Текст книги "Голубой бриллиант (Сборник)"

Автор книги: Иван Шевцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 49 страниц)

благословения демократов уголовных банд, Лариса

Матвеевна, убитая неутешным горем, верит рассказу

женщины, видевшей над Копнином "серебристую тарелку", и

верит в непременное возвращение на Землю своих родных.

Считает, что это произойдет тогда, когда состоится суд над

Горбачевым, Ельциным, Яковлевым, Шеварднадзе и всеми

иными предателями Великой Державы.

Эпилог

"На протяжении семи месяцев в небе над Бельгией

регулярно появлялись НЛО. Они были зафиксированы как

радарами, установленными на поверхности земли, так и

радарами с воздуха, установленными на истребителях

противовоздушной обороны, поднятыми по тревоге. Это были

летающие объекты треугольной формы со светящимися по

углам прожекторами. Истребителей они допускали до себя не

ближе, чем на десять километров, потом гасили прожектора,

давали красную вспышку и на немыслимой скорости исчезали.

Одному из бельгийских инженеров удалось на две минуты

заснять на видеопленку это необычное явление".

(Из газет)

1

Во Вселенной

Первые минуты, – впрочем, не минуты, а часы, на

небесном корабле инопланетян мы чувствовали себя мало

сказать неуютно, – очень даже плохо. Как это ни странно,

лучше нас с Машей чувствовала себя Настенька. Состояние

невесомости – а это было главное неудобство – ее просто

удивило, как катание на каруселе в парке Сокольники. Маша

находилась в растерянности, доходящей до ужаса. Страх не

столько за себя, сколько за ребенка погрузил ее в оцепенение,

и она, крепко прижав к себе Настеньку, свободно парила в

довольно широком пространстве корабля, пока я не подхватил

их и не посадил в мягкое удобное кресло, снабженное

244

автоматическим креплением. Сам сел в другое, стоящее рядом

кресло. Все это я делал по команде, исходящей от невидимого

источника, притом воспринимал я ее не внешним духом, а так,

как мы разговаривали с Машей мысленно, безголосо.

Естественно, команду садиться в кресле должна была

воспринимать и Маша, но, как я уже сказал, она находилась в

эти первые минуты в состоянии близком к шоку. И это

несмотря на то, что у нас уже был опыт, мы уже летали на

межпланетном корабле. Но в тот раз все было по-иному, все

было проще: тогда мы находились в состоянии полудремы или

легкого гипноза. Нами манипулировали. Теперь же мы были в

полном здравии, в состоянии душевного и физического взлета.

Коротко расскажу о корабле, вернее о том помещении, в

которое нас буквально затащила какая-то невидимая сила. По

крайней мере, как и при первой нашей встрече с

инопланетянами, так и на этот раз мы не видели хозяев или

обитателей так называемого НЛО. Помещение представляло

форму несколько сплюстнутого цилиндра, стены, пол и потолок

которого состояли из одного материала и были как бы

затянуты легкой голубоватой дымкой, струящейся словно

туман и навевающий приятное умиротворение. Эта дымка и

составляла источник света, мягкого, спокойного и в то же

время способного усиливать или убивать яркость свечения и

принимать разные оттенки.

Три вертящихся кресла у стены по правую сторону; у

противоположной стены невысокое в виде эстрады

возвышение, как не трудно было догадаться,

предназначавшееся для сна. Рядом дверь в туалетную

комнату. Где что находится и как им пользоваться, нам

объяснял все тот же невидимый, доброжелательный голос,

мелодичный, богатый оттенками. Он доносился откуда-то

издалека и в то же время был как будто рядом и

воспринимался не ушами, а всем существом. Это трудно

объяснить. Ведь мы с Машей уже разговаривали без слов, то

есть читали мысли друг друга. Кстати, отвечу сразу на

непременный вопрос любопытного читателя: а как насчет

харчи? Все очень просто, принимали мы по одной таблетке в

день и в неограниченном количестве ароматной, нечто вроде

сока жидкости, очень неприятной на вкус.

Первые дни мы, то есть я, и Маша, разговаривали между

собой мысленно, без слов, точно боялись выдать невидимым

похитителям нас свое сокровенное, хотя, конечно,

догадывались, что они "слышат" и понимают наш

245

бессловесный разговор. Однажды Маша сказала вслух:

"Алеша, мы же так можем разучиться по-человечески говорить.

Давай с этим кончать. Согласен?" "А как из это посмотрят

наши... хозяева?" – также вслух ответил я. И в тот же момент

раздался мелодичный голос инопланетянина: "Пожалуйста,

разговаривайте, как хотите. И вообще чувствуйте себя, как

дома. Вы здесь одни". Это прозвучало, как ирония:

хорошенькое дело – "одни", когда даже наши мысли

контролируются. Воцарилось молчание. По бледному лицу

Маши скользнула натянутая улыбка, а в бездонных глазах ее

только на миг сверкнули лукавые огоньки. Настенька

настороженно посмотрела вокруг, будто хотела увидеть

говорящего, и спросила: "Папа – так она меня называет, – а кто

это говорил? Где этот дяденька? Как его зовут?" Я замедлил с

ответом, не зная, что сказать, как тот же очень дружелюбный

голос оповестил: "Меня зовут Ангел". Так мы "познакомились".

Но детское любопытство неистощимо. "А вы где, дядя Ангел?"

– поинтересовалась Настенька. Ответ последовал немедленно:

"Мы везде, во всей Вселенной. И в вас – в тебе, в маме, в

папе".Наступила мягкая, вдумчивая пауза, которую нарушил

приятный, мелодичный голос Ангела: "Знаю – у вас много к нам

вопросов. Но прошу вас воздержаться задавать их. Со

временем вы получите ответы. Частично", – прибавил он и

умолк. И сразу же туманная дымка, облажившая стены и

потолок, медленно начала принимать розоватый оттенок,

похожий на дым, освещенный утренним солнцем в морозный

день. Мы почувствовали необыкновенный тонкий запах,

напоминающий аромат роз, который, казалось, источают

стены и потолок. Этот аромат благостно действовал на нас,

навевая покой и умиротворение. Мы как бы погружались в

беспечную дрему, расслабив свое тело, но мысль оставалась

светлой, ясной и более восприимчивой, обостренной. Я

смотрел на Машу, на ее веселое лицо, осененное

ослепительной улыбкой, исторгающей обаяние и любовь.

Глаза ее лучились нежностью и добротой. В них я читал ее

утешительные мысли: все хорошо, все прекрасно. Не нужно

беспокоиться. И я восхищался ей и в мыслях говорил о своей

беззаветной любви к ней, о моем неземном обожании. Да, я

боготворил ее еще сильней, чем на земле, и благодарил

судьбу, сделавшую меня самым счастливым человеком теперь

можно было сказать во вселенной. Пелена тумана,

обтянувшая потолок и стены, постепенно тускнела, принимая

246

сиреневый оттенок, как это бывает на закате солнца в

апрельском лесу, еще не одетом в листву. Настенька

погрузилась в сон, а мы с Машей слушали внутренний голос

Ангела, думалось, он отвечал на наши заданные вопросы. Это

было очень похоже на то, что когда-то лет десять тому назад

мне часто снилось: чей-то голос внушал мне не мои, даже

неизвестные мне идеи и мысли, но неожиданно оригинальные,

заслуживающие внимания. Теперь же Ангел говорил, что они

давно, уже много лет постоянно ведут наблюдение за нашей

планетой, молодой и едва ли не самой прекрасной во

Вселенной – гордостью Всевышнего Творца, и что гордость эту

сменило разочарование. Потому что силы Добра уступили

силам Зла, своей беспечностью и доверчивостью не смогли

противостоять силам Зла, не сумели объединиться и победить,

своим непротивлением дали возможность тлетворным

бациллам разрушения расплодиться по всей планете,

позволили вирусам духовного и нравственного разложения

поразить изначально здоровый организм человечества.

Обитатели планеты земля, то есть мы, люди, подверженные

эгоизму и алчности, своими неразумными деяниями довели

планету до серьезной болезни. "Земля больна, – говорил

Ангел, – и болезнь эта стремительно прогрессирует. Многие

тысячелетия на планете действуют силы Добра и Зла,

создатели и разрушители. Последние, по одной из версий, суть

не земного происхождения. Их имя – бесы.

На противоположной от нас стене, то есть над спальным

ложе, вспыхнул экран с изображением карты западного

полушария.

– Здесь, – сказал Ангел, имея в виду обе Америки, -

сегодня властвуют бесы и преданные выродки. Как, впрочем, и

во всей Европе.

Это одна версия происхождения бесов. И она ошибочная.

Но есть и другая, правдивая версия, – продолжал Ангел. – Суть

ее в том, что бесы земного происхождения. И он пояснил:

"Сатана – это воплощение Зла во вред Творцу Вселенной

решил испохабить его прекрасное творение, его гордость -

планету Земля. Для этой цели он спустился на землю и

побывал во всех населяющих ее племенах, отыскивая

подходящее для воплощения своего коварного замысла. После

долгих исканий он все-таки нашел племя, отличающееся

высокомерием, эгоизмом, жестокостью и цинизмом, лишенное

элементарных нравственных и духовных начал. Поселившись

среди них, он привил им инстинкт разрушения, развил и

247

укоренил в них все их пороки и сказал им: вы мои избранники,

я дарую и повелеваю вам владеть над всеми двуногими,

населяющими эту землю. Он дал им инструкцию, следуя

которой бесы должны прийти к мировому господству".

Перед нашим взором на экране Ангел развернул карту

планеты, на которой шестиконечными звездочками были

обозначены страны, уже покоренные бесами. Эти звездочки,

как кароста, покрывали оба американских материка, Европу,

Австралию. И к немалому моему удивлению – Индию. Только

Китай, Корея, Япония были почти чисты от этих бесовских

символов. Зато они густо покрывали огромные просторы,

когда-то носившие гордое имя СССР. Таяли и смывались с

карты другие страны и континенты, и перед нашим взором

крупным планом предстала карта США. "Здесь главное

обиталище бесов, – вслух прозвучал твердый голос Ангела. -

Здесь хранилище земных сокровищ, награбленных алчными,

ненасытными бесами и их лакеями-выродками, аборигенами,

которым бесы подставляют жен из своего племени. И тогда

рождаются бесята-полукровки, самые отвратительные из

бесов. Отсюда из этой страны бесы правят миром через

купленных ими выродков. Здесь они создали свой дьявольский

штаб наподобие всемирного правительства, которым тайно

правит сатана. Здесь плетутся интриги и заговоры против

непокорных. Здесь решалась судьба вашей страны".

После этих слов Ангела перед нашим взором вместо

карты США предстала карта СССР, каким он был до

Беловежской авантюры. А голос Ангела продолжал:

"Чтоб покорить все племена Земли, бесы придумали

разные лживые теории, вроде "общего дома", построенного по

проекту их главного архитектора Зла – сатаны. Их цель -

заставить все народы отказаться от своих корней и принять

однообразный образ жизни, предложенный сатаной.

Всевышний Творец создал на планете Земля гармонию

несметного многообразия среди людей и в природе. В этом

величие и мудрость Создателя. Бесы хотят истребить эту

гармонию. Прирожденный инстинкт разрушения зовет их к

насилию над природой и человеком, и это свое насилие они

обставляют различными лживыми теориями, вроде

"цивилизации", "демократии", "прогресса" и прочей выдумки.

Их "цивилизация" и "прогресс" построены на фальшивом

фундаменте разрушения: жестокого насилия над природой,

нравственного и духовного растления человека, его

физического истребления голодом".

248

Слова Ангела давали пищу для размышлений. Меня

естественно, интересовала судьба родины: кто и как разрушил

ее, вверг смуту? Откуда вдруг в одночасье появились сотни

миллионеров и миллионы нищих? Почему на ее окраинах

полилась кровь и потянулись караваны беженцев? И ответил

мне Ангел почти так же, как говорил когда-то мой покойный

друг и однополчанин генерал Якубенко Дмитрий Михеевич. "На

Россию, как на лакомый кусочек, давно зарились ее ближние и

дальние соседи. Не однажды они пытались покорить ее силой

оружия и разграбить, но каждая такая попытка кончилась для

них жестоким поражением. И тогда за дело взялись бесы-

внешние и внутренние. Начали разрушать ее с растления

молодежи. Вталкивали в их неокрепшие души свою бесовскую

"культуру", густо заправленную на животных инстинктах – на

сексе, насилии, цинизме, неверии. И ваша трагедия – дело рук

бесов и оборигенов-выродков. Они насильственно отучили вас

от веры, заставили забыть десять Божьих заповедей Добра.

Они растлили человечество, погрузив в разврат, эгоизм,

бездуховность, жестокость, алчность. Люди приобрели повадки

зверей, погрязли в плотском удовольствии и отвергли

духовность, перестали отличать прекрасное и возвышенное от

пошлого и мерзкого. Алчность привела вас к конфликту с

природой, которую вы губите ради своего удовольствия, рубите

сук, на котором сидите, – вы берете от природы больше, чем

вам нужно для жизни, больше, чем она может дать. Ваши

правители – глупые лицемеры, безнравственное, тщеславное,

бездуховное отребье, вознесенное на олимп власти все теми

же бесами. Вы жадно ищите правды, а верите в ложь, которой

вас денно и нощно кормят бесы и выродки. Они издеваются,

насмехаются над вами, оскверняют и порочат все чистое,

светлое, здоровье. А все уродливое мерзкое эти могильные

черви объявляют гениальным. И одураченная толпа рабов

принимает всерьез их рекламу и преклоняется перед

пошлостью и уродством.

Когда умолк его голос, Маша в тревоге спросила: "А где

же спасение?" И Ангел ответил: "В борьбе со злом. Когда все

люди планеты сбросят с себя покров лжи, навешенный на них

бесами и выродками, откроют глаза, просветят свой разум и

узреют правду и распознают под благородной личиной врагов

своих – угнетателей и притеснителей из племени бесов и

вырвут у них ядовитое жало, источающее лицемерие, ложь,

жестокость и разврат, отнимут у них награбленное золото,

алмазы, запретят им терзать и отравлять недра, воды и

249

атмосферу, заставят жить по справедливости, отдавая

предпочтение не плотской, а духовной пище; когда народы и

племена с презрением отбросят чуждые им сатанинские

одежды и нравы и предпочтут им обычаи и традиции своих

предков; когда люди планеты прогонят бесов и выродков с

командных и доходных постов, захваченных ими обманом и

подкупом, тогда Земля избавится от болезни и восторжествует

Добро над Злом".

Ангел умолк, и вновь в помещении воцарилась мягкая,

завораживающая тишина. Но через минуту мы восприняли

внутренний голос Ангела: "У бесов есть устав, по которому они

идут к господству над Миром. Называется он Протоколы. Бесы

скрывают его от людей, ибо если все люди Земли ознакомятся

с этим дьявольским планом порабощения, они возмутятся и

разрушат коварный замысел бесовщины. Этот сатанинский

план должен получить широкую огласку среди людей,

особенно молодежи. С ним учителя должны знакомить

школьников".

Я смотрел на Машу, и мне казалось, что она засыпает. Да

я и сам почувствовал, как погружаюсь в легкую дрему. Не могу

сказать, был ли это естественный сон или нас преднамеренно

усыпили.

Первый проснулась Настенька. "Мамочка, посмотри,

какой голубой шар", – с восторгом и удивлением воскликнула

она. И было чему удивляться: стена, у которой стояли наши

кресла, неожиданно оказалась прозрачной, и перед нами

открывались безбрежные просторы Вселенной. Среди

необыкновенно крупных не по-земному ярких звезд в черном

безмолвном медленно плыла наша до боли родная Земля,

излучая голубой ореол. Солнце не было видно – оно

находилось с противоположной стороны корабля. И в эти

минуты я всем своим существом почувствовал величие и

бесконечность Вселенной, ее непостижимость для нашего ума,

и этот прекрасный голубой шарик показался маленькой

рождественской игрушкой, песчинкой необъятного

Мироздания, где все подчинено вселенскому закону Разума и

Гармонии.

Необычность положения, в котором мы очутились в

первые часы, да и дни, погружала меня в состояние тревоги и,

признаюсь, даже страха. Но потом все это исчезло и не без

влияния. Маши. Она вела себя так, словно попала в свою

стихию, о которой всю жизнь мечтала Она была возбуждена до

состояния восторга, и это состояние казалось настолько

250

естественным, что все мои тревоги выглядели ничтожными.

"Алешенька, ты не находишь, что это судьба, наша с тобой

судьба, – весело говорила она. – Ты веришь в судьбу? В

предначертание свыше? То, что мы встретились с тобой и

полюбили друг друга? Это не случайно: ведь мы же оба

мечтали о встрече с инопланетянами. И поэтому они выбрали

нас. Из миллионов землян нам оказана такая честь. Мы

должны благодарить судьбу за это". Глаза ее сверкали

неземным блеском. Лицо излучало чистый свет, она вся

пылала счастьем и, позабыв, что за нами наблюдают

ласкалась ко мне, шепча: "Алешенька, родной, как я тебя

люблю. Нет, ты не представляешь, что ты для меня. Ты – моя

жизнь, мое счастье". Она была восхитительна, эта великая и

мужественная женщина – моя неземная любовь.

А время шло. Понятия "день" и "ночь" утратили свой

смысл. Когда нас одолевал сон, мы из кресел перебирались на

постель, устроенную с искусственным земным притяжением, и

ложась, мы уже не находились в состоянии невесомости, к

которому привыкали и мучительно и долго, с Ангелом

разговаривали все реже и реже, зато чаще погружались в

состояние полусна. Мы понимали: над нами делают какие-то

эксперименты. Физически мы чувствовали себя превосходно.

Прозрачная стена открывалась не часто и не надолго.

Ощущение необъятности Вселенной всегда приводило в

трепет и одновременно порождало чувство гордости за

дарованную нам судьбу. Ведь мы считали себя "избранниками

неба", полномочными представителями землян в Космосе и

нисколько не жалели, что нам выпала такая доля. Маша

постоянно была в состоянии восторга и все повторяла, что она

мечтала о такой участи и что ее мечта сбылась. Ее совсем не

огорчала перспектива не вернуться на землю. "Мы не жертвы,

– говорила она, давая волю эмоциям. – Пойми, Алешенька, мы

миссионеры, и миссия наша особая, исключительная,

чрезвычайная. Помнишь, в твоей мастерской, упиваясь нашим

счастьем, мы радовались и говорили: мы одни в этом мире.

Теперь же мы действительно одни во Вселенной, и я тебя

очень люблю". Она была по-прежнему ласкова, нежна и

очаровательна, и мы, не стесняясь Ангела, любили друг друга.

А мне все же хотелось вернуться на Землю, хотя я не говорил

об этом Маше, и был солидарен с ней, разделяя ее восторг. Я

постоянно думал о нашей родине, разграбленной, опозоренной

и оплеванной бесами, которые там правят свой шабаш. Я даже

251

однажды обратился к Ангелу с просьбой помочь России

избавиться от власть придержащих палачей. Ответа не было.

Мы не замечали бега времени. Но вот после долгого

молчания мы услышали голос Ангела. Это случилось после

того, как Настенька начала капризничать: хочу к бабушке, там

мои игрушки, мои книжки. Мы с Машей пытались успокоить ее,

рассказывали сказки, читали наизусть детские стихи. Не

подействовало. "Вы вернетесь на Землю, и нашу с вами

встречу сохраните в тайне, – объявил Ангел. – Но прежде мы

научим вас врачевать людей, пробуждая в них внутреннюю,

неиспользованную энергию. Вы будете устранять в людях их

физические недуги и проповедовать им правду о бесах. И они,

исцеленные вами, понесут эту правду и уст в уста своим

близким и знакомым, освобождая их от сатанинской лжи. Они

станут апостолами Правды и Добра. И однажды к вам придет

совершенно здоровый человек, и вы наградите его силой,

какую получили от нас, и расскажете ему всю правду о бесах и

их дьявольских Протоколах и от нашего имени благословите

его возглавить все сущие народы российские на священную

битву с бесовским Злом". Когда он умолк, Маша спросила: "А

как мы узнаем его?" "По лицу, осеянному чистым светом глаз,

излучающих веру, справедливость, честность, неподкупность,

правду и добро", – был ответ Ангела.

Меня порадовало предстоящее возвращение на Землю.

А Маша, кажется, была немного разочарована, зато Настенька

оживилась, повеселела, от хандры ее не осталось и следа.

О времени мы в течение первых месяцев

ориентировались по моим часам. Потом, спустя два месяца

пребывания во Вселенной, запутались, поскольку не имели при

себе ни бумаги, ни карандаша, чтобы вести счет. Интуиция

подсказывала нам, что прошел год, а возможно, и больше.

Время тянулось очень медленно, особенно после того, как нам

сообщили о решении вернуть нас на Землю. Подмывало

нетерпение. Огорчало и то, что в последний раз, когда стена

становилась на недолгое время прозрачной, мы не

обнаруживали нашего родного голубого шара. Только звезды,

яркие, холодные и какие-то безучастные. По ним мы

определяли, что корабль наш летит. А при закрытой стене

создавалось впечатление, что мы стоим на месте, просто

висим в небесном пространстве.

Прошел приблизительно месяц в напряженном

ожидании. Когда же? – спрашивали мы себя. Неожиданно на

нас обрушилось какое-то странное чувство: необъяснимое, все

252

нарастающее беспокойство, переходящее в тревогу. Мы не

находили себе места, нервничали, метались из угла у угол. Но

удивительно: Настеньку это состояние не коснулось, она была

спокойна и даже весела. Наконец, голос Ангела: "Летим к

Земле. – И долгая пауза. Затем тот же голос: – На вашу страну

надвигается трагедия: бесы и выродки решили пролить

русскую кровь. Мы вас посадим после того, как совершится это

сатанинское преступление".

Бог мой! Что ж эта такое? Неужели гражданская война?

Бесы решили... И выродки... Не народ, не патриоты, а бесы.

Значит, власть придержащие, демократы. Вот, оказывается,

источник нашей необъяснимой тревоги. Теперь все

прояснилось. Выходит ОНИ, то есть Ангелы, могут предсказать

события. "А нельзя ли предотвратить преступление, помешать

ему свершится?" Я сказал это вслух, глядя на Машу, но вопрос

был адресован Ангелу. Он промолчал. Только минут через

десять стена сделалась прозрачной, и мы увидели шар

земной, окутанный сизым туманом. Смутно вырисовывались

очертания материков среди океана. Где-то там, на самом

большом материке, пролегла наша родная, многострадальная

Россия, растерзанная и оплеванная бесами и выродками.

Какую ж еще кровавую пытку придумали они?

Неожиданно за прозрачным бортом корабля поплыли

словно в дымке тумана какие-то странные тени,

напоминающие человеческие лики. Они, как признаки,

совершенно бесплотные, прозрачные наплывали и

колыхались. С каждой секундой они становились все гуще, и

лики вырисовывались четче. Солдаты, матросы, штатские

люди, пожилые и совсем молоденькие, мальчишки. Это было

невероятное, я бы сказал жутковатое зрелище, когда мороз по

коже. Я видел, как побледнела Маша. А сонмище ликов

медленно плыло вдоль корабля, заслоняя собой звезды, и

лики с каждым мгновением виделись ярче и четче. И мы с

Машей одновременно воскликнули: "Жуков, маршал Жуков!"

Да, это его образ проплывал перед нашим изумленным взором

среди массы солдат. "Смотри, Пушкин!" – воскликнула Маша.

"А рядом Кутузов, – отозвался я и вновь: – А там, похоже,

Александр Матросов и еще Якубенко Дмитрий Михеевич, мой

генерал!" Были и еще знакомые. Я узнал своего школьного

друга Петю Цимбалова, погибшего под Кенигсбергом, Маша

увидела свою покойную бабушку. Это видение ошеломляло,

бросало в дрожь. Что все это значит? – мысленно спросил я, и

в ответ услышал голос Ангела: "Под нами Россия. А здесь

253

обитают души ваших соотечественников. Они возмущены

преступными деяниями бесов и выродков и бездействием,

слепотой и глупостью своих потомков. Они корят и проклинают

вас, хотят пробудить в вас совесть, честь и достоинство".

После этих слов прозрачная стена покрылась туманной

пеленой и приобрела свой обычный вид. Но какой-то

неестественный, неземной, потусторонний гул, печальный и

гневный, заполнял все помещение. Мы ощущали его всем

своим существом, каждым атомом тела. Казалось, что в этом

гуле, как тревожные всплески, как стон, вырываются

человеческие голоса и травят наши души. Мы были

взволнованы услышанным и увиденным: кровавое побоище на

земле и возмущенные души покойников в небесах. Что это -

мистика или реальность? Я вспомнил наши разговоры с

епископом Хрисанфом о бессмертии души. Владыка на этот

счет имел твердые убеждения, у меня же возникали сомнения,

я колебался. И вот они – души усопших и погибших в боях за

Родину собрались над Россией в ее трагический час

предательства и позора и теперь корят и проклинают своих

наследников, которые не уберегли наследства, поверили

лжецам, позволили себя оскотинить, отдали власть бесам,

оборотням, ворам. Мысли мои метались от душ усопших к

кровавой бойне там, на Земле, в моей России, к битве, которая

должна произойти или, может быть, уже началась.

Неожиданно на противоположной стене прямо над чащей

постелью вспыхнул большой голубой экран точь-в-точь как на

телевизоре, и на нем раскрылась панорама Москвы. Сначала

общий план, потом отдельные районы и, наконец, Кремль,

заполненный войсками. И гул, тревожный, вздрагивающий,

орудийные выстрелы вперемежку с пулеметной трескатней.

Кадры на экране менялись. Вот Горбатый мост напротив Дома

Советов, на нем танки. Стреляют по белому зданию

Парламента. Белое здание – Лебедь в огне. Горят верхние

этажи. Толпы людей за танками. Трупы на асфальте и кровь.

Трупы безоружных. На экране крупным планом девушка,

совсем ребенок. Лежит навзничь, раскинула руки, как распятие.

Глаза открыты, волосы растрепаны. Кровь на виске. Она

мертва. "Это Россия", – слышится приглушенный голос Ангела,

и меня бросает в дрожь: я с ужасом мысленно говорю:

"Расстрелянная Россия" и слышу безмолвное добавление

Маши: "Убитое будущее России". И словно в ответ на экране

появляются убийцы – сначала те, кто отдал приказ убивать:

Ельцин, Черномырдин, Грачев. Среди них какой-то черненький,

254

вертлявый, захлебывающийся, в восторге кричит: "Давите их,

Виктор Степанович!" "Это нижегородский губернатор Немцов",

– поясняет Маша. Потом на экране появляются омоновцы. Их

лица крупным планом – озверелые, обезумевшие от водки и

крови, те, кто выполнял приказ главных убийц. В моем

сознании всплывает образ фашистских эсесовцев, убивающих

русских детей. Они стреляли в будущее великой державы, как

и эти. До чего ж они похожи – эсесовцы и омоновцы. И те и эти

кровожадные твари убивали безвинных людей только за то,

что они любили свою родину. Убивали патриотов. А на экране

новый кадр: во дворе какого-то дома на грязной земле

раненый юноша, совсем еще мальчишка. Лицо в крови. Он

пытается подняться, но сил не хватает. Испуганный взгляд его

просит о помощи. Но вокруг – никого из людей. Он истекает

кровью. В умаляющих глазах жажды жизни. Откуда-то из угла

появляются двое в черных одеждах и черных масках с

пистолетами в руках. Они останавливаются возле раненого и,

осмотревшись кругом, хладнокровно стреляют в русского

юношу. "Да это же бейтары!", – в ужасе воскликнула Маша. "Кто

такие, что за бейтары?" – спросил я, совершенно подавленный

увиденным. "Еврейская молодежная организация, – ответила

Маша и добавила: "Бесенята, жаждущие русской крови.

Дождались своего часа". А я подумал: придет ли когда-нибудь

возмездие? И в ответ услышал голос Ангела: "Вы русские

умеете прощать и любить. Пора бы вам научиться ненавидеть

и мстить". И с этими словами погас экран.

2

В расстрелянной Москве

Нас высадили в шесть утра недалеко от платформы

Семхоз Ярославской железной дороги. Было еще темно, но

электрички уже ходили. Алексей предлагал сразу пойти на

нашу дачу и осмотреться, разобраться в обстановке. Я

предлагала сразу же ехать в Москву. Во-первых, у нас не было

от дачи ключей, а мама обычно уезжала с дачи на московскую

квартиру в середине сентября. Сейчас же, судя по прохладной

погоде, должно быть, заканчивается сентябрь, и мы могли не

попасть на дачу. Конечно, можно было зайти к соседям,

подсказал Алеша, выяснить обстановку и потом добираться до

дома. Я отвергла и этот вариант: мы были одеты по-летнему,

пледом, который оказался при нас, мы укутали Настеньку. И

пока мы дискутировали, стоя на платформе, подошла

электричка, и мы сели в полупустой вагон. У пассажира узнали,

255

что сегодня вторник 5 октября. Первое, на что обратили

внимание, было мрачное, какое-то подавленное состояние

пассажиров. Значит, свершилась трагедия, частицу которой мы

видели из космоса.

В Москве у трех вокзалов было много вооруженных

людей: военных, милиции. Мы спешили домой. Мы понимали,

что наше появление на пороге собственной квартиры будет

ударом для мамы. Надо бы предварительно позвонить по

телефону. Но у нас не оказалось монет, у нас вообще не было

ни копейки денег, и потому мы не могли воспользоваться

метро, – пришлось добираться наземным транспортом с тремя

пересадками. Наш звонок в квартиру, тем более в такую рань

встревожил маму:

– Кто? – настороженно спросила она.

– Мама, это мы, – сказала я, и, наученная нами,

повторила Настенька с радостным возбуждением:

– Это мы, бабушка.

Ну, конечно, слезы, рыдания, радость. Нас считали

пропавшими без вести и не чаяли нашего воскресения. Мама

за этот год очень сдала, постарела, осунулась. Наше

исчезновение здорово ее подкосило. Гипертония, астма,

радикулит, словом, целый набор недугов обручился на нее.

"Будем лечить", – прочла я мысль Алексея и сказала вслух:

– Мы тебя подлечим, мама, поправим твое здоровье.

На все расспросы мамы мы отвечали, как условились:

мол, совершали свадебное путешествие.

– Да разве ж так можно: раздетые, с одним пледом? Да

что ж это за путешествие? – недоверчиво проговорила мама,

глядя на нас подозрительно. Но от дальнейших вопросов мы

отвлекли ее расспросами о кровавой бойне в Москве. И она

начала рассказывать об ужасах, творимых бандой Ельцина в

эти октябрьские дни в столице. Тут и Настенька совсем не к

месту встряла в разговор:

– Бабушка, мы видели застрелянную девушку и

мальчика, которого застрелили два бандита в черных масках.

По телевидению...

– Ты помолчи, дай нам поговорить с бабушкой, -

оборвала я ее, но мама что-то заподозрила и снова пошли

вопросы: какое телевидение и где? И почему больше года не

давали о себе знать? И все это очень странно и совсем не

понятно. Могли бы хоть письма, хоть коротенькую записку

прислать.

256

– Не могли, мама, в том-то и дело, что не могли, и давай

эту тему навсегда исключим из нашего разговора. Лучше

займемся твоими хворями. Сегодня же.

Мне действительно не терпелось испробывать свои

лекарские способности, которыми нас одарил Ангел. И я с

каким-то необычным душевным подъемом, как

наэлектризованная тотчас же занялась этим благородным

делом. Даже мама удивилась: зачем такая спешка? Но я не

могла себя остановить, я должна была, обязана, я

подчинялась какой-то внутренней энергии заняться

врачеванием, точно это было теперь главное в моей жизни

Первые три дня мы не выходили из квартиры: надо было

"акклиматизироваться". На четвертый день Алеша решил

сделать выход в город, прежде всего надо было зайти в

Сбербанк и получить пенсию за год с лишнем, и посмотреть

мастерскую. Он возвратился к вечеру с кучей денег. Побывал в