Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Пора бы вспомнить и воздать ему должное!

Григорий Спиридов

ожалуй, никто из прославленных русских флотоводцев не начинал службу на флоте малолетком в десятилетнем возрасте.

Григорий Спиридов родился в 1713 году⁷ в эпоху зарождения русского флота, в Петровскую эпоху...

Весна 1725 года только начиналась. Мартовское солнце тускло отсвечивало от куполов церкви и собора Петропавловской крепости. Порывы ветра доноси-III с залива запахи подтаивающего льда. Трепетали приспущенные флаги кораблей, стоявших у достро-• иной стенки Санкт-Петербургского Адмиралтейства. Неслышно шелестели траурные ленты склоненных знамен гвардейских полков. В скорбном молчании замерли батальонные каре на крепостной площади.

В Петропавловском соборе отпевали императора 1le rpa I. Из распахнутых настежь дверей собора доносился громовой голос Феофана Прокоповича. Тяжело переживал утрату Феофан. Близкий товарищ и соратник Петра в делах просвещения, глава «ученой дружины», он был надежным помощником его в борьбе с церковной и боярской косностью.

– Что се есть?.. До чего мы дожили, о россияне! Что видим, что делаем? Петра Великого погребаем...

Слезы душили Феофана, громкий плач присутствующих прерывал проповедь.

Напротив распахнутых створок боковых дверей выстроилась штурманская рота Морской академии. Пятым с левого фланга в передней шеренге застыл, будто изваяние, волонтер Григорий Спиридов. Поднимая слезящиеся глаза, он провожал взглядом редкие облака, гонимые ветром с залива. Будто парил в них ангел со склоненной головой, пытаясь взлететь с острия шпиля собора. Подобно этим облакам появлялись и исчезали в его голове видения недавнего прошлого...

Ему не было и пяти лет, когда впервые услышал он рассказы отца, майора-преображенца, о славных делах русских моряков при взятии крепости Выборг. Потом, среди других, мальчик накрепко запомнил два имени – царя Петра и Наума Сенявина. А до этого жил он с матерью у дяди своего Никона Спиридова, в деревне, неподалеку от Клина. В ту пору продолжалась война со шведами. В Выборгском заливе еще случались стычки с врагом. Жить в крепости, где отец служил комендантом, было далеко не безопасно. С севера шведы постоянно устраивали диверсии.

Когда шведов прогнали окончательно и стало потише, мать с Гришей и двумя братьями его приехала к мужу. Старший брат Василий, одиннадцати лет, сразу пошел служить волонтером на флот, плавал на кораблях Котлинской эскадры. Когда он приезжал на побывку и восторженно рассказывал о разных переделках морской службы, озорные карие глаза Гришутки загорались и восхищенно смотрели на брата. Вслед за Василием и отец в который раз принимался вспоминать о своей первой встрече с государем на Пле-щеевом озере, первых кораблях военной флотилии. Однажды у них гостил боевой товарищ отца, капитан

Мнум Сенявин. До глубокой ночи просидели братья, л ушиваясь в занимательные истории о морских бо-«х го шведами...

Однажды Василий не приехал на побывку, а вскоре пришло известие, что он погиб в штормовом море. И тогда задумал идти в моряки Гриша, на смену старшему брату...

Две кампании отплавал он на кораблях. В первую Ни мн а шло посчастливилось ему быть с отцом на тор-Иаттиах чествования государева ботика на Котлин-С!'<»м рейде. А спустя две недели отец взял его на церемонию закладки новой крепости на Котлине. Перед in им несколько дней лил проливной холодный дождь инд островом, куда на кораблях были доставлены именитые жители столицы, иностранные послы и другие высокие гости.

Утром 7 октября 1724 года три пушечных выстрели < прежней крепости Кроншлот возвестили сбор. 11 ромокшие насквозь священники отслужили моле-Гн п. Петр взял три куска дерна и уложил их на то место, где должна была подняться крепостная стена. Пн ним последовали императрица и иноземные послы. Имовь грянули пушки, возвещая о рождении Кронштадта.

Перед подернутыми грустной пеленой глазами Григория Спиридова все это промелькнуло в одно мгновение. Гулкие возгласы конца проповеди неслись пн собора.

– Оставляя нас разрушением тела своего, дух * мои оставил нам. Какову он Россию сделал, такова и будет: сделал добрым любимою, любимая и будет; сделал врагам страшною, страшна и будет, сделал на псп, мир славной, славна и быти не перестанет...

«А теперь Петра не стало, что-то будет...» – успел подумать Гриша, и тут же раздался залп крепостных орудий, затрещала ружейная пальба.

Спустя неделю на престол взошла жена Петра – Мкптерина I (Марта Скавронская).

Первые месяцы после смерти Петра флот еще жил по его канонам, писаным и неписаным правилам. Гигантский маховик обновления России, запущенный могучим гением, еще не успел заметно сбавить обороты. Но в государственном механизме уже слышны были скрипы, постепенно тормозившие его движение.

Строгий регламент, определенный для строя кораблей, основа флотской организации, стал нарушаться все чаще. В первую же кампанию без Петра, в 1725 году, многие корабли в совместном плавании не выдерживали диспозиции, сигналы флагмана исполняли медленно, а иногда, что самое страшное для боевого строя, не выполняли вовсе. То ли по небрежности, то ли по нерадивости. Сказывалось также то, что еще многими кораблями командовали иностранцы. «Плуты», как звал их Петр, боялись его гнева и служили в большинстве своем не за совесть, а за страх. Прежде все это понимал Петр и уже в 1722 году издал указ о приеме в морские школы только русских подданных. Но и эту поросль надо было пестовать...

На нужды флота отпускалось все меньше и меньше средств. Резко сократилось строительство кораблей. Галерный флот значительно уменьшился, а новые галеры почти не строили. Старые корабли приходили в ветхость, гнили... Адмиралтейство хирело, забывалось и терялось все созданное при Петре I...

Еще в большей степени петровскую дисциплину в армии и на флоте, основанную на строгой справедливости: «Что посеешь, то и пожнешь», поколебали привычки ставить выше всего протекцию и связи...

Минуло три года. Екатерина скончалась, ненадолго пережив супруга.

На престол вступил двенадцатилетний внук Петра Великого, Петр II. Вскоре впал в немилость и был сослан в Сибирь Меншиков. Двор покинул Петербург и переселился в Москву. Туда же переехал и генерал-адмирал Апраксин, возглавлявший Адмиралтейств-

I 'Ii*гию. Флот явно терял свое прежнее значение, %цем попросту забыли.

Штурманская рота Морской академии, в которой ИИ» I оды обучался Григорий Спиридов, была основана # IV I Г» году. Изучали там арифметику, геометрию, пу-i.jNr и юг дело, а главное – мореходное искусство. Кроне паук обучали фронтовой службе в строю. Начальст-над воспитанниками гвардейские офицеры. И к'тние кампании они находились в плавании на бонды ч кораблях эскадры.

Григорию повезло уже в первой кампании. Его на-РМитли на линейный корабль «Святой Александр», Йпторым командовал капитан-командор Бредаль, Алии из боевых офицеров Петра I. От внимания Бреда-ЕйМ Не ускользнуло усердие и расторопность юного волонтера.

На корабле моряки строго придерживались Морям*-го устава Петра: «Всякий человек, когда ни спро-М|н . должен знать свою должность и место». В бою они ■Карались следовать петровскому завету – «порядки Ам< и мы, а времен и случаев нет». Пять лет, пять камней мй... Нелегкие ступени вели к желанной цели – и мню мичмана офицера флота. Последнюю, самую '•р дпуго гардемарин Спиридов одолевал самостоя-tiuii.no, вдали от столицы, на Каспии.

...Июньским днем 1728 года сухой, жгучий ветер, if шимая тучи песка, ворвался на пустынные улочки А< фаханского порта, гудел в саманной крыше двух-Агн иного деревянного здания Адмиралтейства. В не-Л»ыпую комнату адмиралтейского начальника, кали-fdM командора Мишукова, вошел гардемарин Спиридов.

(Сорока пяти лет от роду, Захарий Мишуков в молодо-’ги слыл способным моряком, первым из русских цом.тдовал фрегатом. Петр жаловал его и приблизил н себе. В Петербурге Захарий прославился после сле-дующего случая. На одном из пиршеств в Кронштад-| < м юбивший выпить Мишуков сидел рядом с Петром и, сильно захмелев, вдруг заплакал.

– Чего, дурень, слезы льешь? – спросил удин ленно царь.

Всхлипывая, Захарий ответил:

– Нынче, государь, твоими заботами столица и крепость на Неве сподоблены, добрый флот ты завел, а здоровье-то свое подрываешь. Ежели что стрясется, на кого ты нас покинешь?

– Как на кого? – изумился Петр. – У меня есть наследник, царевич Алексей.

– Ох! Да ведь он глуп, все расстроит, – выпалил вдруг Мишуков, и все за столом оцепенели.

Петр слегка побледнел, заиграл желваками. Такое он слышал впервые.

Усмехнувшись, треснул Мишукова по голове:

– Дурак! Этого при всех не говорят.

Для Мишукова все обошлось. Через год он женился на племяннице Меншикова, стал его приближенным. Когда светлейшего лишили «всех чинов и кавалерии», сослали в Березов, Мишуков очутился в опале и был удален в Астрахань...

С жадностью расспрашивал Мишуков о петербургских новостях. Сконфуженный Спиридов толком не знал ни о придворных пересудах, ни о переменах во флотском начальстве.

– Мы тут, гардемарин, с краю России векуем. Служба – не чета Кронштадту, тем паче Петербургу. Да и Каспий не финские шхеры.

Мишуков подошел к распахнутому одностворчатому окошку. С Волжской дельты тянуло прелым. Задувал, швыряя песчинки, «холостяк». Спиридов внимательно вслушивался в каждое слово капитан-командора.

– Задует день-другой, и в море не выйдешь – волна крутая, бешеная... Ну, да мы пообвыкли, море, оно море и есть, трусливых не терпит. Ездить морем, не брезговать горем. Все на виду. – Отошел от окна, с улыбкой посмотрел на Григория: – Вам, гардемарин, нынче же предписание на гекбот «Святая Екате-

»i*. в помощники мичману Пустошкину. Он две мпииии отплавал. А там, дай Бог, – Мишуков дружки кивнул головой, – капитаном станет.

( it иридов смущенно переминался с ноги на ногу.

Начались будни флотской службы. Гекбот круг-llkiu год снабжал гарнизоны в Баку и Дербенте. Возил флдаг, продовольствие, снаряжение. Бот вооружен Ом и ' ютырьмя трехфунтовыми пушками.

Плавания длились не менее месяца при благоприятной погоде. Когда же задували ветры и сильно шторми по, поход растягивался на два-три месяца. Военные Л«Пг гвия в тех местах были давно приостановлены, Врпау после смерти Петра I. Однако персы, подстрекаемые французскими «наставниками», стали грабить И) пгческие суда. Для их конвоирования тоже привле-■влись два-три гекбота с фрегатом. К тому времени Ьугское влияние в Закавказье и Персии год от году

• 'к I бело.

Довелось Спиридову столкнуться с генералом Румии новым, сподвижником Петра Великого. Четверто и год, выполняя наказ императора, обустраивал ге-1ю|)мл Румянцев по кавказским хребтам границу

• Турцией и Персией.

I ice бы ничего, но после кончины Петра Алексеевичи неспокойно стало на душе у Румянцева. Затрещала власть в столице. Меншиков распоясался, графа Петри ' Толстого, доброго друга Румянцева, который разронял девятый десяток, упек на Соловки и сам Загребом и березовскую глушь.

Пришлось ему, Румянцеву, в здешних краях, по-am ни, четыре года не видеть семью, дочерей да сынка. < ’ другого боку на троне утвердился Петр Алексеевич, Ц его отца цесаревича Алексея Румянцев в свое время Йюд конвоем привез из Неаполя к царю Петру. Что и. дет его, Румянцева, в столице?

11едавно дошли слухи, что лишили Румянцева бы-чых поместий, отобрали двадцать тысяч холопов, помилованных Петром Великим.

Румянцева осенью вдруг прихватила лихорадка в Астрабаде. Велел везти себя в Решт, а оттуда на почтовом пакетботе хотел добраться в Баку, но разыгрался сильный шторм, укрылись в Ленкорани. Отсюда послал записку Мишукову прислать судно понадежней для переезда в Баку.

Минула неделя, и утром на рейде появился долгожданный посланец из Астрахани. Зеркальная гладь моря предвещала устойчивую хорошую погоду, редкую для этого времени года.

Спиридов ошвартовал гекбот у небольшой пристани, а на берегу его, нетерпеливо прохаживаясь, уже ожидал Румянцев.

Предупрежденный о требовательном генерале, Спиридов в парадной форме четко представился и отрапортовал о прибытии.

Завидев гекбот, Румянцев обрадовался, понравились ему и уверенные маневры судна при подходе к берегу.

Но сейчас, слушая рапорт капитана, он досадно морщился, сердито думал: «Надо же этому мокросту-пу Мишукову прислать какого-то мальца, в Астрахани небось десяток капитанов».

– Ваше высокопревосходительство, дозвольте доложить! – отдав рапорт, звонко, без смущения, продолжал молодой капитан.

Румянцев, хмурясь, недовольно кашлянув, кивнул головой.

– Нынче на море благодать, но сие может враз перемениться. Весьма желательно нам отсюда выбраться, не мешкая.

«Еще будет мне советовать какой-то гардемари-нишка», – раздражался Румянцев.

– Мною отряжено полдюжины матросов для оказания всяческих пособий вашему высокопревосходительству, – продолжал напирать Спиридов.

«Пожалуй, он говорит дело, – несколько остывал генерал, – чем черт не шутит. Завтра ураган поднимется – сиди в этой дыре».

– Добро, давайте ваших молодцов, мои денщики Mi* г правятся.

( ппридов лихо щелкнул каблуками, вскинул руку...

< борта «Святой Екатерины» один за другим ловко Мгжпли по трапу по форме одетые шесть моряков во fManc с сержантом.

• Видимо, у этого гардемарина команда настропа-лг» I in •. Румянцев понемногу приходил в хорошее наст-I ' • пне.

( пустя три часа «Святая Екатерина» вышла в море.

(’лева со стороны гор едва заметно потянуло ветерком Начал давать о себе знать ночной бриз.

Взяв курс на Баку, Спиридов теперь больше тревожим пси за ветер, как бы он не стих. Паруса с подобран-В1ММИ втугую шкотами слегка наполнились бризом.

Румянцев вначале, кутаясь в бурку, расположился пн юте, но потом ушел в каюту.

Специально назначенный матрос только и занимался тем, что раздувал угли в самоваре. Денщик пре-дупредил, что генерал каждую минуту требует чай, 1вго постоянно лихорадило.

Оказалось, Спиридов тревожился зря. К полуночи пите рок посвежел, море зарябило и гекбот прибавил Щмду. В полдень следующего дня «Святая Екатерина» шпимртовалась у пристани в самой удобной части Бакинской бухты, у Баилова.

Румянцев покидал судно с довольной физиономией и пс удержался, спросил Спиридова:

Годков-то тебе сколько?

Шестнадцатый пошел, ваше высокопревосходительство.

Отпиши Мишукову, что я тобою доволен.

Расставаясь с генералом, Григорий Спиридов не думал не гадал, что четверть века спустя военная степи сведет его с сыном Румянцева.

И январе 1732 года Румянцевым был подписан I*« псо-персидский договор, по которому все прикаспийские земли и города отошли к Персии. Кончилась кампания, Спиридов получил приказ убыть к новому месту службы – в Кронштадт. В декабре 1733 года Григорий Спиридов девятнадцати лет от роду произведен был в первый офицерский чин – в мичманы. Отплавал он к тому времени на море десять кампаний.

С 1733 года молодой мичман ежегодно плавал с эскадрой из Кронштадта в Ревель. Всюду, где служил Спиридов, инициатива, морская выучка подчиненных разительно отличали его матросов от команд других кораблей.

Но флот продолжал пребывать все в том же печальном состоянии хилости, никак не отвечавшем ни роли, ни положению России. Тому подтверждением стала осада Данцига.

Множество испытаний для России испокон веков приносили хитросплетения внутренней жизни ее неспокойного западного соседа – Речи Посполитой. Устрашаясь мощи возрожденной России, Франция усиленно начала интриговать против русских, используя при этом внутренние распри поляков. После смерти в 1733 году вероломного в отношениях с Россией Августа II французский король Людовик XV решил возвести на престол своего тестя Станислава Лещинского. Против него выступили сторонники Августа III, которых поддерживала Россия. Станислав бежал в Данциг, ожидая помощи французской эскадры и десанта. Русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Миниха осадили Данциг. Для поддержки Миниха весной 1734 года было решено отправить Кронштадтскую эскадру. На одном из кораблей эскадры служил мичман Спиридов.

К Данцигу эскадра подошла на рассвете 1 июня 1734 года, когда французский флот, высадив десант, покинул Балтику. Эскадра начала обстрел оставшегося на рейде отряда кораблей французов, крепости Век-сельмюнде и лагеря десанта французов.

Две недели спустя французский десант, крепость

И три французских корабля сдались русским, Стани-г «пн бежал из Данцига.

Несмотря на успех, первый после Петра поход эскадры на Балтике принес мало радости кронштадтским морякам. В их среде в открытую говорили о ветхости судов и ненадежности вооружения, особенно орудийных станков и самих стволов.

Два года, невзирая на рутину и равнодушие, Григорий ревностно правил службу, сходился с такими же, сам, молодыми офицерами, оберегающими славные петровские устои. Тем временем обострялись отношения с Турцией. Ее вассал, крымский хан, по присылу султана разбойно напал на южные границы России, и русская армия готовилась дать отпор, чтобы пернуть захваченные земли.

Начавшаяся весной 1736 года осада Азова была бе-яу иешной, пока на помощь армии не пришла Донская флотилия вице-адмирала Бредаля. Это был тот • имый Петр Бредаль, что командовал линейным кораблем «Святой Александр», на котором плавал перну ю кампанию десятилетний волонтер Григорий Спи-ридов.

Основным правилом Бредаля оставался петровский девиз: «Во всех делах упреждать и всячески искать неприятеля опровергнуть». Два десятилетия тому назад по этому правилу молодой капитан в отчаянной борьбе захватил у берегов Курляндии три шведских капера и привел их в Петербург. Спустя ме-< ни, с четырьмя фрегатами совершил дерзкий рейд н стокгольмские шхеры и захватил «языков из морских людей».

Назначенный командовать Азовской флотилией, I «редаль, бывая в столице, тщательно присматривался к молодым офицерам Кронштадтской эскадры, подыс-кипая себе адъютанта. В те времена эти обязанности и меняли быть первым помощником своего командира, быстро и четко доводить его приказы в бою, следить за и исполнением. Годы брали свое, и Бредаль искал себе не только расторопного сподручника, но и восприемника в делах.

Вспомнил-таки Бредаль вихрастого, белобрысого юнгу-волонтера, да и сам вице-адмирал Наум Сенявин присоветовал.

Две кампании находился на кораблях в Азовском море Спиридов, бок о бок со своим боевым командиром.

После взятия Азова Бредаль погрузил на малые суда 14 пехотных полков, доставил их к реке Кальмиу-су, а затем переправил на правый берег все остальные войска генерал-фельдмаршала Ласси.

Дело в том, что большие корабли, галеры, построенные для Азовской флотилии, не смогли пройти в море из-за сильно обмелевшего устья Дона, и Бредалю было придано 500 специально построенных лодок-ботов, каждая из которых поднимала 40—50 человек и была вооружена небольшими орудиями.

Спиридов внимательно присматривался к опытному командиру. Бредаль имел в распоряжении только малые суда с небольшой артиллерией, приспособленные для действий на реках. Однако против большого корабельного флота турок – линейных кораблей, фрегатов, галер – он искусно использовал маневры и постоянно держал неприятеля в напряжении.

Донская флотилия успешно взаимодействовала с армией Ласси и снабжала ее всем необходимым вплоть до самой Геничи. Дальнейший путь преградил сильный турецкий флот. Всякое бывало. Один петровский наказ Спиридов уяснил крепко, на всю жизнь. «Порядки писаны, а времен и случаев нет».

Однажды июньской ночью 120 лодок, погрузив всю артиллерию, срубив мачты для маскировки, двинулись к Геничам на помощь Ласси, пытаясь проскользнуть йезаметно мимо турок. Сторожевой корабль прошли незамеченными, однако с рассветом прямо по курсу обнаружилась турецкая эскадра, которая, увидев лодки, двинулась им навстречу. Промед-аишио было смерти подобно. Бредаль, шедший в голо-MI. по поворачиваясь, приказал Спиридову:

Мичман, сей же час все лодки с артиллерией на in мель, – Бредаль вскинул руку к Федотовой косе, – Shimchtom пушки на берег, занять диспозицию по кругу для обороны на пригорке, далее как Бог даст...

Не прошло и часа, как Спиридов, сгрузив с большинства лодок артиллерию, занял не только круговую nOopony на случай десанта турок, но и выставил две батареи в сторону моря.

Пока турки раздумывали, успела разгрузиться иг и флотилия со всеми припасами, а лодки подтащили к берегу. На другой день свыше тридцати турец-ци ч галер пытались напасть на лагерь, но сильный нг 'пь батарей отогнал их. В последующие дни турки в#и'гиешно повторяли атаки, «...и хотя от них так b > чпокая пальба и была, однако никакого нам вреда Ht сделали и никого не убили и не ранили, от нас же mi. них пальба была им не без вреда, понеже по окончи i то пальбы в глазах противу нас принужден был щдин их фрегат себя кренговать», – доносил вице-I* гшрал Бредаль.

И все-таки боевые действия с турками шли на §Амль. Не имея поддержки флота, армия Ласси остами л а Перекоп. На западе успешно действовала Днепровская флотилия, помогая армии, но и туда при-in ia беда. На войска и корабли у Очакова и Кинбурна порушилась чума. Болезнь косила всех подряд. В мае I 7 ЛЯ года скончался командующий Днепровской фло-1'и »1ией вице-адмирал Наум Сенявин. Спасая людей от §1)пдомии, русские войска и корабли флотилии остами ни Очаков и Кинбурн...

На севере проступали явные очертания угрозы вой-• | i.i со Швецией, не примирившейся с жестоким уроном Ииштадтского мира.

Указ императрицы Анны Иоанновны о мире с Тур-I нт и был одним из последних внешнеполитических м I tub ее правления и не принес России особой радости.

На Азовском море не разрешалось иметь ни военных, ни коммерческих судов...

Недолго пробыл на троне и сменивший Анну малолетний Иван Антонович, опекаемый матерью, герцогиней Брауншвейгской, Анной Леопольдовной...

В конце ноября 1741 года гвардия возвела на трон дочь Петра Великого, Елизавету.

Первые распоряжения Елизаветы указывали на возврат к порядкам, установленным ее родителем. Сенату возвращались прежнее значение и власть и пове-левалось петровские «все указы и регламенты наикрепчайше содержать и по ним неотложно поступать». Но корабли не войско, много лет понадобится, чтобы возродить прежнюю морскую мощь России...

Вице-адмирал Бредаль, назначенный командовать Архангельской эскадрой, не преминул в 1741 году добиться перевода к себе Спиридова.

С эскадрой построенных в Архангельске кораблей в 1743 году Спиридов вернулся на Балтику. Четыре кампании он плавал на линейных кораблях эскадры.

В 1747 году по именному указу сопровождал на фрегате «Россия» принца Августа Гольштинского в Киль.

Императрица Елизавета вдруг вздумала навестить Белокаменную, с собой взяла из Адмиралтейств-кол-легии докладчика по морским вопросам генерал-кригс-комиссара Михаила Белосельского. Потому Адмиралтейскую контору в Москве в 1749 году укрепили знающими офицерами, и в их числе – Григорий Свиридов.

Он с лейтенантом майорского ранга Иваном Волконским прибыл в Москву на смену недавно скончавшемуся от болезней, в бедности, прославленному мореходу, капитан-командору Алексею Чирикову.

Уехала из Москвы Елизавета, покинули ее и Спи-ридов с Волконским. Григорий Спиридов увозил на берега Невы молодую жену, Анну.

В 1750 году Спиридов командовал «Невской флотилией», придворными яхтами. У него в подчинении находился участник Тихоокеанской экспедиции Семен Челюскин. В эту кампанию Спиридов поневоле ив раз наблюдал царственных особ – Елизавету, будущего императора Петра III, его жену Екатерину.

В очередную кампанию 1751 года Спиридов впервые начальствует – под его командой 10-пушечный бомбардирский корабль «Самсон».

Кампанию он заканчивает в чине капитан-лейтенанта и отправляется в Архангельск. Следующим летом возвращается в Кронштадт на 66-пушечном линейном корабле.

Весной 1754 года он уже капитан 3-го ранга и вскоре назначен членом комиссии «Для рассмотрения, регламента флота», а затем, как образцовый офицер, направлен а Морской шляхетный корпус. Здесь он служил вместе с Харитоном Лаптевым. Работая в комиссии, Спиридов совместно с капитан-командором Семеном Мордвиновым разработал новый свод Морских сигналов.

Начало войны с Пруссией, летом 1757 года, капитан 2-го ранга Спиридов встретил на мостике линейно-i’O корабля «Астрахань».

Объявляя войну, царский Манифест гласил:

«...Король прусский приписывал миролюбивые наши склонности недостатку у нас в матросах и рекрутах, вдруг захватил наследные его величества короля польского земли и со всей суровостью войны напал на земли Римской императрицы королевы.

При таком состоянии дел не токмо целость верных наших союзников, свято от нашего слова и сопряженные с тем честь и достоинство, но и безопасность собственной нашей империи требовала не отлагать действительную нашу против сего нападения помощь».

По плану армия должна была направить свой главный удар на Кенигсберг и овладеть Восточной Пруссией. Особый отряд выделялся для занятия Мемеля.

Пруссаки, явно недооценив силы русских, вскоре поплатились за это. Русские войска и флот овладели Мемелем, пруссаки потерпели поражение под Грос-Егерсдорфе и стали спешно отступать. Главнокомандующий русской армией генерал-фельдмаршал Степан Федорович Апраксин, не в пример родителю, человек бесхарактерный и беспринципный, сделавший карьеру лишь благодаря придворным связям, вел двойную игру. Зная, что Елизавета Петровна давно недужит, он боялся рассердить бедующего императора Петра III слишком быстрым наступлением и оттягивал, как мог, преследование пруссаков. Более того, отвел вскоре войска к Мемелю, за что и был отстранен от командования и отдан под суд за измену. Сменивший его генерал-аншеф Фермор в дальнейшем, после взятия Кенигсберга, тоже действовал не лучшим образом.

Балтийский флот в первых двух кампаниях войны успешно подпирал фланги русской армии при продвижении ее в глубь Пруссии, а затем и Померании. Снабжение армии шло морским путем, и малейшая задержка приводила к неудаче. В жестокие осенние штормы 1758 года погибло 11 транспортов с продовольствием и вооружением, и наши войска потому сняли осаду сильной крепости Кольберг. В том же году русская эскадра заняла позиции вблизи Копенгагена, чтобы воспрепятствовать прорыву в Балтийское море флота Англии.

Командир флагманского корабля «Святой Николай» капитан 1-го ранга Григорий Спиридов неделями не сходил с мостика. В любую непогоду вышагивал на шканцах с подзорной трубой. Со стороны Штральзун-да на помощь пруссакам ожидался английский флот. Командующий эскадрой, престарелый адмирал Захарий Мишуков, сладко подремывал в салоне флагмана. На корабле, где командовал Спиридов, он уже третью кампанию держал свой флаг и не ведал забот. Знал, что в любой обстановке командир флагманского корабля примет наиболее разумное решение и своевременно отдаст приказ кораблям эскадры от его имени. В четвертую кампанию флагману уже не пришлась по душе самостоятельность Спиридова.

Нынче одновременно с наступлением на Берлин русские войска предприняли новую попытку взять Кольберг. Существенная роль на этот раз отводилась флоту. В середине августа 1760 года к Кольбергу подошел Балтийский флот – 21 линейный корабль, 3 фрегата, 3 бомбардирских корабля. На транспортах находилось три тысячи десантных войск. Но время было упущено, флот слишком поздно включился в осаду. Чересчур осторожный Мишуков, невзирая на предписание Адмиралтейств-коллегии, уповая, что войска у Кольберга создадут перелом, а флот лишь довершит осаду крепости.

В салоне флагмана, на линейном корабле «Святой Дмитрий Ростовский», адмирал Мишуков держал консилиум командиров кораблей.

Сгорбленный адмирал Захарий Мишуков, которому уже перевалило за 75 лет, больше всего радел о своем спокойствии. Тяжело поднялся с кресла, хриплым голосом проговорил:

– Тому три года викторию знатную под Мемелем взяли токмо нашими бомбардирами корабельными. Регламент предписывает перво бомбардировать крепость... Нынче нет пока надобности десантом рисковать...

Взяв слово, Спиридов с горячностью сказал:

– Сие токмо неприятелю радость. Время драгоценное ему на пользу, не нам... Отец наш, создатель Великий Петр, завещал атаковать неприятеля решительно... Стало быть, не мешкать надобно, а действом неприятеля ошеломить.

Большинство командиров, состоявших в основном из иноземцев, не поддержали Спиридова и Сенявина. < )горченный Сенявин зашел со Спиридовым в его каюту. Навстречу им, чуть не сбив с ног, выбежали два мальчугана в форме кадетов. Сенявин знал, что его товарищ взял сыновей из корпуса в кампанию на свой корабль и одобрял этот поступок.

Как и предполагал Спиридов, осада не удалась, и даже хуже того... Пока начали бомбардировать крепость с кораблей, высаживать десант, неспешно вели осаду, на помощь Кольбергу подошел отряд пруссаков, более пяти тысяч человек. Десантные войска, не зная сколько пруссаков, в панике бросились к шлюпкам, забыв о пушках. Мишуков приказал уничтожить артиллерию и припасы, но было уже поздно. В плен попало около 600 человек, 22 орудия, припасы.... Флот вернулся в Кронштадт, не выполнив задачу. Мишукову выразили высочайшее неудовольствие и отстранили от командования; ряд офицеров, руководящих осадой, были отданы под суд.

Зимой в командование флотом вступил грамотный и деятельный моряк, вице-адмирал Полянский, который умел прислушиваться к мнению и деловым советам подчиненных. Еще будучи командиром Ревель-ской эскадры, он ввел на кораблях пушки-единороги, которые стреляли и гранатами, и бомбами, и бранд-скугелями. Наконец-то приняли предложение Спири-дова о поддержке войскового десанта командами корабельных матросов. Корабли еще стояли вмерзшие в лед, а Кронштадтская эскадра уже готовилась к предстоящему походу, на штурм Кольберга...

В кампанию 1761 года русская армия главной целью имела взятие крепости Кольберг. Заняв ее, русские войска прикрывали свой фланг и могли вновь наступать на Берлин.

Потому-то Фридрих II усилил четырехтысячный гарнизон крепости еще двенадцатью тысячами и старался активными действиями затруднить наступление русских войск. Кроме того, Кольберг окружали болота, фактор немаловажный в обороне.

В середине июня русский корпус под командованием генерал-поручика Румянцева выступил из района зимних квартир. В составе корпуса, медленно, но неук iohho продвигавшегося к Кольбергу, успешно действовала легкая кавалерия подполковника Александра Суворова.

Ранней весной в военной гавани Кронштадта, еще Не освободившейся ото льда, корабли приводили себя и порядок после зимней стоянки, готовились к походу мл Кольберг.

Как и в прошлую кампанию, Спиридов взял из Морского корпуса в поход на свой корабль десятиодиннадцатилетних детей, Андрея и Алексея.