня в сторону, чуть ли не повисая на малость опешившем Владе. Тот ненавязчиво отпихивает демона, встряхивает руками, присыпая его колючими красными искрами.

– Кто тебя послал и зачем? – требую я, нависая над мальчишкой.

И правда – мальчишка. Мелкий еще совсем, зеленый, наверняка первый раз из Ада выглянул, потому и трясется сейчас так испуганно.

– Эй, мелочь, мы не звери, – вздыхаю я. – Есть не будем, надкусывать – тоже. Просто колись, зачем сюда заявился, и мы тебя отпустим. Честное слово.

– Демон какой-то предложил. Дал амулет, сказал походить просто, погулять, – частит он, цепляясь за шанс. – Я не знаю, кто он, лицо под маской было. Нашел меня у дворца Вине, я не задавал вопросов. Заплатить обещал… А амулет сам испарился еще до того, как вы меня нашли.

– Чего же ты остался? – спрашивает Влад.

– Город… хотел посмотреть, – растерянно вздыхает демоненок. – Боялся, что ангелы схватят, все наверх смотрел, а тут вы. Не убивайте, а? Я ведь… ничего плохого…

Бедный мальчик. Я взмахиваю рукой:

– Отпускай его. Обещания надо держать.

– Убежит же… – колеблется Влад.

Мы трое задумчиво наблюдаем за демоном. Если и убежит – то к себе домой, в Ад, забьется в нору и продолжит там трястись от страха и ненависти. Я в очередной раз напоминаю себе: победим ангелов – и ничего этого не будет. Выйдем из тени, предложим людям мир, и все демонята смогут тут спокойно гулять, не боясь за свои шкуры…

Осмыслив что-то свое, Влад тяжело вздыхает, вполголоса замечает, что его после такого просто вышвырнут на улицу, но небрежным движением снимает с паренька оковы. Тот тут же взвивается с места в угодливо распахнутый портал. Серой почти и не пахнет, если не принюхиваться, но Влад кривится, спешит уходить.

– Милосердие – лучшая черта человека! – счастливо щебечет Нат. – Влад, я рада, что не ошиблась в вас – хоть вы служите Люциферу, сразу видно – вы по-христиански…

– Иди со своим Богом куда подальше, – резко рычит на нее Влад. – Не лезь не в свое дело, Нат. У нас с Ним давние, очень давние счеты, и однажды я о них вспомню и доберусь… Вы вот собрались до Небес добраться, а я еще дальше пролезу, ты не сомневайся…

Я стою рядом, тихо улыбаюсь ему, хотя речи Влада и звучат на мгновение совершенно сумасшедше – виной тому перекосившееся лицо или ускорившийся темп речи, я не знаю. Есть в нем это звериное, хорошо удерживаемое безумие, которое он прячет за напускным весельем. Резко поведя плечами, как будто сбросив что-то с них, Влад идет вперед, быстро отрывается от нас.

– У него сестру фанатики убили, – шепчу я тихонько на ухо растерянной Нат, поблескивающей слезами в широко распахнутых глазищах. – Принесли в жертву вашему Богу, надеясь вернуть Его в этот мир. Безумцы. Бог нас оставил, ничто назад его не приведет…

– Я н-не знала, – всхлипывает она. – Я не хотела! Надо извиниться…

Она порывается вперед, но я ловко ухватываю ее за воротничок кашемирового пальто. Нат безвольно обвисает у меня в руках.

– Не надо. Влад хороший, очень хороший, – пытаюсь убедить ее я. – Просто это то самое больное, на что никогда не надо давить. Не вешай нос, – пытаюсь подбодрить. – Он скоро отойдет, не обидчивый.

По его же словам я знаю, что Владу Нат даже нравится своей наивностью и непосредственностью, присущей детям, психам и ангелам, и еще неясно, кому в большей мере. Я улыбаюсь тихонько, глядя ему в спину.

– Давай двигай за Владом, не сидеть же тут вечно среди коробок. Жрать хочу, Цербера бы съела! – радостно объявляю я. – Есть тут поблизости какая-нибудь приличная забегаловка? Эй, Влад!

В центре Праги все обустроено в угоду туристам, так что дешевое, но аппетитно пахнущее кафе мы обнаруживаем быстро и все накидываемся на принесенную еду. Оказывается, погоня за демоном изрядно изматывает, а горячие пирожки, ладно уж, неплохи по человеческим меркам.

– М-м, вкусно! – счастливо улыбается Нат, грея пальцы над чайником с зеленым чаем.

Кажется, спокойны и рады абсолютно все. Нечасто выдаются теперь такие моменты, когда можно посидеть в тепле с друзьями, обсуждая события минувшего дня. Я расслабленно вздыхаю, пятерней поправляю встрепанные волосы.

– Что-нибудь еще? – дежурно интересуется молоденькая официантка, подходя к нам. Влад лениво набрасывает заклинания, и мир подергивается мутью, туманом, издевательски коверкается. Девица в опрятном фартучке не видит ни оружия, ни наших лиц.

– Кофе, желательно самый дешевый, – говорю я.

– Мне тоже, – окликает ее Влад, ласково улыбается – девица тоже завороженно на него смотрит, расплывается в глупой улыбочке. – Только что-нибудь поприличнее. Эспрессо, без сахара…

Через некоторое время она возвращается, ставит перед нами поднос с чашками, низко склоняется к Владу. Он смотрит лениво, я – заинтересованно, она же отходит куда-то изящными шажочками.

– Она хорошая девушка! – шепчет Нат, беспардонная в своей детской наивности. – Влад, она вам нравится?

– Неохота связываться, – лениво отвечает он.

Я вижу: его что-то упрямо гложет изнутри. Может, причина в неосторожных словах Нат, которое мы все, казалось, позабыли, но мне почему-то теперь кажется, что дело не совсем в этом.

– Это как в книжке было какой-то… не, не помню, какой, – немного оживляется Влад, втолковывая что-то смущенной Нат. – Я люблю бабушку и котят. Правда, бабка – Катарина Войцек, потомственная Высшая колдунья – померла уже давно, сбагрив мне дар в наследство, а на котят у меня ебучая аллергия… Я отвратительный человек, Нат, любить я не способен, у меня сердца нет. То есть… не работает оно особо правильно.

Нат смущенно рассматривает чайничек, не привыкшая к самоуничтожительно-резким речам Влада. Он же, еще немного провернув ладонь и добавив что-то к укрывающему наш столик заклинанию, достает из внутреннего кармана косухи фляжку и спокойно доливает что-то в наполовину пустую чашку кофе.

– Нельзя же пить на работе, – вспыхивает Нат снова. – И здоровью вредно…

– Можно все, – поучительно замечает Влад. – Кто знает, когда нас не станет, а? Случайный кирпич на голову – и все, прощайте, наполеоновские планы, отправляйся себе в гробик, обрати жалобу к Господу Богу – только ее, блять, не примут, Он никого не принимает… Нет, в жизни надо все попробовать и рискнуть всем, иначе жаль потом будет встретить безвременную кончину под колесами случайно вылетевшей фуры. Это я так, для примера. И это же причина, по которой я не сижу в этом ебаном офисе, а с вами отлавливаю непослушных демонят. А там я мхом скоро покроюсь…

Слежу за ним краем глаза, неспешно помешиваю бурду в своей чашке, вздыхаю. Влад живет действием, живет вызовом всему миру, и самое неправильное и жестокое, что с ним можно сделать, это удерживать за бумажной работой. Он доказывает что-то, говорит, размахивая руками, повеселевший и немного опьяненный, быть может.

У меня в кармане куртки требовательно полыхает амулет, просвечивает и сквозь плотную кожу, а в голову деловым голосом вещает что-то один из главных легионеров Сатаны – Риз.

– Чего им всем надо, настроение испортили, уроды… – рычу я сквозь зубы, убирая амулет. – Лезут и лезут… Опять от Вине. Что-то неладное с ним творится в последнее время.

– А с чего это самое настроение у тебя такое хорошее? – спрашивает заинтригованный Влад, который не в курсе последних событий. – Что-то случилось? Кто-то умер?

– Да так, поколотила свою бывшую, сразу полегчало.

Нат убито смотрит на нас, немного давится остывшим чаем, и Влад растерянно похлопывает задыхающуюся по спине. Она, похоже, единственная, кто не интересовался моей личной жизнью и не знает про Нираэль.

– Значит, еще одно поручение, – напоминает Влад. – Проверить бы до полуночи. Я с вами! Ни за что не пойду отчеты принимать, лучше застрелиться сразу.

– Не успеем, – определяет Нат по часам, висящим на стене напротив нее. До двенадцати остается не больше получаса, а ровно в полночь придется нам отправляться назад и сдавать отчет о работе – сказка кончится.

– А мы быстренько, – оптимистично отмахивается от здравых доводов Влад.

***

Новое дело оказывается немного скучнее предыдущего, хотя, казалось бы, как такое может быть. Никаких беглых демонов, никаких погонь и сражений, просто открытый портал на задворках города, из которого лезут духи – пусть и снова из владений Вине. Большинство из них не представляет никакой опасности, выглядят грустными облачками дыма, только вот воют слишком противно. Влад криво малюет на стенах домов знаки баллончиком с краской, не рискуя переводить на такую мелочь кровь. Его можно понять.

– Кто же его открыл? – Нат обходит воронку в пространстве, задумчиво касается ее пальчиком. Я на всякий случай держу руку поближе к рукояти меча, зная, что безопасным приближение к порталам не бывает.

– Какая-то очень сильная скотина, – ругается Влад, пытаясь на стене начертать что-то, для чего в лучшем случае нужна кисточка. – Хер закроешь теперь… Похоже на Высшего мага – или демона.

Оставив его и дальше вандалить, я устраиваюсь на непонятного происхождения трубе. Ничем не помогу, пока из портала не вылезет какая-нибудь дрянь, которую требуется убить. До того, как это произойдет, я абсолютно бесполезна. Нат способна помочь Владу, ее по новому образцу учили, а в мое время все искренне считали, что ангел не должен быть причастен к чернокнижию – и я сама сейчас считаю, пусть и не в таких резких выражениях.

К слову, я абсолютно уверена, что в итоге придется сражаться: иначе у нас не бывает. Пока можно немного расслабиться, проверить наличие метательных ножей под курткой и небольшие амулеты. Все самое необходимое ношу с собой…

– А, проклятье. – Влад оборачивается на стремительно чернеющий портал, вздрагивает всем телом. – Кара, что там?

Покосившись на Нат, я решаю на всякий случай не озвучивать все, что думаю о гостях, а то Падшая, чего доброго, накатает жалобу на нецензурную брань. В управлении поржут, но нагоняй сделают ради собственного удовольствия.

– Две сущности, – рапортую я, держа перед собой сверкающий амулет. – Предположительно… они живые. Это не духи из владений Вине!

Так и думала, что здесь есть какая-то подстава! Портал распахивается шире, ярче, урчит злобно, вспыхивает. Меч уже у меня в руке, но разить пока некого. Я прерывисто вдыхаю, в горле першит от неприятного едкого запаха, идущего от портала.

– Нельзя никак побыстрее его закрыть?

– Нельзя, я и так тут зашиваюсь! – рычит Влад, колдуя двумя руками в разных направлениях. – Прикройте меня, пока заклинание читаю… Немного осталось…

Значит, работаем по прежней схеме. Да запросто!

– Так, ладно, Нат, заходишь с той стороны, Влад, если что, заканчиваешь свои шаманские танцы и бьешь ублюдков Высшим огненным. Их всего-то… – я осекаюсь и убито заканчиваю: – Их всего-то около десяти. Мои по центру, вы берете тех, что по флангам.

Боевой клич рвет глотку, проворот меча в руке – чтобы размяться, слегка напоказ. Я стою, загораживая их, ничуть не собираясь отступать. Первый человек уже ступает на нашу сторону из ставшего еще больше портала, и я сначала слышу железный щелчок, а потом до меня медленно доходит, что произошло.

– Ложи-ись! – протяжно орет Нат, кидаясь наперерез.

Пулеметная очередь прошивает ее, гремит, откалывая черепицу с окрестных домов, ревет, плюется смертью. Я успеваю заслонить Влада собой, в плечо злобно вгрызается свинец, но боли почти нет: пули самые обычные, даже не заговоренные; мне не навредят, я даже не пошатываюсь, стою так же ровно, но вот человека убьют. Влад во все глаза смотрит на нас, не потерявших ни капли крови, руки его дрожат.

– Беги отсюда, – чеканю я сосредоточенно. – Влад, слышишь меня? Оно того не стоит, не стоит умирать из-за такой ерунды, понимаешь?! Ты вообще в офисе должен быть!

– Да плевать. Надо закрыть воронку, – упрямо трясет головой он. – Прикроешь?

Куда я денусь? Я криво улыбаюсь – при виде такой улыбки любой за распятием потянется, да только бесполезно это, в крест еще верить надо. Мне – в первую очередь, но верю я в верный меч, в звон стали и хрипы умирающих врагов. Словно выпустив крылья, я резко кидаюсь вперед, воздев над головой клинок, сходу рублю по шее. Мужчина падает, роняя пистолет-пулемет. А вот это уже интересней.

Хотя я предпочитаю холодное оружие, нельзя не признать преимущество огнестрела: бьет далеко и быстро. У меня руки с непривычки пляшут, очередь снова впивается больше в дома, чем в людей. Второй я сношу трех человек, пока они пытаются меня достать, видимо, считая, что под тонкой футболкой у меня бронежилет. Нат с двумя кинжалами в две ладони длиной тоже неплохо справляется, мечется среди них, ловко уворачиваясь от прямых ударов и заскальзывая врагам за спины. Я снова дергаю спусковой крючок.

Но недостатки у подобного оружия тоже есть: его перезаряжать надо. В какой-то момент вместо пуль из дула вырывается сухой щелчок, и я теряю несколько мгновений, растерянно оглядываюсь, бросаю в сторону – выхватываю меч. Враги не замедляют этим воспользоваться, опять стреляют, бьют прямо в грудь. Вреда их пули не приносят, но заметно задерживают, заставляют дергаться и вздрагивать, не подпускают ближе. Их слишком много, такими темпами они прорвут нашу оборону и таки пристрелят Влада.

– Влад, давай скорее! – кричу я надрывно, почуяв, как неловко дрожат руки. – Влад! Влад?..

Я не слышу ответа, только бросаюсь вперед, выпускаю крылья, с ревом накидываюсь на них, сплеча рублю темным клинком. Шанс обернуться выдается только после того, как все люди оказываются на земле, мертвые или умирающие. Все десять, больше телепорт не темнеет, больше боевых отрядов не предвидится. Нат странным пассом и парой слов закрывает его, разлом пространства схлопывается. Почему Влад этого не сделал?

Обернувшись, я вспоминаю все известные ругательства. Нат тоже застывает, роняет ножи и выглядит до того растерянной, что мне становится безумно жаль ее, но времени нет.

– Черт, черт, черт… – как заклинание, шепчу я, кидаясь к Владу. Он, привалившись к стене, стонет сквозь зубы, а по темной рубашке на животе растекается кровавое пятно – незаметное почти, но липкое, страшное, неприятное. – Нет, не может быть… – вою я, чувствуя, как слезы жгут глаза. – Не смей!

Пальцами пытаюсь зажать рану, но крови слишком много, скользко, руки в красном по локоть. Только не Влад! Только не он – его я столько раз старалась спасти, он – то человеческое, обычное, живое, чего мне никогда не хватало…

– Рикошет, – слабо – успокаивающе – улыбается Влад. Хрипит, кровью плюется, но спокоен удивительно: – Так хотел портал закрыть, защиту не стал ставить, отвлекаться. Ты не виновата, Кара, не надо… Я рад, что умер так. В бою.

Я видела много ран, поэтому прекрасно знаю, что он умирает. Совсем. Вот так просто.

Убив столько людей, я не задумываюсь, как они легко уходят. Привыкла уже видеть смерть на каждом шагу, притерпелась, но самонадеянно верю, что те, кто мне важен, вывернутся, нарушат традицию. И каждый раз это еще больней.

– Почему ты? – шепчу я, утыкаясь носом в пропахшую кровью куртку. – Влад?

– Тише ты. Я же никуда не денусь. Ройс, вон, отлично живет и…

Он прерывается кашлем, пытается зажать рот ладонью, но между пальцами предательски стекает алая кровь. Я знаю, как духи живут в Аду, как пытаются выжить, дожить хотя бы эту минуту, не закончить существование из-за случайной голодной твари. Ройсу повезло, как не повезет больше никому, и я отчего-то знаю, что в той выжженной пустыне Влад не выживет.

Я слышу тихие шаги Нат, застывшей за спиной. Она говорит что-то, но смысл ее слов туманен, а глаза непривычно жжет.

– Не плачь ты, глупая, – щурится Влад, пытаясь удержать мой образ перед собой. Я зло вытираю непрошеные слезы. – Мы же увидимся. Обещаю.

– Спасибо. Я… Нет, ничего…

В угасающем взгляде – странная растерянность. Спасибо тебе, господин Верховный инквизитор, ты показал, что некоторые люди достойны жизни. И что некоторые Падшие достойны дружбы. Я в последний раз вдыхаю знакомый аромат табака, ладана и церковных свечей.

Прощай, Влад. До крови прикусив губу, я поднимаю голову к небу, туда, где ярко светят звезды – яркие, стальные, как волчьи глаза.

Вся Прага наверняка слышит, как где-то на окраинах города страшно воют – не то человек, не то ночная тварь.

***

Позже оказывается, что покушение на меня, на шавку Люцифера, готовилось аж самим Вине – мятежником, строившим заговоры за спиной Сатаны. Его демон выследил нас, прочел ауру Влада и вывел группу вооруженных людей через портал. Оказывается, и про разлом этот сообщил Король, так что подозрений у нас не остается.

Самаэль шипит, как взбешенный кот, хватается за оружие, а отец его спокойней скалы, но пугает почему-то больше. Люцифер собирает отряд из проверенных бойцов, и сияющий дворец Вине в считанные минуты превращается в развалины. Я с каким-то извращенным удовлетворением наблюдаю за этим, добивая кинжалом тех, кто избежал мечей. Меня не должно тут быть, но никто не осмеливается останавливать. Кинжал впивается в глотку кому-то – даже не вижу лица. За Влада Войцека – за моего друга и брата, которого я не смогла защитить.

Вине швыряют под ноги Самаэля, и Король имеет сомнительное удовольствие лицезреть тяжелые военные ботинки Антихриста – иногда мне кажется, что пацан напяливает их, подражая мне, но сейчас явно не время тешить свое эго. Ботинки тут же ударяют его под ребра, с хрустом ломая кости, – я мечтаю оказаться на месте Самаэля. Рыча от боли, демон перекидывается из человека в льва, пристыженно скулит, брюхом ерзая по земле. От удара по спине его бросает обратно – в демонское обличье.

– Полегче, – останавливает сына Люцифер. – Мы же не хотим, чтобы он умер, правда?

С надеждой вскидывая голову, Вине вцепляется в ногу Сатаны. Тот брезгливо отбирает сапог, который, похоже, собирались преданно вылизать – лишь бы вымолить прощение. Смотреть на это убожество как минимум противно.

– Не-ет, – гадко усмехается Антихрист, за длинные льняные волосы вздергивая Короля над землей. – Он будет мучиться перед смертью. Очень долго. Я прослежу.

Король жалобно, по-звериному, скулит, но раскаяния в его глазах нет, только страх и неотвратимое понимание того, что его ожидает в тюрьме под Дворцом. Оттуда не возвращаются, положение не позволяет Люциферу обходиться с ними мягче, да и, давайте называть вещи своими именами, он и не хочет. Вопли пленных часто достигают его кабинета.

– Забирайте, – приказывает Сатана. – Все свободны, дворец… можете разворовать, можете сжечь, мне все равно. Всех, замешанных в заговоре, казнить.

Повторять не требуется, демоны тут же кидаются исполнять. Вот так просто? Так же просто, как Вине убил Влада.

Растерянная, я возвращаюсь домой. Месть не приносит никакой радости, как это бывает обычно, может, оттого что Король жив? Но ослушаться Люцифера и прикончить его – значит подписать себе смертный приговор. Если бы Влад был последним, кто у меня остался, я, не задумываясь, поступила бы так, но сейчас просто не могу бросить остальных. Довольно смертей, и так слишком много. Меня дома ждет Ишимка…

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я раздумываю, зачем Вине напал. Я, похоже, важнее, чем сама считаю, а некоторые уже прозвали меня левой рукой Люцифера. Влад – случайная жертва, о которой я буду жалеть до конца своей вечной жизни. И где он сейчас? На каком круге из Девяти вынужден бороться за свое посмертие? У нас с адскими гончими лучше обращаются, чем с духами, это точно…

За этими мыслями я сама не замечаю, как оказываюсь у родной двери. Из квартиры заманчиво пахнет домашней стряпней и острыми адскими специями. Похоже, Ишим готовит обед.