Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Летом «Суворов» плавал на острова Прибылова м Беринговом море, доставил продовольствие, лес и забрал меха. На Новоархангельский рейд «Суворов» возвратился, как в родную гавань, стал на якорь против Крепости, салютовал ей семью выстрелами. На рейде и трех кабельтовых стоял бриг под американским фла-|1>м. С любопытством рассматривал Лазарев «амери-■ мнца», ранее он видел их издалека, во время стычек и Исст-Индии.

1Сак-то, после полудня, Лазарев увидел шлюпку еид американским флагом, приближающуюся к «Суворову». На борт поднялся капитан брига «Педлар», высокий, худощавый американец Хант. Хант широко И обворожительно улыбался и еще больше обрадовал-« и. узнав, что русский капитан прекрасно владеет английским. Отказавшись от гостеприимства Лазарева – пройти к нему в каюту, – он, широко улыбаясь, покажи на яркое солнце, произнес:

Это прекрасное светило, мистер капитан, лучик ■ всего согреет нашу встречу.

Однако во время разговора на малозначащие темы ⁽1 марев уловил хищный блеск в глазах американца при его взглядах на большие кипы шкурок бобров и песцов, лежащие возле трюма в ожидании погрузки.

Нервно теребя пальцами блестящий мех, он бормотал:

– О, это золото, золото...

Прошло еще несколько дней. Обходя солнечным утром корабль, Лазарев услышал громкие крики м шум, доносившиеся с американской шхуны. В подпорную трубу было видно, что там происходит что-то неладное. Лазарев в шлюпке немедленно отправился • уда.

У борта «Педлара» стояли два баркаса, в одном из них сидели вооруженные промышленники. На верхней палубе перед побледневшим Хантом, за которым столпились матросы, не спеша прохаживался Варанов, посматривая, как из трюма промышленники поднимали бочонки с порохом, а из кормовой надстройки выносили и складывали на палубу ружья.

– Вот, господин лейтенант, вы человек военный, полюбуйтесь, какими гостинцами Хант одаривает тлинкитов – индейцев здешних. – Он гневно посмотрел на Ханта. – Мало ему погибели россиян в сих м<* стах.

Лазарев взял ружье, осмотрел замок, ствол, покачал головой:

– Славно сработано.

Баранов распорядился снести все ружья в баркас, Ханта с командой отправили на американское китобойное судно, только что ставшее на рейде, а на бриг наложили арест...

В Новоархангельске «Суворов» загрузил большую партию пушнины и в конце июля 1815 года отправился, наконец, в обратное плавание в Россию. Лазарев решил пополнить запасы в Сан-Франциско, – владении испанских колонистов в Америке, а перед этим зайти в форт Росс, поселение русских, неподалеку на Тихоокеанском побережье.

В ночь перед приходом в форт Росс чуть не случилось несчастье. После полуночи корабль имел ход шесть узлов, на вахте стоял Унковский. Вдруг он услышал крик бакового матроса:

– Впереди бурун!

Мгновенно последовала команда: «Лево на борт». Снова повернули, глубины стали уменьшаться. Лазарев понял, что корабль находится между подводными камнями. Корабль быстро сделал поворот оверштаг. Луна совершенно скрылась.

– Видимо, за ночь нас сдрейфовало течением на косу у мыса Бороди-Арена. – Лазарев покачал головой. – Сии места коварны.

Взошло солнце, слева у кромки горизонта темнела полоска, за которой лежал залив Румянцева, а далее ■юрт Росс. Решительность Лазарева и самоотверженность команды предотвратили катастрофу...

На следующий день «Суворов» лег в дрейф на Росс – русской фактории в Калифорнии. На высоком, пОрывистом берегу виднелась небольшая крепость, обнесенная свежесрубленным тыном.

Два дня спустя, неподалеку от Сан-Франциско, офицеры «Суворова» знакомились с окрестностями, побывали по приглашению настоятеля в местном католическом монастыре.

Насильно согнанные, полунагие, истощенные ин-м йцы гнули спины на монастырских полях, а жили и казармах, подобных тюрьме.

В конце 1815 года «Суворов» бросил якорь на рей-pc порта Кальяо.

Это был первый русский корабль, посетивший Перу.

Не имея на то полномочий, по собственной инициативе Лазарев на свой страх и риск на деньги Россий-• ко-Американской компании закупил большую пар-Iню хинина и других товаров, впервые установил торговые связи между Перу и Россией.

16 июля 1816 года «Суворов» вернулся в Кронштадт. Завершилось первое кругосветное плавание Михаила Лазарева, который вторым из русских мореплавателей обогнул планету под парусами²⁴.

За кругосветкой «Суворова» следила публика в Петербурге. Поэт Г. Хвостов в «Духе журналов» поместил свои стихи.

На прибытие корабля «Суворов»

Хвала вам России Аргонавты!

Дерзали вы по безднам плыть...

Чудесный мой орел «Суворов»...

Внезапно над Невой летает.

Свое безвестным островам

Он имя славное приносит,

По грозным носится волнам,

Победы Россов превозносит...

Две следующие кампании Михаил Лазарев плавив на кораблях Балтийской эскадры. За 18 морских к лив* паний награжден орденом Святого Георгия IV степени.

На корабле «Память Евстафия» застала его весть о назначении командиром шлюпа в экспедицию на ни иски Южного материка.

В конце второго десятилетия XIX века в кругах п< редовых русских моряков созрела мысль о необходн мости организации экспедиции для поисков и откры тия материка вблизи Южного полюса. Вопрос о суще ствовании Южного материка, занимавший умы многих ученых с древнейших времен, оставался нем еще открытым.

Три года провел в южных широтах знаменитый ни глийский капитан Кук, сделал немало открытий, но найти неизвестный Южный материк так и не смог

Несмотря на то что обширные пространства океан» в южных широтах не были им обследованы, Кук в книге, выпущенной после окончания плавания, ел монадеянно писал: «Я обошел океан Южного полу ши рия на высоких широтах и сделал это таким обра зом, что неоспоримо отверг возможность существо вания материка...»

Однако многие русские мореплаватели и ученые, среди которых были В.М. Головнин, Г.А. Сарычей, И.Ф. Крузенштерн и другие, неколебимо верили в су* ществование материка и настаивали на экспедиции к Южному полюсу и в северные края вопреки категорическому утверждению Кука.

Наконец Адмиралтейств-коллегия получила предписание министра:

«3 февраля 1819 года.

Е.И. высочайше повелеть изволил в будущую ком муникацию отправить в дальний вояж находящиеся в Кронштадте и на Охте на стапеле два шлюпа и по строенные в Лодейном, поле два транспорта и чтоб с наступлением июня месяца суда сии могли вспгу пить под паруса и выйти в море по назначению...»

В июле 1819 года Кронштадт провожал две экспедиции. В южную экспедицию отправились шлюпы к Восток» и «Мирный» с целью отыскания материка у Южного полюса.

Еще в марте командиром «Мирного» назначили лейтенанта Лазарева, на которого сразу легли заботы о кораблях и людях – корабли для похода готовили заново, набирали офицеров и матросов. Переделки кораблей для плавания во льдах – дело новое и хлопотное, но Лазарев не сплошал. Офицеров и матросов отбирал скрупулезно, в поход просились многие. Новый командир «Востока», бывалый моряк, капитан 2-го ранга Ф. Беллинсгаузен, назначенный вместо заболевшего капитана 1-го ранга М. Ратманова, прибыл лишь за месяц до выхода в море. На «Мирный» Лазарев взял молодых способных офицеров: М. Анненкова, И. Куприянова, Н. Новосильского. Моряки пригласили и экспедицию профессора астрономии И. Симонова из Казани и живописца П. Михайлова, чтобы оставить память о вояже для потомков. Северная экспедиция, состоявшая из судов «Открытие» и «Благонамеренный», уходила через Тихий в Ледовитый океан для исследования полярных широт. Экипажи всех кораблей полностью состояли из военных моряков.

На шлюпе «Благонамеренный» в плавание отпра-иился лейтенант Алексей Лазарев. Братья накануне проводили Андрея. Старший брат командовал бригом Новая Земля», который направлялся из Архангельска для обследования Новой Земли.

3 июля настало время расставания. С бастионов Кронштадта гремели залпы прощального салюта, неслось громкое матросское «Ура!», раздавались вслед приветственные напутствия многочисленных жителей, пожелания счастливого плавания.

Спустя месяц шлюпы вышли в Атлантический океан и направились к Канарским островам...

В ста милях от острова Тенерифе из-за горизонта показался остроконечный пик. Двое суток, час от часу, росла на глазах громада высочайшей вершины острова. «Мирный» бросил якорь в бухте самого крупного города – Санта-Крус.

Испанцы приветливо встретили русских мореплавателей. Губернатор радушно принял Беллинсгаузена и Лазарева. Русские офицеры удивились, увидев на груди генерала Лаубери орден Святого Георгия IV степени. Губернатор не без гордости, обращаясь к Лазареву, сказал:

– Видите, капитан, я ношу точно такой же крест, как и вы.

– Это для нас тем приятнее, что мы у берегов Африки пришли к месту, где начальствует генерал, отличивший себя на поле брани за Россию, – ответил Лазарев.

– Да, Россия для меня не чужая, она пригрела меня в дни бедствия. Я служил ей полковником в сражениях против шведов, участвовал в походах фельдмаршала Румянцева. – Престарелый генерал предался воспоминаниям о годах, проведенных в России. После подробно ознакомил гостей с примечательностями Санта-Круса.

– Городу нашему около ста лет, однако он еще ни кому не покорялся. – Лаубери торжественно посмотрел на моряков. – Знаменитый Нельсон был бессилен против десятка крепостных орудий Санта-Крус и потерпел здесь единственное поражение. Нельсон потерял под стенами Санта-Крус руку, которую ядром оторвало во время неудачной высадки.

Атлантика встретила корабли штилем и тропической жарой. На смену им внезапно налетали шквалы, и приходила ночная прохлада.

В туманном рассвете утра 1 ноября показались берега Бразилии. На рейде Рио-де-Жанейро, к приятному удивлению, стояли «Открытие» и «Благонамеренный» . Они пришли в Бразилию днем раньше.

Радостно встретились Михаил и Алексей. Тут же братья договорились завтра съехать вместе на берег.

И вновь русские моряки были невольными свидетеля-ifP гнусной работорговли европейцев на невольничьих рынках.

Спустя три недели «Мирный» и «Восток» снялись ♦t и коря и направились кратчайшим курсом на юг, н «и тровам Южная Георгия, Земле Сандвича и далее 1руЛ'>, где еще никто не бывал.

...Утро первого дня нового года Лазарев встретил м<1 шканцах. Всю ночь «Мирный» лавировал среди и нп мающих гигантских ледяных гор-айсбергов, упрямо пробиваясь на юг. За минувшие недели моряки обиловали неизвестные берега Земли Сандвича, от-ирыли острова.

Обстановка плавания осложнялась с каждым днем – кругом громоздились десятки больших п малых айсбергов, и все они таили подчас смер-!т п.ную опасность для шлюпов, особенно в ночное иргмя...

Лазарев спустился в жилую палубу. Вся команда, кроме вахты, преклонила колени в утренней мо-иптие. Вдруг раздалась команда: «Всех наверх!» И через мгновение матросы выбежали на палубу. Перед бушпритом громоздился гигантский ледяной ос-i рш»... Корабли успели вовремя отвернуть. Весь день матросы слышали с разных сторон глухой шум и г ильный треск: то ли айсберги перевертывались, то ли сталкивались между собой и разбивались. К вечеру начался сильный снегопад. Такелаж и паруса обледенели...

В полдень 16 января внезапно налетели тучи и поим л ил снег. Мичман Новосильский принял вахту. Кормили прошли еще две мили. Погода прояснилась...

– Впереди сплошь лед! – крикнул матрос с са-чпига.

Командир обвел взглядом весь горизонт слева и ле-p. шел на правый борт. Справа на пять-шесть кабель-пт было чисто. Дальше к западу тянулись ледяные ноля, которые упирались в материковый ледник. Лазарев поднял подзорную трубу, пристально осмотре i возвышающуюся кромку ледяного берега.

Внезапно, прямо по носу шлюпа, у кромки берега взметнулись вверх, сверкая на солнце, каскады битого льда.

Новосильский, закинув голову, произнес:

– Михаил Петрович, что там происходит?

Лазарев поманил его, и когда тот поднялся на са

линг, протянул ему подзорную трубу.

– Взгляните на сие диковинное зрелище, Павел Михайлович, а главное, на его первопричину.

Новосильский, прищуриваясь, минуту-другую всматривался в горизонт, потом повернулся к Лазаре ву и взволнованно воскликнул:

– Так сие берег, Михаил Петрович!

– Вы угадали, Павел Михайлович, не чем иным это быть не может, токмо материком!

Новосильский, нагнувшись, крикнул на бак:

– Братцы, берег видно!

В тот же миг тишина разорвалась громким русским «Ура!», покатившимся над ледяными полями к открытой земле.

Корабли вновь поднялись за Полярный круг. Ветер стал крепчать, дул с порывами, повалил мокрый снег, пришлось взять рифы. Ночью стало светлее, появились первые вестники ледяного материка – плавающие льдины. Как всегда, в полночь, после четвертых склянок, Лазарев обошел корабль. На «собачью вахту» заступали надежные люди. «Мирный» шел правым галсом, удерживаясь в видимости зажигаемых каждый час огней фальшфейера «Востока».

Порывом ветра с вант фок-мачты сбило огромную сосульку, она с грохотом разбилась о палубу.

«Пора и вздремнуть», – подумал командир, спустился в каюту и, не раздеваясь, прилег на диван. Где-то рядом, за бортом, мерно шуршали, разбиваемые форштевнем волны, гулко постукивали по обшивке встречные льдины.

Вдруг шорох волн резко замедлился, на верхней палубе торопливо прогремели шаги вахтенных. Через минуту Лазарев был на шканцах. Сквозь пелену гпежного заряда с правого борта виднелась ледяная громада. Еще полчаса назад тугие паруса обезветре-ли. Не успел вахтенный лейтенант доложить Лазаре-ну о случившемся, как матрос на салинге громко крикнул:

– Лед сто саженей!

– Всех наверх! – скомандовал Лазарев. – Лево на борт! Боцман! Всем стоять с правого борта с крюками и рострами.

Корабль, еще двигающийся по инерции, стал медленно уваливаться влево. Снежные заряды внезапно прекратились, и все увидели, как два ледяных острова, столкнувшись дальними краями, медленно сходятся, а между ними, словно в гигантских клещах, находится «Мирный».

«Главное, не потерять инерцию», – мелькнуло у Лазарева. По его команде все матросы, вооружившись крюками, запасными реями, стеньгами стали медленно протягивать корабль, как бы выталкивая его из западни на чистую воду. Лазарев мельком ипглянул наверх, и его лицо засветилось – вымпел на грот-мачте, словно нехотя, зашевелился, расправился, а потом весело затрепетал на ветру.

– Стакселя готовить на левый галс.

И спустя минуту приказ командира был лихо выполнен матросами. Но вот срез кормы миновал кромку подветренной льдины. Несколько мгновений, и страшный грохот сомкнувшихся ледяных гигантов слился в гулом пушечных выстрелов, подаваемых с «Востока», в поисках своего товарища по плаванию...

Спустя неделю в океане разыгрался жестокий шторм. Внезапно изменившийся сильный ветер задул п направлении, противоположном движению волн, И океанской зыби возникла толчея гигантских водных нилов. В предрассветном мареве следующего утра показался «Восток». Покрытый, как и «Мирный*, от клотика до среза воды наледью и инеем, он казался сказочным видением...

Утром на «Востоке» подняли сигнал. Беллинсгаузен приглашал командира «Мирного».

– Согласно инструкции назначено нам следовать к островам Аукландским и лишь затем спускаться в порт Джексон. Как вы полагаете сей план?

– На Аукланде, слыхал я, дров нет, мачтового леса совсем нет, а нам ремонт предстоит. Ежели туда идти, наперед месяца не хватит. Джексон гораздо ближе. – Лазарев подошел к карте. – В бытность мою в сем порту починку добротную произвели, леса там вдоволь. Служителям же привольный воздух, пища там отменная и времени для отдохновения поболее будет. Полагаю, Джексон для нас более благоприятен.

– Согласен с вами. Дабы более акватории обозреть, предлагаю идти нам раздельными курсами. – Беллинсгаузен прочертил карандашом курс кораблей. – В сих местах неподалеку капитан Кук со своим спутником Фюрно путешествовали...

– Мнится мне, господин капитан второго ранга, – Лазарев провел по карте, – надобно между путями Кука и Фюрно расположить наше плавание, у них разлука была случайной, а наша нарочно предполагается. Посему и пользу науке большую принести должна.

Вечером 5 марта на пушечный прощальный салют с «Востока» «Мирный» ответил двадцатью выстрелами. На фор-стеньге взвились сигнальные флаги взаим ного пожеланий успеха, и корабли начали расходиться.

Не прошло и двух дней, как мореплаватели изведали суровый нрав океана. Страшный шторм небывалой силы обрушился на корабли. На «Мирном» пришлое», спустить брам-стеньги и реи, а вскоре убрать и нижние паруса. Одни стаксели давали возможность кое-как удерживать корабль вразрез волне. А ветер ураганной силы менял направление, и гигантская толчея волн об

Шшппась на корабль с разных сторон. Матросы едва Шарж'п вались за леер, палуба временами становилась мн'м и отвесной, и к ней можно было припасть щекой, ШИ к стенке. Свирепый порыв ветра изодрал в клочья рычько что поставленный фор-стаксель.

Медленно уваливаясь под ветер, «Мирный» разво-|||»чи палея лагом к волне.

• Через мгновение корабль развернет, и прощай ■И* . о промелькнуло в голове у командира. Вторые |утк» он не покидал шканцы.

Боцман! Ставить гафельные триселя, да попро-йи|1пгй! Руль на борту держать.

Из минуту корабль остановился, а потом опять Яродолжал медленно разворачиваться бортом к волне.

Живей, братцы, живей!

Матросы и сами поняли, что это последняя надежда. И*it когда пригодились нештатные триселя, сшитые Лимаревым в Кронштадте именно на этот случай. ♦1 « • I ько бы выдержали! Должны. Сам Есаулов, лучший HM’Vchhk Кронштадта, строчил их по его чертежам».

У всех трех мачт вздулись небольшие косые четырех игольники. «Мирный» уже не заваливался на борт, • окно нехотя остановился. Звенели, выдерживая неистовый напор ветра, триселя. Шлюп медленно разворачивался и вводил на волну.

Ура-а-а! – пронеслось над палубой сквозь рев урагана.

Кричали все – и офицеры, и матросы, повернувшим, к своему командиру. Впервые за эти дни скупой у I ыбкой осветилось его лицо. «Сии мгновения достойны всей жизни», – подумал он.

Изобравшись на волну, шлюп проваливался теперь и Гн*:»дну так, что под воду уходил бак. Выходя из воды, Л ширит трещал под напором волн и вычерпывал из •и < mi неких глубин длинные водоросли. Килевая качка м трлнила главную опасность – опрокидывание кормил я, но испытывала теперь на крепость весь набор корпуса «Мирного».

Ураганный ветер постепенно стихал. Океан в полной мере испытал стойкость русских моряков.

Минуло семь месяцев, за это время, отдохнув в Австралии, шлюпы плавали в неизведанной части Тихого океана, вдоль шестнадцатой параллели. Упорные поиски увенчались успехом. Моряки открыли четырнадцать неизвестных островов и назвали их архипелагом Россиян. Наступившее лето вновь звало первопроходцев в полярные широты продолжать прерванный вояж. Плавание началось с неприятности. На «Востоке» в носовой части открылась довольно сильная течь. Возвращаться назад для ремонта – значило упустить время и отказаться от второго похода в Антарктиду. Решили плавание продолжать, но идти медленнее, постоянно откачивая воду.

В середине декабря корабли в четвертый раз пересекли Южный полярный круг. Однажды матросы, охотившиеся на тюленя, принесли пингвина, а вскоре команду облетела обнадеживающая весть – в желудке вскрытого пингвина нашли небольшие камни горных пород,значит,берег недалеко.

Рождество моряки встретили в окружении ледяных островов и туманов, при сильном ветре и волнении. Утром 10 января море к югу очистилось ото льда, но ветер в полдень покрепчал, зашел к востоку, ледяные поля пришли в движение. Появились киты, птицы вновь кружились вокруг мачт. Колокол на «Мирном» пробил семь склянок. Все офицеры, и даже доктор вышли на шканцы. Новосильский посмотрел за борт и воскликнул:

– Ей-богу, господа, вода, как никогда, посветлела!

Не успел он закончить, как Лазарев протянул подзорную трубу Обернибесову:

– Взгляните, Николай Васильевич, виден берег!

Все невольно повернулись в ту сторону, раздались

одновременно пушечные выстрелы с «Востока» и радостный крик матроса с салинга:

– Земля!

Лазарев скомандовал вахтенному офицеру:

– Передать сигнал на «Восток»: «Вижу землю!»

И эту минуту небо раскрыло пасмурную завесу сени* облаков, и солнечные лучи высветили вдали боль-м| vН) гору, увенчанною конусом, покрытую снежной шапкой, обрамленной черными скалами.

Шлюпы сигналами поздравили друг друга с откры-I и гм. Сошлись, подняли флаги расцвечивания, матро-гон поставили на ванты, и троекратное «Ура!» возвестило об открытии безвестной земли.

Острову дали имя Петра I – создателя русского флота. Спустя неделю континент сбросил окончательно таинственный покров.

...С утра небо было ясным и солнечным. Вахтенный пробил три склянки. На шканцах командир -Мирного» внимательно рассматривал в подзорную трубу серебристую поверхность ледяных полей по пряному борту. Внезапно лицо его озарилось улыбкой – а окуляр было хорошо видно, как над бескрайними | нежными просторами возвышался скалистый берег г цепочкой гор, увенчанных снежными пиками. Митту спустя и на «Востоке» заметили берег. Могучее' русское «Ура!» перекатывалось над бескрайней ледяной пустыней.

24 июля 1821 года, ранним утром, под громкие раскаты пушек Кронштадтской крепости «Восток» it «Мирный» бросили якоря на том самом месте, откуда мореплаватели уходили в трудный вояж два года тому назад.

Штурман принес шканечный журнал с последней йаписью: «На клюзе 75 саженей якорного каната».

Лазарев взглянул на левую страницу – «Пройдено И< его миль 49 860».

– Поболее двух длин экватора. Хорош поясок, – |ссело проговорил он.

Участников плавания удостоили поощрения. Бел-шнсгаузена произвели в капитан-командоры, а Лазарева удостоили редкого поощрения: произвели через чин в капитаны 2-го ранга, наградили орденом Святого Владимира IV степени. Офицеров наградил:; орденами, матросов – двойным окладом жалованья до конца службы, а срок службы сократили им на 3 года.

...Минула зима, и Лазарев срочно выехал в Петербург по вызову начальника морского штаба – контр-адмирала Моллера.

– Его императорское величество повелеть изволили отправить в наступающее лето к владениям Российско-Американской компании фрегат «Крейсер» и «шлюп «Ладога». – Начальник штаба бесстрастно чеканил слова. – Командиром фрегата назначено быть вам, а командиром шлюпа вашему старшему брату – капитан-лейтенанту флота Андрею Лазареву.

Для охраны поселений и промыслов, по просьбе Российско-Американской компании, отправились в прошлом году два корабля под начальством Тулубье-ва. На смену ему и посылали отряд под командой Лазарева к берегам Русской Америки.

Офицеров и матросов командир отбирал как и прежде, лично. Просились лейтенанты Анненков и Куприянов, служившие прежде на «Мирном». Лазарев полагал назначить старшим офицером Анненкова, но получилось по-иному. Старшим офицером прислали по протекции из окружения Аракчеева лейтенанта Кадьяна. Вначале он привлек Лазарева неутомимой требовательностью по службе к матросам, но настораживало его высокомерие и отчужденность от офицеров. Лазарев отобрал в экипаж ревностного к службе лейтенанта Федора Вишневского, приглянулись ему и молодые мичманы – Павел Нахимов, Ефим Путятин, Александр Домашенко. В начале мая на борт крейсера поднялся Дмитрий Завалишин, друг и однокашник Павла Нахимова. Лазарев приветливо встретил восемнадцатилетнего мичмана. О нем говорил ему Беллинсгаузен, с похвалой отзывались однокашники Лазарева, Мардарий Милюков и Павел Дохтуров. Кро-1мг незаурядных способностей, они единодушно выде-мм ми его бескорыстие, честность и искренность.

– Видимо, наставлять вас по части мореходной астрономии не следует, однако, кроме прочих обязан-in к той вахтенного офицера, я уповаю предложить вам н должность корабельного ревизора.

На вали шин несколько смутился:

– Но право, господин капитан 2-го ранга, сии дели мне не знакомы.

– Как и прочим офицерам, Дмитрий Иринархо-,мич, по у вас, как я наслышан, поболее иных свойств.

– Каких же?

Хозяйственная часть, канцелярия и казначейст-п требуют ясного ума и чистой совести прежде всего...

Выйдя на палубу, Завалишин попал в объятия На-мпмова. Их дружба началась еще в Морском корпусе. I )бн были сыновьями офицеров с небольншм достатком. По настоянию отца, служившего когда-то под нами лом Суворова, Завалишин поступил в корпус. Нахимов пошел по стопам своих старших братьев, которые b .му жили уже воспитателями в Морском корпусе. Поте выпуска дороги друзей разминулись, и они долго иг виделись.

В середине августа 1822 года «Крейсер» и «Ладога» покинули Кронштадтский рейд. Осенними штормами встретила моряков Балтика и Северное море. •Ладога» заметно отставала.

Ураганный ветер с Атлантики несколько суток прижимал «Крейсер» к скалам у Портсмута. До береги оставалась сотня саженей. Лазарев двое суток не повидал шканцы...

Побывав в Рио-де-Жанейро, направились в Тасманию. Лазарев решил заготовить там дрова. На берег съехала команда матросов с мичманом Домашенко. По случилось неожиданное. Матросы взбунтовались, собственно, бунт назревал еще со времени выхода из Кронштадта, но здесь все вышло наружу. Матросы изрядно потрудились на берегу, возвратились на корабль, и вместо похвалы от старшего офицера Кадьяна посыпались зуботычины. На следующий день матро– ] сы опять отправились на заготовку дров, но вернуть ся на корабль отказались. Лазарев послал к ним Завалишина и лейтенанта Анненкова.

– Надо кончать это дело миром.

Матросов удалось утихомирить, и они вернулись на корабль.

Лазарев обязан был доложить незамедлительно о бунте царю, но, полагая, что все обойдется, он лишь наказал матросов и решил это дело «замять», дабы не подвергать матросов жестокой расправе. Но первопричина возмущения матросов осталась.

Вскоре «Крейсер» распрощался с «Ладогой», ухо* дившей на Камчатку, и взял курс на Новоархан– -I гельск, где его встретили приветственными салютами крепость, шлюп «Аполлон» и другие русские суда, стоявшие на рейде.

За время похода на фрегате развелось много крыс, и первым делом Лазарев решил от них избавиться, j Разгрузив фрегат, команда съехала на берег, а корабль начали окуривать.

Матросы на берегу очищали землю от камней под огороды, заготавливали дрова. Тем временем окуривание закончилось, перевезли на корабль имущество, и опять случилось непредвиденное.

Вечером в каюту Лазарева постучал Завалишин:

– Команда опять бунтует. На корабль нынче все матросы, да и боцманы возвращаться не желают, опять Кадьяна требуют убрать.

Лазарев молча встал, застегнул сюртук.

– Распорядитесь, Дмитрий Иринархович, немедля катер к трапу.

Многое передумал он, пока катер шел к берегу, пе* 1 реваливаясь через гребни крутых волн. Кадьяна он и сам терпеть не может, склочником и интриганом кроме всего оказался. Однако нынче смутьянов более сотни, почти вся команда. В случае огласки всем гро– I

вит острог, каторга, если не более. Дело надо как-то запит I.. не дать законного хода.

Настороженным гулом встретила офицеров толпа ■«тросов на берегу. Впереди стояли два усатых боцмана.

Ваше высокоблагородие! Будь что будет, а еже-рм Кадьяна с «Крейсера» не уберете, ноги нашей на Ми лубе не будет!

11(шривычно Лазареву выслушивать ультиматумы. но он знал, что правда на стороне матросов.

Вот что, братцы, – матросы затихли, – что были. то прошло. Кадьян нынче болен и с корабля списы-

пнгТСЯ.

Команда одобрительно зашумела.

А теперь, – сказал Лазарев, нахмурясь, – все ни корабль. Да, чур, все, что было, – быльем должно порасти» о том нигде не болтать.

В тот же день с глазу на глаз он дал ясно понять Кале и ну, что его служба на «Крейсере» далее невозмож-им, По его настоятельному совету Кадьян подал рапорт г просьбой списать его с фрегата по болезни...

В первых числах ноября из Петропавловска пришил шлюп «Ладога». Командир шлюпа доставил конфиденциальное сообщение Лазареву об отмене всех мер |ь> пресечению плавания американских судов вблизи берегов Русской Америки. Царское правительство отступило, сделало первый, едва заметный шаг назад, уступая напористым американским дипломатам...

«Ладога» привезла и другое неожиданное известие Дли Лазарева, всех офицеров фрегата, и особенно Hall п мова. По высочайшему повелению мичман Завалишин срочно направлялся Петербург для личной аудиенции к царю. Оказалось, еще в Лондоне, ни с кем не и I нсь, Дмитрий Завалишин написал и отослал лично «ммпо трактат, в котором изложил свои соображения по многим политическим проблемам.

Письмо произвело впечатление, и Александр I распорядился срочно вызвать автора для личной с ним беседы.

Корабли начали готовиться к переходу и через неделю отправились в Калифорнию. Неприветливо встретил моряков осенний океан. Ночью ветер достиг ураганной силы. Паруса трещали и лопались под его напором. Гигантские волны закрывали огни фальшфейера «Ладоги», которые скоро исчезли в кромешной тьме. Целую неделю не утихал шторм...

«Крейсер», сильно накренившись, нес полные паруса. На вахту вступил Завалишин. Внезапно с реи свалился за борт матрос. Без промедления спасать его на шлюпке отправился Нахимов. Матроса накрыло волной, а шлюпку отнесло далеко в бушующее море. Едва успели ее поднять, как набежавшая волна ударила ее о борт и разнесла в щепки. Матросы схватились за концы, и их вытянули на палубу. Огорченные, насквозь промокшие, понурившись, стояли они перед командиром. Нахимов виновато развел руками. Лазарев положил ему руку на плечо.

– Судьбы не миновать. – И повернулся к матросам: – А вы, братцы, молодцы, ради жизни товарища себя не жалели, токмо русачки способны на такое.

На Саи-Францисском рейде фрегат стал рядом с «Аполлоном» и торговыми судами русской компании.

Коренные жители Калифорнии – индейцы – тепло встретили моряков. Дружеские отношения в течение двенадцати лет с обитателями форта Росс убедили их в добропорядочности русских людей...

Истекал срок пребывания «Крейсера» в Русской Америке. Августовским утром на рейде прогремели залпы салюта – из Кронштадта на смену фрегата прибыл шлюп «Предприятие». Он доставил Лазареву предписание возвратиться в Россию.

После трехлетней разлуки, 5 августа 1825 года, Кронштадт по традиции радушно встречал мореплавателей. В шканечном журнале «Крейсера» появилась последняя запись – в плавании 1084 дня, из них под парусами 457.

Весь экипаж получил награды: офицеры – ордена, унтер-офицеры и матросы – уменьшение срока служен .i на три года и денежные премии. Экипаж поздравил Лазарева с производством в капитаны 1-го ранга и орденом Святого равноапостольного князя Владимира 111 степени.

Итак, М. Лазарев первый*⁵, единственный из русских мореплавателей, командуя кораблями, совершил три кругосветных плавания, причем два из них – самостоятельно.