Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Внутри церковь была еще прекраснее, чем снаружи. В глубине парадного зала стоял алтарь, а за ним стены украшали деревянные панели с инкрустацией в форме лотосов. Три прохода делили пространство, в которых тянулись ряды деревянных скамеек. А в восточной части, вне поля зрения, затаились три святилища. Я машинально двинулась в их направлении, мне было любопытно посмотреть на искусно выполненные ширмы, отделанные черным деревом и слоновой костью.

Уит схватил меня за локоть, привлекая к себе.

– Я отвлеклась на искусство, ― объяснила я. ― Мне просто хочется поближе посмотреть изображения. Возможно, в следующий раз я захвачу свой альбом для рисования…

В его глазах мелькнул намек на улыбку.

– Ты забыла, зачем мы здесь?

– Конечно, нет. Мне просто стало любопытно…

– Инез.

– Уит.

– Мы должны действовать быстро, ― раздраженно произнес он. ― Пока никто не заметил нашего отсутствия. Потому что мы собираемся тайно пожениться.

Я усмехнулась, и он улыбнулся. Мы словно вернулись на Филе, изучая древние рельефы на стенах, попивая ужасный кофе и пачкая руки.

– Священник ждет, ― добавил Уит. ― А где… О, ― он тяжело вздохнул. ― Дай-ка я разбужу его.

Он зашагал прочь, а я с недоумением наблюдала, как он подходит к пустой скамье. Нет, не пустой. С краю свисала пара ботинок. Уит наклонился и толкнул их коленом.

– Лео, ― позвал он. ― Поднимайся.

Я встала рядом с Уитом и посмотрела на спящего мужчину. Темные волнистые волосы падали ему на лоб, отчего он выглядел совсем юным. На мой взгляд, он был на пару лет моложе Уита, если бы не одно обстоятельство: его губы, даже находясь в расслабленном состоянии, выглядели жесткими и сардоническими. Он был одет в ослепительный красный мундир, и тогда я поняла, что уже прежде видела его. Это был один из тех солдат, что были с Уитом прошлой ночью.

– Лео, ― повторил Уит, на этот раз слегка повышая голос.

Лео звучно захрапел.

– Что и следовало ожидать. Я всегда могу положиться на него в вопросах жизни и смерти, но если это что-то безопасное? Он будет не в состоянии оставаться в вертикальном положении. Или бодрствовать, ― с отвращением добавил Уит. ― Верно. Давай оставим его.

– Кто это?

– Наш свидетель.

– Оу. Разве он не должен быть в сознании во время церемонии?

– Я думаю, что достаточно его присутствия. Пойдем, чем раньше мы вернемся в отель, тем лучше.

Я кивнула.

– Веди.

Уит держал меня за руку, словно боялся, что потеряет меня. Он поздоровался с мужчиной, ожидавшим нас. Тот был молод, с копной каштановых волос и добродушной улыбкой. У него были добрые глаза, а в руках он держал потрепанную библию в кожаном переплете, открытую на последней странице. Но вместо того, чтобы заглянуть в Священное Писание, он разглядывал меня. На нем была длинная светлая мантия, подол которой касался каменного пола.

– Добрый вечер, мисс, ― поприветствовал он, стоило нам подойти. ― Прежде чем мы начнем, я полагаю, что должен уточнить, не попали ли вы в беду, ― он говорил тихо, будто шепотом. Вдоль рядов прочных деревянных скамеек тянулись огромные окна, и мягкий свет создавал узоры на наших лицах, окутывая нас серебристым сиянием. На алтаре горели свечи, и тонкие столбики дыма поднимались манящими завитками.

Я покачала головой.

– Никаких проблем. А что?

Священник изумленно улыбнулся Уиту.

– Ну… Это в высшей степени необычно. Во-первых, где ваша семья? Ваши сопровождающие? Служанка? ― он прищурился. ― Вы в трауре? И разве у невесты не должно быть цветов?

Я уже собиралась сказать, что все это – отсутствие семьи, черное платье – не имеет значения, но его последний вопрос лишил меня способности дышать, и я оказалась не готова к волне грусти, которая неожиданно накатила на меня.

– Я бы хотела цветы, – прошептала я.

Уит посмотрел на меня, нахмурив лоб.

Но священник продолжил говорить, отвлекая меня своими следующими словами.

– Также жених явился на свадьбу с оружием.

Мой будущий муж был вооружен? Я набросилась на него.

– Уитфорд Хейс, ты не женишься с прикрепленном к бедру пистолетом.

Он рассмеялся, вынимая револьвер из кобуры. Знакомые инициалы блеснули в мягком освещении. Он поднял его, как бы сдаваясь, и положил на одну из скамеек.

– Непростительная оплошность, – сказал Уит, настолько похожий на себя прежнего, что я не смогла сдержать улыбки. – Он все еще ждет твоего ответа на вопрос.

– Какой вопрос? О! Верно, да, – я облизнула губы. – Это мое решение.

Священник кивнул.

– Тогда мы можем начинать. Вы подготовили клятвы?

Я моргнула. Я не особо думала о свадьбе, не считая способа сбежать из отеля, чтобы тайно выбраться в церковь. Было трудно ускользнуть от внимания дяди Рикардо. Только изобразив острую мигрень, я смогла сбежать из Шепарда.

– Да, – ответил Уит.

– Клятвы? – спросила я, ощущая как в святыне с каждой секундой становится все теплее.

– Ну, я не собираюсь придумывать их за вас, – со смехом сказал священник. Он перекрестился и произнес длинную речь об обязанностях супружеской пары. Я была слишком поглощена мыслями о клятвах, чтобы обращать на это внимание. Беспокойство засеменило по коже. Это день моей свадьбы, единственной свадьбы в жизни. Это было совершенно не то, чего я ожидала или когда-либо представляла. По крайней мере, мне бы хотелось дать Уиту идеальную клятву. Потому что в один прекрасный день мы можем забыть, как выглядела церковь, во что мы были одеты, а может быть, и самого священника.

Но я хотела бы запомнить свои следующие слова.

Почему-то я чувствовала, что эти слова останутся со мной на всю оставшуюся жизнь.

Я начала заламывать руки и мерить шагами пространство перед алтарем, огибая священника и Уита, а затем пошла по одному из трех проходов. В отдалении послышалось, как священник прервался и выдержал долгую паузу, прежде чем спросить у Уита, должен ли он продолжать.

– Она думает, но, пожалуйста, продолжайте, пока не дойдет очередь до клятв, – весело ответил Уит. – В конце концов, она вернется.

– Эм… Тогда ладно, – священник прочистил горло и продолжил читать тихим монотонным голосом.

Я говорила вслух, иногда шёпотом, иногда вполголоса, мучительно подбирая каждое слово. Священник пытался следить за моей болтовней, но в конце концов сдался. Он сидел на одной из скамей и тихо читал Библию, пока я бормотала свои клятвы. Лео продолжал храпеть, и создаваемый им звук эхом отражался от каменных сводов. Уит следил за моим движением по проходу с легкой улыбкой на лице, и когда я снова подошла к нему, то уже знала, что собираюсь сказать.

– Значит, вы закончили? – спросил священник, поднимаясь на ноги. Он занял свое прежнее место перед алтарем с раскрытой Библией.

Я встала лицом к Уиту и взяла его ладони в свои. Я подняла подбородок и пристально посмотрела на него.

– Я готова.

Лео проснулся с громким стоном и сел, его голова и плечи – единственное, что я могла видеть со своего места. Уит наполовину обернулся.

– Очень мило с твоей стороны присоединиться к нам, козлина.

Лео моргнул, пробежался взглядом по церкви, пока его сонные глаза не остановились на мне.

– Значит, я все пропустил?

– Не совсем, – сухо ответил Уит.

– Вы можете произнести свои клятвы, – подтолкнул меня священник. Лео поднялся, слегка покачиваясь, и встал позади нас. Его присутствие пробудило во мне любопытство. Это был человек из прошлого Уита, отчего тысячи вопросов застряли у меня в горле. Я хотела задать каждый из них, узнать каждую деталь об Уите, которого я никогда не знала. Солдат и отверженный сын. Любящий брат и преданный друг.

– Перестань думать о вещах, которые хочешь у него спросить, – сказал Уит. – У тебя будет на это достаточно времени после церемонии.

– Как ты узнал, о чем я думаю?

– Потому что я знаю тебя, – он приподнял брови. – Твоя клятва?

– Точно, – я прочистила горло. – Уитфорд Хейс, я буду чтить и защищать тебя, но подчиняться только в том случае, если ты будешь вести себя разумно. Хотя, жди, что я вообще не буду тебе подчиняться. Это противоречит моей природе, и я бы предпочла начать наш союз с честности. – Уголки его губ дрогнули. Собравшись с духом, я продолжила. – Я обещаю хранить верность и уважать тебя, если только ты не совершишь что-то недостойное, в таком случае да поможет тебе Бог. – Я думала, что Уит рассмеется, но он промолчал. – В болезни и здравии я буду твоей до конца своих дней.

Уит облизнул губы, его лицо выглядело бледным в свете свечей.

– Инез, я буду чтить и защищать тебя и отдам за тебя свою жизнь. В болезни и здравии, я буду рядом с тобой. – Он слабо улыбнулся. – И обещаю, что никогда не буду ждать от тебя покорности.

– Вы подготовили кольца?

Я с недоумением посмотрела на священника.

– Кольца?

– Так принято, – учтиво объяснил священник, будто я могла не знать.

Но я пришла в церковь, не зная придет ли Уит. Мысль о кольцах ни разу не приходила мне в голову.

– У нас их нет, – сказал Уит.

– Нет? Ну что ж, я думал это сделает ситуацию более помпезной и церемониальной.

Уит закатил глаза, а священник поспешно продолжил:

– Я объявляю вас мужем и женой. – Священник усмехнулся. – Вы можете поцеловать невесту.

Я вздрогнула, непреднамеренно забыв, что происходит в конце церемонии. Последний раз, когда мы целовались, мы думали, что умрем в запечатанной гробнице. Уит наклонился и прижался своими губами к моим. Я пыталась запомнить этот момент, запечатлеть тепло его губ, почти нежный взгляд его голубых глаз. Но он отстранился спустя секунду и поблагодарил священника, а я стояла, потрясенная тем, что мы только что совершили.

– Поздравляю, – сказал мне друг Уита. – Я Лео.

– Я слышала, – сказала я, разглядывая его. Он был высоким и стройным, с растрепанными черными волосами и проницательными темными глазами под суровыми густыми бровями. Из-за своего взгляда он напоминал сердитого ворона, которому не терпелось расправить крылья. – И спасибо.

– Твоя семья из Боливии, – сказал он.

– Да, – подтвердила я с удивлением. – Как ты… – я прервалась, вспомнив, где впервые увидела его. И с кем. – Уит рассказал.

Лео кивнул.

– Мои родители из Санта-Круз.

Но он говорил с отчетливым английским акцентом, а также сражался на стороне Британии. Я открыла рот, чтобы спросить, но он перебил меня.

– Это долгая история и, что еще хуже, очень скучная. – Он с любопытством посмотрел на меня, и я заерзала под его пристальным взглядом. – Ты не такая, как я представлял.

– А кого ты представлял?

Лео улыбнулся.

– Боюсь, я вообразил себе скромную английскую леди с кучей денег. Увешанную драгоценными камнями и сверкающим жемчугом. Облаченную в платье светлых оттенков.

– Оу, – протянула я. – Весьма специфично.

– Не совсем, – сказал он, слегка нахмурившись. – Я просто описывал его бывшую суженную. – Его лицо прояснилось. – Не пойми меня неправильно, я рад, что он женился на тебе. Просто я никогда не думал, что он действительно порвет с ними.

– Порвет с кем?

– Со своими родителями, – пояснил Лео. Затем он потянулся к моей руке и оставив на ладони быстрый поцелуй, переключился на Уита и оттащил его в сторону. Они о чем-то шептались между собой, Лео бурно жестикулировал. Уит стоял прямо, скрестив руки на груди, и смотрел на свои ботинки. Что бы ни говорил его друг, ему это нисколечко не нравилось. Любопытство едва не одолело меня, но я заставила себя не лезть. Последние слова Лео эхом отдавались в моей голове.

Я знала, что Уит не хотел жениться на девушке, которую выбрали для него родители, и подсознательно понимала, что они будут недовольны его браком со мной. Но я не предполагала, что Уит вычеркнет их из своей жизни. Меня учили ценить семейные узы, в основе которых лежит верность, и все же, проведя время в Египте, я поняла, что человеческое сердце весьма изменчиво. Я не могла доверять своей матери и полагаться на нее несмотря на то, что она родила меня.

Наконец, Лео развернулся и пошел прочь; священник ожидал его у одной из скамей. Лео обернулся и крикнул через плечо:

– Ты мой должник, Сомерсет.

Уит кивнул и проводил его взглядом с безучастным лицом. Затем он посмотрел на меня, и морщинки вокруг его глаз разгладились. Он подошел ближе и протянул руку. Я приняла ее, ощутив уже знакомую мозолистую и грубую ладонь на своей. Мы пошли следом за Лео и священником, и от волнения у меня перехватило дыхание. Я столь многое о нем не знала, не понимала. Я надеялась, что не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Затем Уит заправил мне вьющуюся прядь волос за ухо, и напряжение покинуло меня. Я вспомнила все, что мне в нем нравилось. Он заставлял меня смеяться и был предан. Он исполнит данную мне клятву. Я была уверена в этом. Я приняла верное решение.

Мы поженились.

Поженились.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Десятки людей собрались на террасе Шепарда, чтобы поужинать на свежем воздухе, и обрывки их разговоров доносились до нас, стоящих у подножия лестницы отеля. На Каир опустилась ночь, звезды мерцали точно также, как те, что были изображены на потолках гробниц, что мы обнаружили на Филе. После нашей свадьбы воздух стал прохладным – меня пробрало до дрожи, – и легкий ветерок повеял с Нила. В Египте стоял восхитительный зимний вечер, температура была достаточно низкой, чтобы мое тяжелое черное платье выглядело уместно. Взгляд Уита скользнул по группе состоятельных путешественников, уткнувшихся в свои стаканы, после чего он поджал губы.

– В чем дело? – спросила я.

– Нам нужно найти способ пробраться внутрь, не столкнувшись с Рикардо. Он не обрадуется, если увидит нас вместе и поймет, что нас не было несколько часов.

– Ему следует сохранять постельный режим.

Уит бросил на меня удивленный взгляд.

– Ты больше похожа на своего дядю, чем думаешь.

Я положила руку на бедро.

– И чем же?

– Разве ты бы позволила травме испортить планы?

– Зависит от травмы. В конце концов, он был подстрелен, – я прикусила нижнюю губу. – Но, скорее всего, нет, – призналась я.

– Наверное, это семейное, – произнес он, посмеиваясь. – Он сказал, что спустится к ужину. Десять к одному, что он стоит у стойки регистрации, еле держится на ногах и пытается поддерживать беседу. Бондаж и все такое.

Мы с Уитом, бок о бок вошли через парадные двери, воспользовавшись тем, что в вестибюле собралась толпа. Но, не сделав и двух шагов, я заметила своего дядю. Он стоял, сверля двух джентльменов хмурым взглядом и размахивал руками, явно чем-то огорченный. Должно быть, он испытывал сильную боль, но при этом каким-то образом умудрялся выглядеть устрашающе. Я что есть силы толкнула Уита локтем в бок и громко прочистила горло.

– Шепота было бы достаточно, – проворчал он.

– Смотри.

– Я увидел его раньше тебя. Просто я был менее драматичен.

– Он выглядит расстроенным.

– Ну, он истекает кровью посреди турецкого ковра.

Я ахнула. Точно, кровь пропитала хлопковую рубашку дяди, образуя ужасающее пятно. Он должен быть в постели, и кто-то должен был принести ему тарелку супа или, по крайней мере, сменить старую повязку. Но нет, его голос гремел на весь вестибюль, отдаваясь эхом от стен, и он, казалось, не замечал вновь открывшегося кровотечения. Мой дядя прекрасно умел устраивать скандалы. Я инстинктивно сделала шаг вперед, но Уит увлек меня за одну из внушительных гранитных колонн, сделанных по образу знаменитых колонн Карнакского храма.

– Он сейчас не в лучшем настроении, насколько я могу судить, – прошептал Уит. – И он настоятельно просил тебя оставаться в номере и упаковывать все свое дерьмо в чемоданы.

– Уит, – укоризненно произнесла я.

– Вещи, – исправился Уит, его губы дрогнули. – У тебя так много вещей.

Он притянул меня ближе, пока я не оказалась прижата к его большому телу, что заставило меня запротестовать. Он посмотрел на меня сверху вниз, и уголки его рта сардонически изогнулись.

– Я не собираюсь приставать к тебе за этой колонной, Оливера. Я просто не хочу, чтобы тебя заметили.

Мои щеки запылали от жара.

– Я так и подумала.

– Конечно, моя невинная малышка.

– Вряд ли сейчас подходящий момент для шуток.

Он взял меня за руку.

– Давай попробуем.

– Если дядя Рикардо нас заметит, то устроит сцену, – предупредила я. – Твой слух никогда не восстановится.

Он вгляделся в толпу. Мой дядя находился в самом центре, словно на подсознательном уровне понимая, что ему необходимо занять позицию у главной лестницы. Но, по крайней мере, он стоял лицом ко входу в вестибюль, повернувшись спиной к месту, куда нам нужно было проскользнуть.

– Повторяй за мной и не делай глупостей, вроде обморока.

– Я никогда в жизни не падала в обморок, – сказала я самым надменным тоном, на который только была способна.

Он повел меня мимо колонны, и мы медленно стали пробираться сквозь толпу. Уит внимательно следил за моим дядей, а я внимательно следила за своим мужем.

Мужем.

Я поклялась, что никогда к этому не привыкну.

Он резко остановился и жестом велел мне держаться позади. Мы замерли у группы из четырех египетских бизнесменов, за их высокими головными уборами спрятался Уит. Они дымили сигарами, обсуждая цены на хлопок. Сквозь зазоры между людьми я уловила лихорадочный взгляд дяди, блуждающий по помещению. Он выглядел просто ужасно со впалыми щеками и покрасневшими глазами, отчего мне самой захотелось вернуть его в постель. Но тут я вспомнила его требование немедленно покинуть страну.

Мое сочувствие испарилось.

Уит сжал мою руку, и мы двинулись вперед, петляя и пригибаясь, словно фигуры на огромной шахматной доске. Один шаг вперед здесь, два шага в сторону там. Улучив момент, чтобы спрятаться за огромным растением в горшке, и его пышными листьями, мы наконец достигли подножия лестницы. Уит заглянул в коридор, ведущий в обеденный зал.

– Я скоро вернусь, – сказал он перед тем, как убежать.

Я, разинув рот, смотрела ему вслед, прикрываясь роскошной занавеской, обрамляющей арочное окно. Я выглянула из-за плотной ткани с вышивкой как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой дядя опускается в кожаное кресло одной из ниш. Он наклонился, подобрал брошенную газету и стал лениво листать страницы.

Я задернула занавеску, тяжело дыша. Куда делся Уит? И действительно ли именно сейчас ему было необходимо отлучиться по делам? Неужели это не могло подождать…

– Я вижу мыски твоих туфель, – раздался веселый голос. Уит откинул занавеску. В левой руке он держал бутылку темно-зеленого цвета, оттенок, который напоминал мне глаза Эльвиры, когда она сердилась. Я присмотрелась и поправила себя. В его руках была дорогая бутылка шампанского Veuve Clicquot 1841 года. Улыбаясь, мы поднялись наверх, но я могла думать только о том, что иду рядом со своим мужем.

Теперь мы принадлежим друг другу.

Я украдкой посмотрела на него, уверенная, что мне привиделся весь этот вечер. Его русые волосы, которые никак не могли определиться: рыжие они или каштановые; мощная линия плеч и голубые глаза, то серьезные, то озорные, то покрасневшие.

Уит бросил на меня косой взгляд.

– Из нас получилась хорошая команда, Оливера.

– Это кажется нереальным, – пробормотала я, когда мы поднялись на третий этаж.

– И все же мы здесь, – Уит взял меня за руку. Когда его теплая ладонь коснулась моей, я вздрогнула. – Уже жалеешь обо всем?

– Спроси меня об этом завтра.

Мы подошли к моему номеру, и я тупо уставилась на дверь, только сейчас осознав, что наступил момент после свадьбы. Уит прислонился к дверной раме, его взгляд скользил от моего лица до стоп. Он никогда не смотрел на меня так пристально. Я чувствовала себя обнаженной под его взглядом. Мы все еще держались за руки, но ни один из нас не спешил взяться за ручку.

– Мы поспешили со свадьбой, – мягко сказал он. – Сегодня нам больше не нужно спешить.

Мои щеки залила краска, и я переступила с ноги на ногу, напряженно размышляя. На то были практические причины. Исправить то, что мы сделали, было невозможно. Будь в нашем плане слабое место, мой дядя бы его обнаружил.

– Когда мы обо всем расскажем моему дяде, – медленно начала я. – Первое, что он сделает, это потребует аннулирование брака.

Лицо Уита потемнело.

– Черта с два он это сделает.

– Второе, – продолжила я. – Он пригласит врача, чтобы тот проверил, невинна ли я.

– Это уже слишком.

– Он пойдет на это, чтобы разоблачить меня, – я прочистила горло. – Я имею в виду, если мы притворимся, что у нас что-то было, но на самом деле ничего не сделаем. – Мое лицо уже было пунцовым. – Я говорю о консуммации.

Я никогда в жизни не испытывала такого смущения. Он мог бы поддразнить меня, но выражение его лица было терпеливым и нежным, а голубые глаза – мягкими. Постепенно мое смущение сошло на нет, а на его смену пришло глубокое убеждение в собственной правоте. Ночь с Уитом была моим выбором. Он отпустил мою руку и заправил прядь волос мне за ухо, его пальцы коснулись моей скулы.

– Мне всегда нравились твои волосы.

– Правда? – спросила я, приподняв брови. – Но их так много, и они вечно сбиваются в колтуны, и шпильки вечно не выдерживают… – он терпеливо ждал, пока я закончу болтать. Dios, как же я нервничала. Если бы я была чайником, то вовсю бы уже свистела. Если бы я была бутылкой шампанского, пробка давно бы уже выскочила. Я потеряла нить разговора, и мой голос затих. Я беспомощно пожала плечами, и каким-то образом он понял, что мне нужно было услышать.

– Мне плевать на твоего дядю, – сказал Уит. – Речь идет о нас с тобой, и ни о ком больше. Я не хочу торопить тебя с тем, к чему ты еще не готова.

– А что насчет тебя? Ты готов?

Он медленно улыбнулся, нежно и печально.

– С тех пор как мы были на Филе, Инез.

В животе у меня потеплело, когда в голове пронеслись десятки воспоминаний, связанные с Уитом. Момент, когда мы нашли последнее пристанище Клеопатры и так смеялись, что слезы в конечном итоге побежали по нашим щекам. Когда он нырнул в Нил, чтобы спасти меня, и передал мне глоток воздуха, когда я уже не могла дышать. Я до сих пор помню его лицо сквозь мутную пелену реки, ворох пузырей между нами за мгновение, как он прижался своими губами к моим. И до сих пор слышу его тихий ответ после того, как рассказала ему о своих чувствах в минуту храбрости. Его тихие слова вызвали восхитительную дрожь по всему моему телу.

Это происходит с нами обоими.

Маска, которую он постоянно носил перед другими, исчезла, а на ее месте осталась крайняя уязвимость, от которой у меня перехватило дыхание, как когда-то в реке.

Его выражение лица придало мне храбрости. Я влюблялась в Уита медленно: под водной толщей, в затерянной усыпальнице, в импровизированной палатке, на борту судна.

К тому времени, как он сжал меня в своих объятиях в темноте гробницы, я уже была бесповоротно потеряна.

– Я готова, – прошептала я. – Я уже давно готова. Это то, чего я хочу. Ты и я.

Улыбка тронула уголки его губ. Уит поддался вперед, наклонился и поцеловал меня. Его губы прижимались к моим двигаясь медленно, но уверенно. Он скользнул рукой в сумочку у меня на запястье, и улыбнулся мне в губы. Я смутно услышала, как он вставил ключ в замочную скважину и повернул. Уит втащил меня в номер и пинком захлопнул дверь за нами. Я едва услышала это. Единственное, что я замечала, это то, как его губы двигались навстречу моим, сладко и проникновенно. Затем он притянул меня к себе: левая рука легла мне на затылок, а правая обхватила талию, прижимая бутылку к моему телу.

Уит прижался своим лбом к моему, и мгновение мы делили одно дыхание на двоих. Два мгновения. А потом еще одно. Он отстранился и нагнулся, доставая нож, спрятанный в ботинке. Одним точным движением руки он прицелился и аккуратно выбил пробку из бутылки. Шампанское пеной хлынуло наружу, и мы засмеялись. Он поднес бутылку ко рту и сделал глоток, а я смотрела на его длинную загорелую шею.

Он молча предложил мне шампанского.

Я делала большие глотки, ощущая терпкий и сухой вкус на языке. Искрящаяся жидкость проникала в каждый уголок моего тела, и я почувствовала себя опьяненной, роскошной и нетерпеливой в ожидании того, что еще способна принести эта ночь. Уит подтолкнул меня к дивану и развернул на полпути, так что, когда мы опустились, то я оказалась на его коленях, он держал меня в своих руках. Я сделала еще глоток и предложила ему. Он покачал головой, забрал у меня бутылку и осторожно поставил ее на пол.

– Сначала мы поговорим, – сказал он. – Почему-то ты всегда узнаешь обо мне слишком много, в то время как я даже не знаю твоего второго имени.

– Это потому, что я задаю вопросы.

– Чересчур много.

Я улыбнулась.

– Я тоже не знаю твоего второго имени.

– Ты первая.

– Эмилия. Это семейное имя, – я толкнула его в плечо. – Твоя очередь.

– Лорд Уитфорд Саймон Хейс.

– Я никогда не буду называть тебя лордом Сомерсетом.

Уит вздрогнул.

– Если ты когда-нибудь это сделаешь, я уйду.

Я думала об Уите как о солдате, сражающемся вопреки всему, чтобы спасти друга, несмотря на прямой приказ. Даже в отношении Рикардо он проявлял врождённую преданность, порой доходящую до абсурда, но это происходило только тогда, когда он не отвечал на мои вопросы.

Я наклонилась вперед и ущипнула его за ухо.

– Ты бы никогда не ушел от меня.

Все следы игривости покинули его лицо, словно кто-то задул свечу, оставив только дым.

– Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы говорить так уверенно?

– Возражайте сколько угодно и так громко, насколько только способны, мистер Хейс, но вам не скрыть от меня своих достоинств.

– Я совершил много бесчестных поступков, Инез, – тихо сказал он.

– Кто-нибудь говорил, что ты очень строг к себе?

– А кто-нибудь говорил тебе, что опасно верить в лучшее в людях? – возразил он.

– Ну, я думаю, что под всем этим цинизмом таится глубокая любовь. И верность. И доброта, – добавила я, потому что не смогла сдержаться.

Уит рассмеялся.

– Я вовсе не добрый, Инез.

– Ты мог бы таким стать, – упрямлюсь я. – Ты уже такой.

Лицо Уита исказилось в притворном испуге, и он ущипнул меня за ногу, я попыталась вывернуться, но он крепко меня держал, одной рукой обхватив за талию, а другой придерживая мои ноги. Платье сбилось вокруг лодыжек. Я никогда не думала, что окажусь в таком положении. Мы погрузились в привычный ритм беседы, – стремительный вальс с десятками крутых вращений. У меня перехватило дыхание, и я ощутила странную уверенность в себе. С Уитом легко оставаться самой собой.

– По-настоящему я был добр только к одному человеку.

Он притянул меня ближе.

– Только к одному? – я медленно покачала головой. – Позволю себе не согласиться.

Уит слегка улыбнулся.

– Я признаю, что, возможно, был добр к тебе пару раз.

Больше, чем пару раз.

– Какая щедрость, – я делаю паузу. – О ком ты говорил?

В ответ он наклонился и коснулся своими губами моих губ. Его аромат витал между нами, похожий на смесь свежего воздуха и терпких апельсиновых долек.

– Значит, мы закончили с разговорами? – спросила я, затаив дыхание.

Он отстранился, чтобы встретиться с моим взглядом.

– Я хочу больше узнать о тебе. О твоей семье.

Так, я рассказала ему. О долгих годах в ожидании возвращения родителей из Египта; о моей тете с ее строгим нравом; о кузине Амаранте, которая всегда знает, как себя вести, чтобы быть образцовой леди; а также об Эльвире. Она была моей любимицей. Моим человеком. Каждый раз, когда я оглядывалась, она была рядом. Она видела во мне все самое лучшее, и я думала, что мы будем жить поблизости друг с другом, коллекционируя котят, которые повзрослев стали бы наглыми котами.

Я никогда не забуду момент, когда потеряла ее. Тот самый момент, когда она еще дышала, а через секунду обезображенная упала замертво. Неузнаваемая. Ее ошибка заключалась в том, что она следовала по моим стопам и тайком отправилась в Египет, как это сделала я. Но я приехала в поисках ответов, а Эльвира искала меня. Как всегда. Теперь, оглядываясь назад, я больше ее не нахожу.

Уит осторожно вытер слезы с моих щек. Я и не заметила, как начала плакать. Я потеряла ее менее недели назад, но мне уже казалось, что прошла вечность. Я ненавидела, что дни продолжат неизбежно идти, все больше отдаляя меня от момента, когда я была с ней в последний раз. Дни превратятся в месяцы. Месяцы в годы. Годы станут десятилетиями. И время будет беспощадно, потому что оно заберет мои воспоминания и размоет их, пока я не забуду детали, которые делали Эльвиру Эльвирой.

– Если бы я потерял Арабеллу, я был бы безутешен, – прошептал он.

– Арабеллу?

– Это о ней я говорил.

– Твоя сестра, – сказала я, вспоминая. Почти взрослая девушка, которая любит рисовать акварелью и обладает врожденным любопытством. Она была похожа на человека, с которым я хотела бы подружиться. Я представляла ее с таким же цветом волос, как у него, и такими же светло-голубыми глазами.

– Моя сестра, – подтвердил он. – Лучшая из всей семьи и самая милая. Она, как колибри, порхает по дому, смешит слуг, очаровывает животных, рисует акварелью, словно ей самое место на страницах сказок братьев Гримм. Мы ее не заслуживаем. – Его лицо помрачнело. – Нет ничего, чего бы я не сделал для нее.

– Добрый и верный, – размышляла я.

Он закатил глаза.

– Если ты приняла решение, его уже не изменить, не так ли?

Я не могла понять, почему он так упорно продолжает отрицать свои качества, которыми я так восхищалась.

– Забавно, я собиралась сказать то же самое о тебе.

– Я не герой, – пробормотал он, опустив подбородок. – Всего одна беседа с моими родителями и ты узнаешь правду.

– Похоже, они воспитывали в строгости своих детей.

Он кивнул.

– Мы с братом можем это вынести, но не Арабелла.

– Так ты ее защитник, – я скользнула рукой по его шее, играя с кончиками его волос. Он откинул голову на спинку дивана, прикрыв глаза. – Ты мало говоришь о своем брате, – заметила я.

– Портер, – произнес он. – Это потому, что он ужасно скучный, разумный и практичный.

– Ты тоже практичный, – сказала я.

Он скорчил недовольную гримасу.

– Я не хочу слышать подобную чушь.

– Я не знаю никого, кто был бы лучше подготовлен к любому развитию событий.

Он открыл глаза.

– Портер гораздо хуже. Он носит с собой все: чемодан с одеждой, чемодан с лекарствами, чемодан с обувью и оружием, чемодан с картами нашего маршрута, чемодан с игрушками своей собаки…

– Но он твой брат и ты готов умереть за него.

– Как драматично, – Уит закатил глаза. – Но да, я бы умер.

Список тех, кого он любит достаточно сильно, чтобы пожертвовать ради них своей жизнью, был крайне мал. Он щедро одаривал людей улыбками и поцелуями, но свое сердце держал в тисках. Стоило приблизиться к нему слишком близко, и он вырывался. И все же на этой планете было как минимум два человека, которым принадлежало его сердце.

Я надеялась, что однажды смогу войти в их число.

– О чем ты думаешь?

– Поцелуй меня, Уит.

Он притянул меня, его губы накрыли мои, поцелуй быстро стал глубже и Уит застонал мне в рот. Мои пальцы коснулись его шеи, когда он приоткрыл мои губы и легко коснулся моего языка. Меня никогда не целовали так страстно. Мог пройти год, а я бы не заметила этого. Одним медленным движением он потянул платок с моей шеи, и ткань мягко заскользила по моей коже.