Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Автор книги: Ирина Сергиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

Дом, где встречаются президенты и призраки

ОСОБНЯК Н.А. ВТОРОВА – СПАСО-ХАУС – РЕЗИДЕНЦИЯ ПОСЛА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ

Спасопесковский пер., д. 10, стр.1, 2. 1914 г. Архитекторы В.Д.Адамович, В.М. Маят.

ДВОРЕЦ «РУССКОГО МОРГАНА»

Знаменитого русского предпринимателя Николая Александровича Второва – хозяина роскошного особняка на Спасопесковской площадке, дом 10 – за умение вести дела с западным размахом именовали «русским Морганом», сравнивая с американским миллиардером. Тем самым современники банкира-миллионера словно предчувствовали дальнейшую судьбу его легендарного дома, ставшего резиденцией посла Соединенных Штатов Америки. Американцы присвоили особняку название «Спасо-Хаус», соединив английское house (дом) с названием старинной церкви Спаса Преображения на Песках, расположенной неподалеку и изображенной на знаменитой картине В. Поленова «Московский дворик». При советской власти помещение церкви много лет использовалось для мастерских «Союзмультфильма», где «родились» Чебурашка, его верный друг Крокодил Гена и многие другие мультперсонажи, без которых немыслима наша культура.

Особняк Н.А. Второва

Второвы появились в Москве более ста лет назад, в конце 1890-х годов. Они приехали из Сибири, где разбогатели на оптовой и розничной торговле. Простой приказчик из Костромы Александр Второв сделал карьеру и миллионы, развернув в Сибири и на Урале сеть фирменных магазинов-пассажей, где можно было купить все. Вскоре он застроил своими пассажами всю Россию, положив начало всем – ГУ-Мам, ЦУМам и «Супермаркетам». Второвские пассажи были символами цивилизации в таежной глуши. Они возвышались в центре провинциального города, словно дворянские замки в средневековой Европе.

Интерьеры их не уступали в роскоши знаменитым елисеевским магазинам.

Сын основателя династии Николай Александрович, получив после смерти отца в 1911 г. восемь миллионов рублей, вложил их в крупную недвижимость, создание промышленных комплексов, строительство военных предприятий. Именно он, «русский Морган» в начале XX века построил в деревне Затишье завод по производству боеприпасов, на долю которого во время Первой мировой войны приходился каждый второй снаряд русской армии. Именно он основал знаменитый завод «Электросталь», давший имя городу под Москвой. Его благодарные жители в наши дни именем Второва назвали улицу любимого города и поставили памятник выдающемуся предпринимателю, чья могила была стерта с лица земли в лихие послереволюционные годы.

Николай Второв был сказочно богатым человеком. Он создал нынешний завод МЭЛЗ, а рядом – театр, в котором в 1960-е годы родился КВН. Вместе с Рябушинским он закладывал строительство первого российского автозавода «АМО» – будущего «ЗИЛа». На Варварке в Москве построил знаменитый Деловой двор, где в то время были конторы Рябушинских, Коншиных, Гучковых. Теперь в этом доме размещаются многочисленные департаменты российского правительства. По версии Форбс, он обладал самым большим состоянием России начала XX века (более 60 миллионов золотых рублей), а торгово-промышленная империя Второвых стала гордостью российской экономики.

С началом Первой мировой войны Второв взял подряд на поставку вооружения. А в 1916 году по заказу двора его императорского величества на второвских фабриках по эскизам Васнецова были пошиты длиннополые шинели и шлемы, известные впоследствии как «буденовка». А также кожаные куртки и картузы – для только что созданных автомобильных войск – «самокатчиков». Новую форму, олицетворяющую наряды Русских Богатырей, готовили для победного парада российских войск в Берлине. За свой былинный облик в первое время своего существования шлем получил название «богатырка». История распорядилась иначе: в «буденовских» шинелях и шлемах всю Гражданскую провоевала Красная Армия, а кожаные куртки и кепки носили вездесущие чекисты. На месте предполагаемых орлов водрузили красную звезду и сделали одним из символов коммунистической идеологии.

После октября 1917 года Н.А. Второв, потомственный почетный гражданин Москвы, остался в России и, как говорят, выразил желание сотрудничать с советской властью, но 5 мая 1918 года при загадочных обстоятельствах он был убит в кабинете своего роскошного дома. Его похороны, с разрешения властей, были последним собранием буржуазии. Пришли и сотни рабочих. Они несли венок с надписью «Выдающемуся организатору русской промышленности».

Смерть Второва породила множество легенд. По одной из версий, он был убит большевиками, стремившимися «раскулачить» миллионера, по другой – заключил сделку с Временным правительством Керенского: он отдал свой особняк в обмен на разрешение выехать из России. По третьей версии, Второва убил некий Гудков, требовавший от миллионера оплатить его учебу в Чите. Когда Второв отказал, молодой человек застрелил промышленника. По четвертой – банкир стал жертвой ограбления. Известно, что за день до смерти Н.А. Второв вместе с издателем И.Д. Сытиным ездили по друзьям и знакомым и насобирали 300 млн. рублей, чтобы накормить голодную Москву и Петроград. После убийства собранные деньги бесследно исчезли.

Среди старожилов Арбата бытует легенда, которая частично подтверждается сухими строчками архивных документов. Приемный сын известного банкира, безответно влюбленный в молодую красавицу «из пречистенских нумеров», истратил на нее все состояние и пошел ва-банк – сел играть в карты на отцовский банк и… Проиграл! Вернувшись домой на рассвете, он застал у входа свою возлюбленную. Бросился к ней, но девушка громко расхохоталась ему в лицо. Тогда, вне себя от обуревавших его чувств, несчастный влюбленный задушил ее, застрелил выбежавшего на звук выстрела отца и застрелился сам. История – достойная сюжетов Достоевского.

Легендарный особняк, достойный романов Достоевского

Но это все будет потом, через десять лет, а пока сказочно богатый промышленник, перебравшийся в начале XX века в Москву, решил построить роскошный особняк, достойный его колоссального состояния. Место под строительство было выбрано самое привлекательное: древняя родовая вотчина князей Лобановых-Ростовских, престижное «дворянское гнездо» в тишине арбатских переулков. Обсуждая с архитекторами В. Адамовичем и В. Маятом стиль своего будущего особняка, Второв просил сделать что-нибудь «ясное, светлое, гармоничное, с признаками античности». Дом должен был воспроизводить самые изысканные и благородные традиции российской аристократии. В качестве образцов архитекторам послужили Агатовый павильон в императорской резиденции Царское Село под Петербургом и знаковый для Москвы дом Н.С. Гагарина на Новинском бульваре.

Талантливые зодчие спланировали целую городскую усадьбу, включающую дом, хозяйственный корпус, парадный двор перед домом и сад в глубине участка. При этом, несмотря на плотную окружающую застройку, в постановке особняка им удалось достичь практически загородной обособленности. Поклонники итальянского Ренессанса, В. Адамович и В. Маят выстроили изысканный особняк в стиле неоклассической виллы, одновременно помпезной и изящной. Архитекторы учли вкус заказчика и соединили черты классицизма и ампира. Античные парные колонны придают парадному фасаду вид дворца. Вестницы Славы осеняют полукруг окна и изумительную ротонду входа. К сожалению, в 1933 году один из фасадов с главным входом был закрыт для обозрения: рядом построили новый корпус концертного зала. Поэтому вход в дом – с правого торца.

Строительство роскошного дома, наполненного ностальгией по уходящей навсегда жизни, было завершено в 1914 году, накануне Первой мировой войны. Кажется, что владелец дома пытается уйти от надвигающихся трагических перемен, скрыться в мечте о прошлом, спокойствии, которые символизировали формы классической архитектуры.

Всю центральную часть двухэтажного объема занимает огромный холл со световым фонарем наверху. Удивительное впечатление производит беломраморный Большой колонный зал. Ионические колонны поддерживают строгий, высокий карниз с могучими сводами с античной лепниной. В центре гигантского свода – сверкающая хрустальная люстра, изготовленная знаменитым серебряных дел мастером Я. Мишуковым. Колонны, великолепие лепного декора, изумительная мозаика наборного паркета создают в Большом зале поистине театральный эффект. Чуть более скромными выглядят бильярдная и библиотека с элементами классической симметрии: кресла с яркой обивкой, парные книжные шкафы, ампирные тумбы красного дерева с бронзовыми головками. Подлинные раритеты – напольные часы фирмы Birmingham, сделанные в единственном экземпляре. Адамович некоторое время работал помощником у Федора Шехтеля, благодаря этому – в особняке появилась столовая с буфетной, оформленная в модном тогда стиле модерн.

Парадный зал

Большой зал в сторону приемной

Внутреннее убранство легендарного особняка

К Большому залу примыкает Музыкальный салон. Дверь с простым порталом ведет в овальную гостиную, оформленную в духе рококо. Овальный потолок оправлен в широкую раму фриза, расписанного причудливыми мотивами из сказочного леса, где среди ярких цветов и растений порхают райские птицы. Особняк поразил воображение изрядно избалованной московской публики невероятной роскошью интерьеров – великолепной лепниной потолков, резными дверями, обилием хрусталя и бронзы. Современники называли его выдающимся архитектурным шедевром.

После революции особняк национализировали и стали использовать в качестве Дома приемов ВЦИК, а потом в нем поселили высокопоставленных советских дипломатов, в том числе наркома иностранных дел Георгия Васильевича Чичерина и его заместителя И.М. Карахана.

«Лысый орел» и чертова дюжина

В конце 1933 года, как только СССР установил дипотношения с США, в Москву приехал первый американский посол Уильям Буллитт (William Christian Bullitt) для вручения верительных грамот. Еще в 1919-м он был послан в Москву президентом Вудро ВИЛСОНОМ для оценки положения правительства большевиков. По возвращении Буллитт рекомендовал президенту признать Советское государство, а когда его предложение было отклонено, ушел с государственной службы. После установления дипломатических отношений между СССР и США он вновь появился на политической сцене. Ему показали три здания, отведенные для американского посольства. Выбор пал на роскошный особняк Второва. В пользу этого выбора сыграли две основные причины. Во-первых, в 1928 году в доме была установлена американская отопительная система, Во-вторых, особняк идеально подходил для проведения приемов и дипломатических переговоров. С тех пор этот дом бессменно служит резиденцией всех американских послов в России, и над ним развевается полосатый «звездный» флаг.

Флаг США представляет собой полотнище с семью красными и шестью белыми горизонтальными полосами. В кантоне синего цвета – 50 пятиконечных звезд белого цвета символизируют 50 штатов. 13 полос – 13 колоний, которые образовали независимое государство.

Синий цвет олицетворяет верность и справедливость; красный – доблесть и усердие; белый – чистоту помыслов, честность и свободу.

Особого внимания заслуживает дизайн государственного герба США, утвержденного отцами-основателями в 1782 году. На гербе изображен не условный геральдический орел, а вполне конкретный вид птиц – белоголовый орлан, национальный символ страны. Американцы именуют его «лысым орлом» и считают символом суверенитета и могущества. Щиток на груди орлана напоминает цвета и рисунок национального флага и повторяет его символику.

Лента в клюве орлана с латинским девизом «Е Pluribus Unum» («Из многих – один»), напоминает о возникновении государства путем объединения штатов. В одной лапе орел держит оливковую ветвь, в другой – пучок из 13 стрел. Ветвь и стрелы «означают державу, великую как в мире, так и в войне». Над головой орлана находится облако, в котором располагаются 13 звезд, расположенных в виде созвездия в форме шестиконечной звезды. Созвездие указывает на то, что новое государство, возникшее из 13 штатов, займет достойное и славное место среди всех государств мира.

Обратную сторону печати иногда называют ее духовной стороной. На ней изображена пирамида из 13 ступеней. Над пирамидой – Око Провидения, а над ним – девиз «Annuit Coeptis», что означает: «Оно (Око Провидения) благосклонно к нашим начинаниям». Свиток, расположенный под пирамидой, гласит: «Novus Ordo Seclorum», что переводится как «Новый порядок на все века». Дата 1776, изображенная латинскими буквами, – это дата провозглашения независимости США.

Будучи помещен в круг, герб является также государственной печатью. Большая печать США прикладывается только к строго определенным документам, таким, как международные договоры и президентские обращения. Государственный секретарь США считается официальным хранителем Большой печати. По акту президента Рузвельта изображение Большой Печати США было помещено на однодолларовые банкноты и осталось на них до наших дней. Слева изображение оборотной стороны печати, справа лицевой стороны.

Полуночный бал у Воланда

Обосновавшись в резиденции, американцы активно занялись ее обновлением. Полностью заменили электропроводку, установили ванны, в подвале разместили морозильные камеры для хранения продуктов, которые поначалу, в 30-е годы, регулярно доставлялись из США. Позже, в брежневские времена, в период тотального дефицита, продукты закупались в близлежащей Финляндии.

Прежние советские жильцы с большой неохотой покидали здание, и отзвуки прошлого еще долгие годы продолжали мешать работе сотрудников посольства. Так, в самом начале истории Спасо-Хауса там не было телефонного коммутатора, лишь два телефонных аппарата непрерывно звонили днем и ночью. По воспоминаниям очевидцев, иногда, если кто-то, отвечая на звонок, снимал трубку, в ней слышалось «тяжелое дыхание и загадочное молчание». Сначала никто не мог понять, что происходит, но позже выяснилось, что это бывший нарком Чичерин, на тот момент впавший в немилость и отправленный на пенсию, звонил в Спасо-Хаус потому, что местный истопник был единственным человеком, кому Чичерин доверял уборку своей квартиры. По всей видимости, схема чичеринских сигналов по вызову истопника должна была работать следующим образом: позвонить в посольство, дождаться, пока там снимут трубку, и некоторое время хранить напряженное молчание.

Лето 1934 года часто называют «медовым месяцем» советско-американских связей, побудившим десятки тысяч американцев посетить СССР. Одним из них была сестра посольского переводчика Чарлза У. Тейера. Именно здесь мисс Тейер познакомилась с третьим секретарем Чарлзом Е. Боленом, возник роман, закончившийся браком, и 20 лет спустя посол Болен и его жена возвратились в Москву. Они были хозяевами Спасо-Хауса с 1953 по 1957 год.

В начале «медового» периода, 4 июля 1934 года, посольство впервые провело празднование Дня независимости США в Москве. Это событие положило начало традиции проведения ежегодных парадных приемов в честь главного торжества Америки. Два приема, проведенных в начале дипломатической истории Спасо-Хауса, считаются поистине легендарными. Первый из них – рождественский прием в канун 1934 года, когда посол Буллитт дал поручение своим подчиненным устроить сногсшибательную вечеринку для того, чтобы потрясти всю Москву. Решили устроить вечеринку с участием зверей, однако боязливый директор испугался и отказался предоставлять своих питомцев посольству иностранной державы. Впавший в отчаяние переводчик обратился в Московский цирк, где ему после долгих переговоров удалось «заполучить» трех тюленей – Мишу, Шуру и Любу.

Переводчик посла Чарлз Тейер в своей книге «Медведи в икре» красочно описывает это ставшее легендой событие: «Посол У. Буллитт преподнес гостям невероятный сюрприз: погасли верхние огни, и все увидели трех больших черных морских львов, которые ползли в зал приемов из ванной. Один держал на носу маленькую рождественскую елочку, умело балансируя ею, другой – поднос с бокалами, третий – бутылку шампанского. Потом они перебрасывались мячами, играли на гармониках». Все были в восторге, и только Тейер заметил, к своему ужасу, что дрессировщик из Московского цирка, перебравший спиртного, внезапно «отключился». «Артисты» мгновенно почувствовали себя на свободе и устроили настоящий дебош. Произошла сумятица, и неуправляемые тюлени разбрелись по Спасо-Хаусу, а Тейер и другие сотрудники посольства долго не могли загнать их в клетку.

Несмотря на неразбериху, случившуюся на рождественском приеме, весной 23 апреля 1935 года американское посольство организовало еще одно невиданное историческое мероприятие – официальный прием для представителей всех зарубежных дипломатических миссий, работающих в Москве. По замыслу Буллитта, этот бал должен был «превзойти все, что видела Москва до и после революции» и по своему размаху превосходил бы все когда-либо проводимые посольские приемы. Госпожа Уайли предложила устроить вечер в пасторальном стиле, который назывался бы «Весенний фестиваль». Памятуя о горьком опыте с тюленями, Тейер с опаской отнесся к идее использования животных, но, как он позже напишет в своих мемуарах, «когда ты всего лишь переводчик, ты понимаешь, что лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата».

Для этого праздника Тейер взял животных в Московском зоопарке. Директор уже «не так, как в прошлый раз, нервничал в ходе общения с иностранцами». Удалось раздобыть несколько горных коз и десяток белых петухов. Для резвого медвежонка соорудили специальную платформу, на которой он весь вечер забавно танцевал. Для полной иллюзии рабочие соорудили в зале приемов искусственный лес из 10 березок, заранее выкопанных в саду.

В ту волшебную ночь для гостей играл оркестр, выписанный из Стокгольма, благоухали роскошные цветы, доставленные из Голландии. За сетками порхали сотни птицы. По дому гуляли диковинные звери, прыгали горные козочки, залы утопали в белоснежных розах, столы были украшены тюльпанами и напоминали настоящие лужайки. По всему дому горели тысячи свечей, повсюду – изобилие экзотической еды и, конечно, реки шампанского. Веселье продолжалось до самого рассвета!

На приеме была вся московская политическая и интеллектуальная элита. Среди приглашенных были руководящие члены советского Политбюро и Красной армии, такие, как нарком иностранных дел Максим Литвинов, нарком обороны Климент Ворошилов, председатель ЦККП Лазарь Каганович, бывший глава Коминтерна Николай Бухарин, большевистский писатель Карл Радек и три маршала Советского Союза – Александр Егоров, Михаил Тухачевский и Семен Буденный. Среди более 400 гостей «Весеннего фестиваля», среди которых были известнейшие дипломаты и актеры, наркомы и писатели, режиссеры и художники, присутствовал и знаменитый писатель Михаил Булгаков. По мнению Тейера, «все самые весомые фигуры в Москве, за исключением Сталина, присутствовали на этом фестивале». По словам очевидцев, Радек шутки ради налил медвежонку в бутылочку шампанского вместо молока и того вырвало прямо на мундир одного советского генерала. Однако, несмотря ни на что, вечер имел оглушительный успех и продолжался до самого утра и «закончился зажигательной лезгинкой, которую Тухачевский исполнил с Ольгой Лепешинской, знаменитой балериной Большого театра.

В своем дневнике Е.С. Булгакова, описывая пасхальный бал в американском посольстве, с тайной женской гордостью отмечает только что сшитый «черный костюм» Булгакова, свое вечернее платье, «исчерна-синее с бледно-розовыми цветами», и не без иронии – одежду некоторых советских деятелей, в частности: «Бухарин в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже старомодной». Запись в дневнике заканчивается словами: «Красные розы, красное французское вино. Внизу – всюду шампанское, сигареты. Хотели уехать часа в три, американцы не пустили… Около шести мы сели в их посольский «Кадиллак»… Привезли домой громадный букет тюльпанов».

Когда гости разошлись, Тейер начал загонять птиц в клетки. Но устав после приема, он случайно забыл запереть дверь вольера, когда пошел спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и сказал, что тот хочет срочно видеть его в зале приемов. Когда Тейер вошел в зал, он увидел, как посол наблюдает за полетом стаи зябликов, которые вылетели из вольера и «мирно парили» высоко под потолком, оставляя за собой характерные следы».

Это был самый роскошный и ослепительный прием, когда-либо организованный американской дипломатической миссией за рубежом. По словам очевидцев, именно под впечатлением всего увиденного Михаил Булгаков написал бал Сатаны в «Мастере и Маргарите», а сам посол Уильям Буллитт послужил прообразом Воланда.

Бал у сатаны. Надя Рушева

Мольба Фриды. Надя Рушева

Все очевидцы отмечают удивительное сходство помещений, где происходили действительные и вымышленные события. Вспомните: «Маргарита была в высоте, и из-под ног ее вниз уходила грандиозная лестница, крытая ковром. Внизу она видела громаднейшую швейцарскую с совершенно необъятным камином…» В действительности все точно так, как в романе Булгакова: из вестибюля попадаешь в громадную «швейцарскую» с огромным камином, и по роскошной лестнице – в величественный и сияющий холл.

Вместе с Булгаковыми на грандиозном приеме в американском посольстве был бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, в 20-е и 30-е годы работавший в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям. Одновременно Штейгер являлся штатным сотрудником ОГПУ-НКВД, секретным тайным агентом, в чьи обязанности входило подслушивание светских разговоров иностранных дипломатов. Он следил за входившими в контакт с иностранцами советскими гражданами и стремился получить от иностранных дипломатов секретные сведения. Именно он являлся реальным прототипом таинственного барона Майгеля, нашедшего свой конец на Великом балу у Сатаны.

Демон (В кафе). Вейс Войцех

В «Мастере и Маргарите» барон Майгель – служащий Зрелищной комиссии и занимается ознакомлением иностранцев с достопримечательностями столицы, подобно тому, как его прототип ведал внешними сношениями Наркомата просвещения. В дневнике третьей жены писателя Е. С. Булгаковой Штейгер упоминается несколько раз. В частности, описывая прием у Буллитта, Е. С. Булгакова упомянула, что Штейгер после окончания бала подсел к ним в машину. 3 мая 1935 г., описывая прием у советника американского посольства Уайли, она также отмечает, что присутствовал, «конечно, барон Штейгер – непременная принадлежность таких вечеров, «наше домашнее ГПУ». 17 апреля 1937 г. Штейгер был арестован по делу бывшего секретаря Президиума ЦИКА С. Енукидзе и вскоре вместе с другими подсудимыми по этому делу был расстрелян.

Через 17 лет после таинственного убийства Николая Второва в этом же доме произошло второе убийство – убийство во время «великого бала у Сатаны» на страницах романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Абадонна оказался перед бароном и на секунду снял свои очки. В тот же момент что-то сверкнуло в руках Азазелло, что-то негромко хлопнуло, как в ладоши, барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу Воланду. Безжизненное тело барона в это время уже было на полу».

Великий бал у Воланда имеет еще один неожиданный источник. По одной из версий, прообразом легендарного бала стала дача основателя и шефа Соловков Глеба Бокия. Как открылось на следствии в 30-х, видный чекист Г. Бокий в 1921–1925 гг. организовал в Кучино «дачную коммуну» под своим руководством. Сюда его приближенные должны были приезжать на выходные вместе с женами, на содержание «коммуны» они вносили 10 % месячного заработка. Лица обоего пола обязаны были ходить там голыми, пьянствовать, вместе ходить в баню и устраивать групповые оргии. Над упившимися потешались, «хороня» заживо или имитируя казни. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для «дачи» было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось «пьяное богослужение». Пили ворованный из химической лаборатории спирт, выписываемый якобы для технических надобностей. Эти пьяные оргии очень часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку.

Атмосфера чекистской «коммуны» очень напоминает атмосферу Великого бала у Сатаны особенно своей пародией на богослужение и похороны с использованием одежд убитых соловецких монахов, в результате которых один из участников едва не погиб. На Великом балу потусторонние силы также устраивают своего рода похороны Берлиоза и Майгеля, только покойники тут настоящие. Именно спиртом, а не водкой, Воланд угощает Маргариту. Все гости Воланда пьяны, а женщины голы, как и на даче у главного чекиста, и явно отождествлялись Булгаковым с нечистой силой.

Еще одним знаменательным событием 1935 года стал музыкальный вечер, организованный послом Буллиттом. Как впоследствии вспоминал тогдашний глава консульского отдела Ангус Уорд, в только что отстроенном новом танцевальном зале в присутствии гостей была исполнена опера Сергея Прокофьева «Любовь к трем апельсинам», при этом в качестве дирижера выступал сам автор.