Текст книги "Собрание сочинений. Том 11"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 62 страниц)

К. МАРКС
БРИТАНСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ

Лондон, 2 марта. В то время как британская конституция во всех ее звеньях терпела провал всюду, где война подвергала ее испытанию, внутри страны обанкротилось коалиционное министерство, самое конституционное из всех, какие знала английская история. 40000 британских солдат пали на берегах Черного моря жертвой британской конституции! Офицерский корпус, генеральный штаб, интендантство, медицинское ведомство, транспортная служба, адмиралтейство, верховное командование, артиллерийское управление, армия и флот– все они обанкротились, сами подорвали свой престиж в глазах всего света. Но все при этом находили удовлетворение в сознании, что они лишь выполнили долг перед британской конституцией! Газета «Times» была ближе к истине, чем сама полагала, когда писала по поводу этого всеобщего банкротства, что «сама британская конституция стоит перед судом»! Конституция предстала перед судом и была признана виновной.

Но что представляет собой эта британская конституция? Заключается ли ее суть в представительных учреждениях и в ограничении исполнительной власти? Эти черты не отличают ее ни от конституции Соединенных Штатов Северной Америки, ни от уставов бесчисленных английских акционерных компаний, которые «знают свое дело». Британская конституция является в действительности лишь стародавним, пережившим себя, устаревшим компромиссом между неофициально, но фактически господствующей со всех решающих сферах буржуазного общества буржуазией и официально правящей земельной аристократией. Первоначально после «славной» революции 1688 г. в компромисс была включена только одна фракция буржуазии – финансовая аристократия. Билль о реформе 1831 г. включил и другую фракцию – магнатов промышленной буржуазии – «millocracy» – как их называют англичане. История законодательства с 1831 г. представляет собой историю уступок, сделанных промышленной буржуазии, начиная с нового закона о бедных[79]79
  Закон о бедных, принятый в 1834 г., допускал только одну форму помощи бедным – помещение их в работные дома с тюремно-каторжньм режимом, прозванные народом «бастилиями для бедных». Закон преследовал цель заставить бедняков соглашаться на тяжелые условия труда на фабриках и тем самым увеличить количество дешевых рабочих рук для промышленной буржуазии.


[Закрыть] до отмены хлебных законов и начиная с отмены хлебных законов до введения налога на наследование земельной собственности.

Если буржуазия – собственно только высший слой буржуазии – была в общем признана господствующим классом и в политическом отношении, то это было сделано лишь на том условии, что все действительное управление во всех его звеньях, даже исполнительные функции законодательной власти, то есть практическое законодательство в обеих палатах парламента, оставалось в руках земельной аристократии. Буржуазия в 1830-х годах предпочла возобновление компромисса с земельной аристократией компромиссу с массой английского парода. И вот аристократия, хотя и подчинилась известным принципам, выставленным буржуазией, но неограниченно господствует в кабинете министров, в парламенте, в государственном управлении, в армии и флоте; эта аристократия, составляющая в известной степени важнейшую часть британской конституции, вынуждена теперь подписать свой собственный смертный приговор и перед лицом всего света признать себя неспособной дальше управлять Англией. Какие только попытки не предпринимаются, чтобы гальванизировать ее труп! Одно министерство за другим образуется лишь для того, чтобы объявить о своем роспуске после нескольких недель пребывания у власти. Кризис становится непрерывным, правительство – лишь временным явлением. Всякая политическая деятельность приостановлена, и каждый сознает, что он претендует лишь на то, чтобы смазать политическую машину и не дать ей совсем остановиться. Палата общин уже не узнает себя в тех министерствах, которые сама создала по своему-образу и подобию.

В этой обстановке всеобщей беспомощности приходится не только вести войну, но и бороться с противником куда более грозным, чем царь Николай. Этим противником является торгово-промышленный кризис, который, начиная с сентября прошлого года, с каждым днем усиливается и становится всеобщим. Его железная рука сразу зажала рот тем пошлым апостолам свободы торговли, которые в течение ряда лет проповедовали, что после отмены хлебных законов переполнение рынков товарами и социальные кризисы навсегда ушли в область предания. Но переполнение рынков стало ныне фактом, и никто так громко не кричит о недостаточной предусмотрительности фабрикантов, не сокративших-де производства, как те же самые экономисты, которые всего лишь пять месяцев тому назад твердили с догматической непогрешимостью, что перепроизводства никогда больше не будет.

В хронической форме болезнь обнаружилась уже во время забастовки в Престоне[80]80
  Речь идет об одной из крупнейших стачек английских рабочих в 50-х годах XIX века. В августе 1853 г. забастовали ткачи и прядильщики хлопчатобумажных фабрик Престона и его окрестностей, потребовавшие повышения заработной платы на 10 %; их поддержали рабочие других профессий. В ответ Ассоциация предпринимателей в сентябре 1853 г. объявила локаут. Из 30000 престонских рабочих не работало около 25000 человек. Благодаря помощи, оказанной рабочими других городов, престонские рабочие смогли продержаться более 36 недель. В организации кампании по сбору средств для бастующих активное участие приняли чартисты. Локаут был прекращен в феврале 1854 г., но стачка продолжалась. Для того чтобы сорвать ее, Ассоциация предпринимателей начала ввозить в Престон рабочих из Ирландии и работных домов Англии. В марте 1854 г. были арестованы руководители стачки. По мере того как иссякали денежные фонды, рабочие были вынуждены возвращаться на работу. В мае стачка закончилась. Более подробно о стачке в Престоне см. настоящее издание, тт. 9 и 10.


[Закрыть]. Вскоре после этого переполнение американского рынка вызвало кризис в Соединенных Штатах. Индия и Китай, хотя и были завалены товарами, продолжали играть роль отводных каналов перепроизводства так же, как Калифорния и Австралия. Английские фабриканты, не имея больше возможности сбыть свои товары на внутреннем рынке без снижения цен, стали прибегать к опасному средству – к отправке товаров на консигнацию в другие страны, особенно в Индию, Китай, Австралию и Калифорнию. Этот прием позволял им избегать в течение некоторого времени тех затруднений, которые возникли бы для торговли, если бы все товары были сразу выброшены на внутренний рынок. Однако, как только экспортируемые товары были доставлены по назначению, они тотчас же повлияли на цены на рынках соответствующих стран, и к концу сентября последствия этого начали ощущаться и здесь, в Англии.

Тогда хроническая форма кризиса сменилась острой. Первыми предприятиями, которые потерпели крах, оказались ситценабивные фабрики – в том числе старинные фирмы Манчестера и его окрестностей. За ними наступила очередь судовладельцев и купцов, ведущих торговлю с Австралией и Калифорнией, затем торговых домов, ведущих торговлю с Китаем и, наконец, с Индией. Очередь дошла до всех; большинство из них несли крупные убытки, многие вынуждены были приостановить дела, и ни для одной из этих отраслей торговли опасность еще не миновала. Напротив, эта опасность еще больше увеличивается. Владельцы шелковых фабрик также оказались задетыми кризисом; производство шелка в настоящее время свелось почти к нулю, и в центрах этого производства царит величайшая нужда. Затем наступила очередь фабрикантов хлопчатобумажной пряжи и тканей. Некоторые из них уже не выдержали и еще большее число обречено на ту же участь. Как мы уже отмечали, тонкопрядильные фабрики перешли на неполную рабочую неделю, и к такой же мере скоро вынуждены будут прибегнуть владельцы фабрик, производящих грубую пряжу. Часть этих предприятий уже теперь работает лишь несколько дней в неделю. Долго ли они смогут так продержаться?

Еще несколько месяцев – и кризис в фабричных районах достигнет размеров кризиса 1842 г., если не больших. Но как только рабочий класс в полной мере почувствует на себе его влияние, начнется вновь то политическое движение, которое среди этого класса в той или иной мере дремало в течение последних шести лет и сохраняло лишь кадры для новой агитации. Конфликт между промышленным пролетариатом и буржуазией снова начнется в тот самый момент, когда конфликт между буржуазией и аристократией достигнет своей высшей точки. Маска, скрывавшая до сих пор от заграницы истинные черты политической физиономии Великобритании, будет, наконец, сорвана. И только тот, кто не знает, какими богатейшими людскими и материальными ресурсами обладает эта страна, может сомневаться в том, что она выйдет победоносной и обновленной из надвигающегося большого кризиса.

Написано К. Марксом 2 марта 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 109, 6 марта 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС
ЛЕЙАРД

Лондон, 2 марта. Лейард, известный ученый ассириолог, в своей речи, которую он произнес третьего дня перед своими избирателями в Эйлсбери, привел интересные подробности, характеризующие с одной стороны приемы и методы, посредством которых олигархия распределяет важнейшие государственные должности, с другой – в высшей степени двусмысленную позицию, занимаемую так называемыми либеральными и независимыми членами парламента по отношению к этой олигархии.

Лорд Гранвилл, рассказывает Лейард, назначил его помощником министра иностранных дел; на этой должности он прослужил три месяца, когда пало министерство Рассела и был образован кабинет Дерби. Дерби предложил ему оставаться на этом посту до тех пор, пока не вернется из Индии назначенный ему в преемники лорд Стэнли (сын Дерби), после чего он-де отправит его (Лейарда) с дипломатической миссией за границу.

«Все мои политические друзья», – рассказывает Лейард, – «были того мнения, что я должен принять предложение, за исключением лорда Рассела, который держался противоположного мнения; совету Рассела я не замедлил последовать».

Итак, Лейард отверг предложение Дерби. Прекрасно! Лорд Рассел снова становится министром, и Лейард не остается забытым. Рассел приглашает его к «министерскому столу», за которым он должен занять место заместителя председателя «Board of Control» [ «Контрольного совета». Ред.], то есть заместителем министра по делам Индии, Лейард соглашается. Но вдруг Рассел вспоминает, что более пожилой джентльмен из числа вигов по фамилии сэр Томас Редингтон, ранее когда-то занимавшийся ирландскими, но никогда азиатскими делами, «еще не пристроен» (буквально). Поэтому Рассел дает понять Лейарду, чтобы он не мешал устройству почтенного джентльмена. Лейард снова уступает. Тогда Рассел, ободренный скромностью и самопожертвованием ученого, убеждает его совсем уйти с дороги и принять пост консула в Египте. Но на этот раз Лейард выходит из себя, отказывается от предложения и привлекает к себе внимание в парламенте своими внушительными речами против политики министерства на Востоке.

Пальмерстон, создав свой кабинет, пытается удовлетворить Лейарда должностью секретаря в артиллерийском управлении. Лейард отклоняет предложение, так как он-де вообще ничего не понимает в артиллерии и т. д. Какая наивность! Как будто ушедший с поста секретаря г-н Монселл, один из маклеров ирландской бригады, был когда-либо в состоянии отличить обыкновенный мушкет от игольчатого ружья! Тогда Пальмерстон предлагает Лейарду пост заместителя министра в военном министерстве. Он принимает предложение, но на следующий день Пальмерстон вдруг обнаруживает, что Фредерик Пиль – это бюрократическое ничтожество – в данный момент абсолютно необходим в военном министерстве, о функциях которого Пиль, как известно, не имеет представления. Наконец, в качестве компенсации Пальмерстон предлагает Лейарду от имени Рассела пост заместителя министра в министерстве колоний. Лейард считает создавшуюся в данный момент обстановку слишком тяжелой, чтобы ознакомиться с 50 колониями, которыми он до сего времени никогда не занимался. Он снова отказывается, и на этом заканчивается эта поучительная история.

Единственная мораль, которую министерские газеты отсюда выводят, такова: Лейардде еще очень неопытен в житейских делах и сам виноват в том, что не использовал своей ассирийской славы.

Написано К. Марксом 2 марта 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 107, 5 марта 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС
КРИЗИС В АНГЛИИ

Из всех известий, доставленных из Европы пароходом «Атлантик»[81]81
  Редакция «New-York Daily Tribune» в ряде случаев изменяла начало статей Маркса и Энгельса, стремясь придать им вид статей, написанных в США. Подобное вмешательство редакции газеты в текст Маркса имело место и в первых строках настоящей статьи.


[Закрыть], наибольший интерес вызывает бесспорно смерть царя и влияние этого события на современные осложнения. Но как бы ни были важны сведения об этом событии или других европейских делах, они едва ли могут больше интересовать вдумчивого наблюдателя, чем признаки постепенного развития того серьезного внутреннего политического кризиса, в который в настоящее время оказалась втянутой против своего желания английская нация. Последняя попытка сохранить устарелый компромисс, именуемый британской конституцией, – компромисс между классом, который правит официально, и классом, который правит неофициально, – явно провалилась. В Англии обанкротилось не только коалиционное министерство, самое конституционное из всех министерств, но и сама конституция во всех ее звеньях терпела провал всюду, где война подвергала ее испытанию. Сорок тысяч британских солдат пали на берегах Черного моря жертвой британской конституции! Офицерский корпус, генеральный штаб, интендантство, медицинское ведомство, транспортная служба, адмиралтейство, верховное командование, артиллерийское управление, армия и флот – все они обанкротились, сами подорвали свой престиж в глазах всего света. Но все при этом находили удовлетворение в сознании, что они лишь выполнили долг перед британской конституцией. Лондонская газета «Times» была ближе к истине, чем сама полагала, когда писала по поводу этого всеобщего банкротства, что сама британская конституция стоит перед судом!

Конституция предстала перед судом и была признана виновной. Эта британская конституция является не чем иным, как устаревшим компромиссом, в силу которого государственная власть в целом передавалась определенным слоям буржуазии при том, однако, условии, что все действительное управление, исполнительная власть во всех ее звеньях, даже исполнительные функции законодательной власти, то есть практическое законодательство в обеих палатах парламента, оставалось в руках земельной аристократии. И вот аристократия, хотя и подчинилась общим принципам, выставленным буржуазией, но неограниченно господствует в кабинете министров, в парламенте, в государственном управлении, в армии и флоте; эта аристократия, составляющая важнейшую часть британской конституции, вынуждена теперь подписать свой собственный смертный приговор. Она вынуждена признать себя не способной дальше управлять Англией. Одно министерство за другим образуется лишь для того, чтобы объявить о своем роспуске после нескольких недель пребывания у власти. Кризис становится непрерывным, правительство – лишь временным явлением. Всякая политическая деятельность приостановлена; каждый претендует лишь на то, чтобы в достаточной мере смазать политическую машину и не дать ей совсем остановиться. Сама палата общин – эта гордость всех приверженных к конституции англичан – дошла до мертвой точки. Она уже перестала себя узнавать с тех пор, как распалась на множество фракций, пытающихся испробовать все математические комбинации и вариации, какие только возможны при данном количестве единиц. Она уже не узнает себя и в различных кабинетах, которые сама создает по своему образу и подобию с единственной целью – снова их распустить. Поистине полное банкротство.

В обстановке всеобщей беспомощности, которая поразила нацию и, подобно эпидемии в Крыму, постепенно распространилась на все части политического организма, приходится не только вести войну, но и бороться с противником куда более грозным, чем Россия, – противником, перед которым бессильны все прошлые, настоящие и будущие кабинеты всех этих Гладстонов, Кардуэллов, Расселов и Пальмерстонов вместе взятые. Этим противником является торгово-промышленный кризис, который с сентября прошлого года приобрел такую остроту, такой всеобщий и бурный характер, что наличие его невозможно отрицать. Его неумолимая железная рука сразу зажала рот тем пошлым апостолам свободы торговли, которые в течение ряда лет проповедовали, что после отмены хлебных законов переполнение рынков товарами невозможно. Переполнение рынков в наиболее острой форме и со всеми вытекающими отсюда последствиями стало ныне фактом, и перед лицом этого факта никто так резко не обвиняет фабрикантов в непредусмотрительности за то, что они не сократили производства, как те самые экономисты, которые всего лишь несколько месяцев тому назад твердили, что перепроизводства никогда больше не будет. Мы давно уже обращали внимание на наличие этой болезни в ее хронической форме. Последние затруднения в Америке и кризис, который вызвал застой в американской торговле, несомненно, привели к усугублению этой болезни. Индия и Китай, хотя и были завалены товарами, продолжали играть роль отводных каналов так же, как Калифорния и Австралия. Английские фабриканты, не имея больше возможности сбыть свои товары на внутреннем рынке или предпочитая не делать этого, чтобы не снижать цен, стали прибегать к нелепому средству – к отправке товаров на консигнацию в другие страны, особенно в Индию, Китай, Австралию и Калифорнию. Этот прием позволял им избегать в течение некоторого времени тех затруднений, которые возникли бы для торговли, если бы все товары были сразу выброшены на внутренний рынок; однако, как только экспортируемые товары были доставлены по назначению, тотчас же возникли затруднения на рынках соответствующих стран, и к концу сентября прошлого года последствия этого начали ощущаться и в Англии.

Тогда хроническая форма кризиса сменилась острой. Первыми почувствовали его владельцы ситценабивных фабрик; многие из них, в том числе старинные фирмы Манчестера и его окрестностей, потерпели крах. За ними наступила очередь судовладельцев и купцов, ведущих торговлю с Австралией и Калифорнией, затем торговцев с Китаем и, наконец, фирм, ведущих торговлю с Индией. Очередь дошла до всех; большинство из них несли крупные убытки, многие даже вынуждены были приостановить дела, и ни для кого опасность еще не миновала. Напротив, эта опасность еще больше увеличивается. Владельцы шелковых фабрик также оказались задетыми кризисом; производство шелка свелось почти к нулю, и в центрах этого производства царила и до сих пор царит величайшая нужда. Затем наступила очередь фабрикантов хлопчатобумажной пряжи и тканей. Некоторые из них, судя по последним сообщениям, уже не выдержали, еще большее число обречено на ту же участь. Как стало известно, тонкопрядильные фабрики перешли на четырехдневную рабочую неделю, и таким же образом скоро будут вынуждены поступить фабрики, производящие грубую пряжу. Но многие ли из них будут в состоянии продержаться в течение более или менее длительного времени?

Еще несколько месяцев – и кризис достигнет таких размеров, каких Англия не знала с 1846 г., пожалуй, даже с 1842 года. Но когда рабочий класс в полной мере почувствует на себе его влияние, начнется вновь то политическое движение, которое дремало в течение последних шести лет. Английские рабочие тогда вновь поднимутся на борьбу, угрожая буржуазии как раз в тот момент, когда она окончательно оттесняет аристократию от власти. Маска, скрывавшая до сих пор истинные черты политической физиономии Великобритании, будет, наконец, сорвана. Две действительно борющиеся в Англии силы – средний класс и рабочий класс, буржуазия и пролетариат – столкнутся лицом к лицу, и эта страна будет, наконец, вовлечена в общее социальное развитие европейского общества. Когда Англия вступила в союз с Францией, она окончательно утратила тот обособленный характер, который придавало ей ее островное положение и который уже давно подрывался мировой торговлей и ростом средств сообщения. И теперь она вряд ли сможет остаться в стороне от тех великих внутренних движений, в которые втянуты другие европейские нации.

Знаменателен также и тот факт, что последние дни существования британской конституции столь же изобилуют картинами насквозь прогнившего общественного строя, как и последние дни монархии Луи-Филиппа. Мы уже сообщали о парламентских и правительственных скандалах, о скандальных делах Стонора, Садлера, Лоли, но венцом всего является раскрытие дела Хандкока и де Бёрга – дела, в котором лорд Кланрикард, пэр Англии, выступает в качестве если не прямого, то косвенного участника самых отвратительных преступлений. Неудивительно, что этого окажется достаточным для завершения аналогии и что народ, прочитав постыдные детали дела, невольно воскликнет: «Герцог Прален! Герцог Прален!» Англия достигла своего 1847 года; кто знает, когда начнется и каким будет ее 1848 год?

Написано К. Марксом 2 марта 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4346, 24 марта 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке впервые опубликовано в сборнике: К, Маркс и Ф. Энгельс, «Об Англии», 1952 г.

К. МАРКС
ТОРГОВЛЯ ЧИНАМИ. – ВЕСТИ ИЗ АВСТРАЛИИ

Лондон, 3 марта. На заседании палаты общин третьего дня предложение лорда Годрича о продвижении унтер-офицеров до чина капитана было, как известно, отвергнуто. Пальмерстон привел старый довод: частичная реформа невозможна, так как одно звено старой системы обусловливает другое. Итак, отдельная практическая реформа невозможна, ибо она теоретически исключена. Реформа же всей системы невозможна, потому что это была бы не реформа, а революция. Следовательно, теоретически реформа невозможна, ибо она практически исключена. Нынешняя палата общин – палата, которая руководствуется принципом: «principiis obsta» [ «уничтожай зло в зародыше». Ред.], разумеется, охотно дала себя убедить в этом, или, вернее, не нуждалась в убеждении, так как свой приговор она вынесла уже заранее.

Пальмерстон по этому поводу заметил, что система продажи офицерских патентов имеет большую давность, и в этом он был прав. Мы уже говорили о том, что эта система возникла в эпоху «славной» революции 1688 г. одновременно с установлением системы государственных долгов, банкнот и голландской династии. Уже в акте о мятежах 1694 г.[82]82
  Акт о мятежах (Mutiny Act) – ежегодно принимавшийся парламентом, начиная с 1689 до 1881 г., закон, наделявший корону полномочиями содержать постоянную армию и военно-морские силы в определенных размерах, вводить военные уставы и распорядки в армии и флоте, применять военные суды и устанавливать систему наказаний за участие в мятежах, неповиновение приказам, нарушение дисциплины и т. п. Поводом для издания первого из таких актов были солдатские волнения в Англии.


[Закрыть] указывается на необходимость предотвратить

«великое зло, возникающее от продажи и покупки офицерских чинов в, королевской армии», и предписывается, чтобы «каждый имеющий патент офицер» (только унтер-офицеры не имели патента) «давал клятву в том, что он своего патента не покупал».

Это ограничение, однако, не было применено на практике; напротив, в 1702 г. сэр Н. Райт, лорд-хранитель печати, вынес решение в обратном смысле. 1 мая 1711 г. система патентов была прямо признана одним из указов королевы Анны, в котором говорилось,

«что ни один офицерский патент не может быть продан без королевской санкции и ни один офицер не имеет права продажи патента, если он не прослужил полных 20 лет или не стал непригодным к службе» и т. д.

От этого официального признания торговли военными патентами оставался лишь один шаг до официального регулирования рыночных цен на патенты. Такие рыночные цены были впервые установлены в 1719–1720 годах. Затем цены на офицерские патенты пересматривались в 1766, 1772, 1773, 1783 гг. и, наконец, в 1821 г., когда были утверждены цены, существующие и поныне. Еще в 1766 г. военный министр Баррингтон опубликовал письмо, в котором было сказано:

«Следствием этой торговли офицерскими патентами нередко бывает так, что люди, которые поступали на военную службу по самому горячему призванию и которые не упускали случая, чтобы отличиться, остаются всю жизнь в низшем чине, потому что они бедны. Эти достойные офицеры часто терпят жестокие унижения, находясь в подчинении офицеров-юнцов из богатых семей, которые поступили на службу гораздо позже и которым их средства позволяли развлекаться вне полка, в то время как другие, постоянно оставаясь в казармах, овладевали своим делом и выполняли обязанности этих джентльменов».

Правда, общее право Англии считает незаконным дарение или «посредническое вознаграждение» за предоставление какой-либо государственной должности, подобно тому, как статуты государственной церкви за симонию[83]83
  Симония – в средние века система продажи и покупки церковных должностей, против которой еще с XII в. вели борьбу сторонники церковной реформы.


[Закрыть] отлучают от церкви. Но историческое развитие в том и состоит, что ни закон не определяет собой практики, ни практика не устраняет противоречащего ей закона.

Последние сообщения из Австралии добавляют новые штрихи к картине всеобщего брожения, тревоги и неустойчивости. Мы должны провести различие между мятежом в Балла-рате (близ Мельбурна) и революционным движением, охватившим всю провинцию Виктория. Первый в настоящий момент, вероятно, уже подавлен; второе может быть прекращено только в результате удовлетворения всех требований. Первый является лишь симптомом, случайной вспышкой второго. Что касается мятежа в Балларате, то дело обстояло следующим образом. У некоего Бентли, содержателя гостиницы «Эврика» при золотых приисках в Балларате, возникли разного рода конфликты с золотоискателями. Случившееся в его доме убийство усилило ненависть к нему. После осмотра трупа следователем, Бентли был освобожден как непричастный к делу. Однако 10 присяжных из 12, которые присутствовали при осмотре тела убитого, опубликовали протест против пристрастного отношения coroner (следователя, осматривающего трупы), который пытался замять невыгодные для арестованного показания свидетелей. По требованию населения было произведено вторичное расследование. Несмотря на уличающие его свидетельские показания, Бентли был снова отпущен. Тем временем выяснилось, что один из судей вложил деньги в его гостиницу. Многочисленные жалобы, как прежние, так и вновь поступившие, говорят о двусмысленном поведении правительственных чиновников округа Балларат. В день, когда Бентли был вторично освобожден, золотоискатели устроили бурную демонстрацию, сожгли его гостиницу и после этого разошлись. По приказу сэра Чарлза Хатема, губернатора провинции Виктория, трое зачинщиков были арестованы. 27 ноября депутация от золотоискателей потребовала освобождения арестованных. Хатем отверг это требование. Золотоискатели организовали грандиозный митинг. Губернатор послал из Мельбурна полицию и регулярные войска. Дело дошло до столкновения, в результате которого было несколько убитых. Согласно последним сведениям – около 1 декабря, – золотоискатели подняли знамя независимости.

Уже этот рассказ, заимствованный в основном из одного правительственного органа, говорит отнюдь не в пользу английских судей и правительственных чиновников. Он свидетельствует о господствующем к ним недоверии. Революционное движение в провинции Виктория вращается в сущности вокруг двух крупных вопросов, из-за которых разгорелась борьба. Золотоискатели требуют отмены патентов на добычу золота, то есть отмены налога, который падает непосредственно на труд; во-вторых, они настаивают на отмене имущественного ценза для членов палаты депутатов, стремясь таким образом взять в свои руки контроль над налогами и законодательством. Нетрудно заметить, что по существу эти мотивы аналогичны тем, которые привели к объявлению независимости Соединенных Штатов, только с той разницей, что в Австралии сопротивление монополистам, связанным с колониальной бюрократией, начато рабочими. В газете «Melbourne Argus» мы читаем, с одной стороны, о больших митингах в пользу реформ, с другой – о крупных военных приготовлениях со стороны правительства. Между прочим, в ней сказано:

«На одном митинге, где присутствовало 4000 человек, было принято решение о том, что патентное обложение является тяжелым бременем и незаконным налогом на свободный труд, что поэтому собравшиеся на митинг обязуются немедленно упразднить его путем сожжения всех патентов. Если кто-нибудь будет арестован за то, что не имеет патента, то народ, объединившись, поддержит и защитит его».

30 ноября в Балларате появились комиссары Рид и Джонсон в сопровождении кавалерии и полиции и с оружием в руках потребовали от золотоискателей предъявления патентов. Золотоискатели, также в большинстве своем вооруженные, устроили массовый митинг и решили всеми силами противиться взиманию ненавистного налога. Они отказались предъявить свои патенты, заявив, что они их сожгли; им был зачитан акт о мятежах, и тогда начался настоящий мятеж.

Чтобы показать, какие дела творят монополисты, хозяйничающие в провинциальных законодательных органах, и объединившаяся с ними колониальная бюрократия, достаточно будет сослаться здесь на тот факт, что в 1854 г. правительственные расходы по провинции Виктория достигли 3564258 ф. ст., дефицит составил 1085896 ф. ст., то есть больше трети всех доходов. А ввиду теперешнего кризиса и всеобщего банкротства сэр Чарлз Хатем требует на 1855 г. сумму в 4801292 фунта стерлингов! Виктория насчитывает едва 300000 жителей, и из вышеназванной суммы 1860830 ф. ст. – что составляет 6 ф. ст. на человека – предназначаются для общественных работ, как-то: для строительства дорог, доков, набережных, казарм, правительственных зданий, таможен, ботанических садов, казенных конюшен и пр. Исходя из такого расчета – 6 ф. ст. на человека, – население Великобритании должно было бы ежегодно платить только на организацию общественных работ 168000000 ф. ст., то есть сумму втрое большую, чем уплачиваемые им налоги. Вполне понятно, что рабочее население восстает против такого чрезмерного налогового обложения. Нетрудно также представить себе, какие выгоды получают бюрократы и монополисты, совместно организуя в таком широком масштабе общественные работы на чужой счет.

Написано К. Марксом 3 марта 1855 г.

Напечатано в «NeueOder-Zeitung» № 111, 7 марта 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого