Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Мгновенно вся площадь ответила:

– Клянемся! – Родные церковнославянские и русские звуки слились воедино...

На всех крепостях заступили русские караулы и затрепетали Андреевские флаги.

В эти же дни с Корфу Сенявин отправлял к Черному морю Сибирский гренадерский полк с генералом

Л леей. Ему удалось уговорить генерала оставить, хотя бы па время, большую часть войск на острове. После ухода Ласси пришла почта.

Сенявину вручили два пакета из Петербурга, ему и Ласси. Едва начав читать, Сенявин машинально поем отрел на дату – рескрипт был подписан 14 декабря I Ж)5 года. Чем дальше читал он, тем большая тревога и озабоченность овладевали им.

Императорское именное повеление предписывало: < о всеми военными и транспортными судами, состоя-in ими под его, Сенявиным, начальством, при первом удобном случае отправиться к черноморским портим...

Первые мгновения адмирал не мог понять смысла происходящего и еще несколько раз перечитывал рескрипт. «Как же так? Пройти через океан и добрую дю-| и му морей, начать с успехом действовать против неприятеля, утвердиться на материке, обнадежить черногорцев и которцев, приступить к блокаде Далмации – и все это понапрасну? Что скажут черногорцы, ведь французы безжалостно расправляются г ними. Надо обдумать, искать выход.

Первое, что он подумал, – надо обстоятельно объ-мсиить все министру Чичагову и убедить его в нелепости замысла.

«Имею честь сообщить вашему сиятельству, – начал он письмо, – я лично удостоверился в искренней приверженности тех народов к России. Они готовы жертвовать не токмо собственностью, но и жиз нью, и верить им можно в том несомненно. Я намеревался тот народ освободить от ига французского и положил тому начальное основание... – Далее он со-общал о боевых действиях и закончил: – Ваше сиятельство легко вообразить себе может, с каким при-екорбием я должен был видеть, что все мои вновь предположения, о возможном и успешном проведении коих в действо почти нельзя было сомневаться, вдруг еделались тщетными».

Сенявин вспомнил о пакете, адресованном Лесси, и решил: «Будь что будет, вскрою пакет, когда вернусь на корабль, – подумал он. – Я сейчас за старшего начальника, не возвращать же его в Петербург». Оказалось, что рескрипт предписывал Лесси не возвращаться в черноморские порты, а задержаться на Корфу и ждать дальнейших указаний. Сенявин повеселел: «Стало быть, при дворе одумались, но почему о кораблях ни слова?»

На Корфу он сразу же начал восстанавливать ушаковское Адмиралтейство, корабли требовали немедленного ремонта. Пригодилась сноровка и опыт прежней капитанской работы в портах.

Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. На трудных дорогах через горные перевалы французов к тому же поджидали засады черногорцев. Дубровник, или, как еще его называли, Рагуза, лежал на пути французов из Северной Далмации в Которскую область.

По пути в Триест Сенявин зашел в Дубровник. Сенаторы, наслышанные о русском адмирале, встретили его почтительно. На море властвовал русский флаг. Они обещали, если появятся французы, просить защиты у русских моряков. Но это оказалось уверткой...

Новый командующий французами генерал Моли-тор получил четкие инструкции Наполеона – далма-тийский берег Адриатики очистить от русских и завладеть им. Молитор отрядил генерала Лористона с тысячью солдат и направил к Дубровнику.

Не прошло и двух дней после ухода Сенявина, как под стенами Дубровника появились французы. Городской совет беспрекословно открыл ворота Лористону. Такое начало вдохновило генерала. К тому же он посулил сенату разные выгоды и заручился поддержкой. Вместе с французами на Которо выступал отряд горожан.

До сих пор французы в этих краях маршировали бодро. Но они еще не встречались с русскими. Сенями и предусмотрительно выдвинул вперед егерей генерал-майора Вяземского и отряды Негоша. Южнее Дубровника, у крепости Цавтата, они впервые сошлись и бою с французами. Бок о бок с егерями сражались черногорцы и которцы. Схватка была короткой, но жестокой.

Французы безмятежно продвигались вдоль моря. У стен Цавтаты вдруг оцепенели. Вначале со стороны моря внезапно появились канонерки и начали хлестать огнем по их колоннам. Не успели они опомнить-гм, как со всех сторон на них навалились егеря и стрелки. Французы дрогнули и покатились назад. Вдогонку им летела картечь линейного корабля «Ури-III*. Шквал огня преследовал их до предгорий Дубровника. Лишь здесь они пришли в себя и остановились. Лористон, получив еще пушек и солдат, укрепился на отвесных скалах.

Июньским утром 1806 года Сенявин, Вяземский и 11егош стояли на вершине небольшого холма. Вдали, ии горных кряжах, затаились французские батареи. Правее, где горы переходили в перевал, Лористон воз-псл мощный редут. Напротив высилась громадная гора Вергат.

Всматриваясь в позиции французов, Сенявин нет-мет да и вспоминал вчерашний визит французского парламентера от генерала Лористона. Во время минув-UI их боев черногорцы дрались отчаянно и в пылу сражений часто не брали в плен сдающихся французов. Так докладывал Вяземский. Лористон жаловался на жестокость русских солдат, предлагал ему удалить из поиск черногорцев и которцев. Сенявин тут же ответил Лористону:

«Вы ...так ошибаетесь, г. генерал, что я почитаю < овершенно излишним опровергать вас. Ваши офице- 1 >ы и солдаты могут засвидетельствовать, с каким а ловеколюбием обходимся мы с ними; напротив то-

го, у наших, которые иногда по несчастью делаются пленными вашими, отнимают платье, даже сапоги.»

О черногорцах пояснил вразумительно: «Когда уви дели они, что неприятель несет огонь и меч в их мирные хижины, их справедливое ожесточение ни моя власть, ни митрополит не в состоянии были удержать от обычая: не давать пощады, резать головы пленникам. По их воинским правилам оставляют жизнь тем, кои, не вступая в бой, отдаются в плен. Впрочем, рагузцы ваши, поступают точно, как черногорцы». Напомнил он французскому генералу: «Не вижу конца несчастьям, которые нанесли вы области Рагузской, принуждая жителей сражаться против нас, подвергаете их двойному бедствию». И, наконец, посоветовал: «Оставьте крепость, освободите народ».

У Лористона не менее двух тысяч войска, – сообщили лазутчики, – и вдобавок тысячи три рагузин-цев. У Сенявина было меньше четырех тысяч с далматинцами. Сенявин считал, что главная цель предстоящего сражения – взятие самой высокой вершины. Сенявин распределил цели для обстрела кораблями.

Вскоре появился посланник в Которо Санковский. Он вынул из портфеля пакет:

– От графа Разумовского – срочная депеша, из Вены.

Сенявин еще не получил ответа на свое донесение царю о захвате Которо, а Разумовский предлагал незамедлительно сдать его австрийцам.

– По имеющимся у меня бумагам, – пояснил Санковский, – граф Разумовский сообщает, что государь направил в Париж статского советника Убри для переговоров с Бонапартом о мире. – После позорного поражения при Аустерлице Александр I умасливал Наполеона.

– Убри имеет полномочия в качестве условий мира с Бонапартом уступить французам Которо и убрать наши войска из Далмации и островов, – поделился своими сведениями посланник.

Сенявин нахмурился:

Нынче для меня граф'Разумовский и советник N ори не указ. Пока мне не поступит повеление его величества, никаких действий предпринимать я не намерен. Назавтра на французов назначен штурм.

Общий штурм начался в два часа. Овладев аванпостами, черногорцы устремились к вершинам, но там их остановил картечный огонь замаскированных пушек. В этих редутах оборонялись солдаты генерала Дельгога. Он считал, что его позиции не преступны. Действительно, начавшаяся мощная канонада сотен корабельных орудий вреда им не принесла, – ядра сюда не долетали. Через час Дель-П)г под прикрытием артиллерии сделал удачную вы-'|н:»ку. Его солдаты атаковали черногорцев, потесни-'I и их большой отряд, отрезали и прижали к пропасти. Французы уже праздновали победу, как вдруг за спиной у них раздалось русское «Ура!». На помощь пришла колонна егерей майора Забелина. Штьгко-ной атакой егеря смяли французов, опрокинули и большинство уничтожили.

На исходе четвертого часа сражения Лористон поручил донесение Дельгога – русские отброшены и до наступления ночи будут разгромлены. Но Дельгог потешил, приняв черногорцев за русских. Не успел Ло-ристон дочитать донесение, как услышал сильный шум на высокой горе Святого Сергия. Невооруженным глазом было видно, как беспорядочно катились иниз французы, а на вершине показались русские знамена. Дельгог просчитался и поплатился за это своей ж изнью. Он погиб в этой атаке и уже не видел позорного бегства своих солдат.

Лористон с досадой скомкал донесение Дельгога и отбросил его в сторону.

Прижатые к скалам, отчаянно бились егеря капитана Бабичева и черногорцы с превосходящими во много раз французскими отрядами. Подоспевший ба-тльон еще большим ударом потеснил русских егерей,

и казалось, вот-вот французы взберутся на крутизну и оседлают вершину.

...Со шканцев «Селафаила» Сенявин наблюдал, как черные шапки французов все ближе подбирались к макушке горы, пытаясь опрокинуть егерей и черно* горцев.

– Продолжать поддерживать десант пушечным огнем, пока французы не оставят всех позиций вокруг порта, – приказал Сенявин и направился на берег.

В это время на выручку Бабичева устремились бегом две роты егерей.

Со штыками наперевес, они лавиной обрушились на французов, круша и разбрасывая все на своем пути. Ошеломленные солдаты Лористона безуспешно пытались сдержать навалившихся на них егерей, начали медленно скатываться под кручу. Не давая врагам опомниться, егеря смели их ряды и на их плечах ворвались в первую линию редутов.

Разбитые французы по всем направлениям оставили свои редуты и бежали под защиту крепостных стен.

Поднявшись на вершину Святого Сергия, Сенявин долго рассматривал лежавшую внизу крепость, ее окрестности. Потом повернулся к морю, где лежали в дрейфе корабли эскадры, заперев все подступы к Дубровнику.

– Теперь Лористон у нас на прицеле и деваться ему некуда, – опустив трубу, проговорил Сенявин. – Надобно, не теряя времени, начать бомбардировать крепость, пока мы обложили французов со стороны моря и помощь к ним еще не поспела.

Далеко за полночь адмирал закончил донесение в Петербург, императору:

«... Сражение, бывшее 5 числа июня, доказало французам, что для храбрых войск вашего императорского величества нет мест неприступных, ибо они везде разбили неприятеля...»

Спустя неделю загрохотали единороги, карронады и мортиры, посылая на Дубровник сотни ядер, бомб,

йриидскугелей. В городе поползли слухи, что Сенявин ■коро начнет решающий штурм крепости. Прекратили ь подача воды, запасов продовольствия хватало на иг< колько недель. Нобили стали поговаривать о сдаче пцм >да.

Казалось, сенявинский план полного изгнания i|i|iiiiiцуаов из Далмации близок к осуществлению, i№ гудьбу Дубровника предопределили события, происходившие за тысячи километров отсюда. Быстро ..... мялись они в Которо, куда 21 июля прибыл из Парно, а французский офицер с письмом от советника иностранных дел России У бри.

«Честь имею сообщить вам, – писал Убри, – со-. ик'но полномочиям, данным мне его величеством им-псратором, нашим августейшим государем, я сегодня подписал окончательный мирный договор между Рос-

• ней и Францией, Должно отдать Наполеону Боко-ди-hвторо, Рагузу, Черногорию, Далмацию, тем более при-$ тшаю ваше превосходительство поспешить с этими играми, задержка с вашей стороны может нарушить спокойствие различных государств Европы».

Вслед за французом появились австрийские эмис-

• пры. Они пронюхали, что в Париже подписано соглашение и торжествовали, но Сенявин остудил их пыл:

Сие оказался заштатный гонец, без довереннос-I и и полномочий русского посла.

Расстроенные австрийцы удалились, а на следую-in, и и день прислали официальную ноту.

Один за другим появлялись гонцы из Италии от наместника принца Богорне с теми же требованиями.

1'.сем им Сенявин давал от ворот поворот.

После подписания соглашения в Париже две неде-щ назад военные действия приостановились, и с французами велись переговоры. На этот раз пожаловал сам •Мористон. Это был тот самый генерал, которого через пять лет Наполеон пришлет к Кутузову с предложением: «Мир – во что бы то ни стало».

Адмирал встретил его радушно, и тот отвечал ему любезно:

– Наши императоры договорились о мире. Нам следует им подражать.

«Тебе-то уже и праздник. Не было ни гроша, да вдруг алтын, – размышлял Сенявин, глядя ни французского генерала, – однако радость твоя преж-девременна».

– Нынче посетили меня австрийские эмисся ры, – начал после обмена любезностями адмирал, – и требуют сдать им Которскую область, как принадлежащую Австрии. В том я усматриваю резон.

Лицо генерала вытянулось.

– Но это противоречит договору, – раздражаясь, ответил он, – нам следует соблюдать уже подписан ные документы.

– Смею уверить ваше превосходительство, что я придерживаюсь того же мнения, – хладнокровно со гласился Сенявин, – но, пожалуй, с австрийскими пре тензиями сподручнее разбираться дипломатам. Я пере дам нашему посланнику господину Санковскому, как только он выздоровеет, чтобы запросил инструкции.

Слушая русского адмирала, Лористон досадовал: «Как умело, однако, он уводит разговор в сторону, не отвечая по существу».

И он спросил прямо в лоб:

– В какие сроки вы предполагаете сдать Которо?

– Ежели не произойдет чего-либо непредвиден ного, в середине августа, – невозмутимо ответил Се* нявин.

Лористон уехал несколько успокоенный. Впервые переговоры приобрели реальные контуры, хотя он до бивался большего.

Прошла неделя, и опять пожаловал Лористон. На этот раз он вел себя холодно и первым делом спро* сил, когда же адмирал намерен передать которские крепости. Время было выиграно, и Сенявин ответил^ без обиняков:

По сей день я и не думал сдавать крепости кому-либо без получения указаний моего государя.

Лористон удивленно вскинулся. Неожиданный ответ изумил его и пришелся явно не по вкусу.

Но, ваша честь, договор подписан полномочным представителем императора Александра.

Ваше превосходительство замечает верно, – идко ответил Сенявин, – однако нет еще примеров и ис тории, чтобы выполнение договоров могло иметь место прежде утверждения их монархами.

Лористон откланялся и ушел.

Лицо русского адмирала светилось искренней v 1ыбкой, он не скрывал радости...

Два часа назад вдруг наконец-то появился фельдъ-< | ерь из Петербурга:

Император отменяет все свои прежние распоря-жеиия и приказывает вам удерживать Которо. Парнасский договор, подписанный Убри, государь не ратифицировал.

Весть об этом мгновенно облетела все корабли и достигла берега. Которцы и черногорцы обнимали друг друга.

На следующий день Сенявин, не мешкая, послал десант и он с ходу захватил французскую батарею.

В середине сентября, разведав позиции французов, русские батальоны и черногорцы атаковали их и отпросили к Дубровнику. Сенявин намеревался преследовать французов, но командующий французами генерал Мармон, имея пятикратное превосходство в си-||цх, первым начал наступление.

Однако замыслы Мармона нарушила погода. Когда Французские полки находились на полдороге, глубо-coii ночью разразился жестокий ливень. Промокшие, выбившиеся из сил, передовые отряды французов только к рассвету подошли к позициям русских.

После сражения черногорцы хотели расправиться с пленными французами, но за них вступились русские егеря, а егерь Иван Ефимов отдал накопленные

им на черный день червонцы и выручил от погибели генерала Мориана. Узнав об этом, Сенявин возместил деньги егерю из личных средств.

Днем командующий устроил на берегу обед для всех участников сражения – русских, которцев, черногорцев. Посреди лагеря, прямо на траве, расстелив палатки, разложили приготовленные закуски, выставили бочонки с вином. В центре разбили большой, с поднятыми пологами, шатер адмирала. Рядом с собой командующий посадил егеря Ивана Ефимова, напротив сел Негош. Первый тост был за командующего. Он встал, и все поднялись за ним.

– За здоровье русского егеря Ивана Ефимова! – произнес Сенявин.

Не успел он закончить, как прогремели пять залпов полковых пушек. Вслед им сначала разрозненно, а потом все громче и громче понеслось отовсюду, перекрывая шум:

– Здравие отцу нашему Сенявину!

Сенявин поднял руку. Все стихли.

– В продолжение военных действий я имел удовольствие видеть усердие народа вашего в содействие русским войскам в битве с французами. Дерзость врага, осмелившегося вступить на землю вашу, наказана. Неприятель удивлен нашей твердостью и сколько потерял людей, что не скоро может собрать новую силу. Поздравляю вас с победой, благодарю за все и желаю вам здравствовать!..

В эти минуты все смешалось. Чины и звания, должности и титулы, языки и обычаи единились в порыве воинского братства.

На следующий день, по договоренности с Лористо-ном, состоялся обмен пленными, а вечером парламентер принес Сенявину сверток.

– Генерал Мориан просил передать это своему спасителю.

Сенявин вызвал Ефимова и передал ему сверток. Там оказалось сто наполеондоров...

Наше превосходительство, – спросил егерь, – гьи н.ко это будет по-нашему? – Не смущаясь, отсчи-м»'1 несколько монет и вернул сверток адмиралу. – Л Перу только свои деньги, а чужого мне не надобно.

Тронутый* Сенявин вернул ему сверток чуть не на-• и 'И.но:

Возьми, братец, это не французский генерал, п и тебе дарю и, сверх того, произвожу в унтер-офицеры. Ты делаешь честь имени русскому...

Восьмой месяц французы терпели поражение от ИоЙек Сенявина, а в ту же пору далеко от Адриатики, и и– птре Европы, разваливалась четвертая коалиция.

Войска Бонапарта направились на восток. Наполеон был уверен в себе, как никогда. Он рассчитывал ок-11v жить и уничтожить русскую армию.

...В далекой Далмации между тем войска под комп идованием наполеоновских генералов попросту не могли сдвинуться с места и были не раз биты русским Адмиралом.

Комиссар Бонапарта в Далмации, его любимец ге-HI*рил Мармон и бывший адъютант Наполеона генерал tMoристон получили наглядный урок от Сенявина, иI"демонстрировавшего свое превосходство в этом соперничестве.

А в Далмации осенние дожди со снегом сделали непроходимыми дороги. Генерал Мармон укрыл свои вой-

за крепостными стенами Дубровника, сам ушел еще дальше от Сенявина, в порт Сплит. С моря корабли Сеня-иипа надежно блокировали побережье, и французам ос-I л пилось только отсиживаться за крепостными стенами.

Кампания 1806 года закончилась на море блестя-III' и победой у острова Брацо брига «Александр» под командой лейтенанта Скаловского с пятью француз-пч|ми канонерками. Дважды отбив абордаж неприятели, бриг атаковал французов и уничтожил две канонерки. В декабре на рейде острова Корфу стал на Якорь отряд из Кронштадта. К Сенявину прибыло под-

крепление: пять линейных кораблей и четыре небольших судна. Эскадре Сенявина предписывалась новая задача. В связи с началом войны с Турцией отправиться в Эгейское море, совместно с английской эскадрой блокировать Дарданеллы и попытаться штурмовать Константинополь.

Турецкий флот, с которым предстояло иметь дело Сенявину, насчитывал в своем составе 15 линейных кораблей, прекрасно оборудованных французскими инженерами, 10 фрегатов, 18 корветов и 100 мелких судов. Этой силы было вполне достаточно не только для обороны, но и для наступления.

В конце февраля 1807 года эскадра Сенявина подошла к острову Тенедос, являющемуся «ключом» к Дарданеллам. Здесь адмирал увидел английскую эскадру из семи кораблей под флагом вице-адмирала Дукворта, совместно с которой ему надлежало действовать. Однако Дукворт разочаровал Сенявина. Оказалось, что англичане, не дожидаясь русской эскадры решили в одиночку штурмовать Константинополь. Пройдя Дарданеллы, Дукворт неделю простоял у Константинополя, а потом ретировался и на обратном пути едва унес ноги из Дарданелл. Ссылаясь на плачевное состояние кораблей, Дукворт с эскадрой покинул рейд Тенедоса и ушел на Мальту.

Оценив изменившуюся обстановку, Сенявин созвал военный совет флагманов и капитанов. Единогласно было решено прорыв через Дарданеллы к турецкой столице не предпринимать, а прежде всего приступить к блокаде проливов. Следовало создать базу для эскадры на острове Тенедос. Атака острова началась обстрелом крепости корабельной артиллерией, а затем высадкой десанта в 1600 человек с шестью пушками. Сенявин сошел на берег и лично возглавил успешную штыковую атаку на предместья крепости. Спустя два дня турки капитулировали. Русским досталось семьдесят девять пушек, большое количество провианта, розданного адмиралом бедному греческо-

му населению острова. Корабли эскадры получили прекрасную стоянку и обеспечили себя пресной водой.

Сенявин без промедления назначил для блокады проливов два корабля, а два других послал крейсировать вдоль берегов, не допуская купеческие суда с хлебом в Мраморное море.

Владение Тенедосом сделало сенявинскую эскадру полновластным хозяином в Эгейском море. И это вскоре ощутили в Константинополе. В городе началось недовольство, не хватало продовольствия. Султан Селим •тропил капудан-пашу: «У нас полтора десятка лиманных кораблей, десяток фрегатов, полсотни корветов и других судов. Сколько можно прятаться от гяуром?» Саид-Али хорошо знал свой флот и гордился им: отменные корабли, храбрые матросы. «Но русские могут атаковать Константинополь из Босфора, он совсем рядом», – оправдывался он перед султаном.

Да, Черноморский флот мог атаковать. Но не был г I (особен на это его командующий маркиз де Траверсе. Прежде всю службу на Балтике шаркал он по паркету петербургских особняков. Пять лет назад вдруг царь назначил его командовать флотом. Полтора года назад одновременно с Сенявиным получил он предписание – подготовить флот и десант на берега Босфора. Но вместо помощи Сенявину ловко отписывался в Петер-бург – нет того, нет другого, и все сходило ему с рук.

Траверсе всеми способами оттягивал и под любыми предлогами уклонялся от встречи с турками. Имея Под рукой и корабли и верфи, базы и всякие ресурсы, маркиз за всю кампанию ни разу не приблизился к берегам противника.

И Сенявину, отрезанному от своих баз, предстояло самостоятельно, один на один, вступить в схватку 1 опытным и сильным противником.

Шли недели. В Константинополе роптали не только па базарах и в кофейнях. В серале то и дело министры двора искоса поглядывали на адмиралов и презри-гельно шептались у них за спиной.

Начали роптать янычары...

Султан Селим понимал, что, не будь базы на Тене* досе, сенявинской эскадре пришлось бы туго.

– Начни с Тенедоса, – торопил Селим капудан-пашу. – Изгнав оттуда неверных, мы лишим их опоры в Архипелаге, и они уберутся сами подобру-поздорову.

Блокада ужесточилась, но капудан-паша пока из проливов не высовывался. Тогда Сенявин пошел на хитрость – задумал выманить турок из Дарданелл.

Узнав в середине марта, что турецкий флот сосредоточился у выхода из проливов, Сенявин решил схитрить – послать Грейга с кораблем «Ретвизан», фрегатом «Венус» и еще одним судном подальше, в Салоники.

– Главная цель вашего похода – обмануть турок, показаться им беспечными, ослабленными, – напутствовал флагман Грейга перед походом.

В середине апреля Сенявину доложили: «Турецкая эскадра показалась в проливе и встала на якорь под береговыми батареями».

Сенявин обрадовался. Больше месяца он всячески выманивал турок из проливов, отсылая часть кораблей к Греции и удаляясь сам от Тенедоса. Он, несмотря на превосходство неприятеля, жаждал схватиться с турками на море.

Разведка докладывала ему, что противник готовится атаковать Тенедос. Было заметно, как на анатолийском берегу собирались войска.

Как-то в дозоре на «Гекторе» командир бригады мичман Броневский разглядел среди турок французских офицеров. Сенявину подтвердили пленные с захваченной шебеки – французы помогают готовить десант на Тенедос...

«И чего они трусят? – думал Сенявин, майским утром рассматривая в подзорную трубу эскадру Саид-Али. – Корабли у них большие, орудиями штук на четыреста превосходят нас, ан нет, и тут боятся?

На рассвете 10 мая 1807 года дул легкий северо-за-

Ийдиi.iй ветер. С правого борта вдали, милях в десяти, ми и мила на якорях турецкая эскадра и не думала дви-ГПТ1.СЯ, хотя ветер давал ей полное преимущество в ма-ипнре.

«Пора действовать при любом ветре, иначе турки могут удрать».

Передать по линии: командирам прибыть на Ф ыгман, – приказал Сенявин вахтенному начальнику.

lice собрались еще до подъема флага. Выжидающе смотрели на адмирала – в такой ранний час по пустякам не тревожат.

Флагман был краток:

Неприятеля мы атакуем нынче, без промедле-III!я, а то он, того и гляди, в проливах скроется. Дейст-момать по способности, дабы наверняка викторию [ одержать.

К полудню ветер усилился и несколько зашел к западу, а затем переместился к южным румбам. Команды как раз успели пообедать. С первой послеполуден-m»ii склянкой эскадра снялась с якорей. Как нарочно, истер поутих, но на флагманском корабле «Твердый» нм пестрели флаги сигнала: «Нести все паруса и напасть на неприятеля по способности». «Твердый» подал пример и неуклонно сближался с кораблем капу-д/m паши Саида-Али. Между тем солнце уже коснулось горизонта, когда «Твердый» сошелся с турецким флагманом так близко, что «реи их сблизились вплотную». Прогремел залп, запылали огни пожаров на ьсрхней палубе «Седель-Бахри». Сражение началось но существу в наступающих сумерках. Капудан-паша резко отвернул в сторону Дарданелл, уходя под загци-ту крепостных орудий на берегу. Корабль «Сильный»

| пенился на абордаж с кораблем неприятельского Контр-адмирала, но смерть сраженного ядром капи-• ми командора Игнатьева помешала развить успех.

Неприятель бежал, потерял около 2000 убитыми и ранеными, три корабля выбыли из строя. Наши потери – 27 убитых и 54 раненых. Сражение у Дарда-

нелл закончилось к полуночи. Успех был несомненный, сказалась высокая боевая выучка русских моряков, флотоводческое искусство Сенявина. Неприятель спасся от разгрома, укрывшись под защиту береговых батарей в Дарданеллах.

Сенявин усилил блокаду проливов, в Константинополе наступил голод, начались беспорядки, взбунтовались янычары, убили всех министров, свергли Селима III и возвели йа престол Мустафу IV. Народ требовал разгромить русскую эскадру. Султанская эскадра направилась в море. Саид-Али поклялся, что доставит султану голову русского адмирала.

Турецкая эскадра из 16 вымпелов располагала 1210 орудиями. На русской эскадре было всего 728 пушек.

Предвидя решающий характер схватки с неприятелем, Сенявин накануне сражения, перед уходом с Тенедоса, отдал свой знаменитый приказ:

«Обстоятельства обязывают нас дать решительное сражение, покуда флагманы неприятельские не будут разбиты сильно, до тех пор ожидать должно сражения весьма упорного, посему сделать нападение следующим образом: по числу неприятельских адмиралов, чтобы каждого атаковать двумя нашими, назначаются «Рафаил» с «Сильным», «Селафаил» с «Уриилом» и «Мощный» с «Ярославом». По сигналу №3 немедленно спускаться сим кораблям на флагманов неприятельских и атаковать их со всевозможною решительностью, как можно ближе, отнюдь не боясь, что неприятель пожелает зажечь себя.

Прошедшее сражение 10 мая показало, что чем ближе к нему, тем от него меньше вреда, следовательно, если бы кому случилось свалиться на абордаж, то и тогда можно ожидать вящего успеха. При-шед на картечный выстрел, начинать стрелять. Если неприятель под парусами, бить по мачтам, ежели же на якоре, бить по корпусу. Нападать двум с одной стороны, но не с обоих бортов; если случится дать ме-

сто другому кораблю, то ни в каком случае не отходить далее картечного выстрела. С кем начато сражение, с тем и кончать или потоплением или покорением неприятельского корабля. Как по множеству непредвиденных случайностей невозможно сделать положительных наставлений на каждый я нераспро-г гпраняю их более; надеюсь, что каждый сын отечество почтится выполнить долг свой славным образом».

Сенявин, конечно, не был знаком с известным планом Нельсона перед Трафальгаром, но по своему направлению главного удара, нацеленности командиров па победу, без скованности их инициативы, ставя конкретные задачи каждому кораблю, приказ Сенявина ни п чем не уступал документу Нельсона. Боевой настрой флагмана передался командирам и всем экипажам.

Оставив для защиты Тенедоса несколько судов, Се-пявин погнался за неприятелем, которого настиг утром 19 июня около Лемноса. Капудан-паша тотчас же отошел к Афону, где построился в боевую линию. Турки первыми открыли огонь на большом расстоянии, по русские не отвечали, пока не сблизились на картечный выстрел. Началось Афонское сражение.

Сенявин во время сражения подвергался величайшей опасности: сигнальщику, подававшему ему рупору, оторвало руку, минуту спустя ядро разорвало его пополам; вслед за этим рядом с адмиралом убило еще двух матросов. Сенявин остался невредим. Спокойно отдавая приказания, он вдохновлял своим примером подчиненных. К полудню турецкие флагманы были сбиты, остальные суда, сильно поврежденные, потеряли строй. Турки дрогнули и, пользуясь попутным ветром, стали отступать. Преследование разбитого противника прекратилось, но ночью корабль «Селафаил» нагнал и взял в плен корабль флагмана Бекир-Бея. Преследуемые линкор и два фрегата турки, ввиду безысходности, взорвали сами. Общее число потерь противника достигло почти 1000 человек убитыми и ранеными, а пленными 774 человека. Саид-Али потерял

три корабля и пять фрегатов, при этом у Сенявина не было выведено из строя ни одного корабля. У русских потери составили 81 убитых и 170 раненых.

Убедившись, что остатки эскадры турок укрываются в Дарданеллах, Сенявин с эскадрой поспешил на помощь осажденным в крепости Тенедос. Эскадра блокировала 30 тысячный турецкий десант, который капитулировал. С этого времени эскадра Сенявина стала полновластным хозяином в Эгейском море и Архипелаге. Афонское сражение еще полнее раскрыло флотоводческий талант Сенявина. Наградой адмиралу за победу в этом сражении был орден Святого Александра Невского.

Однако радость одержанной победы вскоре омрачилась слухами о заключении с Францией в 1807 году Тильзитского мира и о вероятном прекращении военных действий против французов и турок.

Сенявин долго не хотел верить этим слухам, пока не получил 23 августа 1807 года рескрипт Александра I. В рескрипте Сенявину повелевал ось не только прекратить военные действия, но и немедленно вернуть Ионические и Далматинские острова и Боко-де-Которо – Франции, а Тенедос – Турции и как можно скорее возвращаться со всей эскадрой в Россию. Более того, он должен возвратить туркам все взятые у них суда и призы. Последнее было выше сил Дмитрия Николаевича, и он пренебрег им, не находя возможным отдавать боевые трофеи. Сколько русских матросов полегло в сражениях за эти корабли и суда! Сенявин месяцами не получал из Петербурга положенное жалованье экипажам и деньги, чтобы кормить и содержать людей. Тогда шли в ход средства, полученные от продажи захваченных судов.