Текст книги "Покинутые (СИ)"

Автор книги: Карина Рэндом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

========== I ==========

Лисса Голдман входит в кабинет перед самым началом трансляции и устало опускается в кресло, обитое белой кожей. Она ненавидит кожаные кресла, а это кресло – особенно, но в этот раз любовно проводит пальцами по подлокотникам, зная, что больше этого не будет. Сегодня – последняя в ее жизни Жатва, и на будущий год место главного распорядителя Голодных Игр займет ее преемник. Он сейчас сидит за журнальным столиком прямо напротив нее и пьет из маленькой чашечки кофе с ликером, поглядывая на огромный телеэкран в ожидании начала. Лисса сухо кивает ему в знак приветствия, нажимает пару кнопок, расположенных на краю столика, и столешница бесшумно разъезжается. Мгновение – и перед Лиссой появляется бокал вина. Ароматное, терпкое, крепленое – госпожа Голдман делает первый глоток точно в тот миг, когда на экране сменяется картинка: заканчивается реклама, и несколько громких нот объявляют о начале Жатвы в Первом дистрикте. Аврелий Ларсен, бессменный ведущий Голодных Игр, говорит немного о том, как проходила в этот раз жеребьевка, измененная по случаю Квартальной Бойни, «праздничная», как заявил Аврелий. «В этот раз трибуты и все их земляки уже заранее знают, кто пойдет на Игры, они сами выбрали своего, так сказать, делегата, – смеется он. – Ну, а для нас это, как всегда, интрига, так что я предлагаю поскорее перенестись в Дистрикт-1 и узнать наконец имена первых счастливчиков!»

– Волнительный момент для вас, не так ли, мистер Хоффман? – спрашивает Лисса у своего преемника. Ему, как будущему главному распорядителю, необходимо знать все нюансы подготовки к началу Игр, вплоть до того, как выхватить наиболее яркие черты трибутов уже при первом просмотре Жатвы. Именно поэтому Лисса смотрит трансляцию с ним: чтобы научить. Эрот Хоффман – перспективный молодой человек, Лисса присматривалась к нему последние несколько лет, чтобы окончательно увериться, что он достоин занять ее место, сама назначила его своим заместителем и очень рекомендовала президенту Борку. Борк все еще доверяет ей и вот уже двадцать пять лет считает своей правой рукой, так что Лиссе не составляет особого труда манипулировать президентом. Другое дело, что она настолько устала от этого человека, что даже видеть его не хочет… Увы, служба обязывает, но миссис Голдман уже предвкушает финал Квартальной Бойни, после которого все будет совсем иначе. Постоянное давление президента исчезнет, и ее неприязнь к нему, растущая с каждым годом, поослабнет – Лиссу ждет заслуженный отдых, но прежде она поставит точку в своей карьере распорядителя и проведет феерическую Квартальную Бойню. Ну, и обучит Эрота – после ее ухода ему придется держать планку, а это не так уж просто.

Девушку-трибута от Дистрикта-1 представляют как Анести Халлен. У нее платиновые волосы и сильные мускулистые ноги, обтянутые узким черным платьем. И она явно настроена на победу – профи, что уж тут говорить. Улыбается, машет публике, рассылает воздушные поцелуйчики, но Лисса прекрасно видит, что девушка не так проста. На секунду она отводит глаза, и Лисса видит в них сталь.

– Что скажете о девочке, мистер Хоффман? – с ноткой любопытства спрашивает Лисса. Она экзаменует его, как в свое время ее экзаменовал президент Борк.

– Выносливая. Сильная. Целеустремленная – как машина для убийств. Кажется, всю жизнь тренировалась. Шансы на победу велики, но выглядит… Скучной.

Лисса улыбается. Узнает себя двадцать пять лет назад – примерно такой же приговор она вынесла тогда Глори Андерсон, первой девушке-трибуту Первого дистрикта, но вскоре вынуждена была переменить свое мнение, поэтому теперь не торопилась с выводами, хотя в глубине души и была полностью согласна с Эротом. Она не очень любила трибутов из ближних дистриктов и, по правде сказать, редко благоволила победителям-профи, если их целью была победа ради победы. Но, стоит отдать им должное, и среди профессионалов бывали интересные личности с трагической судьбой – президент Борк не очень любил, если подобные побеждали, но Лиссе всякий раз удавалось убедить его, что иной исход в такой ситуации был невозможен. И хотя за выходки некоторых трибутов Лиссе приходилось выслушивать всевозможные выговоры и ругань Борка, ее влияние на него пока оставалось достаточно сильным, чтобы вот уже двадцать пять лет она занимала кресло главного распорядителя. «Удивительная вы женщина, Лисса, – говорил он частенько. – Любой другой за подобные вещи уже давно понес бы суровое наказание, но вы… Словно гипнотизируете меня». «Просто я говорю вам правду и подпитываю ее аргументами, вот и все», – отвечала она всякий раз и продолжала создавать Игры такими, какими хотела их видеть. Пренебрежительный тон, которым она говорила с президентом, всегда действовал на него убедительно.

– А мальчик интересный, – говорит Эрот, вырывая Лиссу из ее мыслей. Вздрогнув, она поднимает голову и видит на экране серьезного молодого человека в белой рубашке с галстуком-бабочкой. Через плечо – небольшая кожаная сумка; интересно, что там внутри? Можно предположить, что расческа и гель для укладки волос – мальчик выглядит слишком уж холеным, и Лисса даже не уверена, что он профи, хотя держится спокойно и безмятежно. Интересно будет узнать его получше.

Лисса Голдман делает пометку в блокноте и косится на коллегу – тот спешит повторить ее жест, и она, усмехнувшись, склоняет голову набок. Завитые волосы, выкрашенные сегодня в цвет сочной фуксии, рассыпаются по плечам, но Лисса не спешит перекинуть их за спину.

– Мистер Хоффман, скажите, почему люди так любят профессиональных трибутов? – спрашивает она вместо этого.

– Они не боятся. И зачастую они открыты. Ребята из бедных дистриктов – закомплексованные мямли. Вы уж простите меня, госпожа Голдман, за столь грубые слова, но это действительно так. Никто не хочет ставить деньги на трусливых и забитых в угол. Своим поведением они сами роют себе могилу. Лишают себя малейших шансов. Это по крайней мере неспортивно, не так ли?

Лисса кивает и напряженно всматривается в лицо девушки, появившейся на экране. Оно у нее какое-то простое, по-детски непосредственное, но взгляд… Такой затравленный и напуганный. Непохоже на участницу от Дистрикта-2.

– Я даже через экран чувствую, как она нервничает. Видите, даже во Втором дистрикте есть те, кто боится Игр.

– Интересно, по какой причине за нее проголосовали? Я думал, Второй отправит на Квартальную Бойню лучших из лучших. Вам не кажется, что ее поведение может быть обманчивым?

– Что ж, по крайней мере, парнишка что-то из себя представляет. Одно имя чего стоит – Марбл Хейт. Однако он хамоват…

–…и излишне самоуверен. Это может дорого ему стоить, не находите? – замечает Эрот, разглядывая крупного молодого человека в мешковатой синей футболке.

– Даже не позаботился о том, чтобы одеться поприличнее… – недовольно морщится Лисса и тут же восклицает: – Ох, какая девушка! Стилисты Третьего дистрикта должны быть в восторге!

Девушку из Дистрикта-3 зовут Иштар Пибоди, и она не то чтобы хороша собой, но… Работать с ней должно быть интересно. Иштар выходит на сцену, гордо подняв голову, и надменно смотрит на зрителей. Кажется, она ненавидит их за то, что они сделали ее трибутом, и Эрот Хоффман спешит заметить:

– Перережет глотку любому.

– А не побоится? Кто знает, что сделает арена с девочкой голубых кровей…

Эрот вопросительно поднимает брови, и Лисса пожимает плечами:

– Вы только взгляните на нее: меха, жемчуга, золото… Не думаю, что она из простой семьи. А вот ее соперник явно из бедняков, хотя держится очень хорошо… – Юноша из Третьего тем временем задорно улыбается с экрана и машет рукой в знак приветствия.

– Успел настроиться на Бойню. Хотя на Победителя не очень похож…

– А девушка из Четвертого? Ну-ка, что тут у нас… – бормочет Лисса, изучая стройную девушку с золотыми косами. – У нее сильный взгляд.

– Посмотрите на ее движения. Резкие, размашистые… И глаза словно мечут молнии. Мне кажется, она очень вспыльчива.

– На арене это плюс, – отмечает Лисса.

– Но не всегда, – возражает Эрот, и главный распорядитель вынуждена с ним согласиться. И пока они обсуждают это, вслед за Талассой из Дистрикта-4 на сцену выходит ее соперник, Сандал. Загорелый, крепкий и широкоплечий, с руками, зажатыми в кулаки – сколько же силищи в этих кулаках?..

– Очень уж напряжен, – бросает госпожа Голдман. – Слишком много думает о том, как выглядеть на сцене спокойным и уверенным в своих силах.

– И от этого переигрывает. Но плохой актер – не значит плохой боец. Думаю, у него есть шансы.

– Если он не позволит трусости взять над ним верх.

Лисса делает глоток вина и поверх бокала смотрит на Эрота. Ей нравится, что он высказывает свое мнение о трибутах. Хоффман будет достойной заменой на будущий год.

– Как думаете, мистер Хоффман, каким должен быть победитель Голодных Игр? Хладнокровным или отчаянным?

– Вы задаете неверный вопрос, госпожа Голдман. Допустим, трибут попадает на Игры, имея холодный расчет. Он уверен в своих силах, знает, что делать, да еще отлично владеет оружием… Но вот он сталкивается с соперником и… не может его убить. Парадоксально, но такое случалось. Потому что расчет расчетом, но он все-таки человек, способный к состраданию. А есть другой трибут, он говорит: «Я не хочу никого убивать, я бедный несчастный пастушок из дистрикта животноводов, всю жизнь доил коров и собирал ромашки на лугу». И это действительно так, но вот на него нападают со спины, и этот хиленький пастушок, вмиг почуяв опасность, резко оборачивается и дает отпор врагу, не успев ни о чем подумать. Страх и адреналин застилают ему глаза, и вот уже стреляет пушка по его противнику, а пастушок даже не сразу осознает, что натворил. Вы же и сами прекрасно понимаете это, так зачем спрашиваете меня?

– Хотелось послушать вас, – улыбается Лисса. – Хм, какая интересная девочка у Дистрикта-5… – бормочет она, пытаясь разглядеть лицо трибута, скрытое за длинными прядями волос. Девушка слегка отводит их в сторону, пока идет к сцене, и снова прячется за ними, как за стеной, пока ждет окончания Жатвы. Теребит длинными пальцами бант на шее и смотрит в пол, словно изучает подол длинного платья. Жадно хватает за руку своего соперника, поднявшегося на сцену – очевидно, они знакомы. Русоволосый юноша в очках нервно хмурит брови и ободряюще сжимает ладонь землячки – они скорее союзники, чем соперники. По крайней мере, пока.

Трибуты из Шестого – тоже союзники, так предполагает Эрот, и Лисса не может не согласиться. Жилистый юноша с пробивающейся сединой в волосах слишком уж нежно смотрит на похожую на тень девушку. И Лиссе отчего-то кажется, что у девушки шансов на победу куда больше, чем у него. И все-таки меньше, чем у трибутов из других дистриктов. Или нет?.. Главный распорядитель Игр с нетерпением ждет завтрашнего дня, чтобы получше узнать трибутов. А Жатва плавно перемещается в дистрикт номер Семь, и там – девушка, с первых секунд очень импонирующая Лиссе Голдман. Руки рыжеволосой Сиены, одетой в безразмерную светло-синюю рубашку, усыпаны замысловатыми узорами, глаза – два провала, подведенные углем, в руках – пачка сигарет, а на лице – острое презрение. И отчего Лисса так любит трибутов, наплевательски относящихся к Играм и собственной судьбе?..

– Полагаю, девочка поселится в секции маскировки, – усмехается Эрот, глядя на предплечья и запястья Сиены.

«Надеюсь, маскировка поможет ей подольше продержаться на арене», – думает Лисса и с интересом изучает следующего трибута. Лицо у юноши не слишком приятное, взгляд какой-то пустой, отсутствующий… В голову приходит мысль о наркотиках, но в бедном дистрикте их достать негде… И все же с этим парнем что-то не так, решает про себя госпожа Голдман и помечает это в блокноте.

Камеры переносятся в Дистрикт-8, и девушка-трибут отсюда – тоже рыжая, только ее волосы длиннее, чем у Сиены, и вьются. Восьмая раздражена, она явно с трудом находит в себе силы спокойно стоять рядом с капитолийской сопровождающей и терпеть происходящее, и на арене подобное отношение может сыграть ей на руку. Что может сыграть на руку блондину со снежно-белой кожей, который поднимается на сцену с отрешенным и обреченным видом, даже представить трудно. Эрот Хоффман спешит поставить на нем клеймо неудачника, а Лисса Голдман не спешит опровергать его решение, хотя в глубине души и не хочет соглашаться.

Эрот внимательно изучает высокую худенькую девушку из Дистрикта-9, одетую в легкое платье фисташкового оттенка.

– У нее будет немало спонсоров, – говорит он задумчиво. – Особенно если она хорошо покажет себя на индивидуальных выступлениях.

Лисса вынуждена с ним согласиться: капитолийцы часто ставят деньги на трибутов, которые нравятся им внешне. Правда, Анемону из Девятого миссис Голдман не назвала бы красавицей, но ее представления о красоте часто не совпадают с мнением большинства. У Анемоны хорошенькое личико, и если девушка не глупа, то она обретет немало поклонников. А вот ее земляк, кажущийся беспокойным мальчишкой, спонсоров обретет только если покажет какие-либо успехи: внешность его не спасет. Неказистый, вихрастенький, с подвижным, вечно кривляющимся лицом… Он не выглядит обаятельным или серьезным, не кажется харизматичным… Но кто знает, быть может, он находится в отличной физической форме?

Терра, девушка из Десятого, выглядит притягательно. Сперва Лисса замечает ее струящееся изумрудное платье в пол, подчеркивающее плавные изгибы фигуры, затем – раскосые серо-голубые глаза, смотрящие прямо в душу. В них хочется тонуть прямо сквозь экран, и миссис Голдман уверена, что исполненный ненависти взгляд Терры адресован именно ей. Ей и президенту Борку, людям, из-за которых дистрикты Панема ежегодно теряют двоих детей.

– А у нее есть стержень, – говорит Эрот, отпивая немного кофе из чашки. – Вы только посмотрите, какой пробирающий взгляд! А как хороша собой… На месте ее соперников я бы сдался моментально.

– Я смотрю, вы вообще легко поддаетесь женским чарам, – щурится Лисса.

– Что поделать, – пожимает плечами мистер Хоффман. – И потом, вот этому парню я бы тоже сдался, если бы это сохранило мне жизнь. Ну или хотя бы обеспечило безболезненную смерть…

Лисса вздрагивает, взглянув на экран. Юноша из Дистрикта-10 – определенно самый крупный из всех участников первой Квартальной Бойни, так что остальным есть чего опасаться. Госпожу Голдман не покидает ощущение, что Маркус прихлопнет их всех, как мух.

Девушка из Дистрикта-11 обладает пышными формами и аристократическими чертами лица. Тонкий аккуратный нос, высокий лоб, четко очерченные губы… Темное платье в светло-зеленый горох и вьющиеся темные волосы, блестящие на солнце. Лисса смотрит на нее и думает, что девушке очень идет улыбка, но Жатва – не то событие, на котором жители бедных дистриктов могут улыбаться, а потому Линария стоит с задумчивым печальным лицом и смотрит куда-то вдаль. Ее земляк тоже смотрит куда-то вдаль, но у него лицо немного надменное, самодовольное. Кажется, он верит, что привлечет спонсоров, напуская на себя напыщенный вид, но в Капитолии никого таким не проймешь, если ты не красив, как Аполлон. Кипрей же этим качеством не одарен, хотя, кажется, уверен в обратном. Может, это россыпь прыщей на его лице мешает Лиссе Голдман увидеть, насколько он неотразим?.. Женщина усмехается и слегка закусывает губу: осталось всего двое трибутов из самого дальнего дистрикта. Ребята оттуда редко бывают перспективными, но в этот раз выглядят не такими уж безнадежными. По крайней мере, лопоухого юношу точно нельзя сбрасывать со счетов: слишком уж целеустремленным выглядит. А если имеет цель, то найдет и способы ее достижения. Да и девушка, худенькая и невысокая, подает надежды, несмотря на свою комплекцию. Быть может, дело в ее взгляде, жестком и колючем?..

– Кажется, в этом году и у Двенадцатого дистрикта есть шанс? – говорит Эрот, предугадывая мысли Лиссы.

– Я предлагаю выпить за это, мистер Хоффман, – улыбается она. – И пусть победит сильнейший!

– Вам ли не знать, миссис Голдман, что в Играх нет победителя?..

Лисса загадочно молчит, нащупывая под складками юбки подарок мужа – веер, легким движением руки обращающийся в стилет.

========== II ==========

Сиена Роджерс сидит неподвижно, бесцельно уставившись в окно. Поезд уже давно отъехал от станции, а ей все мерещатся оставшиеся там, вдалеке, силуэты родных: отец, мать, старший брат, тетушка… Увидит ли она их еще раз? Что ж, по крайней мере, постарается, а там… На все воля высших сил.

Поезд бесшумно движется вдоль широких просторов Панема. Сиена вяло провожает взглядом пролетающие мимо леса, простирающиеся далеко за пределы Седьмого, и, вздохнув, подпирает голову рукой. Очень хочется курить, но сигарет не осталось: последнюю она выкурила перед тем, как зайти в поезд, чем вывела из себя капитолийскую сопровождающую. Но эта дамочка пусть лучше заботится о своем безвкусном оранжево-зеленом платье, чем о здоровье трибутов: все равно они для нее почти уже покойники. Хотя, может, в чем-то эта Лахесис Катаржина Памкин, которую Сиену так и подмывает называть Лахудрой, и права: все-таки выкурить целую пачку сигарет за одну первую половину дня – это слишком. Но в Капитолии Сиене едва ли удастся раздобыть хоть немного курева: отчего-то ей кажется, что манерные столичные жители вообще не употребляют табак. Возмущенное повизгивание Лахесис ясно дало понять это.

Стоит подумать о Лахудре, как она, словно подслушав мысли своей подопечной, появляется за дверью купе и осторожно барабанит в нее тонкими пальчиками.

– Милая детка, не могла бы ты впустить меня? – щебечет она, и Сиена лениво поворачивает дверной замок.

– Чего тебе? – спрашивает она, придирчиво разглядывая сопровождающую. Та уже успела переодеться из оранжево-зеленого безумия в пышное коралловое платье с оборками и длинным шлейфом. «Будь оно черным, смотрелось бы куда круче», – проносится в голове Сиены, но девушка предпочитает молчать. Зато капитолийка не упускает возможности прокомментировать внешность трибута, причем, вопреки ожиданиям, делает комплимент.

– Какая красота! Что это? – спрашивает она, схватив Сиену за руку. Пожав плечами, та коротко отвечает:

– Это хна.

– Хна? – переспрашивает Лахесис, изучая причудливые рыжевато-коричневые цветы на запястьях Сиены. – Это что?

– Растение такое, – лениво поясняет девушка. – Если его растолочь в кашицу, получится краска. Ее можно наносить на волосы – тогда они будут рыжими, как мои, – а можно рисовать на коже.

– А кто тебе рисовал? В Дистрикте-7 есть салоны красоты?

– Салоны красоты? Вот еще! Я сама рисую.

– Правда? Как здорово! А это навсегда? – испуганно интересуется капитолийка, вглядываясь в узоры.

– Нет, через пару недель смоется. А что? Вы ведь у себя в Капитолии тоже делаете татуировки, только разных цветов. Разве нет?

– Наши татуировки сами не смываются, – хмурит бровки Лахесис. – И их больно наносить. А ты можешь нарисовать мне что-нибудь? Пожалуйста!

Сиена скептически смотрит на сопровождающую и запускает руку в карман шорт. В ладонь упирается баночка с хной.

– Ну могу, – обещает она, откручивая крышечку. – Тут как раз осталось немного.

– Вот и замечательно! – хлопает в ладоши Лахесис. – Но сейчас я хотела позвать тебя на ужин, уже пора. Менторы уже ждут тебя и Тита, им многое надо обсудить с вами…

Сиена вздрагивает после этих слов. За этой бессмысленной болтовней с сопровождающей она на какие-то минуты совсем позабыла о том, где находится, но фраза о менторах и сопернике, который сидит сейчас в соседнем купе, мигом возвращает девушку в реальность.

– Сейчас приду, – поникнув, говорит она, и Лахесис, которую снова хочется называть Лахудрой, с улыбкой выходит в коридор, откуда доносится ее счастливое щебетание:

– Тит, мальчик мой, пора выйти к ужину!

Сиена морщится: слишком слащаво говорит эта разодетая женщина из столицы, слишком жеманно. Однако долго раздражаться из-за нее не получается: ведь это не Лахесис виновата в том, что Сиена оказалась сегодня в капитолийском поезде. Это ее, Сиены, земляки сделали такой выбор, и только им девушка обязана своим теперешним положением, если вообще можно так выразиться. Сиена много думала о том, почему ее выбрали трибутом. Чем тощая девчонка с разрисованными запястьями оказалась предпочтительнее более сильных ровесниц, привыкших работать с топором на лесозаготовках? Разве что кто-то узнал, что она обворовывает понемножку целлюлозную фабрику, и решил ненавязчиво это пресечь… Но разве такое возможно?

Сиена выходит из купе и нос к носу сталкивается с Титом Лоуменом. Подняв на него глаза и буркнув рассеянное «Привет», спешит пройти мимо, чтобы не слышать, как Тит, замерев на месте, еще несколько мгновений будет пытаться ответить ей:

– П-п-пы-привет…

Сиена не была знакома с Титом до Игр. Знала только, что он работает на деревообрабатывающем заводе и оставался в школе на второй, а то и на третий год из-за пропусков. Но в последнее время им периодически приходилось пересекаться на тренировках, и волей-неволей пришлось познакомиться с ним поближе. Так Сиена узнала, что Тит заикается, а на Игры попал по собственному желанию. Правда, причину он так и не назвал, но девушка уверена, что его ментор, Гикория Томсон, в курсе. Ну, а Сиене до этого дела быть не должно.

В вагоне-ресторане уже накрыт стол, во главе которого с широкой улыбкой на лице сидит Лахесис Памкин и поправляет напудренный нежно-розовый парик. Она кивает Сиене и вошедшему следом за ней Титу и приглашает сесть по обе стороны от нее. Таким образом слева от Сиены оказывается Валторна Дэр, ее ментор, справа – сама Лахудра, а напротив – Тит Лоумен и Гикория Томсон. И в этой компании девушка чувствует себя неловко, несмотря на то, что с менторами и она, и Тит уже более-менее знакомы и даже имели возможность тренироваться. «Раньше такую роскошь позволяли себе только профи», – говорила об этом Валторна, победительница третьих по счету Игр. Это была женщина строгая и требовательная, при первой же встрече заявившая Сиене: «Или ты хочешь жить, или я с тобой нянчиться не буду». Сиена побаивается своего ментора, и все же Валторна кажется ей лучше Гикории, которая, несмотря на свои двадцать шесть лет, ведет себя так сухо и черство, что у Сиены мурашки по телу пробегают от одного взгляда на нее. Вот и сейчас, теребя лацканы своего темно-серого пиджака, Гикория Томсон спрашивает:

– Ну и что, как вы собираетесь бороться?

Тит вздрагивает. Кажется, не будь он заикой, то обязательно стал бы им после этого вопроса, потому что теперь он особенно нервно отвечает, втянув голову в плечи:

– З-заниматься в Т-т-тренировочном ц…тссс… центре, – наконец выговаривает он, заметно покраснев. Сиена выдыхает с облегчением: она боялась, что парню станет плохо – с таким трудом ему далась это фраза, – а они, хоть и соперники, все-таки земляки… И зачем Гикория задала этот вопрос? Ведь они с Валторной уже узнали все о своих подопечных еще неделю назад, когда те, узнав результаты голосования, пошли просить помощи в Деревню Победителей еще перед отправкой в Капитолий. Или она надеется, что за эти дни что-то изменилось? Появилась какая-то другая мотивация? Куда уж сильнее, чем жажда жизни? Сиена саркастично усмехается своим мыслям, но ловит на себе строгий взгляд Валторны и виновато опускает глаза. Она чувствует, что за этим последует суровый вопрос:

– Ты тренировалась в метании ножей, Сиена?

А она не тренировалась, потому что метание ножей вкупе со стрельбой из лука – худшее, что вообще может быть в подготовке к Играм. Потому что у нее двоится в глазах, когда она целится в мишень, и дрожат руки.

– Это все потому, что ты лишаешь себя сна, – назидательно замечает Гикория, а Валторна добавляет:

– Если у тебя есть нож и ты можешь попасть им в цель, то это повышает твои шансы выжить как минимум вдвое. Поэтому как бы ты ни упиралась, в Капитолии будешь заниматься метанием, пока не научишься делать это… сносно.

Сиена кивает, понуро опустив голову. Сама Валторна, женщина мощная и физически сильная, использовала на арене почти традиционное для жителей Дистрикта-7 оружие – топор, – а вот Гикория, более тонкая, но зато спортивная, одержала победу в том числе благодаря умению отлично метать ножи. Очевидно, что она в свое время не пренебрегла советом ментора, и Сиене не мешало бы последовать ее примеру: топор она не удержит. Зато Тит удержит и топор, и копье, и какой-нибудь бердыш, да и кинжал в случае чего метнуть сможет, но… Слишком уж он медлителен и тяжел на подъем. Оттого на тренировках в Седьмом Гикория то и дело гоняла его по лесу и заставляла лазать по деревьям, набирая сноровку. Что ж, у любого трибута всегда есть слабые стороны. Хорошо, если есть что-то, что может уравновесить их – например, Сиене не составит труда замаскироваться в ветвях какого-нибудь крупного дерева. Спасет ли ее это?

– Неужели нельзя победить, если не умеешь обращаться с оружием? – хмуро спрашивает Сиена, надеясь отвлечься от мыслей.

– И-и-ииз всех п-победителей за д-ды-двадцать четыре года т-т-таких не было, – подает голос Тит.

– Ты что, смотрел все сезоны Игр?

– Д-д-да.

– Тогда ты должен знать, что Дейзи Робин из Дистрикта-6 одержала победу в двенадцатых Голодных Играх, не убив ни одного трибута, – замечает Валторна, сцепив руки замочком. Сиена вздыхает и продолжает уныло ковырять вилкой спагетти с каким-то резко пахнущим соусом: есть совсем не хочется, несмотря на то, что сегодня у нее маковой росинки во рту не было. Зато Тит усердно налегает на еду, а потому отвечает ментору не сразу. Тщательно пережевав кусок мяса, он поднимает голову и, смотря Валторне в глаза, говорит:

– Й-я бы на нее н-не поставил. И все же оружием она п-пользовалась п-получше многих. Т-та-ак метко стрелять из арбалета, ч-чтобы нанести несмертельную рану, да еще с расчетом, ч-что она может загноиться…

– Сиена, тебе не интересно, как победила Дейзи Робин? – спрашивает Гикория, и девушка вздрагивает:

– А? Конечно!

Гикория хмурится, а Валторна с легкой улыбкой поясняет:

– Дейзи осталась один на один с трибутом из Четвертого. Сильный был парень, но, мягко говоря, туповатый. Не смог обнаружить укрытие девчонки, которая воровала у него припасы и взамен пускала стрелы из арбалета. Смертельных ран, правда, нанести так и не решилась, но хватило и тех: со временем они загноились, и… Так закончился двенадцатый сезон Игр. Кстати, вам следует взять на заметку: всегда можно попытаться вымотать соперника психологически. Когда ты не знаешь, где твой враг, когда стрелы летят одна за другой, и неясно, где затаился тот, кто их пускает… Поверьте, на арене не так уж сложно сойти с ума.

– Бог мой, ну почему вы говорите на такие грустные темы! – восклицает Лахесис Катаржина Памкин, всплеснув руками. – Мы могли бы обсудить завтрашний парад трибутов, или наряды интервью, или… О, десерт! Оставьте это здесь, милочка, – брезгливо обращается она к официантке, внесшей в помещение здоровенный поднос со сладостями. Та безмолвно расставляет на столе десертные тарелки и чашки, блюда с пирожными и тортом, а затем, собрав грязную посуду, исчезает. Сиена воровато косится на шоколадные кексы, щедро украшенные цветами из крема, и робко спрашивает:

– А можно мне?..

Лахесис заливисто смеется.

– Ты просто душка, – говорит она наконец. – Это ведь все приготовлено для вас! Конечно, можно! А я так переживала, что ты не ешь основное блюдо… Не понравилось, да?

– Я просто больше люблю сладкое, – виновато отвечает Сиена. – А у вас здесь есть кофе?

Капитолийка снова смеется. И что ее так веселит? «Вот Лахудра!» – с ноткой раздражения думает Сиена, хотя и начинает испытывать симпатию к этой ярко накрашенной дамочке.

– Конечно, здесь есть кофе, – кивает тем временем Лахесис. – Тебе какой? С молоком, с мороженым… Очень советую со сливками и карамельным сиропом, безумно вкусно!

– Да… Давайте, – опешив, бормочет Сиена, и вскоре перед ней появляется чашка ароматного напитка, совсем не такого, какой она привыкла пить у себя дома. Что ж, если ей разрешат пить такой кофе все время, что она будет находиться в Капитолии, и есть тающие на языке шоколадные кексы, то жизнь явно обретает больше смысла.

Гикория Томсон откашливается, тихо, но требовательно. Ее как будто злит, что от разговора об Играх они перешли к обсуждению еды, но Сиена слишком устала от мыслей об арене, да и Тит тоже от них не в восторге. И все же он первый, кто спустя какое-то время вспоминает:

– А нам не д-дадут посмотреть на других т-т-трибутов до з-завтра? Ч-чтобы мы знали…

– Ах, точно! – заламывает руки Лахесис. – Я совсем забыла! Пойдемте, пойдемте же скорее! – И она, как ужаленная, подскакивает со стула. Сиена неохотно плетется следом за ней, на ходу доедая четвертый по счету кексик, и ощущает на себе неодобрительный взгляд Гикории. Да что же это, в конце концов! Гикория – ментор Тита, вот пусть за ним и следит…

– Не вини ее, – тихо говорит Валторна, мягко опуская руку на плечо своей подопечной. – Она пытается быть строгой, чтобы не быть ранимой. Все мы через это проходим.

Лахесис, виляя бедрами, ведет команду Дистрикта-7 в купе, где на стене висит широкий телеэкран, а перед ним установлено несколько мягких кресел и диван, опустившись на который, Сиена чувствует, будто утопает.

– Там что, вода внутри? – удивленно спрашивает она, пружиня на мягкой поверхности.

– Гель, – поправляет капитолийка и нажимает несколько кнопок на пульте: диван начинает вибрировать. Взвизгнув, Сиена подпрыгивает, а Лахесис снова заливается смехом. – Не бойся, это всего лишь массаж, – поясняет она, а затем, взяв с подставки другой пульт, включает телевизор. На экране появляется богато украшенная площадь – сперва Сиене кажется, что это Дистрикт-7, но приглядевшись, она понимает, что главная площадь Седьмого по сравнению с этой напоминает базар своими безвкусными ленточками и флажками, развешанными по случаю Жатвы. Лахудра говорит, что это запись Жатвы из Дистрикта-1, и все сразу же становится на свои места: золотые статуи перед сценой, богато одетые люди, красивые дома, виднеющиеся вдалеке… Все здесь говорит о достатке и благоденствии, и трибуты – под стать самому округу. У загорелой мускулистой девушки на шее – подвеска в форме пса, наверняка выполненная из чистого золота, а холеный юноша с прилизанными светлыми волосами словно является живым воплощением одной из статуй у подмостков сцены. Что ж, скорее всего, они оба не только красивы, но и сильны и окажутся опасными соперниками, как и ребята из Второго. Да и трибуты от Дистрикта-3, вопреки ожиданиям, не кажутся безнадежными: юноша выглядит крепким, а девушка с маленьким лисьим личиком – хитрой и изворотливой. Сиена косится в сторону Тита – тот что-то записывает в блокнот, внимательно глядя на экран. Не удержавшись, она спрашивает, заглянув через плечо: