Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Все ограждали меня от любого, кто хотя бы отдаленно напоминал охотника за приданым. Именно поэтому все мои женихи были из обеспеченных семей. Мужчины, которым не требовалось мое состояние. Они были в состоянии ухаживать за мной, без заинтересованности грудой золота на моем счету.

Если бы Уит попросил у меня деньги, я бы, конечно, не отдала бы ему все, но, возможно, помогла бы чем-то. Я смотрела поверх его плеча, размышляя. Но я всегда бы задавалась вопросом, женился ли он на мне или на моем наследстве. Кроме прочего, он, очевидно, планировал это с самого начала. Ему было известно о деньгах моих родителей еще до нашей первой встречи, и должен был видеть, как их деньги спонсируют раскопки Абдуллы и Рикардо.

Лицо Уита стало понимающим.

– Ты бы решила, что я охотник за приданым? – он невесело засмеялся. – Так бы и было, Инез. И я не мог рисковать, спрашивая тебя. На кону стояла жизнь моей сестры.

Что ж, я услышала его объяснение. Он женился на мне, чтобы спасти кого-то другого. Я была той, кому солгали. Той, кого не выбрали. Той, кого отвергли. Снова. Слезы затуманили мое зрение. Вдруг я поняла, что мне все равно, что деньги пропали. Они принадлежали моим родителям. Потом перешли к моему дяде. Они всегда были мне недоступны. Нет, меня больше волновал факт того, что я вышла замуж за человека, которого любила, надеясь создать с ним семью.

Но он никогда не планировал связать свою жизнь с моей.

Я судорожно вздохнула. Гнев, ледяной и горячий, побежал по моим венам. Когда я заговорила, мой голос дрожал.

– Все это время я была для тебя всего лишь пешкой. Ты мошенник, и ты как никто другой знаешь, как играть в эту игру. Разве не это входило в твои основные обязанности в работе с моим дядей?

Покачиваясь на пятках, он уставился на меня, как на незнакомку. Это разбило мне сердце, потому что мы ускользали друг от друга, и даже если какая-то часть меня хотела держаться за него до конца жизни, я должна была отпустить его.

Что-то сломалось между нами. А может, оно всегда было сломано.

– Я доверяла тебе, – запинаясь, прошептала я.

Айседора подошла и мягко потянула меня назад.

– Инез, давай вернемся в отель.

Я кивнула, все еще потрясенная, и, как в тумане, забралась в экипаж, едва замечая, как сестра поправляет мой турнюр. Когда я оглянулась на Уита, реальность произошедшего обрушилась на меня. Время, казалось, застыло, когда наши взгляды встретились. Я была в отчаянии, а он – настороженным и отстраненным. Между нами возникло сильное и всепоглощающее напряжение.

Его брат подошел к нему и что-то прошептал на ухо. Уит отвернулся от меня с такой легкостью, словно я была обычным незнакомцем, и бездумно уставился вдаль.

Между нами все было кончено. Как и должно было быть.

Экипаж рванул вперед, и мы оставили Уита с его братом смотреть на клубящуюся пыль, которая оставалась за нами. Мое сердце закрылось, замерло в груди, и я поклялась, что никогда больше не буду настолько глупа, чтобы открыть мистеру Хейсу хоть какую-то его часть.

Информация

Переведено командой любительского перевода lamslate.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВРАТА, КОТОРЫЕ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ

УИТ

Портер опустил руку мне на плечо и привлек к себе. Этот жест длился не дольше секунды, но мне прекрасно было известно его значение. Как и отец, брат не отличался нежностью. За исключением случаев, когда это было необходимо.

Очевидно, воровство у собственной жены располагало к объятиям.

– Ты спас Арабеллу, – сказал Портер.

– Хоть что-то, – пробормотал я.

Мой брат изогнул бровь. У него это всегда получалось лучше, чем у меня. Я выглядел нахальным, когда так делал, он – непроницаемым.

– Ты жалеешь, Уитфорд?

Внутри словно разорвало динамитную шашку и теперь я был опален и опустошен.

Я вперился в него взглядом. Он был выше и стройнее, но мне никогда не удавалось оказывать на него давления.

– Отец не может вернуться в игорный дом, Портер.

Отец и его одержимость картами. В течении многих лет он возвращался домой пьяным, от него разило сигаретами и дешевыми духами, шейный платок был развязан и отсутствовал головной убор. Он постоянно терял свою шляпу, и ему приходилось покупать новую. Когда я был маленьким, то размышлял, не собраны ли все его потерянные шляпы в одном месте и не ждут ли они спасения? Большинство моих воспоминаний об отце связаны со временем, которое я провел, затаившись на верхней ступеньке лестницы, устремив взгляд на входную дверь в ожидании света, который появлялся, когда дворецкий – во времена, когда мы еще могли позволить себе дворецкого, – открывал дверь, чтобы впустить моего отца. Мне было безразлично, во сколько он вернется домой; я переживал, что он вообще может больше не вернуться.

Но в конце концов все его пути вели домой, и на следующий день он становился истинным джентльменом, строгим и бесстрастным, его непреклонная верхняя губа никогда не дрожала. Он никогда не был доволен ни моими словами, ни моим поведением. И единственным известным мне способом вынести его упреки было отстраниться настолько, чтобы вообще перестать что-либо чувствовать. Но после удачных вечеров, когда он срывал куш, на утро он становился радостным, практически сияющим. Он брал своих сыновей покататься, дочь водил на прогулку в Гайд-парк, а нашу мать – в театр.

Но его удача была недолгой. Я научился прятать часть себя во время дождя, и себя всего во время солнца.

– Я позабочусь об этом, – сказал Портер. – Я не дам им денег, пока не получу письменного подтверждения, что он больше не будет играть в азартные игры. Я разорву брачный контракт и назначу Арабелле достойное приданное, к которому никто из них не сможет подобраться. Я займусь ремонтом дома, чтобы крыша не рухнула на голову нашей сестре.

Я вздрогнул. В моей семье брат с сестрой были единственными людьми, которым я мог доверять. Если Портер говорил, что позаботиться о чем-то, он так и сделает. Он должен быть наследником отца. Нелепо, что он им не стал, и все из-за брака, к которому его принудили.

– Я уезжаю сегодня, – сказал Портер. – Поедем со мной.

Выражение моего лица изменилось, отчего брат напрягся. Гнев покинул меня. Я взял на себя обязательства перед Инез; я дал слово. Я бы не бросил ее, не после того, как женился. Я был верен каждому слову произнесенной мною клятвы, пока она не потребовала обратного.

– Здесь для тебя ничего не осталось.

– А как же моя жена?

– Она у тебя еще есть?

Ее опустошенный вид отпечатался в моем сознании. Я безжалостно отбросил его в сторону и задумался над вопросом брата. На ее месте я бы бежал от меня как можно дальше. Но, к несчастью для Инез, я мог ей помочь как никто другой. Какими бы навыками я ни обладал, я бы использовал каждый из них для нее. В настоящее время наши интересы совпадали.

Мы оба искали одного человека.

Мое внимание вернулось к улице. В груди разрасталось чувство безотлагательности. Я пронзительно свистнул.

– Она отправится на поиски матери, и я буду там, когда она найдет ее.

И если я останусь подле Оливеры, мои шансы найти алхимический трактат значительно возрастут. Во мне укрепилась решимость. Я бы ни за что не покинул Египет, не найдя его.

Портер открыл было рот, но я отстранился от него, когда подъехал экипаж. Кучер щелкнул зубами, натягивая поводья. Лошадь раздраженно дернула ушами. Я молча забрался внутрь, в голове роились мысли.

Обернувшись, я встретил взгляд Портера, идентичный моему.

– Прощай, брат. Пусть все будет не напрасно.

ГЛАВА ДЕВЯТЬ

Меня раздражало, что единственное место, куда я могла вернуться, принадлежало Уиту. Номер в отеле был его, потому что у меня не было денег, чтобы снять другой. Не было денег стараниями моего негодяя мужа. Лицо моего дяди всплыло в сознании, и я отбросила этот образ. Он станет невыносим, как только узнает о случившемся. Не потому, что он будет жесток, а потому, что он не будет таким. Он любил меня – я знала это в глубине души – и, видя, что у меня разбито сердце, он тоже будет страдать. И его доброта способна погубить меня, потому что мне некого было винить, кроме себя. Я не только ошиблась насчет Уита, но и была невероятно глупа.

Сколько раз он предупреждал меня, чтобы я не доверяла ему? Меня раздражало, что какая-то часть меня понимала его мотивы. Было бы легче ненавидеть его открыто, укради он деньги для себя, как настоящий злодей. Мое сердце захлопнуло бы дверь, полностью сдавшись. Вместо этого я чувствовала, что оно раскололось на две части.

Две части, которые воевали друг с другом.

Одна половина говорила, что он спас кого-то, кого сильно любит.

Другая напоминала, что этим человеком была не я.

– А что насчет аннулирования брака? – спросила Айседора, нарушив напряженную тишину.

Экипаж дернулся, и моя рука рефлекторно взметнулась вверх, чтобы сохранить равновесие от резкого движения.

– Слишком поздно.

Допусти я хотя бы мысль о той ночи, то разбилась бы в дребезги. Для меня все случившееся имело значение, но для него все было притворством. Очередным пунктом в его плане. Способ обеспечить себя моим состоянием.

– А, – произнесла Айседора, ничуть не покраснев. – Тогда развод?

Разочарование бурлило в моей крови.

– Мне будет только хуже. Без мужа, без денег, и у дяди появились бы основания снова взять меня под опеку. Особенно учитывая, что меня ограбили спустя несколько дней после бракосочетания.

– Технически говоря, твое состояние перешло к Уиту, как только был заключен брак. Он имел полное право распоряжаться своими деньгами, как посчитает нужным.

Я пристально посмотрела на нее.

– Я не говорю, что согласна с этим законом, – поспешно добавила Айседора.

– Я не хочу говорить о законе и о том, насколько он несправедлив в отношении женщин, – отрезала я.

Айседора кивнула.

– Ладно. У тебя нет других родственников, к которым ты могла бы обратиться за помощью?

Я сжала губы.

– У меня есть тетя, но она тоже не станет мне помогать. Она бы заставила меня сесть на корабль до Аргентины, – меня охватил ужас. – На самом деле, я не удивлюсь, если она прямо сейчас едет за мной.

Сестра вздохнула.

– Мистер Хейс может вернуться в Англию.

Если бы только так и было. Я больше не хочу видеть его лицо. Одна мысль об этом отдавалась болью, казалась жестокой. Он заставил меня почувствовать себя дурой. Юная девушка, играющая во взрослую жизнь.

– Теперь, когда у него есть деньги, он может это сделать.

– Значит, у тебя нет ни гроша, – размышляла Айседора.

– Похоже на то.

– И твой дядя не поможет?

Я покачала головой.

– Мой дядя хочет, чтобы я была в безопасности. А для него это значит, что я должна держаться подальше о той жизни, которую он ведет в Египте.

– А чего хочешь ты? – Айседора поерзала на сиденье, скромно поправив свою пышную юбку. Я была поражена ее способностью оставаться безупречной, в то время как мой внешний вид мог испортить малейший порыв ветра. Несмотря на мерное покачивание экипажа, когда он направлялся вдоль улицы, огибая многочисленных ослов, лошадей и повозки, заполонившие улицы, Айседора держалась достойно. Должно быть, здесь не обошлось без волшебства. Я восхищалась ею. Она была незаурядной восемнадцатилетней девушкой, а став молодой женщиной она превратится в настоящую угрозу. Если, кончено, у меня получится достаточно долго оберегать ее от ужасных родителей. Мысль о том, что я могу ее подвести, сразу же отрезвила меня.

– Эльвира умерла из-за мамы, – сказала я. – Я хочу отправить ее в тюрьму. Она знает, что случилось с моим отцом. Возможно, он все еще жив. Я хочу добиться от нее правды.

Айседора долго смотрела на меня.

– У меня есть другая идея. Что, если ты вернешься домой?

Я открыла рот, чтобы возразить, но она положила ладонь мне на плечо.

– Выслушай меня, прежде чем отвергать эту идею. Отстранение от ситуации может помочь. У твоего дяди будет время успокоиться, а разлука с Уитом позволит тебе взглянуть на произошедшее с другой стороны. Без средств к существованию, насколько твоя погоня за матерью будет эффективна?

Непроизвольно вспомнился разговор с Уитом. Мягко произнесенные им слова, когда я была уязвима. Я больше никогда не позволю себе быть такой рядом с ним. Но я держалась за его слова – мне не нужны деньги, чтобы пойти против матери. Чтобы выследить ее и заставить за все ответить.

Мне было достаточно завести нужные знакомства.

– У меня билеты первого класса, – медленно произнесла я.

Увидев растерянное выражение лица Айседоры, я поспешила уточнить.

– Один билет на поезд до Александрии, а другой на роскошный лайнер до Аргентины, – объяснила я.

– Я не понимаю, – сказала Айседора.

– Я могу вернуть оба билета, – продолжила я. – И тогда у меня будет немного денег. Хватит на еду и, возможно, снять номер на пару ночей. – Экипаж остановился у входа в Шепард. На террасе, заставленной плетеными столами и стульями, отдыхали постояльцы отеля, в окружении растений в горшках и карликовых деревьев. – Хотя, возможно, не здесь.

– Хорошо, – произнесла она ледяным тоном. – А что потом?

– Понятия не имею, – призналась я, перебирая идеи в голове. – Но она же должна была оставить какой-то след. Кто-то должен знать, где она жила, с кем общалась, куда ходила. Мама не призрак. У нее были знакомые, друзья. Она торговала артефактами. Должна быть… – меня осенила идея. – Айседора! Артефакты. Мы должны подумать о вещах, которые она украла.

Айседора уставилась на меня, приоткрыв рот от удивления.

– Прошу прощения?

– Мама не может хранить их долго – это небезопасно, и слухи о том, что гробница Клеопатры обнаружена с каждым днем распространяются все больше. Люди узнают. Это открытие века.

– Это полный идиотизм, – запротестовала Айседора. – Если мы не знаем, где мама, значит, мы и понятия не имеем, где находятся артефакты и как их искать.

В памяти всплыла квадратная карточка с изображением ворот. Это было приглашение на Врата Торговца.

– Она сбывала находки, – я кивнула, с волнением формируя в голове план. Наконец-то появился след. – Сделает это снова на новом аукционе.

– И ты знаешь, где он состоится?

– Нет, – призналась я с досадой. – Но кто-то должен. Может, нам удастся пробраться в один из Каирских клубов?

Айседора сузила глаза.

– Ты любительница бросаться с головой в ситуацию, прежде чем хорошенько все обдумать, не так ли?

– Мне говорили, что это одна из самых раздражающих моих черт, – призналась я.

– И у тебя есть привычка все делать в одиночку, – Айседора откровенно меня изучала, ее глаза, казалось, ничего не упускали. Они не соответствовали мягким чертам ее лица. Они были слишком взрослыми для столь юной девушки. – Я тоже ее ребенок.

Какая-то часть меня знала, что она предложит помощь, и я содрогнулась от этой мысли. Айседора выжидающе смотрела на меня, но все, что я видела – изуродованное лицо Эльвиры.

Там было столько крови.

– Мы должны работать вместе, – настаивала Айседора.

– Ты бы хотела увидеть своего отца в тюрьме?

Она прикусила губу, и на краткий миг ее глаза наполнились искренним сожалением.

– Я не могу поверить, что он так поступил, – она покачала головой, словно отгоняя все сомнения. – Он умрет, если продолжит в том же духе – я в этом уверена. Я бы предпочла навещать его в тюрьме, чем на кладбище.

Я открыла рот, чтобы заверить ее в том, что справлюсь со всем в одиночку. Это было слишком опасно, а я только обрела ее. У меня были все основания запретить ей связываться со мной, но слова застряли в горле. В памяти всплыли бесчисленные споры с дядей Рикардо. Он тоже имел привычку указывать мне, что делать; отсылать подальше, чтобы я ни в чем не участвовала. Меня поразило, насколько я буду похожа на своего дядю и Уита, и на всех остальных, кто хотел, чтобы я покинула Египет, если скажу Айседоре держаться подальше.

Я не могла так поступить с ней.

Одним действием отец перевернул ее жизнь и сделал соучастницей преступления. По крайней мере, так подумали бы все. Взять хотя бы Уита – он тоже пришел к такому выводу. Способна ли репутация Айседоры выдержать сплетни? Подразумеваемые обвинения?

Я сомневалась.

– О чем ты задумалась?

– Думаю, как мне поступить, – медленно произнесла я. – Быть такой нерешительной совсем на меня не похоже. Обычно я быстро принимаю решения, но здесь слишком много чужаков. Я не солдат; я едва держала оружие в руках. Да и пощечину я давала лишь однажды. Даже если мне станет известно место проведения следующего аукциона, как мне себя защитить?

– Я умею стрелять, – сказала Айседора.

В моей груди увеличивалось желание защищать. Эльвира была незаменимым человеком, которого я обожала всем сердцем. А теперь рядом со мной была Айседора, сестра, о которой я всегда мечтала. Семья, за которую я могла держаться всю оставшуюся жизнь.

Случись что-то с ней…

– Я уже долгое время сама о себе забочусь, – сказала она, проницательно глядя на меня, словно читая мысли. – Мне кажется, у тебя есть только два варианта: остаться в Египте, имея весьма ограниченные средства к существованию, и заниматься нелегкой задачей по поиску матери и совместно с властями предъявить ей обвинение с последующим заключением. Или ты можешь вернуться домой и дать себе пространство для подготовки. Возможно, появятся способы получить больше средств. Я предполагаю, у тебя есть недвижимость? В таком случае не все потеряно.

– Если я уеду, что будет с тобой?

– Ну, – медленно протянула она. – Я всегда хотела побывать в Южной Америке.

Я вскинула брови, пораженная этой идеей. Я так долго боролась за то, чтобы остаться в Египте – даже вышла замуж, – отчего мне было невыносимо рассматривать другой вариант. Но я не вернулась бы домой одна. Со мной была бы моя сестра, которая помогла бы мне все переосмыслить и разработать наилучший план.

– Подумай об этом, – сказала она. – Я поддержу любое твое решение. А пока верни билеты и дай себе время подумать о том, чего ты хочешь.

– Если я останусь, то обе наши жизни будут в опасности.

Она протянула руку и сжала мою ладонь. Ее голос сочился теплом, насыщенным, как мед, и таким же успокаивающим.

– Я знаю. Но это мое решение.

Я посмотрела ей в глаза. Ореховыми в голубые.

– Да, так и есть.

Я надеялась, что она не пожалеет об этом.

– Ваша сдача, сеньорита Оливера, – сказал Саллам, управляющий отелем, протягивая мне конверт, который едва не лопался по швам. – Консьержу удалось вернуть билеты, и вся стоимость дороги в Аргентину была возмещена. – Он улыбнулся. – Я рад, что вы решили продлить свое пребывание в Египте.

Я кинула, не в силах ответить столь же доброжелательным тоном.

– Shokran.

Когда я повернулась, мое внимание привлекла высокая фигура, облокотившаяся на гранитную колонну. Его руки были крепко скрещены на груди, словно ему приходилось сдерживать себя, чтобы не приблизиться. Я развернулась и направилась к лестнице, но через несколько мгновений его шаги загремели позади. Я оглянулась через плечо, когда он схватил меня за руку и увлек в один из альковов вестибюля.

– Пожалуйста, сядь, – сказал он.

Я осталась стоять.

– Мне казалось, я доходчиво дала понять, что больше не хочу с тобой разговаривать. Больше не хочу быть рядом с тобой. Больше не хочу…

– Ты выразилась предельно ясно, – произнес он ровным тоном.

– Очевидно, нет, – пробормотала я.

– Я могу преследовать тебя, – сказал он леденяще мягким голосом. – Или ты можешь уделить мне минутку и выслушать то, что я хочу сказать, а затем решить больше никогда со мной не разговаривать.

– Тогда говори, что хотел, – сказала я, высвобождаясь из его хватки. Я опустилась на стул с низкой спинкой и отвела ноги как можно дальше от стула напротив.

Уит тоже присел.

– Ты хочешь найти маму.

Это был не вопрос, поэтому я промолчала.

– У меня есть несколько предположение по поводу ее местонахождения.

Мои губы приоткрылись.

– Какие?

– У нее есть тайник с артефактами, – начал он. – Слишком рискованно держать их при себе долгое время, поэтому ей придется…

– Сбыть их у Врат Торговца, – самодовольно вклинилась я. – Мне это известно.

Уит поджал губы, что было единственным признаком, что я его разозлила. Но мне было все равно. Он не сообщил ничего такого, о чем бы я не догадывалась сама.

– Если это все, – сказала я, поднимаясь. Раньше я бы поговорила с ним о выборе, который была вынуждена сделать. Тогда я бы доверилась его честному мнению и совету. Но он разрушил это. Я никак не могла сказать ему, что подумываю об отъезде. Мне было невыносимо видеть облегчение на его лице.

– Сядь.

От неожиданности я опустилась обратно.

Уит наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Врата всегда перемещаются. Я могу узнать, где они будут в следующий раз.

Я сузила взгляд.

– Откуда у тебя эта информация?

Он вперился в меня непонимающим взглядом.

– Вспомни, чем я зарабатываю на жизнь.

– Ты все еще работаешь на моего дядю? – удивленно спросила я. – Мне казалось, он слишком зол на тебя… – я запнулась, не в силах продолжить. Мы обманули дядю Рикардо, после чего Уит обманул меня. С момента прибытия в Египет я только и делала, что строила планы и вступала в сговоры, пока не добивалась своего. Я замаскировалась, спряталась на дахабие дяди, лгала окружающим, включая Уита, вынося артефакты из гробницы Клеопатры и передавала их матери. Я позволила Эльвире танцевать на балу, хотя знала об опасности.

Чего я только не делала, чтобы добиться своего?

В недрах моего живота зияла тошнотворная яма. Мы с Уитом были одного поля ягоды. Люди, которые переставляют шахматные фигуры на доске, стремясь к достижению целей. Уит задумчиво смотрел на меня, казалось, понимая значение каждой эмоции на моем лице. Он выглядел готовым действовать, его плечи были напряжены, словно он был готов броситься за мной, если я только шевельнусь. Его присутствие сбивало с толку. Он забрал деньги. Что ему еще было нужно?

– Почему ты все еще здесь?

– Знаю, в это трудно поверить, – тихо произнес он. – Но я был серьезен в своей клятве.

– Неужели? – я надеялась, что звучала достаточно язвительно. Но на мой слух, не хватило дыхания. Я заставила себя отодвинуться от него.

– Да.

Я вспомнила клятву, которую он дал мне, произнеся своим уверенным и властным голосом – тем самым, который заставлял других прислушиваться к нему или убираться прочь. В ту ночь он поклялся защищать меня. В этом и крылась суть. Разочарование застилало глаза, и я отвернулась, чтобы он не увидел моих мокрых глаз. Он ни разу не обещал любить меня. Он предупреждал меня уже тогда.

Я была слишком увлеченной дурой, чтобы услышать слова, так и не произнесенные им.

Папа часто говорил, что всякий раз, когда я чувствую себя потерянной, это происходит потому, что я обманываю себя. Он объяснял своим мягким с придыханием голосом, подходящих для библиотек и церквей, что люди часто боятся быть честными с самими собой. Они предпочитали лгать, предпочитали отрицать, предпочитали игнорировать то, что находится прямо перед ними.

Я поклялась, что всегда буду честна с собой. Неважно, какую цену мне придется заплатить: деньгами, здоровьем или даже жизнью.

Во-первых, я не могла расценивать нашу первую брачную ночь, как своеобразное заявление с его стороны. Это был мой выбор. Он был готов подождать, но именно я убедила его в том, что все должно произойти.

Пересечение точки невозврата. Таков был мой замысел.

Во-вторых, ему требовались деньги, а я могла их обеспечить. Кроме этого, он как никто знал, насколько сильно я хочу остаться в Египте. Предлагая брак, он предлагал решение – выгодное для него, но все же решение.

В-третьих, он говорил, чтобы я никогда не верила ни единому его слову.

Тихий шепот коснулся моей кожи, ложь влекла меня к моменту в гробнице, когда он поцеловал меня в полной темноте. Я думала, что мы наконец обнажили свои чувства, свои души. Мы умирали – медленно, но необратимо, – и я глупо подумала, что наконец-то пришло время быть откровенными.

И, таким образом, мы переходим к четвертому: Уитфорд Хейс поцеловал бы кого угодно.

И пятая, самая разрушительная истина: Уит все еще не покинул Египет, но не из-за готовности следовать клятве, не из-за желания мне помочь, а потому, что хотел найти Хризопею Клеопатры. Возможно, у него было какое-то ошибочное чувство долга по отношению ко мне, какое-то осознание ответственности, которое лежало на его плечах. Может быть, он даже жалел меня. В любом случае, именно это двигало им сейчас.

Я вздрогнула.

Я не могла смириться с мыслью, что он так относился ко мне, в то время как я была готова вверить ему свою жизнь. Он был здесь, потому что наши цели совпадали, и это давало ему возможность искупить вину за содеянное. Нет, желание искупить вину означало наличие сожаления, раскаяния.

Уиту не было знакомо ни первое, ни второе.

– Ты знаешь, что так и не извинился? – прошептала я.

– Знаю, – ровным тоном ответил Уит. – И никогда не извинюсь.

Я могла только поразиться его безжалостности. Я не могла поверить, что так сильно недооценивала его.

– Я сожалею о том, как это произошло, – поправил себя он. – Все прошло не так, как планировалось изначально. Но я не могу извиняться за то, что спас свою сестру, потому что, если бы пришлось, я бы снова это сделал, – тихо сказал он. – Арабелла очень много для меня значит.

Но не я.

Подтекст причинял боль, но я не хотела показывать этого.

Было бы крайне глупо не признать его… компетентность. Но мы отклонились от темы, и чем быстрее мы обсудим условия нашего партнерства, тем быстрее я смогу уйти. Я была не в силах справиться со всем этим. Мое сердце было разбито. Не его.

– Я не приму твою помощь без условий.

Он кивнул в знак согласия.

– Как я и думал.

– Больше никакой лжи, – сказала я. – Больше никаких интриг, никаких полуправд и умалчиваний.

Он издал какой-то горловой звук.

– Я не собираюсь добровольно предоставлять информацию, о которой ты не просишь… Ты позволишь мне закончить, Инез?

Я закрыла рот и уставилась на него.

– Но, если это будет касаться тебя, я поделюсь всем, что знаю.

– Ладно, – ледяным тоном произнесла я. – Скажи мне настоящую причину, почему ты все еще здесь. Ради поиска Хризопеи Клеопатры?

Уит сжал челюсти.

– Это одна из причин.

– А другая?

– Какие еще условия? – спросил он. – Я знаю, у тебя их много.

– Больше не оставляй меня позади. Куда ты, туда и я.

Он нахмурился.

– Я не буду рисковать твоей жизнью. Дальше.

Я собиралась встать, но он рычанием вытянул руку.

– Ладно. Что еще?

– Между нами все кончено, – сказала я, сдерживая слезы. – Ты больше не можешь меня целовать.

Уит посмотрел на меня с каменным выражением лица и опустил подбородок.

Я встала, и на этот раз он не стал меня останавливать. Я сделала три шага, когда очередное неприятное ощущение сдавило грудь, перекрывая доступ кислорода. Айседора предложила это. Но я сразу же отмела эту идею. Но она была права, это было лучшим выходом из положения. Для моего душевного спокойствия. Для моего сердца. Как только я произнесу это вслух, пути назад уже не будет. Но сделать это было необходимо – я погорюю позже, когда окажусь далеко от этого места.

Я медленно повернулась, сердце выбивало дробь.

– И Уит?

Он настороженно посмотрел на меня.

– Что еще?

Мои губы задрожали, но я не без гордости отметила, что голос остался ровным.

– Когда все закончится, ты позволишь мне спокойно развестись с тобой.

Его глаза прожгли меня. Желваки на челюсти дернулись.

– Понял.

УИТ

Спустя несколько часов я снова ей лгал.

В это время ночи было тихо, но этот факт не был достаточно убедительным аргументом, чтобы заставить меня взять Инез с собой в опиумный притон. Мне достаточно было представить ее реакцию, едва она переступит порог: клубы дыма моментально окутали бы весь ее стан и горящие золотом алхимические глаза с неодобрением устремились бы на меня.

Нет, благодарю.

Я размашисто шагал по грунтовой дороге, свернув с главной улицы и уйдя от модных зданий с парижскими арками и элегантными дверными проемами. Дорога сузилась, все чаще встречались дома с запертыми ставнями. Лишь негромкие звуки из переулков нарушали тишину улицы. Револьвер надежно прижимался к моему бедру, пока я оборачивался единожды, дважды, трижды.

Кто-то преследовал меня.

Я ничего не слышал, но интуиция дробью откликалась во всем теле, заставляя волосы на затылке вставать дыбом. Кто бы ни шел за мной следом, он был бесшумен и знал местные улицы. Он знал, куда ступать; он знал, в каких тенях скрываться. Я мог догадаться, кто это был – сразу после возвращения в Каир я устранил связного, и слухи должны были уже распространиться.

Коллеги Питера не оценили бы мой поступок. Наконец впереди показался неприметный вход в опиумный притон, который я и искал: узкий дверной проем, по бокам от которого на ступеньках сидели мужчины. Я прошел внутрь без лишних слов, зная, что они узнали меня в ярком лунном свете. Внутри на низких диванах отдыхали офицеры, дипломаты, эфенди и беи, все они наслаждались танцами женщин, напитками и ярким ароматом измельченного мака. Я нашел место у стены и облокотился на нее, затаившись в тени за частично задернутой занавеской, что разделяла две комнаты. Тихая болтовня постепенно переросла в беспрерывный гул, пока я ждал, кто зайдет внутрь следом за мной.

Я ожидал, что следующим войдет мой преследователь, но это оказалась компания из трех, нет, четырех мужчин в черной одежде, они тихо посмеивались и видимо это было не первое заведение, которое они посетили этой ночью. Меня охватило разочарование – у меня не было много времени, чтобы выяснить, кто из друзей Питера точит на меня ножи. Мне требовалось узнать, куда переместились врата для следующего аукциона. Мое внимание привлекло соседнее помещение, и я проскользнул внутрь, увидев нужного человека. Днем он был специалистом по антиквариату, а ночью – куратором Врат Торговца. Он должен знать, где состоится следующий аукцион. И, к счастью для меня, мы были знакомы.

Я опустился на диван рядом с ним, и он посмотрел на меня своими красными глазами.

– Bonne soirée, mon ami¹⁹, – произнес он с сильным французским акцентом. – Если, конечно, ничего не изменилось.

– À vous aussi²⁰, – ответил я, принимая напиток от одной из официанток. – А как же. Почему бы и нет, Ив?

Он изогнул светлую бровь.

– Я знаю по меньшей мере одного друга, которого ты убил.

Я задрал обе руки, улыбаясь.

– Меня спровоцировали.

– Хмммм, – Ив поднес сигарету к губам и чиркнул спичкой. Он сделал затяжку, а затем протянул сигарету мне, и я принял ее. – Давненько я тебя не видел.

– Ты знаешь, как это бывает, – сказал я, после долгой затяжки. – Много работы, много городов.

– Что привело тебя сюда этим вечером?

Я понизил голос, давая себе отчет, что нас окружают люди, сидящие на низких диванчиках, стоящие у стен, снующие по небольшой комнате. Разговоры смешивались, как напитки в стакане и невозможно было разобрать источники голосов.