Текст книги "Покинутые (СИ)"

Автор книги: Карина Рэндом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Сиена отчаянно рылась в рюкзачке, который успела набросить на плечи: кажется, там был прочный трос… Действительно, был – темно-зеленый, неширокий, но достаточно жесткий. Сиена надеялась, способный выдержать вес ее напарника, но все же скрутила его вдвое, прежде чем крепко обмотать его вокруг ветки – так надежнее. Она посмотрела вниз, надеясь, что Маркус справляется и что форма, выданная распорядителями, сможет хоть немного защитить его от возможных укусов: в конце концов, сапоги были сшиты из хорошей кожи и плотно прилегали к ноге, а значит, под одежду змея не заползет. Во всяком случае, Сиена старалась верить в это, пока Маркус бил молотом вокруг себя. Казалось, пока все было не так уж плохо, вот только… Змей не становилось меньше, а одна из них, оставшись незамеченной, обвила лодыжку Хейстеда.

– Маркус! Нога! – вскрикнула в ужасе Сиена. Напарник резко наклонился и, схватив змею огромными ручищами, скрутил ее, как скручивают веревку в жгут. Кажется, он был в порядке, хотя и взмыленный, до ужаса взволнованный и напряженный.

Сиена перебралась на ветку ниже и, спустив трос, схватила его руками. Вряд ли ей хватит сил удержать его, если ветвь оборвется, пока Маркус будет карабкаться наверх, но так ей, по крайней мере, будет спокойнее.

Она окликнула напарника, и Маркус, в последний раз опустив свой молот, благодарно взглянул на нее. И оставил оружие на земле, ухватившись за веревку и уперевшись ногами в ствол дерева. Сиена зажмурилась и закусила губу, моля о том, чтобы все обошлось. Девушку колотило от страха.

Она упорно не желала смотреть на то, как Маркус будет взбираться наверх, и рефлекторно сжимала в дрожащих ладонях трос, хотя вся тяжесть Хейстеда приходилась на крепкую древесную ветвь. Если она услышит хруст – успеет предупредить падение, и неважно, что напарник весит вдвое больше нее, а падать не так уж и высоко. Все-таки внизу копошились змеи.

Казалось, она просидела вот так, зажмурившись, целую вечность, пока над головой не прозвучал запыхавшийся голос:

– Можешь расслабиться, Сиена. Я в порядке.

Разлепив глаза, Роджерс подняла голову. Маркус сидел на дереве, обхватив руками ствол, и тяжело дышал.

Ну вот, теперь эти Игры стали Голодными и для них.

========== Интермедия ==========

Госпожа Альба Рован звякнула ложечкой по расписному боку фарфорового чайника; безгласая, стоявшая у стены, встрепенулась, и несколько мгновений спустя ароматный напиток уже плескался в пиале с витиеватыми узорами. Альба поднесла пиалку к лицу и, вдохнув нотки чабреца, сделала глоток, расслабившись. Приятно было сидеть вот так за столом, пить травяной чай вприкуску с тающей на языке пористой карамелью и знать, что этим утром она совершенно свободна, да и в ближайшую неделю, впрочем, тоже. Ежегодно с началом Голодных Игр – пожалуй, даже со дня Жатвы – люди словно напрочь забывают о том, что нуждаются в услугах пластического хирурга – а они, безусловно, нуждаются. Но как только становятся известны имена трибутов, жизнь в Капитолии замирает. Все, абсолютно все в столице прикованы к экранам телевизоров, и это прекрасный повод для госпожи Рован отдохнуть. К тому же, Игры не чужды и ей. Пожалуй, она даже прониклась симпатией к одной из трибутов в этом году. Сиена Роджерс, Дистрикт-7. Казалось бы, ничего особенного – маленькие губы, бледное личико, синяки под глазами, а сама – худая-худая… Хотя и с красивой грудью – многие капитолийки, приходя к Альбе Рован, просили сделать им такую же. Но несмотря на не самую характерную для победителя внешность, что-то было в ее небрежной манере подать себя… Что-то, что делало Сиену особенно привлекательной. Да еще ее талант к рисованию… Альба любила творческих людей. А сильный союзник и умение стрелять из арбалета, пусть и не всегда метко, давали Сиене шансы выйти в финал Квартальной Бойни, а может, и одержать победу. Но до этого было еще долго, а вот делать подарки, чтобы помочь девушке, госпожа Рован была готова уже сейчас.

Это утро для Сиены с ее напарником не задалось – Альба наблюдала за тем, как они спасались от змей, взволнованно теребя крупные гранатовые серьги в ушах; теперь опасность миновала – оба трибута сидели на дереве, вот только на земле все еще ползали, шипя и сплетаясь в клубки, ядовитые гады. Они не уползли никуда ни двадцать, ни сорок минут спустя, и Маркус заметно нервничал, опасаясь, что ветка под его весом в конце концов сломается. Сиена тоже переживала, и ясно было, что напарника она не бросит – а впрочем, она и не имела такой возможности. Деревья в этой части леса росли не так густо, чтобы можно перепрыгнуть на соседнее, и Сиене оставалось лишь царапать наконечником стрелы по стволу и изредка спрашивать у Маркуса: «Ну ты там как?»

Маркус каждый раз отвечал, что нормально, но по интонациям его было понятно: он беспокоится. Да и Сиена то и дело принималась браниться, вслух соображая, как бы им выбраться. Ответ был только один: никак? Именно тогда Альба Рован решила действовать.

Связаться с ментором Сиены, Валторной Дэр, оказалось нетрудно. «Вышлите ей что-то, что прогонит змей, я оплачу». Одна короткая фраза, списанная со счета сумма денег – и на экране крупным планом снимают серебристый парашютик, опустившийся прямо в поцарапанные ладони Сиены Роджерс.

– Маркус, они прислали нам что-то! – воскликнула Сиена, едва поймав посылку. – Здесь… Какой-то странный шарик с крохотными отверстиями, как сито… – растерянно произнесла она, вскрыв контейнер.

– Внутри химикаты, наверное, – предположил Маркус. – Некоторые смеси отпугивают змей. У нас в Десятом они частые гости, и чтобы не заползали на фермы, многие разбрызгивают отраву. А у кого не хватает денег – учатся громко свистеть, – усмехнулся он. – Тоже иногда помогает. Попробуй бросить эту штуковину на землю!

Альба в надежде сжала кулачки – что бы это ни было, посылка обязана помочь, пусть и не мгновенно. Змеи уже понемногу зашевелились, словно ощущая негативное воздействие вещества из посылки, но госпоже Рован надоело наблюдать за происходящим из столовой. Она плавно поднялась со стула, стряхнув сахарные крошки с шуршащих шаровар винного цвета, и, улыбнувшись собственным мыслям, прошла в большую гостиную, на ходу поправляя высокую прическу. У ног крутился дымчато-серый кот, щекоча босые пятки пушистым хвостом, и Альба подняла его на руки, усаживаясь на диван, покрытый вышитым палантином. Из соседней комнары послышался звон чашек и подносов – безгласая принялась за уборку, а хозяйка дома, поджав под себя ноги и поправив тяжелый медальон на шее, продолжила наблюдать за ходом Квартальной Бойни.

***

Авгур Дэйл смотрел вечерние события Игр в повторе и радовался, что не успел сделать свою ставку на Сандала, хотя еще недавно подумывал об этом, взвешивая все «за» и «против». Аврелий Ларсен с телеэкрана в красках описывал случившееся накануне, и видеоряд подтверждал его слова: крепкого юношу из Четвертого дистрикта вывела из строя слабая на вид девчонка. Сандала парализовало на тридцать семь минут, сообщал Аврелий – за это время Девятая и Третий успели обчистить Рог изобилия и не убили оставленного сторожем Шортли лишь по чистой случайности. Допустить такую оплошность на арене, не заметить сразу двоих противников, идущих с противоположных сторон… Как бы Сандал ни старался – а он очень старался, это видно было в каждом его действии, – вряд ли он сможет победить. Отец Авгура, куда более опытный в деле ставок, как оказалось, предвидел это уже с самого начала – он сидел в кресле напротив, покуривая трубку, и благосклонно кивал, слушая рассуждения сына.

– Я рад, что ты понял это прежде, чем поставил деньги, – проговорил он, поглаживая зеленоватую бородку.

– То есть ты знал?.. – обескураженно спросил девятнадцатилетний Авгур.

– Ну разумеется.

– Тогда почему не сказал сразу?

– Не хотел лишать тебя права выбора. Ты ведь не только на этого мальчика хотел сделать ставку – я ждал, пока ты определишься. И я не собираюсь препятствовать тебе в дальнейшем: ты можешь поставить на кого угодно прямо сейчас, и я поддержу тебя. Прогадаешь – это будет твое личное поражение, и ты сам поймешь это. Сделаешь выводы. А если твой кандидат победит, я буду лишь рад. – Отец пожал плечами и откинулся в кресле.

– И все-таки жаль парнишку, – задумчиво протянул Авгур. – Надо же, как не повезло. Еще и его друзья-профи вернулись как раз в тот момент, пока он был еще обездвижен…

– К счастью для него, совсем недолго. И, надо отдать ему должное, Сандалу хватило ума не говорить, что на него напали, и притвориться, будто спал. В противном случае гнев напарников был бы куда сильнее.

– Думаешь, он видел и слышал все, что происходит вокруг?

– Всякое может быть, – пожал плечами отец. – Но мы с тобой вряд ли узнаем это наверняка. Скажи лучше, есть у тебя другие кандидаты, чтобы сделать ставку?

Авгур задумался, теребя крупный перстень на указательном пальце. В этом году было довольно много сильных трибутов, и он то и дело метался, не зная, кого выбрать. Сильный Маркус, рассудительный Диаманд, хитрая Иштар или решительный Марбл… Сложно было определиться, но теперь, сидя напротив влиятельного и вдумчивого отца, Авгур Дэйл решил:

– Я поставлю на парня из Дистрикта-1.

Отец едва заметно улыбнулся, а Авгур сглотнул, не понимая, почему в последний момент выбрал Первый дистрикт, а не Второй. Марбл Хейт казался ему более предпочтительным и перспективным юношей – холодным, жестоким, уверенным в себе… Авгуру хотелось походить на него, но изменить свое решение прямо сейчас, когда он озвучил его отцу… Ну уж нет. Будь что будет, а предстать перед ним нерешительным мямлей Авгур не хотел. Нерешительным был Сандал Шортли – и его обхитрила девчонка. Надо вести себя умнее. К тому же, Авгур Дэйл ощущал себя частью чего-то масштабного: теперь он был не просто зрителем Голодных Игр, он стал спонсором, сделал первую в своей жизни ставку… И неважно, что пока – на отцовские деньги. Когда он окончит университет и найдет работу, все будет иначе. И возможно, Авгур даже войдет во вкус. И выиграет в тотализаторе в этом году: в конце концов, Диаманд Уиндем выглядел многообещающе. Неудивительно, если и сам отец поставил на него.

На экране замелькали титры – закончилась передача Аврелия Ларсена, и Авгур переключил канал, чтобы наблюдать за Бойней в прямом эфире.

========== XXIV ==========

Терра и подумать не могла всерьез, что продержится на арене так долго, а между тем шел уже четвертый день. А на ее счету была жизнь трибута – юноши из Дистрикта-12, черноволосого лопоухого Вика. Она не испытывала к нему светлых чувств, но он все равно не заслужил такой участи – пущенная Террой стрела оказалась роковой. Наверное, глупо было надеяться, что он останется жив после такого. Но, наверное, жители Дистрикта-10 были правы, выбрав ее для участия в Квартальной Бойне. Она может выжить здесь. Если, конечно, не сойдет с ума раньше – у нее есть на это все шансы. Хион тренькает на своей лютне с самого утра и поет какую-то несусветную чушь, и он бесит, бесит ее! Очень сложно не сорваться и не закричать, но Вагнер не сделал, по сути, ничего плохого – он лишь пытается разрядить обстановку… Но чем дальше, тем хуже. Особенно когда его песни меняют характер с бессмысленно-безобидных на несущие посыл «Мы все умрем в ужасной агонии». В такие моменты Терра начинает переживать не только за свою психику, но и за Айвори, которая начинает истерически смеяться, и за самого Хиона, который, кажется, тронулся умом.

Терпеть его пение больше нет сил, и дело вовсе не в его вокальных данных. Терра, вздохнув, поднимается на ноги – нужно спуститься к реке и немного освежиться.

– Ты куда? – Айви поднимает голову, отвлекаясь от кончика косы.

– Хочу немного развеяться, что-то душно. Пойдешь со мной?

– Да. Хион, посторожишь лагерь?

– А? А, да. Конечно. Идите. И я останусь тогда ОДНА-А-А, хотя кругом миллионы-ы-ы, – затягивает Хион популярную в Капитолии песню, и девушки, невольно прыснув со смеху, дивятся тому, откуда простой парень из дистрикта текстильщиков так хорошо знаком со столичной поп-культурой. В бедных округах такое слушать не принято, и если жители Десятого поют, то поют они мелодичные баллады.

И все-таки Хион очень разряжает обстановку, если не начинает нести бред.

Терра идет, взяв Айвори под руку, и под ее ногами тихо шелестят пожухшие листья. Речушка, что прячется за кустами шиповника, чуть слышно журчит, и они, обогнув густые заросли, присаживаются на берегу; Терра черпает руками прохладную воду и умывается, а затем делает глоток.

– Хион ведь хороший, да?.. – спрашивает почему-то Айвори, опустив голову ей на плечо. – Ты ведь не из-за него раздражена? Или из-за него?

Тонкая прядка выбилась из косы Айвори и теперь спадает ей на лицо, и Айви пытается сдуть ее, забавно нахмурившись. Прядь чуть приподнимается и снова опадает на место – Терра осторожно дотрагивается до нее и заводит за ухо подруги.

– Надо будет тебя заплести, – бормочет она. – Нет, я злюсь не из-за Хиона. Вернее, не только из-за него: просто на нас навалилось так много всего, и эти Игры… Мне очень страшно.

– Понимаю… – Айвори прижимается ближе к ней, и Терра по-матерински ласково проводит ладонью по ее волосам.

– Я совсем не знаю, что делать, – печально произносит она, и Айви хочет ответить что-то, как вдруг из-за кустов раздается истошный вопль, а мгновением позднее – приглушенное рычание.

– Хион! – в один голос вскрикивают девушки, поднимаясь с прогретой земли. «Ну что еще случилось с этим горем луковым?» – устало думает Терра, нервно соображая, как поступить. Она не взяла с собой лук – кто же мог подумать, что за пять минут на Хиона успеют напасть? Они отошли от лагеря всего на полсотни метров!..

Терра осторожно раздвигает кусты, уколовшись острыми шипами.

– Что там такое? – Айвори стоит совсем близко, выглядывая из-за ее плеча, и вдруг едва слышно пищит: – Волк!

И верно, на Хиона скалит клыки крупный зверь с белоснежной шерстью и красными зрачками. Кажется, он вот-вот прыгнет и разорвет Вагнера на куски – Хион выставляет перед собой лютню, защищаясь, и Терра, не раздумывая, пррбирается через кусты – на помощь. В такие минуты мозг отключается, и срабатывают рефлексы: в Дистрикте-10 на фермы частенько забредают волки, и каждый ребенок знает: нужно попробовать схватить зверя за язык. Так он станет беспомощным.

Лютня переламывается в руках Хиона в тот же миг, когда Терра оказывается рядом, чтобы оттолкнуть волка. В голове нет места страху – некогда бояться; она просто бьет зверя в нос предплечьем, защищенным наручами, и тот тихо скулит, отпрянув – от удара он теряет координацию, и Терра, сама удивляясь, что способна на такое, разжимает волчью пасть. Стремительно проносится в голове мысль: «Только бы руку не оттяпал!», – и она сжимает в ладони горячий, скользкий язык. Хион, ошарашенный, смотрит на нее и не шевелится, а Терра судорожно соображает, что же дальше. И в тот самый миг – неожиданно, кажется, для всех, – начинает действовать Айвори. Резким движением она вынимает гребень из прически, и тот превращается в острое оружие в ее руках. В глазах Айви плещется ужас, но она, кажется, все решила: пока Терра крепко держит волка за язык, Айвори обхватывает его за шею и, бегло прощупывая руками густую шерсть, вонзает лезвие в горло. За секунду до этого Терра инстинктивно отдергивает ладонь – волчья пасть захлопывается, раздается тихий хрип, и обе девушки наваливаются на зверя, пытаясь придавить своим весом. Айви переводит взгляд с Терры на Хиона: она ранила волка, но не смертельно, и теперь тот беспокойно мнется на земле, пытаясь избавиться от девушек и зализать рану; тщетно.

– Я пыталась попасть в сонную артерию, но лезвие очень короткое, – виновато и торопливо говорит Айвори. Терра краем глаза замечает, как Хион наконец поднимается с места и торопливо вынимает кинжал из крепящихся к поясу ножен – ну наконец-то! Он действует неожиданно проворно, полоснув зверя по горлу – белая шерсть обагряется кровью, и волк перестает сопротивляться. Терра облегченно выдыхает, отползая в сторону. Айви пытается успокоить дыхание, разглядывая тушу.

– Красивый… – бормочет она дрожащим голосом. – А твоей лютне конец, – Айвори расстроенно косится на обломки грифа и порванные струны. – И моему гребню тоже.

И верно: тот прочно застрял в волчьей шкуре.

– Т-ты… – сбивчиво начинает Хион, поднимая взгляд на Терру. – Ну ты даешь, да вы обе! Спасибо!.. Черт.

Терра брезгливо вытирает ладонь о траву: ну и страху она натерпелась. Хорошо хоть, сообразила отдернуть руку, прежде чем мощные челюсти сомкнулись – но осознание опасности приходит запоздало, как, впрочем, и к Айви: ту теперь трясет, и она сидит, уставившись в одну точку. Хион обескураженно хлопает глазами и разглядывает обагрившийся кровью кинжал, будто не ожидал, что оружие вообще может ему пригодиться – а ведь технически именно он лишил волка жизни, хотя не приди Терра с Айвори на помощь, все могло бы закончиться печально. И стоит Терре Салливан подумать об этом, как по спине пробегает дрожь. А в голову закрадывается вопрос: сможет ли она оказываться рядом каждый раз, когда жизни Хиона что-то угрожает? И есть ли в этом смысл, когда они уже не в первый раз оказались в опасной ситуации, причиной которой стал их непутевый напарник? Хотя Айви упрямо отказывается признавать его таковым.

Чуть позже, когда они собрали свой нехитрый скарб и решили найти новое место для ночлега – кто знает, не появятся ли здесь другие звери, да и рядом с убитым волком находиться не слишком приятно, – Терра подзывает к себе Айвори, немного отстав от Хиона. Тот не должен услышать их разговор.

– Мне кажется, нам надо расторгнуть союз с Хионом, – шепчет она и ловит на себе удивленный взгляд напарницы:

– Почему?

– Он… Мне кажется, чем дольше мы здесь, тем сильнее… Тем большей обузой он становится. И его песни с шутками начинают раздражать.

– Но ты говорила, что Хион смешной! А еще… Еще если он обуза, то я – тем более. Я ведь вообще ничего не умею, – Айвори хмурит широкие брови.

– Ты стараешься, и ты помогаешь мне. А Хион… Он смешной, но его шутки становятся все неуместнее – я прямо чувствую, как накаляется обстановка, понимаешь?

– Но он многое делает для нас!.. Уж точно больше, чем я. Свежует дичь, помогает с костром, и еще, вспомни, вовремя заметил ловушки, в которые мы могли бы угодить…

Это было правдой – вчера Хион обнаружил два хитроумных устройства в траве (и готов был поручиться, что это дело рук Иштар, а значит, сама она могла оказаться неподалеку, так что их компания ушла на приличное расстояние от того места). Да и вообще он был не таким уж никчемным, как Терре казалось еще несколько минут назад: наверное, свою роль сыграло внутреннее напряжение, да еще этот белый волк…

– Ох, может, ты и права… Я не знаю. Я так устала и так скучаю по дому… – сдавленно бормочет Терра. На глаза наворачиваются слезы.

Айвори тяжело вздыхает и крепко сжимает ее ладонь, не находя сил ответить.

***

Сандал чувствует себя так паршиво, как только может чувствовать себя трибут-профессионал (а профи ли он, профи ли?..). Этот вопрос будет терзать его до самой смерти, хотя прошлая ночь все показала, как есть. В этой игре он далеко не самая значимая фигура, раз позволил Моне из Дистрикта-9 отравить его парализующим ядом. Раз позволил Рому из Третьего едва не убить себя – хотя в тот миг от него не зависело уже ровным счетом ничего.

События вчерашнего вечера теснятся в его сознании, почти не давая места другим мыслям. Вот он, вооруженный, прохаживается вокруг Рога изобилия, и ночь тиха и безмятежна. А вот – тоже он, но уже лежит на земле, охваченный паникой, не в состоянии пошевелиться, и рядом Анемона разживается припасами. А вот появляется Ром, вот они говорят о том, что Сандал парализован, но с минуты на минуту придет в себя, а вот – лезвие перед его глазами… Самым страшным было – нет, не то, что Ром убьет его, и даже не то, что Сандал мог видеть и слышать, но не управлял своим телом. Самым страшным была мысль о том, что когда вернутся Диаманд и Марбл, они увидят его тело и поймут, что Сандал Шортли никогда не был профи.

И когда Мона не дала Гаррисону убить его, Сандал думал, что зря. Гневу Марбла, когда тот вернется, не будет предела, если действие яда не закончится к тому моменту – и если его убьет союзник… Но нет. Марбл с Диамандом решили, что он просто уснул на посту, и Сандал не стал разубеждать их. Выслушал тысячу упреков в свой адрес, смиренно признал – да, виноват, – и пообещал реабилитироваться. Реабилитироваться предстояло на сегодняшней ночной вылазке – Сандал жалел, что была очередь его и Марбла. Тот был гневливее Диаманда – на арене Второй стал даже яростнее, чем слыл в Капитолии во время тренировок. Но зато если Сандал сможет выследить кого-то из соперников и даже убить, Хейт, наконец, отстанет.

Беда была в том, что он боялся убивать и, хуже того, догадывался, где можно найти свою землячку Талассу. Во всяком случае, позавчера он видел ее и Линарию, когда возвращался с разведки – девушки сидели у берега реки и жадно черпали ладонями воду. Диаманд, шедший с ним рядом, смотрел в тот миг в противоположную сторону, и Сандал не стал говорить ему: предпочел сделать вид, что ничего не заметил. Он бы и сейчас с радостью промолчал, но Марбл очень зол из-за вчерашнего и, кроме того, постоянно срывается на напарников – мол, что они за профи, если до сих пор не могут выследить даже самого жалкого трибута? Словно те, как будто назло, сбивают их со следа.

Тем временем Сандал абсолютно уверен, что искать надо вдоль реки – едва ли кто-то рискнет уйти от нее достаточно далеко. Но вчера ребята плутали по развалинам замка, а это практически гиблое дело. Обнаружить, что кто-то был в том или ином месте, можно лишь по отсутствию пыли, но понять, куда он ушел – почти невозможно. В лесу же есть следы – и логика поиска, если уж на то пошло. И если Сандал может повысить свой рейтинг в глазах союзников и спонсоров – что ж, он попробует найти хоть кого-то (и пусть это будет не Таласса, пожалуйста, пусть не Таласса).

Марбл сегодня вооружен секирой, Сандал – привычным гарпуном, с помощью которого можно выстрелить в соперника издалека. Острый крюк на конце веревки сулит мгновенную смерть, хотя если врагов окажется двое, может стать обузой: это не арбалет, перезарядить не выйдет. Для этих целей Шортли прячет за пазухой нож.

Река в лесу едва слышно плещется – Сандал прислушивается, пытается представить, будто это шумит море. Море с его прохладными волнами, холмиками пены на берегу и выброшенными на песок медузами. Он никогда не был романтиком, но сейчас скучал по дому – дурак, и зачем ему нужны были эти Игры? Ответ напрашивается сам: девушка Мирра, любовь которой он бы так хотел завоевать, доказав, что вовсе не такой неуклюжий, как она думает. Сейчас затея кажется глупой и страшной: вряд ли она полюбит его, если он начнет хладнокровно убивать… Если он убьет и Талассу (нет, пожалуйста, нет, в Четвертом этого не простят).

Лес пахнет смолой и зеленью – непривычный запах, густой, – и под ногами похрустывают тонкие веточки; Сандал, кажется, нарочно пытается наступать как можно шумнее, но в какой-то миг до его слуха доносится куда более громкий хруст, и они с Марблом, переглянувшись, почти в один голос спрашивают:

– Это ты?

И Сандал понимает, что где-то рядом кто-то есть. А место – почти то самое, где он позапрошлой ночью видел землячку с напарницей. Глупые, неужели остались так надолго на одном месте? А может, не они?.. Сандал не говорил Марблу, кого он предполагает найти – иначе узнали бы телезрители, а значит, и весь родной дистрикт, так что кто бы там ни был – это случайность, случайность, он убеждает себя в этом снова и снова и все пытается думать, что Игры – что-то ненастоящее (как глупо, правда ведь?).

Марбл прикладывает палец к губам, замирает и прислушивается, пытаясь определить источник шума. И начинает идти в сторону от реки, жестом подзывая Сандала следовать за собой. Сандал гасит фонарик – глаза уже быстро привыкают к темноте, и Марбл одобрительно хлопает напарника по плечу: свет может спугнуть жертву. Вот только он не знает, что жертвы – вот они, совсем близко: пройдя меньше сотни метров, Сандал замечает чуть поодаль, за группой высоких сосен, две сидящие на поваленном трухлявом дереве фигуры. На одной из них нет кафтана, зато в отблеске лунного света видно змеящиеся по рукам рисунки. Он все-таки нашел тех, кого искал – и что теперь, что дальше? Сейчас Марбл обернется, и… И конец. Именно в этот миг Сандал решает, что девчонок надо предупредить об опасности – пока Марбл, прижав ухо к земле, пытается понять, куда им идти, он снимает с запястья широкий железный браслет, найденный в Роге, и бросает его туда, где сидят, ни о чем не подозревая, Линария и Таласса. Теперь счет пойдет на секунды: Хейт услышит стук браслета о землю, а девчонки поймут, что их обнаружили. Успеют убежать – им повезет, не успеют – повезет, наверное, Сандалу: суровый напарник начнет воспринимать его всерьез. Вот только есть ли в этом толк?..

С ветки, громко ухая, срывается филин; Сандал, щурясь, наблюдает за переполошившимися девушками – они резко поднимаются на ноги, переглядываются, и Линария кивает в сторону. Крадучись, обе стараются покинуть облюбованное местечко. Марбл, не видевший маневра Сандала, встает с земли и следит за взглядом напарника – заметил.

– Чертова птица их спугнула. Ну что стоишь, бежим! – И он срывается с места, размахивая своей секирой, предвкушая смерть. Сандал на подкашивающихся ногах бежит следом, надеясь на одно: у девочек есть фора, пусть они успеют убежать, скрыться, что угодно…

Деревья мелькают перед глазами, и он едва успевает огибать их, стараясь успеть за Марблом, сбить его; делает вид, что пытается воспользоваться гарпуном – мол, выстрелил бы, да на бегу не с руки, и деревья мешают – соперницы то и дело укрываются за ними… В какой-то миг Сандал спотыкается о корягу и падает; спустя мгновение раздается сдавленный визг – Линария зовет на помощь Талассу, но захлебывается собственным криком. Сандал поднимает голову – Одиннадцатая уже в руках Марбла, и сопротивляться бесполезно, хоть она и пытается укусить его, расцарапать лицо…

– Вторая куда-то исчезла, как сквозь землю провалилась, – сплевывает Хейт, прижимая Линарию к земле. – Что, твоя подружка не придет спасти тебя? Сандал, убей ее!

Руки немеют, и он молча сглатывает. Сжимает рукоять ножа и делает шаг вперед, но совсем не хочет причинять Лине боль – может, сейчас ей на помощь придет Таласса? Но Линария во всю глотку кричит, чтобы та бежала прочь и спасалась – неужели послушает, не придет на подмогу? Это не похоже на Талассу Ричардсон, нет. И откуда-то из-под земли раздается вдруг приглушенное: «Лина, ты где?!» Очевидно, не сразу заметила, что подруги нет рядом.

– Подземный ход! – первым соображает Сандал.

– Отлично. Тогда убей эту, а я поищу тоннель, ну же, живее! Ты должен убить ее. – Голос Марбла звучит как приказ.

– Но она же совсем безоружна… – пытается возразить Сандал и чувствует, как его спины касается лезвие секиры.

– Или ты убьешь ее, или я – вас обоих. – И Линария оказывается в руках Сандала. Серые глаза кипят гневом, и девушка брыкается, кричит, впивается ногтями ему в горло… Он чувствует ее страх, и видит в глазах слезы, и понимает вдруг, что она до боли похожа на Мирру… – Ну же! – И он вонзает клинок ей в сердце.

***

Пушка заставляет Айвори дернуться и схватить спящую Терру за руку. Та просыпается мгновенно и резко садится, инстинктивно хватая лук – после происшествия с волком она не отходит от него ни на шаг.

– Кто-то погиб, – шепчет Айвори, прижимая к груди игрушечного единорога, взятого с собой из родного дистрикта. Терра смотрит в небо, словно там может вспыхнуть портрет, но уже слишком поздно: гимн давно отзвучал, так что имя погибшего станет известно лишь завтра.

– Как думаешь, разбудить Хиона?..

– Давай хотя бы проверим, жив ли он?.. – И Айвори подползает к палатке. Они с Террой решили провести эту ночь под открытым небом – сегодня было достаточно тепло, – а Хион остался в палатке: что, если это с ним случилось что-то ужасное?.. Но едва они приподнимают плотную зеленую ткань, как Терра испуганно бормочет:

– Его здесь нет… И… Что это?

Колышки, при помощи которых палатка держалась на земле, с одной стороны вынуты и разбросаны, и Хион исчез куда-то с частью их вещей, а на голой земле Айвори замечает какие-то слова, выцарапанные чем-то острым – ножом или тем же колышком.

– Посвети фонариком, – просит она и, сощурившись, читает: «Не хочу… быть обузой».

– Он что, сбежал? – в недоумении Терра осматривает палатку. – Точно, вот здесь прополз, специально вынул колышки, чтобы уйти с задней стороны… Чтобы ты не заметила, пока дежуришь!

– Погоди, он… Думаешь, он услышал наш разговор сегодня и… Обиделся?

– Но я не хотела его обижать!..

– Он и так постоянно думает, что никому не нужен, – вздыхает Айвори. Ей жаль, что Хион ушел, да еще вот так… – Надеюсь, с ним все будет в порядке…

– Да, но только что нас стало на одного меньше… – обреченно произносит Терра.

***

Таласса истерически плачет где-то в недрах подземного коридора: не успела, не заметила, не спасла… Она даже не знала, кто убил Лину, кто гнался за ними. Соскользнула по склону в тоннель, а Линария… Едва поняв, что подруги нет рядом, Таласса побежала назад, надеясь спасти ее, но пушка ударила раньше, а с поверхности доносились мужские голоса – поздно, слишком поздно. И она ринулась прочь, ненавидя тех, кто убил подругу, ненавидя себя, ненавидя Капитолий; доведя себя до изнеможения, забилась в угол, яростно молотя кулаками об пол.

Эта ночь будет для нее нескончаемо длинной.

========== XXV ==========

Лисса Голдман держится расслабленно – впрочем, как и всегда, временами даже забывая о том, что в последние годы ее расслабленность нарочита. Погиб еще один трибут, на радость президенту и столичным жителям: особо слезливые дамы могут всплакнуть – ах, как напряженно, какой эмоциональный момент, – а те, кто жаждет большего, становятся теперь на шаг ближе к победителю. И все снова идет по плану – на экране дают гимн, портрет улыбающейся Линарии Шоу на несколько мгновений озаряет небо, и еще долго Лисса видит перед глазами ее каштановые кудряшки и невесомые ямочки на щеках. Красивая девочка. Была.

– Сколько еще осталось? – равнодушно и в то же время как-то надсадно уточняет президент Борк, расположившийся в кресле напротив.

– Четырнадцать, – не задумываясь, отвечает Лисса, готовясь услышать в ответ: «Как-то медленно дело идет». Этим вечером президент снова решил переговорить с ней, так что сейчас за ходом Игр госпожа Голдман наблюдает в качестве простого зрителя – ареной заправляет мистер Хоффман, помогая Талассе петлять по потайному ходу (или же запутывая ее).