Текст книги "Аленкин клад. Повести"
Автор книги: Иван Краснобрыжий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
Глава третья
– Пилипчук на проводе, – отозвался заспанным голосом главный технолог химкомбината. – Шо?.. Шо там у вас случилось?
– Говорит Задольный, – повторил Игорь. – На втором участке цеха в пятую и шестую колонны синтеза попал угарный газ…
– Да-а?!
– Я прошу вашего разрешения…
– Директору… Андрею Карповичу немедленно доложите!
– Какие принимать меры?..
Главный технолог Пилипчук вместо совета смачно выругался и тихо повторил:
– Директору докладывай.
Дорога от центральной лаборатории к цеху Задольному показалась ухабистой и скользкой. Едва он переступил порог, Василий Денисович вырос перед ним точно из-под Земли.
– В пятой и шестой колоннах синтеза угарный газ, – сообщил Игорь. – Вот акты химанализов.
– Да ну?! – Василий Денисович уставился на Игоря остекленевшими глазами. – Это… Это же, Николаевич…
– Прекратите подачу газа в эти колонны!
Василий Денисович сразу как-то обмяк, побледнел и виновато заговорил:
– Не могу. Не имею права. Инструкция Осокина нам не дает таких полномочий.
Игорь, сурово взглянув на Гришина, направился к пульту управления. Василий Денисович зашагал с ним рядом, приговаривая:
– Я лишен таких прав. Инструкция Осокина…
Дежурный пульта управления прекратить подачу газа в пятую и шестую колонны тоже отказался. Задольный в сменном журнале письменно обязал его выполнить приказ.
– Без личного указания директора не имею права.
– Угарный газ разрушит в колоннах платиновые катализаторы! – вспылил Игорь. – Вы это понимаете или нет?..
– Николаевич. Слышь, Николаевич, – дернул за рукав Задольного Василий Денисович, – Осокин и Пилипчук явились. В кабинет уже вошли.
Доклад Игоря Андрей Карпович Осокин выслушал внимательно и спокойно. Когда Задольный умолк, он снял пыжиковую шапку и, присаживаясь на диван, вытер надушенным платочком блестящую, как бильярдный шар, голову. На диване Осокин просидел минуты три-четыре, затем медленно поднялся, руки заложил за спину, и половицы в кабинете закряхтели у него под ногами.
– Какие будем принимать меры? – спросил Задольный. – В пятой и шестой колоннах синтеза…
– Знаю, – брови Осокина сошлись на переносице, рыхлый подбородок вздрогнул. – Я все знаю, Игорь Николаевич.
Главный технолог Пилипчук, сдвинув очки на кончик птичьего носа, поддержал Задольного:
– Андрей Карпович, в колонны действительно надо прекратить подачу газа.
Андрей Карпович тяжело вздохнул и почесал ребром ладони толстую шею, покрытую завитушками седых волос.
– Какие будем принимать меры? – не унимался Игорь. – Угарный газ может разрушить в колоннах синтеза платиновые катализаторы…
– Хорошо, – не повышая голоса, рассуждал Осокин. – Мы прекратим подачу газа в колонны. А дальше?..
Задольный, Гришин и Пилипчук пытались склонить Осокина на коллективный совет. Андрей Карпович не торопился принимать решения и, прохаживаясь по кабинету, думал нелегкую думу. Он еще не знал, как ее разрешить, но в одном не сомневался, что в сложившейся обстановке надо действовать гибко, безошибочно.
Прожитые годы многому научили Осокина. Он всегда считал себя больше дипломатом, нежели волевым администратором. И оснований для этого у него было достаточно. За тридцать лет на руководящих постах Андрей Карпович не получил ни единого выговора, возглавляемые им предприятия всегда выполняли государственный план, на него никто не писал анонимок, жалоб, его имя не склоняли в горкомах, на коллегиях министерства… В зенит славы Осокин тоже не попадал. Но вышестоящие руководители о нем ничего худого не говорили. Его работу оценивали кратко: «Тянет мужик». Такая характеристика с годами прочно утвердилась за Осокиным, хуже того, сделалась как бы эталоном для оценки низовых руководителей, которых постепенно зачисляют в «золотую середину» и при удобных случаях, скорее по инерции, чем по заслугам, выдвигают на более ответственные посты, веря в таких людей, что они «пороха не выдумают», но и «дров не наломают».
– Время не ждет!.. – взволнованно напомнил Задольный.
Андрей Карпович, уловив в голосе Задольного нотки той горячности, которая обычно толкает малоопытного в житейских битвах человека на крайность, выжидательно посмотрел ему прямо в глаза. Игорь отступать не собирался, наоборот, решил идти в лобовую атаку. Сделать первый бросок ему помешала вбежавшая в кабинет Аня Подлесная.
– Чем обрадуете? – прищурился Осокин.
– Давление в колоннах подпрыгнуло выше нормали на сто атмосфер…
– Я это предвидел, – невозмутимо ответил Осокин. – Доработались…
– Андрей Карпович, колонны не выдержат такого давления, – с грубоватой официальностью заявил Игорь. – Я последний раз прошу вашего разрешения прекратить подачу газа в пятую и шестую колонны! Откажете – я снимаю с себя ответственность за последствия на втором участке и пишу рапорт!
– Рапорт?.. – в глазах Осокина вспыхнула затаенная надежда и быстро погасла. – Пишите. Бумага и чернила на столе.
Игорь на тетрадном листке кратко изложил причины, требующие прекращения подачи в пятую и шестую колонны газа, расписался и вручил рапорт Осокину. Андрей Карпович посадил очки на толстый нос с темной бородавкой, прочел кричащие строчки и крупными буквами наложил резолюцию:
«Техническое руководство по предотвращению случая на втором участке в цехе аммиака возлагаю на начальника смены тов. Задольного И. Н. Все меры, которые будут приниматься, согласовывать лично со мной. Директор химкомбината А. К. Осокин».
Рапорт с резолюцией Задольный спрятал в карман и, повернувшись к Василию Денисовичу, распорядился:
– Прекратите подачу газа в колонны. В цехе объявите химтревогу!
– Свои действия, – напомнил Осокин Игорю, – будете согласовывать только лично со мной.
Глава четвертая
Порог своего кабинета Задольный переступил сгорбленным и задумчивым.
– Какие принимаете меры? – поинтересовался Осокин. – Обстановку на втором участке я доложил заместителю министра, секретарю парткома Полюшкину, секретарю горкома партии…
– Великое дело свершили.
– Что?.. – Осокин кахикнул и рассудительно продолжил: – Авторитетная комиссия, молодой человек, разберется… Она, братец мой, все по полочкам разложит.
– А тут и без комиссии ясно.
– Все решили объяснить техническими неполадками? Не выйдет, голубчик. Вы и рапорт писали с расчетом увильнуть от ответственности, да?
– Андрей Карпович, как будем освобождать колонны синтеза от угарного газа?
– М-да-а…
Игорь с нетерпением ожидал ответа. Андрей Карпович, отмалчиваясь, соображал, как львиную долю ответственности за последствия на втором участке взвалить на чужие плечи. Молчал и главный технолог Пилипчук. И молчал как-то особенно, с напускной озабоченностью, не отрываясь от актов химанализа газов, точно серые бланки могли подсказать мудрый ответ.
Решительного поступка от Пилипчука Задольный и не ожидал. За три года работы на химкомбинате он хорошо понял, что Демьян Михайлович взял на вооружение в жизни безропотное повиновение вышестоящему. Он никогда не вступал в споры, всегда с подчеркнутым вниманием и напускной почтительностью выслушивал старшего по должности, советовался с ним, как лучше выполнить то или иное дело, непременно спрашивал разрешения приступать к выполнению порученного задания, прикидывал, кому его передоверить, как правило, обольщал исполнителя такими словами: «Постарайтесь, голубчик. Кроме вас, я никому не могу доверить такое ответственное дельце. Договорились? Вот и чудесно!»
С каждым человеком Демьян Михайлович всегда был ласков, приветлив. Любую просьбу выслушивал внимательно, сочувствовал, давал слово «обмозговать с первой головой» и, конечно, принять все меры для «утрясочки». Короче, Демьян Михайлович никому не отказывал, но и практической помощи от него никто не дожидался.
Молчание директора и главного технолога все больше накаляло Игоря. Он, не выдержав борьбы в поединке, грубовато спросил Пилипчука:
– Демьян Михайлович, мы будем принимать какие-либо меры?
– Меры? – Пилипчук на секунду оторвался от актов. – Я пока не слышал вашего предложения.
– Моего? Я хочу посоветоваться с вами, Андреем Карповичем…
Пилипчук, почесывая пальцами лысеющую макушку, снова уткнулся в акты.
«А если угарный газ из колонн синтеза выбросить в атмосферу? – родилась идея в голове Игоря. – Другого выхода нет…»
Задольному хотелось свои предложения вынести на суд опытных людей, в споре найти истину… Хмурый вид директора и холодная педантичность главного технолога заставляли его в одиночку строить один за другим планы спасения платиновых катализаторов в двух колоннах синтеза и тут же их зачеркивать единоличным решением.
Часы на стене громче обычного отбивали секунды. Каждый удар маятника Игорю казался стуком собственного сердца. Он посмотрел на размякшего Осокина, пухлыми ладонями потирающего виски, на сморщенное восковое лицо Пилипчука и решил отправиться в цех на совет к аппаратчикам.
В цех Задольному, однако, уйти не удалось. На пороге кабинета появился Василий Денисович Гришин и, немного отдышавшись, доложил:
– Химзащитные средства у рабочих в порядке.
– Я вот о чем, Денисович, – перебил старшего аппаратчика Игорь. – Я думаю угарный газ из колонн синтеза выбрасывать в атмосферу.
– В атмосферу? Загрязнять воздух, голубчик, никому не дано право. Это – преступление!
– С пульта управления. Другого выхода у нас нет. Рискнем?
– Вы с ума спятили! – вздрогнул Осокин. – Вы понимаете, чем эта затея кончится? Я садиться на скамью подсудимых не собираюсь…
– Я предлагаю газ выбрасывать из колонн синтеза небольшими дозами, – не сдавался Игорь. – Он будет быстро рассеиваться в атмосфере и никакого вреда природе и людям не принесет.
– Допустим. А сколько потребуется времени на разрядку колонн? Пока мы будем возиться с пятой, угарный газ может разрушить платиновые катализаторы в шестой. Я, товарищи, так сказать, хорошо вижу финиш. Не стоит одну беду дополнять второй!
Осокин, пройдясь по кабинету, присел на диван и взглядом попросил Пилипчука присоединиться к выводам. Демьян Михайлович не только поддержал Андрея Карповича, но и предложил «с целью предотвращения сугубо тяжелых последствий» отстранить Задольного от технического руководства по ликвидации случая на втором участке. Совет Пилипчука осенил Осокина сделать еще один ход конем. Этим ходом Андрей Карпович намеревался надежнее подстраховать себя от предстоящих неприятностей. Он пригласил Демьяна Михайловича присесть рядом и тихим, вкрадчивым голосом начал рассуждать:
– Михалыч, вы инженер-технолог с огромным стажем, человек находчивый, сдержанный…
– Я? – разгадав замысел Осокина, съежился Пилипчук. – Я вас понимаю, Андрей Карпович. Я рад приложить все силы, знания, опыт… Но время… Время, дорогой Андреи Карпович, упущено.
– М-да, – отступил Осокин. – Вопрос будем считать исчерпанным.
Разговор Осокина с Пилипчуком Задольный выслушал спокойно, точно он касался кого-то постороннего, и сдержанно заметил:
– Андрей Карпович, свою вину за последствия на втором участке вы частично сняли резолюцией на моем рапорте. Я прошу не мешать нам действовать.
– Вы предлагаете мне покинуть цех и творить здесь все, что вам взбредет в голову? Демьян Михайлович, вы слышите?
– Готов подтвердить письменно.
Гришин отозвал Игоря к порогу и неуверенно высказал предложение:
– Николаевич, выручить нас может только огонек…
– Я вас не совсем понимаю.
Старший аппаратчик, комкая в руках кепку, пояснил:
– Угарный газ при выбросе из колонн синтеза можно сжигать в атмосфере. Может быть, факелы зажжем на колоннах, а?
Игорь несколько секунд простоял, ошеломленный радостью, затем крепко обнял Василия Денисовича и закружился с ним по кабинету. Директор химкомбината переглянулся с главным технологом и, пожимая плечами, посмотрел на Задольного так, как будто тот спятил с ума.
– Товарищ Задольный! Игорь Николаевич! – возмутился Осокин. – Вам не сменой руководить, а в детсаде в эту самую играть… Ну, как ее, Михалыч?
– В репку.
– Именно.
Басок Осокина и насмешливый тон Пилипчука немного остепенили Игоря. Он выпустил из объятий вспотевшего Гришина и, не скрывая радости, объявил:
Андрей Карпович, платиновые катализаторы в колоннах можно спасти! Денисович подал гениальную идею! Прикажите дежурной коммутатора соединить меня с первым секретарем горкома партии.
– Какая идея? Вы должны свои действия в первую очередь согласовывать со мной. Что я скажу секретарю горкома?
– Пусть он попросит Николая Ивановича Глыбу прибыть с огнеметчиками на комбинат.
– А кто такой Глыба?
– Начальник пожарной охраны города. Он нам поможет сжигать угарный газ в атмосфере. Андрей Карпович, время не ждет!
Осокин, сообразив, что в идеях Гришина и Задольного есть золотое зерно, приказал дежурной коммутатора:
– Голуба, первого! Гая! Ивана Алексеевича! Не забудь извиниться!
Игорь приблизился к столику с телефоном. Осокин животом закрыл аппарат и заискивающим голосом проговорил:
– Иван Алексеевич, химкомбинат беспокоит. Прикажите Николаю Ивановичу Глыбе явиться к нам с огнеметчиками. Зачем? Тут вот какое дело… Одним словом, у нас идейка родилась. Короче?
Андрей Карпович пухлой ладонью прикрыл микрофон трубки и взглядом приказал Игорю объяснить суть дела.
– Мы решили угарный газ во время выброса из колонн синтеза сжигать в атмосфере огнеметами, – пояснил Задольный. – Прикажите Николаю Ивановичу Глыбе…
Осокин, отобрав у Задольного трубку, добавил:
– Вы его, так сказать, с партийных позиций… Какой есть еще выход? – Андрей Карпович посмотрел на приунывшего Игоря и со вздохом закончил: – Другого выхода нет. Что говорит Москва? Пока молчит. Вся надежда только на вас, Иван Алексеевич.
Черную трубку Осокин положил на аппарат и подумал:
«Да, я не ошибся, когда согласился назначить этого юнца начальником смены. Голова у него на плечах, кое-что соображает. Правда, прыткий слишком, самоуверенный и того самое… Но мы его научим уважать старших! Только бы спасти платиновые катализаторы. А там я самому Акиму Сидоровичу карты открою. Он поймет, кого стричь, кого брить».
Глава пятая
Начальник пожарной охраны Глыба вскочил с кровати, быстро надел брюки, сунул ноги в теплые валенки и, набросив пиджак на плечи, подбежал к телефону. Девичий голос смутил его, и он рассерженно спросил:
– Вам кого?
– Николая Ивановича Глыбу.
– Я слушаю. Первый секретарь горкома просит? Соедините. Ты, Иван Алексеевич? Беда, говоришь?.. Ясно… Понял…
– На всякий случай позвоните в цех, – посоветовал Глыбе Иван Алексеевич Гай. – Возможно, я что-либо упустил.
– Добро!
Химкомбинат на звонок Николая Ивановича отозвался голосом Осокина:
– Да, цех аммиака. На проводе директор. Задольного? Поймите, я директор и вся ответственность…
– Я прошу Задольного.
– Кто с ним будет говорить? Хорошо. Передаю трубку. – Андрей Карпович кивнул Игорю и поучительно предупредил: – Меньше слов.
Задольный кратко объяснил обстановку в цехе. Глыба чертыхнулся. Игорь, волнуясь, заговорил умоляющим голосом:
– Другого выхода нет. Вся надежда только на вас, Николай Иванович. Не робеть? Скоро будете у нас? Ждем.
Часы на стене пробили четверть второго.
– Вы ручаетесь за успех? – переглянувшись с Пилипчуком, спросил Осокин Игоря. – А если угарный газ не вспыхнет в атмосфере?.. Вы понимаете, что нас тогда взгреют, только так!..
Вопросы Осокина, похожие на скрупулезный допрос, загоняли Игоря в тупик. Он пытался теоретически обосновать правоту своих поступков, но Андрей Карпович его доводы подвергал сомнению и упрямо твердил свое:
– Если угарный газ не вспыхнет в атмосфере, кто будет отвечать за загрязнение воздуха? Вы, товарищ Задольный? Вы, товарищ Гришин? Иван Алексеевич Гай?.. Нет, без согласия Москвы, подкрепленного подписью Акима Сидоровича Вереницы, я, пожалуй, на такой риск не пойду. Платиновые катализаторы катализаторами, а чистота воздуха… Это, милые мои, не фунт изюма! – Осокин немного помолчал, приглядываясь к Игорю, и опять за старое: – Мы шумим! Митингуем! А в колоннах синтеза от платиновых катализаторов, может быть, уже одна труха осталась. Ну, товарищ Задольный, что вы на это ответите? Какими, так сказать, будете фактами оперировать?
– Осторожность в такой обстановке, конечно, необходима, – согласился Игорь. – Но если она продиктована трусостью, рассчитана на перестраховку – этого прощать никому нельзя!
– Вы… вы, как я понимаю, считаете себя героем? – Телефонный звонок заставил Осокина умолкнуть. Он поднял трубку и, тяжело дыша, ответил: – Я на проводе, Москва? Слушаю. Благодарим. Спасибо. Меры? Докладывать поручаю начальнику смены Задольному. Он возглавляет техническое руководство по предотвращению последствий на втором участке.
Андрей Карпович пригласил Игоря к телефону и шепотом предупредил:
– Краткость!
– Угарный газ, – доложил заместителю министра Задольный, – будем сжигать в атмосфере огнеметами.
– Идея смелая, – похвалил Аким Сидорович Вереница. – И пожалуй, самая надежная.
– Именно надежная.
– Все ли вы учли?
– Кажется все.
– Еще раз все продумайте и…
– Вы одобряете идею?
– Рациональное зерно в ней есть. Посоветуюсь с доктором химических наук Весениным и немедленно позвоню.
Задольный облегченно вздохнул. Андрей Карпович осведомился:
– Что говорит Аким Сидорович?
– Идея ему понравилась. Он посоветуется с доктором химических наук Весениным и позвонит снова.
– Я всегда говорил, – приосанился Осокин, – у Акима Сидоровича го-ло-ва!..
– Факт! – поддакнул Пилипчук. – По кораблю и плаванье.
Осокин покосился на Пилипчука. Демьян Михайлович осекся.
– Аким Сидорович, – глубокомысленно продолжил Осокин, – не нам чета! С ним самые светлые умы в министерстве советуются.
Друга детства Осокин начал превозносить до небес и так увлекся, – что прозевал появление в кабинете секретаря парткома Артема Максимовича Полюшкина, главного инженера Дмитрия Григорьевича Бережного, Ивана Алексеевича Гая… Предупредительный кашель Пилипчука помог Андрею Карповичу вовремя закруглиться. Он, заметив прибывших, сразу преобразился: голову поднял выше, правую руку заложил за борт пиджака и с подчеркнутой вежливостью начал поучать Задольного:
– Действовать, Игорь Николаевич, будем смело, решительно, коллегиально, так сказать. Приложим все силы, знания, опыт – и последствия на втором участке предотвратим. – Последние слова Андрей Карпович выделил паузой и, кахикнув, добавил: – Я думаю, Иван Алексеевич тоже кое-что посоветует. Ему на комбинате каждый уголок знаком. Весь монтаж, так сказать, на его плечах держался, когда строили комбинат.
– На меня особых надежд не возлагайте, – предупредил Гай. – Я инженер-механик. Вы – технологи. В своем деле вы, пожалуй, лучше меня разбираетесь.
– Тогда разрешите вас, – пошел на попятную Осокин, – проинформировать точнее. Игорь Николаевич…
Телефонный звонок прервал разговор. Андрей Карпович поднял трубку и тут же доложил Гаю:
– Николай Иванович Глыба с огнеметчиками прибыл.
– Выходит, надо пропустить?
– Огнеметчиков оставьте на проходной, – приказал Осокин начальнику охраны. – Николая Ивановича проводите к нам.
Николай Иванович Глыба в белом полушубке, отряхивая ушанку от снега, торопливо вошел в кабинет, поздоровался и хрипловатым баском попросил объяснить задачу. Игорь карандашом на ватмане нарисовал колонны синтеза, кружочками пометил автоклапаны и приступил к делу:
– Угарный газ будем через автоклапаны сбрасывать в атмосферу небольшими дозами…
– Наша задача поджигать его из огнеметов. Высота колонн?.. Ясно. Огнеметчиков разместим на крыше соседнего цеха…
Телефонный звонок оборвал разговор Глыбы с Задольным. Осокин снял трубку и услышал далекий голос.
– Карпович… Андрей Карпович, – сообщал из Москвы Аким Сидорович Вереница. – Весенин одобряет твою идею. Решение ты принял умное, боевое. Есть вопросы?
– Вопросы? – Осокин быстрым взглядом обвел присутствующих в кабинете. – Товарищи, Акима Сидоровича интересуют наши вопросы.
– Тишина подсказала Осокину, что вопросов не будет, и он, плотнее прижимая трубку к уху, ответил:
– Все ясно, Аким Сидорович.
– Огнеметчики прибыли?
– Так точно!
– Благословляю. Главное, следите за техникой безопасности. Я выезжаю к вам. Часа через два встретимся. Обстановку на втором участке докладывайте министру.
Просторный кабинет Задольного стал похожим на командный пункт перед боем: на столе лежал план химкомбината, в дверях появлялись и тут же исчезали аппаратчики, пожарники… Телефон звонил через каждые десять – пятнадцать секунд. Игорь поднимал трубку и взволнованным голосом давал последние указания:
– Проверьте средства химзащиты! Санпостам находиться в полной готовности!..
Телефонные звонки наконец затихли. Кабинет опустел. Игорь открыл дверь и выглянул в замерший цех. Аня Подлесная в химзащитном комбинезоне стояла у отмывки водорода. Василий Денисович Гришин, надевая противогаз, торопился к пульту управления. Первый секретарь горкома партии, главный инженер химкомбината, секретарь парткома и аппаратчики с лопатами в руках застыли у ящиков с песком. Пожарники с огнетушителями разбегались по цеху.
Гулкие шаги на лестнице, которая проходила за стеной кабинета, встревожили и обрадовали Игоря. Радовался он от мысли, что наконец настали долгожданные минуты битвы за спасение платиновых катализаторов. Тревожился… Причин для тревог было хоть отбавляй. И первая: вспыхнет угарный газ в атмосфере или нет? Чувствуя, как все тело наливается горячей тяжестью, Задольный шагнул к столу и услышал за спиной голос Глыбы:
– Установить связь – и на пост!
– Есть! – ответили вбежавшие в кабинет огнеметчики.
– А ты готов? – спросил Задольного Николай Иванович.
– Я готов.
Глыба, заметив испуг на лице Задольного, с иронией произнес:
– Твое начальство на коммутаторе, как в блиндаже, Укрылось. Москву информировать вдвоем будут.
– Все предусмотрели! – насупился Игорь. – Местечко выбрали надежное и, главное, безветренное.
– Я дал команду подключить их параллельно к нашей связи. – Глыба дружески хлопнул Игоря по плечу и подбадривающим голосом посоветовал: – Возьми себя в руки, сосед! Побеждает тот, кто уверен в победе! Объявляй химтревогу!
– Начинаем?
– Колонны разряжать после моего предупреждения!
Игорь повеселевшим взглядом проводил Николая Ивановича из кабинета.
Команду Глыбы ожидать долго не пришлось. Его бодрый голос прозвучал в наушниках маски-шлемофона почти сразу, как только затихли шаги на лестничной клетке. Игорь красным флажком подал команду Василию Денисовичу и, стараясь побороть в душе нарастающую тревогу, четко ответил:
– Разряжаю пятую!
Толчок залихорадил цех. Над стальной колонной синтеза, освещенной прожекторами, с шипеньем взметнулось косматое облако газа.
– Пли! – скомандовал огнеметчикам Глыба.
Четыре ярко-красных хвоста раскинжалили морозную темень. Горячее облако газа вспыхнуло голубоватым огнем и ревущей волной прокатилось над цехами комбината.
– Повторить разрядку! – раздалась бодрая команда Глыбы. – В цехе все нормально?
– Как вспыхнул газ? – осведомился Игорь. – За нас не беспокойтесь. В цехе немного дрожат стекла.
– Газ вспыхнул голубоватым огнем! Повторить разрядку!
Игорь поднял руку с красным флажком. Раскатистый грохот снова качнул цех. Стекла со звоном посыпались из промороженных рам. Задольный выглянул в окно – и отпрянул назад. Мутную круговерть вспороли ослепительные молнии. Огромный столб голубого огня, взмахивая крылами, вздыбился в грифельное небо.
Волна горячего ветра, ударившая в черный проем окна, вернула Игоря к столу. Он взглянул на часы. Минутная стрелка за время двух разрядов колонны прошла два деления.
«Пять минут тратим на одну разрядку. При таком темпе не успеем спасти от разрушения платиновые катализаторы…»
– Задольный!.. Задольный!.. Почему не повторяешь разрядку? Я спрашиваю: какого черта молчишь?
– При таком темпе не уложимся в срок.
– Что предлагаешь?
– Увеличить выброс газа в атмосферу.
– Добро! Открываю огонь из восьми огнеметов!
– Игорь Николаевич, действуйте осторожней, – раздался в наушниках предостерегающий голос Осокина. – Свои действия вы обязаны…
– Пошел ты!.. – вырвалось у Игоря, и он помахал рукой Василию Денисовичу.
– Я не приказываю, – повторил Осокин. – Мы с Демьяном Михайловичем только предупреждаем.
Василий Денисович Гришин мячиком подкатился к порогу.
– Понимаешь, Денисович, – взглянул на часы Игорь. – Дело дрянь! Не успеем спасти от разрушения платиновые катализаторы.
– Что предлагаешь?
– Увеличить в два раза выброс газа. А там посмотрим.
Василий Денисович во весь дух пустился к пульту управления.
– Задольный! – прозвучал в наушниках бас Глыбы. – Какого черта медлишь?
– Предупреждал пульт управления.
Пол качнулся под ногами Игоря. Он схватился руками за стол и вместе с ним полетел в угол кабинета. После первого толчка повторился второй, гулкий, раскатистый, как залп батареи. Задольный, вскочив на ноги, увидел в черном проеме окна столбы огня. Они с оглушительным треском, похожим на удары грозы, быстро погасли.
– Задольный!.. Задольный!..
– Повторяю разрядку!
Игорь трижды взмахнул красным флажком. Четвертый толчок сорвал в кабинете дверь с навесов, опрокинул стол… За окном снова яркие хвосты огнеметов распороли темень. Шквал огня с грохотом и леденящим душу воем прокатился в сторону соснового бора, потом все затихло, и горячий ветерок закружил по кабинету бумажки.
– Повторяю разрядку!
– Как самочувствие?
– Держимся!
– Молодцы!
Мощный взрыв вырвал пол из-под ног Игоря. Он ударился плечом о что-то твердое и от яркого света закрыл ладонью глаза.
– Игорь Николаевич, – снова прозвучал в наушниках тревожный голос Осокина, – нельзя ли поосторожней?..
– Повторяю разрядку!
Громовой раскат взорвал тишину. Над пятой колонной синтеза завихрились молнии. Через секунду они шипящими столбами взметнулись в холодное темное небо и, растекаясь широкими полосами голубого цвета, начали взрываться одна за другой.
– Товарищ Задольный!.. – не унимался Осокин. – Товарищ Задольный…
– Повторяю разрядку!
Цех качнуло с небывалой силой. Слепящие молнии вспороли густую темень. Но взрыв прогрохотал мягче, с постепенно удаляющимся гулом, и море огня, вздымаясь сизовато-голубыми волнами, медленно растеклось в небе.
Игорь по часам уточнил запас времени, чертыхнулся и упавшим голосом доложил Николаю Ивановичу:
– Осталось сорок семь минут.
– Надо успеть! Увеличивай выброс газа!
– Добро!
– Не теряй дорогих секунд!
Игорь выше поднял красный флажок над головой. Василий Денисович в недоумении развел руками. Игорь условным сигналом потребовал выполнить приказ.
Новый грохот раздался, резкий, звенящий. На какое-то мгновенье он вроде бы затих, затем ахнул с новой силой, и ревущее, как штормовое море, пламя все ниже и ниже стало опускаться над крышей цеха.
«Не миновать пожара! – испугался Игорь. – Эта лавина огня проглотит цех!»
Тревога Задольного оказалась напрасной. Ветер унес море огня в сторону соснового бора, и снова наступила горячая тишина.
– Давай на всю железку! – раздался призыв Глыбы. – Наша берет!
– Так держать, товарищ Задольный! – поддакнул Осокин.
Десятый сброс угарного газа из пятой колонны синтеза залихорадил цех. Николай Иванович Глыба выждал несколько секунд, пока шипящие облака выше поднимутся над колонной, и его команда «Пли!», точно брошенный факел в океан бензина, подожгла небо.
Взрыв затих так же быстро, как и раздался. Но гулкое перекатистое эхо еще долго шарахалось где-то в сосновых лесах, а когда и оно затихло, в кромешной темени сиротливо завыл буран.
– Разряжай шестую, сосед! – обрадовался Глыба. – Наша берет! С тебя магарыч!
– Минутку! В цехе что-то случилось.
Полсотню метров от порога кабинета до пульта управления Задольный пролетел, как на крыльях, сорвал с головы маску противогаза – и опешил: Иван Алексеевич Гай, Василий Денисович Гришин, Аня Подлесная… стояли с поникшими головами у разбитой панели управления автоклапанами колонн синтеза.
– Амба! – махнул рукой дежурный пульта. – Новую надо ставить. Толчком сорвало с петель – и вдребезги!
– Теперь, как я понимаю, – вздохнул Гай, – разрядить шестую колонну с пульта невозможно?
Игорь до хруста сжал кулаки.
– На замену панели потребуется не меньше часа, – засуетился дежурный пульта управления. – Я, пожалуй, буду вызывать монтажников.
– Не теряйте время, – согласился Игорь и, вспомнив о прерванной связи с огнеметчиками, побежал в кабинет.
Причину аварии на пульте управления Задольный объяснил Глыбе кратко, упавшим голосом и, присев на диван, стал думать, как спасти от разрушения газом платиновые катализаторы в шестой колонне синтеза.
Думать в одиночку Игорю долго не пришлось. В кабинете вскоре раздался хрипловатый бас Глыбы, мягкий говорок Дмитрия Григорьевича Бережного, кашель Демьяна Михайловича Пилипчука и растерянный голос Андрея Карповича Осокина.
– Как?.. Как это случилось? – начал сокрушаться Андрей Карпович. – Мы с Демьяном Михайловичем… Мы, так сказать, были уверены…
– И доложили министру о победе? – нахмурился Иван Алексеевич Гай. – Поторопились обрадовать начальство, да?
Вопрос Ивана Алексеевича сгорбил Осокина. Проклиная себя за излишнюю откровенность, он что-то буркнул под нос и умолк. Молчал и Пилипчук. В трудные минуты жизни он всегда руководствовался правилом: оставаться в тени. Поглядывая на всех пугливыми глазками, Демьян Михайлович как бы старался подчеркнуть: я, мол, в докладе министру участия не принимал, технического руководства во время ликвидации нежелательных последствий на втором участке не возглавлял…
Андрей Карпович, облокотившись о дверной косяк, почувствовал неприятный озноб во всем теле и острую резь в животе. Такое с ним однажды уже случалось, в годы войны, когда на завод позвонил Иосиф Виссарионович Сталин и спросил о количестве взрывчатых веществ, выпускаемых заводом за смену. Выслушав краткий ответ Осокина, Сталин приказал еще короче:
– Надо в десять раз больше!
…Резкая боль в животе Осокина затихла, озноб сменился жаром. Он вытер платком вспотевший лоб, немного приободрился.
– Товарищи, какие будем теперь принимать меры? – нарушил тягостную тишину Иван Алексеевич Гай. – Неужели, черт возьми, ничего нельзя придумать?
– Выход есть, – поделился мыслями Задольный. – Но он требует большого риска.
– Умный риск, – поддержал Гай Игоря, – дело благородное.
– Катализаторы можно спасти только так: автоклапаны на шестой колонне синтеза должны открыть… люди.
Предложение Задольного ошеломило Осокина.
– Вы… вы соображаете, что говорите? В колонне огромное давление. Автоклапаны могут сработать при малейшем толчке…
– Если действовать с осторожностью минеров, роковых последствий можно избежать.
– Но вдруг!..
– Андрей Карпович, помолчите, – остановил Гай Осокина. – Игорь Николаевич, как это сделать?
– Люди должны взобраться на колонну, привязать за кольца автоклапанов веревки…
