Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"
Автор книги: Ирина Сергиевская
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)
В Москву Арманд Хаммер приехал вновь только через 30 лет, когда в Кремле обосновался Н. С.Хрущев, и с тех пор стал приезжать в Советский Союз довольно часто. Там его всегда встречали как «большого» друга советского народа и выдающегося борца за мир. В один из своих приездов он привез в Москву уникальный подарок– картину Гойи, стоимостью, как он говорил, более миллиона долларов, который с огромной помпой вручил министру культуры Фурцевой. Ходили упорные слухи, что это подделка, якобы купленная им за $60 тыс. В ответ в 1972 году он получил от растроганной Фурцевой вполне настоящего Малевича из фондов Третьяковской галереи. «Супрематическая архитектоника», оцененная в полтора миллиона марок, была вскоре продана Хаммером в Берлине с большой выгодой для себя.
Газеты постоянно писали о его доброте и бескорыстии. Будь то медикаменты, подаренные им людям, пострадавшим от землетрясения в Армении и катастрофы в Чернобыле, или строительство заводов по производству аммиака, не говоря уже о таких подарках, как «бесценные» письма Ленина. Он разыскивал их по всему миру, приобретал за бесценок, после чего покупал через подставных лиц у самого себя на аукционе за баснословные деньги и, наконец, с большой помпой вручал вождям КПСС. «Кремлевские мечтатели» были в восторге и подписывали с Хаммером самые выгодные ему контракты.
Брежнев и Хаммер
По воспоминаниям очевидцев, после таких подарков Брежнев чуть не плакал от радости, а «серый кардинал» Суслов так потеплел душой к посланнику чуждого мира, что ему, единственному иностранцу, разрешили прилетать в СССР на личном самолете, не проверяли на таможне и даже не требовали визу По слухам, он активно пользовался этим и переправлял из России дешево купленные бриллианты.
Встречался он и с М.С.Горбачевым. По рассказам очевидцев, на пороге Кремлевского дворца третья жена Хаммера Фрэнсис оступилась, вывихнула ногу и, вскрикнув от боли, упала. Добрейший мистер Хаммер, именно так постоянно называли его в официальной советской печати, «выдающийся борец за мир» переступил через упавшую жену и продолжил свой путь вверх по лестнице, где приглашенных на прием приветствовал Генсек ГК КПСС.
Арманд Хаммер прожил 92 года и сделал все возможное, чтобы его имя не забыли и после смерти. Он написал мемуары, заказал несколько биографий, не скупился на интервью. О своей посмертной славе он заботился, как египетский фараон о загробном комфорте: создал музей, научный центр и благотворительный фонд имени себя. Позаботился о том, чтобы его имя было выложено золотыми буквами в Зале славы нью-йоркского музея Метрополитен. В течение многих лет упорно добивался Нобелевской премии и британского дворянского титула. Он был единственным капиталистом США, награжденным орденом Ленина. А также получил награды и стал обладателем 25 почетных званий двенадцати стран мира.
Самым последним его детищем стало создание грандиозного культурного центра имени Арманда Хаммера, напоминающего мавзолей. Компания «Окси» потратила на эту затею почти 100 млн. долларов. Через две недели после торжественного открытия музея, в декабре 1990 года, знаменитый миллионер скончался.
После смерти Хаммера вдруг выяснилось, что его несметное богатство – миф, к тому же ряд организаций, которым покойный задолжал значительные суммы, тут же возбудили судебные иски. После оглашения его завещания, оказалось, что миллионер никому ничего не оставил. Да и оставлять ему было нечего. Почти все, чем при жизни он так ловко и широко распоряжался, перешло в собственность различных организаций, а оставшихся средств едва хватило на расчеты по долгам.
Раздосадованные родственники и близкие: сын, внебрачная дочь, внуки, любовницы остались ни с чем, хотя всем им он обещал пожизненное содержание. Его единственный сын Джулиан на похороны отца не пришел, внук, возглавлявший Фонд Хаммера, не пожелал выполнить волю деда. Тот заплатил в свое время музею Метрополитен 800 тыс. долларов за то, что его имя будет выложено золотыми буквами в Зале славы. По расценкам музея, эта услуга стоит 1,8 млн. Но имя появилось в кредит – в надежде на последующий полный расчет. Но внук наотрез отказался платить недостающий миллион. Более того, он передал музею 200 тыс. долларов для того, чтобы имя деда убрали совсем.
После отъезда четы Хаммеров в Америку их владение отошло Главному управлению по обслуживанию дипломатического корпуса и, таким образом, избежало перспективы превратиться в коммуналку. С 1959 года в особняке разместилось посольство Ливана. Красно – белый цвет ливанского флага глубоко символичен. Красный цвет символизирует жертвы, понесенные в борьбе за независимость, а белый – чистоту и мир. В центре флага – традиционное священное дерево Ливана, изображенное и на гербе этой страны, священный Кедр – символ святости и вечности. С XIX века Арз Ар-раб (Кедр Бога) был символом христианской общины Ливана (маронитов). Ливанские кедры издают своей смолой особое благоухание, которое наполняет близлежащие горы.
По мнению историков, именно за этим кедром царь Соломон снаряжал экспедиции, с тем, чтобы из его драгоценной и ароматной древесины построить свой знаменитый храм. Есть достоверные археологические доказательства использования в далеком прошлом древесины ливанского кедра для сакральных деревянных предметов. Таковы, например, деревянные детали саркофага египетского фараона Тутанхамона, находившиеся к моменту их открытия, спустя примерно 3200 лет, после того как они были сделаны, в прекрасном состоянии. Широкой известностью пользуются резные ворота в Версальском дворце, которые в свое время были доставлены во Францию с острова Родос.
По словам сотрудников посольства, в знаменитом особняке им вполне уютно и комфортно. Здесь сохранилась особая аура, удивительно способствующая работе.
Оставить след на земле
Роковое проклятиеПРИЮТ Н. С. МАЗУРИНА – ПОСОЛЬСТВО ВЬЕТНАМА
Б. Пироговская ул., 13. Архитектор И.А. Иванов-Шиц 1894 г.
За Олсуфьевским переулком, что на Девичьем поле в бывшем Мазуринском детском приюте разместилось Вьетнамское посольство. Сиротский приют, предназначенный для «сирот обоего пола и всех сословий», был построен по проекту архитектора И. А. Иванова-Шица в 1894 г. на 200 тысяч рублей, завещанные француженкой Марией Шарбонно в память своего гражданского мужа богатого купца Н. С. Мазурина.
Значительную жизнь Н.С. Мазурин провел за границей, но на склоне лет купил дом на Тверской и осел в Москве. Его бывшая подруга – француженка умерла в Париже в 1890 году, завещав устроить приют имени своего покойного покровителя. Городская управа, рассмотрев этот вопрос, решила устроить на завещанные средства приют для 100 детей обоего пола (50 мальчиков и 50 девочек). Согласно уставу на воспитание в приют принимались дети в возрасте от пяти до девяти лет всех сословий и вероисповеданий. Единственным условием было проживание в Москве не менее двух лет. По достижении школьного возраста дети поступали учиться в различные городские училища, оставаясь в приюте до двенадцатилетнего возраста». Позднее в 1936 году разместилась средняя школа.
Московский род предпринимателей Мазуриных ведет свое происхождение из города Серпухова, где им принадлежала бумаготкацкая фабрика. Одним из первых купцов Мазуриных упоминается Дмитрий Алексеевич, прибывший в Москву вместе с женой и тремя родными братьями. В воспоминаниях московского купца и предпринимателя Н.А. Варенцова, относящихся к концу XIX века, описано преступление, совершенное родным братом Дмитрия Алексеем Алексеевичем Мазуриным, бывшим в то время московским городским головой. «Этот жуткий рассказ, – писал Николай Александрович Варенцов, – мне пришлось много раз слышать еще с самого раннего детства. Его поведала мне моя мать, слышавшая его от своей матери». Городской голова совершил проступок, за который, как утверждала народная молва, последовала Божья кара и весь его род был проклят до седьмого колена.
Купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин, кавалер нескольких российских орденов А.А.Мазурин был известен среди московского купечества и имел богатые связи. Его считали за умного и предприимчивого купца, пользующегося известностью среди московского купечества; особенно с ним дружил один богатый грек Ашкенази, занимавшимся скупкой драгоценных камней и сибирских мехов для дальнейшей продажи за границей. Дружба Мазурина и грека была настолько крепкой, что они решили побрататься между собой, то есть поменяться нательными крестами. После этого они стали считать друг друга братьями, советовались друг с другом и в тяжелые годы поддерживали взаимно деньгами.
Купец, считающий деньги. Б. Кустодиев
Однажды грек по торговым делам отправился в Англию и Индию. Перед отъездом он зашел к лучшему другу и попросил его взять на сохранение ларец с драгоценностями, опасаясь оставлять его в своем деревянном доме, и значительную сумму денег на содержание своей жены и двух дочерей. «Я рассчитываю совершить поездку в год, но, может быть, задержусь, так на всякий случай даю на два, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась за мое отсутствие», сказал купец другу и, попрощавшись, уехал. Мазурин с охотой согласился выполнить просьбу. Все это происходило в присутствие его десятилетнего сына, случайно пришедшего к отцу.
Купец уехал, очень удачно совершил сделки, но на обратном пути корабль попал в шторм и затонул. Погибла вся команда, грузы… Самому греку каким-то чудом удалось спастись. Его подобрал корабль, плывший в Индию. Только через три с лишком года грек вернулся в Москву. Первым делом он поехал к себе на Покровку, в Успенский переулок, и нашел вместо дома пепелище. Тогда он зашел в церковь, что была по соседству, где перепуганный насмерть псаломщик рассказал, что его считали давно умершим и церковь молится за упокой его души. Дом его сгорел при пожаре, но жена и дочь живы, живут на Швивой горке, очень бедствуют, и держат маленькую прачечную, так как, когда кончились деньги, оставленные греком, Мазурин перестал им помогать.
Возмущенный поступком друга Ашкенази пошел к другу, который заявил, что никаких ценностей не брал. Произошел крупный разговор, после чего Мазурин сорвал с себя крест и швырнул его на пол со словами: «Я тебе не брат!» Начался судебный процесс. Грек напомнил, что при передаче драгоценностей присутствовал младший сын Мазурина. Отрок подтвердил, что он действительно видел ларец, но, что находилось в нем, не знает, и бедного грека посадили в тюрьму за ложь и вымогательство.
При ревизии тюрем, оклеветанный грек через генерал-адъютанта подал прошение на Высочайшее имя. Он написал самому императору Николаю 1, что уверен в невозможности пересмотра его дела, но был бы глубоко признателен, если бы Мазурина заставили дать клятву перед крестом и Евангелием, что он ларца с драгоценностями не брал. Если Мазурин это исполнит, писал грек, он готов остаться в тюрьме на всю жизнь.
Государь повелел освободить грека из тюрьмы, а Мазурина привлечь к принесению клятвы. Из воспоминаний купца Н. А. Варенцова: «Распоряжением московского начальства принесение клятвы было обставлено чрезвычайно торжественно. В двенадцать часов ночи Мазурин должен выйти из дома босым, одетым в саван, перепоясанный веревкой, со свечой в руке из черного воска. Перед ним шло духовенство в черных ризах, несшее крест и св. Евангелие; это шествие по бокам сопровождал ряд монахов в мантиях, тоже со свечами в руках. Находящиеся по пути следования церкви печально перезванивались, как это обыкновенно делалось во время перенесения праха священника на место постоянного упокоения.
Путь шествия был по Покровке, Маросейке, Ильинке, Красной площади до Казанского собора. Это картинное зрелище – борьбы житейских выгод мира с чувством совести – было чрезвычайно тяжелое и потрясающее; многие слабонервные плакали. Площади и тротуары были усыпаны народом, собралась смотреть вся Москва.
Мазурин шел бледный, утомленный, с потупленными в землю глазами. В соборе священник сказал слово, предупреждая Мазурина о страшном грехе Божьем на клятвопреступников, могущих ожидать кары Божьей не только в будущем мире, но она может последовать здесь, на земле. Просил приступить к клятве с полным сознанием святости совершаемого. Мазурин поклялся, что ценностей не присваивал, и немедленно уехал в ожидавшей его карете.
Через некоторое время грек серьезно заболел. Предчувствуя близость смерти, он попросил одного из своих друзей сходить к Мазурину и передать ему, что он умирает и желает умереть истинным христианином, примириться со всеми, чтобы уйти отсюда без злобы и ненависти. Мазурин не захотел поехать к умирающему греку, но все же пришел в церковь на его отпевание. При прощании, подойдя к гробу, чтобы приложиться к руке, Мазурин вдруг услышал страшный утробный звук, исходивший от покойника. Грека приподняло на смертном ложе, и веки его дрогнули… Случилось очень редкое явление: в трупе получился разрыв артерии, обыкновенно сопровождающийся сильным шумом и сокращением некоторых мускулов. Бледный, с блуждающими глазами, Мазурин откачнулся и выбежал из церкви».
Домой вернулся уже сумасшедшим человеком, и вскоре он сам заболел и умер. На похороны его собралось множество людей, и все были очень удивлены, что лицо лежащего в гробу Мазурина было закрыто белым платком. Говорили, на лице его застыла такая ужасная гримаса…
Антиквар и смерть (Танец смерти). Томас Роулендсон
Народная молва приписала ужасную смерть Мазурина Божьему наказанию за его преступление. По слухам, проклят был весь его род до седьмого колена! И, действительно, в каждом поколении семьи Мазуриных, вплоть до начала XX века, случались убийства, самоубийства. Многие праправнуки Мазурина были душевнобольными, неизлечимыми алкоголиками и отличались большими странностями. История семьи Мазуриных подтвердила народное предание, что нераскаянные преступления предков могут сказаться на судьбах даже очень далеких потомков.
В 1865 году один из потомков Мазурина на свадьбе своей сестры Варвары убил купца, торговавшего бриллиантами, и ограбил его. В то время, когда гости встречали на втором этаже новобрачных, поздравляя их и желая им счастья, брат невесты на первом этаже дома разделывал труп и упрятывал его в сундук. Суд приговорил душегубца к смертной казни, но после прочтения приговора смерть была заменена наказанием плетьми и вечной каторгой…
Преступление, совершенное Мазуриным в доме молодых (Большой Златоустинский, 4), нашло отражение в романе Ф. М. Достоевского «Идиот». Настасья Филипповна говорит: «…дом мрачный, скучный, и в нем тайна. Я уверена, что у него в ящике спрятана бритва, обмотанная шелком, как у того московского убийцы; тот тоже жил с матерью в одном доме и тоже перевязал бритву шелком, чтобы перерезать одно горло».
Мать убийцы рассказывала позже, как однажды, когда ее сын был в младенческом возрасте, он сильно заболел и лежал при смерти. Несчастная мать горячо молилась о спасении младенца. И вдруг святой, изображенный на иконе, сошел с нее и сказал: «Не проси Господа о сохранении его жизни. Много горя он принесет тебе и другим!» Но несчастная женщина умоляла: «Я готова принять все страдания, но умоляю Бога оставить ему жизнь!» «Будь, по-твоему!» – произнес неведомый голос. С этого мгновения ребенок начал поправляться…
Дочь Варвары Чернышовой (урожденной Мазуриной – невесты на той злополучной свадьбе), рассказывала, что однажды за чаем в комнате ее брата раздался выстрел. Мать вся задрожала, побледнела и закричала: «Это мазуринское проклятие!». С этими словами она без чувств упала на пол. Ее сын, правнук того самого Алексея Мазурина, действительно застрелился.
Потомки Мазуриных рассказывали, что их родители предпочитали не упоминать о роковом проклятье. Чтобы искупить грехи своего прадеда они занимались щедрой благотворительностью, строили больницы и приюты, за что были удостоены редкого в те годы отличия – потомственного дворянства. Так, Николай Александрович Мазурин устроил дом призрения имени семьи Мазуриных на 100 человек, ставший одним из крупнейших в столице. Для осуществления этой цели он приобрел участок земли на Котельнической набережной, выделил почти 2 млн. рублей на строительство и 500 тыс. рублей основного капитала на содержание дома.
Помни о смерти (Аллегория смерти). Неизвестный художник Древнего Рима, I в. до н. э
По духовному завещанию еще почти 1,5 млн. рублей он пожертвовал на строительство и содержание дома бесплатных квартир на Большой Алексеевской, 27 имени братьев Николая и Алексея Мазуриных. По уровню комфорта для призреваемых он сразу стал одним из лучших в Москве. Состав призреваемых был довольно пестрым, включая дворян, лиц купеческого, мещанского и духовного званий, цеховых, крестьянок, а также жен и вдов, лиц свободных профессий и студентов. Всего же числилось около 490 человек, почти половина из них – дети. Ежемесячно жильцам выдавались на руки небольшие пособия, а в случае надобности – бесплатные медикаменты.
И конечно, как истинный купец, Николай Алексеевич Мазурин отписал в своем завещании средства и на церковные нужды. К сожалению, история сохранила мало фактов из биографии Николая Алексеевича Мазурина. Известно, что женат он не был и наследников не оставил.
Людям свойственно переосмысливать свою жизнь, подводить итоги. С каждым прожитым годом каждому все более хочется, чтобы люди вспоминали его добрым словом. Каждый хочет «оставить свой след на земле». Перед смертью русские промышленники, предприниматели, купцы своей последней волей (на Руси она считается священной) завещали России – собрания картин, коллекции древностей, строили многочисленные школы, больницы, приюты и богадельни.
Так братья Бахрушины построили и завещали городу дом на триста бесплатных квартир, куда принимали вдов с тремя и более детьми и неимущих курсисток. Нечаев-Мальцев построил на свои деньги и завещал городу богадельню. Мазурины открыли на Большой Пироговской детский приют, Шелапутины дали городу гимназию, педагогический институт, реальное училище. О качестве построенных русскими меценатами больниц и богаделен говорит то, что заведения эти, в нарушение воли их создателей, сегодня облюбовали министерства, ведомства, посольства и иностранные представительства.
Так, в доме бесплатных квартир братьев Бахрушиных расположилось министерство нефтяной и газовой промышленности, в богадельне Нечаева-Мальцева – Министерство высшего образования, в богадельне купца Тарасова – Министерство социального обеспечения, в детском приюте Мазуриных – вьетнамское посольство. По коридорам, где по замыслу завещателей должны были получить приют немощные и дети, вольготно хозяйничают чиновники.
Воле партии и правительства у нас было подвластно все. Государство решало, где нам лечиться и учиться, от чего умирать и где быть похороненными, как использовать построенную меценатами больницу и какое ей носить имя. Так было стерто из памяти имя Агриппины Александровны Абрикосовой, жены «кондитерского короля России»
А.И. Абрикосова. Мать 22 детей, она учредила и содержала родильный приют на 200 мест, который в 1906 году был преобразован в городской родильный дом имени А.А. Абрикосовой, где были собраны лучшие в России акушеры. Это был самый крупный и, по сути, первый настоящий роддом в России. За год через приют проходило более двухсот рожениц, а детская смертность и смерть при родах составляли здесь небывалую и сегодня цифру – один процент. После революции Роддому было присвоено имя бездетной Надежды Константиновны Крупской. И только сегодня знаменитому родильному дому вернули имя его замечательной основательницы.
В честь внука Агриппины Александровны знаменитого врача-патологоанатома Алексея Ивановича Абрикосова был назван соседний с посольством переулок, идущий от Большой Пироговской до Погодинской улицы. Перед зданием кафедры операционной хирургии и патологической анатомии 1-го Московского медицинского института имени И. М. Сеченова, где работал А. И. Абрикосов, в 1960 году ему установлен памятник.
По церковным канонам умершего поминают на девятый день после кончины и на сороковой. Говорят, именно в эти дни Душа предстает перед Богом, чтобы ответить за свой земной путь. Потому очень важно, чтобы помянули ее на земле добрым словом. Золото да дворцы с собой не возьмешь, а любовь людская – она и на небесах – Любовь…
