Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Он протянул мне бумажку, и я прочла пару строк, написанных его ужасным почерком.

Я медленно подняла глаза на него.

– Это находится в Александрии.

Уит кивнул.

Я вспомнила недавний разговор с Айседорой, когда она рассказывала, что мама делила свое время на Александрию, Лондон и Аргентину. У нее был дом в каждом из городов, и хотя эта информация не была неожиданной, все же являлась любопытной.

– Если твоя теория верна, зачем посылать деньги в Александрию? Зачем уезжать далеко от других древних городов, заслуживающих внимания? Каир, Фивы, Асуан, – спросила я, загибая пальцы, перечисляя каждый из них. – А разве Врата Торговца обычно проводятся не здесь?

– Возможно, она собирается организовать аукцион в Александрии.

– Но тогда зачем пытаться продать аспида?

Он задумался. Поставив ногу на одну из ступеней лестницы.

– А что, если это что-то личное? – он, должно быть, заметил замешательство на моем лице, потому что продолжал настаивать. – Твоя мать предала мистера Стерлинга, но почему? Конечно, мотивацией Лурдес могут быть деньги, но что, если дело не только в этом? Что, если она пытается вытеснить его из бизнеса?

– Значит, она кичится своей победой прямо у него перед носом, пытаясь продать статуэтку, – сказала я, следуя за его мыслью. – И ей нужен способ сбыть краденное. Врата – авторитетный аукцион с солидными покупателями. Тем временем она перевозит остальные артефакты на север?

– Вполне возможно, – медленно произнес Уит. – И будь я на ее месте, то хотел бы получить деньги, чтобы запустить на них новое предприятие, способное конкурировать с Вратами Торговца. Ей необходимо будет нанять персонал, найти надежное место для хранения артефактов и подходящее место для проведения первого аукциона.

– Ну, ей скоро станет известно, что статуэтка аспида принесла ей пятьдесят тысяч фунтов. Кем бы ни был ее эмиссар, он обязательно отправит телеграмму, чтобы сообщить ей об этом. – Я сморщила нос. – Я все еще кое-чего не понимаю.

Уит замер в ожидании.

– На Филе она спросила меня о Хризопее Клеопатры, и также делилась мнением, что она ее ищет. Если мама собирается открывать свой собственный аукцион, значит ли это, что она отказалась от поисков этого труда?

– Что-то мне подсказывает, что если Бэзил Стерлинг ищет его, то она также не прекратит поиски. С Хризопеей у Лурдес будет неограниченный доступ к средствам.

– Но только если она найдет алхимика, – заметила я. – Не думаю, что в мире осталось много людей, практикующих эту архаичную профессию.

Уит пожал плечами и бесстрастно ответил:

– Ты будешь удивлена.

Мне пришла в голову еще одна мысль.

– Какое отношение ко всему этому имеет мистер Финкасл? Он ее любовник и деловой партнёр. Мог ли он находиться с мамой в Александрии?

– Лурдес, возможно, сосредоточена на создании нового черного рынка, в то время как Финкасл ищет Хризопею Клеопатры. Может быть и наоборот.

– На их месте, – начала я. – Я бы позаботилась о том, чтобы не находиться вдвоем в одном и том же месте. Один в одном городе, второй – в другом.

Я внимательно смотрела на него. Первые лучи солнца падали прямо на его лицо, заставляя щуриться.

– Мне кажется, что разделиться – разумное решение, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. – Почему бы тебе не перестать ходить за мной по пятам и не продолжить поиски алхимического трактата? – И поскольку я была мазохистской, я задала вопрос, на который боялась узнать ответ. Хотя это уже не должно иметь значения, слова вырвались у меня сами собой. – Это ведь то, чего ты хочешь на самом деле, не так ли?

Выражение его лица неуловимо изменилось: брови насупились, линия челюсти стала тверже. Он молчал так долго, что я поняла: должно быть, он ведет спор с самим собой. С Уитом всегда было так. Как много из своего внутреннего мира он хотел раскрывать? Раньше я думала, что он боится быть уязвимым, потому что некоторые истины могут быть использованы в качестве оружия, но теперь я узнала другую его сторону. Уит не боялся, он интриговал.

Он помогал мне только потому, что это отвечало его собственным интересам.

Он скрестил руки на груди.

– Да, это то, что я действительно хочу. – Он посмотрел мне в глаза и мое сердце замерло. – Больше всего на свете я хочу этот алхимический трактат.

Ощущение было как от физического удара. Обида вырвалась наружу, заставив что-то в груди сжаться.

– Я еду в Александрию, – сказала я с решимостью, которой не чувствовала.

Но должна была.

Мой голос вырвал его из раздумий. Уголки его рта напряглись, когда он наклонился вперед, так близко, что его слова коснулись моих губ.

– Без меня ты не сможешь.

УИТ

Инез настояла на том, чтобы навестить Рикардо в тюрьме перед отъездом в Александрию, и я согласился сопроводить ее. Но, разумеется, ничто не могло пройти гладко, особенно наш короткий визит, и за час до отъезда к нам присоединились остальные члены ее семьи: скорбящая тетя, недовольная кузина – последняя только и делала, что огрызалась на Инез и злобно поглядывала на меня. Когда Айседора сказала, что хочет присоединиться, я воспротивился.

Мы и так уже собрались в кровавое шествие.

– Рикардо лично вышвырнет тебя из тюрьмы, – прорычал я. – Ни при каких обстоятельствах ты не пойдешь.

Айседора смерила меня стальным взглядом и вышла из номера, выпрямив спину и сжав руки в кулаки.

– Это действительно было необходимо? – спросила Инез, надевая на голову широкополую шляпу. Для тюрьмы на ней было слишком приличное платье. Подол снизу покроется пылью и грязью минимум на пять сантиметров. В таком виде Арабелла чувствовала бы себя неловко. Во мне вспыхнули защитные инстинкты, и я подумал, не сообщить ли Инез о состоянии полов, но прикусил язык.

– Твой дядя тоже терпеть ее не может, – сказал я. – И на твоем месте, я бы не упоминал, что она с нами. Еще одна причина для его беспокойства.

Ее губы сжались в упрямую линию, но спорить она не стала. Слава Богу.

– Пойдем, – сказал я. – Мне будет достаточно проблематично протащить вас всех внутрь, а я знаю, что мы торопимся.

Инез подошла к двери и распахнула ее, легко взявшись за ручку. Она мило улыбнулась мне через плечо.

– Фарида тоже хочет пойти.

Я вздохнул.

Я ненавидел возвращаться в это здание. Когда-то это был военный госпиталь, и я не мог ходить по коридорам, не думая о друзьях, которые умерли в этих стенах. Но теперь это здание превратилось в тюрьму. Вместо учреждения, где усердно работали над тем, чтобы люди могли выйти наружу, это стало местом, где люди были обречены кануть в лету.

Рикардо и Абдуллу еще не судили, но их задержали, чтобы предотвратить их бегство из страны. Месье Масперо заверил меня, что о них позаботятся в соответствии с их положением и статусом.

Но, несмотря на это, я беспокоился, в каком состоянии мы их найдем.

И то, насколько Инез становилась бледнее по мере нашего отдаления от Каира, совсем не помогало. Нам пришлось преодолеть почти тринадцать километров до Туры, деревни, куда раненые направлялись на лечение.

Инез поморщилась, смотря на простое и строгое здание тюрьмы.

– Абдулла и дядя Рикардо внутри?

– Его значительно улучшили.

Здание обветшало, верхний этаж стал разрушаться, но недавно оно было отремонтировано и перестроено: появились хорошо проветриваемые палаты, новые кровати и постельные принадлежности, а также был назначен хорошо обученный врач.

– Пойдемте, пока я не передумал.

Сначала начальник тюрьмы не желал пускать нас всех к Рикардо с Абдуллой, но, в конце концов, сдался под суровыми взглядами женщин нашей компании. Однако никто из них и близок не был к свирепому оскалу Амаранты.

Я понял, почему она была самой нелюбимой кузиной Инез.

В конце концов, двое охранников сопроводили нас на третий этаж, по длинному коридору, в последнюю камеру справа. Один из охранников открыл тяжелую железную дверь, ключ громко заскрежетал о метал. Мы все молчали, ожидая, когда нас впустят внутрь. Стоявшая рядом Инез едва дрожала, я уверен, она была в ужасе от того, в каком состоянии она застанет Абдуллу и своего дядю.

– К вам посетитель, – произнес охранник по-арабски. – Вообще, я бы сказал, посетители.

Затем он отступил в сторону и жестом пригласил нас войти в камеру. Я пропустил женщин вперед и уже собирался сам войти, когда охранник прошептал:

– Десять минут.

Я кивнул. У меня в кармане была мелочь на случай, если потребуется больше времени.

Инез медленно подошла к своему дяде и обняла его, крепко обхватив руками за талию, которая теперь стала еще тоньше, благодаря новым условиям жизни. Они пробыли здесь два, нет, три дня. Фарида прошла и опустилась рядом со своим дедушкой Абдуллой, который расплылся в широкой улыбке, когда она прижалась к его плечу. Они тихо разговаривали друг с другом на арабском, в то время как Амаранта стояла в стороне, ее внимание перемещалось от одного предмета к другому: серые стены, скрипучие матрасы, голые полы. На этот раз выражение ее лица смягчилось, сменившись сочувствием, она пересекла комнату, чтобы сесть по другую сторону от Рикардо. Он, казалось, был удивлен этим.

– Я полагаю, нам следует лучше узнать друг друга, – холодно сказала она. – Мы с мамой будем у вас частыми гостями. Скажите, у вас есть мыло?

Рикардо уставился на нее, разинув рот.

– Мыло?

Амаранта снова осмотрелась.

– У вас нет умывальника? Полагаю, это был глупый вопрос.

Инез бросила на охранника сердитый взгляд.

– Возможно, мы могли бы попросить об этом.

– Это действительно ужасное помещение, – воскликнула Лорена, шлейф ее пышной юбки окутывал ее, как прутья рукоять метлы. – Окно такое маленькое, а кровати такие узкие! – она резко обернулась и громко ахнула. – Ты пьешь воду из канистр для бензина?

Рикардо бросил на меня многострадальный взгляд, и мне пришлось подавить улыбку.

Она все продолжала и продолжала, находя повод для разочарования, а Фарида передала Абдулле несколько писем, которые написала ему заранее. Она также принесла немного угощений, которые достала из своей сумочки.

– Чем ты занималась? – спросил Рикардо у Инез, проницательно глядя на нее. – Ты выглядишь уставшей. Ты заболела?

Я не мог не восхититься тем, как Инез умела лгать с абсолютно невозмутимым лицом. Все напряжение, которое она хранила в себе после нашего неудачного брака, рассеялось, и если бы я не знал ее достаточно хорошо, то поверил бы ее полному обожанию взгляду, который она мне послала.

– Напротив, дядя. Я никогда не была так счастлива.

Я знал, что у Инез были непростые отношения с дядей, но, глядя на него сейчас, когда он пристально смотрел на племянницу, его любовь к ней была более, чем очевидна. Но когда он перевел взгляд на меня, я не получил даже крохи этой любви.

Это все еще задевало меня. Но моя жена была не единственной, кто был способен играть эту роль.

– Рад это слышать, любимая.

Веко Инез дернулось, но улыбка не покинула лица. Лорена с комичной тревогой посмотрела на нас. Затем она громко вскликнула:

– Я принесла тебе подарок, Рикардо.

Я прислонился к стене и скрестил лодыжки, борясь с весельем. Похоже, моя жена не сообщила своей тете о нашем семейном положении. Что ж, я бы тоже этого не сделал. Я не хотел, чтобы у меня всю дорогу домой звенело в ушах от визга Лорены. Было ясно, что она меня не одобряет. Наверное, она хотела, чтобы Инез вышла за этого Эрнесто, сына консула или кого-то в этом роде.

Наверное, было бы лучше, если бы она вышла замуж за него.

– Вот, взгляни, – сказала Лорена, открывая свою шелковую сумочку. Она вытащила небольшой сверток из тонкой бумаги с ярким рисунком.

С лица Рикардо не сходило страдальческое выражение. Если уж на то пошло, ему стало намного хуже.

– Нет, правда, все в порядке. Мне ничего не нужно.

Лорена отмахнулась от его слов.

– Тебе это понадобится, Рикардо. А теперь не упрямься, будь так добр, посмотри.

Абдулла с Фаридой остановили свою тихую беседу и с интересом наблюдали, как Рикардо осторожно разворачивает подарок. Когда вся бумага была развернута, мы все уставились на предмет. Рикардо, казалось, пришел в ужас.

– Это чайная пара?

– Верно, – подтвердила тетя Лорена. – Разве это не прекрасно? По-моему, голубой узор просто божественен. Ты не согласен?

– Эм, – сказал Рикрадо, разглядывая фарфоровую чашку, словно ядовитого паука. – Меня пригласили сюда не на чай, Лорена. Что я, по-твоему, должен с этим делать, черт возьми?

– Ну, она не предназначена для питья, – ответила Лорена.

Рикардо посмотрел на предмет, который явно для этого и предназначался.

– Нет?

– Это магическая чашка, тетя? – спросила Инез.

Лорена кивнула.

– Да! У меня есть точно такая же в отеле. Когда вы наполняете одну из них водой, другая тоже наполняется, но также начинает светиться серебристым светом. В это время получатель понимает, что нужно заглянуть внутрь. Вы найдете отправителя на другом конце и сможете поговорить, как обычно.

– Гениально, – произнес я. – Как телефон Александра Грейама Белла.

– Вот именно, – воскликнула Лорена. – Но с лицами! Представляете? Какая технология может превзойти подобный способ общения? Ни письмо, ни телеграмма.

– А что будет, если на другом конце никто не ответит? – спросила Фарида.

Возбуждение Лорены поутихло.

– Ну, это не совершенная магия. Вода будет светиться несколько минут, но, если никто не ответит, прервется и получателю останется обычная вода. К сожалению, если отправитель попробует снова, прежде чем получатель опустошит чашку, вода перельется через край.

– Значит, если я не отвечу на твой звонок, ты сможешь звонить снова и снова, заполняя нашу камеру водой? – возмущенно спросил Рикардо.

– Не за что, – усмехнулась Лорена.

Информация

Переведено командой любительского перевода lamslate.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

НЕВЕСТА СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я спала, а золотое кольцо сдавливало мне палец. Я не совсем понимала, откуда я это знаю, но каким-то образом интуиция сработала даже в моем подсознании. Мои руки и ноги стали тяжелыми, словно были чем-то накрыты, и я смутно осознала, что завернута в газовую ткань. Москитную сетку. Прохладный воздух перебирал мои волосы, и я еще глубже зарылась в мягкие подушки, зажмурившись, отчаянно желая остаться во сне.

Клеопатра стояла в слабоосвещённой комнате, перед ней были разложены стеллажи свитков. Ее легкая туника доходила ей до пят и ткань касалась каменного пола теплого оттенка, когда она бродила по комнате в поисках чего-то конкретного. Она брала пергаменты, быстро изучала их и, шипя от нетерпения, один за другим швыряла их в сторону. Она подошла к соседней полке, достала новый свиток, развернула его, и мгновение спустя издала торжествующий возглас. Она находилась ко мне спиной, так что я не могла видеть, что она читает; я попыталась обойти ее, но воспоминание не позволило мне этого сделать. Я была ограничена углом комнаты, как будто целью было показать мне местонахождение документа. Запах пепла и дыма наполнил мои пазухи.

Что-то горело.

Она обернулась ко входу в помещение и к кому-то обратилась, протягивая пергамент. На ее лице не было ни единой морщинки, а волосы были блестящими и темными. Здесь Клеопатра была моложе, чем когда я встречала ее прежде. На ее лице не было и тени усталости от жизни, она не казалась страдающей.

Эта Клеопатра еще не знает, какая судьба ее ждет.

Видение заволокло дымкой. Мои пальцы вцепились в край подушки, и я затаила дыхание, пытаясь удержаться в воспоминаниях. Я что-то разобрала на пергаменте.

Изображение напоминало змею, поедающую саму себя.

Затем Клеопатра словно наугад вытащила еще один свиток, вложила внутрь него второй пергамент и свернула документы, тщательно скрыв найденное. Она забрала оба свитка с собой, и когда она вышла, видение полностью рассеялось.

Я открыла глаза, растерянная и полностью дезориентированная. Рядом со мной зашевелилась спящая Айседора, сонно что-то бормоча и крепче прижимаясь ко мне. Я отогнала сонливость, осторожно приподнялась и откинула сетку. Ковер под моими босыми ногами был прохладным, когда я обогнула ряды ящиков и направилась прямо к узкой раскладушке Уита. Он спал на спине, вытянув длинные ноги, которые свисали вниз. Волосы падали ему на лоб, а челюсть была абсолютно расслабленной.

Во сне он выглядел невинным. Молодой и беззаботный, тот самый Уит, который когда-то смотрел на меня с надеждой и обещанием, которому я могла доверять.

Я опустилась на колени и коснулась его плеча.

Уит дернулся, залез рукой под подушку и извлек что-то блестящее. Холодный, острый край уперся мне в шею, прямо под подбородком. Сонные голубые глаза с намеком на настороженность задумчиво смотрели на меня.

– Это я, – задохнулась я. – Просто я.

Он повернулся на бок и спрятал нож обратно под подушку.

– Я мог перерезать тебе горло.

Я потерла шею.

– Вы – ходячая угроза, мистер Хейс.

Он потер глаза и устало произнес:

– Пожалуйста, не обращайся ко меня так. Мы не незнакомцы. Мы даже не простые знакомые.

– Я должна, – прошептала я.

Уит опустил руки и посмотрел на меня. Даже при плохом освещении я могла разобрать, как он поджал губы и сузил глаза.

– Почему?

– Потому что однажды это все, кем ты будешь для меня, – прошептала я, бросив быстрый взгляд на Айседору. Я не хотела ее разбудить.

Последовало долгое молчание, а затем он откинулся на спину.

– Тебе что-то нужно?

– Меня снова посетило воспоминание Клеопатры, – сказала я, подняв безыменный палец. – Она была занята.

Уит повернул лицо ко мне.

– И?

– Она была в помещении, где отчаянно что-то искала, – сказала я. – Сначала я подумала, что это обычный свиток, но потом она его развернула. На пергаменте была изображена змея, поедающая саму себя.

– Хризопея Клеопатры, – воскликнул он.

– Шшш, – зашипела я. – Не разбуди мою сестру.

Уит закатил глаза.

– Мне наплевать на твою сестру.

Внутри возникло чувство разочарования. Нам необходимо было поговорить об его отношении к Айседоре. Отсутствие доверия и вежливости с его стороны начинало меня раздражать. Именно Уит предал меня, именно он солгал мне. Я почти поднялась на ноги, но видение не отпускало меня, и я знала, что это важно и имеет какое-то отношение к моей матери.

– Выслушай, пожалуйста.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я подняла руку.

– В какой-то момент внутри воспоминания я почувствовала запах чего-то горящего. Прямо перед тем, как она исчезла, я выглянула наружу и увидела море и часть города. – Я вздохнула, воспоминание было острым и горьким на вкус. – Он был в осаде.

Уит сел и, развернувшись, поставил ноги рядом со мной. Его колено коснулось моего плеча.

– Теперь мне можно говорить? – в его голосе прозвучала едва заметная нотка сарказма.

– Можно, – ответила я.

– Город, который ты видела, должно быть, Александрия, – сказал он. – У Клеопатры был дворец недалеко от воды, и если она унаследовала алхимический трактат и использовала его, то, следовательно, держала его при себе. – Он на мгновение задумался. – Я могу понять, почему она так отчаянно стремилась создать философский камень. Ничто не источает средства так, как война.

– Что это была за война? – спросила я. – Она выглядела слишком юной для сражения при Акциуме.

– Это произошло у берегов Греции, – сказал Уит.

Он был прав. Я вспомнила эту битву, военные корабли, вырезанные в стенах гробницы. Это было началом конца, это событие стало катализатором начала потерь всего, что было ей дорого: престола, детей и, в конечном счете, великой любви в лице Марка Антония. Мурашки побежали по моим рукам.

– Возможно, это было сражение с ее братом, который прибыл в Александрию с войском и намерением отобрать трон у Клеопатры, – продолжил Уит.

– Значит, если алхимический трактат был у нее, она могла попытаться его где-нибудь спрятать. На ее месте я бы не хотела, чтобы он попал в руки моего брата.

– Верно, – сказал он. – Есть около миллиона мест, где она могла спрятать нечто настолько ценное.

– Но, по крайней мере, у нас есть название города, – сказала я. – Хризопея Клеопатры, должно быть, находится в Александрии.

– Как я уже сказал, существует миллион мест, где можно спрятать вещь, – пробормотал Уит.

– Одно место мы можем исключить наверняка, – сказала я. – Королевский дворец. Воспоминание, в котором я оказалась, навело меня на мысль, что она покидала его в спешке.

– Согласен, – он сделал паузу. – И слава богу, потому что дворец находится под водой.

– Что в конце концов случилось с братом Клеопатры? Победила ли она его?

Уит кивнул.

– Благодаря Юлию Цезарю.

Так начался их роман. Я находила ее историю захватывающей, но не могла не думать о маме и о том, что она могла следовать тому же пути, находить те же подсказки.

– Возможно, именно поэтому моя мама уехала в Александрию, – внезапно сказала я, вспомнив наш предыдущий разговор. – Может быть, она все-таки не собирается основывать конкурирующий черный рынок.

– А может быть и то, и другое. Твоя мать – предприимчивая. – Уит сдержанно улыбнулся.

Я, не задумываясь, улыбнулась в ответ. На мгновение повисла тишина, потом еще на одно. С тех пор, как я подошла к нему, в комнате стало значительно светлее, и я могла разглядеть каждую черточку и изгиб его лица. Он смотрел на меня с нежностью, его плечи были расслаблены, локти упирались в колени. Мы оказались в естественной для нас атмосфере товарищества и наблюдательности, которая возникла между нами со дня первой встречи. В него было так легко влюбиться.

И так легко забыть, что он сделал.

Я встала, недовольная собой и раздраженная. Для меня он будет мистером Хейсом и никем другим. Я повернулась, чтобы вернуться в постель и доспать, но он поймал меня за руку.

– Подожди, – сказал он. – Подожди.

Его пальцы грели мою ладонь. Я ненавидела, как мое тело реагировало на это.

– Что?

Он резко отпустил меня, стиснув зубы. Мой тон был резким и ледяным.

– Не хочу показаться грубой, – раздался голос из полупрозрачного кокона посреди комнаты. – Но не могли бы вы двое, черт возьми, быть потише?

– Извини, – обратилась я к ней. – Я не хотела тебя будить.

Айседора зарычала, ворочаясь с боку на бок, пока, наконец, не успокоилась.

– Что ты хотел мне сказать? – спросила я едва различимым шепотом.

– Ничего особенного, – произнес он через мгновение. – Приятных снов.

Это были приятные слова, но я не могла заснуть, как бы я этого ни желала, как бы ни старалась. Все, о чем я могла думать – это нотки отчаяния в голосе Уита и то, как он, казалось, отстранился от меня, воздвигнув стену. Это было именно то, чего я хотела. Он не заслуживал ни моей улыбки, ни моей дружбы, ни каких-либо мыслей.

Но это не мешало мне желать узнать, что он собирался сказать. Не мешало грустить от того, что я никогда не узнаю этого.

Я планировала поездку в Александрию. Конечно, говорить о поездке в Александрию было проще, чем воплотить ее в реальность. Во-первых, когда моя тетя узнала о моих планах, она тут же разрыдалась и убежала из гостиной, чтобы продолжить рыдать в одиночестве в своей спальне.

– Ты умрешь, если будешь думать прежде, чем говорить? – спросила Амаранта. – Я устала расхлебывать твою кашу, prima.

Она произнесла «кузина» таким тоном, словно это было вульгарное, омерзительное слово, и я вдруг вспомнила, что она называла меня примой только когда у меня были неприятности. А они у меня были с тех пор, как одиннадцать лет назад я случайно пролила чай на страницы одной из ее любимых книг. Амаранта умела быть злопамятной.

– Я пытаюсь все исправить, – сказала я. – Я пытаюсь посадить в тюрьму заслуживающего этого человека, чтобы Рикардо и Абдулла вышли на свободу.

То, что случилось с дядей и Абдуллой, довело мою тетю до истерики. К нашему визиту в тюрьму она уже успокоилась, но я знала, что ей было больно видеть его запертым в крошечной комнате.

– И поэтому отправляешься в другой город, когда мы только приехали? – спросила Амаранта, скептически приподнимая бровь. – После того, как мы пересекли океан, чтобы добраться сюда? После того, как мы узнали об убийстве Эльвиры? Это лучшая из твоих идей? – усмехнулась она. – Я должна была догадаться, что ты сбежишь.

Я разозлилась.

– Я не собираюсь сбегать. Мама в Александрии, и если у меня есть хоть какая-то надежда, что она проведет остаток своей жалкой жизни в тюрьме, то мне необходимо быть там.

– И что? – спросила Амаранта, повышая голос. – Ты вежливо попросишь ее пройти за решетку? Я знаю, что ты безрассудна, упряма и слишком любопытна для собственного благополучия, – язвительно произнесла она. – Но я искренне верила, что ты разумнее этого.

Никто никогда не приводил меня в большую ярость, чем моя кузина.

– Я заведу дело против нее, – закричала я. – Куда бы она не направилась, за ней тянется след из доказательств.

– Перестаньте, вы обе, – сказала тетя Лорена. Она выглядела бледной и измученной, опираясь на дверной косяк, ведущий в ее спальню. – Много лет я наблюдала, как вы ругаетесь, как дети. Но вы больше не дети. Однажды, и я молюсь, чтобы это случилось побыстрее, у вас обеих будут мужья, вы будете вести домашнее хозяйство и растить детей.

Мой желудок странно сжался. Я забыла рассказать тете о своем обреченном браке. Без сомнений, узнав обо всем, она вернулась бы в свои покои в приступе слез. Возможно, было бы лучше, если бы она никогда об этом не узнала.

Она поднесла дрожащую руку к губам.

– Ты действительно веришь, что Лурдес в Александрии, Инез?

Я кивнула.

– И никаких новостей о… – ее голос дрогнул. Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – О моем брате? – спросила она.

Стыд подступил к горлу, обжигая своей кислотой. Меня убивало отсутствие информации об отце. В первый раз мама солгала мне, но отныне я отказывалась принимать от нее что-либо, кроме правды. Во что бы то ни стало, я заставлю ее все мне рассказать. Если меня вынудят, я натравлю на нее своего хладнокровного мужа, пока есть такая возможность.

Я покачала головой.

– Ничего. В настоящее время, правду знает только мама.

Лицо моей тети окаменело.

– Тогда найди ее. Мы с Амарантой позаботимся о Рикардо и его деловом партнере, пока тебя не будет.

Рот Амаранты открылся от удивления.

– Но мама…

– Если бы сидела в тюрьме, hijita, – начала она. – Разве бы ты не хотела, чтобы твоя семья навещала тебя, как можно чаще? Приносила еду? Одеяла? Просто составляла компанию?

– Я не против посещений, – огрызнулась Амаранта. – Я в ярости из-за того, что Инез оставляет нас на произвол судьбы.

– Амаранта, хватит, – сказала тетя Лорена. – Перестань. Я больше не могу.

Моя кузина замолчала, застыв на месте. Меня не покидало ощущение, что дядя предпочел бы проводить дни в одиночестве, а не терпеть, как тетя и кузина снуют вокруг него, как неугомонные курицы, но я воздержалась от комментария. Такое откровение было способно превратить тетю в лужицу слез. Честно говоря, я была тронута тем, что она вообще захотела помочь.

– Начнем с того, что я бы никогда не оказалась в тюрьме, – пробормотала Амаранта.

– Это к делу не относится, – твердо сказала тетя. – Я хочу узнать, что случилось с Кайо. Я должна найти какой-то способ оплакать его. Не было ли никаких сведений о том, где может находиться его… Его тело?

Ни за что на свете я не позволила бы ей разделить со мной надежду на то, что он может быть жив. Лучше будет, если моя тетя продолжить думать, что ее брат мертв, чем будет мучиться из-за надежды. Как мучаюсь я.

– К сожалению, ни слова.

Тетя Лорена вздохнула.

– Тебе нужно что-нибудь еще?

Я задумалась над ее вопросом. Было кое-что.

– Внучка Абдуллы, Фарида, беспокоиться о нем, и, если бы вы могли время от времени брать ее с собой, это было бы очень ценно для меня.

Моя тетя слегка кивнула. Я добивалась побед там, где могла их добиться. Затем она удивила меня, резко скрывшись в своей спальне. Я посмотрела на Амаранту, которая деликатно пожала плечами. Тетя вернулась, держа в руках чашку с магическими свойствами.

– Если ты отправляешься в Александрию, то возьми ее с собой, – сказала она, протягивая чашку. – Так ты сможешь связываться с Рикардо, когда захочешь. – Она слабо улыбнулась. – У меня есть чувство, что ему все равно не понравились бы вызовы от меня.

Я заставила себя улыбнуться. Если бы мой дядя узнал, что я уезжаю в Александрию, он бы тоже не обрадовался моему вызову.

Поезд с грохотом мчался вперед, проносясь мимо фермерских угодий и пальм, когда мы покидали Каир. В купе нас было трое: Айседора – рядом со мной, Уит – сидел на противоположной стороне, вытянув ноги вперед и скрестив их в лодыжках.

– Ты задеваешь подол моей юбки, – ледяным тоном сказала Айседора Уиту и потянула за ткань, пока это не заставило его поднять свои ботинки. – Неужели здесь не найдется свободного купе, которым ты мог бы воспользоваться?

– Мне и здесь удобно, – ответил он, угрюмо глядя в грязное окно.

Айседора сжала губы в тонкую линию. Она покопалась в сумочке и достала книгу. Жаль, что я не догадалась взять с собой одну.

Уит неожиданно вскочил на ноги, устремив взгляд на свое место.

– Какого дьявола?

– Что такое? – спросила я.

Айседора поглядывала на него поверх своей книги.

Он вздохнул, потирая глаза.

– Помнишь, ты дала мне чашку на хранение?

Я кивнула, бросив взгляд на его рюкзак. Моя сумка была переполнена, поэтому я доверила чайную пару ему, а он завернул ее в одну из своих старых рубашек.

– Она разбилась? – спросила я с замиранием сердца. Вот тебе и способ пообщаться с дядей.

– Нет, – пробормотал Уит. – Рикардо пытала связаться с твоей тетей…

– О нет, – произнесла я. – Чашка переполнилась, намочив твои вещи.

Он посмотрел на свои брюки, где вода пропитала ткань.

– Да.

Айседора рассмеялась, и Уит перевел взгляд со своих брюк на нее. Это заставило ее нахмуриться и вернуться к чтению.

– Тебе следует достать свою одежду, чтобы она хотя бы высохла к тому времени, как мы доедем до Александрии.

Уит развернул несколько рубашек и разложил их на сидениях. Затем он сел, вытянув ноги и поставив их точно в том же месте, где они находились, задевая юбку Айседоры.

– Я тебе не мешаю?

– Ничуть, – ответил Уит с холодной улыбкой.

Айседора закатила глаза, затем повернулась на месте, отвернувшись от нас к окну.

– Я бы хотела спокойно почитать, если никто из вас не возражает.

Уит открыл рот.

– Где мы остановимся? – быстро спросила я, надеясь перевести их разговор в мирное русло. Мне хотелось, чтобы они попытались найти общий язык, пока мы вынуждены находиться в обществе друг друга. – Ты ведь уже бывал в Александрии, не так ли?

Уит сжал губы.

– Я не был в городе во время бомбежек, если ты об этом.

– Не об этом, – сказала я. – Я просто хотела узнать название отеля.

– Нам следует остановиться в отеле Европа, – сказала Айседора, не отрываясь от чтения. – Я слышала прекрасные отзывы об этом отеле.

– Он был разрушен во время бомбежек, – сказал Уит. – И в любом случае, это обошлось бы слишком дорого. В нашем распоряжении нет таких средств.