Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Чичагов распорядился через день окуривать кубрики и каюты порохом и можжевельником. И все же часть команды постоянно хворала от переохлаждения. Тогда Чичагов приказал всем свободным от вахты быть в непрестанном движении. «Выдумывали такие игры, которые делают большое движение, и матросы, узнав в оном пользу, всегда резвились до поту».

И все же каждый день таил в себе смертельную опасность. Кругом, куда ни кинь взгляд, штормовой океан, «особливо когда дует крепкий ветер, с превеликим визгом; трепещут паруса, скрепления в корпусе и мачтах, а паче шум от ударов кипящих волн, в которых корабль ныряет, – вспоминал Василий Чичагов. – В таком случае не токмо в отдалении, но и на собственном корабле, даваемое по команде, громогласное повеление слышать почти невозможно; тогда остается только подкреплять себя надеждою на Бога, иметь неустрашимость, веселый и отважный вид, дабы подчиненные не пришли в отчаяние».

23 июля суда достигли широты 80° 26’, севернее, чем это удавалось англичанину Генри Гудзону.

Чичагов собрал капитанов на совет.

– Нынче третий месяц на ходу. Осенние шторма искоре зачастят, провианту не густо, что делать станем?

Обстоятельно рассудив, капитаны решили возвращаться, не заходя на Шпицберген.

– Слава Богу, покуда матросики все целы и невредимы, – высказал свое мнение Панов.

Из Архангельска Чичагов рапортовал Адмирал-1’ейств-коллегии:

«Итак, за неизмерным количеством льда во все время нашего плавания, как Гренландского берега, так и сквозь льды, проходу не усмотрено. И по всем видимым нами обстоятельствам северной проход, з >1 непреодолимыми препятствиями ото льдов, невозможен».

В столице адмиралы занервничали. Больше всех горячился честолюбивый вице-адмирал Чернышев.

Как же так? Государыне обещано, что проход in Восток отыщут, а Чичагов его не сыскал.

Срочно затребовали Чичагова в Петербург.

– Надлежит вам срочно выйти к Шпицбергену, – огорошил Чичагова граф Чернышев, – перезимовать там и весной искать проход на Восток в Северном океане.

Чичагов обстоятельно доложил, что уже поздно, начало сентября, корветы требуют ремонта, до ледостава не успеть. Очень сожалел Чичагов, что скончался М. Ломоносов. Он-то, выслушав его доводы, наверное дал разумный ответ.

В конце концов коллегия решила повторить попытку следующим летом.

19 мая 1766 года три судна покинули Екатерин-гя-вань. Спустя три недели с попутным ветром отряд достиг сплошного льда западнее Шпицбергена и направился на запад вдоль кромки ледяных полей. Через десять дней им повстречался 3 мачтовый голландский китобой «Корнелиус».

Шкипер Шикиано рассказал, что каждый год в этих местах гибнут суда, затирают льды, а что касается прохода во льдах, он никогда не видел и не слыхал.

Прошло пять дней, и затеплилась надежда, что на севере показалась земля. Чичагов сам убедился, что зачастую мореходов подводит природа. «А в этом часто мореплаватели обманываются, – вспоминал он, – так как и мне в нынешнюю кампанию случилось, будучи в широте 78°15' и длине 18 09’ 16 июня, когда примеченные мною к западу облака показались землею, и до тех пор находился в сомнении, пока оные стали расходиться и отделились от горизонта».

Еще недавно мореходы пробивались на северо-запад, пока сплошные торосы не преградили путь.

Повернув к осту, суда направились сквозь крошево льда к Шпицбергену, проведать зимовщиков.

«После больших усилий они, окруженные льдом, остановились в пятиверстном расстоянии от изб, где помещалась команда. – Повествуется в записках Чичагова. – На другой день начальник экспедиции сошел с корабля и направился по льду к строениям; лейтенант Рындин выбежал к нему на встречу со слеза-ViI на глазах и в потрясающих картинах описал свою чсизнь в этой местности и страдания людей, из всей »i ими иды остались в живых т олько Рындин, комиссар и пять рядовых; прочие все померли».

(’лушая Рындина, капитан-командору невольно *<• поминался круглый зал Адмиралтейства и рассуждения адмиралов, «вице-президент Адмиралтейской коллегии, граф Чернышев и все члены, рассуждавшие < таким возмутительным спокойствием о возможности или невозможности зимовать на Клокбае и де-ииииие свои предположения, основываясь на фанта-ши сытого желудка и мягкого кресла».

С той поры Чичагов зарекся в будущем испраши-||,m. когда-либо советов у Чернышева...

Пополнив запасы провизии и воды и успокоив зимовщиков, что за ними обязательно вернутся через ме-• нц-полтора, «при крепком северном ветре» Чичагов цомел отряд в море. Целую неделю встречный ветер чк'йфовал суда к югу. С переменой ветра они двину-,и ось к северной оконечности Шпицбергена, окруженной льдами, «июля 48-го, будучи в широте 80°, выше северного конца Шпицбергена, при крепком ветре U тумане, так приблизились ко льду, что уже попали между льдин и только успели отворотиться и сде-тть сигнал другим судам, а сами еле обошли по вет- 14 / превеликую льдину и с опасностью вышли на свободную воду».

С каждым днем погода ухудшалась. Встречные шгипера-китоловы твердили, что они плавают десят-| и кампаний, и к северу от Шпицбергена лежат сплошные паковые ледяные поля и никакого прохода мот. 18 июля 1766 года экспедиция достигла широты КО 30'. До сих пор никто из мореходов не поднимался и такие широты. Через несколько дней совет капитанов постановил: поиски прекратить и возвращаться. Почти неделю грузили в Клокбае остатки провизии и материалов, забрав всех зимовщиков. 7 августа взя-ли курс в Белое море. Трехмесячное плавание завершилось, и 10 сентября отряд бросил якоря на Архангельском рейде. Итак, на первый взгляд задачу экспедиция не выполнила, не отыскав прохода Ледовитым океаном на Восток. Это в корне не верно. Наоборот, вояж как раз четко доказал, что такого прохода нет и попытки пробиться к северу на деревянных судах бесполезны. 15 сентября Чичагов отправил донесение с приложением всех карт и письмо Чернышеву.

«Имею честь, – доносил капитан-командор, – ва тему сиятельству донести об обстоятельствах мое го плавания, а из приложенных при сем примерных карт усмотреть соизволите, каким опасностям мы были подвержены, особенно при туманах, будучи всегда во льдах. Прошли на виду льда до самой невозможности, но не оставляя ни одной бухты или залива, ко торые бы не были нами осмотрены. Напоследок убедились, что положение льда простирается с севера на восток, и обойдя северо-западный конец Шпицбергена, соединяется с землею. С вероятностью заключить можно, что северный проход невозможен».

Однако все аргументы и доводы Чичагова пролетали мимо ушей Чернышева, и он так и не сумел «разубедить графа Чернышева в его понятиях о Северном море». Естественно, настроение своего докладчика разделяла и императрица, разочарованная итогами экспедиции¹³. Только личный доклад Чичагова и его доводы несколько смягчили «гнев и недовольство императрицы». Выслушав капитан-командора, она распорядилась подготовить указ – «Желая оказать нашу милость и удовольствие за приложенное старание, к достижению до повеленного предмета, бывши в некоторой экспедиции на наших флотских офицеров, а именно: капитана бригадирского ранга Чичагова, капитана первого ранга Панова, капитана второго ранга Бабаева, капитан-лейтенантов Борноволокова, Пояркова, лейтенанта Рындина, всемилостивейше повелеваем нашей адмиральской коллегии производить им вечный пансион, награждение сделать и про чим бывшим с ними нижним служителям, которые то заслужили, дабы все, видя столь отличные наши милости, усердным и тщательным исполнением п таковых им порученных делах, такого же жребия до-гтайными оказать себя старались».

Без роздыха приступил Чичагов готовить экспедиции для кораблей в Кронштадте. В те годы корабельные команды были укомплектованы едва ли не напо-цонину и то необученными рекрутами, о чем не раз до-I ладывали Адмиралтейств-коллегии Мордвинов и Сниридов. Да и кораблей добротных на Балтике не хватало. Архангельские верфи существенно подкрепляли Балтику, и вскоре командиром Архангельского порта назначили Чичагова.

Хорошо знакомый с обстановкой Чичагов понача-iy пресек казнокрадство и злоупотребления. Вместо четырех линейных кораблей на стапелях Соломбаль-еких верфей заложил шесть единиц.

Началась война с Турцией, и Архангельск послал млн Средиземноморской эскадры Спиридова два добротных линкора: «Ростислав» и «Всеволод», и два пинки: «Нарген» и «Гогланд». Чичагова в начале 1770 года повышают в чине, и его, контр-адмирала, вызывают в Петербург, назначают командующим эскадры. Спустя две кампании, он вслед за Спиридовым ведет четвертую эскадру в Средиземное море, за что был удо-сгоен'ордена Святой Анны.

Вскоре он снаряжает и отправляет пятую эскадру пп Средиземное море под командой С. Грейга.

Война с турками продолжается, и Чичагова в конце 1773 года командируют на юг, в Донскую флотилию, к вице-адмиралу А. Сенявину. Чичагов с начала кампании во главе небольшой эскадры отправляется прикрывать подступы к Азовскому морю.

На рассвете 9 июня 1774 года сигнальщики заметили турецкую эскадру.

– Держать на неприятеля! – скомандовал Чичагов, поглядывая за корму. В кильватер флагманского фрегата следовали еще два фрегата и два «новоизобретенных» судна. «Не особливо густо, – размышлял флагман, – менее двухсот пушек». Глядя в подзорную трубу, Чичагов чуть не сбился со счета. «Пяток кораблей линейных, девяток фрегатов, три десятка галер. Пушек сот семь-восемь».

– Барабанщиков наверх! Орудия к бою! Сигнал по эскадре: «Гнать неприятеля!» – лихо скомандовал флагман.

Раздались первые залпы.

Турецкий капудан-паша усмехался: «Русский рехнулся, лезет в пасть смерти». Но все же приказал разделить эскадру. Меньшую часть направил против русских. А с большей устремился к Керченскому проливу. Главное для турок – прорваться в Азовское море.

Но Чичагов сразу разгадал хитрость противника. Развернув свою небольшую эскадру, он стремительно двинулся наперерез туркам к крепости Керчь. Там на берегу батареи по команде флагмана пяток русских кораблей выстроились поперек пролива, отдали якоря и открыли шквальный огонь по приближающимся турецким кораблям. Солнце скрылось за Четыр-Дагом, загустели сумерки.

Капудан-паша досадовал, не стал рисковать и отошел к крымским берегам. Контр-адмирал Чичагов выстоял в первой схватке с врагом, с честью принял боевое крещение, заслужив похвалу А. Сенявина.

Спустя три недели турки с усиленной эскадрой снова пытались атаковать, но их встретил яростный огонь. На помощь Чичагову подоспел с эскадрой вице-адмирал А. Сенявин. Это была последняя атака турецкого флота. 10 июля 1774 года был подписан мирный договор с Россией. Азовское море навсегда отошло к России.

Святой Георгий IV степени и звание вице-адмирала были наградой Василию Чичагову.

Несколько лет, в мирную передышку, водил Чичагов эскадры на Балтике, в Средиземном море, был главным командиром Ревельского порта, в 1782 году произведен в адмиралы, награжден орденом Святого Александра Невского.

Но затишье в 1787 году прервалось. Не смирившаяся с поражением Турция объявила войну России, Екатерина вознамерилась возобновить прежние успехи, послать эскадру Грейга в Средиземное море. Но затея не удалась.

Войну на Балтике развязал король Швеции, Густав III, двинув в Финский залив мощный флот. В Гог-ландском сражении осенью 1789 года эскадра адмира-la Грейга отстояла подступы к Петербургу, но сам ад-ад и рал скончался.

Адмиралу Чичагову предписали вступить в командование Балтийским флотом.

Зимняя стоянка в Ревеле прошла в заботах об оснащении кораблей. Новый командующий флотом адмирал Василий Чичагов вооружал эскадру, готовил экипаж к предстоящей кампании. Как-то Екатерина

• просила его обеспокоенно – силен ли противник, Чичагов ответил:

– Да вить не проглотит...

В датских проливах застряла эскадра фон Дезина. Каду приказали еще осенью перейти в Ревель, чтобы соединить Балтийский флот в единый кулак и громить шведов. В августе к нему в Копенгаген пришла •• кадра новопостроенных кораблей из Архангельска. ( амонадеянный, но не расторопный, а подчас и неда-нншй фон Дезин протянул время. Без видимых причин, самовольно снял блокаду главной базы шведов, Кирлскроны, и шведская эскадра без препятствий укрылась в ней.

– Фон Дезин проспит и потеряет корабли, – ска-

• •ла как-то Екатерина в сердцах.

Наконец-то его заменили. Новому командующему, •шце-адмиралу Козлянинову, объяснять обстановку необходимости не было. В схватках со шведами он знал цену каждому кораблю, каждой пушке. Как правило, шведы имели превосходство в кораблях и артиллерии. Поэтому, собрав командиров, он сказал:

– Ревельская эскадра бьется с превосходящим ее неприятелем, а здесь корабли ракушками обрастают.

Командиры встрепенулись...

В конце апреля ревельская бухта вскрылась ото льда, и корабли один за другим вытянулись на внешний рейд.

На исходе мая на Рейде бросила якоря эскадра контр-адмирала Алексея Спиридова – сына героя Чесменской победы.

С началом кампании отрадные вести пришли из Финляндии. Войска генерала Михельсона вторглись на шведскую территорию, заняли Христину и, развивая наступление, нанесли шведам поражение под Сен-Михелем.

Флоту надлежало не упустить прошлогоднюю инициативу.

В конце июня Козлянинов сообщил, что шведская эскадра отстаивается на рейде Карлскроны и «испытывает великий недостаток в людях, притом много больных и умирающих». Видимо, не зря держали шведов в блокаде у Свеаборга. Чичагов воспользовался этим, предписал Козлянинову идти на соединение с ним и вышел с эскадрой в море. Шведы были настороже, русская эскадра оказалась грозной силой.

«Как скоро флот наш вступит за Нарген, то везде по шведскому побережью воскурились огни, в расстоянии один от другого около трех миль, вероятно, это были знаки, извещающие о выходе флота нашего в море».

Эскадра Чичагова направилась вдоль берегов Швеции к проливам. Впервые русский флот диктовал свои условия в этих местах.

В донесении Чернышеву Чичагов сообщил: «Отправляясь с Божьей помощью в Балтийское море

c ip лотом, 14 числа июля встретился с неприятель-спим флотом под предводительством самого герцога Июдсрманландского».

Дул северный ветер от норд-веста. Далеко справа угадывались контуры острова Эланд. Шведы едва вид-in ’лись на горизонте. Чичагов, обнаружив шведов, ус-мгчнулся:

«Герцог, стало, не спешит на встречу с нами, хотя у него более тридцати пяти вымпелов против наших тридцати».

Герцог явно нервничал. Испытав в прошлую кампанию силу русской эскадры, он стал осторожным. < другой стороны, он имеет задачу воспрепятствовать соединению эскадр Чичагова и Козлянинова и надо котя бы попытаться спугнуть этих русских.

На рассвете 15 июня шведы выдерживали дистанцию, не желая сближаться.

– Прикажите убавить парусов, – скомандовал Чичагов, – пускай герцог видит, что мы ждем его безбоязненно.

Адмирал вдруг подозвал командира:

– Распорядитесь выставить люки в наветренном борту и пускай несколько матросов искупаются. Быть может, это поторопит шведов на встречу с нами.

Через два часа корабли авангарда шведов сблизились на дистанцию огня и произвели первые залпы. Началась перестрелка авангардов. Постепенно в сражение втянулись корабли основных сил кордебата-|| и и. Имея преимущество в ветре, шведская эскадра теряла возможность вести прицельный огонь. Дым от собственной пушечной стрельбы сносило на линию кораблей русской эскадры, и наводить орудия приходилось ориентируясь по мачтам и такелажу. Впрочем, русским канонирам приходилось наводить орудия почти вслепую. Сплошные клубы дыма смешивались с наносимой ветром пеленой от неприятельских зал-иои и сплошь окутывали борта кораблей. Судя по характеру начавшейся перестрелки, чувствовалось, что флагманы обеих эскадр не намерены рисковать и ста раются избегать решительной схватки. И все же продолжавшаяся с «двух часов пополудни до самого вечера» артиллерийская дуэль нанесла обеим сторонам ущерб.

Заметив перестроение русской эскадры в боевой порядок, шведы поставили полные паруса и легли курсом на Карлскрону. Чичагов не оставлял своего намерения и продолжал погоню.

Слабый ветер и наступившая темнота помогли эскадре герцога уйти от погони и ретироваться в свою главную базу.

Еще накануне сражения Чичагов предписал Коз-лянинову идти на соединение. Спустя пять дней обе эскадры встретились. Теперь по количеству боевых кораблей силы русской и шведской эскадры уравнялись. Однако флот Густава III не проявлял желания вступать в схватку и напрочь укрылся в Карлскроне. Полностью владея обстановкой и убедившись, что шведы явно уклоняются от сражения, Чичагов увел корабли в Ревель.

Корабли приводили себя в порядок, готовились крейсировать в дозорах.

Зима 1790 года на Балтике выдалась на редкость теплая, и погода носила переменчивый характер. В ноябре легкие морозы сковали Ревельскую бухту, но внешний рейд оставался чистым ото льда. Потом вдруг зарядили дожди, и весь лед враз растаял. В конце января подморозило бухту, а спустя неделю наступила оттепель, которую сменили вновь холода, и Ре-вельская бухта замерзла.

Частые и резкие изменения погоды играли на руку шведам. Основная акватория Финского залива в эту зиму не замерзала, и шведские корабли плавали свободно. Кронштадтская же и Ревельская эскадры разоружались на зиму, к активным действиям готовы не были, а меняющаяся обстановка усугубила положение. Швеция получила деньги от Англии и Пруссии, увеличила сухопутную армию, а флот довела до ИМ) гребных судов.

Располагая флотом до 40 линейных судов, Густи III предполагал вначале уничтожить зимовавшую в Ревеле эскадру Чичагова, а затем по частям уничтожить разбросанные по разным местам отряды гребного флота. В дальнейшем, перехватив инициативу, король намеревался блокировать Кронштадт, высадить десант к Ораниенбауму и двинуть войска ми Петербург, осуществив первоначальный замысел

МОЙНЫ.

Кампания началась с конфуза для русских.

В начале февраля адмирал Чичагов по делам уехал и Петербург. Шведские корабли, воспользовавшись свободной ото льда чистой водой, крейсировали вплоть до острова Сескар. Убедившись в отсутствии наших кораблей, два шведских фрегата, подняв голландские флаги, 6 марта неожиданно вошли в гавань I • илтийского порта и застали врасплох небольшой гарнизон городка Регервик.

Комендант порта полковник де Роберт, увидев шведские корабли, растерялся и никакого противодействия не оказал. В крепости находилось 40 орудий и .400 солдат, но сторожевой службы не было.

Шведы с фрегатов высадили десант всего в 50 матросов, захватили и заклепали неохраняемые орудия, открыли с кораблей стрельбу по городу и крепо-* то. Де Роберт капитулировал, сдался в плен, а шведы потребовали 4 тысячи контрибуции с мирных жителей, угрожая разгромить дома горожан. На помощь в Регервик выслали из Ревеля 700 солдат, но было поздно – шведы в тот же день забрали де-| пит и ушли в море.

Екатерина негодовала:

– Негодяй де Роберти сделал постыдную капитуляцию – магазины выжжены, пушки заклепаны и от трода заплачено четыре тысячи рублей. Что же он силе? Хочу знать. Себя только.

Возвратившись в Ревель, Чичагов начал вооружать корабли. Рассчитывать приходилось только на собственные силы. Кронштадт не поспевал.

В Кронштадте в середине апреля сильные восточные ветры согнали воду, и в гавани тяжелые линейные корабли сели на дно. Экстренно сбрасывали пушки за борт, чтобы корабли вывести на рейд. Кронштадтская эскадра явно не успевала к Ревелю. В последних числах апреля Чичагов вызвал на «Ростислав» командиров. Адмирал изложил план действий:

– Судя по всему, шведы не сегодня-завтра предпримут атаку. У них превосходство в пушках более чем в два раза. Отражать неприятеля будем на якорях. Диспозиция эскадры следующая.

Чичагов обозначил позиции кораблей на карте.

– Первая линия из линейных кораблей, отступая на два кабельтовых от нее, против монастыря Святой Бригитты, вторая линия из фрегатов, в центре, по обе стороны от «Ростислава» – фрегаты «Слава» и «Под-ражеслав». Фрегатам вести огонь в интервалах. Позади фрегатов третья линия из семи катеров.

Чичагов сделал паузу, отошел от карты и продолжал:

– Неприятель имеет превосходство огнем и маневром. Но узость бухты не предоставит ему большой свободы. Пушечные залпы производить по рангоуту и парусам. Сокрушив снасти и паруса, мы затрудним им маневр, а выучкой канониров покроем преимущество их в пушках.

...На следующий день появилась на горизонте шведская эскадра. Неприятельская эскадра лежала в дрейфе севернее Наргена. В предрассветных сумерках 2 мая на флагманском корабле «Густав III» в салон флагмана, генерал-адмирала герцога Карла Зюдер-манландского, вызвали командира корабля подполковника Клинта.

Несмотря на ранний час, герцог, одетый по полной форме, сидел в кресле, допивая горячий шоколад со <• липками, даже на корабле он не изменял своим при-ммчкам.

Его величество запретил мне в нынешней кам-гшиии подвергать свою жизнь опасности и ввязываться и боевые стычки с русскими.

Поставив чашку на столик, герцог встал:

– Передайте на фрегат «Улла-Ферзен» подойти к борту.

Клинт понимающе склонил голову, а герцог продолжал:

– Я перейду на фрегат со своим штабом и буду находиться за линией баталии. Генерал-адмиральский фляг не спускайте, здесь останется мой адъютант. Подданные короля должны чувствовать наше присутствие в сражении с русскими. Однако, – закончил герцог, – следите за моими сигналами и дублируйте и ч от имени флагмана.

– Будет исполнено, ваше высочество, – откла-П млея Клинт.

В лучах восходящего солнца эскадра начала перестроение в боевой порядок, постепенно вытягиваясь и кильватерную колонну. Герцог окинул взглядом армаду своих кораблей. На этот раз превосходство должно, наконец-то, сломать русских. Внезапно лицо генерал-адмирала омрачилось. В зрительную трубу четко просматривалось, что «Таррер-Гетен», шедший и строю, замешкался с парусами, рыскнул в сторону и замер как вкопанный.

Было видно, как спешно отдают снасти, и все паруем тотчас убрали.

На эскадре Чичагова враз заметили промашку неприятеля и определили, что он сидит на мели, севернее Наргена.

«Все, на семь десятков пушек у шведа убыло, и то ладно*, – подумал Чичагов и еще раз взглянул на мммпела.

Ветер от веста покрепчал.

– Поднять сигнал: «Подобрать восточные шприн-Ги *. – распорядился он.

Приняв сигнал, корабли медленно разворачивались правым бортом к неприятелю, неспешно приближающемуся с севера. Завтракали команды нынче спозаранок. Перед боем матросу надобно подкрепиться. Чичагов подозвал Одинцова, командира «Ростислава».

– Передать на корабли: «Команде разрешается обедать, но сделать это поспешно».

Спустя час головной корабль шведов довольно резво спускался под ветер, с каждой минутой сокращая дистанцию. На «Ростиславе» взвились флаги: «Приготовиться к бою». Повсюду на кораблях воцарились минуты напряженного ожидания предстоящего боя. Матросы и офицеры, как положено, переоделись в чистое белье. В батарейных палубах, опер-деках стояла напряженная тишина. Даже обычно балагурившие матросы невольно притихли, молча всматриваясь в откинутые настежь порты, стараясь первыми увидеть вражеские корабли. Все они давно стояли по своим местам. Банники, ганшпуги, шнуры от пушечных замков были в руках у канониров, и только легкий дымок курился от запальных фитилей.

Первый выстрел недолетом по переднему кораблю произвел «Изяслав». Значительно посвежевший ветер между тем усилил волнение, и накренившиеся шведские корабли слегка раскачивало. Шведы решили повернуть через фордевинд на левый галс и атаковать, проходя вдоль всей линии русской эскадры.

Первый же залп шведов выявил недостаток их маневра. Головной «Дристикгетен» произвел залп, повернув на большом ходу, сильно накренился на правый борт. Нижняя батарейная палуба почти ушла в воду, а верхняя открылась для русских командоров. Этот залп шведов успеха не имел, ядра рикошетировали и падали в воду с недолетом.

Ответные залпы русских канониров били прицельно и метко. С рваными парусами и перебитыми снастями «Дристикгетен» спешно уходил к острову Вульфу. Такая же участь постигла следующий 74 пушечный

• Роксен Стендер». Получив тяжелые повреждения, он в довершение сел на мель у острова Вульфа.

Вот показался флагман «Густав III». Едва он стал приводиться к ветру, как метким выстрелом с «Яроглава» убило матроса на грот-марсе. Падая вниз, тот попал на блок подветренного фока-браса. Его куртку и руку заело на блоке. Матросы бросились отдать сна-п и, чтобы освободить шкив, но одним ядром с «Ростислава» убило семь человек. Фор-марсель заполоскало, парус лег на стеньгу, и «Густав III», потеряв ход, напал дрейфовать к «Ростиславу». Оттуда на него посыпались ядра и картечь, а экипаж приготовился взять «го на абордаж. Между кораблями оставалось всего са-л иней двадцать, когда наконец-то очистили паруса и «Густав III» с трудом выбрался на ветер.

Сопровождаемый залпами с «Болеслава» и «Победоносца», с изорванными парусами, перебитой грот-стнньгой он едва ушел под нижними парусами... Заднему мателоту флагмана 64 пушечному «Принцу Карчу» еще больше не повезло. На повороте ему перебило грот и фор-стеньги, сплошной шквал огня накрыл палубу и борта потерявшего управление корабля. Всего IО минут прошло с начала схватки, и капитан принял

• чииственное решение: «Принц Карл» стал на якоря, спустил шведский флаг, и под крики «Ура!» на корме «атрепетал на ветру Андреевский стяг. Такая же участь чуть было не постигла следовавшую за ним

• Марию Магдалину», но «Принц» невольно прикрыл его от русских пушек своим корпусом.

В эти самые минуты на «Улла-Ферзене» герцог уже иг терзал себя сомнениями – исход сражения был предрешен. Участь «Принца Карла» могут разделить еще девять кораблей, не вступивших в сражение.

– Сигнал по эскадре: «Прекратить сражение. < Ьойти к норду», – произнес побледневший Карл Зю-дерманландский.

Глядя вслед улепетывающим шведам, Чичагов был доволен. Пленен линейный корабль, вдали полыхает, приткнувшись на мели, «Роксен Стендер». У выхода из бухты на мели возле Наргена с «Таппер-Гете-на» спешно сбрасывали пушки за борт. Потери неприятеля в людях не менее двухсот человек, захвачено в плен пятьсот шведов.

– Капитаны понесли потери, – сообщил адъютант, – восемь убитых, двадцать семь раненых.

– Поднять сигнал: «Бой кончить. Капитанам прибыть на флагман, – довольным тоном произнес Чичагов. «Теперь главное – привести в порядок корабли, набрать экипаж для плененного «Принца Карла» , ввести его в строй и двинуться на помощь к Крузу в Кронштадт. Шведы наверняка не угомонятся, попытаются наверстать упущенное».

Вскоре поступил высочайший указ о награждении Чичагова орденом Святого апостола Андрея Первозванного.

Получив в Ревеле от ворот поворот, шведы не угомонились.

Герцог Карл, едва оправившись от потерь у Ревеля, решил взять реванш, о чем сказал на совете флагманов:

– Наши потери немалые, но и русских мы потрепали. Пока что они не собрались с силой, предполагаю атаковать эскадру в Кронштадте. Там кораблей вдвое меньше наших.

Он вопросительно посмотрел на своих флагманов – Модея, Лейонанкера, Норденшельда.

– На Кронштадт, – вставая, решительно ответил Норденшельд. – Надобно проучить наконец-то русских увальней.

– На Кронштадт! – вторили ему оба флагмана.

Из Карлскроны подошло подкрепление: два линейных корабля и фрегат.

Ровно через три недели после Ревельского сражения на меридиане Красной Горки встретились эскадры шведского генерал-адмирала и Кронштадтская эскадра вице-адмирала Круза. Корабли Круза были вооружены наспех, не хватало людей. Перед выходом на корабли прислали армейских офицеров, а вместо мат-рог гов – денщиков и арестантов.

Эскадры встретились 23 мая. Два дня с перерывами продолжалось сражение. Но шведы не дошли до Кронштадта. К концу сражения у них кончились боеприпасы, а главное, с запада подходила на помощь эскадра Чичагова. Шведы отошли на север и укрылись Выборгской бухте. Здесь под предводительством самого короля собрались около сотни парусных и двухсот гребных военных судов. Адмирал Чичагов установил блокаду шведского флота. Почти все русские флагманы высказались за решительные действия. Все требовали батарей на северных мысах, брандеров и общего сражения, _Все горели желанием идти в атаку.

По верный своей тактике опытный Чичагов не рисковал понапрасну.

«У шведов как-никак более двух десятков линейщик кораблей, десяток фрегатов, тыщи две пушек, готня галер, – размышлял умудренный адмирал, – у меня примерно столько. Шведы пойдут напролом, им терять нечего, а мне сберечь флот надобно».

Заблокировав все верные проходы кораблями, Чи-магов допустил одну оплошность: не соорудил батарею мм мысе Крюсерорде. Адмирал полагал, что шведы будут основными силами прорываться северным фарватером.

Почти месяц шведы ждали попутного ветра, и и мочь на 22 июня двинулись на прорыв. Ожесточенный бой продолжался больше шести часов. Большая Чисть шведских кораблей все-таки прорвалась, и в помимо за неприятелем двинулась эскадра Чичагова. Итог сражения – наш флот пленил 21 судно, 4 линейных корабля, фрегат, 4 галеры. Было уничтожено бо-и < сорока судов, в том числе три линкора, два фрегата.

Русский флот потерь в кораблях не имел.

За Выборгское сражение Василий Чичагов, единст-шигный из моряков, был награжден орденом Святого Георгия I степени.

Вскоре шведы угомонились, поняли, что морские ворота в Россию им не открыть, запросили мира.

Чичагов продолжал быть за старшего флагмана в Адмиралтейств-коллегии. С приходом к власти Павла I Чичагов не ужился с его фаворитом Кушелевым и подал в отставку. Уходил со спокойной совестью. За всю службу не проиграл ни одного сражения, не потерял в бою ни одного корабля.

Скончался Василий Яковлевич Чичагов в апреле 1809 года. В последний путь провожал его император Александр I. Сын Чичагова Павел¹' в ту пору уже был адмиралом, министром военных морских сил.

Федор Ушаков

ак говорила сама императрица Екатерина II, ее царствование было оза-

К= рено блеском победы при Чесме. Л Но не менее значимыми в ту пору оказались действия русских эскадр по завоеванию господства на Черном море. Все дела на южных морских рубежах вершил вице-адмирал Алексей Сенявин. Coni тая Донскую флотилию, он неослабно интересовался успехами Средиземноморской эскадры под командой своего приятеля, адмирала Спиридова.

Получив известие о пребывании русской эскадры адмирала Спиридова в Средиземном море, Сенявин писал Чернышеву:

«О вступающих в морскую службу и об отправляющихся в средиземные места весьма радуюсь; приучаться могу, смотрю с величайшей на них завистью; сказал вам наперед, что я с природы независтлив был, даже до сего случая ни к чему... а теперь под старость черт дал зависть; рассудите: они все ведут • чу.небу прямо по своему званию по морю, да и на кораб-Iих, а я, как гусар, пешком».