Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Средневековый выборгский замок – цитадель с каменной башней «Лангерман» – виднелся за десяток километров. На пятьдесят саженей вверх уходили неприступные стены в пять саженей в поперечнике. Вокруг каменной крепости располагался новый город, обнесенный еще одной стеной, построенной при прежнем короле Густаве-Адольфе. Летом Выборг был неприступен, со всех сторон его окружала вода.

Комендант крепости полковник Магнус Стиенстро-Рлн ;т долгие годы привык к размеренной жизни. Крепость надежно укрыта, ее защищают почти пять ты-| и ч войск, полторы сотни орудий. Припасов хватает, каждую весну приходит контр-адмирал Нумере, прикопит пополнение для войск, провизию и все необходимое.

В крепости много жителей, но мало жилья. Д 1и двух полков выстроили дома и казармы в предмета Хиетала.

Рассвет дня весеннего равноденствия застал шведом врасплох. В Хиеталу с трех сторон внезапно ворвались русские войска. Схватка была короткой, шведы бежали и укрылись в крепости.

Ушло первое донесение царю: «...с караулом пехоты и кавалерии, через лед, морем с Котлина острова | ipin свой воспринял мимо Березовых островов». (’ дтой же почтой Апраксин переслал царю захваченную у шведов карту.

Солдаты долбили промерзшую землю, с трудом выковыривая валуны и камни, строили шанцы. Укрепления сооружали не так, как хотелось. С высоченных бастионов шведы держали под обстрелом пушек все ближайшие подступы. Ядра легких осадных пушек до I ре постных стен не долетали.

То и дело ржали изголодавшиеся кони. Пехота сжилась от холода, солдаты жгли костры, грелись, х муро посматривали на высокие мрачные стены крепости и с тоской переводили взгляд на почерневший местами лед в заливе: «Когда-то кораблики приплывут?»

Сытые шведы в крепости посмеивались. Запасов у них хватит на целый год, пороху вдоволь. Полторы сотни пушек то и дело посылали смертельные гостинцы. * «Шанцами к неприятельским крепостям приближались ближе фузеиной стрельбы, – доносил Апраксин в Петербург, – и трудим бомбами сколько можем, а пушки наши нам мало помогают, понеже зело мало

и легки: когда мы начинаем стрелять, то неприятель противу одной из десяти стреляет».

Пехота доедала последние сухари, драгуны уныло отворачивались от выпученных голодных глаз лошадей, щурились на солнце, озирались на кромку талой воды у берега.

С крепостных стен временами доносился дружный хохот неприятеля. Комендант каждое утро подбадривал солдат, посматривая на залив:

– Скоро придет адмирал Ватранг с эскадрой. Русским будет конец.

...Каждое утро с восходом солнца Петр на галере, расталкивая льдины, спускался по Неве к заливу. Всматривался в сторону Котлина. Лишь кое-где среди льдин чернели разводья. Дорог каждый день. Как только залив очистится от льда, появится шведская эскадра, с ней не сладить. А Апраксин ждет подмоги.

В середине апреля Нева очистилась ото льда. Из каналов и проток корабельный и галерный флот потянулся к морю. Галеры тащили на буксирах девять фрегатов и пять шняв. Суда выглядели нарядно, све-жепокрашенные борта сверкали на солнце, трепетали флаги и вымпелы. Тускло отсвечивали медью жерла в открытых портах.

Следом за боевыми кораблями выстроились две сотни транспортов с провиантом, осадными пушками, порохом. Флот двинулся на помощь армии, но природа уготовила ему тяжкие испытания, грозившие смертельной опасностью.

До Котлина колонна добиралась четверо суток разводьями. Впереди на несколько миль вода была чистой, дальше все тонуло в тумане.

Оказалось, путь к Выборгу пока начисто закрыт льдами. Флот стал на якоря, но льды днем и ночью докучали, затирали суда. Небольшие галеры, транспор– * та, карбасы плотно захватило в ледяной плен, якоря не держали, рвало якорные канаты. Ветер то и дело менял направление.

Петр дал знать Апраксину, чтобы он держался, а сам на «Лизетте» сходил в Петербург – на всякий случай готовить помощь по сухопутью.

Поступила депеша от Апраксина. «Провианту, государь, у нас остается почти за нет, от девятого числа разве с нуждою будет дня на четыре».

Петр сквозь льды двинулся с галерами к Выборгу.

...На самой высокой башне крепости Выборга радо-мал ись шведы:

– Ура! Идет наша эскадра?

Действительно, вдали показалась колонна кораблей под шведскими флагами. Корабли палили из пушек, но оказалось, они салютовали русским войскам. Предусмотрительный шаутбенахт Петр Михайлов решил схитрить, поднять шведские флаги: «А вдруг на берегу шведы с пушками?»

Апраксин не выдержал, по-родственному обнял Петра:

– Хлеба у нас, господин шаутбенахт, на один день, а пороху на два дня осталось.

– Все за... кормой, генерал-адмирал, принимай пять тыщ войску, мортиры, припасы. Да поживей, нам уйти надобно без мешкоты, пока Ватранг не нагрянул.

На следующий день установили против крепости тяжелые мортиры. По старой бомбардирской привычке Петр сам навел одну на крепостные стены, проба -нил ствол, зарядил пушку, перекрестился:

– С Богом! – зарядил фитиль.

Ухнула пушка, с тяжелым гулом двухпудовое ядро ударило в саженную стену цитадели. Полетели осколки, обнажая вековой пласт каменной кладки.

Флот только-только успел выйти из Выборгского залива, а на горизонте замаячили паруса. Спешила на выручку крепости шведская эскадра. Восемь линейных кораблей, пять фрегатов, еще шесть судов под флагом вице-адмирала Ватранга, шестьсот с лишним орудийных стволов готовы были помочь Выборгу, но шведы опоздали. На борту кораблей эскадры шведского флагмана больше тысячи солдат, боевые припасы, провизия. Наконец сотни тяжелых корабельных орудий, а он бессилен помочь осажденному Выборгу.

В крепости довольно скоро поняли свою обреченность, да и слыхали и знали по Ниеншанцу, Нотебур-гу, Нарве, что русские своего добьются. Всего месяц сопротивлялись шведы и выкинули белое полотнище, а на грозной башне «Лангерман» навечно водрузился флаг российский. Сам царь принял капитуляцию у храброго шведского полковника Стиенстроле, достались немалые трофеи – одних пушек полторы сотни.

На мундире Апраксина засияла звезда Святого апостола Андрея Первозванного.

Карл XII, бежавший из-под Полтавы к туркам, настропалил султана. Уяснил он смертельную опасность для своего королевства. Турция объявила войну в самое Рождество 1722 года, через месяц Москва ответила тем же. Петр, не мешкая, вызвал Апраксина:

– Заедешь в Воронеж и Тавров, спускай на воду все, что можешь. Плыви к Азову. Будешь там верховодом на флоте и во всем крае.

Указ об этом вышел давно: «1710 года, февраля 6 дня В.Г. указал город Азов с принадлежащими городами всякими делами ведать адмиралу, генералу и губернатору азовскому и тайному советнику и президенту адмиралтейства, графу Федору Матвеевичу Апраксину с товарищи, и те дела из разряду отослать в приказ адмиралтейских дел».

Апраксин покачал головой: «Опять морока, разве поспеешь?»

Генерал-адмирал направился в Таганрог, готовить флотилию к бою. Но на душе было тревожно. Как-то на суше, у государя?

Пока держалась вешняя вода, Крюйс повел из Воронежа небольшой отряд к Азову. В июне на реке Таганрога Апраксин с тоской осматривал суда.

– Срам какой-то, – бурчал он, – с дюжиной та-них корабликов и токмо бы и обороняться от турок, отстоять завоеванное.

– Не плошай, господин адмирал, – успокаивал Крюйс, – у нас в резерве лихие казаки на лодках. Дай мне побольше мушкетов.

Апраксин уехал в Азов, а Крюйс выслал в дозор две бригантины и десяток казацких лодок...

После полудня 2 июня разомлевшего от жары Г. рюйса поднял с койки раскат пушечных сигналов г корабля. На его палубе стоял прибывший накануне Апраксин.

В гавань неслись казацкие гички, поодаль, не спеши, под веслами, с обвисшими парусами, втягивались бригантины.

Вдали, на взморье, лениво шевеля парусами, медленно, один за другим, выплывали турецкие корабли.

– Тридцать два вымпела. – Апраксин протянул подзорную трубу Крюйсу. – Собрались-таки, окаянные, супротив нас. Полторы дюжины линейных кораблей и дюжина галер. – Апраксин окинул взглядом небосвод: голубая лазурь, без единого облачка. – Д лось господь Бог поможет. Ветра покуда не предвидится.

Две недели безветрия прошли относительно спокойно. Турки явно не спешили, выжидали, но казаки не выдержали. Заметив как-то утром отбившуюся турецкую фелюгу, бесшумно выскочили из засады в камышах, захватили первую добычу.

Турецкий капудан-паша все же решился проверить русскую оборону. На рассвете его галеры подкра-| псь к внешнему рейду Таганрога. Продвигались ощу-ммо, фарватера турки не знали.

Но Апраксин давно наблюдал за каждым движением неприятеля. Утром посвежело, наконец-то потянуло с верховьев Дона.

– Вызвать командиров, – распорядился Апраксин.

Прямо на палубе, у трапа, начался короткий совет.

Спустя полчаса навстречу туркам, набирая ход, двинулся 50-пушечный корабль под командой Крюйса и с ним три шнявы. Турецкие галеры не стали испытывать судьбу. Развернулись на обратный курс, удрали в море. Отошли к горизонту. Капудан-паша продолжал выжидать, осторожничал. Еще неизвестно, сколько вымпелов на Азове. Вдруг ударят с тыла? Пока же у него одна цель – попытаться задержать русских у Таганрога. Турецкая эскадра подошла ближе к берегу, с кораблей спустили шлюпки, готовили десант. Цепко следили за малейшими движениями противника сигнальные матросы, вахтенные офицеры на русских кораблях. Апраксин предупреждал каждый маневр неприятеля, замаскировал на берегу войска, батареи.

Не успели турки ступить на берег, шквал картечи обрушился на них из укрытых кустарником пушек. Выскочила пехота с примкнутыми штыками, ударили лихие казаки.

Поспешили янычары на корабли, оставляя убитых, эскадра турок отошла в море.

Апраксин, наблюдая за их маневром, кивнул Крюйсу:

– Бери пять вымпелов и припугни турок. Токмо далеко не суйся, но дай им знать нашу прежнюю хватку.

Турецкая эскадра, не ввязываясь в бой, ушла далеко за горизонт – и неделю турки не приближались к берегам.

Апраксин повеселел, теперь турки не сунутся. Как дела на суше? Давно нет вестей от царя.

Неожиданно рано утром Апраксина разбудила пушечная стрельба. Выскочив на палубу, он нахмурился. Издали, распустив паруса, медленно приближалась турецкая эскадра. Пушки палили беспрерывно, но ядра не вспенивали воду.

– Холостыми палят, – хмуро проговорил Апраксин, – не к добру это.

Отделившись от эскадры, в гавань медленно, выки-и у и белый флаг, входила турецкая галера под вымпелом капудан-паши.

Подобрав полы халата, ловко поднялся по трапу кмиудан-паша. Лоснившееся от загара лицо турецкого флагмана сияло открытой улыбкой. Казалось, он спешит кинуться в объятия своего недавнего врага...

«С чего бы его?» – недобро вдруг захолодело внутри у Апраксина.

Мой достопочтенный адмирал, – после взаимных приветствий начал без обиняков гость разговор через толмача. Он вынул сверток бумаги и протянул Апраксину. – Только что я получил фирман. Наш султан и ваш царь заключили мир. Война закончена бел пролития крови. – С лица турка не сходила улыб-км, а в глазах светилось затаенное торжество. Он вдруг поднял обе руки и обвел ими вокруг, кивнул на побережье, повернулся в сторону далекого Азова. – Теперь и навсегда все это принадлежит высокочтимому султану.

Недоумевающий Апраксин развернул лист. Как м тумане вчитывался он в полученное известие: «Возвратить туркам Азов, уничтожить крепости в Тает роге, Каменном затоне, Самаре, уничтожить все корабли флота...»

Подняв голову, смотрел пустым взором мимо улыбающегося капудан-паши. «Што стряслось-то? Одним махом все труды насмарку? Ножом по живому телу! Кровушки-то сколько пролито, живота положено!» 11ротянул фирман турку.

– Мне не ведомо сие. Покуда от государя указ не поступит, действий никаких предпринимать не стану. – Кивнул головой, разговор, мол, окончен.

Согнав улыбку, так же ловко подхватив полы халата, капудан-паша быстро спустился по трапу, явно недовольный приемом.

Глядя вслед удаляющейся шлюпке, Апраксин вдруг подумал о Петре: «Воевал бы у моря, как Доси-фей завещал. А то ринулся очертя голову в омут. – Запершило в горле, закашлялся. – А ежели сие все правда?..»

На этот раз обыкновенно осторожный царь промахнулся, забыв поговорку: «Не ставь неприятеля овцою, ставь его волком».

Битва с турками в излучине Прута могла бы привести и к успеху русских войск. Но, не зная всех сил и настроения неприятеля и опасаясь разгрома, Петр, быть может, сдрейфил. К тому же он больше прислушивался к Шафирову и Екатерине Алексеевне, чем к генералам.

А русские полки рвались в бой, готовые сражаться до последнего, насмерть. В неприятельском же лагере янычары, измотанные боями, роптали...

Апраксин, получив наказ царя все сделать по договору с турками, при этом излил душу Федору: «... и тако тот смертный пир сим окончился, которое хотя и не без печали есть, лишиться сих мест, где столько труда и убытков положено, но однако ж чаю сим лишением другой стороне великое подкрепление, которое не сравнительною прибылью нам есть».

С болью в сердце уничтожали корабли – разбирали, сжигали. Некоторые добротные, как «Предисти-нация», «Ластка», продавали туркам за десятки тысяч червонцев.

Многие галеры Крюйс повел по Дону в Черкассы.

После нового года Апраксин передал туркам Азов, спустя месяц взорвал крепость Таганрог. Окончилось его Азовское воеводство. Теперь и Воронеж ни к чему.

Все его заботы, президента Адмиралтейства, нынче о Северных верфях, где на стапелях сооружают фрегаты и галеры для Балтики. Ему, генерал-адмиралу, предстоят схватки на море со шведами. Но построить самый мощный корабль, линейный, не так-то просто, нужно два-три года. Еще не спущен на воду первый линейный корабль «Полтава», а у шведов сила на море, больше двух десятков линкоров.

Время не ждет, и накануне Прутского похода царь инкогнито послал в Европу лучшего корабельного мастеря» капитана Федора Салтыкова. Ему предстояло таимо закупить и отправить в Россию линкоры. Отмой пляя Салтыкова, Апраксин поручил ему и присмотрит!. за племянником, недорослем Александром, который обучался мореходству в Голландии. Десять лет минуло после кончины супруги, а Апраксин так и ости пся вдовцом. Щедрый на заботу о людях, он теперь заботился о своих племянниках...

Кампания 1713 года началась активными действи-ими в Финляндии. Галерному флоту, войскам под командой Апраксина, надлежало очистить весь северный берег Финского залива.

В конце апреля Петербург пришел в движение. Го-I опились к выходу 200 галер, скампавей, бригантин, шестнадцать тысяч войск.

В первых числах мая галерный флот в двести вымпелов под флагом генерал-адмирала Апраксина поднял якоря. Авангардом головной колонны командо-инл контр-адмирал Петр Михайлов, как велел имено-и/пъ себя царь.

Первый бросок десант произвел в Гельсингфорс, овладел им, но вскоре пришлось отступить. Шведы и– ю зиму готовились к бою и встретили русских яростным шквалом огня. Но бригадир Чернышев с ходу оросил в атаку морскую пехоту, шведы не выдержали и отошли.

Шведа заставили-таки откатиться на запад, без боя « дать Лиллье Гельсингфорс. Флот получил надежную базу на финском берегу.

В конце августа войска вышли к берегам Ботниче-<м;ого залива, заняв порт Або. Но галерному флоту преградила путь грозная шведская эскадра у полуострова Гангут. Пришлось на зимовку возвращаться и Гельсингфорс.

Весной 1714 года шведское правительство, зная от разведки об усиленных приготовлениях русскими большого галерного флота и мощного корпуса для крупных десантных высадок на побережье Швеции, выслало в апреле 1714 года ко входу в Финский залив под командованием адмирала Ватранга эскадру в составе 16 линейных кораблей (от 60 до 70 пушек каждый), 2 бригантины (16-пушечных), 2 бомбардирских кораблей и 8 галер. 25 апреля шведская эскадра заняла позицию у полуострова Гангут, чтобы преградить русским путь в Або-Аландские шхеры.

9 мая галерный флот в числе 99 полугалер и скам-павей с 15 000 человек десантных войск под командой генерал-адмирала Апраксина вышел из Петербурга для следования по шхерному фарватеру в Або. Дойдя до Котлина, суда принуждены были остановиться, так как залив еще не совсем очистился от льда. 20 мая 1714 года, после получения известия, что в шхерах нет льда, галерный и корабельный флот вышли от Котлина к Березовым островам.

Галерный флот с десантным корпусом под командованием генерал-адмирала Апраксина должен идти к Або для совместных действий с корпусом князя Голицына, находившимся в Финляндии. Корабельный флот под командованием Петра I (9 кораблей, 4 фрегата, кроме того, 9 бригантин и 9 скампавей, отделенных от эскадры генерала адмирала Апраксина) после проводки галерного флота до Березовых островов должен был идти в Ревель. 11 июня галерный флот прибыл на Гельсингфорсский рейд. Здесь была сделана десятидневная остановка, необходимая для выгрузки на берег провианта и ремонта судов. Закончив работы, галерный флот вышел 24 июня из Гельсингфорса и через три дня прибыл в Поэ-Кирке. Оставив здесь бомбардирские корабли и 23 скампавей и выгрузив часть провианта, генерал-адмирал Апраксин перешел с остальными судами в Тверминнскую бухту. Дальнейший путь оказался невозможным, так как у самой оконечности Гангутского полуострова стоял шведский флот под командованием адмирала Ватранга.

Кынужденная остановка галерного флота в Твер-wминской бухте лишила войска князя Голицына, нацедившиеся в районе Або, не только непосредственной поддержки галер, но и боезапаса и продовольствия.

В дни летнего солнцестояния галерный флот Апраксина обосновался в Тверминнской бухте. Вдали, мыса Гангут, растянувшись цепочкой, угрожающе чернели громады линейных кораблей шведов.

Слава Богу, – перекрестился Апраксин, сняв in чипу и вытерев пот со лба, – хоть здесь упредили |инода, и то ладно. – Он вскинул подзорную трубу, подизнал Змаевича: – Значит, так, капитан-командор,

< кимпавеями нам здесь покуда не пробиться. Потому I гбн надобно обезопасить. Соорудим батарею на бере-

Р |у, сюда шведы по мелководью не сунутся. Пошлем го-i t ударю эстафету, надобно кораблями помочь. Не худо Ом диверсию против Ватранга совершить, отвлечь его,

< мы на скампавеях прорвемся. Снаряжай добрых ма-I рисов на шлюпку, пойдем с тобой шхерами, своими мча ми все узрим.

Уточнив дислокацию шведов, в тот же вечер Ап- 1 ыксин отправил с бригантиной донесение царю и Ревель. Сообщил состав эскадры шведов, донес | и сооружении батарей на Гангуте, просил отвлечь Ичтранга.

J 1с раз промерил Апраксин за две недели все скры-тыс фарватеры в шхерах, наметил маршруты для • > амнавей, установил пушки напротив шведской эс-ип |)ы. Даже послал привет шведскому адмиралу: от-/ч п шведов, плененных на берегу.

«В 7-й день, поутру, – записал адъютант в журнале генерал-адмирала, – шведские арестанты, один пастор да 153 человека урядников и солдат отправ- 1 С//Ы к неприятельскому флоту с капитаном Лукою Демьяновым, и приказано оному капитану по прибытии... учинить сигнал с шлюпки из единой пушки.

В 8-й день вышеописанный капитан, передав пленных, возвратился к флоту...»

– Пускай шведский адмирал в ус не дует, – хитро щурился Апраксин, поглядывая на зеркальную поверхность залива. У него постепенно созрел новый замысел, который он высказал на военном совете.

– Размыслил я, что ныне-то штиль полный бывает, а нам на руку. Ватранг, подобно ленивому коту на солнцепеке, не шевелит парусами. Мы на скампавеях мимо его пробьемся, нам бы токмо щель найти и уйти в море подалее. Отпишу-ка о сем государю. А прежде схожу к Гангуту, досмотр учиню.

Журнал генерал-адмирала отметил: «В 14 день г. адмирал с гг. генералами ездили на шлюпке для осмотрения неприятельского флота, и перед полуднем, прежде возвращения их к флоту, прибыл на скампавее из Ревеля с письмом от Ц.В. капитан-командор Сивере, с ним инженер-майор Люберас и несколько штурманов».

– Государь повелел мне примерить фарватер для кораблей эскадры, – доложил Сивере генерал-адмиралу, – он подумывает о подмоге вам.

– Сие приятно, – вскинув брови и вздыхая, с некоторой досадой проговорил Апраксин, – но токмо когда сбудется сие? Времечко-то ускользает, как знать, швед бы не очухался...

Море велико, в одном краю штилеет, на другом конце штормит... У Ревеля неделю сквозняком свистел северный противник. С попутным ветерком пришла бригантина от Апраксина. Прочитав донесение, царь про себя похвалил генерал-адмирала: «Бдит, блюдет ворога Федор». Тут же приказал изготовить фрегат. Ветер переменится, надобно спешить к Гангуту.

Вскоре на фрегате «Святой Павел» из Ревеля прибыл царь. Он одобрил все действия и замыслы Апраксина. Осмотрев окрестности, Петр I задумал перетащить легкие галеры через узкий перешеек полуострова. Солдаты начали строить переволоку, но шведы проведали о хитрости царя. Адмирал Ватранг отправил вокруг Гангута к месту переволоки в Рилакс-фи-орд отряд шаутбенахта Эреншильда. Сотня корабель-

Мы к мушек должна была уничтожить русские галеры Мри спуске на воду. Узнав об этом, Петр I вспомнил м лндумке Апраксина.

Утренняя дымка 26 июля 1714 года нехотя рассеи-|ц| ин ь, открывая морскую даль...

11етр шел на галере Змаевича, шарил по горизонту Лид юрной трубой. Часть шведских кораблей отошла

пчсо в море. Цепочка блокады разорвалась. Петр I 0<«> манд овал Змаевичу:

– Сейчас у нас превосходство в маневре и пушки пин да не страшны. Обходи их, огибай полуостров и помпами к тому отряду у переволоки, запрем шведу выход.

Когда шведы встрепенулись и загрохотали пушки мп'гдских кораблей, было уже поздно. Дальше события •им довали по плану Апраксина. «Когда г. генерал-адмирал усмотрел, что наши 20 скампавей прошли, тогда Очи указ бригадиру Лефорту, капитанам Дежимону и Грису, чтобы они на 15 скампавеях за первыми следовали, и по тому указу оные исполняли». Пятнадцать t I 1мпавей Лефорта устремились проторенной дорогой.

I Цведы между тем спустили шлюпки и начали раз-in фпчивать исполинские корабли в сторону моря. Мо Вятранг упустил время и не успел. Апраксин воспользовался очередной ошибкой неприятеля. Флипам.-адъютант исправно вел запись в журнале генерал-вдмирала. «И неприятель... трудился, корабли снова буксировали. К тому же начался быть малый ветер, что более неприятелю дало способ; и шли к нашим < компавеям, и из пушек довольно стреляли. Однако ж пиши, несмотря на то, шли на гребле зело порядочно. Н шхеры вошли и с первыми случились благополучно».

Теперь шведы сплошали еще раз. Ватранг отошел мористее, освобождая прибрежный фарватер.

Адмирал кинул мимолетный взгляд на восток. Там V же забрезжила алая полоска рассвета.

– Поднять синий флаг! С Богом, братцы! Навались!

Почти семь десятков скампавей ринулись на прорыв.

«Наш генерал-адмирал положил, что со всем греб ним флотом пробиться сквозь неприятеля... В 4-м ча су пополуночи пошли все скампавеи одна за другой: в авангарде шел г. Вейд, за ним следовал г. генерал-ад мирал, потом ариергардии генерал князь Голицын. И когда неприятель наши скампавеи усмотрел... стреляли из пушек жестоко... Однако ж... наши скампавеи прошли счастливо и так безвредно, что только одна скампавея стала на камень...»

Вся гребная флотилия Апраксина в полдень 27 июля 1714 года стояла перед входом в Рилакс-фиорд. Эскадра контр-адмирала Эреншильда, фрегат, 9 галер с сотней пушек и тысячью солдат на борту оказались наглухо заблокированной. Апраксин осмотрелся и принял решение: «Г. генерал-адмирал учредил флот к бою последующим образом: от авангардии под коман дою шаутбенахта корабельного (царя. – Ред.) и генерала г. Вейда, с правой стороны, для абордирования неприятельских галер на 9 скампавеях помянутый г. генерал Вейд и капитан-командор Змаевич; с левой стороны столькими же скампавеями генерал-адъютант Ягужинский... Было направлено предложение к командующему... шведскою эскадрою шаутбенахту Эреншильду, чтоб... отдался без пролития крови».

Эреншильду пришлось выслушать русского парламентера генерал-адъютанта Ягужинского:

– Главнокомандующий генерал-адмирал Апраксин предлагает капитулировать, чтобы избежать потери крови.

Для Эреншильда такой исход событий казался оскорбительным .

– Адмиралы его королевского величества еще ни перед кем не спускали флаг...

Наступил решающий этап сражения.

«Г. генерал-адмирал дал сигнал авангардии нашей оного атаковать... Атака началась 2-го часа пополудни и продолжалась до 5-го часа... Хотя неприятель несравненную артиллерию имел перед нашими, однако

щ по зело жестоком сопротивлении перво галеры, од-

по одной, а потом и фрегат флаги опустили... Того Щг числу, кой час оная баталия окончилась, без вся-• чедления... генерал-адмирал учинил сигнал идти 49 всеми судами... к Гангуту, дабы неприятель не мог и том месте флотом своим заступить...».

Адмирал Ватранг не стал испытывать судьбу еще («и : )скадра в тот же день снялась с якорей и ретиро-и.»л и ь. Настала пора думать об обороне. Русский флот мин,слился на берега Швеции...

Воистину, нельзя описать мужество наших, К«|< начальных, так и рядовых, – восхищался Петр после боя. – Все, братцы, бывало, – сказал Петр, рассматривая шпагу шведского адмирала, – брал я mimry у генерала и фельдмаршала, а вот адмирала флота в полон впервые приглашаю. Дай Бог, не последнего!

В тот же день царь повелел объявить о славной победе всей России.

«Всемогущий Господь Бог Россию прославить изво-т I. ибо по много дарованным победам на земле, ныне и па море венчати благоволил, бывшею викториею вас поздравляем, извольте немедленно напечатать и с сим посланным довольное число отпустить ч Москве и по губерниям».

Спустя неделю Андреевский стяг флагмана флота Апраксина реял у Аландских островов. Финляндия была отвоевана. А еще через месяц адмирал отправил-гп к берегам Швеции и высадил первый десант на ее Гм'регу у города Умео.

В Стокгольме панически заметались советники короля, никто не ожидал такого внезапного поворота со-омтий. На исконную землю короля Карла XII ступила нога русского солдата...

В Стокгольме горевали, а Петербург праздновал морскую викторию.

«Государь желал почитать Гангутское сражение наравне с Полтавским».

Отныне галерный флот безраздельно господство вал в Северной Балтике, а корабельный, парусный на ращивал силы в Ревеле. В предзимье эскадры возврл щались в свои базы, в Гельсингфорс и на Котлин.

Апраксин зимой продолжал верховодить судострое нием на верфях, подготовкой к предстоящей кампании.

Весной 1715 года шведская эскадра пыталась взять реванш, обстреляла корабли в Ревельской бухте, но, получив отпор, отступила. А в июне на рейде появился англо-голландский флот под командой английского адмирала Норриса. Апраксин достойно встретил неожиданных гостей. Те объяснили, что конвоируют сотни своих купеческих судов в Петербург. На следующий год Апраксин командовал набеговыми операциями на шведское побережье.

Кампанию 1717 года Апраксин встретил в должности президента Адмиралтейств-коллегии. Под его начальством эскадра из 17 линейных кораблей и фрегатов успешно высадила большой десант на о. Гогланд в Южной Балтике.

Набеговые операции флота с десантами на шведское побережье вынудили шведов приступить к мирным переговорам. Поражение шведской эскадры в Гренгамском сражении 27 июля 1721 года заставило шведов подписать Ништадтский договор.

«Николи наша Россия такого мира не получала», – объявил император.

За победу ему присвоили звание адмирала. Генерал-адмирал Апраксин за особые заслуги был первым персонально удостоен права поднимать в море кейзер-флаг, знак флагмана флота высшей степени.

Кейзер-флаг развевался по ветру в следующую, 1722 года, кампанию, на гафеле командующего Каспийской флотилией генерал-адмирала Апраксина. Начался Персидский поход. Авангардом командовал младший флагман, адмирал Петр Михайлов...

Поход закончился успешно, Россия присоединила к своим владениям Баку и Дербент.

boa передышки Апраксин, по указанию Петра I, наготовить экспедицию к Мадагаскару и на Тихий Первая не удалась, а вторую Апраксин отправил 01 >*отск, накануне кончины Петра I. Федор Апраксин Штикался единственным приближенным, кому доверял и-ритор безраздельно до своего последнего часа... Поеной 1725 года Апраксин вывел эскадру в море. Мм : оризонте маячили английская, шведская, датская |00| лдры. Прощупывали силу русских моряков после иигптн создателя флота. Апраксии остался недоволен iH– ' пшенными. Возвратившись в Кронштадт, пенял 0§|нгганам: «Мало что не все корабли непорядочно и Щнгему командиру флагману не следовали; даже в бо-г0«о/ строю некоторые капитаны шли не так, как по чире кому искусству довлеет ».

Императрица Екатерина I не скупилась на приторные балы, а для содержания флота денег не было. Mm оказалось весной 1726 года. Английская эскадра м двадцать два вымпела появилась у Ревельской бух-1'ы. Апраксин, назначенный членом Верховного тайного совета, проверил готовность Кронштадта.

«Нашел крепость в великой неисправности, – доно-< ил он императрице, – а именно: батареи пушками не удовольствованы и во многих местах не готовы». Офицерам не платили жалованье, матросы не доедали. Апраксин срочно передал на нужды флота свои личные две тысячи рублей. Кое-как снарядил корабли, вывел «■кадру в море, холостые залпы отпугивали англичан...

1727 год прошел в суматохе. Скончалась Екатерина I, воцарился двенадцатилетний внук, Петр II. Вокруг престола разгорелись распри давних врагов, Мен-шпкова и Долгоруких.

После изгнания Меншикова малолетний Петр II отправился на коронацию в Москву. Вместе с ним следовал и Верховный тайный совет. Апраксин продол-кал из Москвы руководить флотом⁶. Его последнее распоряжение слушали в Адмиралтейств-коллегии I октября 1728 года. «Слушано Е.С. генерал-ад мира-ла, который объявляет, что он о посылке к разломи строящихся в Воронеже до 1710 года кораблей вице адмирала Сенявина с коллежским мнением согласен».

Спустя две недели, 10 ноября 1728 года, Апраксин скончался.

Доброхотный флотоводец завещал свое состояние близким, дворовым людям, церкви и монастырям, or пускал крестьян на волю.

«А прочим моим людям пожаловать награждение годовые оклады в два и по высокой своей милости учи нить свободных и пожаловать им всем свободные па шпор ты».

Четыре десятилетия прожил Федор Апраксин с poiv сийским флотом, от колыбели Плещеева озера до эскадр и бастионов на Балтике. Столетие спустя после ухода Апраксина, бывалый моряк, боевой адмирал «лазаревской школы», Ефимий Путятин напомнил слова современника об этом адмирале: «Благодаря уди вительным природным способностям и огромной па мяти он достиг достаточного искусства в морском деле и поразительно поддерживает авторитет свой как генерал-адмирал на посту при своевольном прави теле». И можно прибавить слова самого Апраксина: «Совершал это по силе ума своего, радостным сердцем и с чистой совестью». Похоронили генерал-адмирала с великим почетом в храме Златоустовского монастыря, как он завещал: там, «где лежат косточки моих родителей». Минуло два века, и ураган 1917 года разметал храмы и монастыри, стер с лица земли и памятное место последнего прибежища Федора Апраксина. А неблагодарные потомки-москвичи до сих дней не чтят память своего знаменитого земляка. Первого, вместе с Великим Петром, подвижника и создателя морского могущества России, первого командующего флотом державы, генерал-адмирала Федора Апраксина.