Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН

Дверь открылась, и показался врач. Он казался спокойным и собранным. У него были добрые глаза, а коротко подстриженные седеющие волосы напомнили мне мраморные колонны. За ним следовали два ассистента, у них в руках были кровавые простыни.

Я старалась не смотреть на них.

– Добрый вечер или день? – спросил доктор, потирая уставшие глаза. – Я доктор Неруццос-бей.

– Как он? – спросила я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. Я едва могла говорить.

Врач качнул головой в сторону номера.

– Вы родственница этого мужчины?

Я покачала головой, но потом вспомнила важную деталь и поспешила поправить себя.

– Да, я его жена.

– Я приложил все усилия, чтобы стабилизировать его состояние, – сказал он. – Время, проведенное в лодке, и тряска в транспорте не пошли ему на пользу. Но мне удалось извлечь осколки пули. Думаю, я достал все, но никогда не знаешь точно. У него жар, поэтому я рекомендую делать холодные компрессы круглосуточно. Постарайтесь как можно чаще давать ему воды и обеспечить комфортные условия. Я вернусь завтра, чтобы проверить его состояние. – Он помедлил. – Я бы на вашем месте подготовился. Огнестрельное ранение брюшной полости – серьезная вещь. К счастью, почки и аппендикс не задело. Не могу сказать того же о его кишечнике.

Меня охватил ужас. Все время, что я расхаживала по коридору перед номером, я напоминала себе, что Уит сильный, что он пережил не одну битву и другие ранения. Мои руки бесконтрольно дрожали.

– Shokran, – пробормотала я, и в моей голове опустело.

Доктор Наруццос-бей кивнул и прошел мимо. Я уставилась на закрытую дверь, мои нервы были на пределе, мной овладело беспокойство. Я глубоко дышала, пытаясь подготовиться к худшему. Через мгновение мое сердцебиение замедлилось, и я расправила плечи, открыла дверь и вошла.

Уит лежал на кровати лицом ко мне. Слабая улыбка тронула его губы. Я сделала три шага и опустилась на колени возле кровати. Его глаза и щеки выглядели впалыми.

– Как ты? – его голос был не громче шепота, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать. Он искоса посмотрел на меня, словно знал, что его дни сочтены.

– Доктор оказался настоящим профессионалом своего дела и назвал мне перечень вещей, которые нужно сделать, чтобы ты чувствовал себя комфортно, – сказала я.

– Это прекрасно, – сказал он, тяжело дыша. – Но это ничего не говорит о твоем самочувствии.

– Это ты ум… заболел. Мне следует спросить, как ты себя чувствуешь, – сказала я, онемевшими губами.

Он воспользовался моей оплошностью.

– Умираю? Звучит очень серьезно.

Я пренебрежительно махнула рукой и на мгновение поразилась своей способности казаться бесстрастной в то время, как все моей существо вопило от ужаса. Его лицо потеряло все краски, кожа была липкой, на лбу выступили бисеринки пота.

– Скажи мне правду, – мягко произнес он.

– Я бы не стала тебе врать, – прошептала я. – Была значительная кровопотеря, и началась инфекция. У тебя жар, и может стать еще хуже, перед улучшением. Крайне важно пережить эту ночь. Доктор вернется завтра.

Мои пальцы так и чесались убрать волосы с его лба. Я всеми силами боролась с этим порывом. Часть меня хотела сохранить гнев, потому что я боялась испытывать к нему какие-либо другие чувства. Моя злость пугала меня куда меньше, чем моя любовь к нему. Но, глядя на него сейчас, я понимала, что вот-вот его потеряю. Все остальное меркло перед желанием, чтобы он выжил.

– Он пытался взять у меня немного крови, – сказал он. – Я ему не позволил.

Это была популярная практика, чтобы вывести из организма зараженную кровь, и от одной мысли об этом меня затошнило. Я запротестовала, но Уит закрыл глаза, скорчив гримасу. Должно быть, ему было очень больно.

– Не хочешь ли чего-нибудь попить?

Он открыл свои налитые кровью глаза, они выглядели усталыми, с покрасневшими веками. Я приняла решение за него и протянула ему небольшую чашку с теплой водой. Он сделал несколько глотков, прежде чем со стоном уронил голову обратно на подушку. Мгновение спустя он задремал. Я поставила рядом с кроватью стул, села и взяла его за руку. Она была обжигающе горячей на ощупь. В течение следующего часа я попеременно прижимала его к себе и пыталась сбить жар холодными компрессами. Он ворочался, чувствуя дискомфорт в мокрой от пота постели. Белье спуталось у него в ногах, и я поспешила расправить простыню.

Меня охватил ужас, когда я прислушалась к его тяжелому дыханию, неглубоким вдохам, которые дорого ему обходились. Звучало болезненно. Я вливала в его потрескавшиеся бледные губы по несколько глотков воды через равные промежутки времени. Мои ладони скукожились от постоянного отжимания влажной ткани. Каждый раз, когда я меняла компресс на его лбу, напряжение в грудной клетке оставляло его, а глубокие морщинки, веером расходившиеся от уголков его глаз, разглаживались.

Проходило время, но я понимала это только потому, что служащие отеля регулярно стучали в дверь со свежими полотенцами, чаем и небольшими перекусами для меня. Мои кости ломило от долго сидения, отсутствия отдыха и еды. Я была способна перенести гораздо более худшие условия, если бы никогда не пришлось отпускать его руку. Он бредил весь оставшийся день и всю ночь. Несколько раз он звал меня по имени. От недостатка сна у меня кружилась голова, но я отзывалась каждый раз и говорила с ним хриплым голосом.

А потом, незадолго до рассвета, Уит открыл глаза. Он искоса посмотрел на меня.

– Я тебя не бросила, – прошептала я.

Он кивнул, и облегчение смягчило его напряженные губы.

– Ты ведешь себя нелепо, – сказала я. – Немедленно избавься от лихорадки и выздоравливай.

Сухие губы Уита растянулись в улыбке, как я и предполагала.

– Где твои манеры, Инез? Скажи «пожалуйста».

– Пожалуйста.

Он повернул ко мне голову.

– У тебя синяки на шее и царапины на щеках.

– Айседора дралась как кошка, – ответила я.

– Вот почему я их ненавижу, – Уит не изменил своей слабой, но решительной улыбке, и мое сердце дрогнуло при виде нее. – Собаки восхитительны, и люди не заслуживают их.

– Прекращай разговаривать и отдохни, – строго сказала я.

– Слишком многое надо сказать, – прошептал Уит. – Я мог бы убить этого ублюдка.

– Мистера Стерлинга? – догадалась я.

– Ему просто необходимо было забрать все бутылочки с чернилами, не так ли?

Я моргнула. Бутылочки с чернилами? Какими чер… О! Мои щеки вспыхнули. Я не могла поверить, что забыла. Я осмотрелась в поисках единственной бутылочки, которую мне удалось уменьшить до появления Стерлинга. Она стояла на подоконнике.

Он проследил за моим взглядом.

– Она все это время была у тебя? – спросил Уит с дикими глазами. – Все время, пока доктор извлекал пулю из моего живота? Пытался выкачать из меня кровь? Оливера, ты заметила, что у меня жар? Ты, должно быть, действительно меня ненавидишь.

Слова вырвались из меня сами собой.

– Нет, это не так.

Они зазвенели между нами, и сквозь дымку лихорадки он удивленно посмотрел на меня.

– Я совсем забыла о них, – смущенно сказал я, пытаясь преодолеть внезапное неловкое напряжение.

– Мне нужна лишь капля, – сказал он, тяжело дыша. – Твоя мама использовала совсем немного для устранения любых царапин, порезов или укусов насекомых.

– Ты перечислил незначительные повреждения, – я встала и пошла за бутылочкой. Я подняла ее, внимательно изучая жидкость. На первый взгляд это были обычные черные чернила. – Она справится с твоим ранением?

Он облизнул губы.

– Стоит попробовать. Можно мне еще воды?

Я немедленно принесла стакан и осторожно приподняла его голову. Он сделал два небольших глотка, а затем покачал головой.

– Больше не надо.

Я опустила его голову обратно на подушку, пальцы коснулись влажного хлопка.

– Мне нанести их на рану? Или ты их проглотишь?

Уит поджал губы от отвращения.

– На вкус будет просто ужасно. Залей их в дыру на моем животе.

– А если от этого станет только хуже?

– Имей хоть немного веры в магию, Оливера, – сказал он с придыханием. – Ты не можешь сделать хуже.

– Это неправда, – сказала я, осторожно открывая бутылочку. Уит приподнял край рубашки, демонстрируя загорелую подтянутую кожу. На правом боку была перевязь, закрывающая рану. Он приподнял ее, морщась от боли и напрягая мышцы живота.

– Не шевелись, – сказала я. – Может немного жечь.

– Помни, всего капля…

Я вылилась всю жидкость прямо на воспаленную, травмированную кожу. Серьезность его раны пугала меня, и я не думала, что маленькое количество чернил справится с задачей.

– … Чертвозьми! – прошипел Уит сквозь стиснутые зубы.

Я поставила бутылочку на тумбочку.

– Хочешь, чтобы я попробовала тебя отвлечь?

– Я не ребенок, – сказал он, тяжело дыша. Но затем его губы скривились. – Да, пожалуйста.

Один вопрос не выходил у меня из головы. Пока я смотрела на него всю ночь, одно слово раз за разом всплывало в моем сознании.

– Почему?

Осознание промелькнуло в его исхудавших чертах. Он понял, что я спрашивала.

– Из всех вопросов, которые ты могла мне задать, ты выбрала именно этот? – спросил Уит усталым голосом. – Я действительно должен на это отвечать?

Я задумалась.

– Да.

Уит пристально посмотрел на меня. Он снова облизал свои пересохшие, потрескавшиеся губы и спросил:

– Я уже говорил об этом раньше. Ты поверишь мне, если я повторю еще раз?

– Повтори, – сказала я, боясь надеяться, боясь снова открыть ему дверь. Он оставил меня ни с чем. Отнял всякое желание строить с ним семью. Мне было страшно довериться ему, но я отчаянно этого хотела.

– Инез, – прошептал он. – Ты хочешь знать, почему я спас тебе жизнь? Я не могу придумать лучшего способа показать, как сильно я тебя люблю. Этот мир был бы другим без тебя, и я никогда не хочу узнать, каково это. Если мне придется последовать за тобой в пустыню, я сделаю это. Если мне придется прыгнуть в Нил, снова и снова, я сделаю это. Если мне придется броситься под тысячу пуль, я сделаю это. – Он закрыл глаза, прерывисто дыша. – Я всегда буду любить тебя.

– Ты любишь меня, – повторила я.

На его бледные щеки вернулся цвет. Глубокий румянец здоровья и жизненной силы. Он медленно открыл глаза, и они преодолели плоть и кости, мгновенно добравшись до моего сердца. Они все еще были красными и уставшими. Но они не отрывались от меня.

– Да, – сказал он. – Я твой.

Я с трудом сглотнула, страх овладел мной. Я хотела ему доверять, но была ли способна?

– Я стал твоим уже давно, – мягко добавил Уит.

Он очень медленно потянулся через постель, чтобы найти мои пальцы. Он перевернул запястье, раскрыв ладонь. Я уставилась на грубые мозоли. На его шершавые руки, способные убивать и спасать. Руки, которые держали меня, которые вели в танце, удерживали над водой, утешали в темноте гробницы.

Именно в этот момент я поддалась тому, что хотела сделать с тех пор, как увидела его лежащим в постели, охваченного лихорадкой. Я наклонилась вперед и поцеловала его в щеку, убирая волосы с его лба. Когда я выпрямилась, его глаза снова были закрыты, а на лице играла едва заметная улыбка.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДВА

Утренний свет проник в комнату и я лениво заморгала, отгоняя дрему. Я зевнула, вытянула ноги и обнаружила, что Уит бодрствует. Он лежал, свернувшись калачиком на боку, его рука служила мне импровизированной подушкой. Он перебирал мои волосы, заправляя пряди за ухо.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Посмотри, – Уит приподнял край своей рубашки. Рана затянулась, и зловеще выступающие наружу вены исчезли. Шрам останется на всю оставшуюся жизнь, но он справился и выжил. Я недоверчиво засмеялась и тут же разрыдалась.

– Ты, должно быть, ужасно проголодался, – сказала я, вытирая глаза.

– Я хочу, чтобы в этой комнате вдруг появился банкетный стол, – сказал он. – Я хочу, чтобы он был в длину полтора километра. Я хочу…

– Я поняла, – сказала я, снова рассмеявшись, и сразу поднялась на ноги, вышла из номера, изо всех сил стараясь держать свои расшатанные эмоции под контролем. Один из служащих отеля шел по коридору с чайным подносом в руках и я смущенно улыбнулась ему.

– Ему стало намного лучше, – сказала я, заметив внезапную тревогу на лице мужчины. Он, должно быть, решил, что мои опухшие глаза свидетельствуют о трагичном развитии событий. Если бы я не воспользовалась чернилами, возможно, так оно и было. – Могли бы вы принести нам горячей воды и свежих простыней? И он хотел бы позавтракать. Вареные яйца, лаваш и то восхитительное блюдо с тушеной фасолью. Возможно, немного риса? О, и еще он любит баклажаны, обжаренные на сковороде с большим количеством меда. Кстати, пожалуйста, принесите мед. И кофе!

Служащий кивнул и пошел в обратную сторону.

– Еду сейчас принесут, – сказала я, закрывая за собой дверь номера.

– Позволь мне кое-что у тебя спросить, – сказал Уит. – Кому в Египте может быть известно о водяных путях под Александрией?

Я заморгала от резкой смены темы. Я все еще была в состоянии Уит-едва-не-умер.

– Я вышла из комнаты всего на минуту.

– У меня нет карманных часов, так что поверю тебе на слово.

– Уит.

– Инез.

– Ты должен отдыхать.

– У нас нет времени ждать, когда я полностью поправлюсь, – возразил Уит. – Абдулла и Рикардо угасают в тюрьме, в то время как мистер Стерлинг следит за каждым нашим шагом. Лурдес на шаг впереди нас, возможно, она уже настолько близка, – он почти свел указательный и большой пальцы, оставив между ними крошечный промежуток. – К обнаружению алхимического трактата. А если твой отец жив, то его наверняка держат в какой-нибудь сырой лачуге.

– Подожди, – сказала я, качая головой. На маяке у меня возникло стойкое ощущение, что его больше нет. – Ты думаешь, есть шанс, что папа жив?

– Я не знаю, – тихо сказал Уит. – Но если он жив, то единственная причина, по которой он до сих пор с тобой не связался, заключается в том, что он физически не может этого сделать. Он может быть где-то заперт…

– Я тоже так думала, – выдохнула я, не смея надеяться.

– Я знаю, – сказал Уит. – Но я также хочу, чтобы ты хотя бы подумала, что, возможно, его уже нет, Инез.

– Ты все правильно сказал, – рассеяно отозвалась я, вспоминая его слова. Он любил меня, но ему, очевидно, все еще была нужна Хризопея, хотя я и не понимала почему. – Расскажи мне об алхимическом трактате, Уит.

Он моргнул.

– Сейчас?

– Сейчас. Пожалуйста.

Уит подвинулся и медленно сел. Его взгляд опустился на руки, крепко сжатые на коленях.

– У меня никогда не было выбора на ком жениться. Она должна была быть богатой наследницей, способной вытащить мою семью из ямы, которую вырыли для нас мои родители.

Я подошла и опустилась рядом с ним.

– Продолжай.

– После увольнения я гулял ночи напролет, – он покраснел. – Я не горжусь этим периодом своей жизни, но до меня дошел один любопытный слух. Об одном особенном трактате с инструкцией, как превращать свинец в золото, созданный много веков назад не кем иным, как алхимичкой Клеопатрой. – Он разжал кулаки и начал пальцами перебирать край простыни, и я потянулась вперед, чтобы взять его за руку. – Я стал одержим идеей выяснить, где он находится.

– Почему?

Он медленно поднял голову, и его глаза встретились с моими.

– Инез, изначально я хотел найти трактат, чтобы не позволить состояться браку, которого я не хотел. Сейчас больше всего на свете я хочу найти Хризопею, чтобы спасти брак, которого я отчаянно хочу.

– Деньги больше не имеют значения, – сказала я. – Дело было не в них…

Уит изогнул бровь.

– Не совсем в них, – исправилась я. – Мне было больно из-за твоей лжи и предательства. Я хотела создать с тобой семью, жить вместе, а ты разрушил все до того, как мы успели по-настоящему начать.

– Мне жаль, – Уит поднял мою ладонь и поцеловал ее. – Я больше никогда не подвергну наши отношения опасности. Теперь только ты и я, дорогая. Навсегда.

– Я верю, ― прошептала я, внезапно смутившись.

Уит наклонился вперед и прижался губами к моей щеке, нежно касаясь моей кожи. Затем он отстранился и спросил:

– Еще вопросы?

Я покачала головой.

– Ты хотел что-то обсудить.

– Что именно? ― Уит провел ладонью по волосам, а потом щелкнул пальцами. ― А, точно. Маяк. Когда мы там были, тебя посетило новое видение о Клеопатре, ― сказал Уит. ― И ты рассказывала об увиденном, когда Айседора сорвалась. Она услышала что-то, что заставило ее выйти из образа и выстрелить в тебя. Думаю, мы были очень близки к какому-то открытию.

Я потерла виски, пытаясь вспомнить подробности видения.

– Дай-ка подумать, ― пробормотала я. ― Клеопатра была в лодке в компании одного телохранителя, и он греб веслами, а она сидела позади него, облаченная в темную мантию с капюшоном. Ее руки лежали на бортах… Нет, подожди. Это неправда. Она что-то держала. Это был… Это был свиток!

– Хризопея, ― сказал Уит. ― Трактат был при ней, что вполне логично. Ее брат пытался вернуть себе трон, и его целью была Александрия. И кто знает? Возможно, он также искал пергамент. Он тоже был потомком знаменитой алхимички.

В голове всплыл еще один фрагмент воспоминания.

– Уит, к тому времени, как Клеопатра добралась до Римской башни у нее в руках уже ничего не было. Клеопатра делала остановку, прежде чем прибыть во дворец, где попросила Юлия Цезаря о помощи. Я помню этот момент, после него Айседора начала стрелять.

– Так и есть, это последнее, что я помню, ― сказал Уит. ― Что возвращает нас к первоначальному вопросу. Кто из наших знакомых мог бы помочь нам с подземными ходами в Александрии?

Его лицо просияло в тот же самый момент, как в моей голове всплыло имя.

Мы произнесли одновременно:

– Абдулла.

Раздался стук в дверь и у меня заурчало в животе.

– Ура, принесли еду. Уит, почему бы тебе не наполнить чашку…

Он уже поднялся и направился к чаше с водой, пусть и очень медленно. Я подошла к двери и впустила двух официантов, которые принесли поднос с накрытыми крышками блюдами, маленький круглый столик и дополнительный деревянный стул. Стол поставили перед кроватью, стул – с противоположной стороны, задвинув под столешницу. Мы вместе расставили блюда, снимая крышки, и ароматные, аппетитные запахи заполнили комнату, отчего у меня потекли слюнки. Уит дал щедрые чаевые официантам, и они ушли, оставив нас наслаждаться трапезой.

– Как скоро они ответят? ― спросила я, глядя на зачарованную чашку.

Уит наполнил тарелку едой и протянул ее мне, а затем наполнил вторую впечатляющим количеством съестного.

– Думаю, что скоро. Вот, видишь? ― Уит указал вилкой на чашку. ― Уже работает.

Вода стала серебряной, а когда я поднесла ее ближе, на ней появилось лицо дяди Рикардо, искаженное от постоянной ряби на поверхности.

– Наконец-то, ― прорычал дядя. ― Уже несколько дней прошло, Инез. И не думай, что мне неизвестно, куда ты отправилась. Лорена мне все рассказала. Какого черта ты забыла в Александрии?

– Ты дважды заливал ковер, ― сухо заметила я. ― Нам пришлось ходить по комнате в обуви, потому что мы рисковали намочить чулки.

– Это меньшее, что ты заслуживаешь за то, что заставила меня нервничать, ― огрызнулся он. ― Я застрял в этой камере, а ты в сотне километров от меня и наверняка уже попала во всевозможные неприятности. И ни одного сообщения. Ты хоть представляешь, что я пережил?

Я поежилась, полностью пристыженная.

– Мы были заняты, ― сказал Уит, не переставая жевать. Каким-то образом он уже опустошил половину своей тарелки.

– Это Уитфорд? ― спросил дядя Рикардо. ― Передай этому подонку, что ему следовало бы лучше… В чем дело, Абдулла? ― дядя отвернулся, и я услышала чей-то приглушенный голос. Дядя Рикардо вернулся к чашке, закатив глаза. ― Абдулла считает, что я слишком строг с вами. Он передает приветы, поздравления и, не знаю, что-то еще. Здоровья на веки вечные или что-то в этом роде.

Я рассмеялась.

– Мы могли бы с ним поговорить, por favor?

– Я не достоин еще нескольких минут? ― требовательно спросил дядя.

Уит прервал трапезу и опустился рядом со мной на кровать. Он прижался своей щекой к моей и заглянул в чашку.

– Это важно, Рикардо.

– Хмпф, ― сказал он и исчез.

Мгновение спустя в чашке появился Абдулла, он выглядел усталым и исхудавшим, борода закрывала всю нижнюю часть его лица.

– Как вы себя чувствуете? ― взволнованно спросила я.

– Намного лучше, когда вижу вас двоих, ― ответил Абдулла. ― Я так рад за вас. Вы отличная пара. Вот бы еще найти кого-нибудь Фариде. Я бы очень хотел, чтобы она остепенилась с подходящим человеком…

– Абдулла, ― решительно перебил его Уит. ― Нам нужно с тобой кое о чем поговорить.

– А?

Мы быстро пересказали ему все видения, которые посещали меня, опустив произошедшее на маяке. Моему дяде не нужно было знать об Айседоре или о том, что Уит был ранен. У него появились бы вопросы, а у нас не было времени его успокаивать.

И в любом случае, нам пришлось бы врать.

Я не знала, получится ли выбраться живыми из текущих обстоятельств, и от понимания этого у меня скручивались внутренности. Я отбросила волнение в сторону, сосредоточившись на словах Абдуллы.

– Подземные каналы? ― спросил Абдулла. ― Вы, должно быть, говорите о древних цистернах Александрии.

– Цистернах? ― переспросил Уит.

– Это было во времена Александра Македонского, когда он только основал город, назвав его, конечно же, в свою честь. Он принимал активное участие в проектировании города, в том числе уделяя особое внимание тому, чтобы у жителей был доступ к питьевой воде. Под городом располагались сотни цистерн, которые обеспечивали александрийцев водой, и все они были объединены системой каналов, питаемых Нилом. Но каналы использовались не только для воды, ― считается, что Юлий Цезарь послал своих солдат по этим путям, чтобы скрыть наступление, когда он помогал подавить восстание брата Клеопатры, Птолемея XIII.

Мы с Уитом обменялись взглядами, и я почувствовала, что нас посетила одна и та же мысль. Это Клеопатра рассказала Цезарю о подземных водных путях.

– Значит, подземные каналы тянутся по всему городу, ― подметил Уит.

– Да, ― подтвердил Абдулла. ― Кстати, всё, что мне известно об этой подземной сети каналов, я узнал благодаря огромной работе Махмуда эль-Фалаки, человека с множеством талантов: придворного астронома, археолога, физика и картографа. Его задачей было составить карту древней Александрии, и ему удалось определить точное местоположение зданий во времена античности. Конечно, никто в англоязычном мире не поверил ему и не удостоил должного признания, ― сказал Абдулла, с грустью покачав головой. Его лицо размывалось от движений, по воде пошла рябь.

Хотя вся эта информация была весьма познавательной, она не помогла нам понять, где Клеопатра могла спрятать алхимический трактат по пути во дворец, чтобы попросить аудиенции у Юлия Цезаря.

– Полагаю, там больше ничего нет, ― сказала я.

– Ну, раз уж ты об этом упомянула, ― медленно произнес Абудлла. ― Есть одна легенда, которая популярна среди археологов. Но это всего лишь домыслы без каких-либо доказательств, основанные на обрывках древних рукописей.

Я поддалась вперед, сердце трепетало от волнения.

– О чем вы говорите?

– Великая Александрийская библиотека была одной из самых знаменитых библиотек античности. Она посвящалась девяти музам искусств и являлась центром науки. В ней хранились тысячи свитков не только египетской истории, но и десятков других стран. К сожалению, Юлий Цезарь поджег египетские корабли в гавани, надеясь заблокировать флот Птолемея, но огонь перекинулся на склад, связанный с библиотекой, где хранились тысячи свитков, ― сказал Абдулла. ― По оценкам некоторых историков, было утрачено около сорока тысяч рукописей.

– Это ужасно, ― воскликнула я, думая о Клеопатре и о том, что она, должно быть, чувствовала, видя, как горит ее город.

– Ну, после этого инцидента многие бесценные документы были перенесены в библиотеку Серапеума, древнего храма, посвященного Серапису, ― сказал Абдулла. ― Многие свитки из Великой библиотеки были перенесены туда для сохранности, но вот что интересно ― ходят слухи о тайной библиотеке, где были спрятаны самые ценные трактаты.

– Секретная библиотека? ― повторил Уит.

Абдулла улыбнулся.

– В преданиях говорится, что она как-то связана с Сераписом.

– Серапис и его верный компаньон Цербер, ― сказала я, опустив взгляд на коробку с мамиными вещами. Я знала, что найду в ней карту древней Александрии, где на небольшой улице кто-то нарисовал фигуру трехголового пса.

– Да, эти два образа часто связывают между собой, ― сказал Абдулла. ― На самом деле, я считаю, что где-то на маяке должно быть изображение Цербера. Интересно, что сначала гости Александрии обязаны были платить пошлину за вход в гавань. Все свитки и папирусы, которые они привозили с собой, должны были быть переданы в библиотеку для копирования. Так Великая библиотека обрела свое имя.

– И некоторые из этих свитков стали частью тайной библиотеки, ― сказал Уит. ― Может быть, она находится под землей?

Абдулла склонил голову и пожал плечами.

– Кто знает, где сокрыта библиотека?

Уиту сразу же захотелось посетить Серапеум, но прибыл доктор с плановым осмотром. Думаю, он полагал, что Уит находится на грани жизни и смерти, поэтому был крайне удивлен, увидев, как я кричу на него, требуя, чтобы он снял ботинки.

Доктор попросил меня покинуть номер, поскольку я, очевидно, усугубляла состояние пациента. Я стояла в коридоре и слушала жаркие споры между мужчинами из-за закрытой двери. Я знала, что должна вернуться внутрь, но что-то удерживало меня. Вместо этого я направилась в вестибюль, нетвердым и медленным шагом. Уит будет жить, а я не имела ни малейшего понятия, что делать дальше. Ночью, когда он в очередной раз вцепился в мою руку смертельной хваткой, я простила ему все обиды. Казалось, он готов был на все, чтобы помочь своим близким. Украсть чужое состояние, чтобы спасти сестру. Прыгнуть под пулю, чтобы спасти меня. Противостоять крокодилу.

В вестибюле царила тишина и покой: слишком рано, чтобы гости отправлялись на осмотр достопримечательностей. Я опустилась в одно из низких кресел и осмотрелась вокруг, ошеломленная. Одна из работниц сжалилась надо мной и принесла чай, который я потягивала маленькими глотками, погруженная в собственные мысли.

Айседоры больше нет, и в какой-то момент мама и ее любовник узнают, что я сделала. Они придут за мной, несомненно, желая отомстить. Я не знала, как поступит мама, но вспомнила о мистере Финкасле и его впечатляющей коллекции оружия.

Мне открылось реальное положение дел. Эльвиру убили. Айседора оказалась погребена под обломками по моей вине. Прошлая ночь показалась мне бесконечной, потому что я все время боялась, что Уит не проснется из-за раны в животе.

Смерть тянулась за мной, что бы я ни делала.

Меня охватил ужас такой силы, что я не смогла сдержать крупной дрожи. Потому что в глубине души я поняла: если продолжу следовать этому пути, умрет кто-то еще.

Я больше не стану рисковать жизнью Уита. Он выздоравливал и шел на поправку, но также был единственным, кто упрямо продолжал следовать за мной. Даже если это будет стоить ему жизни.

Все внутри меня противилось идее продолжать преследовать мать. Вот только дядя и Абдулла будут гнить в тюрьме до конца своих дней, если я что-то не предприму.

Но почему это должна делать именно я? Должен быть кто-то другой, кто мог сделать это за меня. Помедлив, я достала визитку мистера Стерлинга и посмотрела на нее, обдумывая варианты. Уит не хотел, чтобы я с ним связывалась. Но если я дам мистеру Стерлингу возможность найти мою мать, то дам нам с Уитом реальную возможность выбраться живыми из этой ужасной, запутанной ситуации. Я была готова на все, лишь бы никогда больше не переживать, доживет ли Уит до утра.

Но мысль о сотрудничестве с мистером Стерлингом вызывала у меня отвращение.

Всю свою жизнь я пыталась заслужить любовь и одобрение родителей. Я истязала себя, чтобы соответствовать их идеалам, уверенная, что если они узнают меня настоящую, то захотят изменить. Было утомительно ― постоянно притворяться, контролировать свою речь, замалчивать свое мнение. Когда я приехала в Египет, то начала сама принимать решения, и иногда они оборачивались катастрофами, но это были мои ошибки.

Но я продолжала применять старые поведенческие паттерны. Я винила себя за бегство моей матери с ценными артефактами. Никакой милости, никакой жалости, никакого понимания. Мне надоело пытаться быть идеальной, быть той, кем я не являюсь. У меня были инстинкты, которым предстояло научиться доверять. И, если я сворачивала не туда, мне доставало ума, чтобы искать лучший путь.

Что и вернуло меня к этой злосчастной развилке. Я все еще не знала, как уберечь всех, кого я любила.

– Прошу прощения, ― обратился ко мне один из сотрудников отеля. ― Вас разыскивает ваш муж.

Я посмотрела на вход, сжимая в руках визитку. Затем намеренно разорвала ее пополам.

Прерывисто вздохнув, я встала и отдала служащему разорванные половинки.

– Не могли бы вы это выбросить?

– Конечно, ― ответил он.

Затем я повернулась в сторону, где меня ждал Уит, и пошла дальше.

Уит сидел на кровати на чистых простынях и потягивал кофе, его волосы были влажными после ванны. Когда я закрыла за собой дверь, его пальцы едва заметно сжались вокруг чашки. Казалось, он нервничает. Мои глаза затуманились от слез, когда Уит похлопал по месту рядом с собой. Я подошла к нему и опустилась рядом, а затем облокотилась на его плечо. Уит вытер мое лицо рукавом, бормоча что-то ласковое, и каким-то образом потянул меня к себе, пока я не оказалась у него на коленях. Он убрал волосы с моего лица и наклонился, чтобы поцеловать.

Между нами вспыхнуло желание.

– Иди сюда, ― сказал он хриплым голосом.

Я посмотрела на нашу позу: мои ноги перекинуты через его бедра.

– Как мне стать еще ближе?

Он окинул меня требовательным, нетерпеливым взглядом.

Этот взгляд заставлял каждый уголок моего тела искриться. Казалось, прошло непростительно много времени с тех пор, как мы впервые слились воедино. В ту ночь он снял жакет и ботинки, положил пистолет на прикроватную тумбочку и достал спрятанный нож. Он носил с собой солидный арсенал. На этот раз на нем были только брюки и рубашка, почти полностью расстёгнутая. Между нами не было никакого оружия.

Я скучала по каждому мгновению, проведенному с ним, больше, чем могла признать, когда сердилась на него.

Я обвила руки вокруг его шеи, когда он ловко приподнял меня, давая возможность оседлать. Его губы прижались к моим в глубоком и жадном поцелуе, словно он хотел показать мне, что с ним действительно все хорошо, что он действительно избежал смерти. Я запустила пальцы в его волосы, в то время как его руки скользили вниз по моей спине, пока ладони не легли на мои ягодицы, притягивая меня еще ближе. Он начал осыпать мою шею горячими поцелуями, и я задрожала от ощущений.