Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Автор книги: Ирина Сергиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 48 страниц)

«Гнездо троцкистов»

После Октябрьских событий особняк Маргариты Морозовой был национализирован вместе с уникальными шедеврами, собранными ею самой и покойным мужем, а в нем разместился только что учрежденный Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Наркомпросе. Этот отдел был создан в мае 1918 года по инициативе известного русского живописца и искусствоведа И.Э. Грабаря. В июне того же года заведующей отделом назначили влиятельную даму, жену второго после Ленина человека в государстве Льва Давыдовича Троцкого, Наталью Ивановну Седову, чьи авторитет и влияние в высших должностных кругах были неоспоримы. Грабарю пришлось довольствоваться положением члена коллегии отдела, так как к нему относились как бывшему буржуазному «спецу», а значит, человеку ненадежному

Лейба Бронштейн (Троцкий)

Плакат советского времени

Большевики, бросив лозунг «Грабь награбленное!», уже к весне 1918 г. буквально захлебнулись в конфискатах. В предметах материальной культуры, как они их окрестили. Комиссары всех уровней уже набрали себе полные квартиры всего буржуазного. А предметы буржуазного быта все прибывали из национализированных особняков, усадеб, антикварных магазинов, частных коллекций. Тогда на смену «Грабь награбленное!» был выдвинут другой лозунг: «Искусство принадлежит народу!» В мае 1918 г. был создан Национальный музейный фонд, куда направлялись все конфискованные вещи.

Большинство командиров и комиссаров никогда не слышали о каком-то непонятном музейном отделе, сохраняющем зачем-то «буржуйское добро», но мандаты его эмиссаров за подписью жены наркома и председателя Реввоенсовета республики действовали магически и безотказно. Тем более что бланки мандатов, инструкции и другая документация, как указывалось на них, печатались в «походной типографии поезда Предвоенсовета тов. Троцкого».

В книге воспоминаний «Моя жизнь», изданной в Берлине в 1930 году, Л.Д. Троцкий так писал о работе своей жены этих лет: «Ей приходилось бороться за памятники прошлого в обстановке гражданской войны. Это была нелегкая задача. Ни белые, ни красные вообще не склонны были очень заботиться об исторических усадьбах, кремлях или церквах… Хранители дворцов и музеев обвиняли военных в недостаточном уважении к культуре, военные же и комиссары обвиняли хранителей в предпочтении мертвых вещей живым людям. Формально выходило, что я находился в непрерывном ведомственном препирательстве с собственной женой. На этот счет было немало шуток…»

Большое мужество потребовалось от Натальи Ивановны в 1922 году, когда она, возглавляя музейный отдел Наркомпроса, не побоялась выступить против Сталина. Став генсеком, он намеревался поселиться в верхних апартаментах Большого Кремлевского дворца, связанных переходом с Оружейной палатой. А Седова возражала и написала Ленину: «Да, товарищу Сталину нужна квартира, но ведь он – не музейный экспонат и ему не обязательно жить в музее».

Отдел по делам музеев сохранил всю стильную обстановку морозовского особняка, включая не значившиеся в перечне для Третьяковской галереи картины, панно «Фауст и Маргарита» Врубеля, хрустальные люстры и т. д. Это помещение имело вид не советского учреждения, а аристократического салона. При этом бывшей хозяйке, в знак признания ее особых заслуг на ниве культуры, были оставлены две крохотные комнатки в подвале (бывшие комнаты для прислуги), где она поселилась вместе со своей сестрой Еленой.

Лев Троцкий и Наталья Седова

Через десять лет Н.И.Седова-Троцкая превратилась в жену главного врага генеральной линии партии и в 1927 году вынуждена была оставить свой пост, затем последовала ссылка Троцких в Алма-Ату и последующее громкое политическое изгнание за пределы сталинской державы. Судьба уготовила Н.И. Троцкой нечеловеческое испытание. В 1937 году расстреляли ее младшего сына Сергея, талантливого инженера, не пожелавшего покинуть СССР. В 1938 году погиб при загадочных обстоятельствах в парижской клинике старший сын Лев, верный помощник отца, и, наконец, через два года был зверски убит в Мексике сам Л.Д. Троцкий.

Поддерживая окровавленное тело мужа, Наталья Ивановна услышала: «Наташа, я люблю тебя». «Он произнес это так неожиданно, так серьезно, почти резко, что я, ослабевшая от шока, едва не лишилась чувств», – напишет она позднее в книге «Жизнь и смерть Льва Троцкого». А когда уже в больнице сестры, готовя его к операции, оказавшейся бесполезной, стали снимать с него последние одежды, он сказал: «Я не хочу, чтобы они меня раздевали… Я хочу, чтобы это сделала ты». Раздев мужа, она наклонилась и прижалась губами к его губам. «Он поцеловал меня в ответ. Еще раз. И еще раз. И еще раз. И еще. Так мы простились».

После отставки Троцкой на Музейный отдел как «на гнездо троцкистов» обрушились репрессии. Он подвергся бесчисленным, бессмысленным реорганизациям. В 1930 году его фактически ликвидировали, предварительно основательно «вычистив». В самом начале сталинских чисток Грабарь своевременно ушел со всех своих ответственных постов и возвратился к живописи. Он написал портрет девочки по имени Светлана, который вдруг стал невероятно популярен. Секрет был прост: дочь Сталина тоже звали Светлана, и все решили, что на портрете изображена именно она.

Известно, что в 1918 году датский посол предложил Маргарите Кирилловне датский паспорт и всяческое содействие, но она гордо отказалась, вежливо ответив письмом: «Милостивый государь! Я потомственная московская купчиха. Все здесь создавали мои предки. И даже если дело рук их, не дай бог, будет уничтожено, мой вдовий долг обиходить родную могилу». Уезжать из России она не захотела и вторую половину своей жизни прожила в глубокой бедности. Были времена, когда единственным безопасным для нее местом оставался склеп покойного мужа.

В бывших роскошных покоях Маргариты Морозовой долгое время размещались различные советские учреждения, позднее – норвежская миссия. Посол Норвегии относился к Маргарите Кирилловне с симпатией, она даже посещала приемы в посольстве. В 30-х годах Маргариту Кирилловну с сестрой окончательно выселили из подвала ее бывшего дома, и они были вынуждены поселиться за городом в Лианозове, где сами пилили дрова, таскали воду. Маргарита Морозова, ее больная и беспомощная сестра, старая нянька и верная кухарка жили все вместе в двух комнатах подмосковной развалюхи. Дворника, кухаркиного мужа, убили те, кто пришел «грабить награбленное», посчитав, что миллионерша Морозова припрятала свои сокровища под половицей. От прошлых богатств у нее осталось длинное черное платье и портрет младшего сына Микки, работы Серова, с которым она скиталась по разным углам, имея статус «лишенки», пожалованный новой властью в «благодарность» за все благодеяния, без всяких гражданских прав.

По словам очевидцев, Маргарита Кирилловна не роптала на судьбу и переносила беды с христианским смирением. В своем поношенном платье, но все еще удивительно красивая, она с гордо поднятой головой сидела на концертах в консерватории. Признанную красавицу, с юных лет избалованную мужским вниманием, обожанием, природа наделила редким даром любви – самоотверженной, готовой на любые жертвы, любые испытания.

Судьба детей сложились по-разному. В1917 году после долгой душевной болезни умер старший сын Юрий. Обе дочери Маргариты Кирилловны вышли замуж и оказались за рубежом и закончили свою жизнь на чужбине. Разлука с младшей дочерью причиняла матери особую боль. Морозова не раз обращалась к властям с просьбой разрешить ей выезд в Берлин, чтобы повидаться с Марусей, но неизменно получала отказ. Из четырех детей рядом с матерью оставался только сын Мика – Михаил Михайлович, ставший профессором, крупнейшим в стране шекспироведом. Мать всем сердцем радовалась успехам сына, но рок отнял у нее и эту последнюю радость. В 1952 году матери пришлось пережить скоропостижную кончину сына. Ее невестка, мать любимого внука Михаила-младшего заболела психически и бросилась в окно с пятого этажа.

Свой девятый десяток Маргарита Кирилловна доживала в беспросветной нужде, существовала за счет материальной помощи нескольких друзей. В их числе была жена композитора А. Н. Александрова Нина Георгиевна. «Они так бедны, – с горечью рассказывала она общим знакомым о жизни Морозовой и ее сестры, – что от них пахнет нищетой. Но те, кто знал Маргариту Кирилловну в былые годы, навсегда сохранили в душе ощущение исходившего от нее «душистого, мягкого очарования». Умерла Маргарита Кирилловна Морозова в 1958 г. от инсульта на 85-м году жизни и была похоронена на Немецком кладбище.

В 1946 году в ее особняке в Мертвом переулке разместилось Датское посольство. В пустовавшие ниши холла нынешние хозяева дома водрузили бюсты коронованных особ Дании. Вместо врубелевских полотен на стенах теперь парадные портреты короля Фредерика IX с супругой и Луизы Датской.

Интерьеры посольства Дании

Над домом развевается красный флаг, пересекаемый белым крестом (Даненброг).

Согласно преданию этот флаг упал с неба в критический момент битвы датчан с эстами в 1219 г., что помогло датчанам одержать победу. В знак этого события крестовое знамя стало национальным флагом Дании.

В 1960 г. были определены Большой и Малый государственные гербы Датского королевства. Большой герб употреблялся только королевским семейством, двором и гвардией, так как на нем изображен щиток с гербом правящей Глюксбургской династии.

Малый же герб представляет собой собственно герб Дании. На щите испанской формы в золотом поле три лазуревых (голубых) леопардовых льва один над другим и девять червленых (красных) сердец в три ряда. Щит увенчан королевской короной. Леопард на гербе Дании появился около 1190 года, почти одновременно с леопардами Ричарда Львиное Сердце. Интересно, что изображение сохранялось в гербе Дании при всех правителях. Дошло оно и до наших дней.

Дипломаты в Мертвом переулке

ОСОБНЯК КАРЛА ГУТХЕЛЯ – БЫВШЕЕ ПОСОЛЬСТВО МАРОККО

ОСОБНЯК М.Ф. ЯКУНЧИКОВОЙ – БЫВШЕЕ ПОСОЛЬСТВО ЗАИРА

Архитектор Вильям Валькот. 1900–1902 гг.

Московский модерн Вильяма Валькота

Особняк Карла Гутхеля – бывшее посольство Марокко

Напротив Посольства Дании, по четной стороне Пречистенского расположены два нарядных, совершенно не похожих друг на друга, особняка, выстроенных в 1900–1902 годах в модном и изысканном стиле модерн. С 1936 до 1994 гг. тихий Пречистенский переулок носил имя Островского, а еще раньше он назывался Мертвым. По одной из легенд, название переулка возникло во время эпидемии чумы, поразившей город в середине 1770-х годов, после которой чуть ли не все жители этой местности умерли, а дома – опустели. По рассказам старожилов, именно поэтому близлежащая церковь Успения Богородицы стала именоваться «Успением на Могильцах». К счастью, все не так мрачно. Дело в том, что большая часть земли вокруг издавна принадлежала старинной дворянской семье Мертваго. Отсюда – и название переулка.

Легендарная головка Вильяма Валькота

В XVIII веке эта земля принадлежала князю И.А. Гагарину, но усадьба сгорела в пожаре 1812 года, и до конца XIX века это место было пусто. В начале XX века эту землю скупило Московское акционерное домостроительное общество, построившее здесь три частных особняка с целью последующей перепродажи. Два из них – дома № 8 и № 10, спроектировал талантливый архитектор Вильям Францевич Валькот, англичанин по национальности, родившийся в России и получивший образование в Петербургской Академии художеств. Ученик М.А. Врубеля, автор самой красивой и роскошной гостиницы – «Метрополь», создал уникальные для тогдашней Москвы дома и особняки. После ряда неудача в конкурсах 1902–1905 годов, в 1908 году талантливый зодчий уезжает в Англию. За границей он не нашел воплощения своим талантам, работая всего лишь гравером и чертежником. За всю жизнь в Великобритании он спроектировал и построил единственное здание, зато стал знаменит как талантливый художник архитектурного пейзажа, создав множество эскизов в манере, близкой к импрессионизму. С началом Второй мировой войны зодчий лишился заказов. В 1943 году его дом и мастерская погибли при бомбардировке, а сам Валькот покончил жизнь самоубийством.

Небольшой по размерам изящный особняк (дом 8), с масками на барельефах, керамикой и прочими изысканными деталями, свойственными ар нуво, был приобретен почетным гражданином Москвы, известным музыкальным издателем, поставщиком Двора Его Императорского Величества и Комиссионером Императорских Театров Карлом Гутхейлем. Именно он одним из первых распознал талант юного музыканта Сергея Рахманинова, неоднократно оказывал ему поддержку и стал не только его главным издателем, но и преданным другом.

Фасад особняка облицован нарядной сверкающей плиткой благородного цвета перванш, на фоне которой выделяются слабо подкрашенные охрой лепные панно. Эти детали характерны для парижской застройки начала XX века, где серо-голубое небо отражается в матовом глянце старого камня. Возможно, и Валькотт видел нечто подобное во французской столице. А затем, переосмыслив, создал настоящий шедевр.

Московский особняк получился строго симметричным относительно центра, который выделен сильно выступающим объемом, изящно декорированным от крыльца и до самой крыши. Нотку беспокойства в безупречное спокойствие вносят невысокие «текучие» рельефы на блестящей глади керамики. Ее блестящая гладь декорирована изумительными узорами и ангелочками.

Женская головка» в замке свода стала своего рода фирменным знаком зодчего, повторяющимся во всех наиболее известных московских работах мастера. Над парадным входом привлекает внимание изящный лепной декор и изысканный навесной козырек.

Внутренний вид особняка Гутхеля

Из вестибюля семь ступенек ведут в большой холл, отгороженный двумя монументальными колоннами и двумя пилястрами. Высокий холл освещен окнами второго этажа и большой хрустальной люстрой на длинной цепи. В холле пять дверей: по две справа и слева и одна в центре. За первой дверью слева расположена семейная столовая, а справа – столовая для торжественных случаев с восхитительным камином в стиле модерн. За другими дверями скрыты спальня и хозяйственные помещения. Центральная дверь с мощным фронтоном и живописным витражом над ним ведет в большую, великолепно обставленную гостиную.

После Октябрьской революции в особняке размещался дошкольный детский дом, затем Центральный дом детского коммунистического движения. До последнего времени особняк занимало посольство Марокко. Сейчас он находится на реставрации.

Особняк М.Ф. Якунчиковой – бывшее посольство Заира

Соседний дом (№ 10) с огромными окнами и тоненькими переплетами, в отличие от большинства памятников модерна почти лишен украшений – если не считать зеленоватой майоликовой плитки из мастерской Саввы Мамонтова, гармонирующей с мягким желтоватым цветом облицовочного кирпича. Замечательный особняк, ровесник прошлого века, был построен Вильямом Валькотом в рациональном стиле англо-шотландского модерна.

Однако тут есть черты, ставшие впоследствии типичными для московского модерна, в частности, ступенчатая композиция вокруг центрального объема с плоской крышей и гигантским окном. В особняке, состоящем из четких прямоугольных объемов, практически отсутствуют криволинейные формы, однако они воплотились в ажурном оформлении балконных решеток и уличной ограды.

Внешний облик здания – следствие продуманной архитектором внутренней его планировки. В высоком трехэтажном параллелепипеде, стоящем торцом к переулку, расположены гостиная и холл, а в другом, врезанном в первый, – вестибюль, кабинет и зал. Архитектор не скрывает внутренних объемов, они как бы «общаются», перекликаются с уличным пространством через большие оконные проемы. Необыкновенно выразительны скульптурные завершения устоев ворот и входа в виде женских головок. Они были уничтожены в советское время и восстановлены недавно.

После постройки особняк был приобретен М. Ф. Якунчиковой – женой владельца крупных кирпичных заводов и текстильной фабрики на реке Наре, бывшей восторженной поклонницей А. П. Чехова. О. Л. Книппер сообщала в письме к нему о посещении Якунчиковой в ее московском доме: «…поехала к Якунчиковой… Сидела в ее интересном белом кабинете, болтала, много говорили о тебе. Она восторгается тобой, говорила мне, что я счастливая, потому что ты меня любишь. Мечтала о том, как мы с тобой приедем к ней летом, и она покажет нам своих баб».

Чехов собирался побывать у нее в особняке, но так там и не был, а вот в ее имении на реке Наре он провел лето 1903 г., где работал над пьесой «Вишневый сад». Обстановка усадьбы нашла свое отражение в декорациях второго действия пьесы: «Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Видна дорога в усадьбу. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый сад». Писателя и хозяев дома часто навещали артисты Художественного театра. В один из приездов вдохновленный пьесой К.С.Станиславский предложил немедля начать репетицию, тем более что рядом с владениями Якунчиковых находился цветущий вишневый сад, как бы служивший декорацией к действию.

Якунчиковы занимались торговлей, содержали хрустальные фабрики во Владимирской губернии, активно участвовали в откупных операциях. Именно на винных откупах составил состояние Василий Иванович Якунчиков. В 1860 г. он перебрался в Москву, записался в московское купечество и во второй половине XIX в. входил в число крупнейших московских промышленников. Якунчиковы породнились с крупнейшими московскими купеческими фамилиями – Мамонтовыми, Третьяковыми, Алексеевыми, Поленовыми и входили в число культурной столичной элиты.

Василий Иванович прекрасно играл на скрипке, оказывал музыкантам финансовую помощь, при его непосредственном участии в 1866 г. ими была открыта Московская консерватория, устраивал знаменитые на весь город фортепьянные вечера, на которых играли знаменитые музыканты братья А.Г. и Н.Г. Рубинштейны.

Жена Василия Ивановича Зинаида Николаевна была прекрасно образована, любила живопись, театр, музыку, чудесно играла на фортепьяно, училась у А.Н.Скрябина и покровительствовала ему. Ее двоюродным братом был известный миллионер и меценат Савва Иванович Мамонтов, заказавший архитектору Валькоту постройку гостиницы «Метрополь».

Художница Мария Якунчикова

Родной сестрой Зинаиды Николаевны была Вера Николаевна Мамонтова, вышедшая замуж за Павла Михайловича Третьякова, основателя знаменитой галереи, в которой находятся замечательные картины ее племянницы, русской художницы Серебряного века Марии Якунчиковой (по мужу Вебер). Она была очень дружна с семьей Поленовых, чему способствовали родственные связи – старшая сестра Марьи Васильевны Наталья была женой художника.

В 1888 г. Мария Васильевна уезжает во Францию – врачи обнаружили у нее туберкулез легких и порекомендовали сменить климат. Последующие годы Мария Васильевна живет во Франции, приезжая на лето в Россию, где она много и с упоением работает в имениях отца, у Мамонтовых в Абрамцеве и вблизи Звенигорода, создавая удивительно поэтичные и задушевные образы русской природы. Именно в это время создаются такие шедевры, как «Из окна старого дома. Введенское», «Церковь в старой усадьбе. Черемушки близ Москвы», «Монастырские ворота. Саввино-Сторожевский монастырь близ Звенигорода», «Свеча» и др.

Мария Васильевна умерла в тридцать два года в Париже. Смерть художницы прошла почти незамеченной в России. Лишь Сергей Дягилев опубликует им же самим написанный некролог.

«Поэт русских лужаек…» – Так называл Марию Васильевну Якунчикову известный русский меценат С.П.Дягилев. Другой знаток русского искусства А.Н.Бенуа писал о ней: «Она одна из тех, весьма немногих женщин, которые сумели вложить всю прелесть женственности в свое искусство, неуловимый нежный и поэтичный аромат, не впадая при том ни в дилетантизм, ни в приторность».

Мария Якунчикова. Кладбище зимой, 1898 г.

Младший сын Якунчиковых – Николай, один из последних владельцев усадьбы Черемушки, пытался возродить усадьбу в ее прежнем великолепии, но не успел – началась Первая мировая война. События 1917 г. не пощадили и семью Якунчиковых, они лишились своего имущества и в начале 1920-х гг. навсегда покинули Россию.

После большевистского переворота в бывшем якунчиковом доме находились Хамовнический райком комсомола, «Дом комсомола» Фрунзенского района и библиотека имени Н. К. Крупской. Во второй половине XX века в нем разместилось посольство Республики Заир – африканского государства, существовавшего на территории современной Демократической Республики Конго с 1971 по 17 мая 1997 года. Герб ДР Конго, введенный в 2006 году, изображает голову леопарда, слева от нее располагается бивень слона, а справа копье. Ниже головы написаны три слова, которые составляют национальный девиз: «Правосудие, Мир, Труд» (фр. Justice, Paix, Travail).

Сегодня нет ни райкомов, ни комсомола, ни государства Заир. Долгое время особняк простоял запущенный и заброшенный. Лишь недавно началась реставрация, продолжающаяся до сих пор.