Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Автор книги: Ирина Сергиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

Главный дом Серебряного века

ДОМ П.Н. ПЕРЦОВА (З.А. ПЕРЦОВОЙ) – ОФИС ГЛАВ УПДК ПРИ МИД РФ

Соймоновский проезд, 1/35. Инженер Н.К.Жуков,

художник С.В.Малютин. 1906–1910 гг.

Былинное чудо

В самом сердце Москвы, рядом с храмом Христа Спасителя, стоит одно из самых красивых и необычных зданий в Москве, Дом-Сказка, известный как дом П.Н. Перцова. Причудливый сказочный терем, с изразцовыми балкончиками и затейливыми оконными наличниками, словно надел яркий майоликовый кафтан. Привлекает внимание и выразительный план невиданного дома, подчеркнуто асимметричный, заканчивающийся острым углом, и сложный живописный силуэт кровли, и бесконечное разнообразие форм окон, эркеров, балконов.

Построил этот удивительный дом и стал его первым владельцем инженер путей сообщения Петр Николаевич Перцов, происходивший из старинного дворянского рода. Его дядя, поэт и сатирик Эраст Перцов, водил дружбу с Пушкиным. В семье сохранились воспоминания об обеде, который Эраст дал в честь поэта в казанском «родовом гнезде», куда поэт приехал в 1833 г., собирая материалы о Пугачеве. По обычаю тех лет, новый дом был оформлен на имя жены инженера Перцова Зины Алексеевны, урожденной Повалишиной. Поэтому он часто упоминается и как дом З.А. Перцовой.

Человек нового времени, превосходный организатор, страстный поклонник искусства, художник-любитель, музыкант и меценат П.Н. Перцов решил построить для художников доходный дом с жилыми квартирами и мастерскими в мансарде, и личные апартаменты хозяина. Дом должен был стать пристанищем для творческих людей и художников, которым хозяин сдавал квартиры за небольшую сумму, а друзьям и вовсе бесплатно. Дом должен был привлекать своей необычностью. Замечательное место подле храма Христа Спасителя и с видом на Кремль обязывало к тому, чтобы здесь появилось нарядное здание и непременно в древнерусском стиле. Да не какое-нибудь, а такое, чтобы о нем говорил весь город, а народ восхищался.

Увлекшись идеей нового невиданного дома, Перцов объявил закрытый частный конкурс, поставив перед участниками главное условие: чтобы доходный дом отвечал духу и преданиям древней Москвы и в то же время – всем требованиям современности. Оттого в жюри Перцов пригласил лучших знатоков русского стиля и московского модерна: В. М. Васнецова, построившего по соседству сказочный терем для его друга И. Е.Цветкова, а также В.И. Сурикова, В. Д. Поленова, Ф.О. Шехтеля, СУ. Соловьева. На конкурсе по желанию заказчика были представлены проекты художников А. М. Васнецова и С.В.Малютина.

Первую премию жюри присудило А. М. Васнецову, вторую – художнику С. В. Малютину. Как следует из воспоминаний П.Н.Перцова, несмотря на экспертное жюри, он оставил за собой право личного выбора для постройки любого из премированных проектов. Проект А.М.Васнецова, показался ему слишком шаблонным, и он решил остановиться на талантливом художнике Сергее Васильевиче Малютине. Именно авторству Малютина принадлежит «русское чудо», покорившее весь мир, – Матрешка.

Сергей Васильевич Малютин. Автопортрет в шубе

Интересно, что удивительный дом – «чудо в сказочно-былинном стиле», ставший визитной карточкой Москвы, был возведен по эскизам художника, прекрасного живописца, а не профессионального зодчего, а архитектор Н.К. Жуков (при участии Б. Шнауберта) лишь сооружал его прочно и добротно как опытный инженер-строитель.

С.В. Малютин был членом васнецовского кружка «ревнителей» русского народного стиля.

Он родился в купеческой семье, окончил бухгалтерские курсы, служил конторщиком. Знакомство с подлинной живописью определило смысл его жизни: молодой человек твердо решил стать художником. Декоративный талант художника развился в талашкинских мастерских княгини М.К. Тенишевой. «Тщедушный, маленький, он был маленьким во всем, кроме таланта, – писала о Малютине в воспоминаниях Тенишева… В сущности, он был очень практичный, хитрый, себе на уме простой русский мужичок. Я любила его за направление его сказочной фантазии и чудный колорит».

Именно в Талашкино под Смоленском были возведены первые постройки по рисункам Малютина, близкие к живописным театральным декорациям. Он создавал и здания, и мебель, и бытовые предметы, думая об удобстве, но обязательно насыщая их образы ощущением сказки, символами, найденными в народном искусстве, восходящие еще к языческому времени. Во всех прикладных работах Малютина столько веры, столько радости, что этот эмоциональный заряд передается зрителю, и он испытывает такое же наслаждение, что и сам создатель.

По словам художника, здания должны напоминать о тех чудесных царствах, где текут медовые реки, а декорации – уводить душу от скучной, однообразной, полной мелких сплетен и разговоров жизни. Предоставив архитектору Жукову поверять «алгеброй гармонию», Малютин занялся интерьерами той части дома, где должен был жить заказчик. А жить он захотел в «сказочном царстве». Согласно проекту Малютина за основу нового дома следовало использовать старое трехэтажное строение, стоявшее на этом участке, нарастить его этажом с мансардами, дополнить пристройками и облечь в новый декоративный облик, превратив дом в сказочный русский терем.

Дом был построен в течение одиннадцати месяцев, совсем небольшой срок, учитывая резные лестницы, изразцовые майоликовые печи, витражи, спальни с нишами и курительные комнаты в восточном стиле. Из-за сложной формы земельного участка у дома оказалось целых три фасада. Перцов, лично руководивший всеми работами, вникавший во все детали работы, в творческий замысел художника не вмешивался и не стеснял его в средствах, отчего и появилось в 1907 году это московское чудо, редчайший образец доходного дома в неорусском стиле.

Языческая сказка

Архитектура дома выражала основную идею модерна – объединение всех элементов здания в единый художественный образ, в данном случае образ, ылинно-языческой Руси, воспетой в «Слове о полку Игоревем». По замыслу художника, его произведение должно было воплотить языческие истоки русской культуры, дух этой тревожной, фантастической эпохи. Выразительность дома определяется необычным силуэтом кровли, великолепными декоративными майоликовыми панно, украшающими гладкие стены из темно-красного кирпича. По совету Малютина исполнение наружной майолики заказали артели молодых художников Строгановского училища «Мурава».

Дом украшают более тридцати композиций. В них по всему зданию расцветают фантастические цветы и удивительные деревья, появляются сказочные и былинные персонажи. Здесь преобладают мотивы Весны, возрождения жизни, превращения инертной мертвой породы в прекрасные цветы жизни. Здесь и яркие, пестрые цветы – символы жизни, радости, счастья и красоты, и бык, дерущийся с медведем, и райская птица Сирин, и заяц, и павлины, и щуки, и причудливые змеи. И над всем этим поднимается Солнце, живое, доброе и близкое, говорящее с людьми и зверьми, как в доброй русской сказке, наполняя собой мир этого сказочного дома.

Вид на дом со стороны Пречистенской набережной

Фрагмент фасада дома Перцовой

На главном фронтоне дома главенствует – Ярило – внук Солнца и сын Белеса – славянский бог весны, неистовой любви и «страсти кипучей». Он олицетворял радость Весны, силу любовного желания. Ярило – оплодотворяющая сила весеннего Перуна, вносящая в жизнь людей пылкость чувств и наполняющая людей храбростью.

Накануне дня Ярилы (22 апреля) на Руси праздновался весенний праздник «ляльник», когда избранную девушку сажали на скамью и исполняли вокруг нее ряд магических обрядов с разжиганием костров и пением заклинательных песен. Бабки повитухи выносили младенцев на весенний снег, женщины обтирались весенним снегом – омолаживались, мужики пахали голыми. Молодые пели, плясали, любили друг друга. Такие магические действия, по мнению народа, гарантировали осенью хороший урожай, то есть символизировали плодородие. Возможно, поэтому на доме Перцова можно найти и многочисленных зайцев, олицетворяющих возрождение, возвращение юности и являющихся во всем мире символом плодовитости.

Издавна на Руси встречу долгожданной весны отмечали в день весеннего равноденствия, когда день становится длиннее ночи, когда пробуждается природа и Ярило-Солнце растапливает снега и начинает яриться, жарить. В этот день Ярило прогоняет Зиму и вздевает ее на вилы. Весна вступает в свои права. В этот день, славяне возжигали Священный Огонь, славили богов и предков, скатывали горящие колеса с горы в честь разгорающегося солнца. После прыгали через костер и торжественно сжигали на костре чучело Зимы – Марены.

Одновременно праздновали пробуждение природы и ее царя, хозяина леса, священного животного Белеса, покровителя древних славян. Его настоящее имя было запрещено произносить вслух и его почтительно называли: Медведь (мед ведающий), Ком – похожий на огромный шерстяной комок, Косолапый, Топтыгин. Подлинное имя этого священного зверя сохранилось в слове «Берлога», «логово Бера». Именем священного зверя клялись, а нарушивший клятву был обречен на гибель. Именно с весенним пробуждением Медового зверя древние славяне и связывали наступление весны.

Исстари Масленица на Руси называлась Комоедицей, в честь сурового хозяина леса. Самый почетный первый блин торжественно несли в чащу – «Комам». Отсюда и известная поговорка «Первый блин комом», а не потому, что получился неудачный «скомканный» блин.

Ни одна масленичная неделя в Москве не обходилась без медвежьего представления. В народе медведь ассоциировался с лешим, с богом Белесом. Считалось, он обладает магической силой. По преданию, он был сильнее нечистой силы и мог отвести беду от хозяев, если спляшет около их дома и обойдет вокруг него. Именно поэтому на главном фасаде сказочного дома изображен именно Медведь.

Дом Перцова обильно украшен магическими Солярными символами (свастикой). Солярный знак – это стилизованный крест с загнутыми концами, направленными по или против часовой стрелки – символ вечного круговорота вселенной, охранный символ и талисман, символ счастья. Славяне верили в магическую силу этого узора, имеющего обереговую силу. Причем, считалось, что свастика по часовой стрелке разрушительная, а против – созидательная. На резных деревянных дверях уникального дома можно увидеть и ту и другую, символизирующую полную гармонию.

Добро и зло, день и ночь, рождение и смерть, рай и ад.

Вековая дверь. На стекле изображение свастики

Птица Сирин

На доме изображены фантастические райские птицы: Сирин, Феникс, Гамаюн, Оглядышки (птицы с повернутой назад головою).

Сирин – птица-дева, одна из многочисленных райских птиц. В русских духовных стихах она, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением. В славянской мифологии чудесная птица, чье пение разгоняет печаль и тоску; является лишь счастливым людям.

Огненная птица Феникс – символ солнечного начала, воскресения и бессмертия: смерти и возрождения. Легенда гласит, что, когда феникс чувствует приближение смерти, он вьет гнездо, которое затем подставляет палящим лучам солнца, пока не сгорит дотла в их пламени. Тогда из ее остатков возникает новый феникс.

Райская птица Гамаюн – вестница богов, мифическая птица счастья, символизирующая мир, богатство, благополучие и величие. Она знает все о сущности Вселенной и поет людям божественные гимны, возвещая будущее.

Художник в полной мере использовал пластические возможности красной кирпичной кладки с ее теплым и насыщенным цветом, превращая ее в тяжелую ткань театрального занавеса, расшитого сказочными узорами. Один из углов дома был украшен балконом «Беседа Царицы» под когда-то бывшим золотым куполом. Объемная труба выполнена в виде спящей совы.

Способность видеть в темноте, а также поворачивать голову на 180 градусов, поблескивая искрами в желтых глазах, делала образ совы таинственным и пугающим. Способность же в течение дня сидеть неподвижно в укромном месте и как бы размышлять о чем-то неведомом людям создала из совы символ мудрости, ясновидения и пророчества.

Используя сакральную охранную символику, художник установил на коньке крыши золоченую решетку со львами, а над пирамидальной крышей над зеленой башней – бдительного стража, золоченого петуха. Лев издревле считался символом мужества, храбрости и верховной власти и посвящался солнечным божествам. В средневековых легендах лев наделялся способностью спать с открытыми глазами, поэтому олицетворял бдительного стража. Петух символизировал пробуждение, возрождение и бдительность. Считается, что рассветное пение петуха отгоняет нечистую силу. Со временем он стал символом просветления, поскольку пробуждается на рассвете и приветствует солнце.

Если обойти дом со всех сторон, не увидишь ни одного балкона, похожего на другой, ни одного одинакового угла дома. Самый большой балкон (со стороны Курсового переулка) держат на «своих горбах» фантастические чудища с крокодильими головами, витые сказочные змеи – драконы, порождение малютинской фантазии. По древним легендам, драконы – это бдительные и грозные стражи, охраняющие хозяина от зла и бед. Они символизировали два мира – верхний (птицы) и нижний (змеи) и играли важную роль, как посредники между двумя мирами – земным и небесным. Небесный дракон держит на своем хребте чертоги богов, чтобы не дать им упасть на землю.

Решетка на козырьке крыши

Изобилие фантастических цветов, изумительные райские птицы среди виноградных лоз; фольклорные Сирин и Алконост на своем «ветвистом троне», пышные сплетенные растения, парные птицы – «оглядышки» у гроздей райского сада, изображения символических животных, пейзаж с Солнцем и цветущим под его лучами миром, – все это рождало образ «духовного Вертограда» и превратило дом, предназначенный для повседневной жизни, в «Дом-Сказку».

«Нездешние» переживания Серебряного века требовали возвышенных и идеальных ликов природы. Первой ступенью в их создании и стал древний как мир образ райского сада.

Здание сразу же стало самым знаменитым в Москве и попало в дореволюционные путеводители как «блестящая импровизация в духе сказочно-былинного стиля: «Стены столовой резались из дуба, а арки, наличники и карнизы – из березы. Посудный лифт для спуска кушаний из кухни в буфет при столовой обделан в виде изразцовой майоликовой печи. Столовая вышла строго стильной. Половина салона от входа с площадки лестницы отведена под кабинет. Красивы вышли хоры с библиотечными на них шкафами и широким под ними камином. В большом окне ниши вставлено цветное, исполненное Строгановским училищем по рисунку Врубеля стекло с изображением «Въезда победителя». Картина Малявина «Мужик» была вделана в стену над письменным столом. Под широким, во всю стену, трапецеидальным окном с зарисованными цветами и арабесками стеклами стояла дубовая, с резьбой, скамья. Березовая резная арка, с резным окошечком, отделяла от столовой «Думку», на стене которой против арки висело большое синее полотно Рериха – «Заморские гости». В общем, вся отделка первого и второго этажей с соединяющей их лестницей была интересно задумана и любовно выполнена под непосредственным руководством С.В. Малютина, проявившего не только массу вкуса, но и много практичности».

Картина Н.К. Рериха «Заморские гости», висевшая на стене холла

Одним из первых квартирантов необычного дома стал сам Сергей Малютин, проживший в нем восемь лет. Здесь во время страшного московского наводнения 1908 года погибло его незаконченное монументальное полотно «Куликово поле», о котором он особенно горевал. Дом Перцова был «любимым детищем» художника, его надеждой, но не принес Малютину радости и творческого удовлетворения. По воспоминаниям очевидцев, Малютин мучительнее других искал свой путь, тяжелее остальных переживал удары судьбы, которые сыпались на него чаще, чем в обычной человеческой жизни.

По воспоминаниям его друзей, в нем словно было два художника. В мастерской его стояли два «лубка» – в один из них он складывал «записки с натуры, выражений человеческих лиц, точные натурные зарисовки. Другой – наполнялся клочками и кусочками бумаги с таинственными птицами-сиринами, подсолнухами, коньками-горбунками, проектами теремов. По словам художника, каждый человек живет не только в реальном мире и в сегодняшнем дне – у каждого есть «своя страна», своя сказочная мечта.

Для самого хозяина и его семьи была построена оригинальная квартира-особняк, занимавшая 4 этажа и имевшая собственный вход со стороны набережной. Одновременно со строительством дома Петр Николаевич занимался постройкой первой в России «народной» железной дороги на Северном Кавказе, чьи акции бы распространялись исключительно среди местного населения. Противником проекта был министр финансов Коковцев, лоббировавший интересы – Владикавказской железной дороги. Он «перекрыл кислород» Перцову: ни один отечественный банк не соглашался дать ему кредит под выпуск акций.

Поиски ссуды приводят Перцова в Англию. Ему предлагается законная и на редкость выгодная сделка, правда, ставящая русскую дорогу в зависимость от иностранных акционеров. За 1 миллион 200 тысяч рублей золотом, которые предоставлялись инженеру, акции должны были распространяться только в Англии. Честный инженер категорически отказывается от подобных условий, и тогда на помощь ему приходит молодой промышленник А.И. Путилов – ссуда была получена. Под залог попал весь капитал и имущество Перцова, включая только что построенный сказочный дом.

Из-за этой сделки чуть не расстроился брак Петра Николаевича с Зинаидой Алексеевной, номинальной владелицы дома (о чем свидетельствует табличка на здании). Отдавать свой дом в залог супруга категорически не желала. Больших трудов стоило ее мужу убедить ее, под клятвенное обещание в самое ближайшее время дом от залога освободить. Слово свое П.Н. Перцов сдержал.

Полет «летучей мыши»

В начале XX века Дом-Сказка обрел заслуженную славу «главного дома Серебряного века». Ведь в подвале его с 1908 по 1912 г. размещалось знаменитое артистическое театр-кабаре «Летучая мышь». У его истоков стояли две ярчайших личности – актер МХТ Никита Балиев, первый в России конферансье и нефтяной магнат Николай Тарасов (Торосян), слывший большим любителем театра и актрис. Человек он был незаурядный – представитель богатого армяно-черкесского рода и при всем при том денди, богема, спортсмен. Эфрос писал о Тарасове:

«Феи, стоявшие у его колыбели, забыли положить туда один подарок – способность радоваться жизни…. Тарасов носил в себе жажду этой радости и никогда не мог ее утолить. Он понимал эту радость, но не мог ее испытать».

Н.Л.Тарасов – основатель театра «Летучая мышь»

Получив в наследство огромное состояние отца, Николай Лазаревич, отправился проматывать его за границу. Со своим другом Никитой Балиевым они отправились вслед за МХТ, который гастролировал тогда в Европе. В Германии труппа Московского Художественного театра едва не прервала гастроли. Руководители театра приняли решение спешно возвратиться в Москву. Возвратиться с позором – театр провалился, деньги закончились. После смерти мецената Саввы Морозова театр переживал не лучшие времена. «Мы истощились материально, – писал об этом времени Станиславский, – и готовы были возвращаться по шпалам из-за границы».

Но тут к режиссеру В. И. Немировичу-Данченко явились два человека – Никита Балиев и Николай Тарасов, горячие поклонники Художественного театра. Они спросили режиссера, сколько денег нужно для того, чтобы театр продолжил гастроли. Ответ был краток: тридцать тысяч. Тарасов тут же безвозмездно предложил эту сумму. Если бы не этот дар, знаменитый театр просто прекратил бы свое существование. Театр продолжил гастроли, а Тарасова записали в состав пайщиков и сделали членом дирекции МХТа. С этого момента Николай Тарасов стал главным меценатом и покровителем прославленного театра.

Труппа театра «Летучая мышь»

По возвращении в Москву Тарасов с Балиевым решил подыскать дом, чтобы организовать там артистическое кабаре. Выбор был сделан в пользу дома Перцова. По преданию, когда «отцы-основатели» впервые спустились в подвал, навстречу им метнулась летучая мышь. Так появилось ставшее легендарным название. Подвал был обставлен скромно, но очень уютно и необычно. Что-то отдаленно напоминающее мастерскую художника, такую, как те, что располагались на чердаке дома. Стены тесного, слабо освященного зальчика от пола до потолка были разрисованы сказочными птицами, переплетавшимися в изящном орнаменте. Здесь же находилась скромная буфетная стойка с простыми вкусными домашними закусками. В правом углу крохотная сцена с раздвижным занавесом. Она служила как бы продолжением зрительного зала, находившегося с ним в живом общении. С серого сводчатого потолка свисал символ кабаре – матерчатая летучая мышь.

«Летучая мышь» впервые распахнула свою узенькую дверь 29 февраля 1908 года, когда была показана пародия на спектакль МХТ «Синяя птица», премьера которого состоялась всего неделю назад. Тогда же в первый раз был исполнен гимн кабаре:

 
Кружась летучей мышью
Среди ночных огней,
Узор мы пестрый вышьем
На фоне тусклых дней.
 

Кабаре было закрытым, только для своих. Оно замышлялось как царство шутки, далекое от посторонней публики. На стенах висели шуточные плакаты и карикатуры на актеров (автором некоторых их них был сам Тарасов). Главным правилом этого элитного клуба было остроумно шутить и, естественно, не обижаться на шутки. Здесь проводились веселые вечера для артистов МХАТа, разыгрывали капустники, где великие актеры выступали в неожиданных амплуа: В.И. Качалов представал цирковым борцом, О.Л. Книппер-Чехова – парижской шансонеткой, Иван Москвин – представлял балаганное чудо – «женщину с бородой», а трагическая актриса Алиса Коонен играла на балалайке и под руководством самого С.В.Рахманинова танцевала танец парижских апашей. Великий К.С.Станиславский, «магистр черной и белой магии», показывал удивительные фокусы, (он мог с любого снять сорочку, не расстегивая при этом ни пиджака, ни жилета), а В.И. Немирович-Данченко управлял любительским оркестром – когда дирижерской палочкой, а когда и вилкой.

«В лунном свете». Французская песенка

На один из таких вечеров Иван Бунин приводит героиню «Чистого понедельника»: «Она… пристально смотрела на актеров… на большого Станиславского с белыми волосами и черными бровями и плотного Москвина в пенсне на корытообразном лице – оба с нарочитой серьезностью и старательностью, падая назад, выделывали под хохот публики отчаянный канкан…» В то время оказаться на месте бунинской героини мечтали многие, ведь где еще увидишь Шаляпина и Собинова, демонстрирующих французскую борьбу, или Качалова, танцующего польку!

Одна из племянниц Саввы Ивановича Мамонтова, начавшая выезжать в свет, вспоминала, как иногда весенними вечерами за ней заезжал на своей лакированной двухместной машине дядя Михаил Иванович Мамонтов и вез ее в кабаре «Летучая мышь», находившееся в подвале дома Перцова. Зрителям подавали закуски, воспоминания, о необыкновенном вкусе которых эта дама сохраняла всю жизнь, особенно о поджаренных в костном мозге гренках из черного хлеба, на которых лежали анчоусы.

По Москве мгновенно поползли слухи о новорожденном кабаре. Среди околотеатральной публики начался ажиотаж: каждому хотелось попасть в интимную компанию, веселящуюся в перцовском подвальчике. Но туда получали доступ только актеры, художники, писатели и лишь иногда допускались просто друзья театра. Один из них вспоминал: «Буро-зеленая карточка с распластанным изображением летучей мыши и со словами «Летучая мышь разрешает вам тогда-то ее посетить» стала предметом зависти, пламенного желания и усерднейших хлопот».

Каждый приглашенный подвергался обряду посвящения в «кабаретьеры». Дежурный член-учредитель водружал на его голову бумажный шутовской колпак. Тем самым новопосвященный принимал обет – отказаться от привычных норм, стандартных правил поведения. Здесь действовали особые законы. Один из посетителей кабаре писал о том, как раскованно чувствовали себя люди, пропитанные воздухом «Летучей мыши»: «Лица, которые мы привыкли видеть важными и деловитыми, стонали от спазм неудержимого хохота. Всех охватило какое-то беззаботное безумие смеха: профессор живописи кричал петухом, художественный критик хрюкал свиньей. Такое можно встретить только на кипучем карнавале в Италии или веселой Франции».

Душой всех представлений был конферансье Никита Балиев – подлинный гений в своей работе. Он обладал удивительным даром включать публику в процесс представления, втягивать ее в живой диалог. Уютный, кругленький, живая смесь добродушия и юмора, он был идеальным посредником между актерами и зрителями. Шутки то и дело летели со сцены в зал и обратно. Балиев подхватывал чужие реплики, искусно обыгрывал и с блеском на них отвечал. Многие, кто не знал кулис «Летучей мыши», думали, что Николай Тарасов только ее «золотой мешок». Но он был первым среди ее творцов, автором почти всех программ – текста, музыки, костюмов и декораций. Все это делалось с редким остроумием, изяществом и артистизмом.

Очень скоро кабаре приобрело большую известность в театральной среде, но просуществовало совсем недолго. Осенью 1910 года из-за несчастной любви 28-летний Тарасов покончил жизнь самоубийством.