Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

За исключением тех случаев, когда дело касалось игры в карты. Тогда отец не был таким уж ханжой.

– Я здесь, чтобы забрать деньги, – сказал Портер чертовски спокойным голосом, когда мы снова остались наедине.

– Забрать… – повторил я.

Иисусе. Когда я отправлял телеграмму, я не думал, что мой брат будет действовать столь быстро или что он лично приедет в Каир.

– В последней телеграмме ты предельно доходчиво объяснил свое новое положение.

– Да, – произнес я твердым голосом. – Но это не было приглашением. Я все еще работаю над этим. Вопрос довольно деликатный, и, если я облажаюсь, нам же будет хуже. Я только…

– Это должно произойти сегодня.

Его слова окружили меня яростным пчелиным роем.

– Это не может произойти сегодня. Это не может произойти завтра. Даже в этом месяце, Портер, – я стиснул зубы. – Они годами жили в этом разваливающемся доме. Еще один год их не убьет.

– Еще один год, – еле слышно повторил Портер.

– Скажи им, чтобы продали мое пианино, если им так необходима наличка.

– Уже.

Годы тренировок помогли мне не дрогнуть.

– Великолепно.

– Вместе со всеми картинами, медной посудой и латунными подсвечниками, – сказал Портер. – Прежде чем ты спросишь, я больше не могу давать им деньги.

Я как раз собирался спросить. Несколько лет назад Портер женился на богатой наследнице, когда ему едва исполнилось восемнадцать. Они с женой жили порознь. Насколько мне известно, София даже не жила в Англии.

Я знал, что Портер предпочел бы именно такой исход, даже если бы наш отец попытался вычеркнуть его из семейного реестра после последовавшего за этим скандала.

– И нужно ли напоминать тебе кто еще живет в этом разваливающемся доме?

Я поджал губы.

– Она потерпит еще год. У нее нет выбора.

– Крыша протекает, – продолжил Портер. – Они распустили всех слуг. Остался только повар.

У меня был план, и я собирался его придерживаться. Я пытался не обращать внимания на его слова, но они просачивались сквозь меня.

– Все драгоценности пропали, – продолжал Портер. – Вообще все ценное. Они находятся на грани. Они все. Поэтому я здесь.

– Возможно, это тебя шокирует, но у меня есть стратегия, – я провел рукой по лицу. Затем бросил несколько купюр на стол и встал, а мой брат, спотыкаясь, последовал за мной, неловко отодвигая свой стул. Я начал двигаться до того, как понял, куда хочу попасть. Я знал только, что мне нужно попасть внутрь.

– Ну, в чем дело? – послышался голос Портера за спиной.

– Каждый получит желаемое, – я покачал головой, кровь прилила к ушам. – Портер, мне нужно больше времени.

Он догнал меня и посмотрел, склонив голову набок. Мы были похожи внешне, словно отражения в зеркале. Волосы одинакового цвета, светлые глаза. Но каким-то образом я пошел в мать, а он в отца. В Портере было больше жестких черт, чем во мне, и он был стройнее.

– Что ты задумал? – спросил Портер.

Я наблюдал, как сложенные мной кусочки головоломки смещаются. Мое разочарование только росло, когда двигаемые мной детали паззла все никак не складывались в полную картину. Но из-за неодобрительного взгляда брата, ответ становился труднодостижимым. Мы пересекли вестибюль, и я взлетел по лестнице, перепрыгивая за раз пару ступеней, отчаяние заставляло меня двигаться все быстрее и быстрее.

– Расскажи мне о своей жене, – попросил он, тяжело дыша. – Мне любопытно.

– Я ей небезразличен, – сказал я гулко.

– Это прискорбно.

Когда я добрался до своего этажа, мне стало легче дышать. Его слова крутились в голове, отчего у меня началась мигрень. Я стоял перед нашей комнатой, не успев до конца осознать, что делаю. Я не знал, зачем подошел, но, несмотря на это, достал из кармана ключ и, отперев дверь, толкнул ее.

– Подожди здесь, – отрывисто сказал я.

– Уитфорд, что ты делаешь?

Я едва слышал его. Комната была пуста. Я думал, что она еще спит.

Портер просунул голову в дверной проем.

– Это спальня или кладовка?

Куда она могла пойти в такую рань? Она и ее чертова сестра. В комнату вошел мой брат, и я скорее почувствовал, чем увидел, как он оценивает каждый дюйм.

– Боже правый! Ты спишь на этой раскладушке? – воскликнул Портер. – Она выглядит неудобной.

– Пойдем, – сказал я, усиленно соображая. Инез могла быть на террасе. Но разве я мог ее не увидеть? Ее трудно было не заметить, с ее дикими волосами и быстрой походкой.

– Ты заботишься об этой девушке, – изумлено произнес мой брат. – Своей жене.

– Будь это так, – сказал я. – Я бы на ней не женился.

Он изучал меня краешком глаза. Я чувствовал его осуждение, его отчаяние. Я понимал, ради чего он проделал весь этот путь. Но я не уступлю.

– Уитфорд.

– Я собираюсь выполнить свое обещание, – огрызнулся я. – Я собираюсь исполнить свой долг, как их наследник. Уверен, что больше времени – это слишком большая просьба?

Стоическая маска Портера дала трещину, и я в тревоге сделал шаг вперед.

– У Арабеллы нет времени. Они заключат брачный договор в конце недели. Через две недели она выйдет замуж за лорда Фартерингтона.

Я замер, осознавая смысл его слов, пробивших мою защиту. Я прикрывался щитом, чтобы не позволить его осуждению моих действий задеть меня. Это была одна из его излюбленных тактик, а также слова о том, что я должен слушаться, потому что я младший сын. Но против Арабеллы у меня не было защиты. Я знал, что мои родители на пределе. Я знал, что отцовские коллекторы могут в любой момент нагрянуть с визитом. Мне также уже давно было известно, что мой отец много лет уже зависим от покера. Но я забыл, что отчаяние превращает мужчин в чудовищ.

– Фартерингтон? Он же древний. По крайней мере, на два десятка лет старше отца.

– Теперь, когда ты понимаешь всю серьезность ситуации, тебе предстоит сделать выбор.

Наши с Портером взгляды встретились. Вместо своего обычного спокойствия он позволил мне увидеть страх за нашу сестру.

Существует много вещей, которые мне пришлось научиться игнорировать.

Разочарование родителей.

Брак по расчету.

Карьера, которую мне купили и оплатили.

Оружие.

Но когда мой старший брат, каким бы невыносимым он ни был, позволил мне заглянуть под его непроницаемую маску, я не мог это проигнорировать. Это всегда означало, что он боится.

И никогда – за себя.

Именно это выражение его лица заставило меня задуматься: нужно придумать новый план. Я вцепился в волосы, сердце бешено стучало о ребра. Хотелось выпить. Хотелось забыться. Я не хотел, чтобы что-то из этого исполнилось.

– Я ненавижу тебя.

Портер ждал, приподняв одну бровь.

– Выбирай, брат.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Можно было сказать, что Айседоре нравится обеденный зал. Ее внимание переключалось от отполированных столовых приборов к мягким коврам, от сверкающих бокалов к атласной скатерти. Она сидела напротив меня, не опираясь своей прямой спиной на спинку стула. В течение долгих лет моя мать билась, чтобы я держалась также. Были и другие мелочи, которые доказывали, что нас вырастила одна женщина. Айседора укладывала волосы в стиле, который нравится моей матери: заплетала косу и укладывала ее кольцами на макушке, оставляя несколько прядей касаться скул на лице. Она не опускала на стол локти, а обе ее ступни касались пола. Моя мать и Айседора умели сидеть спокойно, в то время как для меня это было недостижимо, так как я постоянно ерзала, игралась с бокалом для вина, отбивала ритм ногой по полу.

Айседора безупречно изучила правила этикета, но ей разрешили исследовать мир, стрелять из оружия и участвовать в раскопках. Ей разрешили быть самой собой. В то время как мне приходилось прибегать к хитростям, секретам и лжи. До меня дошло, что моя мать была вынуждена делать то же самое, чтобы жить, как ей того хотелось.

С другой семьей.

Тарелка еды перед Айседорой осталась нетронутой. Теплый лаваш давно остыл, и как фул медамес¹⁸ – вкусное блюдо из фасоли, сдобренное тмином, свежей зеленью и лимонно-чесночным соусом, которое готовили на медленном огне всю ночь. Я видела, как Карим готовил его на Элефантине, после чего это блюдо стало моим любимым.

– Ты пробовала салат из помидоров и огурцов? – спросила я. – Он очень вкусный, если в него обмакнуть…

– Я не голодна, – сказала Айседора.

Разочарование и беспокойство заставили меня податься вперед, и я перегнулась через стол, чтобы пододвинуть к ней чайник с чаем. Мы сидели в обеденном зале, окруженные туристами и официантами, вокруг было достаточно шумно.

– Съешь что-нибудь.

Губы Айседоры дрогнули.

– Ты такая… участливая.

– Правда?

– Нужно ли напоминать, что я знаю, как о себе позаботиться?

– А нужно ли мне напоминать, что последние пару дней ты почти ничего не ела? Что ты испытываешь сильный стресс?

Она улыбнулась.

– Почему ты улыбаешься?

– Меня забавляет, что ты беспокоишься о моем питании.

– Просто я практична, – пробормотала я, откидываясь на спинку стула, нарушая одно из правил матери. – Что будет, если ты упадешь в обморок посреди улицы?

– Со мной такого вообще никогда не случалось.

– Папа всегда говорил, что чувствует себя лучше, съедая что-нибудь после тяжелого дня.

Перед поездкой в Египет он оставлял ме пльфахорес. Печенье-сэндвич было посыпано сахарной пудрой и начинено дульсе де лече. Из-за него я пристрастилась к сладкому.

– Каким он был?

Я пристально посмотрела на нее.

– Мама когда-нибудь говорила о нем?

Айседора отодвинула тарелку.

– Не говорила. Думаю, она хотела сохранить эту часть своей жизни в тайне.

– Ты знала, что у мамы была еще одна дочь?

Айседора посмотрела на меня в упор.

– Нет. Узнала после того, как вы с Рикардо и Уитом покинули Филы. Отец рассказал мне, кто ты такая, – она опустила глаза. – В каком-то смысле, я не была удивлена. Меня влекло к тебе с тех самых пор, как тебя достали из реки.

– Но мама ничего обо мне не рассказывала, – сказала я, чувствуя всеохватывающую горечь.

– Я думаю, что она несчастная женщина, пытающаяся начать новую жизнь.

Новая жизнь, которая сожгла нашу семью. Новая жизнь, которая превратила ее в преступницу. Я не могла поверить, что Айседора защищает ее. Казалось невероятным, что ей неизвестно кем на самом деле была наша мать.

– Ты знаешь, – медленно начала я. – Мама виновна в равной степени, что и твой отец.

У Айседоры отвисла челюсть. Я вздрогнула, осознав, что это было первая настоящая эмоция, что я увидела на ее лице. Она наклонилась вперед, ее дыхание сбилось.

– Что? О чем ты говоришь?

– Как думаешь, где она сейчас?

Айседора нахмурилась.

– Дома, конечно.

– И где этот дом?

– В Лондоне, – сказала она. – Мы делили наше время между Англией и Александрией. У нас там квартира и дом на Гросвенор-сквер.

Это казалось невероятным, учитывая, на что наша мать шла, чтобы обеспечить себе новую жизнь. Должно быть, она ненавидела моего отца. Не планировали ли она вообще оставить нас с папой?

– Айседора, наша мать торгует на черном рынке здесь, в Каире.

Она встала, аккуратно задвинув стул под стол.

– Ты лжешь.

– Пожалуйста, сядь.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она. В ее голосе не сквозило никаких эмоций, и она держалась прямо, подняв подбородок. Она была пугающе спокойна, в то время как я жалела, что не знаю, как не затрещать по швам. Разговоры о матери всегда выбивали меня из колеи – я либо злилась, либо расстраивалась, либо пугалась.

– Это правда, – сказала я. – Пожалуйста, сядь.

Она посмотрела в сторону выхода, а я ждала, затаив дыхание. Я не знала, что буду делать, если она покинет эту комнату и мою жизнь.

– Куда ты пойдешь? – спросила я.

Айседора медленно повернула голову. Ее лицо оставалось бесстрастным, но руки дрожали.

– У меня есть друзья в городе.

Я кивнула, сердце пропустило удар. По крайней мере, она не будет одна.

– Я рада. Пожалуйста, будь на связи.

Она продолжала стоять, но не сделала ни шагу в сторону выхода. Она, должно быть, ждала, что я начну с ней спорить, но у меня был богатый опыт по части уговоров людей, желающих уйти, остаться. Ничего хорошего из этого не получалось. Мои родители всегда уходили, даже когда знали, что я бы все отдала, чтобы они взяли меня с собой или остались со мной дома.

– У тебя есть доказательство причастности матери?

– Есть, – прошептала я.

Айседора отодвинула стул и медленно села, настороженно за мной наблюдая. Затем она придвинула к себе тарелку и аккуратно отщипнула кусочек от остывшей питы.

– Мы обе испытали шок…

– Например, осознание того, что отец – преступник?

Я водила вилкой по своей пустой тарелке.

– Да, это, безусловно, травмирующий опыт. Ты действительно не знала?

Айседора поджала губы и молчала так долго, что я перестала ждать ответа. Когда она все-таки заговорила, слова выходили из нее с запинками.

– Я снова и снова прокручиваю все в своей голове… И, честно говоря, у меня всегда был… Какой-то вопрос на задворках сознания.

– Продолжай, – подтолкнула я.

Айседора сделала глоток из своей чашки.

– Наверное, какая-то часть меня считала странным, что они отсутствуют ночами по несколько раз в неделю. И я никогда не расспрашивала их, когда они принимали у нас множество гостей, даже когда они казались мне подозрительными.

– Насколько подозрительно?

Ее губы искривились. Она выглядела так, словно только что съела лимон.

– Они не принадлежали к высшему обществу. Мама никогда не подавала им закуски или выпивку. Некоторые из них выглядели довольно грубо и порой засиживались допоздна.

Я не знала, как много правды могу ей открыть. Мне инстинктивно хотелось ее защитить. Вполне вероятно, что люди, с которыми встречались Лурдес и мистер Финкасл, также имели отношение к контрабанде артефактов. Но будь я на ее месте, я бы не хотела, чтобы со мной нянчились.

– В чем дело?

Я помрачнела. Айседора была проницательна, и скрыть от нее что-то потребовало бы немалых усилий. Я задумалась, и по какой-то причине в моем сознании возникло лицо Эльвиры. Ее я тоже пыталась оградить, часто делясь с ней лишь полуправдой. И посмотрите, к чему это привело.

– Ты слышала о Вратах Торговца?

– Нет, – ответила Айседора. – Похоже на то, что мог бы написать Уилки Коллинз.

Я нахмурилась.

– Он пишет мистические романы, – объяснила Айседора.

– А, – протянула я. – Что ж, боюсь, что эта организация реальна и ее члены занимаются кражей и перепродажей бесценных артефактов на разных рынках, преимущественно Европейских. Музеи, частные коллекции и тому подобное. Наша мать – одна из таких воровок, и она использовала рынок, чтобы сколотить состояние. Похоже, мистер Финкасл не только в этом замешан, но также является ее партнером. Очевидно, они спланировали все произошедшее на Филе вместе.

Айседора издала неподобающий леди стон, который звучал крайне похоже на тот, который мог бы вырваться у меня, отчего по моим рукам побежали мурашки. Теперь, когда я обратила внимание, ее привычки продолжали напоминать о матери. То, как она заправляет волосы за ухо, как теребит ворот своего платья, чтобы убедиться, что он идеально расправлен. Прямая линия плеч, идеальная осанка. Айседора действительно была той юной леди, которую моя мать всегда надеялась вырастить.

Но потом я вспомнила, как Айседора вытащила свой изящный пистолет и выстрелила в крокодила. Это был смелый и полный уверенности поступок. Она знала, как себя вести, но это не означало, что она была чопорной.

Это означало, что она знает как вести игру в свою пользу.

– В этом есть смысл, – сказала Айседора. – Мне жаль только, что я была частью этого, хоть и неумышленно. Я не знаю, что теперь делать. Как жить дальше после всего этого.

– Есть много деталей, которые нам предстоит обсудить, – призналась я. – Но пока, пожалуйста, знай, что у нас с Уитом всегда будет для тебя место. Будет вполне приемлемо, если ты будешь жить с нами, и я располагаю средствами, чтобы позаботиться о тебе.

– Кстати, куда утром ушел твой муж?

– Я не знаю, – сказала я, и уголки моих губ опустились. – Скорее всего, выполняет какое-то поручение.

Меня разозлило, что он ушел, даже не попрощавшись. Сделай я что-то подобное, он бы не оценил. Собственно, именно так я и собиралась поступить. Я понимала, что для осуществления задуманного мне, вероятно, понадобится помощь Уита, но мне необходимо было действовать, и, возможно, у меня получится узнать, что именно нужно сделать, чтобы получить доступ к наследству.

Возможно, достаточно было бы письма Уита или моего дяди или подтверждение нашего брака в виде лицензии. В любом случае, я могла бы поехать в банк и задать свои вопросы лично.

Мне так надоело бездействовать.

Айседора проницательно посмотрела на меня.

– О чем ты только что подумала?

– Как ты смотришь на то, чтобы составить мне компанию в банке?

– Я не уверена, – сухо ответила она. – Я несколько занята в последнее время.

Я засмеялась и допила свой кофе.

Я оставила Айседору ждать в вестибюле Англо-египетского банка, девушка комфортно устроилась на деревянной скамье, заваленной яркими подушками с вышивкой. Здание банка сочетало в себе элементы английского и арабского стиля, и хотя фасад был спроектирован в парижском стиле, окна закрывали великолепные решетки, очень распространенные в Египте. Из здания открывался прекрасный вид на сады Эзбекийя во всем их цветущем великолепии, а над высокими пальмами возвышалась величественная Хедивская опера, окруженная двумя билетными киосками.

Пожалуй, закончив с делами, я бы прогулялась и купила билеты на какой-нибудь мюзикл, который шел в этом сезоне. Возможно, нам троим необходимо было провести время вместе. Айседоре и Уиту нужно было узнать друг друга получше. Я не шутила, когда сказала Айседоре, что она может остаться у нас, если захочет.

– Прошу, миссис Хейс, – произнес банковский кассир по имени Ахмед, жестом приглашая меня в кабинет.

Я удивленно моргнула – я все еще не привыкла к своему новому имени, и приятная дрожь прошла по моей спине. Всю оставшуюся жизнь я буду Инез Эмилией Хейс. Мы могли стать настоящей семьей. Юридически, полагаю, мы ею и были. Это было новое начало, шанс сделать все по-своему. В моем животе потеплело, и я улыбнулась служащему банка. Он, казалось, удивился выражению моего лица, но я не могла ему сказать, что он был первым человеком, который обратился ко мне, как к миссис Хейс.

Я заняла предложенное Ахмедом место и устроилась напротив него, в то время как он опустился в кресло с высокой спинкой. На нем был темный деловой костюм, с безупречным фасоном и идеально сидящий по фигуре.

– Уверена, что для вас крайне необычно принимать у себя женщину, – начала я. – Но я недавно вышла замуж и хотела бы начать процесс передачи права собственности на мое наследство от моего опекуна к моему мужу.

Ахмед открыл было рот, но я поспешно продолжила, не давая ему ответить отказом.

– Могу вас заверить, что мой муж одобрил это, – сказала я. – На самом деле, не могли бы вы сказать, что мне нужно, чтобы назначить его…

– Но он уже был здесь, – вмешался Ахмед. – Он представил необходимые документы, и ваш дядя больше не фигурирует в этом счету. Все принадлежит вашему мужу.

У меня отвисла челюсть. Так вот чем, значит, занимался этим утром Уит. Должно быть, он хотел сделать мне сюрприз. Что ж, это значительно упростило дело.

– Отлично, – сказала я, улыбаясь. – Я бы хотела снять сумму…

Ахмед нахмурился.

– Снять?

– Да, пожалуйста.

– Но вы не можете.

Раздражение моментально вспыхнуло внутри меня, но я подавила его и решительно улыбнулась.

– Мой муж не стал бы возражать. На самом деле, я уверена, что он разрешил вам предоставить мне доступ к деньгам?

Ахмед поерзал на стуле и сцепил пальцы. Он казался встревоженным, отчего мое раздражение переросло в нетерпение.

– Уверен, что он бы так и сделал, – медленно произнес Ахмед. – Если бы не снял все до последнего шиллинга с вашего счета.

– Он снял деньги?

Ахмед кивнул.

У меня зазвенело в ушах, и я потрясла головой, пытаясь избавиться от этого звука. Звон не прекращался, становясь все громче и громче. В висках возросло напряжение. Мне захотелось выпить стакан воды – во рту внезапно пересохло. Я начала искать объяснение произошедшему. Должно быть объяснение, я была в этом уверена.

– Он открыл новый счет?

– Нет, не у нас.

– Я не понимаю. Я хочу получить свои деньги.

– На счете, которым ранее управлял ваш дядя, ничего не осталось.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я наклонилась вперед, уверенная, что ослышалась. Похоже, он сказал, что Уит украл все мои деньги. Не обсудив это со мной. Не посвятив меня в свои планы. Это не может быть правдой.

Я покачнулась на месте.

– Но…

– С вами все в порядке, мадам? Вы побледнели. Мне позвать вашу спутницу?

– Это какая-то ошибка, – произнесла я, с трудом узнавая свой хриплый голос.

Ахмед покачал головой.

– Никакой ошибки. Он ушел менее чем за пять минут до вашего прихода, мадам. Он представил документы о регистрации вашего брака и попросил меня позвонить в лондонский банк, где ваш дядя вел ваш счет.

– Итак, он перевел…

– Он перевел все деньги в другой банк в Лондоне.

– Могу я получить к ним доступ?

– Не из нашего учреждения, – мягко произнес Ахмед. – Вам придется обратиться в этот банк в Англии. – Он помедлил. – Или спросите вашего мужа.

– Должно быть разумное объяснение тому, что мой муж перевел мои деньги прежде, чем я смогла получить к ним доступ.

Служащий банка молча уставился на меня, и на его лице читалась легкая жалость. Ему не нужно было говорить, чтобы я услышала его мысли. Мой муж имел право распоряжаться моим состоянием и при первой же возможности перевел его на банковский счет, к которому у меня нет доступа.

Не посоветовавшись предварительно со мной.

– Нет, – слабым голосом произнесла я. – Нет.

– Все было довольно просто, – сказал Ахмед.

Злость подкатила к горлу, горькая и кислая. Это не может быть правдой. Уит не предал бы меня, он не украл бы…

– Могу я еще чем-нибудь помочь? – спросил Ахмед.

Лучше бы кто-нибудь ударил меня ножом в живот. Это было бы милосерднее. Я поднялась на дрожащих ногах, голова шла кругом. У меня было странное головокружение и тошнота, будто я была безнадежно больна.

Ахмед вышел из-за стола, в его темных глазах читалось беспокойство.

– Миссис Хейс, с вами все в порядке?

Я облизала пересохшие губы.

– Не называйте меня так.

Каким-то образом я добралась до вестибюля, где Айседора тут же подошла ко мне. Казалось, она поняла, что произошло что-то ужасное, катастрофическое. Позже я назову это сестринской интуицией. Но в этот момент, я была не в силах назвать собственное имя, если бы его кто-то спросил.

– Я не понимаю, что произошло, – тупо сказала я ей. Мои руки дрожали. Стучащее в ушах сердце было единственным звуком, который я слышала, и я держалась за него, чтобы подавить ощущение, будто я оказалась одна в открытом океане.

– Инез, что случилось? – спросила она, вглядываясь в мое лицо. – У тебя такой вид, будто ты увидела призрака.

Да, я так себя и чувствовала. Этот момент будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

– Пожалуйста, – сказала я ей. – Давай сейчас же уйдем.

Мы вышли на раскаленную улицу под яркие солнечные лучи, и это показалось мне неправильным. Небо должно было быть усеяно грозовыми тучами и должен идти проливной дождь. Все должно было быть наоборот или перевёрнуто с ног на голову, чтобы хоть немного соответствовать моему внутреннему смятению. Я стояла в стороне, пока Айседора свистом подзывала нам экипаж. Это был долгий и пронзительный свист, и у меня мелькнула мысль попросить ее научить меня этому.

У меня начался приступ истерического смеха.

Айседора бросила на меня встревоженный взгляд.

– Думаю, меня ограбили.

– Пошли, – сказала она, хмуро осматривая улицу. – Давай пройдемся один квартал. Я не могу найти ни одного свободного извозчика.

Я следовала за ней, как в трансе, едва касаясь юбкой тротуара. Она снова резко засвистела, и на этот раз в нашу сторону направилась пара лошадей, кучер лениво щелкал поводьями. Разговор с Ахмедом безостановочно крутился в голове, и я поняла, что моя жизнь изменилась в одно мгновение.

И что я была дурой.

– Инез?

Меня охватил ужас. Этот голос. Я бы узнала его из тысячи. Я слышала его почти ежедневно с тех самых пор, как приехала в Египет. Медленно повернувшись, я увидела, что ко мне направляется Уит, одетый в английский костюм: темные брюки, рубашка, застегнутая на все пуговицы до самого подбородка. Его пиджак имел четкие линии и был превосходно сшит. С ним был высокий мужчина. Он был удивительно похож на моего мерзавца мужа. Те же русые волосы. Те же светлые голубые глаза. Я сразу поняла кто это.

– Hola, Портер, – сказала я и была поражена спокойствием собственного голоса, хотя мне хотелось кричать до тех пор, пока не пропадет голос.

Брат Уита не поприветствовал меня в ответ и даже не улыбнулся, лишь бросил встревоженный взгляд на моего мужа.

Моего лживого мужа. Моего манипулятивного мужа.

– Инез, – позвал Уит и в чертах его лица появился намек на беспокойство. – Что ты здесь делаешь? Я думал ты в Шепарде.

Я не могла подобрать слов, несмотря на то, что правда поселилась глубоко в моем сердце, разбивая его на множество острых осколков. Я чувствовала себя так, словно стою на пути приближающегося поезда, и ничего не могу сделать, чтобы избежать столкновения.

– Посмотри на меня, – мягко сказал он. – С тобой все в порядке?

Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, и я отвела взгляд, тупо уставившись на длинные ряды экипажей, неторопливо следующих вдоль дороги. После нескольких мгновений, в которых я силилась глубоко дышать, сохранять спокойствие и унять бешено скачущее сердце, я отвела взгляд от улицы и встретилась с его голубыми глазами.

У меня внутри все перевернулось, и я вздрогнула.

Уитфорд Хейс обвел меня вокруг пальца во всех отношениях, начиная с тепла и нежности, которые я воображала в его взгляде. Я заново переживала каждое мгновение, проведенное рядом с ним. Каждое доброе действие, каждое ласковое слово, каждое обещание.

Все было ложью.

– Что ты делаешь так далеко от отеля? – повторил Уит. – Тебе следовало бы…

– На что ты собираешься потратить мои деньги, Уит?

Он застыл, все эмоции исчезли с его лица. Он мгновенно закрылся, пазы в замке встали на места, и я практически услышала характерный щелчок; остался только его английский костюм. Его бесстрастность разозлила меня еще больше. Чем дольше он молчал стоя отстранённо, тем хуже я себя чувствовала. Словно сговорившись, Айседора и Портер отошли в сторону, оставив нас наедине на оживленной каирской улице. Жизнь вокруг нас кипела в своем привычном темпе, а я чувствовала себя так, словно попала в другой мир, потерялась в малознакомом месте.

И это пугало.

– Я только что разговаривала с Ахмедом, – ответила я на его затянувшееся молчание. – И он сказал, что ты украл все мои деньги. Если, конечно, он не ошибается?

Уит покачал головой.

Мое сердце оборвалось. Какая-то часть меня надеялась, что это неправда.

– Значит, ты все украл? – спросила я, проклиная хрупкую надежду, которая все еще теплилась в моей душе.

– Верно.

– Что ж, спасибо за честность, – язвительно ответила я.

Он сжал челюсти, но кивнул. Возможно, он больше никогда не заговорит со мной. Возможно, это был конец всего, что между нами было. Ярость нарастала, ослепляя и уничтожая.

– Тебе есть что сказать? – спросила я.

Он по-прежнему ничего не говорил, но я знала, что мыслительный процесс идет. Он прятался за маской аристократичного англичанина, которую я так ненавидела – несколько вежливый и скучающий. Но было заметно, что он чувствует биение сердца в собственном горле – и столь стремительный ритм свидетельствовал о том, что я не так уж ему безразлична, как бы он не хотел обратного.

И это привело меня в бешенство.

Я действовала, не задумываясь, инстинктивно, моя рука поднялась, словно сама по себе. От пощечины его голова дернулась в сторону, звук удара зазвенел у меня в ушах. Отпечаток моей ладони расцвел на его раздраженной коже.

Уит закрыл глаза, и я ожидала, что он станет холодным и сердитым, но затем он повернулся ко мне, открыл глаза и поднял подбородок. От его безучастного выражения у меня перехватило дыхание. Его лицо утратило все краски, всю теплоту. Он отдалился настолько, что с тем же успехом мог находиться на другом континенте.

– Ты женился на мне из-за денег? – Если бы мне пришлось произносить эти слова, находясь под водой, было бы проще. За всю жизнь я даже не предполагала, что могу оказаться в такой ситуации. – Ты использовал меня.

Я толкнула его, двумя ладонями упершись в его грудь.

Он перенес это без капли эмоций, наблюдая за мной с каменным выражением лица.

– Ты лжец, – резко произнесла я, с каждым новым словом говоря громче. – Все произошедшее между нами было ложью. Каждое слово, каждая клятва.

На его челюсти дернулся мускул. Это был единственный признак того, что он вообще меня услышал.

– Скажи что-нибудь.

Цвет вернулся к его щекам, на них выступило два красных пятна.

– Не все, – сказал он, сквозь стиснутые зубы. – Наша дружба была и остается для меня настоящей.

– Мы никогда не были друзьями, – сказала я с отвращением. Я пожалела, что заставила его говорить. – И ты это знал.

Он вздрогнул. Открыл рот.

– Ты еще хочешь что-то мне сказать, Уит? – недоверчиво спросила я. – Правда?

Уит закрыл рот.

Мне было невыносимо видеть эту его версию, отдаленную, наглухо запертую. Я распадалась на миллионы кусочков, в то время как он становился все более жестким, закостенелым, замкнутым.

– Твои слова ничего не стоят. Они ничего не значат.

Он и глазом не моргнул. На этом следовало бы закончить, но мои ноги приросли к месту.

Любопытство острой болью горело в моей груди. Я хотела знать, почему он меня предал. Я хотела знать цену нашего брака. Наших отношений, какими бы они не были.

Цену моего проклятого сердца.

Я разрывалась на части, желая убежать от него как можно дальше, создать такое расстояние, чтобы ему потребовались годы, чтобы найти меня. Но я также хотела получить ответы.

– Я имею право знать, куда ушли деньги, – сказала я.

Он сжимал и разжимал челюсти.

– Я отправил их своей семье, – сказал он после долгой, мучительной паузы. – Они погрязли в долгах и собирались выдать Арабеллу замуж за мужчину, который старше ее на сорок лет. Я хотел уберечь сестру от подобной участи.

Мое сердце глупо дрогнуло. Он украл деньги из любви к сестре. Но его поступок был жестоким – он сделал выбор и не в мою пользу. Он женился на мне, а потом в тайне ограбил. Неужели он ждал от меня сочувствия? Должна ли я была растрогаться? Все сказанное им могло быть очередной манипуляцией.

Больше ничего нестоящих слов.

Я не была уверена, что смогу вынести еще что-то, но вопрос вырвался сам по себе:

– Почему ты не попросил меня?

Уит пристально смотрел на меня, выражение его лица было жестким.

– Ты серьезно имеешь в виду, что если бы я пришел к тебе и сказал, что мне требуются все твои деньги, то ты бы просто отдала их мне?