Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Автор книги: Ирина Сергиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 48 страниц)

Скандал в благородном семействе

Женился Саввушка по большой любви, не побоявшись скандала. Дело в том, что 19-летняя красавица Зинаида Григорьевна уже была замужем, да еще и за родственником, двоюродным племянником Саввы Сергеем Викуловичем и уже носила фамилию Морозова. Ходили слухи, что Сергей Викулович взял ее из ткачих на одной из морозовских фабрик. Поговаривали, что работала она «присучальщицей», то есть следила за тем, чтобы не рвалась нить. Там-то ее якобы и заметил хозяин, да и взял в барские хоромы. На самом же деле Зина была дочкой богородского купца Григория Зимина, хозяина Зуевской мануфактуры. Семья будущей невестки была хорошо известна Марии Федоровне. Отец Зинаиды даже сватался к Марии Федоровне, но родители предпочли отдать ее за Тимофея.

Зинаида Григорьевна Мороз

По семейной легенде, однажды на одном из вечеров Зинаида появилась одна – муж предпочел отправиться на охоту. Савва подошел к одинокой гостье и любезно проводил в зал. Так началось знакомство, а вскоре по Москве пошли слухи об их романе. Мать Саввы Мария Федоровна вызвала сына для серьезного разговора, но, увидев его счастливые глаза, не стала уговаривать расстаться с этой женщиной. Слова сына ее поразили: Савва признался, что они ждут ребенка, и вопрос о свадьбе решен.

И для семьи Морозовых, и для семьи Зиминых развод Зинаиды и женитьба Саввы на разведенной были страшным позором. В России развод не одобрялся, а для старообрядцев это было – немыслимо. Старообрядцы свято чтили свои законы: не сквернословили, не пьянствовали, не курили, никогда не повышали голоса, много работали. В доме Марии Федоровны не было горячей воды, телефона, электрического света, а спала она даже в преклонном возрасте на сколоченной мужем жесткой деревянной кровати. И самое, главное, старообрядцы никогда не женились на разведенках. Отец Зинаиды говорил, что ему легче было бы видеть дочь в гробу, чем второй раз под венцом. Савва пошел на чудовищный скандал и семейный

позор – свадьба состоялась. Первенца супруги назвали в честь деда, Тимофеем.

Именно после женитьбы в 1888 г. Савва с женой покидают родительский дом и покупают на тихой аристократической Спиридоновке барский особняк, принадлежащий Н. Т. Аксакову, брату известного поэта. Вскоре на этом участке начинается строительство дома, поразившего москвичей своим великолепием.

Савва Тимофеевич поселился в роскошном особняке с молодой красавицей женой, на которую по купеческим обычаям и был оформлен дом. Зиночка обожала роскошь и упивалась светскими успехами. Немыслимые туалеты, самые изысканные драгоценности, самые модные и дорогие курорты, фешенебельные отели, собственный выезд, ложа в театре… Морозов беспрекословно оплачивал все счета своей обожаемой жены. Ее суетное тщеславие порой не знало границ и приводила к курьезам. На открытии Нижегородской ярмарки Савва Тимофеевич как председатель ярмарочного биржевого комитета принимал императора с семьей. И в ходе торжественной церемонии ему высказали замечание, что шлейф платья его жены длиннее, чем у императрицы Александры Федоровны, что являлось серьезным нарушением этикета.

Зинаида Григорьевна, став хозяйкой роскошного особняка, окрещенного молвой «московским палаццо», превратила свой дом в роскошный светский салон. У нее «запросто» бывала сестра царицы, жена московского генерал-губернатора великая княгиня Елизавета Федоровна. В изысканных, сверкающих гостиных хозяйки собиралась вся артистическая элита. Здесь звучали голоса Ф. И. Шаляпина, который ценил ее как прекрасную собеседницу и пел для нее русские народные песни, К. С. Станиславского, В. И. Немировича-Данченко, И. М. Москвина, В. И. Качалова, А. П. Чехова, О.Л. Книппер. Здесь можно было встретить сына Л.Н. Толстого Сергея Львовича, В. А. Гиляровского, Л.Н. Андреева, историка В.О. Ключевского, художников И.И. Левитана, А.Н. Бенуа, министра финансов Витте, который представил «ситцевого короля» самому императору. Авторитет Зинаиды Морозовой был столь высок, что с ее мнением считались сильные мира сего, а творческая элита прислушивалась к ее умным и тонким замечаниям.

Вот как описывает хозяйку Андрей Белый: «В комнату вошла Сказка тихими неслышными шагами. У нее было светло-серое платье, и на нем были нашиты серебряно-бледные листья. В рыжих волосах горела бриллиантовая звезда. Она ступала тихо и мягко, как бы пряча свое изящество в простоте. Это был верх аристократической естественности».

Жизнь в богатом доме протекала интересно и счастливо, подрастали дети. Обворожительная хозяйка со всей страстью своей натуры отдалась устройству семейного очага. Казалось, ничто не предвещало беды в уютном и просторном Морозовском доме, в любимом театре, все обещало покой и счастье. Но в это время в жизни Саввы появилась женщина, с именем которой связана семейная драма, а, возможно, и его смерть. Имя роковой женщины, ведущей актрисы Художественного театра – Мария Федоровна Андреева, с ранней юности впитавшая в себя страсть к театру и сцене, обожавшая внимание публики и многочисленных поклонников.

По семейной легенде, Савва Тимофеевич как-то посетил спектакль молодого еще Художественного театра (МХТ), посмотрел на Москвина в роли царя Федора Иоанновича и так растрогался, что тут же пришел на собрание акционеров театра и скупил все его паи. На самом деле он был одним из первых купцов, откликнувшихся на просьбу Станиславского помочь в создании первого в России общедоступного театра. Именно он нашел новое здание для театра в Камергерском переулке и оплатил его полную реконструкцию, заказав его перестройку своему любимому архитектору – Федору Шехтелю. Морозов практически содержал весь театр, покупал костюмы для спектаклей, а для пьесы «Снегурочка» даже снарядил экспедицию за костюмами на Север. По скромным подсчетам историков, Савва Тимофеевич израсходовал на театр колоссальную сумму – более 500 000 рублей. Но не только деньги Морозов положил на алтарь любимого дела – он отдал ему душу.

Станиславский по достоинству оценил Морозова: «Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы, но и служить искусству со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды…».

Савва Тимофеевич лично руководил осветительной службой театра. Как-то один из его друзей, придя в особняк на Спиридоновке, увидел, как Савва на дорогущем столе красного дерева смешивает какие-то лаки. «Савва, ты бы хоть подстелил что-нибудь, испортишь ведь мебель», – заикнулся гость. «Стол что, ерунда, – ответил хозяин, – такой любой столяр за сто рублей сделает. А вот лунный свет только у меня в театре будет».

Мемуаристы пишут, что с годами Савва Тимофеевич стал тяготиться атмосферой в своем доме, его раздражала и излишняя роскошь, и чрезмерная светскость жены. Властный характер Зинаиды Григорьевны, когда-то восхитивший Савву Тимофеевича, стал тяготить его. Бешеная страсть к жене переросла в отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались. Не спасли этот брак даже четверо детей. Наступил конец семейному счастью пары, создавшей свой союз по страстной любви.

Зинаида Григорьевна, умная и гордая, разлад переживала тяжело. Появляясь в светском обществе, она ходила с высоко поднятой головой, надменная и недосягаемая. За этим величием скрывались отчаяние и обида. Во всех своих бедах она обвиняла М.Горького, которого винила в крахе своей семьи – из-за него Савва Тимофеевич связался с революционерами и с актрисой Андреевой, ставшей в жизни Саввы Морозовой роковой женщиной.

Женщина непомерной красоты

Жена высокопоставленного чиновника А.А. Желябужского, принявшая сценический псевдоним Андреева, разочарованная неудачей в личной жизни, искала утешения в игре на театральной сцене. Ей прочили блестящую театральную жизнь, но она избрала путь профессиональной революционерки. Возможно, первоначально она просто «играла» в революцию, как играла ведущие роли на сцене МХТ. Но постепенно новая жизнь, полная романтики и тайн, полностью ее захватила, и для театра уже не осталось ни сил, ни времени.

М.Ф. Андреева

Многие считали Андрееву самой красивой женщиной русского театра. Сама великая княгиня Елизавета Федоровна писала ее портрет, а также самые знаменитые художники России – И.Н Крамской, И.Е. Репин, И.И. Бродский. Увлечение Саввы переросло в любовь, завязался бурный роман. Морозов, восхищаясь ее красотой, благоговейно преклонялся перед талантом и мчался выполнять любое желание.

Именно по ее просьбе он дает деньги на нужды партии, на побег из тюрьмы политических заключенных, на издание ленинской газеты «Искра», на создание подпольных партийных типографий. Он лично доставляет запрещенную литературу на… собственную фабрику, прячет в своем роскошном особняке революционера Николая Баумана, спавшего по ночам в кабинете хозяина или на бильярдном столе. Поговаривали, что в то время когда в особняке прятался Бауман, Морозова решил посетить сам московский генерал-губернатор С.А. Романов. Прием был обставлен самым роскошным образом. Сергей Александрович сидел за столом и даже не подозревал, что сидящий здесь же «друг семьи» Морозовых – опаснейший революционер Бауман, которого искала и не могла найти вся московская полиция.

Позже охранка установит, что Андреева была связана с большевиками и собрала для РСДРП миллионы рублей, использовав для этого влюбленных в нее богатых купцов и крупных промышленников. За свою уникальную способность «вытрясти деньги из толстосумов» Ленин даст ей партийную кличку «товарищ Феномен».

По словам К.С. Станиславского, она не просто использовала влюбленного в нее Савву Морозова, но и всячески осмеивала его перед московской публикой. Не выдержав едких насмешек над влюбленным человеком, режиссер направил актрисе резкое письмо: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам – исключительные… Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву… Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите?.. Вы хвастаетесь публично перед посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по Вашему настоянию, вносит целый капитал ради спасения кого-то… Я люблю ваши ум и взгляды и совсем не люблю вас актеркой в жизни. Эта актерка – ваш главный враг. Она убивает в вас все лучшее. Вы начинаете говорить неправду, перестаете быть доброй и умной, становитесь резкой, бестактной и на сцене, и в жизни».

Андреева принадлежала к числу людей, суждения о которых расходятся полярно. Очень редко современники отзывались о ней безразлично, равнодушно. «Ее или порицали или восхваляли, любили или ненавидели, превозносили до небес или клеймили», – вспоминала хорошо знавшая знаменитую актрису жена Луначарского Н.А. Розенель.

Но когда появилась в театре талантливая артистка Книппер-Чехова, то все главные роли стали отдавать ей. Андреева подняла бунт, стала жаловаться Морозову на Немировича-Данченко. В конце концов, два совладельца театра так возненавидели друг друга, что не могли спокойно разговаривать, и Морозов отказался от своего директорства.

Вместе со своим близким другом Максимом Горьким и Марией Федоровной он затеял новый театр, но тут Андреева и Горький объявили, что полюбили друг друга. Это открытие было для Саввы тяжелейшим потрясением. Но даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов по-прежнему трепетно о ней заботился. Он преданно ухаживал за ней в больнице, ради нее вытаскивал из тюрьмы Горького, а позже сделал шаг, возможно, ставший роковым. Боясь, что когда-нибудь Андреева, по ее собственным словам, «умрет под забором нищей», он застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя и отдал страховой полис актрисе.

Савва Большой и Савва Маленький

Тяжело переживая потерю любимой, Савва Тимофеевич делает попытку вернуться к жене, и она, ради детей, идет ему навстречу. По слухам, узнав об измене возлюбленной, он, запершись в кабинете, написал прощальное письмо и приготовил пистолет. Вот-вот, должен был раздаться роковой выстрел, но вдруг раздался громкий детский крик. И Савва очнулся. Он вспомнил, что в последние дни все в доме ожидали радостное событие – рождение ребенка. Маленький человечек, его младший сын Саввушка, спас его своим криком от безумства. Наутро он с горестью рассказал об этом Марии Федоровне, подарив ей, как память об их несостоявшейся любви, свою предсмертную записку.

Любовь оказалась невозможной. Друзей в своем кругу у него не было. Он презрительно называл своих коллег «волчьей стаей», и «стая» отвечала ему боязливой нелюбовью. Постепенно пришло понимание истинного отношения к нему со стороны «товарищей»: большевики видели в нем всего лишь глупую дойную корову и беззастенчиво пользовались его деньгами. В письмах «искреннего друга» Горького сквозил откровенный расчет. Он по-прежнему требовал денег, денег, денег.

Савва Тимофеевич впал в жестокую депрессию, начал избегать людей, много времени проводил в полном уединении. По Москве и поползли слухи о его безумии. По настоянию жены и матери был созван консилиум, который поставил диагноз – «тяжелое нервное расстройство» и рекомендовал направить «больного» для лечения за границу. После чего он с супругой и личным врачом в апреле 1905 года отправился сначала в Берлин, а затем и в ставший для него роковыми Канн.

В Канне «революционный» шантаж не прекратился. Савва Тимофеевич почти все время молчал, и лишь однажды сказал жене, что и здесь к нему приходил Красин, требовал денег, но он их не дал. Потом помолчал и добавил: «Они меня убьют». Тогда Зинаида Григорьевна посчитала слова мужа результатом его нервного состояния, но после его гибели не раз с горечью вспомнила их.

Тайна смерти Саввы Морозова

В роковой день 13 мая 1905 года, Савва Тимофеевич сделал гимнастику, долго плавал. Он был в прекрасном настроении, спокоен, весел и даже предложил съездить в Монте-Карло «поиграть немного». Он гулял с женой в парке, строил планы на будущее, а после отправился к себе в комнату отдохнуть до обеда. Неожиданно, Зинаида Григорьевна услышала довольно громкий хлопок. Вбежав к нему в спальню, испуганная женщина обнаружила на диване тело мертвого мужа. Рука его безжизненно свисала, рядом с ней на полу валялся пистолет. Окно было открыто, на письменном столе лежала предсмертная записка (бережно сохраненная Андреевой): «Прошу никого не винить». Записка была написана на простом клочке бумаги, без подписи, без даты.

На крик Зинаиды Григорьевны в комнату вбежал врач Морозова, Н.Н. Селивановский и служащие гостиницы, которые и вызвали полицию. Доктор обратил внимание на то, что его пациент лежал в обычной для него позе на кровати с закрытыми глазами. Это удивило его. После расспросов близких и служащих гостиницы было установлено, что никто глаза покойному не закрывал. Врач был убежден, что Морозова убили спящим. Его мнение подтверждают криминалисты и специалисты по баллистике. Они склонны считать, что при таком положении тела, расположении правой руки и пистолета нельзя исключать версию убийства с инсценировкой самоубийства. Зинаида Григорьевна также сделала заявление, что через открытое окно видела удалявшуюся фигуру мужчины в плаще и в надвинутой на глаза шляпе. Он очень напоминал преследовавшего и шантажирующего их Леонида Красина.

Градоначальник граф Шувалов в секретном донесении, направленном в департамент полиции, писал: «… По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и по приезде в Канн к нему по поручению писателя приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного, который в это время уже был психически расстроен. Под влиянием таких условий и угроз Морозов застрелился».

Однако Зинаида Григорьевна была категорически с ним не согласна и не раз утверждала, что Савву Тимофеевича застрелили революционеры, которые постоянно требовали своего у «друга» денег, т. к. после разрыва с Андреевой Савва престал их финансировать. Л.Б. Красин, главный террорист большевистской партии, несомненно, знал о существовании страхового полиса у возлюбленной Саввы и вполне мог организовать его убийство, после того как не получил денег от самого Морозова. Вскоре после смерти Саввы «долгожданные» деньги оказались у большевиков.

К словам жены и лечащего врача никто не прислушался. Ни французская, ни русская полиция не желали громкого скандала и не были заинтересованы вести затяжное следствие. И вскоре прекратили расследование. Официальной версией следствия стало самоубийство.

Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны, что породило несколько легенд. По первой, Морозов не смог пережить того, что Андреева предпочла ему Горького, и застрелился. По второй, убедившись, что «дойная корова» революции уходит из-под контроля, террористы попытались заставить Савву передумать. Морозов шантажу не поддался, и тогда последовал роковой выстрел. Поговаривали и о причастности к смерти сына Марии Федоровны Морозовой, и, конечно, жены, которая-де устала терпеть от него унижения и постоянные измены. Газеты также писали, что с прогрессивным промышленником расправилась реакция. Многие авторы советского времени приписывали смерть Саввы Тимофеевича Морозова царской охранке.

Морозовский клан испытывал глубокое унижение: самоубийц не хоронили в освященной земле, и покойника пришлось объявить сумасшедшим. В качестве неоспоримых доказательств были представлены следующие доводы. Во-первых, плохая наследственность. Душевной болезнью страдали многие из клана Морозовых: одна из его сестер не смогла пережить измены мужа и покончила с собой, другая еще в молодости сошла с ума, и ее пришлось поместить в приют, и даже дочь самого Саввы – Мария не избежала этой участи. Следовательно, покойный не мог контролировать свои действия. В газетах тут же было опубликовано сообщение, что у Саввы Тимофеевича за границей произошло помутнение рассудка, и он скончался «в результате сердечного приступа».

Как бы то ни было, но разрешение на погребение на Рогожском кладбище было получено. Морозова привезли из Франции в закрытом металлическом гробу, который, даже не открывали. На похоронах великого мецената А.А. Козлов, тогдашний генерал-губернатор Москвы, подойдя к Зинаиде Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал, выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех – огромная».

В том, что произошло на самом деле, не стал разбираться никто: французской полиции не было дела до русского, русской жандармерии – того, что случилось во Франции. Морозовы же хотели, чтобы эта история поскорее забылась. Все попытки выяснить правду о гибели Морозова решительно пресекла его мать Мария Федоровна, якобы сказавшая: «Оставим все как есть. Скандала я не допущу». По мнению исследователей, все близкие Саввы Тимофеевича были уверены, что он не был самоубийцей, а убит большевиками, но страх расплаты за правду его гибели, страх за детей и внуков не позволяли им открыто заявить об этом. И еще одно косвенное доказательство того, что Морозов не покончил жизнь самоубийством, а был убит: в случае самоубийства страховка никогда не выплачивалась. Тайна смерти Морозова так и не была разгадана.

Многие в Художественном театре искренне горевали о трагической кончине Морозова. Болезнь, а впоследствии смерть Саввы Тимофеевича, по словам Станиславского, «оторвала от театра кусок его сердца». Когда в 1923 году МХТ гастролировал в США, Станиславский рассказывал американцам о роли Морозова в судьбе театра, о его «меценатстве с чисто русской широтой». Американские богачи не могли, по словам Константина Сергеевича, «понять этого человека. Они убеждены, что меценатство должно приносить доходы». Савве Морозову меценатство приносило сплошные убытки, зато давало интерес к жизни, возможность приносить радость.

Жизнь после смерти

«Жалко этого человека, славный он был и умница большой. Затравили его, как медведя, маленькие злые и жадные собаки, – писал Максим Горький Е. П. Пешковой в июне 1905 года. – Из угла, в который условия затискали этого человека, был только один выход – в смерть».

По словам пролетарского писателя, после смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: «Савва вовсе не помер: в гробу его не было, вместо него похоронили другого, а он отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму». Согласно полицейскому акту в 1907 году в Никольском объявился мужик, выдававший себя за Савву Тимофеевича Морозова. Его привечали в компаниях, поили в кабаках, но потом вычислили и сильно побили.

После смерти мужа Зинаида Григорьевна так и не обрела душевный покой. Стены когда-то милого ей дома казались душными и тесными. Везде, даже на кладбище ей мерещился призрак несчастного Саввы. Москвичи сразу же подхватили эти слухи, придумав им неожиданное продолжение. По словам очевидцев, в старой части Рогожского кладбища, можно и сегодня услышать тяжелый звон – будто бы монеты кто-то сыплет. А порой вслед за этим звуком появляется непонятное белое очертание человека с пистолетом. Говорят, это бродит неуспокоенная душа мающегося Саввы.

После трагической гибели Саввы, его вдова Зинаида Морозова решает продать роскошный особняк на Спиридоновке, и его покупает другой поклонник таланта Шехтеля – фабрикант, миллионер и меценат М.П. Рябушинский. По фамильным преданиям, причиной продажи был панический страх: каждую ночь из кабинета умершего мужа раздавались шаги и покашливание, загадочным образом перемещались вещи. В полночь по дому слышалась его характерная шаркающая походка. Новые владельцы дома также не раз жаловались, что им не давал покоя «дух самоубийцы Саввы». Было это убийство или самоубийство, не установлено и по сей день. Парапсихологи считают: привидение исчезнет, когда причина смерти будет установлена.

В память об ушедшем сыне Мария Федоровна Морозова выделила средства на строительство двух корпусов Старо-Екатерининской больницы, корпуса для нервных больных и корпуса родильного дома (оба сохранились на территории МОНИКИ). Свой вклад в память о муже внесла и вдова Зинаида Григорьевна Морозова, которая построила дом дешевых квартир им. Саввы Морозова в Большом Новопесковском переулке. В 1915 г. в память о любимом муже она построила церковь Покрова в своем имении Горки.

Создав новую семью, Зинаида Григорьевна приобрела имение Горки, где она принимала в качестве постоянных гостей Левитана, Чехова, Поленова, Серова. Реконструкцию старинной усадьбы был приглашен осуществить Ф.О. Шехтель, с которым Зинаида Григорьевна, после постройки своего московского замка, была очень дружна. Маловыразительный домик превратился в роскошное дворянское гнездо.

После смерти Саввы Тимофеевича, с которым Зинаида Григорьевна прожила 19 лет, она получила по его духовному завещанию основную часть наследства. Через два года после безвременной смерти мужа Зинаида Григорьевна вышла замуж в третий раз, обвенчавшись с генерал-майором свиты его императорского величества А. А. Рейнботом, градоначальником Москвы. Это был союз тщеславия и расчета: Рейнбот обретал материальную независимость, а Морозова стала потомственной дворянкой. Однако новый муж Зинаиды Григорьевны не оправдал надежд. Рейнбота обвинили в казнокрадстве и взяточничестве, последовали скандальная отставка и долгий судебный процесс. Мало того, в ходе следствия выяснилось о наличии у него многочисленных любовниц. Самолюбию гордой женщины был нанесен сильнейший удар, и она указала ему на дверь.

После революции Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий, но лишилась всех своих имений и ценностей. Ее любимая усадьба Горки была национализирована и передана вождю мирового пролетариата В.И. Ленину. На протяжении многих десятилетий сюда приезжали с одной целью – посмотреть на тот дом, где жил и умер вождь мирового пролетариата, и редко задавали вопрос, кто все это строил. И только специалистам было известно, что своим внешним видом и интерьерами усадьба обязана великому Федору Шехтелю.

До 1924 года бывшая хозяйка роскошного особняка жила в Москве в Староконюшенном переулке, затем переехала в Ильинское, недалеко от Москвы. Жила за счет продажи вещей, оставшихся от прошлой жизни. Потеряв все, Зинаида Григорьевна с удивительным достоинством продолжала воспитывать детей, а затем и внука. Из четверых детей Морозовых судьба ни у кого не сложилась: старшего Тимофея расстреляли в 1921 году, дочь Мария закончила свои дни в психиатрической больнице, Елена уехала с мужем за границу и мучительно переживала в эмиграции разрыв с семьей, младший сын Савва после смерти матери был арестован и выслан «на край земли».

Счастье и покой навсегда покинули ее. Дети умирали молодыми, внуки болели туберкулезом. Зинаида Григорьевна Морозова умерла в 1947 году в Ильинском, где и была похоронена. Младший сын Морозовых, вернувшись из ссылки, взял горсть земли с уничтоженного сельского погоста и перенес в Морозовскую усыпальницу на старообрядческом Рогожском кладбище столицы. Рядом с могилой любимого мужа.