Текст книги "Проклятые судьбы (ЛП)"

Автор книги: Каролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

Звёзды так «заботятся» обо мне, но я не могу найти в себе силы бороться с ними. Потому что заслужил эти невезения за ту боль, через которую заставил пройти Голубка. Я переживу их все ради нее. Со временем, она бы всё равно ушла от меня. Возможно, она уже так поступила. И весь этот ад будет стоить этого. Скоро я навсегда исчезну из ее жизни. А потом и медленно забудусь.

Разбитое сердце – самая болезненная вещь, которую я когда-либо испытывал. Но я никогда не заслуживал владеть сердцем Дарси Вега. И я должен был вернуть его самым жестоким способом. Это единственный вариант спасти ее. Он определенно будет стоит того, когда она придет к власти и начнёт жить той жизнью, которой ей суждено жить. Если моя собственная жизнь должна быть жертвой для такого дела, я готов пожертвовать ею. Даже если буду тосковать по ней до конца своих дней. Скучать всей душой и тосковать до тех пор, пока мир не перестанет вращаться. Я останусь здесь и буду добровольно страдать, делая лучшее для нее. И однажды она поймет, зачем.

Я сидел за пустым столом со своей кашей, не обращая внимания на взгляды, бросаемые в мою сторону. Здесь я все еще был темой обсуждения. Мой судебный процесс транслировался по телевидению, и подробности быстро распространились после моего прибытия. Хотя большинство слухов вышло из-под контроля. Для одних я был откровенным насильником, для других – героем.

Итан Шедоубрук определился со своим отношением ко мне через неделю после моего появления в Даркморе, смотря, как я выбивал дурь из каждого, кто хоть вскользь упоминал о Дарси. Он заявил, что я слишком красив для извращенца, и очевидно, что я влюблен в нее. А я и не пытался переубедить его. Не имеет значения, узнают ли здешние люди правду, важен остальной мир. И, видимо, его заявления было достаточно, так как все заключенные тоже стали верить. Рори Найт подошел ко мне и назвал Дарси шлюхой, просто чтобы посмотреть на мою реакцию, и я чуть не растерзал его за это. Что дорого обошлось мне в моей тактике быть ниже травы, тише воды. На самом деле, эта тактика ебать как бесполезна, если так подумать. Я уже привлек внимание самых могущественных фейри в этом месте, включая мудака охранника, который следит за мной. С таким же успехом можно было просто нарисовать мишень на голове.

Возможно, Итан прав. Возможно, скоро мне придется выбирать.

Кейн метнулся в мою сторону со скоростью Вампира, и я нахмурился, когда он прервал мои мрачные мысли.

– Угадай, что, Сто пятьдесят? – сказал он с ухмылкой. – Твоя мамочка пришла повидаться с тобой. Ей понадобилось всего три месяца, чтобы удосужиться навеститьтебя.

Я резко встал, плечом отбросив его на шаг назад, а он с рычанием выхватил из-за бедра дубинку.

– Осторожно, Сто Пятьдесят, – предупредил он. – Если ты хочешь увидеть свою мамочку, то тебе лучше вести себя хорошо до самого посещения.

Я издал сухой смешок.

– Я скорее отрежу себе язык и проглочу его целиком, чем увижу свою мать, так что не стесняйся сказать ей об этом, когда будешь просить ее отвалить.

Кейн схватил меня за руку, его глаза мрачно сверкнули.

– Даже лучше, – прорычал он. – Тогда я лично прослежу, чтобы ты встретился с ней.

Моя челюсть сжалась, когда он потащил меня через комнату к выходу, и вскоре мы направлялись по коридорам к месту посещений, где, по-видимому, ждала моя плоть и кровь. Мое нутро сжалось, когда Кейн подвел меня к охраняемым дверям, убеждаясь, что я не смогу повернуть назад. В ту же секунду, как только я оказался по другую сторону от них, стоя в коридоре полных дверей, ведущих в другие комнаты для посещений, все, о чем я мог думать – это о Голубке.

Я думал, что самый мучительный момент в моей жизни – это когда меня выводили из зала суда, но я ошибся. Хуже было, когда она пришла сюда, и я увидел её впалые щеки, разбитый взгляд глаз, худобу фигуры. Я знал, что это причинит ей боль, но я не ожидал, что так сильно.

Самым мучительным было то, что я не мог притянуть Голубка в свои объятия и поддаться отчаянной, царапающей боли внутри меня при виде ее. Я хотел упасть на колени, молить ее о прощении и пообещать, что прогоню боль в ее глазах, даже если мне понадобится вся жизнь, чтобы ее излечить. Вместо этого я сделал единственное, что мог сделать – оттолкнул ее, разбив ее еще сильнее. Я больше никогда не смогу проявить к ней ни капли теплоты. Никогда не дам ей надежды для нас. Потому что ей нужно было уйти от меня и зажить той жизнью, которая ей предназначена, прежде чем я когда-либо появлюсь и все испорчу.

Три месяца спустя я все еще не мог заставить себя спросить Дариуса, когда он приезжал сюда, двигалась ли она дальше. У нас был уговор, что он не будет упоминать о ней, пока я не попрошу. Но спросив, я мог открыть себя миру разрушения, к которому не был готов. Потому что если Голубок двигается дальше, мне придется принять это. И несмотря на то, что такое случится в любом случае, все же я с ужасом ожидаю дня, когда это подтвердится. Потому что знаю, осознание уничтожит меня.

Он рассказал, что Хани Хайспелл заменила меня в моем классе, и как она невзлюбила близнецов, что вызвало во мне желание обезглавить ее голыми руками. Эта женщина была чертовски навязчивой во время нашей подготовки преподавателей, и, по-видимому, теперь она распространяет ложь о том, что мы друзья, и что она пришла сюда узнать «настоящую» историю обо мне. Из всех учителей в мире, которые могли бы занять мое место, Элейн выбрала самого худшего.

Меня направили в девятую комнату, и я собрался с духом, направляясь внутрь и задаваясь вопросом, зачем Стелле понадобилось приходить сюда. Возможно, чтобы позлорадствовать, посмеяться или придумать какую-нибудь историю, которую она потом скормит прессе ради славы. Я без понятия, и, честно говоря, мне поебать.

Она стояла в другом конце комнаты в элегантном темно-синем платье и туфлях на высоких каблуках, ее темные волосы были собраны в хвост чуть ниже подбородка.

– Лэнс! – выдохнула она, бросаясь вперед и устраивая шоу для камер, обнимая и драматично всхлипывая у меня на груди.

Я не обнял ее в ответ, да и вообще, не шолохнулся.

– Стелла, – холодно сказал я. – Чего ты хочешь?

Она отступила назад, а затем ударила меня по лицу силой своей магии воздуха, достаточно сильно, чтобы там отпечаталась ее гребаная рука. Здорово.

– Как ты мог так поступить с бедной девочкой?

– Будь осторожна в своих словах, – прорычал я убийственным тоном.

Она посмотрела на камеры, как будто я это и имел в виду, щелкнула пальцами и наложила на них какое-то заклинание, прежде чем успокоиться и резко опуститься на стул за столом.

Я медленно опустился на стул напротив, полагая, что мне нечего терять, слушая бредни своей навязчивой лгуньи-матери. Разве что несколько минут своей жизни. Но полагаю, что их у меня сейчас предостаточно.

– Как ты мог быть таким глупым? – прошипела она, обвинение наполнило ее тон и полилось из ее глаз. – Вега? – выплюнула она. – Ты с ума сошел?

Конечно, Стеллу больше заботил тот факт, что я хотел Вега, чем то, что весь мир поверил, будто я с помощью Темного Принуждения затащил студентку в постель. И что еще хуже, она даже не усомнилась во лжи. Она искренне верит, что я способен на такое. Я полагаю, она считает, что яблоко от яблони не так далеко падает. Но она и не подозревает, что я был в фруктовом саду на другой стороне гребаной планеты.

Я молчал, взвешивая свои возможности. Я не собираюсь тратить свое дыхание, рассказывая ей правду. Если она и Лайонел верят, что я действительно принудил Дарси, значит, они не знают, что я активно действую против них. Не то, чтобы я могу многое сделать отсюда, но я бы помог Дариусу всем, чем могу в победе над его отцом.

Стелла вздохнула, вытирая под глазами невидимые слезы.

– Просто так тяжело видеть тебя в таком состоянии здесь, позорящего имя семьи.

– Да ладно тебе, мама, я и до того, как на меня надели кандалы, успел опозорить имя семьи, – поддразнил я, и ее глаза заострились, а слезы мгновенно забылись.

– Я вижу, даже тюрьма не изменила твоего отношения, Лэнс. Мне больно, что ты подвергаешь свою мать такому стрессу. Пресса преследует меня, требуя интервью, ты хоть представляешь, под каким давлением я нахожусь?

– Нет, я полагаю, что ты жаждешь внимания, – сказал я, прекрасно зная, как ей нравится играть роль жертвы в этом дерьмовом шоу. Бедная мать, которая никогда не видела, насколько проблемным был ее сын, которая предложила ему весь мир только для того, чтобы он снова бросил его ей в лицо. В стиле Стеллы.

– Вовсе нет! Я должна попытаться объяснить, почему мой мальчик был настолько обеспокоен, раз нацелился на принцессу Вега, – посетовала она. – Ты хоть представляешь, как это унизительно? Что ты, Хранитель сына Лайонела Акрукса, развлекался с девушкой, у которой, как говорят, уже помутился рассудок…

– Это ложь, – огрызнулся я, мой голос резко прозвучал в комнате. Она может говорить обо мне все, что хочет, но я не собираюсь позволять ей мешать с грязью Голубка. – Газеты полны дерьма, и ты это знаешь.

Стелла закатила глаза.

– Как тебе будет угодно, сынок.

Я скрежетал зубами, практически стирая их в пыль.

– Зачем пришла?

– Я… я пытаюсь уговорить Лайонела вытащить тебя отсюда.

– Нет, – пренебрежительно сказал я. Я не хочу, чтобы меня перевели в какой-нибудь закрытый дом, где Лайонел сможет следить за мной двадцать четыре часа в сутки. Это намного хуже, чем в этом аду.

– Не будь смешным! – плакала Стелла. – Ты должен быть в более доступном для Дариуса месте. Это твой долг.

Я цокнул языком, откидываясь на спинку стула.

– И что хорошего в том, что я буду Хранителем, запертым в каком-то доме? – Идея видеться с Дариусом более регулярно очень заманчива, но я скорее умру, чем продам свою душу старому доброму дяде Лайонелу на блюдечке с голубой каемочкой. Я буду принадлежать ему двадцать пять лет. Нет, блядь, спасибо.

Стелле не нашлась, что ответить, вместо этого она перевела взгляд на инкрустированный бриллиантами браслет на запястье.

– Возвращение Клары было трудным, – она сменила тему так быстро, что я чуть не вздрогнул.

– Как она? – Мой голос упал на октаву, когда я подумала о своей сестре, надеясь, может быть, что тени ослабили свою хватку на ней.

– Она практически заменила меня в качестве правой руки Лайонела, – пробормотала Стелла, в ее глазах блестели настоящие слезы. Вот о чем моя мать заботилась больше всего. Власть. И она всегда была готова сделать все, чтобы заполучить ее. Даже если при этом ей придется унижаться.

Я сморщился, отводя от нее взгляд. Итак было противно, что она регулярно ложилась в постель Лайонела, не говоря уже о Кларе. Я с трудом переваривал это.

– Ты всего лишь пешка, Стелла, – прорычал я. – Ты так же бесполезна, как ебучий сопливый носовой платок. Этоо было ясно как день на протяжении многих лет, так что извини, если я не буду плакать по тебе.

– Твой отец был бы в ярости, если бы услышал, как ты со мной разговариваешь, – воскликнула она.

– Моему отцу было бы стыдно за женщину, сидящую передо мной, если бы он был здесь сегодня, – огрызнулся я.

Можно смело утверждать, что моя мать сошла с ума в тот день, как умер отец. Я знал, что она любила его, но всякий раз, когда она говорила о нем, все было пронизано фальшивым обожанием и чрезмерно сладкими воспоминаниями, которые совсем не походили на человека, воспитывающего меня в детстве. Она нарисовала в уме его образ и решила, что он правдив. Но это не моя правда.

– Не смей пытаться использовать его против меня, – потребовала она. – Если бы он был все еще жив, то стоял бы сегодня рядом со мной, так же сильно разочарованный в тебе, как и я.

Я попытался проигнорировать этот выпад, но он пронзил мою грудь до самых костей и сухожилий, оставив после себя зияющую рану. Любовь моего отца была чем-то, чего я тайно желал, храня в запечатанном ящике своего сознания. Она была нетронута и незапятнана всем тем, что произошло после его смерти. Но возможно, моя любовь к нему была фарсом, и что он был таким же жестоким фейри, как моя мать, за исключением незапятнанных детских воспоминаний, которые у меня были о нем, но об этом было невыносимо думать. Что, если я любил ложь?

– Он был хорошим человеком, – прорычал я, решив верить в эту ложь. – Он бы понял, почему я здесь.

– Да что ты знаешь? Он умер, когда ты был ребенком, – пренебрежительно сказала она. – Его кровь была темнее моей.

– Я бы с радостью вскрыл тебя, доказывая, что твоя кровь черна, как смоль, – мрачно сказал я, и ее глаза сузились, гнев исказил ее взгляд.

– Ну, скоро это будет невозможно сделать, – сказала она с самодовольством, которое заставило меня нахмуриться.

– И что это значит?

Она встала, и я поднялся вместе с ней, обходя стол, поскольку ожидал, что она попытается уйти, не закончив фразу. Именно такое дерьмо она любила вытворять, чтобы казаться важной. Оставить меня здесь с вопросами без ответов было одним из ее любимых способов манипуляций.

Я поймал ее за руку и почувствовал, как тени зашевелились под кожей, потянувшись в попытке приласкать тех, что живут под ее. Я держал их под замком с тех самых пор, как прибыл сюда, зная, что, если охранники узнают о них, меня потащат к другому судье, заставят рассказать правду миру на допросе у Циклопа и, без сомнения, казнят в тот же гребаный день.

– Ну, я полагаю, не имеет значения, знаешь ли ты, – размышляла она, невинно хлопая ресницами. – Точнее, для тебя это не имеет никакого значения.

– Что не имеет значения? – подтолкнул я.

– Лайонел приближается к тому, чтобы найти очень особенный артефакт, – сказала она, и ее темные глаза заблестели от голода, который не имел ничего общего с ее Орденом.

Мой пульс начал учащаться, пока я ждал, когда она закончит драматическую паузу и даст мне ответ. Это должно было быть тем, за чем охотились Нимфы, и почему Лайонел поручил им обыскать все королевство.

– Имперская звезда, – выдохнула она, и мое сердце болезненно сжалось.

– Это миф, – тут же ответил я, но пыл в ее взгляде заставил меня усомниться в этом. Как будто у них были какие-то доказательства, о которых я не знал.

– Это не миф. Она реальна. И мы приближаемся все ближе. Как только Лайонел получит ее, то сможет использовать, гарантируя, что он и его верные подданные будут неуязвимы для силы других фейри. Никто в Солярии не сможет свергнуть его с трона. Все падут под его несокрушимой властью. – Она вырвалась из моей хватки, направилась к двери, скользнув через нее, без лишних слов, оставив меня с разорвавшейся бомбой у лица.

Имперская Звезда предположительно упала с неба тысячи лет назад, ее нашла первая королева, когда-то сидевшая на троне Солярии, увидев пылающую дугу, которую та прочертила в небе во время падения. Как только она обрела её, ей стали являться видения по ночам, шепот, словно от самой звезды, который поведал ей о Темной магии. Она была первой фейри, которая научилась и стала использовать ее способности в своих интересах.

Затем, из поколения в поколение, она передавала звезду своим наследникам вместе со знаниями о магии, которой научилась. И когда звезда попала в руки ее правнука, он обнаружил еще одну силу, которой она обладала. Звезда могла хранить магию в своих недрах. Поэтому перед смертью он наделил её даром для своих преемников.

Легенда гласила, что первым даром была некромантия, дающая обладателю силу говорить с мертвыми. С каждым поколением добавлялось все больше даров, миф становился все более размытым, пока рассказанные истории о дарах не стали дикими и преувеличенными.

Говорят, что никто не может владеть звездой без королевской крови, но, поскольку слухи об этом распространились далеко и широко, многие стремились украсть ее. Поэтому было создано общество под названием Гильдия Зодиака, состоящее из могущественных фейри, обученных приемам темной магии, чтобы защитить Имперскую звезду и сделать так, чтобы она никогда не покидала рук королевской семьи. Существовала тысяча версий того, где хранилась звезда: одни говорили, что она была вделана в рукоять меча или клинка, другие – в корону, кольцо, чашу. А легенды, связанные с её силой, были еще более дикими и разнообразными.

В большинстве версий было одно, и это то, что звезда обладает даром делать своего владельца неуязвимым для магических атак. Так что если звезда действительно существует и Лайонел завладеет ею, то это будет не просто угроза нашему миру, это будет конец жизни, какой мы ее знали.

Дариус

Когда учебный год подошел к концу, наступил сезон экзаменов. Появились группы поддержки Сфинксов для тех, кто страдает от пристрастия к учебе, вспыхивали постоянные драки фейри с фейри, когда люди срывались под давлением, и целые ряды амулетов, зелий и заклинаний, якобы улучшающих учебу, продавались по всему кампусу любому идиоту, достаточно доверчивому, покупая их.

Я как можно чаще уединялся в Королевской Лощине с другими Наследниками, чтобы заниматься вдали от отвлекающих факторов. Директор Нова даже разрешила нам забирать редкие тексты из Библиотеки Венеры, чтобы мы избегали фан-клубов, скрывающихся в стеллажах, а я был рад, что мог максимально избегать Милдред в большинстве возможных ситуаций.

Единственным недостатком нашей изоляции было то, что я виделся с Рокси гораздо реже, чем хотел. Я по-прежнему бегал с ней каждое утро, и хотя больше не прикасался к ней с тех пор, как были на утесе и пытались игнорировать звезды, мне казалось, что с того дня между нами многое изменилось. Она стала инициатором. И хотя я прекрасно понимал, что ей было намного легче выразить себя физически, чем открыться эмоционально, теперь у меня были все основания полагать, что она хотела и того, и другого со мной. Это было и благословением, и проклятием.

С уходом Лэнса не было того, кто мог бы посвятить достаточно времени на поиск выхода из нашего статуса Несчастных. Тем более, что он искал ответы в архивах, а там половина рукописей была на древних языках, которые никто из нас не смог бы прочитать, даже если бы было свободное время на поиски. А это значит, что фактически любой прогресс, который был достигнут в снятии проклятия с меня и Рокси, остановился. Не то чтобы я был уверен, что из этого вообще есть выход, но я начал испытывать чувство – которое может вернуться, наказать, вырвать мое сердце и в конце концов оставить меня задыхаться от собственного горя – надежду.

Чем больше я размышлял о том, что мы можем найти выход из этого положения, как-то быть вместе, тем больше моя душа жаждала, чтобы это оказалось правдой. И не важно, насколько рациональная часть моего мозга не хотела поддаваться этому чувству, я ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, когда я узнавал о ней что-то новое, у меня возникало все больше вопросов. Каждый раз, когда видел ее, тосковал по ней еще сильнее, чем в прошлый раз. Я потерян для этой идеи. Потерян для нее. И от этого не было возврата, даже если действительно все безнадежно.

Я спросил ее о месте, где она жила до того, как приехала в академию, а она лишь ответила наполовину, назвав это местом, где она жила, и сменила тему, не вдаваясь в подробности. Меня грызла мысль, что я не сказал ей, что мы с Наследниамм были там. Сумка с ее вещами и вещами Дарси лежала в глубине моего шкафа, и меня мучила совесть каждый раз, когда я доставал оттуда одежду. Проблема в том, что я хочу поговорить с ней наедине, обсудиться должным образом, а сделать это невозможно. А еще я не хотел срывать ей экзамены, возможно, расстроив ее во время них. Так что пока мне приходиться жить с тем, что я лживый мудак. Я потом конечно попрошу прощения, когда признаюсь, что мы были там, и предложу ей возможность подробно поговорить со мной об этом. Надеюсь, что она не будет слишком расстроена тем, что мы вторглись в ее личную жизнь, и что, в конечном итоге, снова возненавидит меня.

В последнее время я стал чаще возвращаться домой, желая как можно больше видеться с мамой и Ксавьером. К счастью, отец все чаще и чаще уезжал из дома вместе с Кларой. Он искал Имперскую Звезду, но пока, похоже, ему не везло в поисках. Мы тоже искали ее местонахождение, отчаянно желая заполучить ее раньше него, но пока я не нашел ни одной надежной зацепки для поисков. Я все больше боялся того дня, когда он найдёт ее, так как поиски отличались особым рвением, и я могу только представить, что если звезда попадет в его руки, случится катастрофа. И если мы не выясним, как найти её первыми, то не знаю, что потом будем делать.

Я знал, что скоро мне придется бросить ему вызов. Но теперь, когда у меня нет Лэнса, помогающего практиковать темную магию, я не могу рисковать, пытаясь продолжать самостоятельное обучение. Я по-прежнему встречался с Рокси и Дарси, практикуясь с тенями, но это не то же самое. Темная магия связана с тенями, но сила костей и другие заклинания такого рода имели с ними мало общего. И я не могу рисковать тем, чтобы девочки слишком близко соприкоснулись с разрушительной силой этой магии. Она запрещена законом по чертовски веской причине. Мне бы хотелось иметь какой-либо другой способ получить преимущество над отцом. Но если я брошу ему вызов раньше, чем буду готов, наказания, которые он обрушит на меня, будут безмерны. И его ярость охватит всех, кто мне дорог. Я не могу рисковать тем, что его гнев обрушится на тех, кого я люблю. И когда я нанесу ему удар, он должен проиграть. Более того, он должен умереть. И как бы больно мне ни было это признавать, я еще не достаточно силен, чтобы выиграть эту битву.

Мы заканчивали наш последний экзамен – письменную Астрологию – и как только мы его сдадим, все закончиться. Потом мне предстоит долгое, одинокое лето в поместье Акрукс.

Хуже того, я знаю, что по многим предметам буду занимать последнее место среди других Наследников. Особенно на письменных экзаменах. Мы вчетвером легко опережали всех остальных учеников по всем занятиям в нашем классе, но между нами всегда шла борьба за то, кто из нас займет первое место. И ещё когда Лэнс так далеко от меня, узы Хранителя зудят и горят в отчаянной потребности, которую я не могу удовлетворить. Будто гремлин постоянно дышит мне в ухо, его едкое дыхание плясало у меня под носом и не позволяло мне его игнорировать. Что, мягко говоря, отвлекает. Из-за этого чертовски трудно учиться, и даже сосредоточиться на экзаменах оказалось почти невозможно.

Я навещал его еженедельно, но этого было недостаточно, чтобы удовлетворить потребности уз, поэтому мои оценки страдали. Что, в свою очередь, значит – отец будет в ярости. Если другие Наследники превзойдут меня по многим предметам, начнут ходить слухи, что я слабейший из четверых. И хотя я знаю, что это полнейщая чушь, и другие Наследники никогда не попытаются отнять у меня мое положение, отец ненавидел любой скандал, связанный со слабостью.

Я вздохнул про себя, когда посмотрел на свою законченную работу и прижал большой палец к нижней части страницы, запечатывая ее своей магической подписью. Я поймал взгляд профессора Престос, давая понять, что закончил, после чего встал и вышел из экзаменационного зала, который находился на первом этаже Юпитер Холла.

Другие Наследники нежились на солнце снаружи, ожидая меня, и даже тот факт, что все они закончили раньше, был показателем того, насколько я отстаю.

– Мы свободны! – взвыл Сет, заметив меня, а Макс взвизгнул от восторга, когда взмыл в воздух с помощью магии воздуха в честь окончания экзаменов.

Я смеялся вместе с ними, вздыхая с облегчением, когда давление экзаменов спало с моих плеч. С ними покончено. И даже если я окажусь ниже других Наследников, я все равно превзойду остальных учеников нашего класса на целую милю. Я был способен творить такую магию, которое не под силу даже старшекурсникам, и я неоднократно доказывал это на практических экзаменах, а также на письменных тестах. Так что мне не было смысла беспокоиться об этом.

– Не могу дождаться сегодняшней вечеринки, – сказал Калеб с широкой улыбкой, запрокидывая лицо, чтобы солнце поцеловало его кожу.

Я сбросил блейзер и ослабил галстук, когда все они начали обсуждать вечеринку, которую устраивали в Мерцающих источниках. Она была организована Максом, поскольку Дом Аква в этом году набрал больше всего очков, и он был невыносимо самодовольным по этому поводу.

– Грас придёт в качестве моей пары, – объявил Макс, и мы все удивленно посмотрели на него.

– Она согласилась? – спросил Сет, склонив голову набок, как возбужденный щенок.

– Нет. На самом деле она отказала мне около пятидесяти раз, – признался Макс. – Но я собираюсь просто появиться у ее двери и потребовать, чтобы она пошла со мной. Я даже получил зеленый свет от отца, чтобы встречаться с ней официально… если только смогу ее уломать.

– Как, черт возьми, тебе это удалось? – спросил я. Джеральдина Грас и ее семья были настолько сторонниками королевской семьи, что я бы не удивился, узнав, что у нее на ягодицах вытатуированы лица Рокси и Дарси.

– Я просто сказал ему, как хорошо будет выглядеть, если один из самых главных защитников Вега вдруг спрыгнет с корабля и начнет ездить на экспрессе «Наследник», – невинно ответил Макс.

– Это не то, на чем ты хочешь, чтобы она ездила, – съязвил Кэл.

– И она ни за что не променяет свою верность, – пренебрежительно фыркнул я.

– Я знаю это… но мой отец то нет. – Макс так широко улыбнулся, что у меня не хватило духу сказать ему, что этот план – ужасная идея, который провалитя, как только его отец поймет, что Джеральдина твердо стоит за команду Вега. Но я не собираюсь рушить его надежды.

Мы направились в Сферу, и я пристроился позади группы, доставая из кармана атлас и обдумывая сообщение Рокси. Обычно мы не переписывались друг с другом до вечера, пока не останемся одни в своих постелях, где можем сосредоточиться на разговоре, но сегодня утром у первокурсников была заключительная практическая аттестация, и я хотел знать, как прошли ее экзамены.

Нахуй.

Дариус:

Что на тебе надето?

Я не уверен, в какой момент это стало нашим стандартным началом разговора, но на самом деле у нас ещё не было секса по переписке. Какая-то часть меня чертовски хотела этого, но каждый раз, когда мы начинали разговор, я так увлекался всем тем, что она говорила, и никогда не переходил к этому. И я боялся, что звезды заметят, что мы перешли и эту черту, из-за чего запретят нам переписываться. Я не могу так рисковать. Им определенно не понравилось, что мы использовали Калеба, обходя их правила, и я не смогу смириться с потерей этой точки контакта с ней.

В ответ на мое сообщение она прислала фотографию с подписью «Это либо смешно, либо ужасно, но я выпила много текилы, так что решать тебе». На фотографии она стояла в раздевалке на стадионе для питбола, надув губы на камеру в слишком вызывающей манере и надев мою футболку для питбола, как платье.

Мой пристальный взгляд блуждал по ней, рассматривая ее носки длиной до колена, а также скомканную форму, брошенную на скамейку на заднем плане. Я сглотнул ком в горле. Клянусь, эта девушка никогда не была сексуальнее, чем тогда, когда не пыталась быть такой.

Дариус:

Ты должна оставить её себе, она идет тебе больше.

Рокси:

Я ведь решу, что ты серьезно. Тем более, мне нужна твоя новая футболка, чтобы спать, а то старая сильно потрепалась.

Я нахмурился, пытаясь понять, что она имеет в виду. Она хочет сказать, что спит в одной из моих футболок? Потому что мне действительно кажется, что так оно и есть. И мысль об этом заставила меня ухмыляться, как идиота.

Дариус:

Считай это подарком. Кстати говоря, когда ты собираешься пойти и посмотреть свой байк?

Я знаю, что слишком часто спрашиваю ее о мотоцикле, но меня бесит, что она до сих пор не пришла посмотреть на него. Я не мог понять, почему. Если она его не хотела, то могла бы просто попросить меня забрать обратно, но если она действительно его хочет, то почему не пришла посмотреть на эту чертову штуку?

Рокси:

У меня тоже есть для тебя подарок, так что, думаю, мы можем обменяться…

Я застыл на месте, читая ее сообщение. Зачем ей дарить что-то мне? У меня не день рождения. И я ничего не сделал, чтобы заслужить подарок. Мне нужно отправить ей ответ, но я не знаю, что сказать.

– Почему ты ухмыляешься, будто кто-то только что предложил тебе отсосать? – спросил меня Сет, и я вскинул голову, пытаясь собраться с мыслями.

– Я не ухмыляюсь, – ответил я, закатывая глаза. – Я слегка улыбнулся. Вот и все.

– И на что же ты слегка улыбаешься? – спросил Кэл, бросаясь вперед и выхватывая атлас из моих рук.

Я послал его нахуй, но он только рассмеялся и стал читать.

– Почему мне кажется, что ты сейчас покраснеешь? – спросил Макс, пытаясь поймать мою руку и прочесть мои эмоции.

– Отвали. Я не краснею.

– Тори купила ему подарок, – проворковал Кэл, и я застонал, когда он начал печатать ей ответ.

– Отдай обратно, – проворчал я, не потрудившись выхватить атлас обратно. Он слишком быстр, чтобы я мог поймать его, если он этого не хотел.

– Она встретит нас на парковке через полчаса, – сказал Кэл, с усмешкой бросая мне мой атлас обратно.

– Мы? – Спросил я со вздохом, просматривая сообщения, которые он отправил. Он трижды называл ее «сладкая крошка» и заканчивал каждое сообщение нелепыми эмодзи и бесчисленными поцелуями. Я подумывал о том, чтобы написать ей, объясняясь, что это был не я, но смеющиеся смайлики в ее ответах заставили меня подумать, что она уже догадалась.

– Да. Тебе нужен сопровождающий, забыл, – сказал Кэл, указывая на небо, как будто звезды подслушивали. И, вероятно, так оно и было. Блестящие ублюдки.

– И почему это должны быть именно вы, придурки? – спросил я, когда мы направились к парковке.

– Потому что она приведет свою маленькую команду Ослов, – ответил он, как будто мы хотели сделать из этой ситуации что-то масштабное. Хотя я догадывался, что у нас не было особого выбора, так как мы не можем остаться наедине.

– А Грас придет? – тут же спросил Макс, и Сет драматично застонал.

– Тебе серьезно нужно начать вести себя спокойнее с этой девушкой, – сказал он. – Ты блядь в проигрыше, когда дело доходит до нее.

– Ее грудастые Барри ослепили его, – пошутил я, радуясь возможности перевести шутки с меня на Макса.

– Я ничего не могу поделать, – простонал Макс. – Она как мой личный бренд чертовски безумного, соблазнительного, вызывающего сильное привыкание Киллблейза.

– Ты сравниваешь ее с наркоманией? – усмехнулся Сет. – Весь мир катится в тартарары. Вы, ребята, понимаете это, верно? Мы сказали всей школе – нет, всему королевству, выбирать между нами и Вега, а теперь отправляемся тусоваться с ними и обмениваться маленькими подарками, более того, Макс собирается встречаться с их главным сторонником, что в конечном итоге все просочится в прессу, и тогда хрен знает, что произойдет.