Текст книги "Аленкин клад. Повести"
Автор книги: Иван Краснобрыжий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Переставить сотню станков в технологической цепочке с таким расчетом, чтобы они работали без секунды простоя. Заменить на них электродвигатели. Подвести к каждому станку дополнительную систему охлаждения. Сконструировать и внедрить оснастку… И все это за десять часов! Если бы Светозарову сказали в мирное время, что цех надо перевести в течение суток на выпуск новой продукции, он, пожалуй, счел бы такое дело пустым прожектерством. Но тогда, в морозном декабре сорок первого, Виктор Светозаров в Комитете Обороны кратко доложил:
– Модернизацию закончили.
Краснопролетарцы после реконструкции цеха в первую же смену выдали фронту продукции в два раза больше. Военные грузовики увозили ее с завода прямо на передовую. Защитников столицы рабочие встречали, как самых желанных гостей. Не успеет водитель поставить машину под погрузку, они окружат его и первым делом: «Ну, как там?..»
– Поубавилось прыти у фрицев! – рассказывали красноармейцы. – На передовой порядочек железный!
– Как с харчишками? Как с боеприпасами? С одеждой, видим, порядок!
– Харчишек вдоволь. И с боезапасом полегче стало.
Яков Силыч во время таких бесед больше помалкивал, с завистью поглядывая на военных, иногда наводил справки о друге-ополченце Алексее Андреевиче Светозарове, которого, по его убеждению, должны были непременно знать все фронтовики, а если и вставлял в разговор словцо-другое, то непременно с юморком. Когда смех затихал, он важно поглаживал усы и на полном серьезе просил красноармейцев привезти пару гитлеровских офицеров.
– Для чего, отец, тебе они понадобились? – уточняли фронтовики.
– Поначалу, значится, я бы им разобъяснил, что они хуже бешеных собак. Потом мы бы вывели их за Москву, наскопидарили одно место и без штанков по шоссе пустили. Представьте картину: драпают они во весь дух, а наши вослед: «Улюлю!.. Улюлю!»
– Для такого дела привезем! – хохотали водители. – Тебе, отец, полковников или генералов?
– Согласен на фельфебелей. Только длинноногих выбирайте. Шибче драпать будут.
Приезды фронтовиков на завод поддерживали москвичей и морально и материально. Виктор Светозаров на одном рабочем замечал новенькую гимнастерку, на другом – бушлат, на третьем – ушанку… В столовой, где его мать стала поварихой, в такие дни аппетитно пахло свиной тушенкой, рабочим к скудной пайке хлеба прибавлялись «довесочки», на столах подростков обязательно появлялись сверхнормовые бачки щей или перловой каши.
Забота кадровых рабочих о молодежи проявлялась во всем. Подносятся у кого сапоги, одежонка, цеховые мастера одно починят, другое заштопают, третье перешьют… Правда, иногда старички и приструнивали молодежь, но незлобливо, ради порядка. Да и как иначе поступать? Загонят трескучие морозы в цех снегиря или синицу – пиши пропало!
– Петька, шапкой!.. Шайкой лови! – кричит Ванька. – Эх ты, растяпа!
Добровольных помощников у Петьки – десяток. Они выключают станки и во весь дух мчатся дружку на подмогу. Какая-нибудь девчонка – сорвиголова, желая опередить мальчишек, усядется на ленту транспортера и вмиг вообразит себя летящей на салазках с горы.
– По местам! – прикрикнут с нарочитой строгостью взрослые. – Тут не детский сад – завод!
Подростки утихомириваются, возвращаются к станкам. Старые рабочие, проклиная войну, потеплевшими голосами начинают их уразумлять:
– Ну, порезвились, и хватит. Вот шугнут наши фрицев – на каток будете бегать.
«Дети! Совсем еще дети! – не раз думал об „озорниках“ Светозаров. – Но они не гнутся, помогают бороться с врагом. Нет, никогда фашисты не одолеют русский народ!»
Зима сорок второго лютовала буранами, трещала сорокаградусными морозами. На «Красном пролетарии» кончалось топливо, литейный чугун, металл. Светозаров позвонил в Комитет Обороны.
– Продержитесь еще три-четыре дня! – приказали из Комитета. – Завод останавливать нельзя!..
– Попробуем, – пообещал Светозаров. – Сделаем все возможное.
Пять суток рабочие ни на минуту не покидали завод. Одни, добывая из-под снега и на свалках сырье, переносили его в литейку, другие подвозили на военных автомашинах с остановившихся фабрик и заводов топливо, третьи, отдохнув прямо у станков, продолжали выдавать продукцию для фронта. Когда из-под Тулы пришел эшелон с бурым углем и литейным чугуном, краснопролетарцы, как говорится, держались на втором дыхании. В ту ночь на завод позвонил Иосиф Виссарионович Сталин.
– Выстояли? – спросил он у Светозарова. – Молодцы! Завод работает?
– Всегда будет работать.
– Как дела с питанием, одеждой?
– Все… Все у нас пока есть, Иосиф Виссарионович.
– Очень хорошо, – неторопливо проговорил Сталин. – Скоро… Совсем скоро будет легче.
Разговор с вождем Светозаров слово в слово передал рабочим. Усталые и голодные москвичи немного оживились, повеселели. Больше всех торжествовал Силыч. Он тут же попросил слова и, размахивая меховым танкистским шлемом, произнес речь:
– Вот оно как, товарищи! Сам Иосиф Виссарионович нас благодарит! По такому случаю – даешь ударную вахту! Я, Лексеич, тебя на соревнование вызываю… Теперь, ясное дело, наши фашистам наскопидарят!.. Свою зарплату жалую в Фонд обороны!..
На последнюю вахту старый мастер заступил в то февральское утро, когда под Москвой загремели залпы «катюш». Светозаров поручил ему изготовить новое приспособление для расточки коленчатых валов двигателей внутреннего сгорания.
– Мы это мигом! Принесем швеллер – и точка!
Добытый из-под снега швеллер Яков Силыч с бригадой подростков нес в цех. Сделав шагов десять, он охнул и, опустившись на колени, схватился за грудь. Один из парнишек метнулся в медпункт, другие, испуганно переглядываясь, помогли Силычу лечь на спину. Когда прибежали Виктор и Наташа, старый металлист умирал от инфаркта. Наташа сделала ему два укола в руку. Силыч пришел в сознание, посмотрел на бывшего ученика и тихо-тихо проговорил:
– Тут у меня книжонка есть… Хорошо про нашу жисть сказано… Я… Я карандашом пометил… Не бедуй, Лексеич…
Промасленный томик стихов в библиотеке Светозарова хранится до сих пор. Яков Силыч Пятуня перед смертью подчеркнул в нем святые слова:
«…Есть у революции начало, нет у революции конца!»
Глава восьмая
Чистая постель, тишина, семейный ужин в ресторане, сияющий огнями город – все это Виктору Светозарову показалось непривычным, даже угнетающим. За два года войны он совсем отвык от такой роскоши. Лежа в постели, Виктор вспоминал московский аэродром, печальные глаза матери, которая по очереди нянчила своих ненаглядных внучат, се просьбы не простудить Марийку, наказ чаще писать письма… Виктор заверял мать, что все ее желания будут исполнены.
– А по мне, дети, не тужите, – советовала она. – Я-то дома остаюсь. Возьму к себе из общежития человек пять девчушек. И мне веселей, и им покойнее будет.
И только об одном горевала Дарья Федоровна: сам (так она называла мужа) весточки не подавал.
– Уж если что, – рассуждала она, – известили бы, как других. Если в госпитале и написать не может, друзья или сестры непременно бы помогли. Коли партизанит, дело, конечно, иное…
Когда мать умолкала, Виктор старался незаметно перевести разговор на другую тему. Иногда это получалось мягко, удачно, но, когда в горле першило, он, стараясь скрыть тайну, подхватывал Марийку на руки и просил ее показать, как она будет прощаться с бабушкой. Марийка обнимала Дарью Федоровну за шею и целовала в щеки.
– Не спишь? – вздохнула Наташа. – Я тоже вздремну и просыпаюсь.
– Волнуешься?
– Скорее скучаю. Здесь все не так, как дома.
В окно номера глядела печальная луна и не русские звезды. Они были такие же крупные, голубые, но им почему-то не хватало мягкости и веселого блеска.
«В настоящее время, – вспоминал Светозаров напутствие заместителя начальника главка, – ваша задача, Виктор Алексеевич, как можно быстрее закупить в Америке металлообрабатывающие станки и кузнечно-прессовое оборудование. Действовать придется пока одному. Приложите все силы к выполнению задания. Знайте: государственная политика Америки направлена на экономическое ослабление Советского Союза…»
Коммерсанты и деловые люди частных фирм на первой встрече удивлялись платежеспособности Советской России. Один из них прямо спросил Светозарова:
– Откуда вы берете средства для закупки станков и оборудования в такое тяжелое время? Война с Германией идет пока на вашей территории.
– Нам действительно тяжело, – отвечал Виктор. – Но мы уверены, что фашистская Германия будет разбита, и приступаем к восстановлению разрушенного хозяйства.
Коммерсанты пожимали плечами, перешептывались, всем видом давали Светозарову понять, что они не верят в скорое возрождение разрушенной России без иностранных займов.
– Вы понесли миллиардные убытки! – продолжали удивляться коммерсанты. – Каждый день войны вам стоит миллионы! Неужели это не отражается на вашей экономике?..
«Станки – это новые самолеты, танки, орудия, – размышлял Светозаров. – Станки – это тракторы, комбайны, сеялки… Вы, конечно, будете лезть из кожи, чтобы задержать восстановление нашего хозяйства, посадить нас в долговую яму… Какой же подобрать к вам ключик?»
IПрошел месяц. Пролетел второй и третий. Москва еженедельно запрашивала Светозарова о закупке станков, но ему нечем было порадовать столицу. Коммерсанты, встречаясь с Виктором, сочувствовали тяжелому положению, обещали подумать, согласовать вопросы с хозяевами фирм, назначали сроки ответов, вовремя являлись на новые встречи, неторопливо потягивали виски, коньяк, курили толстые Сигары, говорили о чем угодно, но только не о конкретных делах.
Светозаров после таких встреч возвращался в гостиницу «Волкот» мрачнее тучи осенней. Наташа, желая хоть немного успокоить мужа, собирала детей в гостиной и затевала с ними игру. Детский смех и шалости немного успокаивали Виктора. Он присоединялся к игре и, вздыхая, утверждал:
– Найдем!.. Найдем, господа миллионеры, вашу ахиллесову пяту!..
Лиха беда начало. Первую незначительную победу Светозарову удалось одержать неожиданно. Он по старой памяти решил навестить больного миллионера Биларда. Встреча состоялась на той самой даче, где Виктору довелось побывать еще в тридцать девятом году. Мистер Уоллес Билард принял гостя любезно, долго интересовался русским голодом, разрухой, удивлялся мужеству Советской Армии, сокрушившей фашистов под Москвой, Ленинградом и Сталинградом, и, попивая куриными глотками какой-то бальзам, тужил:
– Сейчас и у меня времена не из лучших… Конкуренты давят, нужна замена оборудования, обновление технологии… Сплошные убытки. Дельных. помощников мало… – Он осекся, грустно поглядев в лицо Виктору.
«А если все это купить? – осенила Светозарова мысль. – Отобрать хорошие станки, надежное кузнечно-прессовое оборудование и поставить условия: старое оборудование и станки возьмем в том случае, если фирма поставит Советскому Союзу на пять-шесть миллионов долларов новых станков».
– Вы к нам с женой и детьми приехали? – уточнял мистер Билард. – Значит, думаете пробыть в Америке не год и не два?
– Посмотрим, – уклончиво ответил Виктор и напомнил любимую пословицу миллионера: – Время – доллары!
– О мистер Светозаров! – повеселел старый Билард. – Вы становитесь настоящим американцем! Приезжайте в гости всей семьей. Буду рад познакомиться с вашей супругой, детьми.
Виктор сослался на занятость и пообещал навестить миллионера дня через два-три.
– Приезжайте! – радовался старый Билард. – Приезжайте!
– Надеюсь, наша встреча будет полезной, – намекнул Светозаров. – Мы раньше находили общий язык…
В тот же день Светозаров связался с Москвой. «Открывается возможность, – говорил он по телефону, – закупить у частной фирмы приличное оборудование и станки для восстанавливающихся предприятий. Жду согласия…»
В три часа ночи в номере Светозарова зазвонил телефон.
– Получен ответ, – сообщал сотрудник советского посольства из Вашингтона. – План одобрен. Действуйте как специалист. На днях ждите помощников. Ваша мамаша посылки получила, беспокоится о здоровье детей… Как вы чувствуете себя, Виктор Алексеевич?
– Пока бездельником.
– Напрасно беспокоитесь, – подбодрил Светозарова сотрудник посольства. – Дело начато. Желаем успехов.
Второй визит старому Биларду Светозаров, как и обещал, нанес на третий день. Миллионер встретил его теплее, поцеловал руку миссис Наталье, похвалил сыновей-богатырей и, лаская Марийку, удивился:
– Девочка на вас не похожа.
– Это дочь Антонио, с которым я работал у вас до войны, – признался Виктор. – Он и его жена погибли в боях с фашистами.
– Тяжелое время вы переживаете, – вздохнул старый Билард. – Мы сейчас покатаем детей на карусели. Нет, лучше на лошадках.
Мистер Билард вызвал слугу:
– Джек, запрягите лошадок и покатайте ребятишек. Вы, миссис Наталья, можете помузицировать на рояле. Если желаете… – старый Билард чему-то улыбнулся, – если желаете, проводите время в нашем, мужском, кругу. Разговор у нас, конечно, будет деловой и скучный.
– Я бы с удовольствием поиграла на скрипке, – застенчиво ответила Наташа. – Я очень люблю этот инструмент.
Мистер Билард попросил служанку принести скрипку.
– Страдивари?! – удивилась Наташа. – Настоящий Страдивари!..
– О, миссис Наталья, вы прекрасно разбираетесь в инструментах!
Наташа настроила скрипку, извинилась, что будет играть без нот. Старый Билард взглянул на ее руки. Виктор догадался, что миллионер пытается определить профессию Наташи, спокойно ответил:
– Моя супруга врач-терапевт. Музыка – ее хобби.
– Сыграйте что-либо из русской классики, – присаживаясь в кресло, попросил миллионер. – Я когда-то в Петербурге имел счастье слушать музыку Чайковского и Глинки. И вы знаете, что меня поражает в русской классике? Нет, не пытайтесь угадывать. Может быть, это вам покажется смешным, но я почему-то вашу классику понимаю как начало. Именно начало, у которого нет и не будет конца.
– Мистер Билард! – взволнованно проговорил Виктор. – Вы дали удивительно точное определение. Один наш великий поэт даже стихи такие написал:
Есть у революции начало,
Нет у революции конца!
– Серьезно! Выходит, я мыслю по-марксистски?
– Диалектически.
Смычок в руке Наташи вздрогнул, коснулся струн. Скрипка отозвалась задумчивой грустью, похожей на тоску. Щемящая душу тоска нарастала с каждой секундой, разливалась гневом, но в этом отчаянье не было безысходного горя. Тревожный гнев, достигая вершин, снова разливался невысказанной печалью, переходящей в тихую, чистую грусть. Эта грусть куда-то плыла и плыла по бескрайним заснеженным равнинам вместе с переливами колокольчиков под дугой тройки, ее оплакивал буран и большое сердце влюбленного в жизнь человека. Когда скрипка умолкла, мистер Билард жестом попросил соблюдать тишину. Минут пять он сидел оцепеневший. По его морщинистому лицу скатилась слеза, и он тихо спросил:
– Что вы исполняли, миссис Наталья?
– Полонез Огинского. Этот композитор создал только одно произведение.
– Одно?!
– И оно будет вечной песней, – добавил Виктор. – Человек в эту песню вложил всю красоту своей души и подарил ее людям.
– Ради такого стоило жить, – согласился старый Билард. – Я хотел… Я был бы очень рад… Миссис Наталья, вы исполните эту песню в день моего семидесятилетия? Я отмечаю эту дату через месяц. Подайте, пожалуйста, скрипку.
Наташа подошла к миллионеру.
– Я купил этот инструмент в Италии…
Наташа бережно, как уснувшего ребенка, подержала скрипку у груди и вернула владельцу. Старый Билард погладил скрипку дрожащей рукой, чуточку расправил согбенные плечи и попросил Наташу сыграть еще.
Танец «Маленьких лебедей» миллионер прослушал дважды, искренне и долго восхищался Чайковским, признавался, что почувствовал себя моложе на целых пять лет, и, поцеловав руку миссис Наталье, пригласил Виктора в кабинет.
Деловую беседу мистер Билард начал не сразу: пожаловался на огромные убытки, которые несет фирма, как бы невзначай поинтересовался коммерческими контактами Виктора и вспомнил золотые деньки взаимовыгодной торговли.
– Мистер Билард, – предложил Светозаров, – ваши коммерческие дела можно возобновить.
– Вы, мистер Светозаров, для меня тот человек, – подчеркнул миллионер, – с которым я могу быть откровенным.
– Польщен.
– Мистер Светозаров, вы прекрасно понимаете современную обстановку…
– Мы не будем касаться политики. Вы, мистер Билард, стоите на позициях чистой коммерции.
– Да, да! Стоял пять лет назад. Сейчас другие времена…
– Теперь вы согласны, что коммерция отражает одну из форм политики?
– Я в этом убежден. Но это между нами.
– Понимаю. Догадываюсь, какого ждете от нас предложения.
– Вам разрешили? – осведомился миллионер. – Мистер Светозаров, на каких условиях мы сойдемся?
– В каком состоянии демонтированное оборудование и станки? Сколько все это стоит?
Мистер Билард шаркающей походкой прошел к письменному столу, вынул из ящика журнал описи демонтированного оборудования, станков и подал его Светозарову. Виктор, взглянув на графу процентного износа, заметил:
– Мне необходимо все это уточнить.
– Мистер Светозаров, я открыл вам все карты.
– Вы ручаетесь за точность каждой графы?
– Честь фирмы для меня превыше всего.
– Итак, все оборудование и станки, учитывая процент износа, стоят три миллиона долларов?
– С точностью до цента.
– Вы можете все это продать в Америке?
– Оптовый покупатель для частной фирмы самый выгодный и надежный клиент.
– Время – доллары!..
– Средства средств производства – главный курс политэкономии социализма. Да, иначе вам разруху не победить. Я жду ответа, мистер Светозаров.
– На заводах Джойса тоже идет замена старого оборудования и станков, – не без умысла напомнил Виктор миллионеру. – Продажа такого товара не идет вразрез с государственной политикой Америки.
Мистер Билард насторожился.
– Хорошо, – поторопился Светозаров успокоить старого Биларда. – Я уверен: мы окажемся полезными друг другу.
– Непременно, мистер Светозаров! Непременно!..
Коммерция всегда обусловливается непредвиденными условиями…
– Второе предложение, – прервал миллионер Светозарова, – я, пожалуй, не могу принять.
– Я предвидел такой ответ и кое-что другое.
– Именно?
– Согласно правилам международной торговли вы имеете право продать нам запасные детали на станки, купленные у вас до войны. Для нас, конечно, это не лучший выход, но для вас – бескомпромиссный путь.
Мистер Билард, потирая сухие руки, покачал головой:
– Вы превзошли мои ожидания. На какую сумму желаете закупить запасных деталей?
– На два миллиона долларов.
– На два? – старый Билард задумался. – Это будет слишком наглядно. Вначале фирма продаст запасных деталей на пятьсот тысяч долларов, затем еще на двести… Когда доллары поступят на текущий счет фирмы?
– Запасные детали можем купить завтра.
– Остальное?
– После приемки.
Группа советских специалистов на фирме Биларда работала днем и ночью. Каждый станок и агрегат московские инженеры сличали с данными износа по журналу фирмы и диву давались: миллионер оказывался точным до десятой процента, расчетливым до единого доллара. Честность старого Биларда подкупала москвичей, и они не раз говорили:
– Оборудование и станки надо немедленно отправлять домой.
– Пока фирма не подпишет договор на поставку запасных деталей, – возражал Светозаров, – товар не примем. Мы, как оптовые покупатели, должны потребовать от фирмы пятипроцентного снижения стоимости товаров.
– А если фирма заартачится? – беспокоились москвичи. – Не потеряем больше?
– Нет, – заявил Светозаров и, вынув из кармана американскую газету, прочитал: «…Мистер Уоллес Билард всегда отличался предприимчивостью. Нам пока неизвестно, сколько Советская Россия уплатит фирме за старое оборудование и станки, но в одном сомневаться не приходится: фирма, заменяя в цехах старое оборудование и станки, убытков не понесет».
– Это действительно нам поможет прижать старика, – оживились советские специалисты. – Сберечь для Родины в такое тяжелое время сто пятьдесят тысяч долларов – великое дело!
– Сегодня утром, – поделился еще одной радостью Светозаров, – коммерческий директор одного из заводов Джойса пригласил меня на деловую встречу. Я уверен: он предложит, как Билард, купить старое оборудование и станки. Если мы умно воспользуемся конкуренцией частных фирм, а она уже началась, сбережем для Родины не один миллион долларов.
Виктор Светозаров, предсказывая начало конкуренции между фирмами, не ошибся. Как только советские инженеры приняли оборудование и станки, мистер Билард изъявил желание закончить торговую сделку.
Договор на поставку Советскому Союзу запасных деталей миллионер подписал не сразу. Он скрупулезно изучал каждый пункт прилагаемой к договору ведомости, в которой наименование и количество запасных деталей было составлено так тонко и умно, что ни одна американская комиссия, контролирующая продажу ограниченных товаров, не могла придраться к поставке фирмой Биларда Советскому Союзу новых станков.
– Я надеюсь, ведомости запасных деталей составлял мистер Светозаров? – улыбнулся миллионер. – Отличная работа! Люблю чистоту!
– Мистер Билард, – предложил Светозаров, – перейдем ко второму вопросу.
– Вы будете добиваться пятипроцентного снижения? Чтобы закончить нашу сделку, я уступаю четыре с половиной.
Мистер Билард улыбнулся, напомнил Светозарову, что он осведомлен о его предстоящей встрече с коммерческим директором одного из заводов Джойса, и, пожелав выжать из того потерянные полпроцента, поставил на договоре подпись.
