Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Флот в начале августа вышел в море. Корабли, к досаде, встретили сильный встречный ветер, штормовую погоду.

По согласованию с Румянцевым, сухопутный де-< лит с артиллерией высадили, не доходя Кольберга, и он двинулся к крепости по берегу. Эскадра с ходу направилась к Кольбергу и, прибыв туда, немедленно атаковала крепость корабельной артиллерией. Сотни грех– пятипудовых бомб посыпались на нее. Но и неприятель огрызался яростно, не давая кораблям при-олизиться для решительной атаки.

«Святой Павел» под командованием капитана 1-го ранга Алексея Сенявина вместе с кораблями «Вараха-ил» и «Астрахань» прошел под жестоким огнем противника, вдоль крепостных укреплений, подавляя метким огнем своих пушек одну прусскую батарею за другой. На корабле взрывом неприятельской бомбы пыла перебита фок-мачта, начался пожар. Контуженый Сенявин не покинул мостик и до конца боя принудил еще одну батарею неприятеля к молчанию. Целую неделю с небольшими перерывами бомбил русский флот пруссаков, однако действия эти цели не достигли, враг не давал возможности вести прицельный огонь.

Через четыре дня, после прибытия под Кольберг, вечером, Полянский вызвал Спиридова и приказал го-| овить десант, отобрать матросов покрепче.

Скрытно от неприятеля вице-адмирал прибыл в лагерь сухопутных войск и договорился обо всем с командиром корпуса Румянцевым. По возвращении командующего, ночью 21 августа, на борт флагмана прибыли командиры кораблей. Полянский объявил, что генерал Румянцев одобрил план моряков. Этой же ночью решено было высадить десант, чтобы внезапно ошеломить неприятеля.

Без ущерба для кораблей можно было дать в десант 2000 человек, 51 мортиру, 19 сухопутных пушек. Командующий флотом зачитал приказ:

«Командующий кораблей и фрегатов, когда будет поведено, чинить десант... сажать служителей на палубные боты... патронов чтоб на каждого матроса было отпущено по 50... провианту каждому командующему на свою команду отпустить на две недели. Над оным же морским войском главная команда поручается господину флота капитану Григорию Спи-ридову, который при оных будет состоять за полковника...»

Под утро десант в 2012 человек, 51 мортиры, 19 пушек со всеми припасами, скрытно от неприятеля, был полностью высажен и приступил к подготовке штурма Вуншевой батареи – ключа от внешней обороны крепости. Здесь-то и пригодился Спиридову опыт абордажных боев в Азовскую кампанию. Две недели готовил Спиридов отряд к штурму – рыли траншеи, расставляли пушки и мортиры, а затем начали обстрел укреплений неприятеля. По ночам матросы обучались сноровисто взбираться по лестницам и доскам на валы, прыгали в глубокие ямы и тут же выбирались из них по согнутым спинам и плечам товарищей.

Вечером, накануне штурма, Спиридов построил отряд.

– Братцы, ведомо вам, прошлым годом не одолели мы Кольберг, а без него ходу нам далее нет... Ныне впервые отряд матросов с солдатами на штурм идет, не посрамим флага нашего Андреевского. Пруссаки хороши за пушками да за крепостными стенами, потому, – Спиридов повысил голос, – атаку надобно проделать лихо, по-матросски: ошеломить пруссаков, оседлать их и бросить наземь...

Штурм начали рано, едва рассвело. Молчаливые шеренги матросов и солдат, все убыстряя шаг, с прикинутыми штыками, подбежали к высокой насыпи и начали карабкаться на нее. Тут только пруссаки, но ожидавшие атаки, пришли в себя и открыли беспорядочный огонь. Громкое «Ура» покрыло крутые сте-и ы укреплений. Матросы карабкались на гребень бру-стпера и скатывались прямо на плечи орудийной прислуге. Во второй цепи атакующих с обнаженным Шалашом вместе с матросами ворвался на батарею Гпиридов. Увидев поднявших руки пруссаков, крикнул:

– Братцы, пленных не бить!

Атака была настолько ошеломительной, что почти мся орудийная прислуга и офицеры были взяты и плен.

– Канониры, к пушкам! – громко передали по цепи приказ Спиридова.

Пока те подбегали, матросы развернули орудия м сторону крепости. Через четверть часа к крепости неслись ядра, выпущенные из трофейных пушек. Русские овладели ключом от Кольберга.

После боя, разгоряченный, сидя среди утомленных матросов, Спиридов посмотрел на далекий рейд. Вторым в линии, освещенный яркими лучами вышедшего из облаков солнца, красовался «Андрей Перво-| манный».

Флот салютовал победителям. Оборона крепости наконец была сломлена, и взятие Кольберга теперь было вопросом времени.

Командующий Кронштадтской эскадрой Мордвином доносил Адмиралтейств-коллегии:

«...Что же касается до морских войск, высаженных на берег под командой флота капитана Спиридона, порядочным его учреждением во всех сражениях г неприятельскими партиями принимали, а при взятии остовой батареи оный Спиридов со всей морской командой сам был по диспозиции... о чем я довольно и от командующего армией графа Румянцева в бытность мою на берегу неоднократно слышал о храбрых поступках флота капитана Свиридова со всей его командою...»

В свою очередь в сентябре 1761 года командующий корпусом генерал-поручик Румянцев, скупой на похвалы, выдал аттестат Спиридову:

«Я, ниже сего подписавшийся, по справедливости сим засвидетельствую, что от флота г-н капитан и полковник Спиридов, будучи с командою морских солдат и матросов... на берегу... при атаке и взятии неприятельской батареи и протчих сражениях... поступал, как надлежит честному и храброму офицеру...»

Весьма лестные отзывы адмирала и генерала свидетельствовали, что капитану 1-го ранга Спиридову и на суше было не занимать отваги и воинского мастерства.

Наступила штормовая осень, и флот ушел в свои базы, оставив на всякий случай прикрытие с моря.

Вскоре Кольберг капитулировал. Путь на Померанию был открыт...

Однако столь желанная победа оказалась омраченной, а все жертвы, принесенные в Семилетней войне, – напрасными. Неделю спустя после взятия Коль-берга скончалась Елизавета Петровна, и все круто переменилось. Русский престол занял Петр Федорович, внук Петра Великого, а по сути полунемецкий принц Карл-Петр-Ульрих, сын герцога голштинского и Анны Петровны.

Малолетним, оставшись без матери, жил он и воспитывался в голштинском замке своего отца. Ярый почитатель всего прусского и Фридриха II, он немедленно заключил с ним мир и из противника сделался союзником.

Первые шаги Петра III на военной стезе для армейцев обернулись неудобствами новой, по прусскому образцу, формы одежды.

К флоту император повернулся лицом. На первом заседании Сената приказал: немедленно приступить н очистке и углублению кронштадтских гаваней, исправлению их и обложению стен камнем и затем предложил обсудить вопрос об окончании работ в Рогерви-Ко вольнонаемными людьми, отправив находящихся hi и каторжных невольников в Нерчинск. 16 февраля уже была назначена комиссия для приведения в лучшее состояние флота, которой предстояло изыскать меры к тому, «чтобы сделать и во всегдашней исправности содержать такой флот, который бы надежно превосходил флоты прочих на Балтийском море владычествующих держав».

«За старостью и болезнями» царь распорядился полить генерал-адмирала Голицына и адмирала Мишу кова. А последнего «отставили от службы без прошения и пенсии». Но, видимо, новый владелец трона но время войны внимательно присматривался к боевым действиям на море и знал по делу, кто отличился из моряков.

Запомнилось 10 апреля Григорию Спиридову. 11 зтот день «Высочайшим указом за ревностную службу всемилостивейше мы пожаловали контр-адмирала Мордвинова в вице-адмирала, капитана 1-го ранга < ниридова, в контр-адмиралы».

– Пора нам возвращать Голштинии прежние зем-|п Шлезвига, – объявил император своим приближенным.

В середине мая Петр III подписал указ Адмиралтейств-коллегий, где говорилось, что по причине продолжающихся в Европе беспокойств не может армия наша из нынешних ее мест скоро возвращена Оыть, но паче же принуждена неотложно пополнять отсюда заведенные единожды для нее магазины. Повелеваю подготовить к выходу в море Кронштадтскую эскадру, а Ревельскую эскадру под командовани-v и контр-адмирала Г. А. Спиридова, наоборот, как чпжно скорее послать крейсировать от Рижского залива до Штеттинского, прикрывая транспортные суда».

Спиридов срочно готовил эскадру к походу, а из Петербурга одна за другой летели царские депеши.

«14 мая Ревельскую эскадру под командованием контр-адмирала Спиридова отправить в море, как скорее, сколько можно ближе к Кольбергу, чтобы от находящегося там нашего генерала графа Румянцева скорее приказания получать и скорее по оным точное исполнение делать, что особливо и паче всего ему Спи-ридову предписать надлежит».

Крейсируя по предписанию царя, эскадра Спиридова прикрывала снабжение армии Румянцева со стороны моря, которая со дня на день должна была двинуться к границам Дании.

Бывая на берегу, Спиридов по долгу службы общался с Румянцевым. Несмотря на все причуды нового императора, Румянцев был явно доволен переменами на троне. По крайней мере он получил свободу действий для достижения поставленной ему цели. Да и моряки воспрянули. В июне Петр III направил Адмиралтейств-коллегии пять указов – «строение кораблей начать, как наискорее, и продолжать оное с крайней поспешностью...».

Воскресенье 29 июня, кампании 1762 года, День Петра и Павла, эскадра Спиридова встретила на рейде Кольберга. «29 июня. Для дня тезоименитства Его Императорского Величества Великого Государя Петра Федоровича и Государя Цесаревича Павла Петровича произведена была пальба из города Кольберга из 15 орудий и тож произведено с эскадры, которая затем расцветилась флагами».

На рейде Кольберга и в его окрестностях гремели салюты в честь именинника, а в этот самый час в Ораниенбауме осунувшийся и жалкий на вид виновник салютации в который раз переписывал «Отречение от престола».

Минула всего неделя после празднества, и с берега срочно затребовали в штаб армии командующего эскадрой.

Румянцев с хмурым лицом протянул Спиридову отпечатанный в типографии лист.

«Божьей милостью, мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица Всероссийская», – вполголоса начал читать Спиридов первый манифест новой императрицы.

Когда Спиридов кончил, Румянцев, медленно ходи аший по комнате, остановился и глухо произнес:

– Вы, флотские, как знаете, а я войска нынче к присяге приводить не намерен, покуда не получу достоверного подтверждения о судьбе его величества императора Петра Федоровича.

Верный присяге, Спиридов не стал артачиться. Все «»дпо, что полунемец, что немка...

Дальнейшие события зафиксировал журнал эскадры: «7 июля в 1 часов утра Главный командир изволил выйти на шканцы и объявил при собравшихся со всей эскадры командующих, с их секретарями и наших офицерах, таком и при всех служителях, полу-ч г иное им на берегу от аншефа Петра Алексеевича Румянцева печатного манифеста копию и присяжный лист, который манифест на шканцах читали во всенародное известие о вступлении Ея Императорского Величества государыни императрицы Екатерины Второй на Всероссийский самодержавный престол и прочитав манифест с командующими и секретарями и нашими офицерами по полученному присяжному листу присягали».

Вступив на престол, Екатерина сразу же отменила иго распоряжения своего бывшего супруга по реорганизации армии и флота, однако не стала возобновлять помну с Пруссией. Она объяснила это недостатком финансов. А может быть, и родство по крови сыграло 1дось не последнюю роль.

Война прекратилась, на флоте истинные моряки-патриоты стали осматриваться... По сути, Адмиралтейств-коллегия давно устранилась от жизни флота, а члены ее занимались чем угодно, только не кораблями. Канитель тянули страшную... Перед тем, например, потребовалось четыре года, чтобы коллегия доложила Елизавете о половинном некомплекте офицеров на флоте.

Осенью 1763 года учредили «Морскую российских флотов комиссию для приведения оной знатной час ти флота к обороне государства в добрый порядок...»

Очевидно, Екатерина начала понимать суть нелегкой службы на море и сделала приписку: «Что флот скал служба знатна и хороша, то всем известно, но, насупротив того, столь же трудна и опасна, почему более монаршию нашу милость и попечение заслужи вает». Наряду с адмиралом Мордвиновым во вновь учрежденную комиссию вошел командир Кронштадтского порта Спиридов. Еще два года назад эти моряки представили в Адмиралтейств-коллегию свои соображения:

«Памятовать надлежит, что сила и знатность флота не в одном великом числе кораблей, матросов и корабельных пушек состоит, но что, во-первых, и главнейшее потребны к тому искусные флагманы и офицеры...»

Работа в комиссии была оценена по достоинству. В мае 1764 года Спиридова произвели в вице-адмиралы.

Укрепившись на троне, Екатерина начала исподволь поворачиваться к флоту, памятуя о другой руке военной мощи государства. Не имея понятия о корабельной службе, она поначалу полагалась на доклады Адмиралтейств-коллегии. Летом 1765 года сама пожелала быть на маневрах Балтийского флота.

Под Красной горкой у Гаривалдая отряд кораблей под командованием адмирала Мордвинова маневрировал и стрелял по фальшивому городку на берегу. Стрельба получилась неудачная, и почти все бомбы легли мимо цели. Раздраженная, помахивая веером, Екатерина повернулась к Чернышеву:

– Однако, граф, видимо, у нас в излишестве кораблей и людей, но нет ни флота, ни моряков...

Сказано это было по-русски и довольно громко. Екатерина явно хотела, чтобы ее услышали стоявшие неподалеку Мордвинов, Спиридов и другие моряки.

– Ваше величество, как всегда, верно оценивает ситуацию, – ответил Чернышев, склоняясь в легком поклоне.

Екатерина была настроена продолжать разговор.

Мордвинов покраснел, развел руками... Стоявший иполоборота Спиридов, заложив за спину руки с подзорной трубой, не меняя позы, повернулся, склонив

голову.

– Ваше величество...

Екатерина, слегка прищурившись, кивнула.

– Сия экзерциция не диковинка нынче на флоте, потрудитесь взглянуть на корабли, ваше величест-но, – Спиридов протянул Екатерине трубу, – на верхней палубе дюжина служителей управляется со снастями, вчетверо менее положенного числа матросов, менее вполовину офицеров, да и резвости не видать от худого корма, канониры не обучены, накануне из солдат взяты за недостатком...

Екатерина внимательно разглядывала фрегаты, опустив трубу, хлопнула ею по ладони и перевела взгляд на Мордвинова.

– Вице-адмирал Спиридов, ваше величество, по-пторяет наши мысли, изложенные Адмиралтейств-коллегией тому два года назад...

– И каковы же те мысли?

– Имея о высших и нижних офицерах попечение, наше величество, справедливо распространить оное и до самих матросов. – Екатерина сдвинула брови, ко Мордвинов, будто не замечая, продолжал: – Сыс-кать надобно бывает, не теряются ли люди излишним изнурением или наказательным небрежением, принять противу того так и к тому надежные меры, чтобы матросы, да и все нижние служители каждый в своем звании сведущи были.

Екатерина резко встала, сложив веер, повернулась к Чернышеву:

– Граф, надобно то перепроверить, не переборщили ли господа моряки. – Она набросила на плечи атласный шарф. – На этом экзерцицию закончим, пора возвращаться...

Не боясь гнева pi немилости императрицы, Григорий Спиридов высказал то, что десятилетиями копилось в сознании моряков-патриотов. И Екатерина нутром поняла правоту моряков, стоявших грудью за честь флота. Перемены к лучшему, хотя и медленно, но верно стали входить в жизнь флота.

Спиридов вскоре получил повышение, был награжден орденом «Святой Анны», а в следующую кампанию 1767 года держал флаг на «Святом Евстафии», командовал флотом на Балтийском море.

Тем временем все более сгущались тучи над югом России. Три года тому назад Турция, явно и тайно подстрекаемая французским двором, недовольная политикой Екатерины в отношении Крыма, исподволь начала готовиться к войне.

Прямой угрозой для себя считала Турция стремление России выйти к берегам Черного моря, так и не осуществленное еще со времен Петра Великого...

В конце сентября 1768 года Турция объявила войну России.

Действия сухопутных армий на юге, у морских берегов, без поддержки моряков были немыслимы, а флота там не было.

Царским указом для создания военного флота вице-адмиралу Спиридову и контр-адмиралу Алексею Сенявину вменялось спешно сделать проекты новых судов для Азовской флотилии. Спустя месяц они разработали четыре таких проекта. Сенявин отправился на Дон претворять в жизнь задуманное, строить на прежних верфях в Таврове, Павлове, на Хопре «новоизобретенные» суда для Донской флотилии.

Наступивший 1769 год привнес в жизнь русского флота новизну. Прежде, при Петре I, русские эскадры хаживали лишь вокруг Северной Европы из Архангельска на Балтику. Теперь предстояло Андреевскому флагу показать себя в теплых морях, на Средиземноморье.

Приступая, по выражению Екатерины, «к подпаливанию Турецкой империи со всех четырех углов», конечным итогом войны предполагалось утверждение 1'оссии на берегах Черного и Азовского морей под предлогом освобождения христианского населения Турции. Для успеха в этой войне Екатерина вынуждена была действовать «обеими руками». Фаворит Ека-п рины Григорий Орлов стал настойчиво рисовать Екатерине заманчивые картины восстания христиан, находившихся под турецким игом в Средиземноморском Архипелаге.

Брат Григория, Алексей Орлов, находившийся и Ливорно, предлагал свои услуги, набиваясь при этом и 11 редводители затеваемого дела. Екатерина тут же сообщила Алексею Орлову, что план его принимается, послала ему государственные грамоты и в придачу, им первые расходы, двести тысяч рублей.

Но графу Орлову этого было мало. Он понимал, что грамоты и деньги – это не армия. А потому просил для поддержки восстания прислать к берегам Греции русские корабли с войсками. Такого в истории русского флота еще не бывало. И Екатерина, совсем недавно ч улившая и флот, и моряков, закрыв глаза на то, что большинство кораблей в неисправности и экипажи наполовину не набраны, а флот русский еще ни разу не покидал Балтику, решила послать в Архипелаг рус-гкне корабли...

Об этом-то и был разговор в Адмиралтейств-колле-гиц со Спиридовым. Государственный совет решил направить несколько эскадр в Архипелаг, к графу Орлову, для защиты греков и других единоверцев от турок. Но так как корабли надо было исправлять и служителей на них не в комплекте множество, потому решили эскадры направлять не все враз, а раздельно, по готовности.

Спиридов с волнением размышлял:

«Неужели тот час наступает, его, Григория Спири-дова, когда можно расправить плечи, океанским ветрам и волнам наперекор вести русские эскадры?»

Но тут же молнией обожгло:

«Для помощи графу Орлову...»

Мордвинов между тем сообщил, что Адмирал-тейств-коллегия представила императрице одного достойного кандидата – его, Спиридова. Ее величество одобрила это всецело.

– Простите за конфуз, но коли без утайки, коифи-денцию довожу, – Спиридов нахмурился, – сия кампания мне весьма по душе, но быть на посылках у графа Орлова не вознамереи. – Спиридов развел руками.

Время бежало, наступила весна, корабли готовились к походу, подлатывались, подновлялись, загружались огневыми припасами. Спешно прислали рекрутов из губерний. День и ночь гоняли их по кораблям. Да разве гонкой в морском деле наверстаешь то, что десятками лет отлаживается?

Мордвинов лично докладывал по этому делу императрице.

– Передайте господину Спиридову, что время пока терпит, пусть недуги свои поправит, мы лекарей к нему знатных приставим. – Екатерина еле сдерживалась. – Регламент морской для всех един, не в отставку же идти ему...

Наконец-то Мордвинов отважился доложить:

– Ваше величество, суть не в болезнях вице-адмирала Спиридова.

– А в чем же? – Екатерина недоуменно вскинула брови.

Уж очень не хотелось ей терять Григория Спиридо-ум, от которого, как теперь оказывалось, зависел ус-Ш'х экспедиции в Архипелаг.

– Регламент морской предписывает строгую субординацию, особливо в морской баталии. Понеже у Архипелаге находясь, ответственность неся, командующий единовластно, токмо вашего величества под ми ном находиться должен...

Императрица заметно повеселела.

– Соблаговолите, господин адмирал, на аудиенцию к нам господина Спиридова.

Впервые вступал в царские апартаменты Спири-Лон. С коронованными особами ему приходилось Встречаться еще во времена Елизаветы Петровны, м<| императорского внимания удостаивался впервые.

Екатерина приняла вице-адмирала в голубой гос-11(пой, по-деловому, сидя в кресле подле низенького инкрустированного письменного столика. Едва Спи-ридов вошел и поздоровался, Екатерина указала ему пи кресло у стены, куда падал прямой свет от окна. Сами же осталась сидеть вполоборота к окну и гостю.

– Дабы не утруждать ваше внимание, господин тще-адмирал, прошу ознакомиться с сим рескриптом. – Екатерина передала Спиридову свиток, лежавший на столе.

Пока Спиридов читал, императрица с интересом in матривалась в строптивого моряка, не пожелавшего делить бразды командования с Алексеем Орло-и м м. Она очень хорошо запомнила реплику этого адмирала на императорской яхте три года назад. «Однако раз он тверд в своих убеждениях, это прекрасно, 1акой служака живота не пожалеет ради наших ин-П'ресов...»

Спиридов тем временем заканчивал чтение. «...Про-•ч ети сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Ор-чшу, образовать целый корпус христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечении, прово.п/ в Турцию морем контрабанды...»

«Ну что же, – размышлял Григорий Андреевич, держа свиток и опершись о спинку кресла, – в рео крипте ни слова о подчинении эскадры Орлову, это главное...»

Он встал и больше не садился.

– Все ли понятно? – Екатерина подошла к высокому окну и притворила створки. С Невы донесся узко по-летнему шумливый говор ветра, всплеск волн. Спи ридов наклонил утвердительно голову.

– Когда же господин адмирал будет готов следовать с эскадрой к назначению?

– Ваше величество, забот немало. Поход предстоит впервые вкруг Европы, да и по дальности сим чис лом кораблей. Надежды на помощь нет. Кроме как на самих себя уповать, видимо, не на кого... Поэтому веч* припасы военные и цихместерские брать придется во множестве. На это уйдет не менее месяца.

Екатерина недовольно сжала губы.

– Новость и необычность предприятия обратят на себя особливое внимание всей Европы, сие важно, – I Екатерина прищурилась, – но, слава Богу, смогли мы расположить к себе аглицкую корону. Потому в портах ихних уповать на опору возможно. В части времени отплытия, господин вице-адмирал, поелику возможно, поспешать следует...

Императрица легким кивком дала понять, что аудиенция закончена.

Возвращаясь от императрицы, Спиридов твердо решил взять в плавание обоих сыновей – когда еще такая оказия случится. Правда, старший сын хворает последний год частенько, но авось благотворно тропи– _а ческий климат на него воздействует.

Минуло всего три дня после свидания с императри– ¹ цей, как на флагманский корабль «Святой Евстафий* _f прибыл сияющий адмирал Мордвинов и приказал со– 1 брать командиров кораблей. Спустя час в салоне т

Мордвинов объявил им рескрипт императрицы о назначении Спиридова начальником эскадры, отправляющейся в Архипелаг, и присвоении ему звания адмирала. Екатерина в рескрипте, явно льстя, называла его первым флагманом флота.

Спиридов сдержанно наклонил голову и ответил, что эти милости забот ему не убавляют. Напротив, корабли до сего дня ремонтом не окончены, а «Святослав» не ремонтирован вовсе. Такелаж поставляется негодный, гниль одна, видимо, недобросовестность, как всюду... Среди служителей половина рекрутов н море ни разу не бывали. Треть штата вакансий пребывает до сей поры.

Мордвинов согласно кивнул и разрешил задержать выход.

Спиридов, провожая Мордвинова к трапу, сказал:

– Просьбу единую имею, Семен Иванович. Надумал окончательно обоих отроков своих в эскадру определить, покорно прошу командировать на неделе...

Как ни торопила Екатерина, но лишь к Петрову дню эскадра пополнила почти все припасы. Осталось доставить осадную артиллерию и принять сухопутный десант.

Всю ночь грузили орудия на корабли, стоявшие к Средней гавани у стенки, перевозили и размещали десант согласно расписанию.

Жарким июльским полднем на флагманский корабль «Святой Евстафий» наведалась из Ораниенбаума императрица в сопровождении Григория Орлова.

Поднявшись на палубу, проходя мимо открытых крышек световых люков, она поморщилась, поднесла к лицу надушенный платок, чуть повернула голову к Спиридову.

Тот склонился:

– Ваше величество, множество съестных припасов погружено на батарейные и жилые палубы, стеснено до предела и погода к тому ж. – Спиридов кивнул на палящее в зените солнце.

Екатерина поспешно прошла вперед. Свита едва поспевала за императрицей. Легко, не касаясь перил, взошла она по трапу на шканцы. Немного отдышавшись, подала знак Чернышеву, и тот достал из портфеля сафьяновую коробку. Императрица вынула из нее алую ленту, золотой крест и сверкающую звезду ордена Святого Александра Невского. Надела ленту на Спиридова.

– В вашем лице, господин адмирал, мы питаем надежду нашу на доблесть всего войска и успех предприятия нашего. Надеюсь, ваши корабли завершили наконец-то приготовления к сему вояжу?

– Ваше величество, не изволите сомневаться. – Спиридов не обращал внимания на удивленно поднятые брови Мордвинова. – Три тыщи служителей с припасами, да того кроме сверх меры восемь рот Кексгольмского полка, две роты канониров, а всего, – Спиридов на мгновение поднял глаза, – пять тыщ с половиною.

По мере того как докладывал Спиридов, лицо императрицы все более светлело.

– Вашей эскадре в подмогу скоро снарядим другую, – Екатерина перевела взгляд на Чернышева, – под началом опытного контр-адмирала Эльфинстона...

Спиридов вопросительно посмотрел на Мордвинова, а Екатерина продолжала:

– Сей доблестный капитан британского флота благосклонно принят нами на службу... – Знала бы Екатерина, во что обойдется вскорости ее неоправданное расположение к англичанину...

Прищурившись, солнце било в глаза, она кивнула Чернышеву и добавила:

– Радение ваше для нас отрадно. Граф, распорядитесь всем служителям и господам офицерам, назначенным в вояж, выдать жалованье за четыре месяца не в зачет.– Повернулась к Спиридову: – Мы убеждены, господин адмирал, что не позднее утра Кронштадтский рейд пожелает вам доброго пути.

Свиридов утвердительно склонил голову.

Проводив императрицу, Мордвинов подошел и t пиридову:

Господин адмирал, извольте объяснить, поло-мина десанта еще в порту, я сам наблюдал, сверху то-in. боты еще не прибыли.

Совершенно верно. – Спиридов отступил на Hit, увлекая за собой Мордвинова.

Я ведь дал слово покинуть Кронштадтский рейд, но не следовать в экспедицию. А рейдов, кроме Кронштадтского, – Спиридов обвел рукой чуть видневшуюся местами кромку берега, – немало.

Мордвинов облегченно вздохнул и улыбнулся.

11а следующий день эскадра ушла с Кронштадтско-го рейда и, когда с формарса стали едва видны кронштадтские форты, отдала якорь у Красной Горки.

Девять дней на рейде Красной Горки корабли окончательно приводили себя в порядок, принимали де-

• ни I. Наконец 26 июля в 4 часа дня эскадра, насчиты-шнощая 21 вымпел, по сигналу флагмана снялась

• н корей и легла на курс вест. Эскадра по своему составу была весьма разношерстна. В авангарде шли семь линейных кораблей во главе с самым мощным по вооружению, но самым слабым по мореходности – М I пушки. За ним следовали: фрегат, бомбардирский корабль, четыре пинка, два пакетбота, два галиота и четыре бота. По морскому регламенту надлежало Mini эскадре держать скорость не выше самого тиховодного судна, но при различном парусном вооружении и столь большой разнотипности кораблей по ход-ion-т и это практически было невозможно. Ко всему и довершение Балтика, еще до выхода из Финского зачина, встретила эскадру жестоким штормом. Откры-имп. сильная течь на двух кораблях, их пришлось отправить в Ревель на ремонт. На пятые сутки шторма отпели первого служителя и, скользнув по доске за Порч, скрылся в морской пучине белый саван с каменным балластом в ногах. Большая скученность людей, многомесячный запас провизии в бочках на жилых палубах при задраенных люках во время шторма, испарения от мокрой одежды сменившихся с вахты – все это способствовало возникновению среди матросов, особенно первогодков, болезней. По всей эскадре заболело более трехсот человек. Спиридов приказал жечь на кораблях жаровни, одежду при всякой возможности сушить, драить ежедневно жилые палубы. Но ничто не могло остановить недуг. К тому же противные ветры в Южной Балтике вынуждали эскадру лавировать и отстаиваться на якорях у острова Борнхольм в условиях непогоды. Пятьдесят с лишним раз корабельные священники совершали печальный обряд погребения, прежде чем в конце августа эскадра втянулась в Копенгагенскую гавань.

Не успели стать на якорь, как от пристани отвалила шлюпка. На борт флагманского корабля поднялся возбужденный русский посланник в Дании, Философов. Едва войдя со Свиридовым в каюту, он распалился:

– Господин адмирал, потрудитесь дать распоряжение удалить на ваших кораблях зловоние, кое достигло королевских покоев даже...

Лицо Спиридова постепенно багровело, а посол продолжал:

– Кроме того, вторую неделю вас ждет послание ее величества, извольте принять.

Он вынул из баула письмо и передал Спиридову.

Тот развернул его. По мере чтения краска то сходила с его лица, то вновь выступала малиновыми пятнами.

«Когда вы в пути съедите всю провизию, тогда вся экспедиция ваша обратится в стыд и бесславие ваше и мое...»

Спиридов отрешенно смотрел в открытую дверь мимо посланника на кормовой балкон, где в двух кабельтовых на берегу над чистенькими, будто на картинке, улочками и домиками плыл монотонный вечерний перезвон кирх...

«Прошу вас для самого Бога, соберите силы душев-

и ые и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на вас и на вашу экспедицию смотрит...»

Горькая улыбка показалась на лице старого моряки. «Начинается... Вся Европа на нас смотрит, а печешься ты больше всего о своей особе».

Спиридов встал, медленно приближаясь к посланнику, глядя на него в упор немигающим взглядом. Философов, все время зажимавший нос надушенным платком, уже испуганно смотрел на начальника эскадры.

– Отпишите, ваше сиятельство, ее величеству, что, презирая невзгоды, русские матросы не посрамят Отечество. Пятьдесят четыре из них уже отдали душу Ногу на переходе, – Спиридов перекрестился. – Упо-ипю на Бога, что и далее мужество россиян не угаснет.