Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Автор книги: Ирина Сергиевская

Интерьер дома на Поварской поражает и знатоков и любителей. Пространство строится вокруг центральной лестницы, создающей ощущение объема. Витражные стекла соседствуют с уникальной люстрой, которой больше нет ни в одном здании русского модерна. Новые материалы для рубежа XIX–XX вв. бетон, металл соседствуют с деревянными панелями, создавая необычный стиль.

Эпоха модерна стремилась сблизить несовместимые вещи: искусство и жизнь, средневековье и современность, романтизм и повседневность, т. е. сделать обыденное прекрасным. Это была своего рода великая иллюзия, что красота может спасти или хотя бы повлиять на жизнь.

ОСОБНЯК Я. М. ШЛОСБЕРГА – РЕЗИДЕНЦИЯ ПОСЛА ГЕРМАНИИ

Поварская ул., 46. Архитектор А. Н. Зелигсон, 1910 г.

По соседству с уникальными кекушевскими особняками расположены два замечательных памятника архитектуры: особняк князя А. Голицына (дом № 40, 1888 г., арх. А. Эрихсон) – ныне Посольство Камеруна и особняк Я. М. Шлосберга – официальная резиденция посла Германии в России, редкое для Москвы здание в стиле эклектика. Горизонтальная крыша здания окаймлена по периметру балюстрадой, ей вторит имитация балконов под арочными окнами. Богатый орнамент под балюстрадой, львиные и женские маскароны, мифологические грифоны, крылатые львы над входной дверью выделены белым цветом, что усиливает их выразительность.

За два века усадьба, расположенная на углу Поварской улицы и Скарятинского переулка, сменила тринадцать владельцев и почти столько же раз перестраивалась. Четырнадцатым был Яков Максимович Шлосберг, купец первой гильдии, глава конторы по продаже мануфактурного товара. Как и его предшественники, он тоже начал строить. И в апреле 1910 года архитектор Адольф Ноевич (Норбертович) Зелигсон представил ему проект оригинального двухэтажного особняка в духе средневекового Возрождения. Ренессансная стилистика здания уникальна своей интерпретацией, и в Москве более не встречающейся.

В 1907 г. Зелигсон приехал из Европы в Москву, где за короткое время стал одним из ведущих московских архитекторов. Зелигсон работал в стиле неоклассицизма, который наряду с модерном господствовал в те годы в застройке города. Как известно, оба эти стиля завезены в Россию из Европы, так что Зелигсон был как раз одним из законодателей моды в архитектуре.

Им построено немало зданий, украсивших город.

В оформлении особняка Шлосберга Зелигсон тоже использовал элементы модерна, а помимо этого и ренессансные мотивы и рококо. Все это каким-то чудесным образом сосуществует в гармонии. Поэтому в зимнем саду особняка Шлосбергов саламандры на медных ручках эпохи модерна приветливо поглядывают на новые геометрические формы искусственных растений. Витиеватый потолочный фриз позднего рококо нисколько не оскорбляет современный кафельный пол. А подлинная мебель конца XIX века, изготовленная в стиле гамбургской ратуши, замечательно вписалась в деревянный декор кабинета. И даже возле раритетных посольских предметов эпохи классицизма – мягкой мебели, изготовленной в южной Германии в 1730 году из золоченого дерева, стоит современный немецкий рояль.

Смешение стилей, смешение эпох, смешение вкусов – русского и немецкого. Эклектику, к которой подозрительно отнеслись на Западе в момент ее зарождения, активно пропагандировала в России последняя российская императрица Александра Федоровна. Еще в юности Алиса, принцесса Гессенская восторгалась стилем югендштиль – немецкой разновидностью модерна. Императрица высоко оценила творения Зелигсона, включив иноземного зодчего в список архитекторов России в издании «Россия в ее прошлом и настоящем», выпущенном к 300-летию Дома Романовых.

Дом получился небольшой, но очень комфортабельный и удобный. Центром его планировки служит отделанный деревянными панелями высокий двухуровневый холл, где ощущаются отголоски модерна и легкий намек на ренессанс. Под парадную часть отведен практически весь первый этаж. Это анфилада нарядных комнат вокруг торжественного холла и роскошный кабинет хозяина. Деревянные панели и изысканная отделка камина – главные стилеобразующие элементы его интерьера. Большая гостиная выдержана в стиле ампир, ее украшает лепнина из растительных гирлянд и зеркала с мраморными консолями. Резная, изящно декорированная деревянная лестница с «цитатами» из готики ведет на второй этаж, где по периметру галереи, огражденной резной деревянной балюстрадой, расположены помещения, предназначенные для домашней, частной жизни.

Балкон романтического замка

К сожалению, наслаждаться спокойной жизнью в замечательном особняке Якову Шлосбергу довелось недолго. После революции ему пришлось спешно покинуть Россию. В конце двадцатых годов здание отдали под Британскую миссию. Адольф Зелигсон также вынужден был вернуться в родную Польшу, где вскоре умер.

По прихоти судьбы, особняк, один из лучших образцов эклектики, построил архитектор, долго стажировавшийся в Германии, для купца с немецкой фамилией Шлосберг. И сегодня судьба распорядилась так, чтобы здесь с 1956 года по сегодняшний день расположилась резиденция германского посла. После недавней реставрации покои особняка выглядят так же роскошно и стильно, как в стародавние времена. Портрет Бисмарка воспринимается здесь как нельзя более органично. Парадный вход в здание украшает роскошный декоративный светильник в виде стилизованного орла – национального символа Германии. Кованый орел гармонично соседствует со своими каменными собратьями, крепко сжимая в лапах кольцо – подвес вертикально скомпонованного фонаря.

Орел с древнейших времен являлся символом мужества, жизненной силы и солнца. Поэтому правители многих стран выбирали изображение орла для своего герба. Так, во времена Карла Великого черный орел на золотом фоне был гербом Священной Римской империи. В начале XV века одноглавый орел уступил место символу правящей династии Габсбургов – двуглавому орлу После падения династии Габсбургов в 1871 г. одноглавый орел был возрожден, но с атрибутами власти. Орел на гербе кайзеровской Германии имел корону. В республиканские времена корона как символ монархии навсегда исчезла из германского герба. Нацисты использовали изображение орла со свастикой в дубовом венце в когтях. После Второй мировой войны в качестве государственного герба ФРГ был принят черный одноглавый орел с красными лапами, языком и клювом на золотом щите, что явилось символом преемственности демократических порядков Веймарской республики и олицетворяло силу и мощь возрождающегося государства.

ГОРОДСКАЯ УСАДЬБА ГРАЧЕВЫХ – ПОСОЛЬСТВО НОРВЕГИИ

Поварская ул., д. 7, стр. 1, 3.

Архитекторы П.П.Зыков, Г.А.Кайзер. XIX в.

Дипломатические отношения между СССР и Норвегией были установлены в 1924 году. Тогда же в Москве была основана миссия Королевства Норвегия. В 1946 году она была преобразована в посольство, которое разместилось в нарядном доме № 7 в начале дипломатической Поварской. По словам посла Норвегии господина Ойвинда Нордслеттена, это здание уникальное, и если бы оно находилось на его родине, оно могло бы соперничать с королевским дворцом.

Роскошный, пышно декорированный дом с лепными картушами и причудливыми вазонами был построен богатым текстильным фабрикантом Митрофаном Семеновичем Грачевым, который в 1873 году купил здесь участок, а через 12 лет решил построить дом, заказав его архитектору Петру Зыкову. Заказчик отличался оригинальными архитектурными пристрастиями. К примеру, в своей загородной резиденции Грачевке в Ховрино он повелел построить невиданный дворец, поразивших всех московских обывателей. Об источнике огромного богатства купца-миллионера ходили легенды.

По слухам, в молодости Грачев служил приказчиком у богатого помещика. Периодически помещик по тогдашней моде выезжал за границу, где посещал знаменитые игорные дома Монте-Карло. Молодой приказчик тоже пристрастился к игре. И выиграл кучу денег. Оставил службу у помещика, вернулся в Москву, завел свое дело и купил усадьбу. И еще решил построить особняк – точную копию знаменитого игорного дома, в котором некогда выиграл все свое огромное состояние. Неизвестно, насколько достоверна эта история, однако, сравнивая особняк в Монте-Карло, являющийся одним из лучших произведений французского архитектора Шарля Гарнье, и работу русского архитектора Л. Н. Кекушева в Грачевке, невольно начинаешь верить в легенду. Она оказалась очень живучей и существует до сих пор. С октября 1917 г. в стране подули новые ветры, и новая власть объявила войну дворцам. Сам Грачев счастливо не дожил до это дня. Он умер в 1899 г., успев увидеть практически готовый дом-дворец. Новым хозяевам слова «Монте-Карло» и «Лев Кекушев» ничего не говорили, они выгнали вдову текстильного фабриканта из усадьбы, во дворце и службах разместился рабфак Петровской сельскохозяйственной академии. С 1947 г. в главном доме усадьбы располагается больница восстановительного лечения.

Легенды легендами, а достоверно известно, что московский купец Митрофан Семенович Грачев, связанный родственными узами со многими известными купеческими фамилиями, известен как щедрый благотворитель и храмоздатель: он построил Елизаветинский приют для детей-сирот, пополнял казну Совета детских приютов, перестроил церковь Троицы на Грязях, исключительно на свои средства выстроил храм Митрофана Воронежского в Петровско-Разумовском.

Московское «Монте-Карло» – знаменитая Грачевка

Московский особняк Грачева получился не столь экстравагантным и пышным как в усадьбе Грачевка. Зыков ограничился объединением двух ранее стоявших здесь построек в одно, добавив над встроенной частью купольную кровлю и аттик с вазонами. Его коллега Георгий Александрович Кайзер, работавший над домом позже, придал зданию строгую и сдержанную отделку, а к левой части пристроил зимний сад. Содружество благотворителя Грачева и архитектора Кайзера было весьма длительным и плодотворным. Кроме «Грачевки» этому тандему принадлежит церковь св. Митрофана и детский приют на 2-й Хуторской улице.

Внутри особняк Грачева представлял собой образец модной в то время эклектики, когда из множества стилей разных эпох и времен брали отдельные фрагменты и в этой смеси находили гармонию. Соединение архитектурных фантазий с купеческим шиком получило название русской эклектики. Норвегия, чье посольство расположилось в этом особняке, потратила на его восстановление и реконструкцию несколько лет. В интерьерах дома сохранилось множество уникальных элементов и предметов первоначального убранства.

В парадном вестибюле – каменный пол в шашечку, большое зеркало в резном мраморном обрамлении и оригинальные камерные диванчики. Надкаминное зеркало обрамляют колонны из цветного камня, поддерживающие лепнину с гербом хозяина. У подножия беломраморной лестницы – скульптура «Амур со львом» итальянской работы XIX века. Сохранились мраморные фигурки нимф и амуров, помнящих первого хозяина, так же как и живописный потолочный плафон «Торжество Венеры».

Интерьеры с купеческим шиком

До революции в этом особняке частенько устраивались великосветские балы. Говорят, гусары поднимались по главной лестнице верхом, на любимых скакунах. А основная ценность великолепного рояля заключается в том, что на нем играл сам Сергей Прокофьев. Впрочем, инструмент и сейчас не простаивает: господин посол нередко устраивает музыкальные вечера.

В парадных залах посольства ежегодно устраиваются рождественские балы, большие приемы для торговых партнеров и торжественные – в День Конституции 17 мая. В октябре посол приглашает сюда русских ветеранов – участников освобождения Норвегии в 1944 году.

В парадной столовой сохранилась ниша для семейной иконы Грачевых, в которой нынешний хозяин поместил образ святого Олафа, правителя и просветителя Норвегии. Господин Нордслеттен заказал работу иконописцу Троице-Сергиева монастыря. Затем икона была освящена русским православным священником и сегодня покровительствует этому замечательному дому.

С именем норвежского святого связан и государственный герб Норвегии: золотой в червленом поле коронованный лев Святого Олафа с боевым топором в передних лапах. Он впервые появился на гербе правителя Норвегии около 1200 года, и с тех пор изображение практически не изменялось. На остроконечном «варяжском» щите красного цвета под королевской короной шествует лев с секирой в лапах. Из-под нее выпущена мантия с горностаевой подкладкой: щит окружен цепью со знаком ордена Святого Олафа.

ГОРОДСКАЯ УСАДЬБА А.А. КАЗАКОВА – Е.Д. ДУНКЕР – ПОСОЛЬСТВО КИПРА

Поварская ул., дом 9, стр. 1–1, 2.

Архитекторы И.С. Кузнецов, А.Э. Зелигсон. 1892 г., 1910 г.

Домом № 9 по Поварской улице, в котором сегодня расположилось посольство Кипра, в разное время владели люди, приближенные к кругам литературным, художественным или придворным. Возможно, сказывалось влияние улицы: здесь обитали Сологубы и Аксаковы, Зубовы и Олсуфьевы, по соседству снимала квартиру бабушка Лермонтова, и даже маленький Пушкин прогуливался по Поварской со своей няней.

Некогда на этом месте располагалась обширная усадьба одной из ветвей княжеского рода Хованских. Обедневшие князья во второй половине XVIII века продали усадьбу, и новые энергичные владельцы занялись ее переустройством. Отставной майор Н.А.Казаков в конце 90-х годов провел решительную перепланировку участка, в ходе которой была заложена основа современного владения.

Одно время хозяйкой обширной усадьбы была известная на всю Россию богачка В.П. Крекшина-Пукалова, жена синодального обер-прокурора. По словам современников, поведением и корыстолюбием своим она напоминала распутную мадам Дюбарри. «Я знавал ее лично, – пишет ее современник – писатель Ф.Ф. Вигель, – эту всем известную Варвару Петровну, полненькую, кругленькую, беленькую бесстыдницу. Она вымогала подарки у искателей фортуны, нагло держалась на балах, а все перед ней заискивали».

Устраиваемые ею ночные кутежи гремели на всю Москву. По рассказам москвичей, по ночам в этом доме всегда горели свечи, раздавался смех, играла музыка. Поползли зловещие слухи о творящейся здесь бесовщине. Будто черти устраивают тут свои балы, веселятся по ночам и устраивают свои оргии. Все разъяснил все тот же вездесущий Вигель. Он рассказал, что известная гадалка Ленорман предсказала «московской мадам Дюбарри», что она умрет ночью в своей постели. Крекшина-Пукалова решила обмануть судьбу, и превратить день в ночь! По ночам она играла в преферанс со своими друзьями, устраивала балы и вернисажи.

Один из ее верных друзей Бочечкаров – обязан был в зимнее время исполнять роль грелки для постели Крекшиной и спал на ней поверх одеяла, пока не наступало утро, и барыня не сгоняла его с постели, чтобы лечь спать самой. Постоянный недосып сказался на характере и привычках вздорной барыни. Очевидцы рассказывали, что иногда она засыпала в танце, в объятиях кавалера или за праздничным столом. Московские острословы уверяют, что именно с нее и пошло меткое выражение «Мордой в салат». Кстати, предсказание сбылось! На балу у губернатора в полночь ей стало дурно, слуги уложили ее в постель, где она и отошла в мир иной. Было ей 85 лет!

По слухам, в молодости Варвара Петровна была возлюбленной могущественного временщика Аракчеева, нередко заезжавшего в гости к своей фаворитке. Всесильный Аракчеев был всецело в ее власти: однажды, по словам Вигеля, он появился на балу в генеральской форме, а на плечах у него сидела полуголая «бесстыдница», которая выиграла у него какое-то пари.

Могущественный фаворит Аракчеев был неразлучен с Павлом I весь «гатчинский период» жизни цесаревича. А когда в 1796 г. умерла Екатерина II, он был рядом с Павлом в Зимнем дворце. Там он удостоился наград и высоких назначений. И почти сразу все увидели его истинное лицо: «На просторе разъяренный бульдог, как бы сорвавшись с цепи, пустился рвать и терзать все ему подчиненное…» (Вигель. «Записки»).

Павел сделал его графом, дал ему герб с девизом «Без лести предан» (московские острословы переделывали его: «Бес, лести предан»), но через год за неприглядный поступок он попадает в опалу и отправляется в ссылку в родовую вотчину Грузино. Оттуда в 1803 г. его извлек и обласкал Александр I. Он назначил Аракчеева военным министром.

А.С. Пушкин сочинил на всесильного графа злую эпиграмму:

 
Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
И царю он – друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? «Преданный без лести»
…грошевой солдат.
 

Однако сердце свое всесильный Аракчеев отдал не жене, не влиятельной возлюбленной Пукаловой, а простой крестьянке Настасье Минкиной – жене грузинского кучера. Влюбившись в Настасью, «злого гения», граф боготворил свою избранницу, доверил ей управление имением, и даже представил императору. Рассказывали, что она мучила Аракчеева своей ревностью, и что жутко приходилось от нее молодым ее прислужницам. Когда Аракчеев возвысил ее до интимности, то своего «мужа она трактовала свысока» и часто приказывала сечь на конюшне.

В 1825 году Минкину зверски убили не выдержавшие истязаний дворовые, отрезав ей голову и изуродовав тело. «Без лести преданный» императору граф, забросив все государственные дела, оплакивал возлюбленную так, как не скорбел после кончины государя. По слухам, узнав о смерти своей возлюбленной, он заревел как дикий зверь, а потом онемел и обезумел. Скорби Аракчеева не было конца. По словам современников, он любил в своей жизни трех людей – императора Александра, любовницу Минкину и ребенка от Минкиной – сына Михаила, получившего фамилию Шумский. Юноша оказался никудышным человеком, горьким пьяницей, кончившим жизнь в кабаке.

Каждое утро Аракчеев приходил поклониться праху Минкиной и приносил на могилу свежие цветы. Как писал современник, он совсем забросил государственные дела и «занимался истреблением дворни». Со смертью Минкиной и Александра 1 для Аракчеева все рухнуло. О нем мгновенно забыли при дворе. Его покинули даже самые верные и преданные люди. Подавленный горем, он бродил по пустому дворцу в Грузино, пока не умер в 1834 году.

В середине XIX века бывшая усадьба Хованских разделила участь многих прежде крупных землевладений в городской черте: она была раздроблена и продана по частям. С тех пор владение № 9 существует в своих нынешних границах. Жилые постройки на участке сдавались внаем, и в 1867 году здесь поселился библиофил Павел Васильевич Щапов, в то время только начинавший собирать свою уникальную коллекцию книг по истории России, позднее легшую в основу собраний Публичной исторической библиотеки.

Позже домом № 9 владел потомственный почетный гражданин, богатейший купец Давид Абрамович Морозов, внук основателя династии «текстильных королей» – Саввы Васильевича Морозова. С именем Давида Морозова связано строительство богадельни и детского приюта в Шелапутинском переулке.

В 1892 году он продает свой «поварской» дом Елизавете Дмитриевне Дункер, дочери Дмитрия Петровича Боткина – известного предпринимателя и коллекционера, племяннице Афанасия Фета. После свадьбы Елизаветы Дмитриевны Фет посвятил ей такие строки:

 
На юность, озираясь вновь,
И новой жизнью пламенея.
Ура! И я хвалю любовь,
И пышный факел Гименея!
 

Именно благодаря Елизавете Дункер главный дом приобрел очертания, частично дошедшие и до нашего времени. Для реконструкции главного дома, затеянной в 1892 году, пригласили архитектора Ивана Сергеевича Кузнецова, ранее работавшего в мастерской Ф. Шехтеля. Он кардинально изменил общую композицию здания, сместив влево парадный вход и сделав ряд пристроек. К зданию была пристроена высотная часть, занятая парадным вестибюлем и роскошным кабинетом. Внутри особняка появились мраморная лестница в духе Антонио Палладио, изысканный кабинет с обтянутыми тисненой кожей стенами, резным дубовым потолком и английским камином, зимний сад с эркером, ампирная чайная зала, малая гостиная и ванная комната, отделанные по канонам ар нуво. По инициативе мужа хозяйки известного инженера Константина Густавовича Дункера, построившего Мытищинский водопровод, в доме были заведены водяное отопление, электричество и лифт – большая по тем временам редкость.

Живописные вставки для потолка двусветного холла и парадных залов хозяева заказали молодому Михаилу Врубелю. Художник еще не был знаменит, поэтому заказчица Елизавета Дункер позволила себе быть капризной. Она отвергла исполненные Врубелем панно «Суд Париса», затем панно «Венеция». Их приобрели в свои собрания другие известные коллекционеры. (Сейчас первое хранится в Третьяковской галерее, второе – в Русском музее в Петербурге). К выполнению заказа Врубель возвращается в конце 1894 года после поездки в Италию. Роскошные цветы, увиденные в садах Генуи, вдохновили его на создание триптиха «Цветы» в духе позднего Возрождения, состоящего из трех плафонов – «Розы и орхидеи», «Хризантемы», «Желтые розы». Так потолочные проемы и картуши дома Дункер украсили изображения цветов, символ вечной и нетленной красоты. Они отражают стремление художника найти в природе скрытое, неразгаданное, ее «душу». Накануне революции плафоны оказались в собрании Рябушинских. После национализации частных коллекций «Цветы» поступили в Центральное отделение Государственного музейного фонда. В 1927 году их передали в Омск, на родину художника Врубеля.

После смерти супруга Елизавета Дмитриевна вновь вышла замуж, а в 1910 году продала дом купцу первой гильдии Осипу Сергеевичу Цетлину. Семье Цетлиных особняк обязан новым барочным фасадом, сделанным архитектором Адольфом Зелигсоном, и званием «самого утонченного из русских литературных салонов». Также, по проекту Зелигсона, была выполнена красивейшая часть здания – голубая гостиная с зимним садом. Стены этого помещения украшены изысканным лепным декором, навеянными мотивами эпохи Возрождения.

Парадные помещения сохранили отделку из ценных пород дерева. Дошли до нас мраморные подоконники, деревянные потолки конца XIX века, подлинный, отделанный деревом камин, деревянная лестница на антресоль и витражное окно в ванную.

Вскоре об этом доме начинают говорить как о «самом утонченном из русских литературных салонов». У сына Цетлиных, Михаила, поэта-любителя, творившего под псевдонимом Амари (что значит «для Мари», Марией звали его жену), бывала в гостях вся творческая элита Москвы. Здесь бывали Волошин, Цветаева, Мандельштам, Бенуа, Серов и Добужинский, Пастернак, Антокольский, Эренбург. Аристократия нового века.

Михаил, наследник богатейшего торгового дела своего деда по матери («Чай Высоцкого»), из-за болезни так и не окончил университета, однако хорошо знал пять языков; в 1906 году выпустил в Москве первую книгу («Стихотворения»). В 1907 году он был привлечен как член партии эсеров к «дознанию», бежал за границу и до 1917 года жил то во Франции, то в Швейцарии.

В 1915 году, будучи в эмиграции, М. О. Цетлин организовал в Москве издательство «Зерна», где выходили книги М. Волошина и Ильи Эренбурга, а к художественному оформлению привлекались Л. Бакст и И.Лебедев. После Февральской революции поэт с семьей вернулся в Россию, однако в следующем году был вынужден сложным путем вновь бежать в Париж, где занимался поэзией и еще больше – благотворительностью, поддерживал материально бедствовавших русских эмигрантов.

Литературно-музыкальные вечера в его доме в Париже привлекали весь цвет русской эмиграции – здесь бывали Марк Алданов, Иван Бунин, Сергей Дягилев, Алексей Толстой, Владислав Ходасевич, Марина Цветаева, Илья Эренбург, композиторы Игорь Стравинский и Сергей Прокофьев и другие.

Парадная лестница

Гостиная с камином

В ноябре 1940 года Цетлин покинул оккупированную Францию и через Португалию вместе с семьей добрался до Нью-Йорка, где с Марком Алдановым основал «Новый журнал». После смерти Цетлина его вдова Мария Самойловна передала его коллекцию книг Еврейской национальной и университетской библиотеке в Иерусалиме. На основе его коллекции картин в Рамат-Гане (Израиль) был создан Музей русского искусства имени Марии и Михаила Цетлиных.

Осенью 1917 года московский особняк Цетлиных захватили анархисты, которых выбили из него только в апреле 1918-го. Вскоре сюда переехал исправительно-трудовой отдел Наркомюста, дом разграбили, обстановку вывезли в неизвестном направлении. Об этих страшных днях оставил воспоминания писатель Иван Бунин, живший в доме напротив. Он наблюдал, как из национализированного особняка Цетлина матросы выносили хрустальную люстру, о чем он и поведал в книге «Окаянные дни». То, что произошло затем, так переломило жизнь Бунина, так ошеломило и ужаснуло его, что до конца своих дней он не хотел верить, что уже не увидит прежней России.

С тех пор в особняке Цетлина обитали различные канцелярские учреждения, позже было представительство Судана… А в 2004 году здание отреставрировали и передали в пользование посольству Кипра. Здесь, как и прежде, устраиваются выставки и проходят музыкальные вечера.