Текст книги "Обрушившая мир (СИ)"

Автор книги: Каролина Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Мы думали, теперь-то устоим, после Падших, после половины вырезанных ангелов. Но они продолжали сражаться, но теперь их гнала еще и месть. Добрались до тыла, убили несколько Высших и подожгли уже весь город. Все горело: дома, демоны, небо… Из-за чадящего дыма не видно было даже своих рук.

Нас спас Люцифер. Самаэль заманил Сотню в одно место, пожертвовав несколькими отрядами, а Сатана уничтожил их. Не знаю как, видать, черной магией. Мы слышали только крики, видели вспышки и молнии, бьющие в землю, а потом нашли трупы ангелов. И Люцифера без сознания.

Он пролежал после день и встал, одержимый местью. Но тогда мы этого не знали, мы думали, что Сатана умер. Просто стояли и не могли поверить своим глазам. Так не должно было быть.

Антихрист выл – так ни демоны, ни люди не воют. Звонили колокола, оповещая всех о пожаре, который и так было отлично видно. Раненые и умирающие стонали, крики их сливались в единый хор. Все утонуло в шуме.

А ведь сегодня Пасха, вдруг вспомнил кто-то. Неожиданно громко.

Да, была Пасха. Святой праздник возрождения. А Столица… Столица горела, – неожиданно глухо заканчиваю я.

Никто не произносит ни слова, никто не смотрит на меня. Глаза странно горят, что ж с ними такое?.. Провожу тыльной стороной ладони по лицу. Дергаюсь: слезы. Горячие, что тот пожар. Но этого уже не видят, каждый думает о своем, многие просто сидят, уставившись в пустоту. Как Габриэль, беззвучно шевелящая губами.

– За умерших! – Я неожиданно для всех поднимаю рюмку.

– За умерших, – соглашаются, поднимая рюмки, кружки и стаканы. Один порыв овладевает всеми, мы едины в своем горе.

Это могли бы быть и мои поминки тоже.

***

Проходит две недели, и все медленно забывают о битве. Как известно, забвение немного, но лечит. Про мой рассказ в баре тоже немногие помнят, но я рада, что выговорилась тогда. Легче стало.

Руки Ишим тоже имеют странное свойство успокаивать. Я лежу у нее на коленях, она задумчиво перебирает мои волосы. Я их отрезала неровными прядями, сейчас прическа выглядит так, будто ее кто-то зло обкусал: по-мужски короткие, ершистые вихры. А мне нравится, хоть бы и растрепано до ужаса, зато в лицо не лезет.

– Хочешь, я завтрак приготовлю? – урчу я, разморенная исходящим от Ишимки теплом.

– А ты умеешь?

– Обижаешь! – смеюсь я. – Как, думаешь, я до этого жила? Так что насчет яичницы с беконом?

Утро уже не такое раннее, ближе к полудню, поэтому неудивительно, что Ишим соглашается довольно быстро. Но все же предупреждает, что будет следить, как бы я не разгромила кухню. Усмехаюсь, заглядывая в холодильник. Надеюсь, я не забыла, как готовить?

Пытаюсь отбросить волосы, но вовремя вспоминаю, что это больше не нужно. Ишим устраивается на любимом нами обеими подоконнике и, как было обещано, наблюдает с чуть шаловливой улыбкой. Ругаясь сквозь зубы, пытаюсь отрыть в шкафчике соль, но в руки все попадается перечница. Куда же мы ее?..

– М-да, никогда не думала, что можно нормально выглядеть в рубашке, которая больше нужного на два размера, – смеется Ишим.

– Она нужного размера, – кусая губы, я воюю с плитой. – Просто она немножко мужская.

– У кого стащила?

Сковородка наконец поддается, издаю ликующий вопль, какой обычно знаменует победу в бою. Ловко перебрасываю ее из руки в руку – ничего хитрого в этом нет, если привык сражаться на мечах. Так, что еще? Ветчина, но сойдет и просто мясо.

– Так тебе нравится рубашка?

– Мне нравится, как она выглядит на полу, – с хитрой улыбкой признается Ишим.

– Бестолочь ты моя…

Забывая о скворчащей на плите яичнице, подхватываю ее в объятия. Ишим урчит куда-то в ухо, сладко прикусывая кожу на шее острыми клычками. Поцелуи-укусы уже становятся привычными.

Тянусь к ее губам, но тут слышу тихое покашливание. У стены, скрестив руки на груди, стоит Ройс, улыбаясь так, будто наблюдает за интереснейшим представлением. И стоит он там, кажется, уже довольно давно.

– Стучать не учили? – вздыхаю я.

– Ой, да ладно, – отмахивается он. – Меня тут послали…

– Даже догадываюсь, почему и куда.

Шутки Ройс не оценивает.

– Приказ от Люцифера. Да, опять, я уже устал таскаться к вам с ними, но что делать? На этот раз тебе говорят возвращаться на улицы, а там посмотрим.

– Я думала, ответная атака на ангелов… – удивленно начинаю я.

– Все так думали. Но планы в разработке, а делать все равно нечего. Так что разберись для начала с повальным случаем одержимости и совсем распоясавшейся Инквизицией. И не смотри так. Больше некому.

Ага, ясно. Все остальные, значит, будут планировать и укреплять Столицу на случай следующих визитов ангелов, а мне в мире людей поработать. Неужели все заново?

Ройс протягивает мне две папки примерно одинаковой толщины. Руки у него по-прежнему в плотных кожаных перчатках, и я испытываю некое сожаление, ведь именно меня он полез спасать.

– Еще Влад просил передать вот это. – Он вытаскивает из той же сумки записную книжку. – Кажется, тут заклинания, но я не слушал.

– Спасибо, – киваю. Как бы Ройсу намекнуть, что он не вовремя?

– Ага, всегда… – он осекается. – Слушайте, а чем это у вас пахнет?

Вроде бы гарью, но пожара не чувствую. Оборачиваюсь на окно, проверяю на всякий случай. Нет, все спокойно, новые ангелы не напали…

– Завтрак! – доходит до меня.

Над всеми забытой сковородкой вспыхивает миниатюрное адское пламя.

***

Вечером того же дня я с явным сожалением выбираюсь из дома, из объятий теплой по-кошачьи Ишимки. Неспешно прогуливаюсь по городу, встречая знакомых и отвечая на их приветствия расслабленными улыбками. Ноги сами ведут меня на площадь, где уже ждет Влад, кинувший приглашение прогуляться после полудня.

– Тебе идет, – говорит он сразу, а я долго оглядываю себя, смотрю на военные ботинки, на джинсы, на рубаху, только лишь потом запоздало соображаю, что Войцек имел в виду мои подрезанные волосы, лохмато разметавшиеся на ветру. А я и забыла вовсе…

Я порывисто обнимаю его, осознавая, как скучала на пограничье, хоть Влад и умудрялся передавать короткие записки через навещавшего меня Ройса. Мы идем бок о бок по полуразрушенной Столице, с сожалением оглядываясь по сторонам. Шпили высоких дворцов сбиты, черепица посыпалась с крыш, брусчатка под ногами с выбоинами. Когда идешь, непременно надо смотреть вниз, чтобы не наткнуться на какой-нибудь боевой амулет – как по минному полю.

В какой-то лавочке Влад перехватывает для нас два стаканчика кофе. Абсолютно отвратительный – как я и люблю – напиток обжигает горло, заставляет блаженно прижмуриться. Я иду куда-то, не разбирая дороги, рядом Влад что-то рассказывает увлеченно, по-мальчишечьи счастливо блестя глазами.

– Пока тебя не было, Сатана пару заказов у меня брал, амулеты там боевые, печати нарисовать, – жизнерадостно рассказывает Влад. – Меня даже зачаровывать револьверы первые допустили – может, даже те, что у тебя. Так что живу потихоньку, хоть и пока квартиры поприличнее не нашел…

– Как блок, не мешает?

Влад смотрит на белую татуировку, пожимает плечами, как-то убито замолкает. Значит, мешает.

– Про квартиру напомни мне, я поспрашиваю у знакомых, может, кто сдает или продает, – киваю я. – Знаешь, я тут от соседей слышала, что народ уже планирует съезжать в человеческий мир, хотя мы и почти проиграли битву за Столицу. Они верят в то, что смогут победить…

Если закрыть глаза, если не видеть разваливающегося, спешно зализывающего глубокие раны города, можно представить, что уже наступил долгожданный мир: это ощущение витает в воздухе, сладкая близость победы.

– Мы до сих пор не знаем, каким заклинанием можно проломить Врата Рая, – вспоминаю я, смотрю на Влада, но тот лишь разводит руками.

– Отвлекись немного от битв и войн, просто расслабься, – устало просит он. – Мы заслужили небольшой отдых… Хотя, стой, я там слышал, к тебе приказ от Люцифера поступил? – перебивает сам себя Влад. – Мне тоже сказали, что там с Инквизицией моей родной какая-то беда, можешь меня взять? Давно там… Наверху не был, – с тоской признается он.

– Да легко, – поддавшись хорошему настроению, киваю я. – Через пару дней отправимся. А пока можешь еще стаканчик притащить, больно уж он хороший у них?..

Влад радостно кивает. Я останавливаюсь, жду его, вдыхаю поглубже. Мир на удивление близок – горящий мир ангелов.

Глава 26. Только небеса знают…

– Каролина Лирийская? – Немолодой инквизитор вздыхает, разглядывая поддельный рекомендационный лист. Чешет в затылке, вертит бумагу, на свет проверяет, будто подделку прямиком из Ада так легко различить. – Странная фамилия. Откуда вы?

Вроде бы обычный вопрос вгоняет меня в легкий ступор: в прошлых отделениях ничего такого не спрашивали, да я и не думала, что спросят. Кому какое дело до моего происхождения, если у меня есть бумага с подписью? Но мужчина упорно буравит меня недовольным взглядом неприятно-болотного цвета глаз.

– Польша, – подсказывает невидимый для живых Влад. Когда мы работали вместе в Праге, я называлась тем же именем, оно – дань традиции.

Послушно повторяю за ним, бездумно отвечаю вслед за Войцеком еще на пару вопросов, давлю улыбку, желая всей душой отмахнуться от этой проверки поскорее и пойти своей дорогой. Или фамилия правда смахивает на польскую, или вопрос был чисто из интереса, но инквизитор кивает. Отходит с дороги и даже руку с кобуры снимает. Судя по просиявшему лицу, меня действительно рады видеть.

– Проходите, пани Лирийская, только вас и ждем!

Оказывается, венгерское отделение Инквизиции не в подполье, а в честно (ну, может, не слишком) снятом помещении, где, как подсказывает встретивший нас, располагался офис какой-то мелкой компании, которую быстро выгнали взашей. Я вежливо улыбаюсь.

Это раньше сия организация наводила ужас на всю Европу, а сейчас занимается преимущественно тем, чем должна была с самого начала: вправлением мозгов обнаглевшим представителям потустороннего мира с редкими ликвидациями особо безнадежных. Действовала Инквизиция под руководством Преисподней последние несколько веков, и этот союз приносил пользу обеим сторонам.

Что здесь делает Падшая быстрого реагирования, как меня радостно окрестил Ройс? В последнее время нападения ангелов стали слишком уж точечными, они падают как снег на голову даже на торговые отряды, про которые никто не должен был знать, а уж обычным воинам приходится совсем несладко. Так что, разобравшись быстро с духами, меня перебросили на инквизиторов – искать ангельских шпионов.

Проверив почти всю нашу сеть в Европе, мы с Владом готовы прибить шпиона при первой же встрече. Это уже издевательство какое-то. Может быть, никакой утечки информации и не было. Когда вежливая улыбочка намертво приклеивается к лицу, а ты немножко забываешь, в каком отделении находишься сегодня, в это охотно верится. Люцифер мог бы послать несколько отрядов, тогда с делом бы справились быстрее, но все брошены на восстановление Столицы и реанимацию армии, а мне там делать нечего.

– Что с амулетом? – интересуется Влад, отвлекая меня.

Мужское кольцо-печатка на среднем пальце – это хитрый амулет, принцип работы которого прост до безобразия: нагревается, если поблизости есть ангел или ангельская аура. Поначалу я опасалась за свою руку, но в итоге не встретила пока ни одного светлокрылого. Или амулет не рабочий?

– Ничего, – тихо отвечаю я, стараясь, чтобы сопровождающий не услышал. – Следующие? Колдуй свой телепорт и прощаемся.

– Постой. Ты же им зачем-то нужна, давай хоть глянем.

Он умер совсем недавно, но держится на удивление бодро и безобидно, не кидается на людей, пытаясь занять чужую тушку, поэтому я понемногу успокаиваюсь. Сейчас Влад с интересом вертит головой по сторонам: соскучился, наверно, по инквизиторской работе, и теперь небольшой офис с постоянно спешащими куда-то людьми и нелюдьми кажется ему ностальгически знакомым.

Мельком проверяю, что там все-таки написано в рекомендации. «Независимый эксперт» – ясно, почему в прошлый раз меня за неожиданную проверку приняли. Но кто такой умный додумался приписать «оперативника-криминалиста»? Не очень хочется быть припаханной к работе, которую делать вовсе не обязана…

– Доброго дня. – Мне приветливо улыбается высокий светловолосый человек лет двадцати. – Приятно познакомиться, кардинал… хотя можете называть просто по имени – Янош. Вы Каролина, верно?

– Просто Кара, давайте тоже по-простому, – улыбаюсь я в ответ на удивление чисто и честно.

Молод, худощав, производит обманчивое впечатление неопытного мальчишки, но отнюдь не наивен, в нем чувствуется собранность и инквизиторская сталь. Молча протягиваю руку, чуть щурясь, заглядывая в светлые глаза. Костяшки у кардинала сбитые, давно уже зажили, но от частых ран следы остаются. Он чувствует шрамы у меня на ладони, усмехается чему-то своему, кивает. Даже немного уважительно. Янош не знает, кто я, да и ему самому наверняка есть, что скрывать, но пока он не расспрашивает. И – по взгляду заметно – он не очень верит представленной рекомендации.

– Не думал, что пражская Инквизиция пользуется услугами ведьм, – мягко произносит он. – Прошу прощения, просто слышал, что там работают исключительно люди…

– Маг.

– Что, простите? – хмурится кардинал.

– Моя профессия называется «маг». Магичка, если хотите, но я не очень люблю феминитивы.

– А, да, – смущается он. – Конечно.

Я вздыхаю: все же придется изображать колдовство, в котором я ничего не смыслю. С надеждой оборачиваюсь на нехорошо улыбающегося Влада. Ладно, выкрутимся, и не такое бывало. А все дело в том, что маг вызовет меньше вопросов, чем Падший ангел.

– Проблемы? – со вздохом спрашиваю я.

– Причем большие, – деловито кивает Янош. – Позволите показать?

На одном из столов расстелена подробная карта города, некоторые здания которого отмечены зеленым, некоторые – красным. Некоторые еще и заштрихованы черным. Чтобы лучше рассмотреть, приходится наклониться и даже взять увеличительное стекло.

– Зеленые церкви сотрудничают с нами, красные – с ангелами, – поясняет кардинал.

– А черные? – вслед за Владом повторяю я.

– Сгорели. Буквально пару месяцев назад начались внезапные возгорания, но полиция поджог и не подозревает, никаких улик. Мы сначала не обращали внимания, решили, несчастный случай.

Интересно, сколько церквей им понадобилось, чтобы понять? Если внимательно рассмотреть карту, можно заметить, что здания делятся по районам, а горят преимущественно наши. Может быть, Влад прав, и тут стоит задержаться.

– Так в чем причина возгораний? – уточняю, не отвлекаясь от карты.

– Магия… Какая – сами не можем понять. Поехали, сами увидите, возможно, сможете сказать чуть больше, чем мы.

С сомнением кошусь на Яноша. Не очень люблю, когда под ногами путается кто-то незнакомый, такое обычно ничем хорошим не оканчивается, но он, судя по всему, умен и знает свое дело. Однако он раскроет, что я на самом деле не маг. Ситуация, конечно…

– Сами нужное место не найдете, – говорит с едва заметной, очень легкой ехидцей кардинал. – А еще у меня машина – быстро доедем. Соглашайтесь.

– Учтите, я почти женатый человек.

Он не меняется в лице, неуловимо улыбается, и до меня медленно доходит, что он только пытался быть вежливым, а я отвыкла от такого. Соглашаюсь, так уж и быть, доехать до нужной церкви на его машине. Лететь было бы быстрее, но я тут инкогнито.

Машина и правда шикарная, даже я, почти ничего не понимающая, в восхищении. Влад, проходя сквозь дверь и вальяжно устраиваясь на заднем сидении, ворчит, что его так не спонсировали, а тут какой-то мелкий пацан… Возмущение его можно понять, но я предпочла бы проехаться в тишине.

– Скажите, а ценные бумаги в последнее время не пропадали? – невзначай спрашиваю я.

– Нет. Мы бы доложили.

Хотелось верить, но что-то в голосе инквизитора предостерегает от поспешных выводов. Наверное, слишком быстро и резко отвечает, хмурясь. Последнее уже оттого, что я отвлекаю его от дороги. Понимая, что ничего больше от него не добиться, рассматриваю городской пейзаж в окно.

– Приехали.

Сама вижу, не слепая, хочется ответить, но я сдерживаю саркастические комментарии. Если выйти из машины и пройти немного вперед, окажешься на огороженном пепелище. То, что раньше тут стояла церковь, угадывается только по чуть оплавленному кресту. Осторожно, стараясь не испачкаться в липком пепле, обхожу сгоревший участок. Влад предпочитает не соваться на пусть и выгоревшую, но святую землю, а Янош застывает где-то за спиной, ожидая, пока я насмотрюсь на обугленное дерево. Его люди уже затоптали все, что можно было затоптать, но ему кажется интересным понаблюдать за моими страданиями. Поэтому я останавливаюсь, повожу плечами и резко поворачиваюсь на каблуках, взметая облако пепла. Кольцо медленно нагревается, обжигая пальцы; на меня с аккуратной насмешкой смотрит кардинал.

– Что-то нашли?

– Это святой огонь, – зло замечаю я.

– Не понял?

В серо-голубых глазах Яноша видится недоумение и слабое подозрение к неумелой девчонке, которая решила назваться магом. Досадно, что моя легенда летит так скоро и запросто.

– Ангелы спалили церковь. Что тут было?

– Как обычно, – пожимает плечами кардинал. – Вели слежку за ангелами, немного переубеждали прихожан, что надо поменьше доверять Свету. Откуда вы взяли, что это святой огонь?

Чуть греет пальцы. Я чувствую, хоть и совсем не маг, но лопатки у меня ощутимо ноют. Горело слишком быстро и слишком хорошо, прямо как Столица после нападения Сотни. Как Нат.

Еще и запах этот.

Не могу сказать ему, откуда знаю запах этого пепла, иначе вся конспирация полетит к чертям. Нужно иначе доказать причастность крылатых, тогда я заручусь поддержкой Инквизиции и смогу пройти по следу ангелов. На слово не поверят, амулет раскрывать тоже не хочется…

– Кара! – размахивает руками Влад. – Есть идея!

Но пройти ко мне он не может. Жаль, сама я не справлюсь. Подумав, носком ботинка вывожу на пепле упрощенный сигил Люцифера – полный может использовать только он сам. Но пахнет серой, землю чуть трясет, да и Янош косится слишком неодобрительно, но первоначальной цели я добиваюсь: Влад легко оказывается рядом.

– Спасибо, – благодарит он. – Ловко ты.

– Что за идея? – отойдя подальше якобы для подробного изучения креста, шепотом интересуюсь у Влада.

– «Большой ключ Соломона» знаешь?

С трудом сдерживаю стон. Кто ж не знает один из самых знаменитых магических гримуаров? Я вот знаю и люто ненавижу: там для определенного ритуала нужна куча оговорок, иначе не сработает.

– Допустим. Что ты хочешь вытворить?

– Седьмой пентакль Марса. Спросим у местных огненных духов, что это было.

Задумчиво качаю головой. План годный, это может сработать, точнее могло, если бы не упомянутые оговорки. Я быстро припоминаю гримуар.

– Ладно, сегодня понедельник и сейчас около четырех – день и час Марса, но первая треть Овна прошла. Недавно совсем.

Влад смотрит с профессиональным уважением, что не может не вызвать довольную усмешку. Чего только за всю жизнь от магов не нахваталась.

– Может сработать, ты же ангел, у тебя связь с Небом лучше. Что мешает попробовать? Только ритуал придется вести тебе.

А он прав, и это наша единственная ниточка, по которой можно в конце концов прийти к ангельскому «кроту». Согласно киваю, отхожу от креста, по пути вытряхивая из кармана завалявшийся чек.

– Ручка есть?

– А вам зачем? – настороженно спрашивает Янош.

– При должной сноровке ей можно убить человека: горло там распороть или брюхо, – мило улыбаюсь и сообщаю я, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо кардинала. – Но сейчас мне нужно всего лишь написать список того, что понадобится для работы. Достаньте, пожалуйста.

Едва не задыхаясь от моей наглости, Янош обеспечивает меня ручкой, хмуро осматривает список, большее затруднение в котором должны вызывать редкие травы для благовоний, но их, на самом деле, можно заменить. Надеюсь, долго ждать не придется. Влад обещает проконтролировать и тоже исчезает.

Небо темнеет, собирается дождь, первый этой весной. С наслаждением поднимаю лицо вверх, чувствуя легкий ветерок. Криво обрезанные пряди нежно перебирают холодные невидимые пальцы, пепел кружится в воздухе, будто снег в новогодней сказке. Я теряюсь во времени.

– Oh Lord, tell us so we belong way down below [1], – мурлычу я, блаженно щурясь.

– Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким [2], – отзываются у меня за спиной. Слава Люциферу, не Он. Всего лишь Габриэль. – Быть может, ты на пути вверх.

Она в своем репертуаре: сыплет пафосом и цитатами из обожаемой Библии и совершенно не приносит пользы.

– Чего явилась, помочь? – Глупый вопрос. Когда она мне помогала? – Может, скажешь, чем вам церковь не угодила?

– Ты смеешь называть этот оплот ереси домом Божьим? – презрительно морщится архангел.

– А кто вам рассказал про ересь?

– Не могу сказать, – с сожалением выдает Габриэль.

На кого она вообще работает, мне иногда интересно? Является, мешает мне или путает больше, так еще и успевает чуть ли не проповедь прочесть. Сборник цитат про Бога на все случаи жизни, тоже мне. Надо будет ей как-нибудь послание к Коринфянам зачитать [3].

– А ты решила воспользоваться магией?

– Там все в Его славу, – кривлюсь я. – Так что давай без претензий, ладно? Я, блядь, стараюсь.

Как-то к месту возникает и Янош на своей заметной машине, вручает мне готовый амулет с пентаграммой и все остальное с таким лицом, будто от сердца отрывает. Габриэль он тоже не видит, так что у сей забавной картины появляется аж два невидимых наблюдателя.

Я занята куда более интересными вещами вроде расставления свечей по частям света и поджиганием пучков сушеной травы. Характерный сладковатый запах почти перебивает гарь, кружит голову. Посередине очерченного круга амулет, все перепроверено уже по тысяче раз, и надо бы начинать, пока час не прошел.

– Давай, – командует Влад. Габриэль отступает на безопасное расстояние от разлитого мной горючего.

– Янош, для вас работа. Подожгите мне тут бензин.

Огонь вспыхивает так ярко, что тихо накрапывающий дождь уже никак не может ему повредить. Довольно странно смотреть на пламя из магического круга.

Запахи трав стоят в горле, кровь из пореза на запястье капает на пепел.

– Omnia funt in manu Jehova. Difperdet inimicos plebis fux.

Железный амулет в руках нагревается и тут же охлаждается до минусовой температуры. Сработало или нет? С трудом удерживаю его в руках, а из огня навстречу уже выступает фигура. Янош достает из кармана какой-то защитный артефакт. Дух стихии – это почти безвредное человекоподобное существо с достаточно хитрым сознанием, который ни за что не скажет правду без амулета. Остается надеяться только на ритуал.

– Дух, я приказываю тебе отвечать.

Треск пламени можно считать одобрением.

– Это здание спалили ангелы?

– Да, – рычит существо.

– Что произошло до того? Кто рассказал им о церкви?

Дух мнется и не хочет отвечать, но амулет работает достаточно сильно и верно. С неохотой он заговаривает снова:

– Священник рассказал. Не знаю имени. Пламя видит, но не ведает.

– Служитель этой церкви дал ее спалить?

– Нет. Чужой, пришлый. С другой стороны реки.

Больше дух ничего не скажет, он и так раскрыл слишком многое. Нечисть мира людей обычно не вмешивается в дела ангелов и демонов, зная, что в случае неудачи получит от обеих сторон. Такие действуют только по принуждению – и то недолго.

– Свободен.

Огонь гаснет, словно этого и дожидался. Все трое присутствующих заинтересованно разглядывают исчезнувшую канистру бензина.

– Итак, есть мысли, которая из церквей нам нужна?

– Может быть, – предполагает Янош.

***

Программа по взятию под контроль абсолютно всех церквей потерпела поражение отчасти из-за некоторых фанатиков, к коим относился и священник одной из небольших, но достаточно важных церквушек. Все попытки людей Яноша склонить святого отца на сторону Преисподней рухнули, да и устранить его по-тихому не вышло. Так на него и плюнули, решив подождать, пока мужик помрет сам, благо лет ему уже под восемьдесят. Однако оказывается, что он не только не отдал церковь Инквизиции, но и потихоньку вычисляет «оплоты ереси» и сдает ангелам.

День уже ползет к завершению, а я до сих пор сижу в церкви, исподтишка наблюдая за священником. Вечерняя служба окончена, но меня пока выгонять не спешат, это вроде бы хорошо. Или во мне заподозрили шпиона?

– Чего вы ищете здесь, дочь моя?

Едва не подпрыгиваю на лавке, слыша хриплый старческий голос так близко. Телепортируется он, что ли? Священник легко выдерживает полный подозрения взгляд. Может быть, все еще под контролем, и он ни о чем не догадывается? Вряд ли, нужно действовать быстрее.

– Спасите меня, святой отец! – падаю на колени.

В руку ложится короткий нож, я почти замахиваюсь, но старичок оказывается быстрее.

Я падаю на пол, хватаясь за грудь и чувствуя пробитое сердце и сломанные ребра. Проклятье! Из раны хлещет кровь, рот наполняет железный привкус, и я пытаюсь откашляться и не захлебнуться.

С легкой победоносной улыбкой за мной наблюдает старик, невозмутимо поправляющий колоратку и мягко отталкивающий окровавленные пальцы от своих ног. Мне нужно взяться за что-нибудь, чтобы встать, но не за что. Не за что…

Горло стискивает спазм, воздуха не хватает, а перед глазами темнеет. Я теряю сознание.