Текст книги "Фирсов Русские флотоводцы"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Узнав о благополучном прибытии эскадры Спири-дова, он искренне радовался за товарища. Получив известие о блестящей победе русского флота под командой адмирала Спиридова при Чесме, Сенявин восторженно приветствовал славного флотоводца. Одновременно он просил Чернышева прислать ему обстоятельно е описание этого боя. Сенявина интересовала оперативная сторона дела, и он спешил подробно изучить всю операцию, чтобы сделать для себя практические выводы.

В один из весенних вечеров 1771 года командующий Азовской флотилией вице-адмирал Сенявин получил из Адмиралтейств-коллегии долгожданный пакет. Всю ночь просидел он над полученными планами и схемами, которые прислали ему из Петербурга. Только поздней осенью прошлого года получил он вес-точку от Григория Андреевича с кратким уведомлением о Чесме и настоятельно просил Адмиралтейств-коллегию прислать подробное описание хода сражения. Ведь у него на рейде уже стояли 10 боевых кораблей, в Новохоперске заканчивали постройку двух 32-пушечных фрегатов. Впервые русской эскадре предстояло войти в Черное море...

Рано утром на флагманском корабле «Хотин» Сенявин собрал всех корабельных офицеров. Они с любопытством смотрели на разложенную схему.

– Господа офицеры, в предстоящей кампании флотилии нашей неминуемо в баталии бывать с турками, а Бог даст, – Сенявин обвел людей глазами, – и в Черное море войти навеки. – Он взял указку, подошел к схеме. – Сей план указывает мысли и расположения достойного адмирала нашего Спиридова Григория Андреевича при Чесме. -

Сидевший у двери рослый, голубоглазый, с высоким лбом лейтенант от волнения привстал. Только второго дня привел Федор Ушаков с верховьев Дона четыре транспорта. Нынче откомандировали его в помощники к капитан-лейтенанту Кузьмищеву на фрегат «Первый».

Сенявин между тем продолжал:

– Надлежит обратить внимание ваше на новоизо-бретение в бою... – и вице-адмирал подробно пояснил замысел Спиридова, смело отступившего от догматов линейной тактики, что принесло успех в бою с превосходящими силами неприятеля.

Слушая флагмана, Ушаков в душе ликовал. «Наконец-то русские моряки бьют супостатов». Пять лет назад, в 1766 году, в двадцать один год от роду¹⁵, Федор, окончив Морской корпус мичманом, ступил на морскую стезю. Первые три года плавал на Балтике, хаживал вокруг Скандинавии в Архангельск, служил и эскадре С. Грейга.

Теперь в Азовско-Донской флотилии, которая только обретает очертания, он служит исправно. Б 1772 году расторопный лейтенант Ушаков впервые становится командиром военного судна, 4-пушечного бота «Курьер». Крейсирует от Балаклавы до Феодосии, несет дозорную службу у Керчи, набирается боевого опыта в стычках с турками.

В следующую кампанию он уже командир 16-пу-шечного корабля «Модон», участвует в сражениях с гурками у берегов Крыма и Кубани. Спустя два года капитан-лейтенант Ушаков на фрегате «Северный орел» совершает переход из Кронштадта на Средиземное море в Архипелаг. Здесь он становится командиром фрегата «Святой Павел», ему поручается провести через проливы в Черное море три фрегата под торговы-мп флагами. Но турки не пустили русские суда дальни' Константинополя. Возвратившись в Кронштадт, Ушаков вступает в должность командира корабля «Ге-оргий Победоносец», а затем получает под начало <• I пушечный корабль «Виктор».

На линейном корабле более полутысячи матрос-г| их глаз каждый день взирают на командира, следят m каждым шагом, через камбуз ощущают они заботу м себе. «Строг, одначе справедлив и нас не забижает ' ч обо», – судят они у фитиля на баке во время перекура, пьянчуг не терпит, изгоняет. Вскоре «Виктор* в составе эскадры контр-адмирала Сухотина для за щиты нейтральной торговли отправился в Средизем ное море. В феврале 1781 года Россия «для покровительства чести русского флага и безопасности торгов ли» приняла Декларацию, которую назвали «О морском вооруженном нейтралитете». Воюющим державам – Англии, Франции, Испании – объявлялись российские правила «для поддержания ее подданных против кого бы то ни было.

Правила гласили:

<<1. Чтобы нейтральные корабли могли свободно плавать от одной пристани к другой и у берегов вою ющих наций.

2. Чтобы товары, принадлежащие подданным вою ющих держав, были свободны на нейтральных кораблях, исключая заповедные (т.е. военные) товары.

3. Что в определении таковых императрица придерживается того, что означено в X—XI артикулов коммерческого ее трактата с Великой Британией. распространяя их на все воюющие державы.

4. Что для определения того, что может ознаменовать блокированный порт, должен таковым считаться только тот, ко входу в который стоит очевидная опасность по сделанным распоряжениям от атакующей его державы расставленного вблизи оного кораблями...

5. Чтобы сии правила служили основанием в су до-производствах законности судов».

Моря и океаны соединяют воедино все земли на всем земном шаре.

Россия первой возгласила на них право свободной торговли.

К Декларации присоединились все нейтральные страны, одобрили ее и в Конгрессе Соединенных Штатов за океаном, как «основанную на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности». Франция и Испания обязались соблюдать ее принци-мы. Особняком осталась Англия. Удар и был, собственно, направлен против «вековой владычицы морги». Деспотизм ее и беспредельное господство на морс рушились. Потому Великая Британия официально нс одобрила Декларацию.

Английский посланник в Петербурге Джеймс Гаррис всполошился, строчил донесения в Лондон, где < гарался принизить значимость Декларации.

– Какой же вред причиняет вам вооруженный нейтралитет? – насмешливо хитрила Екатерина, беседуя с Гаррисом. – Или, лучше сказать, вооруженный нулитет?

Нашлись противники нейтралитета и в России. Адмирал Самуил Грейг спросил Екатерину:

– Матушка, в прошлой войне пират Каччиони поступал в море так же, как и английские крейсеры попу пают ныне с кораблями чужими. Однако ты Каччи-они благоволила, чин дала. Противоречие в твоих действиях...

Екатерина вскинулась:

– А ты, адмирал, не путай грека с королем английским.

Декларация была хороша, но пока только на бумаге. Требовалось подкрепить ее силой. Об этом спросили Екатерина при очередном докладе одного из авторов Декларации, вице-президента Адмиралтейств-кол легии Чернышева:

– Каковы и куда направите экспедиции?

– Ваше величество, у Нордкапа побывал Хметев-м. ий, одну снарядим в Лиссабон, поведет ее Палибин. Антем другая под командой контр-адмирала Сухотина направится в Ливорно...

Осенью 1781 года на рейде Ливорно объявилась русская эскадра под флагом контр-адмирала Якова Сухотина. Адмирал держал свой флаг на 66-пушеч-иом линейном корабле «Пантелеймон». Следом за ним на рейде отдал якорь такой же корабль «Виктор» под командой капитана-лейтенанта Федора

Ушакова. Капитан совершил маневр лихо и мастерски...

Вскоре корабли эскадры Сухотина начали конвоировать купеческие суда в Адриатику, Эгейское море, к Египту, Гибралтару.

В начале 1782 года Сухотин вызвал командиров, поздравил Ушакова с присвоением очередного чина – капитана 2-го ранга – и объявил:

– Получена депеша от посла графа Разумовского в Неаполе. Через месяц-другой в Ливорно пожалует царственная особа. Возжелает вдруг полюбоваться нашими кораблями...

Наследник цесаревич Павел прибыл со свитой, как и наметили, в день Святой Пасхи.

День выдался тихий, сияло солнце, лазурная гладь залива зеркально сверкала, отражая солнечные блики.

Гремел пушечный салют, катера с Павлом подошли к концевому кораблю.

– Ура-а-а! – закричали по команде матросы на корабле.

И так перекатывался этот громкий воинский клич от корабля к кораблю, пока катер с цесаревичем обходил строй эскадры...

Павел поморщился и попросил:

– Нельзя ли обойтись без этакого шума?

Сухотин развел руками:

– Сие положено по Морскому уставу и избежать возможно, лишь если загодя последует указание.

В это время катер поравнялся с «Виктором». Павлу нравилось действовать внезапно:

– Давайте посмотрим этот корабль.

– Держать к правому трапу! – скомандовал Сухотин унтер-офицеру на руле.

– Мы поднимемся с адмиралом, – сказал Павел Куракину, – а вы подождите нас.

Пока катер разворачивался, на нижнюю площадку парадного трапа быстро сбежали два дюжих красавца матроса – фалрепных. Они ловко помогли Павлу изойти на трап.

На верхней площадке Павла рапортом встретил Федор Ушаков в парадной форме.

Павел меланхолично взмахнул перчаткой.

– Достаточно представлений, покажите нам корабль.

Они двинулись по правому борту к полубаку. Отдраенная с песком палуба блестела.

«Не все так худо, как я предполагал, – подумал Павел, – палуба выглядит наряднее, чем пол в Эрмитаже. Однако вот и не порядок». Цесаревич ткнул трость в свернутый и подвязанный к нижней рее мачты парус.

«Еще что?» – мелькнуло у Ушакова.

– Как же вы с таким старьем плаваете? – Язвительно ухмыльнулся Павел, указывая на солидную, аккуратно пришитую заплату.

У Ушакова отлегло, он улыбнулся краешком губ:

– Сие, ваше величество, обыденное для корабля. (-амые лучшие паруса, есть намного хуже.

– Почему так? – раздраженно спросил Павел.

– Шквалы и штормы свое дело вершат. Положено иметь два комплекта запасных, однако казна и одного ме отпускает.

У трапа Павел задержался, поманил Ушакова:

– А ты, никак, меня запрошлым годом на «Штандарте» из Петербурга в Раниенбаум доставил?

– Ваше высочество, точно так. – Ни один мускул не шевельнулся на лице Ушакова.

Павел хмыкнул.

– Пойдешь с нами на флагман. – Цесаревич про-норно сбежал по трапу.

За столом Ушаков оказался против цесаревича. Тот смачно чавкал, уплетал горячие щи и все пытал

Сухотина:

– Не многовато ли матросов на эскадре?

Сухотин слегка поперхнулся.

– Некомплект, ваше высочество, более семисот человек...

Павел удивленно поднял брови.

– Из оных почти все в госпиталях, двадцать во* семь, – Сухотин перекрестился, – померли. Надобно ить нам им подмогу прислать, а женкам их да деткам ихним вспомоществование определить.

Павла всегда раздражали просьбы.

– Почему наши корабли не так стройны и красивы, как иностранные? – переведя разговор, спросил у Ушакова.

Ушаков подумал чуть, пожал плечами:

– Корабелы наши, ваше высочество, смекалисты и умельцы добрые. Однако все хитрости и пропорции корабельного строения своим умом доходят. Учить их надобно. Математике, физике...

– Ха, молодец Ушаков, – оживился цесаревич, – ты, как и я, мыслишь. Вас, офицеров, в корпусе обучали, а мастеров корабельных готовить – заботы не доходят. – Он вдруг замолчал. Через минуту-другую сказал: – Приеду в Петербург, возьму в оборот Адмиралтейств-коллегию, буду у матушки деньги просить. Сподобить надо училище архитекторов корабельных.

– Достойно внимания вашего высочества, – степенно склонил голову Ушаков. – Державе нашей флот потребен великий, а корабли добротные не токмо парадов для...

Павел со свитой вскоре сошел с корабля и отправился вояжировать дальше – в Париж, Бельгию, Германию...

Эскадра Сухотина, закончив свои дела, спустя три месяца направилась в Кронштадт. С тех пор Ушаков ни разу не встречался с Павлом. Но тот, став императором, видимо, не забыл памятной встречи и знал, кому можно доверять нужную кампанию...

Ушаков заметно выделялся среди капитанов выучкой, твердостью характера, осмотрительностью. Немаловажно, непререкаем его авторитет у подчиненных.

В летний, Петров день, года 1783, через Московскую заставу столицы маршировало странное войско. Первым твердо ступал флотский офицер, а за ним по-ротно с офицерами семь сотен матросов и три тысячи мастеровых. Ушаков, командир линейного корабля, строящегося в Херсоне, вел походом туда свой экипаж и работных людей. На юге сооружали верфи и корабли м ш зарождающегося Черноморского флота.

Колонна шла ускоренно, привалы только для ноче-нок. Первый роздых в Первопрестольной. Матросов разместили по квартирам, и, чувствуя слабину, многие перепились, устроили мордобой с московскими домоседами. Из Москвы их спешно вывезли в поле на телегах. В Херсонской степи сделали последний привал, < юга потянуло дымком. Ушаков послал квартирмейстера лейтенанта Петра Данилова.

– Отрапортуешь вице-адмиралу Клокачеву о прибытии команды, осмотри квартиры и мигом возвращайся.

Данилов прискакал на взмыленной лошади:

– Так что, ваше превосходительство, в Херсоне чума, кругом на улицах усопшие, вице-адмирал советует размыслить, работы на верфях в затишье, квар-I нр пока нет.

Нахмурившись, Ушаков долго молчал, расхажи-ная по палатке.

«У меня высочайший указ строить корабли. Как наилучше исполнить?» – думал он.

– Значит, так. – Внезапно остановившись перед Даниловым, он чеканил фразы: – Корабли будем ла-мпъ по указу ее величества. Людям нынче же рыть землянки подле Херсона, там будем жить. Каждодневно окуривать дымом людей и жилье, хворых отделять немедля в карантин.

Ушаков действовал на два фронта – воевал с чумой, строил корабли. Осенью скончался от чумы Кло-качев, на смену ему прибыл вице-адмирал Сухотин. Он сразу выделил действия Ушакова в донесении графу Чернышеву:

«Особо же вашему сиятельству при сем случае, как до прибытия моего, так и в мою бытность по справедливости могу свидетельствовать о господине капитане Ушакове, что он неусыпными своими тру дами и старанием в своей команде прежде всех успел прекратить... Господин Ушаков за столь благоразумные учреждении заслужил вашего сиятельства благоволение. Его в том превосходящие труды заслужили до моего прибытия, от начальника благодарность».

Адмиралтейств-коллегия не раз благодарила Ушакова. 1 января 1784 года он получил чин капитана 1-го ранга, награжден за борьбу с чумой первым орденом, Святого Владимира IV степени, назначен командиром построенного под его присмотром линейного 66-пушечного корабля «Святой Павел». Орден Ушаков не успел получить, и весной 1785 года «Святой Павел» покинул верфи Херсона.

Ушаков руководил его проводкой по Днепру от Херсона до Глубокой пристани, где были произведены постановка мачт, вооружение такелажем и парусами, и установка артиллерии. Подготовив корабль к плаванию, совершил переход Днепровским лиманом к Кин-бурну и далее Черным морем в Севастополь.

Знойным августовским днем 1785 года линейный корабль «Святой Павел» под командой капитана 1-го ранга Ушакова отдал якорь в Ахтиарской бухте у небольшого мыска. Вдаль уходила бирюзовая синь прекрасной гавани, направо вытянулась еще одна бухта, поменьше, но довольно вместительная и уютная. Крутые склоны высоких курганов, поросшие диким лесом и кустарником, спускались к самому урезу воды. Ушаков вместе с командой своего корабля заложил первые камни в основание города русской морской славы. Пройдут десятилетия, и этот мысок, уже одетый в камень, сохранит название «Павловский», пото-mv что «Святой Павел» облюбовал здесь себе постоянное место якорной стоянки. Белокаменные матрос-• кие казармы поднимутся на склонах холмов, и их нарекут ушаковскими, по имени командира отряда матросов, строивших эти здания...

Забот вскоре прибавилось. Увидев однажды Ушакова, светлейший Потемкин, отлично разбиравшийся и людях, держал его на примете до конца дней своих. Л начальству Ушакова не нравилось такое внимание. Командовал эскадрой капитан 1-го ранга Марк Войнович. В свое время на Каспии попал он в плен к персам, стал еще более боязлив. Его тоже коробила любая инициатива Ушакова.

Со времен борьбы с чумой в Херсоне грызла Войновича мелкая зависть.

Ушаков готовил к войне не только корабль, его вооружение и снаряжение. Он думал о тех, кто движет кораб-исм. Учил терпеливо и одинаково и офицеров и матросов. Где надо, подскажет, с нерадивого взыщет жестко.

Однако заботу о себе служители видели не только н добрых харчах и положенном довольствии.

...На баке «Святого Павла» майское солнце ласка-чо обветренные лица матросов. Вчера корабль выходил на стрельбу. Море штормило, корабль, переваливаясь с борта на борт, на гребнях волн качался, однако комендоры с первых выстрелов сбили красные флажки на сброшенных буях. Тишину на рейде прервали чикие вопли, доносившиеся с «Марии Магдалины», < тоявшей рядом на якоре.

– Небось опять Тиздель поучает матросиков.,.

– Не жалуют нашего брата, за малую провинность линьки, а то и шпицрутены, – ответил, качая годовой, старослужащий матрос.

Пожилой канонир с седыми бакенбардами махнул рукой. С каждым ударом доносился отчаянный крик.

– Девяносто шесть, девяносто семь... – считали примолкшие матросы.

Крики постепенно стихли.

– Бог милостив, – смуглый квартирмейстер с усиками оглянулся в сторону юта, вздохнув, перекрестился, – наш-то Федор Федорович сущий ангел. Надысь не успели якорь отдать, уехал в лекарню Жя рова да Сухонина проведать.

– Попомни, аки в Херсоне-то от чумной беды спасал нашего брата...

– Дай Бог ему здоровья поболее.

Матросы отвечали Ушакову ревностной службой, а вскоре, в конце мая 1787 года, накануне приезда Екатерины в Севастополь, пришел царский указ о присвоении Ушакову звания капитана бригадирско го ранга.

Императрица с похвалой отозвалась о виденных, правда с расстояния, кораблях и укреплениях в Сева стополе. Лестные слова о флоте она произносила наме ренно громко, так, что ее внятно слышали именитьн* гости – августейший император Иосиф II, послы Франции и Великой Британии...

На другой стороне моря спешили. Пока еще у рус ских нет флота, а за спиной Порты стоят Англия, Фраи ция, Пруссия, нужно во что бы то ни стало вернуть Крым, прикубанские земли... Через три месяца после отъезда Екатерины Турция объявила войну России.

Война не была неожиданной, о ней часто говорили последние два года. Но Россия не была готова для ее ведения. В Черное море вошла турецкая эскадра – 19 линейных кораблей, 16 фрегатов. Севастопольская эскадра, двух лет от роду, была в три раза слабее кораблями. Командующий же эскадрой Войнович, хра-бер был на пикниках да балах, устраиваемых по три раза в неделю.

...Август 1787 года был на исходе, когда Войнович вдруг срочно собрал всех командиров в Адмиралтействе. Лицо его было матовым, исчез загар, голос дрожал.

– Господа капитаны, августа двадцать первого у косы Кинбурнской турки атаковали фрегат и бот наш, но, слава Богу, те отбились. – Он перекрестился, взял со стола бумагу и продолжал: – Светлейший князь, Главный командующий ныне приказ прислал:

«Собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дело, ожидаемое от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших, хотя бы вам погибнуть, но должно показать всю неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля. Сие объявите сеем офицерам вашим. Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы то ни стало, хотя бы всем пропасть».

При последних словах Войнович ладонью вытер мспотевший лоб, обвел взглядом присутствующих:

– Каково приказ светлейшего князя исполнить наилучше?

«Не послушает ведь...» – Ушаков усмехнулся про себя, однако сказал:

– Мыслю, Марко Иванович, надобно идти до Кин-бурна, с эскадрой Лиманекой соединясь, крепче будем. И отстояться есть где от непогоды, осень на носу...

Войнович напыжился:

– Не нам прятаться, искать турка надобно. Эскадра пойдет в Калиакру, токмо не завтра, ибо понедельник...

Суеверие Войновича дорого обошлось. У Варны эскадра попала в жесточайший шторм, все корабли раскидало по морю и разломало... На пятые сутки «Святой Павел» со сломанным рулем, поваленными гротом и бизанью очутился у берегов Абхазии и бросил якорь иСухум-кале.

Спустя неделю «Святой Павел» вошел в Севастопольскую бухту. На рейде не досчитались двух вымпелов: один фрегат погиб, а линейный корабль «Мария Магдалина» с начисто поломанными мачтами еле держался на плаву и был отнесен к Босфору, где его пленили турки. Так в этом году и не пришлось встретиться с турецкой эскадрой.

Несколько недель прошло с начала с 1788 года, а Войнович, несмотря на приказ Потемкина, мельтс шил, не отваживался выходить в море: то корабли вс готовы, то припасы не все, то непогода.

...Во второй половине июня Севастопольская эска дра наконец-то вышла к лиману. Через десять дней она подходила к Тендровской косе. На шканцы еще д*> восхода солнца вышел Ушаков, легкий бриз с норд-ос та шелестел в парусах.

– Сигнал на «Стреле». «Вижу неприятеля норд-вест!» – крикнули с фор-марса.

– Отрепетовать сигнал, – приказал Ушаков. Он смотрел в подзорную трубу и уже видел корабли турок. Не отрываясь, скомандовал: – Передать на флагман: «Вижу двадесять пять вымпелов, неприятель спускается зюйд-вест».

«Турки пока не настроены принимать бой», – подумал Ушаков и посмотрел на увядшие колдуны на вантах – ветер явно стихал.

Три дня крейсировала Севастопольская эскадра между Тендрой и Гаджибеем. Турки маневрировали и уклонялись от боя. Слабый ветер менял румбы, и временами штилело, эскадра становилась на якорь.

Вечером на стоянке к борту «Святого Павла» подошла шлюпка. На борт поднялся флаг-офицер Войновича – Сенявин.

– Ваше превосходительство, вам оказия от контр-адмирала Войновича.

Ушаков взял пакет, мельком взглянул на Сеняви-на. Немало слышал об этом способном и, говорят, лихом офицере. Только уж больно форсист, да и возле начальства служить не избегает.

«Любезный товарищ, – читал про себя Ушаков, и смех начинал распирать его, – Бог вам помог сего дня, а то были в великой опасности... Мне нужно было поговорить с вами. Пожалуйста, приезжайте, если будет досуг, двадцать линейных кораблей начел».

Ушаков, улыбаясь, глубоко вздохнул:

– За ночь эскадра спустилась к острову Фидонис М легла в дрейф.

На рассвете свежий ветер от чистого норда приятно ласкал лицо прохладой. Эскадра подворачивала на курс норд-ост. На салинге первыми увидели турецкие корабли сигнальные матросы.

– На горизонте неприятель!

Ушаков взял рупор, крикнул на салинг:

– Сочтешь вымпелов сколько?

– «Смелый» показывает двадесять вымпелов!

Ушаков принимал доклад, посматривал вверх на

мымпелы, паруса. Солнце лениво поднималось к полудню. Слева по носу контргалсом медленно двигалась турецкая эскадра...

Адмирал Хасан-паша был доволен – его корабли мм шли на ветер.

«Теперь у нас шесть линейных кораблей против двух фрегатов и авангарда, им несдобровать».

В час дня турки первыми открыли огонь по фрега-гмм. Русские корабли не отвечали, их 12-фунтовые пушки не доставали до неприятели.

С первыми пушечными залпами Ушаков перешел и*| наветренный борт. Полуденное солнце нещадно Жгло и без того опаленное лицо. Ветерок свежал, сры-нин белые барашки, задорно курчавились волны. Временами гребень волны ударял в скулу форштевня; м вееры соленых брызг, переливаясь радугой, залета-'1П на шканцы.

«Хасан-паша намеревается превосходящей силой шднвить наши фрегаты... Ну что же...» – Ушаков провел языком по соленым губам. Не опуская подзорную трубу, скомандовал:

Поднять сигналы: Фрегатам выйти на ветер. Авангарду атаковать неприятеля!»

Через минуту фрегаты «Стрела» и «Борислав» круто взяли бейдевинд, начали охватывать голову турецкой эскадры.

Хасан-паша досадовал – его хитрость не удалась.

Флоты сблизились. Грохот мощной канонады озна чал, что сражение началось.

Два русских фрегата и «Святой Павел» успел и-тп ки отрезать два головных турецких фрегата и взяли их в двойной огонь. Полчаса спустя турки вышли из боя и повернули на юг. С турецкого флагмана вслед им неслись проклятия, и разгневанный «Хасан-паша» открыл по ним огонь, пытаясь вернуть их в строй. Да где там, удирали под всеми парусами... Громкое «Ура!» неслось с русских кораблей.

Ушаков хрипло крикнул старшему офицеру:

– На батарейные палубы по бочке квасу выкатить, а мне жбан!

Долго, слишком долго ждал этого часа Федор Федорович. Не поворачивая головы, скомандовал:

– Лево на борт, на румб норд-ост. – Он вскинул трубу, указывая боцману на руле: – Держать на форштевень Хасан-паши. Поднять сигналы: «Выхожу из строя. Атакую флагмана!»

«Святой Павел», резко накренившись на правый борт, вышел из строя. Все корабли авангарда перенесли огонь на турецкий флагман.

– Турецкий флагман ворочает оверштаг! – донеслось с салинга.

«Хасан-паша» уваливался под ветер, показывая разрисованную золотом корму. Словно сговорившись, фрегаты одновременно дали залп всем лагом. С кормы турецкого корабля во все стороны полетели расщепленные куски дерева...

Турецкая эскадра, повинуясь старшему флагману, выходила из боя и отступала.

Бригадир обернулся. Далеко по корме маячили паруса кардебаталии и арьергард Войновича.

«Однако он не спешит догонять турок», – подумал Ушаков. И действительно, тот и не подумывал идти в погоню за отступающим неприятелем. Зачем излишне рисковать, когда о разгроме турок хватит писанины не на одну победную реляцию.

Утопив турецкую шебеку, «Святой Павел» вышел и голову авангарда. Турки, пользуясь преимуществом в с корости, проворно улепетывали.

Долгожданная победа в первом сражении корабельных флотов Турции и России... Весть о ней незамедлительно полетела на кончике пера Войновича и сиятельному князю. И конечно, на маленьком острие не хватило места для истинного победителя... Пирочем, правитель Таврический и Новороссийский вскоре разобрался в сути, хоть и не до конца. Потем-пии через две недели прислал орден:

«...объявляю мою признательность, препоручаю за-■ •чн)етельствовать оную господину бригадиру и кава-ttpy Ушакову... столь отличившемуся и прочим, дей-. твовавшим так, как и всем нижним чинам. Весьма тут приметны мужество и неустрашимость, российским войскам свойственные...»

Среди других награжденных Ушаков был отмечен диажды: орденом Владимира III степени и орденом Спи того Георгия IV степени.

Для Ушакова кампания 1789 года началась слав-ми На адмиральских погонах появилась первая ши-■н золотом эмблема двуглавого орла контр-адмирала. < ладом он вступил в командование корабельным фло-foM к Севастополе. Теперь руки были развязаны. Он неустанно в море, маневрами отвлекает турок от Лима на и помогает эскадре Войновича перейти в Севастополь.

С кампании 1790 года Ушаков единолично командует Черноморским флотом.

8 июля эскадра стояла у мыса Таклы в Еникаль-рсом проливе. Восточный ветер гнал мрачные тучи 0 устья Кубани, горизонт затянуло свинцовой пеленой.

В 10 часов дозорный корабль поднял сигнал: «Ви-bv неприятеля». Вскоре показалась турецкая эскадра Пушек она имела больше и шла под всеми парусами под полным ветром. По линейной тактике Госта надлежало принять бой на якоре. Мгновенно оценив

обстановку, Ушаков приказал немедленно сниматься с якорей, построил эскадру в боевой порядок, для под* держки авангарда выделил резерв из шести фрегатов и успешно отразил атаку турок на авангард. Команд и ры кораблей действовали четко и уверенно. Флагман еще накануне в приказе все предусмотрел, а главное, требовал отменной скорости в маневре и не связывл • их по рукам.

В три часа дня мощный корабельный огонь сокрушил турок, окончательно выбил их из линии, и они начали отходить.

Ушаков поднял сигнал: «Авангарду поворот овер штаг, всем гнать неприятеля по способности, не со блюдая мест», а сам вышел вперед и устремился им отступающим противником. Ушаков отошел от пра вил линейной тактики, принятой во всех евроиен ских Слотах. Ни создания резерва, ни подобных мм невров еще не знала история морских сражений. Турки позорно бежали, и лишь хорошая ходкость кораблей и наступившая темнота спасли их от полного разгрома.

Ликованием встретил Севастополь свою эскадру.

«Отдавая полное уважение победе, одержанной ва ми, – Ушакова поздравил Потемкин, – и неустрашм мой храбрости всех тех, которых отличные подвн ги...» Поделился Потемкин радостью победы и с Суво– i ровым:

«Контр-адмирал Ушаков одержал победу. Непри ятель обращен в бегство». На что Александр Василье* вич не преминул ответить: «Поздравляю вас, милостивый государь, с победой господина Ушакова!!!»

За победу в Керченском проливе Ушаков удостоил* ^! ся ордена Святого равноапостольного князя Владими* t ра II степени. Но Ушаков, верный себе, продолжал ис* I кать неприятеля.

Ранним утром 28 августа у косы Тендра Севасто– ¹ польская эскадра походным строем из трех кильватерных колонн внезапно атаковала превосходящего по I

силе противника. Мощная атака против флагмана турок, решительный картечный удар в ближнем бою по кораблям – и к вечеру превосходящий по силе противник обратился в бегство. На фалах «Святого Пав-мм* весело затрепетали на ветру флаги знаменитого ушаковского сигнала: «Гнать неприятеля!» Преследуя противника на рассвете следующего дня, наши моряки захватили 66-пушечный «Мелеки Бахри», 74-пу-шечный «Капудание» подожгли, адмирал Саиб-бей бил пленен, а его корабль взлетел на воздух. Ушаков приказал записать в шканечном журнале:

«Флот наш гнал неприятеля под всеми парусами и бил его беспрерывно. Во время сего сражения больше исех разбиты неприятельский авангард и передовые

I корабли] кардебаталии, из которых весьма претер' пели адмиральский и капудан-паши корабли и быв-шие близ оных...»

Потемкин незамедлительно поздравил победителей:

«Да впишется сие достопамятное происшест-ни о... ко всегдашнему воспоминанию храбрых флота Черноморского подвигов».

Черноморскую эпопею Ушакова венчала виктория

II июля 1791 года у мыса Калиакрия.

На шканцах флагмана Севастопольской эскадры

* Рождество Христово» стоял Федор Ушаков. Три не-ч«*ли он гонялся за кораблями Гуссейна. Нынче ему не Йти. Главное теперь – выйти на ветер, даже рискуя под огнем береговых батарей.

– Поднять сигнал: «Поворот вправо на курс цист», – скомандовал Ушаков. – Сближаться на карточную дистанцию.

Эскадра устремилась вдоль самого берега, отрезая

• и него турок, и получила преимущество ветра. Турец-

и с» суда, в панике бросая якоря, кое-как поставив папул, сбивались в кучу. Эскадра Ушакова открыла губительный огонь на картечной дистанции. Новая ушаковская тактика ближнего боя была победной.

Расстреленные в упор турецкие суда, ломая бушприты, реи, мачты, сталкиваясь друг с другом, стремились поскорее удрать. Лишь второй флагман алжирец Саид-Али вышел вперед и попытался построить корабли для боя. Заметив это, Ушаков, верный своим правилам, сомкнул строй эскадры и устремился на эти корабли, а сам атаковал турецкие флагманы. Сблизившись до полукабельтова, русский флагман обошел корабль Саид-Али с носа, открыл жестокий огонь и через полчаса, сокрушив весь его рангоут, выбил из строя и перенес огонь на второй корабль. Вконец разбитая турецкая эскадра бросилась наутек, к Босфору.

Ушаков поднял сигнал: «Гнать неприятеля!»

Турция спешила заключить мир с Россией.

Спустя два месяца за победу у Калиакрии Ушаков стал кавалером ордена Святого Александра Невского.

Екатерина была в восторге от виктории, отпраздновала ее с великой пышностью. «Я приказала отслужить молебен при звуках залпов из 101 пушки, – хвасталась она, – за моим обычным столом на 288 приборов мы пили за здоровье победоносного Черноморского флота и его контр-адмирала Ушакова».