355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карл Генрих Маркс » Собрание сочинений. Том 11 » Текст книги (страница 48)
Собрание сочинений. Том 11
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:42

Текст книги "Собрание сочинений. Том 11"


Автор книги: Карл Генрих Маркс


Соавторы: Фридрих Энгельс

Жанры:

   

Философия

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 62 страниц)

Это – третье регулярное сражение данной войны, и, подобно сражениям на Альме и при Инкермане, оно отличается сравнительной непродолжительностью. Для сражений времен наполеоновских войн был характерен длительный период предварительных стычек; каждая сторона стремилась прощупать силы противника прежде, чем вступить с ним в бой в решающих пунктах и с участием основных масс войск; решающий же удар предпринимался лишь после того, как большая часть войск обеих сторон вводилась в бой. Здесь же мы видим обратную картину; никакого промедления, никакого постепенного изматывания сил противника; удар наносится сразу же, и судьба сражения зависит от результата одной-двух атак. Это выглядит более смело, чем наполеоновский способ ведения боя, однако если двойной численный перевес, подобный тому, который союзники имели на Альме, и хорошо известная неповоротливость русских при маневрировании и могут, казалось бы, служить оправданием для таких прямых действий, эти действия все же показывают, что обеим сторонам весьма недостает компетентного военного руководства; и во всех случаях, когда рубакам, действующим по этому принципу, противостоит генерал, хорошо понимающий, как завязать бой с их войсками, какие ловушки для них расставить и как их туда заманить, они очень скоро оказываются в весьма незавидном положении.

И наконец, повторим то, что мы уже часто говорили: храбрость солдат и посредственность генералов являются отличительными чертами обеих сторон, участвующих в нынешней войне.

Написано Ф. Энгельсом около 31 августа 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4494, 14 сентября 1855 г. в качестве передовой и в «Neue Oder-Zeitung» №№ 409 u 411, 3 и 4 сентября 1855 г.

Печатается по тексту газеты «New-York Daily Tribune», сверенному с текстом «Neue Oder-Zeitung»

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

К. МАРКС
НОВЫЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ В АНГЛИИ

Если не считать бумаг сэра А. Бёрнса, опубликованных после его смерти его отцом, чтобы снять с памяти сына брошенное ему Пальмерстоном ложное обвинение в том, что он якобы являлся инициатором позорной и неудачной афганской войны, и дать очевидные доказательства того, что пресловутые депеши сэра А. Бёрнса, представленные парламенту Пальмерстоном, были не только искажены так, что полностью извращался их первоначальный смысл, но фактически подделаны и пополнены вставками, сфабрикованными со специальной целью ввести в заблуждение общественное мнение[270]270
  В 1839 г. английским парламентом была выпущена Синяя книга, содержащая дипломатические документы относительно Персии и Афганистана. Включенная в Синюю книгу переписка английского представителя в Кабуле А. Бёрнса о событиях, связанных с англоафганской войной (о ней см. примечание [57]57
  В 1838 г. в связи с отказом афганского эмира Дост-Мухаммеда заключить союз с Англией против Ирана и России Англия, не сумев превратить Афганистан в орудие своей политики, решила путем военной интервенции свергнуть Дост-Мухаммеда и посадить на престол своего ставленника шаха Шуджу. Английские войска вторглись в Афганистан, захватили и опустошили почти всю страну, взяли в плен Дост-Мухаммеда; однако господство англичан оказалось непродолжительным. В результате народного восстания в ноябре 1841 г. английские войска были разгромлены и истреблены. В 1842 г. англичане предприняли еще одну попытку завоевать Афганистан, окончившуюся также полным провалом.
  Бомбардировка англо-австрийским флотом сирийской крепости Сен-Жан-дАкр имела место во время турецко-египетской войны 1839–1841 годов. Англия вмешалась в конфликт, опасаясь сепаратных действий России в поддержку турецкого султана и стремясь в то же время изолировать Францию, которая в борьбе за сферы влияния на Ближнем Востоке делала ставку на правителя Египта Мухаммеда-Али, завоевавшего Сирию. Английское правительство настояло на подписании 15 июля 1840 г. Лондонской конвенции четырех держав (Англия, Россия, Австрия и Пруссия) о военной помощи султану. На основании конвенции Мухаммеду-Али было предъявлено ультимативное требование о подчинении султану и о немедленном возвращении ему всех владений, кроме Египта и южной части Сирии. Ввиду отказа Мухаммеда-Али выполнить это требование англо-австрийские военные корабли бомбардировали осенью 1840 г. Бейрут, Сен-Жан-д'Акр и другие крепости на сирийском побережье. Мухаммед-Али вынужден был уступить и принять ультиматум держав.


[Закрыть]
), была тенденциозно подобрана и фальсифицирована министерством иностранных дел с целью скрыть провокационную роль Англии в развязывании войны. А. Бёрнс незадолго до своей смерти переслал копию своей переписки в Лондон и часть ее, не включенная в Синюю книгу, была опубликована его семьей. Фальсификация, допущенная английским правительством, была таким образом разоблачена.


[Закрыть]
, – если не считать этих бумаг, то ни одна из появившихся до сих пор серий документов не повредила, пожалуй, так сильно репутации английского правительства и той касты, которая присвоила себе наследственное право на государственные должности в Англии, как переписка между сэром Джемсом Грехемом и сэром Чарлзом Нейпиром. Эту переписку старый адмирал только что опубликовал, чтобы себя реабилитировать[271]271
  Переписка между Грехемом и Ч. Нейпиром, охватывающая период с 24 февраля по 6 ноября 1854 г., была опубликована в газете «Times» 3, 4, 6 и 8 сентября 1855 года.


[Закрыть]
.

В разгоревшемся споре сэр Джемс Грехем имеет перед своим противником одно большое преимущество, – нет такого разоблачения, которое могло бы еще сильнее уронить его авторитет во мнении света. Это – тот самый человек, который открыто хвастался своим участием в убийстве братьев Бандьера, который был изобличен в том, что регулярно вскрывал на лондонском почтамте частные письма и использовал их в интересах Священного союза[272]272
  О перлюстрации писем итальянских революционеров-эмигрантов, производившейся по указанию Грехема, см. примечание [25]25
  В 1844 г. Джемс Грехем, будучи министром внутренних дел Великобритании, в угоду австрийскому правительству отдал приказ английскому почтовому ведомству предоставлять полиции для перлюстрации письма итальянских революционеров-эмигрантов, в том числе письма Мадзини, жившего с 1837 г. в Лондоне на положении эмигранта.


[Закрыть]
.
  В числе прочих писем были вскрыты письма братьев Бандьера к Мадзини, в которых они излагали план своей экспедиции в Калабрию с целью поднять в Италии восстание против неаполитанских Бурбонов и австрийского господства. При осуществлении этой экспедиции в июне 1844 г. участники ее были арестованы, братья Бандьера расстреляны.


[Закрыть]
, который угодливо целовал руки императору Николаю, когда тот высадился на английском берегу; который сделал еще более жестоким и без того суровый новый английский закон о бедных своеобразным способом его применения; который, наконец, лишь несколько месяцев тому назад перед переполненным парламентом тщетно пытался свалить на г-на Лейарда вину за оскорбления, нанесенные им самим несчастному капитану Кристи. Репутацию такого человека можно считать упрочившейся. В его политической карьере есть нечто загадочное. Он не обладает ни особыми талантами, которые позволяют лорду Пальмерстону не принадлежать ни к одной партии, ни наследственным влиянием в партии, которое дает возможность лорду Джону Расселу обходиться без особых талантов; тем не менее он добился того, что играет видную роль среди английских государственных деятелей. Ключ к этой загадке следует искать не в анналах всемирной истории, а на страницах журнала «Punch». Из года в год в этом поучительном журнале появляется карикатура, нарисованная с натуры и украшенная лаконичной надписью: «Малый для грязной работы при сэре Роберте Пиле». Сэр Роберт Пиль, не будучи великим, был порядочным человеком, но прежде всего он был английским государственным деятелем, лидером партии; положение обязывало его заниматься грязной работой, выполнять которую ему было достаточно противно. Вот почему сэр Джемс оказался для него настоящей находкой, вот почему сэр Джемс стал совершенно необходимым, а вместе с тем и великим человеком.

Сэр Чарлз Нейпир принадлежит к семье, которая в равной мере выделяется как своими дарованиями, так и своей эксцентричностью. Среди современных смирных людей Нейпиры производят впечатление представителей какого-то первобытного племени, природные дарования которых позволили им усвоить достижения цивилизации, но не позволяют им преклоняться перед ее условностями, придерживаться ее этикета и подчиняться ее дисциплине. Если Нейпиры всегда верно служили английскому народу, то со своим правительством они постоянно ссорились и восставали против него. Если они и обладают достоинствами гомеровских героев, то в известной мере им свойственно и бахвальство этих героев.

Возьмем, например, покойного генерала сэра Чарлза Нейпира. Это был несомненно самый талантливый солдат, какого имела Англия со времен Мальборо, но не меньше, чем завоеванием Синда[273]273
  Завоевание Синда, пограничной с Афганистаном области в северозападной части Индии, было осуществлено английскими колонизаторами в 1843 году. Во время англо-афганской войны 1838–1842 гг. Ост-Индская компания посредством угроз и насилий добилась от феодальных правителей Синда согласия на пропуск своих войск через их владения. Воспользовавшись этим, англичане потребовали в 1843 г. от местных феодалов признания себя вассалами Компании и после жестокой расправы английских войск под командованием Ч. Нейпира с восставшими племенами белуджей (коренное население Синда) объявили всю область присоединенной к Британской Индии.


[Закрыть]
, он прославился своей тяжбой с Ост-Индской компанией, тяжбой, которую после его смерти продолжала его семья. Или генерал сэр У. Нейпир – первоклассный военный писатель Англии, но не менее известный своими вечными пререканиями с английским военным ведомством; он так мало считался с узкими предрассудками своих соотечественников, что его знаменитая история войны на Пиренейском полуострове[274]274
  См. примечание [70]70
  Имеется в виду книга: W. F. P. Napier. «History of the War in the Peninsula and in the South of France from the year 1807 to the year 1814» Vol. I–VI, London, 1828–1840 (У. Ф. П. Нейпир. «История войны на Пиренейском полуострове и на юге Франции с 1807 по 1814 год» Тт. I–VI, Лондон, 1828–1840).


[Закрыть]
.


[Закрыть]
единодушно поносилась английской критикой, как «самый лучший французский отчет, какой когда-либо появлялся об этой войне». Также и противник сэра Дж. Грехема, старый адмирал Нейпир, прославился тем, что отменял приказы своего начальства. Что касается этого последнего дюжего отпрыска Нейпиров, то сэру Дж. Грехему только казалось, что он сдавил его подобно удаву; железные кольца удава оказались на поверку лишь простой паутиной.

Сэр Джемс Грехем как первый лорд адмиралтейства сместил Чарлза Нейпира с поста командующего по возвращении его в Англию. В палате общин он указал на Нейпира как на лицо, ответственное за неудачу в Балтийском море, в подтверждение чего процитировал несколько мест из личных писем Нейпира. Грехем обвинял Нейпира в том, что тот уклонялся от выполнения смелых приказов, которые он получал от адмиралтейства. Он выразил надежду, что в будущем ни один лорд адмиралтейства не будет столь неосмотрительным, чтобы разрешить поднять флаг сэра Чарлза Нейпира; он высмеивал Нейпира в тех газетах, где пользовался влиянием, называя его «воюющим Чарли», который, подобно мифологическому французскому королю, «взбирался с двадцатью тысячами солдат на холм и спускался затем обратно». Сэр Чарлз, по его собственным словам,

«потребовал расследования своих действий, в чем ему было отказано; он апеллировал в кабинет министров, но не получил никакого ответа; наконец, он обратился в палату общин. Ему было отказано под тем предлогом, что обсуждение относящихся к делу документов могло принести вред флоту ее величества».

После бомбардировки Свеаборга этот довод, конечно, отпал.

Сэр Джемс не сомневался, что его замысел удастся, ибо из предосторожности он сделал пометку «лично» [ «private»] на всех тех письмах, которые в той или иной мере могли скомпрометировать его самого и реабилитировать избранную им жертву. Что касается смысла этого сакраментального слова «лично», то сам сэр Джемс, давая свои свидетельские показания перед севастопольской комиссией, заявил, что первый лорд британского адмиралтейства обычно помечает официальные инструкции как «личные», когда у него имеются достаточные основания, чтобы скрыть их не только от публики, но даже от парламента. Человеку, подобному сэру Джемсу, который считает себя вправе предавать огласке личную переписку, кажется вполне естественным превращение официальных документов в личную собственность. Но на этот раз он рассчитал без хозяина. Сэр Чарлз Нейпир, смело разорвав оковы «личных инструкций», возможно подверг себя опасности быть вычеркнутым из официального списка офицеров английского военного флота и, вероятно, лишился права когда-либо снова поднять свой флаг; но вместе с тем он не только преградил сэру Джемсу дорогу в адмиралтейство, но и показал английскому народу, что его флот так же прогнил, как и его армия. Когда крымская кампания лишила британскую армию ее былой славы, защитники ancien regime [старого порядка. Ред.] отказались признать себя виновными под тем благовидным предлогом, что Англия никогда и не претендовала быть первоклассной военной державой. Однако они не посмеют утверждать, что Великобритания никогда не предъявляла притязаний на то, чтобы быть первой морской державой в мире. Война подвергает нацию испытанию – в этом заключается ее искупительная сторона. Подобно тому как мумии мгновенно распадаются, когда подвергаются воздействию атмосферы, так и война выносит окончательный приговор социальным учреждениям, которые утратили свою жизнеспособность.

Переписка между Джемсом Грехемом и адмиралом Нейпиром, которая охватывает период с 24 февраля до 6 ноября 1854 г. и которую невозможно полностью привести на страницах нашей газеты исключительно из-за ее большого объема, может быть резюмирована в немногих словах. До конца августа, когда, как известно, заканчивается сезон судоходства на Балтийском море, все шло довольно гладко, хотя сэр Чарлз Нейпир уже в самом начале экспедиции высказал сэру Джемсу свое мнение о том, что

«средства, которые адмиралтейство отпустило для снаряжения и укомплектования флота на Северном море, недостаточны для поставленной цели и не создают благоприятных условий для встречи с русскими».

В течение всего этого времени сэр Джемс в своих письмах ничего, кроме благоволения к своему «любезному сэру Чарлзу», не выражает. 12 марта он «поздравляет» его с тем, что флот отплыл от английских берегов в «полном порядке»; 5 апреля он «удовлетворен его продвижением»; 10 апреля он «вполне удовлетворен его действиями»; 20 июня он называет Нейпира «непревзойденным командующим флотом»; 4 июля он «уверен, что сэр Чарлз сделает все, что может сделать человек». 22 августа он «искренне поздравляет его с успехом операции у Бомарсунда», а 25 августа, охваченный своего рода поэтическим восторгом, пишет:

«Я больше чем удовлетворен Вашими действиями, я восхищен доказательствами Вашей предусмотрительности и Вашего здравого смысла».

Все это время сэр Джемс беспокоится лишь о том, как бы сэр Чарлз

«в ревностном стремлении совершить великий подвиг и удовлетворить дикие страсти нетерпеливой толпы не поддался бы необдуманному побуждению и не забыл бы об исполнении одной из самых благородных обязанностей – иметь моральное мужество делать то, что считаешь правильным, не страшась получить упрек в неправильности действий».

Еще 1 мая 1854 г. он пишет сэру Чарлзу:

«Я полагаю, что как Свеаборг, так и Кронштадт почти неприступны с моря, в особенности Свеаборг, и только большая армия смогла бы действовать с успехом со стороны суши против сил, которые Россия легко может сосредоточить на непосредственных подступах к столице».

Когда сэр Чарлз 12 июня написал ему о том,

«что после зрелых размышлений он пришел к выводу, который разделяет и адмирал Чадс, что единственным эффективным способом захвата Свеаборга является снаряжение большого количества канонерок», —

сэр Джемс ответил ему 11 июля:

«С 50000 человек и 200 канонерок Вы могли бы уже к концу сентября добиться значительных и решительных успехов».

Но как только наступила зима, французская армия и флот отплыли обратно, а сильные бури в дни равноденствия начали вздымать волны Балтийского моря, от сэра Чарлза стали поступать донесения:

«Якорные канаты наших кораблей начали уже рваться, «Дракон» остался только с одним якорем, «Повелительница» и «Василиск» потеряли в последнюю ночь по одному якорю; «Волшебница» была вынуждена бросить якорь в тумане и должна была, подняв ночью якорь у Наргена, снова бросить его недалеко от Ренскарского маяка, так как ветром ее относило к подводным камням; «Эвриал» наскочил на подводные скалы, и это счастье, что он не погиб».

Тогда сэр Джемс вдруг открыл, «что войну нельзя вести без риска и опасности» и Свеаборг поэтому должен быть взят без единого солдата, без единой канонерки и мортирной лодки! Действительно, мы можем лишь повторить слова старого адмирала: «будь русский император первым лордом адмиралтейства, он писал бы точно такие же письма».

В адмиралтействе, как ясно видно из этой переписки, царит та же анархия, что и в военном министерстве. Сэр Джеме одобрил продвижение Нейпира через Бельт, в то время как министерство отнеслось к этому отрицательно. В августе сэр Джемс пишет Нейпиру, что ему следует заблаговременно готовиться к отплытию из Балтийского моря, а министерство в это время шлет ему телеграммы противоположного характера. У сэра Джемса одно представление о докладе генерала Ньеля, у министерства – другое. Но самым интересным моментом в этой переписке является, пожалуй, то, что она проливает новый свет на англо-французский союз. Французский адмирал показал сэру Чарлзу приказ об отзыве французских военных сил 13 августа. Французская армия отплыла 4 сентября, а остаток французского флота отбыл 19 сентября. Между тем сэр Дж. Грехем уверяет сэра Чарлза, что он только 25 сентября узнал об уходе французов. Сэр Джемс поэтому ошибочно считал, «что это решение было принято на месте с согласия Нейпира», но, как он подчеркивает, «без всякой консультации с английским правительством». С другой стороны, Ньель, французский генерал инженерных войск и интимный друг Луи Бонапарта, будто бы советовал «разрушить Свеаборг за два часа линейными кораблями». Из этого видно, что он хотел побудить английский флот предпринять безрассудную атаку, в которой англичане без всякой пользы сломали бы себе шею о подводные скалы и русские оборонительные укрепления.

Написано К. Марксом около 8 сентября 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4502, 24 сентября 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Ф. ЭНГЕЛЬС
К ВЗЯТИЮ СЕВАСТОПОЛЯ[275]275
  Данная статья является вариантом статьи Энгельса «Падение Севастополя» («The Fall of Sevastopol»), опубликованной в «New-York Daily Tribune» 28 сентября 1855 г. в качестве передовой. В настоящем издании статья печатается по более достоверному тексту «Neue Oder-Zeitung»; как видно из письма Маркса от 11 сентября, он внес в статью Энгельса некоторые изменения на основании последних телеграфных сообщений.


[Закрыть]

Лондон, 11 сентября. Вчера в 9 часов вечера пушки в Сент-Джемсском парке и Тауэре[276]276
  Тауэр – замок в Лондоне, служивший в средние века королевской резиденцией и политической тюрьмой; в XIX веке – арсенал.


[Закрыть]
оповестили Лондон о взятии Южной стороны Севастополя. К удовлетворению директоров театров Лицеум, Хеймаркет и Аделфи крики «ура» и пение гимнов «God save the Queen» и «Partant pour la Syrie» [ «Боже, храни королеву», «Отправляясь в Сирию». Ред.] были вызваны, наконец, не ложными сообщениями, как прежде, а официальными депешами.

В крымской кампании наступил, наконец, перелом. Примерно в течение недели русские вынуждены были сообщать в своих телеграммах, что огонь союзников нанес значительные повреждения укреплениям Севастополя и что эти повреждения «по возможности», следовательно не полностью, исправлены. Затем вчера мы узнали, что в субботу 8 сентября после полудня союзники предприняли штурм четырех бастионов; у одного бастиона они были разбиты, два бастиона – взяли, причем один из них пришлось снова оставить, и, наконец, на четвертом, наиболее важном, расположенном на Малаховом кургане (Корниловский бастион), им удалось закрепиться. Потеря этого бастиона и вынудила русских разрушить и оставить Южную сторону. [В статье, написанной Ф. Энгельсом для «New-York Dally Tribune», вместо этой фразы дан следующий текст: «Потеря этого пункта вынудила русских отвести 9 сентября свои войска с Южной стороны на Северную и, таким образом, оставить город Севастополь. Перед уходом они взорвали склады и здания, привели в негодность оборонительные сооружения, взорвав их при помощи мин, и, говоря словами генерала Пелисье, превратили весь район в огромную пылающую печь; русские сожгли также свои паровые суда, потопили оставшиеся военные корабли, и, наконец, разрушили мост у Павловской батареи». Ред.].

Прибытие значительных подкреплений после сражения на реке Черной обезопасило союзных генералов от каких бы то ни было операций русской армии у Инкермана; даже в том случае, если бы к русской армии присоединились остатки 4-й и 6-й дивизий и две гренадерские дивизии, союзники все же оказались бы в силах успешно противостоять любому количеству войск, которое русские могли перебросить через Черную, и выделить одновременно достаточно крупные военные силы, чтобы продолжать осаду и даже предпринять штурм. Следует признать, что на этот раз французское правительство с необычайной быстротой сумело переправить войска, которые должны были служить противовесом русским подкреплениям из Польши и Волыни, находившимся уже на марше. Количество французских войск, отправленных с начала июля на Восток, составило не менее 50000 человек. В таких условиях, благодаря эффективному действию выдвинутых вперед английских и французских мортирных батарей, траншеи были прорыты под прикрытием сильного артиллерийского огня до самого рва. Насколько они выдавались вперед и был ли гласис обложен secundum artem [по всем правилам искусства. Ред.], мы пока еще не знаем. Обстрел города все более и более принимал характер регулярной бомбардировки; успешно применялся навесный огонь, чтобы сделать невозможным расположение на обстреливаемой территории крупных войсковых частей. Наконец, был получен приказ о штурме.

На Мамелоне русские построили весной ряд отдельных сооружений с траверсами и блиндажами, которые невозможно было ни сжечь, ни разрушить снарядами. Эти сооружения явились для них прекрасным укрытием от огня противника, но во время штурма выяснилось, что в них не оставлено достаточного пространства для сосредоточения необходимого для их защиты количества войск. Один участок укреплений за другим, защищаемые лишь небольшими группами солдат, переходили в руки французов, которые немедленно использовали их для размещения своих войск. Та же ошибка была, очевидно, допущена при строительстве оборонительных сооружений на Малаховом кургане. С постройкой укреплений перестарались, и как только французы овладели командными высотами кургана, русские сооружения послужили им защитой от русского же огня. Так как Большой редан (бастион № 3) и редан Корабельной бухты (бастион № 1 русских) находились на более ровной местности, то здесь нельзя было построить расположенные уступами сложные укрепления, как на Малаховом кургане. Очевидно, здесь внутри бастиона была устроена обыкновенная купюра, линия которой срезала угловой выступ бастиона, благодаря чему внутренняя часть выступа могла быть подвергнута отсюда интенсивному обстрелу. Войска, оборонявшие бастион, можно было ввиду этого с большей безопасностью сосредоточить в глубине, а внутренняя часть укрепления могла быть защищена путем вылазок из купюры. В результате такого устройства укреплений, обычного в подобных случаях, английские войска, наступавшие в линейном строю, и французские колонны, брошенные на штурм этих позиций, смогли легко перейти линию почти совершенно покинутого внешнего вала, но у купюры вынуждены были под градом пуль отступить и отказаться от штурма.

Сейчас же после взятия Малахова кургана генерал де Саль, действовавший на левом фланге атаки французов, сделал попытку утвердиться на Центральном бастионе (№ 5, между Мачтовым и Карантинным бастионами), но был отброшен. Нам неизвестно, была ли эта атака предпринята по его личной инициативе или она составляла часть общего плана. Нам неизвестно также, достаточно ли близко французские траншеи были подведены к бастиону, что оправдывало бы эту смелую попытку.

Взятие Малахова кургана явилось поворотным моментом в ходе осады [В «New-York Daily Tribune» далее следует текст: «Судя по предшествующим событиям этой достопримечательной осады, были все основания предполагать, что французам вообще не грозила опасность быть выбитыми со своей новой позиции при условии выполнения ими своей задачи надлежащим образом». Ред.]. Малахов курган полностью господствует над Корабельной стороной и восточным склоном возвышенности, на которой расположен город Севастополь. Он угрожает с тыла береговым фортам южной стороны Большой бухты и делает невозможным для русских военных кораблей оборону всей внутренней гавани и большей части внешней гавани. Вследствие взятия Малахова кургана линия обороны Севастополя была прорвана как раз в том пункте, от которого зависела прочность обороны в целом. Поэтому овладение Малаховым курганом означает захват Корабельной стороны, разрушение города бомбардировкой, захват с фланга и с тыла Мачтового бастиона и утрату последних шансов отстоять Севастополь. До сих пор Севастополь, как и все современные крупные крепости, служил укрепленным лагерем для большой армии. После взятия Малахова кургана он стал играть роль простого предмостного укрепления для русского гарнизона Северной стороны, причем предмостного укрепления без моста [В «New-York Daily Tribune» далее следует текст: «Поэтому оставление города было правильным решением. Правда, мы уже неоднократно слышали о сооружении новых укреплений на тыловом склоне Малахова кургана с целью продолжения обороны Корабельной стороны в случае потери самого кургана. Но, очевидно, эти укрепления были недостаточно надежны, чтобы побудить князя Горчакова продолжать оборону. Скоро, вероятно, нам станет известно, что они в действительности собой представляют». Ред.]. Несколько русских кораблей в гавани уже сожжены снарядами батарей союзников. Вооружение Малахова кургана французскими пушками лишило бы уцелевшие русские корабли всякой возможности найти безопасную стоянку, если не считать места непосредственно около Николаевской и Александровской батарей, где может разместиться лишь очень небольшое количество судов. Этим и объясняется потопление и сожжение русскими своих линейных кораблей и военных паровых судов. Полное овладение Корабельной стороной позволит союзникам начать полевые операции. Хотя они и не смогут установить большого числа батарей и ввести крупные силы в эту часть города ввиду обстрела ее с Северной стороны, все же они добились того, что русские потеряли по меньшей мере половину территории Севастополя по сравнению с положением до 8 сентября, и в их руках сохранилась крепость, в которой можно держать лишь ограниченное количество войск. Не только полностью сломлена наступательная сила гарнизона, но и значительно ослаблена его обороноспособность. Для продолжения осады потребуется значительно меньше людей, и освободившиеся таким образом части в соединении с войсками, находящимися в настоящее время в пути, а также в лагере Маслак, смогут быть использованы для экспедиции в Евпаторию. Чем больше мы изучаем позиции союзников и русских на Черной, тем больше убеждаемся, что в настоящее время ни одна сторона не в состоянии выбить с этих позиций другую, не создав предварительно большого перевеса сил и не понеся огромных потерь. Поэтому в лагере союзников все больше и больше распространяется мнение о необходимости отправки в Евпаторию 60000– 70000 человек для того, чтобы оттуда начать наступление на русские коммуникации под Симферополем. Это заставит

русских принять бой в открытом поле, и победу в этом бою при существующих условиях одержат, очевидно, союзники. Однако сейчас все будет зависеть от того, сумеют ли союзники использовать данный момент с необходимой быстротой и энергией [В «New-York Daily Tribune» вместо двух последних фраз статьи идет следующий текст: «Если предположить, что у русских в Крыму имеется 200000 человек (чего, конечно, быть не может), то для обороны фортов Северной стороны потребовалось бы 80000, для позиций на Черной – 60000 и для действий против армии союзников у Евпатории – 60000 человек. Учитывая теперешнее моральное состояние союзных войск, можно с уверенностью сказать, что при равной численности и одинаково выгодных позициях, они нанесут поражение русским; а поскольку союзники, перерезав коммуникационные линии русских, смогут заставить их дать сражение, – в таком шаге, очевидно, нет ничего рискованного. Более того, вполне вероятно, что русские смогут выставить против этой экспедиционной армии самое большее 60000 человек. Однако, чем скорее будет проведен такой маневр, тем лучше для союзников, и если они будут действовать решительно, они смогут добиться значительных результатов. В данный момент они обладают и моральным и численным превосходством, и мы не сомневаемся в том, что они воспользуются им до того, как еще одна зима, проведенная на плато, сократит их численность и ослабит их боевой дух.

И действительно, последние сообщения говорят о том, что уже к 13 сентября в Евпаторию отправлено 25000 человек, и мы безусловно скоро узнаем, что за ними последовал еще более крупный контингент.

В нашем распоряжении имеются пока лишь весьма краткие телеграфные сообщения об этих событиях. Когда поступят более полные и подробные сведения, мы вновь вернемся к этой теме». (Последние два абзаца добавлены редакцией «Tribune».) Ред.]

Написано Ф. Энгельсом около 11 сентября 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 429,

14 сентября 1855 г. и в газете «New-York Daily Tribune» № 4506, 28 сентября 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту «Neue Oder-Zeitung», сверенному с текстом газеты «New-York Daily Tribune»

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю