Текст книги "Аленкин клад. Повести"
Автор книги: Иван Краснобрыжий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Глава одиннадцатая
Проводить Светозарова в Москву собрались многие коммерсанты и деловые люди частных фирм Нью-Йорка. Мистер Уоллес Билард, несмотря на болезнь, тоже приехал на вечер. Старый миллионер, как показалось Виктору, был опечален больше других. По праву старейшины коммерсанты поручили ему сказать застольную речь.
– Теперь я понимаю, – по-старчески тряся головой, говорил он, – почему Советская Россия победила фашистскую Германию. Теперь я понимаю, почему русские так быстро восстанавливают свою страну. Теперь я понимаю, откуда у русских столько сил, энергии…
Мистер Билард минут тридцать твердил свое «понимаю». Когда коммерсанты попросили его объяснить, что же он, наконец, понимает, старый миллионер ответил:
– Вот поедете в Советскую Россию покупать оборудование и станки, тогда узнаете, что я понял на старости лет.
Коммерсанты и деловые люди частных фирм задумались. Один из корреспондентов, пронюхав, что Светозаров помог своей домработнице стать дантисткой, попросил Ию Выдыбай оценить благородство советского инженера. Ия растерялась и не могла найти нужных слов. Она говорила, что будет скучать по Марийке, Андрею, Яшке и миссис Наталье. Виктору Светозарову, низко кланяясь, призналась:
– Я не знаю, как вас благодарить! Честное слово, не знаю!..
– Самой высокой наградой, – заверил Ию Светозаров, – будет ваша память о русских людях. Не забывайте нашей доброты.
IВ Москве Виктору Светозарову предлагали работу в Тяжпромэкспорте. Он просился только на «Красный пролетарий». Один из ответственных руководителей, прослышав о «чудачествах» Светозарова, вызвал его к себе и качал раздраженно отчитывать:
– Виктор Алексеевич, кончайте валять дурака! На пост замминистра пока не рассчитывайте…
– Я прошусь на родной завод, в цех. Готов хоть сегодня руководить бригадой слесарей. Доверите должность мастера – буду работать мастером.
Ответственный руководитель позвонил на «Красный пролетарий», переговорил с директором и, как бы извиняясь, спросил:
– Должность главного технолога вас устроит?
– Нет! Если вы считаете меня чинодралом, я поеду на любой станкостроительный завод и устроюсь по вольному найму.
– Серьезно?
– Я смотрю на жизнь другими глазами.
– Какими?
– Производителя материальных ценностей. С каких это пор у нас цех стали считать уделом неудачников? Я уверен: из кабинета никогда не увидишь тех проблем, которые жизнь подскажет в цехе.
– Теперь я вас понял, – признался ответственный руководитель. – Вы решили идти в науку непосредственно от станка? Похвально, Виктор Алексеевич! Так бы сразу и говорили.
– Не знаю, выйдет ли из меня ученый, но хорошим производственником я стать обязан.
Станкостроители инженера Светозарова приняли в свою семью охотно. Руководству завода он понравился скромностью, рабочие полюбили его за деловитость и спокойный характер. Должность рядового технолога во втором механическом Светозарову тоже пришлась по душе. Работы в этом цехе было непочатый край.
На летучках у директора, на партийных, профсоюзных и производственных собраниях второй механический склоняли по всем падежам за низкую производительность труда, бракодельство… Начальнику цеха всегда доставалось «по первое число». После таких собраний только и слышалось: «Второй механический лишили премиалки!»; «Ну и дали прикурить второму!.,».
Виктор Алексеевич Светозаров на собраниях отмалчивался. Он изучал «узкие места» в цехе, намечал пути их устранения, докапывался до причин низкой производительности труда, браков… Месяца через четыре Светозаров поставил все точки над «i» и попросил на собрании слова.
После того собрания прошло больше двадцати лет. Краснопролетарцы помнят его как светлую дату в истории завода. Виктор Алексеевич никого не ругал, никого не хвалил, да и выступал совсем необычно. Он попросил друзей по работе вооружиться карандашами и блокнотами. Его чуточку глуховатый голос звучал в зале тихо, спокойно, а когда станкостроители выкрикивали: «Угодил в точку!» – Виктор Алексеевич прерывал лекцию по научной организации труда, писал мелом на доске для всех доходчивые цифры и снова вскрывал причины плохой работы цеха, предлагал одно устранить, другое внедрить, над третьим подумать директору завода, четвертое обязывался наладить сам…
Выступление Светозарова на производственном собрании длилось почти пять часов. Нет, это было не выступление, это был план технической революции в цехе, план конкретного действия участков, пролетов, каждого руководителя и рабочего.
После необычного собрания директор завода недели через две пригласил Светозарова на беседу и предложил ему перейти в третий механический инженером по научной организации труда. Виктор Алексеевич отказался:
– Внедрим в жизнь научную организацию труда во втором, тогда перейду в третий.
– Стране нужны станки, станки и еще раз станки, – упрашивал Светозарова директор завода. – Мы создадим вам все условия: положим персональный оклад, выделим штат сотрудников…
– Планомерность в научной организации труда, – предупредил директора Светозаров, – залог успеха. Если мы начнем бросаться из одной стороны в другую, загубим хорошее дело.
В угоду моде у нас нет-нет и похоронят доброе начало, поторопятся отрапортовать вышестоящим организациям о технической революции, прогрессе, а на деле глядишь – совсем иное. На «Красном пролетарии» такого не случилось. Научная организация труда здесь внедрялась в жизнь не год и не два. Она потребовала расширения старых корпусов завода Бромлей, строительства новых, ликвидации кочегарок, благоустройства территории завода, бытовок, организации новых лабораторий… Все эти годы на самых трудных участках работал Виктор Алексеевич Светозаров. Он строил просторные, светлые цехи, оснащал пролеты и участки новой техникой, внедрял в производство скоростное резание металла, возглавлял разработку оснастки, приспособлений…
IIРеконструкция сделала «Красный пролетарий» лучшим заводом страны. Его стали называть «ведущим предприятием станкостроения», «флагманом»… И однажды в Совете Министров СССР капитану «флагмана» сказали:
– Нужен универсальный токарно-винторезный станок. Он должен в любой отрасли промышленности обрабатывать детали до 400 миллиметров в патроне и до 220 миллиметров в центрах. Шпиндель станка конструируйте на 23 скорости – от 12 до 2 тысяч в минуту.
Директор завода в тот же день собрал в своем кабинете летучку и объявил решение Совета Министров. Правительственное задание обрадовало создателей станков. Каждый из них понимал, что задание правительства – это голос жизни. Конструкторы на той летучке сразу поставили вопрос о создании хорошей испытательной лаборатории.
– Лаборатория есть, – ответил директор. – Меня волнует другое: кто ее возглавит?
Ведущие специалисты тут же решили:
– Лабораторию доверим Виктору Алексеевичу.
Новое назначение Светозаров получил как раз в тот момент, когда был захвачен идеей построить на «Красном пролетарии» автоматическую линию по изготовлению шестерен для металлообрабатывающих станков.
– Без автоматической линии мы пока обходимся, – доказывали Светозарову в парткоме. – А вот без универсального токарно-винторезного станка… Да и на мировом рынке спрос на такой станок возрос.
Мечту о создании автоматической линии Светозаров вынашивал долгие годы. Дату ее рождения он назвать не может. Может быть, эта идея осенила его в те годы, когда он работал с Яковом Силычем Пятуней у верстака, может быть, на фирме Биларда, может быть, по возвращении из Америки на «Красный пролетарий». Как-то само собой получилось, что Виктор Алексеевич начал чертить на ватмане зубодолбежные, обдирочные, фрезерные станки, соединять их работу подающим конвейером, механическими руками… Светозаров мечтал проектом этой линии защитить кандидатскую диссертацию, но жизнь требовала заниматься то одним неотложным делом, то другим.
Виктор Алексеевич несколько недель ходил мрачный, подавленный. Но ни дома, ни на заводе даже словом не обмолвился о решении расстаться с «лебединой песней». Когда Андрей и Яков, учившиеся в ту пору на четвертом курсе
Московского станкостроительного института, докучали ему вопросами о «хандре», Виктор Алексеевич закрывался с Марийкой, ставшей инженером-конструктором, в своей комнате и приводил в порядок работу по проекту автоматической линии.
Два тома чертежей и сотни страниц технического текста Светозаров привез в научно-исследовательский институт и на заседании ученого совета заявил:
Не имею права держать мечту в секрете. Я начал, вы – продолжайте. Автоматическая линия по изготовлению шестерен для металлообрабатывающих станков позволит на «Красном пролетарии» увеличить производительность труда на двадцать – двадцать пять процентов.
Ученый совет института пообещал доработать проект автоматической линии через два года. Сроки ученых удивили инженера.
– Два года? – переспросил Светозаров. – В таком случае я буду создавать автоматическую линию дома. Сыновья у меня без пяти минут инженеры-станкостроители, дочь инженер-конструктор. Зятю поручим разработать проект электрооборудования линии.
Ученые призадумались.
– Шесть месяцев, – поставил условия Светозаров. – Если у вас не хватает специалистов, рассчитывайте на моих сыновей, дочь и зятя.
– Проект будет доработан, – согласился председатель ученого совета. – А какому заводу поручим выпуск первой автоматической линии?
– Первую, – сказал Светозаров, – мы изготовим на «Красном пролетарии». Я в испытательной лаборатории подберу и обучу кадры.
Глава двенадцатая
– Вот, ребята, мы и дождались золотых деньков, – объявил бригаде Виктор Алексеевич Светозаров. – Нам предстоит построить автоматическую линию по изготовлению шестерен. Нам ее строить и на ней работать. Предупреждаю: дело чертовски трудное.
– Мы не белоручки! – заявили ребята. – Разве в лаборатории было легко?..
– Дело-то необычное, – объяснял Светозаров. – Оно требует не только прилежности – творчества. Первая задача – высвободить станки для строительства автоматической линии. Серийный выпуск универсального токарно-винторезного станка IK62 загрузил до предела каждый участок. Дирекция завода поручила нам построить автоматическую линию в первом механическом цехе. На втором участке цеха мы должны за счет повышения производительности труда высвободить для нашей работы токарные, фрезерные, сверловочные и шлифовальные станки.
Дни пролетали быстро. Виктор Алексеевич с помощниками ходил от станка к станку. Они проводили хронометраж рабочего времени, изучали технологию обработки деталей, приглядывались к приспособлениям, оснастке… Многие тогда поговаривали: «Смотри, наблюдатели появились!»
«Где? Где взять свободные станки? – не давала покоя мысль Светозарову. – Участок не остановишь ради экспериментов. Сборщикам подавай и подавай готовые детали».
День в походах от станка к станку, вечером расчеты, утром совет с ребятами, как высвободить хотя бы два-три фрезерных, один сверловочный и пару токарных станков.
Виктор Алексеевич, – подсказал однажды Светозарову Владимир Галинин. – Я наблюдал за работой фрезеровщика. Он затрачивает на изготовление одной детали десять минут. Семь минут у него уходит на установку детали, снятие, настройку станка и приспособления. Станок фактически работает три минуты. Как бы все сделать наоборот?
Мысль Владимира Галинина была той искоркой, которая зажгла пламя. Бригада через Два дня выявила простои еще семи горизонтально-фрезерных станков. На них операция но изготовлению детали длилась две с лишним минуты, а само фрезерование – двадцать пять секунд.
Вечером светозаровцы, так прозвали на «Красном пролетарии» бригаду строителей автоматической линии, собрались в техническом бюро. Одни крутили ручки арифмометров, другие считали на логарифмических линейках… Виктор Алексеевич проверял расчеты, и на лбу у него глубже вырисовывались морщины.
Помощников Светозаров в тот вечер отпустил домой часов в десять, а сам просидел в прокуренном кабинете до прихода утренней смены.
– Что же вышло? – поинтересовались Владимир Галинин и Леонид Ширзоев. – Сколько мы теряем вспомогательного времени в каждой смене?
Виктор Алексеевич потер ладонями седые виски и протянул ребятам листок бумаги, разграфленный квадратиками. В каждом квадратике стояло по две цифры: одна показывала машинное время, другая – вспомогательное.
– Сорок часов машинного времени теряли на вертикально-фрезерных станках? – удивился Леонид Ширзоев. – Виктор Алексеевич, если мы вспомогательное время переведем в машинное…
– Высвободим три фрезерных станка, – подтвердил Светозаров. – Я схожу домой, отдохну немного, а вы подумайте с ребятами, как установить на вертикально-фрезерном круглый стол с гидравлическими зажимами. Я тут набросал приблизительный чертеж.
IСветозаров выругался и торопливо зашагал от станка по узкому пролету. Он шел с опущенной головой, его фигура горбилась, губы что-то шептали злое, непонятное. Мастер Иван Ларин глядел ему вслед и думал: «Может быть, и моя есть вина в срыве эксперимента. Да и стоило ли выделять Светозарову станок? Теперь сборщики на летучке опять будут меня склонять. Мы сорвали выпуск трехсот шестерен. Все экспериментируем!..»
Иван Ларин проклинал себя за мягкосердечность, уступчивость, но обиды на своего бывшего учителя не таил. Виктор Алексеевич ему доказал, что вспомогательное время при изготовлении деталей на вертикально-фрезерных станках значительно превышает машинное.
«Тут Светозаров прав, – рассуждал Ларин. – С этим действительно пора кончать. Но как? Без экспериментов не обойдешься».
Мастер Ларин, провожая взглядом Светозарова, закурил. Он хорошо знал: вечером стоять ему «на ковре» у начальника цеха и держать ответ за простой станка. Начальник цеха будет жать на план. И он по-своему прав. Он спрашивает с мастера, с него – главный инженер, с главного – директор… Понимал Иван Ларин и другое, что работать по старинке тоже нельзя. Интенсификация производства требовала вскрывать резервы мощности. И вот один, самый главный резерв уже вскрыт, но добиться без экспериментов ничего нельзя. Тут голословием делу не поможешь.
«Эх, снизили бы план! Да я бы тогда не один – десять станков выделил Светозарову на эксперименты. Но сейчас… Эксперименты? Это еще журавль в небе. План – главное!»
– Иван Сергеевич, – тихо окликнул Ларина Владимир Жигулин.
– Что у тебя еще случилось?
– Мне на другой станок перейти или на этом снять приспособление и работать по-старому?
– По-старому? – Ларин насупился. – По старинке не выйдет. Настраивай приспособление и шуруй.
Светозаров вернулся к станку и потребовал снять приспособление.
– Виктор Алексеевич, – запротестовал Жигулин, – дело-то вроде налаживается.
– Нет. В приспособлении есть конструкторская ошибка. Останься после смены и попроси задержаться ребят. Будем переделывать наш стол.
– Я-то останусь. А вот ребята…
– Поговаривают о сверхурочных?
– Было дело.
Светозаров знал, что начальник цеха увеличить фонд заработной платы откажется. Вопрос стал ребром: кто будет финансировать сверхурочные работы?
«Неужели бригада откажется от мечты? – задумался Светозаров. – Нет, такого быть не может. Я подберу ключик к ребятам…»
После смены Виктор Алексеевич заговорил с ребятами о первых коммунистических субботниках в стране. Говорил он просто, доходчиво. Беседу закончил так же спокойно и кратко:
– Дело, ребята, не в рублях. Я, наконец, сам стану за станок и переделаю стол. Неужели мы похороним свою мечту? Мы в двадцатые годы рассуждали немного иначе. А в сорок первом и зимой сорок второго, когда завод выпускал продукцию для фронта, пятнадцатилетние мальчишки и девчонки работали в Фонд обороны по пять-шесть смен в месяц.
Ребята притихли. Виктор Алексеевич понял, что им стыдно и они ждут последнего слова.
– Не будем терять дорогих минут, – закончил Светозаров. – Нам выделили на два часа пять станков.
Утром светозаровцы на вертикально-фрезерном станке снова приступили к испытанию усовершенствованного приспособления. Леонид Ширзоев установил на обработку сразу двенадцать деталей. Фреза на высокой скорости обработала одну деталь, вторую, третью… Стол, медленно вращаясь, подавал к фрезе деталь за деталью. Готовые изделия Алексей Варламов снимал с зажимов и на их место устанавливал новые. Виктор Алексеевич за всеми операциями следил по секундомеру. Все складывалось отлично. Вспомогательное время приближалось к нулю. О такой победе можно было только мечтать!
Готовые детали передавались из рук в руки. Ларин просиял.
«Есть еще один одержимый! – обрадовался Виктор Алексеевич. – Люди начинают верить в наше дело!..»
Радость Светозарова оказалась преждевременной. На станке раздался сухой треск, и фреза рассыпалась на мелкие осколки.
– Вибрация проклятая подвела, – вздохнул Владимир Галинин. – Гидравлические зажимы, пожалуй, слабоваты.
– Точно, – согласился Светозаров. – Снимайте, ребята, стол.
Ларин насупился. Еще час назад он верил в победу. Надеялся наверстать план, а тут снова осечка.
– Вспомогательное-то время, Иван Сергеевич, – утешил Светозаров, – сокращается почти до нуля.
– Начальник цеха даст мне и вспомогательного и машинного. Что?.. Что я ему скажу?..
– Заяви прямо: план выдам на-гора.
– Ой ли!
Ночь перед решающим испытанием у светозаровцев пролетела незаметно. Одни точили на станках вибрационные компенсаторы, другие улучшали конструкцию гидравлических зажимов, третьи колдовали у поворотного стола… Утром улучшенное приспособление бригада снова установила на вертикально-фрезерный станок. Иван Ларин со стороны молча наблюдал за работой ребят.
Владимир Галинин включил вертикально-фрезерный станок и взглянул на бригадира. Тот стоял спокойный, только плечи у него сутулились больше обычного, но глаза улыбались. Станок достиг предельных оборотов.
– Включите стол! – распорядился Светозаров.
Круглый, отшлифованный до блеска стол поднес к фрезе зажатую в держателе деталь. Фреза с визгом врезалась в металл, и сверкающие опилки брызнули из-под нее тонкой струйкой.
Стол прошел один круг, второй, третий, четвертый… Сорок восемь готовых деталей пошли по рукам. Они отливали серебристым блеском и были обработаны с таким классом точности, что все диву давались.
– Фрезерный на самый полный! – скомандовал Светозаров. – И заготовок… Заготовок побольше!..
Крановщица готовые детали ящик за ящиком подавала на сборку. Ребята торжествовали. Еще бы! Фрезерный станок с новым приспособлением только за три часа выдал восемнадцать дневных норм.
– Ну, Иван Сергеевич, – первый раз за три недели улыбнулся Светозаров, – теперь я у тебя на законных основаниях могу высудить три фрезерных станка, и выделяй нам для эксперимента один сверловочный.
IIСработать десять тысяч деталей. Все детали по чертежам собрать в узлы, блоки… Собрать станки-автоматы. Станки-автоматы соединить в линии по циклам работ. Наладить механическую и электрическую схемы управления… Но эта работа была не главной. Как покажет себя в деле автоматическая линия по изготовлению шестерен? Не придется ли ее продукцию доводить до нужного класса точности вручную? За какой отрезок времени на линии будет взят рубеж проектной мощности?
Пуск автоматической линии для краснопролетарцев был самым тяжелым экзаменом. И хотя каждый член бригады старался скрыть свое волнение, Виктор Алексеевич одного подбадривал шуткой, другого успокаивал пословицей о богах и горшках, третьему намекал о бутылке шампанского… Ребята в свою очередь тоже подшучивали над бригадиром и обещали первую шестерню приколоть ему на пиджак вместо ордена.
– Тяжеловатой, правда, будет награда, – улыбался Виктор Алексеевич. – Но для моей комплекции подходящая. Носить буду с гордостью.
IIIНа пульте управления вспыхнула зеленая лампочка. Она подавала сигнал о готовности к работе каждого узла автоматической линии. Светозаров нажал кнопку «Пуск». Лента подающего транспортера качнулась и медленно поползла вперед. Две механические руки подхватили первую заготовку и мягко поставили на ленту транспортера. Заготовка через несколько секунд остановилась у толкателя, соскользнула с транспортера. Ее гут же подхватили вторые механические руки и установили на обдирочный автомат. Машина защелкала магнитными пускателями, попробовала резцом прочность заготовки и, набирая скорость, заработала на полную мощность.
Ученые, инженеры, рабочие, корреспонденты, тесня друг друга, побежали за первой заготовкой вдоль транспортера. Механические руки и толкатели заготовку быстро и точно передавали от станка к станку. Автоматы ее точили, протягивали, фрезеровали, шевенговали… Отливающую блеском шестерню механические руки сняли с последнего автомата и бережно уложили в магазин готовых деталей.
По транспортеру двигались и двигались новые заготовки. Люди нянчили на ладонях теплую деталь, обнимались и громко кричали:
– Победа!.. Победа, братцы!..
Первую шестерню Владимир Галинин перевязал красной лентой и под аплодисменты наградил трехкилограммовой «медалью» Светозарова. Виктор Алексеевич награду принял с радостью, поклонился людям и глуховатым голосом проговорил:
– А линия работает. Посмотрите, как красиво работает!
Автоматическое изготовление шестерен только за одну неделю помогло сборщикам увеличить выпуск станков на десять процентов. Каждый процент в переводе на рубли составлял тысячи. Хозяева автоматической линии могли ходить в героях, пожинать плоды победы… Но русский человек не мыслит свою жизнь без новых поисков.
Механические руки снимают и подают, подают и снимают заготовку за заготовкой. Крановщица готовые детали увозит на сборку. Николай Шинаев неторопливо обходит автоматическую линию, проверяет качество шестерен… У зубофрезерного автомата он задерживается дольше обычного, делает в записной книжке пометки и минут через десять обращается к Светозарову:
– Есть идея.
– Какая?
– По-моему, для зубофрезерного автомата надо изготовить фрезы с одним углом наклона и одинаковым диаметром отверстия.
– Выгода?
– При Переналадке линии не надо менять оправки и переворачивать фрезерную головку на разные углы.
– Выходит, минут пятнадцать – двадцать можно экономить при переналадке линии?
– Не меньше.
Кончена смена. Бригада собирается на технический совет. Вопрос решается один: как сократить простои линии во время переналадок? Рабочие дополняют друг друга. В споре вскрывается еще один недостаток. На зубофрезерном автомате при замене опорной тумбы затрачивается час рабочего времени.
– Надо, ребята, сделать одну универсальную тумбу, – предлагает Светозаров. – Она постоянно будет стоять на станке. Во время переналадок потребуется снимать только оправки и манжеты.
Расчеты. Поиски. Технические споры… Результаты? Универсальная тумба и новая фреза позволили за месяц на автоматической линии выпустить дополнительно три тысячи шестерен. И только внедрено одно усовершенствование – рождается новая мысль. Леонид Ширзоев вместо дорогостоящего резца сложной конфигурации предлагает применить типовой. Стоимость изготовления одной детали снижается на пятак. Но сколько таких пятаков наберется за смену, месяц? Владимир Жигулин подал идею установить зеркало на шарнирах. Предложение помогло наблюдать за обработкой скрытой стороны детали. Алексей Варламов решил помочь соседям. Ему, как бывшему сверловщику, хорошо известно, сколько теряется времени на установку разных приспособлений на сверловочном станке. Одному Алексею задача не по плечу. Он обращается за помощью к бригадиру. Виктору Алексеевичу мысль по душе. И хотя Алексей старается для другого участка, бригадир не перечит. Завод – дом родной.
Две недели раздумий, десятки чертежей, расчеты, и на сверловочном станке появляется поворотный стол с множеством головок. Приспособление помогло выкроить вспомогательного времени час. Таких часов за неделю на заводе набралось сотни.
