Текст книги "Где сокрыта библиотека (ЛП)"

Автор книги: Изабель Ибаньез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТЬ

– Я последую за ними, – мрачно произнес Уит. – Возможно, мне удастся образумить Масперо. Это был лишь вопрос времени, когда в департаменте узнают об открытии, и теперь он выглядит глупо. Все, что он сделает дальше, будет направлено на то, чтобы вернуть контроль над ситуацией. Думаю, я мог бы переубедить его… – Он замолчал, слегка покачав головой, словно осознавая невероятность такого расклада. Затем он посмотрел на меня. – Я вернусь, как только смогу.

Я отвела взгляд. Мне трудно было смотреть на него, не чувствуя, как кровь бурлит от гнева и не вспоминать ту ночь, когда он прижал меня к себе и солгал, глядя в лицо.

– С ответами, – сказала Фарида. – Пожалуйста.

Краем глаза я заметила, что он кивнул, но не Фариде, а мне. Я чувствовала тяжесть его взгляда. Затем он направился к выходу, и я, наконец, подняла глаза, чтобы посмотреть ему в след. Он перешел на бег, едва сошел со ступеней. В последний раз, я видела его бегущим столь быстро, когда он гнался за моим экипажем, словно от этого зависела его жизнь. После того, как Уит скрылся из виду, мы с Фаридой еще долго смотрели на улицу, где другие гости отеля наслаждались лимонадом и кофе.

– Что, если я больше никогда его не увижу? – раздался полный страдания шепот Фариды.

Прежде чем я успела ответить, позади раздался знакомый голос, звучавший из переполненного вестибюля.

– Что, черт возьми, произошло? – спросила Айседора, светло-голубая юбка кружилась вокруг ее лодыжек при ходьбе. – Все переполошились, только и говорят, что о визите представителей власти в отель.

– Они приезжали, чтобы произвести арест, – сказала я.

– Что?

Я указала на внучку Абдуллы.

– Айседора, я хотела бы представить тебе Фариду, внучку Абдуллы. Полагаю, у вас не было возможности познакомиться с ней в Асуане. Фарида, это моя… Моя сестра Айседора.

Фарида вздрогнула и вопросительно посмотрела на меня.

– Я не знала, что у тебя есть братья или сестры. Твои родители никогда не говорили о другом ребенке.

Легкая дрожь прошлась по телу Айседоры так быстро, что я решила, будто мне все привиделось. Когда она заговорила ее голос звучал как всегда непосредственно, чем я безмерно восхищалась.

– Приятно с тобой познакомиться. Я так понимаю, утренний инцидент имеет непосредственное отношение к вам обеим?

– К сожалению, да, – прошептала я. – Давай поднимемся в номер и поговорим.

Мы устроили невеселую вечеринку, устроившись на узкой кровати в окружении штабелей ящиков, словно за стенами крепости. Мне действительно стоило побыстрее решить вопрос с вещами родителей. Фарида облокотилась на деревянное изголовье кровати, вцепившись пальцами в постельное белье. Ее темные волосы были собраны в замысловатый пучок, а длинная юбка раскинулась вокруг нее, словно шляпка гриба.

Айседора сидела в изножье кровати, с беспокойством наблюдая за нами.

– Когда ты приехала? – спросила я у Фариды.

– Прошлым вечером, – ответила она, потирая глаза. – Я приехала сразу, как узнала о произошедшем. Мой бедный дедушка – он чувствовал себя таким разбитым, а теперь еще и это? Я хотела заботиться о нем, а теперь у меня не будет такой возможности.

– Я не хочу вас прерывать, – вклинилась Айседора. – Но кто-нибудь, пожалуйста, может мне рассказать, что произошло?

– Месье Масперо арестовал моего дядю и Абдуллу, – сказала я. – За то, что не сообщили о своем открытии и впоследствии допустили ограбление гробницы Клеопатры, и, конечно же, за пропажу мумии.

Айседора удивленно вскинула брови.

– Что теперь с ними будет?

– Рикардо, скорее всего, предстанет перед смешанным судом, – ответила Фарида. – Что касается моего деда… В любом случае, я сомневаюсь, что с ним поступят справедливо. – Ее нижняя губа задрожала, а ладони сжались в кулаки до побелевших костяшек. – Когда он писал мне, то упомянул только о своих травмах, но об ограблении умолчал.

Я взглянула на свою сестру.

– Она заслуживает того, чтобы знать правду.

Айседора поджала губы, словно ожидая моей реакции.

– Это сделал мой отец, – сказала она приглушенным голосом. – Рикардо нанял его охранником, но он воспользовался своим положением, чтобы получить доступ к месту раскопок.

– И я верю, что наша мать приложила руку к этому плану, – сказала я. – Не случайно ее любовник оказался на Филе в данной роли. Мама, должно быть, знала, что Рикардо искал кого-то для охраны острова.

Глаза Фариды расширились, она в потрясении смотрела то на меня, то на Айседору.

– Простите, я, кажется, пропустила какую-то важную часть объяснения. Лурдес и… – Фарида указала на Айседору. – И твой отец?

Мы с Айседорой одновременно кивнули.

– И Лурдес причастна к ограблению?

Я поморщилась.

– Я случайно помогла ей.

– Она манипулировала тобой, – сказала Айседора, и я с благодарностью улыбнулась ей. Трудно было не чувствовать себя ответственной, и сколько бы раз я не говорила себе, что любой другой человек пошел бы на такое ради собственной матери, которая незадолго до этого считалась погибшей, это все равно не имело значения. Моему чувству вины были неведомы оправдания.

– Я не могу поверить, что в этом замешана Лурдес, – пробормотала Фарида. – Она казалась такой милой, такой внимательной. – Она выпрямилась, разжав кулаки. – Я вспомнила… что привезла кое-что для тебя.

– Для меня? – удивленно спросила я.

Фарида кивнула, соскальзывая с кровати.

– Я сейчас вернусь.

Когда дверь за ней закрылась, Айседора повернулась ко мне. Только по выражению ее лица было ясно, что она расстроена.

Нахмурив брови, она сказала:

– Итак, если мы не найдем моих родителей, двум людям будут предъявлены обвинения в преступлении, которого они не совершали. Хотя, они должны были сообщить о своем открытии, как того требует департамент.

– Это сложно, – сказала я, вставая на защиту дяди Рикардо и Абдуллы. Она не знала об их миссии, которой они посвятили свои жизни, о том, как тщательно они записывали свои находки и делали все возможное, чтобы их открытия оставались как можно более нетронутыми. Я дала обещание, никогда не раскрывать их методы, и я собиралась сдержать свое слово. – Если бы ты видела полную картину, то думала бы иначе.

– Так расскажи, какова полная картина? – спросила она.

– Я не могу.

Она закатила глаза.

– Что ж, тогда моя точка зрения остается неизменной.

– У них были причины, – настаивала я. – И я считаю, что они делают все возможное в сложившейся ситуации.

– Но если бы они были откровенны, если бы работали с департаментом, – возразила Айседора, слегка повысив голос. – Тогда Масперо мог бы сосредоточиться на поиске настоящих виновников. Но теперь в попытках найти утерянные артефакты, все его усилия будут уходить на допрос не тех людей. Не говоря уже о самой Клеопатре.

– А что, если мы найдем настоящих преступников? – спросила Фарида. Она стояла в дверном проеме, держа в руке небольшую пачку фотографий, а в другой портативный фотоаппарат. Мы с Айседорой вздрогнули: мы не заметили ее возвращения. Фарида закрыла за собой дверь и снова устроилась на кровати, разложив все на темно-зеленом покрывале.

– Я практиковалась в фотографии, и у меня есть несколько снимков твоих родителей, Инез, сделанных во время моего пребывания на Филе, – она подняла сверток. – Они были сделаны незадолго до их исчезновения.

Я опустила глаза, не в силах произнести хоть слово.

Фарида поддалась вперед и легонько коснулась моей руки.

– Я привезла их, потому что подумала, что тебе могут понравиться памятные вещи о родителях. Но теперь я думаю, а не стоит ли изучить сделанные мной фотографии на Филе. Возможно, получиться найти зацепку, которая может пригодиться в деле против твоей матери? – Она разложила фотографии веером на кровати. – Я сделала сотни снимков и все еще жду, когда в Кодак проявят остальные. Я должна получить их со дня на день.

– Это очень умно, Фарида, – одобрительно сказала Айседора.

Глаза защипало, и я отвела взгляд, резко вздохнув, чтобы сдержать подступающие слезы, угрожающие вот-вот пролиться. Едва я почувствовала, что снова могу контролировать свои эмоции, я взглянула на фотографии. Среди них было, по меньшей мере, десятки снимков лагеря и храма, и на каждом из снимков в кадре встречались мама или папа. Иногда они были вдвоем, иногда ― раздельно. Ни одна из фотографий не была постановочной, ― все кадры были сделаны, когда родители были в движении и за работой. По краям изображения были мягкими и размытыми, их лица были нечеткими, словно по ним кто-то провел большой кистью.

Но опознать их не составило труда. Мамины аккуратно собранные темные волосы, рубашки с высоким воротом и длинные юбки, и папины рубашки на пуговицах и серые брюки, худощавый стан и опущенные плечи, словно он собирался читать книгу. В его очках отражался солнечный свет, и почти на всех фотографиях на его лице играли солнечные блики.

Одна из фотографий особенно привлекла мое внимание. На ней была запечатлена комната, но из-за освещения изображенное трудно было разобрать. Снимок не был размытым, но что-то в нем показалось мне странным. Это очевидно была чья-то спальня на Филе, которая показалась мне невероятно знакомой. Я наклонилась ближе. На самом деле, я уже видела эту комнату раньше.

– Здесь жили твои родители, когда посещали лагерь, ― тихо произнесла Фарида.

Айседора перевернула фотографию вверх дном, а затем снова обратно.

– Я не понимаю. Где стена? Комната выглядит полуразрушенной, но, когда я была там, все комнаты были целы.

Фарида глубоко вздохнула и достала свой Кодак из кожаного чехла.

– После того, как я приобрела этот фотоаппарата, то сделала невероятно открытие.

Я уже видела его раньше, когда познакомилась с Фаридой в Асуане. На вид это была непримечательная деревянная коробка с латунным заводным ключом сверху, круглым отверстием для наблюдения и кнопкой сбоку.

– Эта камера обладает магией.

Я тихо присвистнула, в то время как Айседора склонила голову, чтобы рассмотреть устройство внимательнее.

– При создании этой камеры в нее было заложено заклинание, позволяющее делать фотографии, на которых видно, что находится по другую сторону стены. Необычная, но весьма полезная магия. Я подозреваю, что для перехода к следующему слайду используется латунный ключ сверху. Магия не распространяется на одежду, металл или что-то подобное. Только на определенные виды стен. Камень, скала, гранит, известняк. ― Она задумчиво поджала губы. ― Полагаю, все, из чего строили люди в древности.

– Интересно, ― произнесла Айседора. ― Итак, мы, по сути, смотрим на комнату нашей матери и все ее вещи. ― Она подняла фотографию. ― Все выглядит обычно. Множество книг и постельное белье, ее сундук, дополнительные свечи, спички. Зеркало.

– Мама часто брала с собой дневник, ― сказала я, изучая другую фотографию.

Я вспомнила о любопытных рисунках, на которые указал Уит. Его лицо возникло в моем сознании, и я слегка поморщилась, выгоняя его из своих мыслей. Я ненавидела то, как часто он всплывал в моей голове. Особенно в тихие моменты, когда я была спокойна, а мои мысли беззащитны.

Я мысленно встряхнула себя и достала из холщовой сумки блокнот и угольные карандаши. Открыв чистую страницу, я стала искать предмет для наброска. Рисование всегда позволяло мне сосредоточиться, рассеивало мои тревоги. Это помогало мне направить мысли в нужное русло.

Мой взгляд коснулся фотоаппарата Фариды, и, словно по собственной воле, мои пальцы крепче сжали карандаш, и пришли в движение.

― Ее работа также заключалась в том, чтобы фиксировать любые находки, ― сказала Фарида. ― Есть одна фотография, где она что-то записывает в толстом журнале в кожаном переплете. ― Она порылась в фотографиях. ― Вот, взгляни. Я помню, как сделала эту фотографию. Раньше у нее был небольшой деревянный письменный стол, который она повсюду носила с собой, чтобы иметь возможность делать записи. На этой фотографии она поставила стол в месте, откуда открывался прекрасный вид на реку. Это было уединенное место, и я подумала, что она выглядит, ну, живописно.

Я прищурилась, вглядываясь в фотографию. Айседора наклонилась поближе, чтобы заглянуть мне через плечо. Мама сидела на деревянном стуле, выпрямив спину и склонив тонкую шею, и что-то записывала в журнале. В другой руке она сжимала небольшую квадратную открытку. Я резко втянула ртом воздух.

– Что это? ― спросила Айседора.

Я моргнула, мои глаза наполнялись влагой от напряжения, когда я пыталась разглядеть, что у моей матери в руке.

– Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, эта карточка может быть приглашением на нелегальное мероприятие…

– Подожди минутку, Инез, ― резко сказала Айседора.

Я удивленно посмотрела на нее. Она проворно вскочила на ноги, похожая на грациозную кошку.

– Прошу прощения?

– Я могу поговорить с тобой? В коридоре?

На лице Фариды мелькнула обида.

– Айседора, это действительно необходимо…

– Да, ― сказала она, а затем подошла к двери и держала ее открытой, пока я не последовала за ней. Фарида решительно отвернулась от меня, но в ее взгляде я успела уловить раздражение из-за поведения моей сестры. Я вышла в коридор и Айседора тихо закрыла дверь.

– В чем дело? ― потребовала я ответ, положив одну руку на бедро.

Айседора потерла виски, сильно зажмурившись.

– Ты такая доверчивая.

Я опустила подбородок, приоткрыв рот в возмущении.

– Может, так и есть, но это же Фарида.

Она закатила глаза и отвела меня немного в сторону от номера.

– Насколько хорошо ты ее знаешь? Я не говорю, что она плохой человек, но я только познакомилась с ней и думаю, что нам следует быть осторожными.

– Ну, я не согласна. Она также вовлечена в происходящее, как и мы, и очень хочет помочь своему дедушке. Наши интересы совпадают, и она мне нравится. Думаю, она будет очень полезна, ― ты сама это говорила. Ты назвала ее умной, помнишь?

Айседора пренебрежительно махнула рукой.

– Одно дело, когда она собирает фотографии, совсем другое, ― когда мы посвящаем ее в наши планы по участию в нелегальном аукционе. Подумай, насколько мы рискуем! Мы должны действовать тихо, и чем больше людей мы вовлечем в это, тем больше внимания привлечем к себе.

– Еще один человек не разрушит наши планы, ― сказала я.

– Правда? ― Айседора вскинула одну из медовых бровей. ― Три женщины без сопровождения пробираются на одно из самых незаконных мероприятий, который только может предложить Каир? Да еще и глубокой ночью?

– Я замужняя женщина, ― сказала я, скрещивая руки на груди. ― Разумеется, я буду сопровождающей, но неужели тебя сейчас волнуют приличия? Потому что меня нисколечко.

Она прикусила губу, размышляя.

– Наверное, ты права. Но если с ней что-то случится, это будет на твоей совести.

Ее слова впились мне в кожу. Я не хотела нести ответственность за другого человека. Я не хотела подвести еще одного небезразличного мне человека.

– Конечно, выбор за ней, ― жестко ответила я, понимая, насколько это прозвучало неуверенно.

Айседора кивнула, и мы вместе вернулись к Фариде. Она стояла, собирая фотографии и фотоаппарат.

– О, прошу, не уходи, ― поспешно сказала я. ― Мы с Айседорой разрабатывали план, но он связан с определенным риском, который мы должны были обсудить.

Фарида замерла, настороженно смотря то на меня, то на сестру.

– Ваш план опасен.

– Возможно, ― сказала Айседора. ― Мне есть чем поделиться с вами обеими, но как только я это сделаю, нам нужно будет тщательно обдумать все возможные варианты развития событий. Возможно, оно того не стоит.

– Я знаю одну историю о месье Масперо, ― тихо произнесла Фарида. ― Речь идет об аресте трех братьев из небольшой деревни. Их семья сделала грандиозное открытие и в течение многих лет незаконно продавала бесчисленные артефакты. Это был только вопрос времени, когда месье Масперо узнает об этом. Находясь под стражей, трое братьев подвергались пыткам до тех пор, пока не раскрыли местонахождение тайника.

– Пытали, ― задохнулась я.

– Я слышала об этом, ― в ужасе прошептала Айседора. ― Один брат умер, а другой обезумел.

В темных глазах Фариды заблестели слезы.

– Нет ничего, чем бы я ни рискнула, чтобы помочь своему деду. Пожалуйста, расскажите мне о своем плане.

– Когда я покинула Филе, то отправила несколько писем друзьям отца, сообщая им о случившемся и прося помощи в его поисках, ― губы Айседоры скривились от отвращения. ― Я даже написала одному негодяю, которого отец время от времени нанимал для крупных сделок. Так вот, этот человек ответил и предложил информацию о месте, где может появиться мой отец.

– Скажи, ― вздохнула я. ― Это…?

Айседора медленно кивнула.

– Я знаю, когда и где откроются врата.

– И? ― потребовала я.

– Сегодня ночью, ― сказала она. ― В четыре утра.

Фарида нахмурилась.

– Что это за врата, которые перемещаются?

– Это египетский нелегальный черный рынок, который называется Врата Торговца, ― сказала я. Меня осенила внезапная идея, и я смущенно улыбнулась Фариде. ― Как ты смотришь на то, чтобы взять с собой фотоаппарат?

– На черный рынок? ― спросила она. ― Не вызовет ли это подозрений?

Моя улыбка стала только шире, когда я коснулась платка на шее. Шелк ласкал мою кожу, когда я накручивала концы на палец, ослабляя узел.

– У меня есть кое-что, что может помочь с этим.

Одним плавным движением я накрыла камеру платком. Ткань зашуршала, мягко опустившись на кровать.

Фарида ахнула.

– Куда она делась?

Я подняла платок, нашла уменьшенный фотоаппарат и положила его на ладонь.

– Уже не так подозрительно, тебе не кажется?

– Мамин платок, ― тихо произнесла Айседора. ― Он мне всегда нравился.

– Я так и не вернула его, ― я взглянула на сестру, заметив внезапную грусть в ее голубых глазах. Я знала, что она думает о том, как этот, казалось бы, безобидный кусочек шелка доставил столько хлопот. ― И этим вечером мы воспользуемся этим, чтобы сделать как можно больше фотографий. Артефакты, место и все люди, присутствующие на незаконном аукционе.

УИТ

Сэр Ивлин заставил ждать несколько часов, прежде чем принял меня. Большую часть этого времени я потратил на борьбу с самим собой, чтобы не подорваться и не снести чертову дверь с петель. Рациональная часть моего мозга постоянно напоминала, что это делу не поможет.

В конце концов, это вынужденное самообладание никак меня не выручило.

Этот ханженский болван не позволил мне поговорить ни с Рикардо, ни с Абдуллой. Он был самым влиятельным человеком в Египте, единственным, кто мог противостоять приказу Масперо о заключении под стражу, но использовал ли он свою власть и влияние во благо? Конечно, нет. Его неприязнь к этому дуэту брала верх над здравым смыслом. Из кабинета сэра Ивлина я помчался в отдел древностей, чтобы поговорить с Масперо, но разговор вылился в перепалку. Он отказывался слушать мои аргументы, как бы громко я ни высказывался, и игнорировал мои требования не отправлять этих двоих в тюрьму.

Весь день кувырком.

Я скучал по своей фляжке.

Но она составляла компанию крокодилам на дне Нила. Я провел рукой по лицу, устало моргая. Вестибюль Шепарда, хоть и отличался экстравагантностью, был не лучшим местом для сна. В алькове, по крайней мере, было несколько стульев. Я сдвинул два вместе и попытался устроиться поудобнее.

Усилия впустую. Мои ноги были слишком длинными.

Вздохнув, я откинул голову назад и уставился в потолок, мечтая оказаться в другом месте. Я даю себе три минуты. Три минуты, чтобы ощутить всю глубину своей усталости и позволить темноте алькова успокоить мои беспорядочные мысли. Это было самое темное место, которое я смог найти, и от которого рукой было подать до выхода из отеля. Я закрыл глаза.

Еще минутку.

Но мой разум не утихал. Я чувствовал, что так и будет продолжаться, пока все не закончится. На секунду я допустил мысль о том, чтобы подняться наверх и устроиться на жесткой раскладушке в нашем номере, но решил не рисковать и будить жену, которая меня ненавидела, и ее сестру, которой я не доверял. Да и смысла не было, ведь скоро я отправлюсь на аукцион.

Медленно и без малейшего желания я открыл глаза и посмотрел на большие деревянные часы в конце вестибюля, которые возвышались над залом, словно часовой на посту и извещали о трех часах утра.

В вестибюле ничто не шевелилось, и даже служащий отеля за столом регистрации прислонил свой стул к стене, чтобы подремать. У меня было еще несколько минут. Время еще оставалось. Я снова откинул голову назад и вытянул ноги перед собой. Мои глаза закрылись сами собой.

Но сон все равно не шел.

В голове всплывали алхимические символы, золотые и мерцающие на темном фоне. Пальцы так и чесались прошерстить страницы учебников, чтобы найти еще какую-нибудь подсказку. Сейчас как никогда мне было необходимо найти этот труд. Я не позволю Лурдес опередить меня.

Я нуждался в этом с таким отчаянием, что это прожигало меня насквозь.

Звуки шагов на лестнице заставили меня подскочить на месте. Я окинул взглядом затемненный вестибюль, гадая, кто в здравом уме может бодрствовать в такой час. По лестнице спустились три тонких силуэта, закутанные в длинные пальто, и отчаянно старавшиеся не шуметь. Они на цыпочках пересекли вестибюль, украдкой оглядываясь на служащего отеля, который пребывал в блаженном неведении о том, что некоторые постояльцы Шепарда покидают здание в неурочный час.

Но неважно, насколько хитрыми они были или тихими.

Я узнал одну из фигур.

Моя хитрая жена.

Я встал и накинул жакет. По привычке я проверил надежно ли зафиксирован мой нож в ботинке, а затем последовал за ними, чувствуя, как во мне закипает гнев.

Инез, дорогая, куда это ты собралась?