355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Литвинова » Поцелуй или жизнь (СИ) » Текст книги (страница 8)
Поцелуй или жизнь (СИ)
  • Текст добавлен: 6 мая 2020, 18:00

Текст книги "Поцелуй или жизнь (СИ)"


Автор книги: Ирина Литвинова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Гарет не заметил, как рузнул на холодный каменный пол перед горцем и вгляделся в его лицо. Парнишка еле-еле разомкнул веки и, увидев, кто перед ним, выдохнул:

– Дайте слово, что не тронете её… клянитесь…

Принц хотел спросить: "Кого?", но вместо этого ответил:

– Клянусь своей честью, что не трону… последнюю, о ком ты думаешь, и кого я еще не умертвил.

Пересохшие губы юноши чуть двинулись в улыбке, и Гарет, отрываясь от его стекленеющих глаз, потянулся за кружку с водой, примостившуюся неподалеку на табурете. Но, когда он прислонил её ржавеющий край к бледным губам, паренек не сделал глоток, только его выдох поднял легкую рябь в кружке. Последний выдох.

Сказание о Тринадцатом Принце Веридорском (3)

Цокот копыт эхом раздавался по окрестностям Саратских земель, возвещая всех о приближнии Его Высочества Тринадцатого Принца Веридорского Гарета Бесноватого. Сам принц соседнего враждебного королевства летел во главе вооруженного отряда, костеря про себя все введенные Богами порядки, чтоб к ним в гости на вершины Великих гор демоны с огневодкой пожаловали! Постановили они, видите ли, что каждый король Веридора должен попробовать наладить отношения с Саратскими землями, причем каждая из стран должна нанести визит сопернице, одарив гостеприимную хозяйку щедрыми дарами. И почему, спрашивается, Дьявол всего один на всех Богов?! Понятно дело, он их всех побрать не в состоянии, вот и вещают они со своей недосягаемой человеку высоты. Куда уж нам, людям, божественные вершины покорять, нам бы бюджет страны не угробить этими «щедрыми подарками». Лучше б потратились на усиление охраны границ! Одна надежда на то, что с Саратского Вождя удастся содрать подарков побольше и подороже. Север же кишит пушниной и драгоценными камнями… Ага, щас! Да от Хомута, отсиживающего в вечно занесенной метелью цитадели, снега не выпросишь!

В общем, Его Высочество рассуждал о том, что ему, дабы не разорить казну своей любимой сестренки, которая вот уже несколько дней как надела корону правительницы Веридора, но сама ловко перекинула на него участие в этом фарсе под названием посольство (одно утешало – Гвейн составил ему компанию, так что ему веселее, а сестренке тосковать в одиночестве!), надо срочно сокращать штат любовниц и егерей, подъезжал к летней королевской резиденции Хомута, где ему предстояло гостить минимум месяц, имитируя бурную переговорническую деятельность, к которой он не то что таланта не имел, рядом не лежал!

Так и пролетела дорога, и опомнился Его Высочество уже в конюшне, подведя следующий итог: любовницы в количестве двух штук и егеря в составе пяти человек на развлечение принца стране по карману. Правда, за соотнесением доходов и расходов Гарет задержался и спешился, когда его вороного уже взяли под уздцы… Служанка взяла! Удивленный принц даже зажмурился, не веря в увиденное, но, когда он вновь распахнул глаза, рядом с ним до сих пор стояла именно девушка, о чем красноречиво заявляло платье, изящные линии рук, гладкое лицо, длинная смоляная грива и женственные формы, заметные даже под мешковатым рубищем служанки.

– Чавой енто вы на мя вылупились? – прозвучал низкий грудной голос с диким акцентом.

– Прошу прощения… – выдавил из себя Бастард Тьмы, и чуть не поперхнулся словами, вспомнив, что произносит эти слова впервые в жизни, да и извиняется перед простой девкой. – Просто у нас в королевстве на конюшне служат исключительно мужчины.

– Ммм… – промычала в ответ девушка и повела королевского скакуна в стойло.

Вообще его конь был самым строптивым жеребцом во всем Веридоре, и Гарет, более чем уверенный, что женщине с такой своенравной лошадью не сладить, хотел было совершить еще одно дело впервые в жизни и предложить ей помощь, но во время одернул себя. Что это за муть ему в голову лезет?

Взгляд невольно опять остановился на… конюхарке? конюхине? конюхальше? конюхнице? конюхалке?… А, в Хаос! На той девке. У неё было странное лицо, не сказать, что некрасивое, но не похожее ни на одно, что Бастарду Тьмы уже приходилось встречать у прекрасной половины человечества. У неё были непривычные взгляду резкие черты, складывающиеся в хищное, какое-то звериное выражение. Похожие рожи он видел разве что у полусъеденных мертвецов-горцев. Нос с горбинкой придавал девушке сходство с птицей, выдающиеся скулы и большие карие глаза отдалённо напоминали чье-то уже давно забытое лицо. Может, он её уже видел? Нет, такой экземпляр он бы точно запомнил, но смутное, непонятно откуда взявшееся беспокойство не давало просто так отвести от неё глаз.

– Чой то с вами, ваш сочство? – даже голос у неё был не высокий девичий, а какой-то грубовато-мужской. – Подите ужо отседова, не то усе лорды ваши коников своих побросають и сюдой набьються поглядать, чаво вы туточки простаиваете.

Гарет с трудом понял, что она сказала. Боги, да в Веридоре последний нищий лучше изъясняется, чем местная дворцовая челядь! Что тут говорить, их королевство и эту дыру не сравнить. Тут и девки за мужиков работают. Вот у них служанки в основном только перестилают и согревают постель, а тут навоз убирают! Хотя такую вряд ли бы взял прислуживать какой-нибудь лорд, если фигурка еще ничего, то лицо подкачало, уж больно страшновато. Правда, принцу тут же подумалось, что, в общем-то, лицо – не ходовая часть и не так уж обязательно на него смотреть…

– Гарет! – третий раз позвал его невесть когда подошедший Гвейн.

Принц, вздрогнув, наконец повернулся и вопросительно посмотрел на друга.

– Ты что, изображаешь памятник самому себе? – иронично приподнял бровь выходец южных графств.

– А?

– Пошли, говорю. Я мальца нашел, которому поручили нас всех до комнат проводить, а то в этом бессистемном нагромождении коридоров без карты себя потерять недолго.

На выходе из конюшни их действительно поджидал паж лет двенадцати с абсолютно белыми кудрями, завитыми мелким бесом, молочной кожей и невероятно светлой, издали даже сливающейся белками радужкой глаз.

– Северянин, коренной, – кратко пояснил Гвейн.

– Драсте, ваш сочство, – мальчишка отвесил неуклюжий поклон, подметя длинным пером своего берета дорожку под ногами Тринадцатого Принца Веридорского, а тот едва не поморщился.

– Тудой нам, – кивнул паж в сторону резиденции. – По парадной лестнице пойдем, шоб усе видали, шо к нам ваш сочство пожаловали! Я, коды разнюхал, кого к нам приедуть, ажно с табурета об пол шиндарахнулся, а Нуна, кухарка наша, як начнет ме у самое ухо орать, шо уволень я да растяпа, шо я чуток не оглох. Чаво, спросишь, ореть? Кажите на милость, якая польза из того, шо я оглохну? Будто лучшее слыхать яё буду. Таки не буду, енто я точнехонько знаю…

Какой кошмар! Это даже не выговор, это новый вид казни для просвященных людей – слушать это все! Хотя, раз уж мальчишка такой болтливый, можно его и разговорить.

– Послушай-ка, малой, – прервал рассказ о недалёкой, но горластой кухарке Нуне Бастард Тьмы. – А не знаешь ли ты, что за девушка служит у вас на конюшне?

– Отчаво же не знать, Горянка енто. Она Нуне по кухне, бываеть, помогаеть, да ищо с лошадями обходиться.

– Горянка? – переспросил Гарет. – Это имя?

– А черт яё знаеть. Могёт быть, и имя, но сдаеться мяне, шо енто позвище. Мобуть потому шо гордая деваха, легко яё не объездить. А мобуть, горилочку любить.

Принц не удержался и краем глаза покосился на своего друга. У того при слове "горилка" даже глаза загорелись. Ясно, он найдет, с кем здесь задушевно поговорить, и даже этот чудовищный акцент его не смутит. Кстати…

– Слушай, парень, а вы все тут так мерзко разговариваете, – не удержался от вопроса Гарет.

– Нэ! – поспешил заверить его паж. – Енто тольки я туточки такой, коренной из северных провинций.

– А как же Горянка?

– А она, ваш сочство, притворяеться, – вдруг перешел на заговорщический шепот мальчишка. – На людях брешет, як наши, да и уверяеть усех, шо она оттудова родом. Но я-то своих различаю. Да и слыхал я разочек, як она прямехонько як вы, на чистом веридорском наречии якому-то лорду осточному из Порсула сказки баяла, шо замужем, а потому платок на голову не напялить, шоб лица яё звериного не видать было, и в гарем к няму не подёть. Ну шо туточки кажешь, дурёха есть дурёха…

– Погоди, значит, Горянка разговаривает так, как говорят в Веридоре?

– Вестимо так, ваш сочство, як веридорцы али предельцы.

– Жители Северного предела… – догадался Гарет, больше не слушая болтливого пажа.

Ему предстояла встреча с Хомутом, знакомство со всем двором Саратского Вождя, начало переговоров, торжественный банкет, представление во дворце, огневое шоу и многочисленные предложения местных светских дам провести незабываемую ночь вместе. В другой время все это развлекло бы его или, напротив, вызвало раздражение и поток нелицеприятных комментариев. Но сегодня он ходил, как в тумане, и практически не видел ничего вокруг. Его мысли вновь и вновь возвращались к девчонке на конюшне. Что же все-таки привлекло его? Не красота уж точно. Манеры и выговор, пусть даже наигранный, тоже не располагали к зарождению теплых чувств. Навряд ли она умна и начитана. Одним словом – служанка! Что тогда? Поразмыслив, Гарет решил, что это из-за тайны, витающей вокруг неё. Что за странное имя Горянка? Почему она кажется ему смутно знакомой? Зачем она выдает себя за коренную северянку, в то время как сама родом из Северного предела или Веридора?

***

Неделя пролетела в непонятных непривычных мыслях и витаниях в неизвестных далях.

На восьмой день посольства Гарет пошел в конюшню и отыскал Горянку. Девушка задавала овса лошадям и упорно игнорировала принца, пока все её подопечные не склонились над яслями.

– Чавой вам, ваш сочство? – наконец повернулась она лицом к страху и ужасу всея Веридорской земли.

– Говори со мной, нормально. Ты же умеешь, я знаю.

– Шо вы знаете, то с вами останеться, а я вами по-людски балакаю.

– Ладно, – вздохнул принц, про себя подумав, что ради утоления своего столь невовремя разыгравшегося любопытства можно немного и потерпеть, а потом в качестве моральной компенсации, так сказать, всласть исполосовать плетью спину девки и вдоволь наслушаться ее жалобных подвываний. – Скажи, верно ли мне сказали, что тебя зовут Горянка?

– Правду бають, – кивнула служанка.

– Неужели тебя так назвали родители?

– Отчаво же, мати и батя кликали ме не так, тольки померли они ужо несколько годков как, а с ими и имечко мое погибло.

– Как же так?

– А вот так, ваш сочство, родичи мои усе померли, с ними и прошлая моя жизнь. А туточки мя Нуна отыскала, приютила и имечко дала. Мол, горя у мя было, вот и выла я в три ручья целы дни, так шо чуток от слез совсем не ослепла, вот и баяла, шо я – Горянка – горюю. А следом и усе тутошние подхватили, тольки они мя гордой кличут: гордая Горянка. А хлопцы дюже приставучие, – не хуже волчицы оскалилась девушка, – брешут, шо горячая я, коды узнают, як у мя рука тяжела.

– Принципиальная значит и неприступная? – скептически усмехнулся Гарет. – Может, просто цену себе набиваешь?

– Не разберу я, чавой вы, ваш сочство, толкуете, но рожу наглую, даже вашу, кулаком угощу, коли лапать станете, – грозно нахмурилась девушка.

Принц, не удержавшись, залился смехом. Откажет? Ему? Кто, эта девка? Ударит? Его, Бастарда Тьмы?!!! Боги, так и живот от хохота надорвать недолго. Да была бы она кому-нибудь нужна! А то ведь на неё, звероватую, ни один приличный лорд даже не покосится, разве что как диковинку рассматривать будет!

– Смеешься, Бесноватый? – словно гром средь ясна неба прозвучало чистое веридорское наречие. – Весело тебе, что девка черная себя человеком считает? Не веришь, что могу самого Тринадцатого Принца Веридорского привлечь и ему же отказать?

– Не думаю, что у вас на севере все с женщинами так плохо, чтоб правители бросались на… такое, – Гарет окинул её взглядом с ног до головы… и натолкнулся на горящий взгляд опаловых глаз. Какая же ярость кипела в них!

С трудом подавив желание вздрогнуть, Его Высочество рывком развернулся и пошел прочь из конюшни, как вдруг расслышал шепот-шипение:

– Не каждому принцу моё внимание привлечь.

Гарет оглянулся, чтобы гневным окликом, а лучше еще и висящим за поясом хлыстом осадить дерзкую девку, но её уж и след простыл.

***

На следующий день Гарет велел мальчишке-пажу донести до дворецкого, что Его Высочество Тринадцатый Принц Веридорский желает видеть в своих личных горничных девку с конюшни. От удивления парнишка подавился собственной словоохотливостью и ушел молча. Конечно, пожелание высокого гостя исполнили незамедлительно, однако вся летняя резиденция начала практически в открытую обсуждать предпочтения Бастарда Тьмы. Пока одни перемывали чужой монаршей персоне косточки и гадали, с чего бы его потянуло на экзотику (в то время как он, положа руку на сердце, и сам не знал, что это ему в голову ударило), другие спорили о том, как быстро сгорит хваленая гордость Горянки, и даже делали ставки.

В первый же вечер новой службы девушка, теперь чисто вымытая и аккуратно причесанная, удостоилась первого подарка принца – перстня с алмазом. Пока она разглядывала сверкающую в свете свечей драгоценность, он украдкой любовался ей. Чумазая девка с соломой в колтуне на голове, по ошибке названном волосами, и босыми ступнями в навозе казалась ему редким чучелом. Сейчас же он видел перед собой, конечно, не писаную красавицу, но можно сказать, что своеобразная внешность Горянки обладала особым шармом и привлекала своей уникальностью. Даже крупный нос с горбинкой – чисто мужская черта – как будто отражал характер девушки: гордая, упрямая, неповторимая. Да, в чем бы там не убеждал сам себя Гарет, глубоко в душе он уже понял, что Горянка далека от простых служанок.

– Нравится? Забирай, это тебе. Хочешь? – искушающе шептал в полумраке, словно демон, Бастард Тьмы. – Признайся, я ведь "привлек твое внимание" этой безделушкой.

Служанка бросила короткий взгляд на Его Высочество. О Боги! Гарет только сейчас заметил, какие у неё длинные пушистые бархатные ресницы, и огромные карие глаза, стоило взглянуть в них без попыток узнать спрятанные в недрах памяти черты неизвестно кого, показались невероятно прекрасными.

Горянка примерила перстень на руку и легко встряхнула ладонью. Украшение мигом соскользнуло с тонкого длинного пальчика и покатилось по полу.

– Что ж это, Ваше Высочество, у Веридорских леди такие большие пальцы? Или вы обычно такие подарки дарите мужчинам? Бедные ваши леди, раз вы пренебрегли ими ради своего же пола!

Гарет не успел ничего ответить на эту возмутительную дерзость, как служанка, посмеиваясь, выскользнула из его комнат. В бессильной беспричинной злобе принц изо всех сил ударил кулаком по каменной стене так, что даже трещины пошли, но боль так и не долетела до его сознания.

– Гарет! – окликнул его уже давно ставший родным голос Гвейна. – Хорош, Гарет! Зачем ты сам себя изводишь? Почему так злишься?

– Эта девка! – заскрипел зубам Бастард Тьмы. – Она отказала! Отказала мне! Мне! Не приняла подарка, голь босоногая! Дрянь безымянная!

– О-о-о… – понимающе протянул Гвейн. – Тогда понятно, что тебя от ярости трясет. Ей тут знаки внимания сам Тринадцатый Принц Веридорский оказывает, а она, дура бестолковая, своего счастья не понимает и не кидается ноги тебе целовать.

– Гвейн!

– Ты на меня-то не рычи, а лучше подумай, надо ли тебе все это? Какое тебе дело до этой Горянки?

– Она пренебрегла моим вниманием! – чуть ли не брызжа слюной, изливал свое негодование Бастард Тьмы. – Она посмела вякнуть в мою сторону, что не всякий принц привлечет её внимание! К демонам, не нужно мне её внимание! Я возьму её и сломаю её дорогую гордость! Да любая женщина Веридора будет моя, стоит мне хлыстом махнуть, и эта будет!

– Хватит! – резко оборвал его Благородное Сердце. – Опуская моральную сторону вопроса, ибо до несозревшего демона мне не достучаться, проверено, повторяю: зачем? Ну, сломаешь ты её, пару ночей будешь победу праздновать, а потом вышвырнешь её из своей жизни и ведь не вспомнишь больше ни разу! Гарет, когда же начнешь понимать, что в этой жизни важно? Что надо любить женщину, а не радоваться очередному трофею, доставшемуся сложнее, чем предыдущие? Что это не титул принца делает тебя великим, а ты должен доказать всему свету, что титул принца в праве носить только великий человек? Что власть – не вино, охмелев от которого ты в праве творить все, что заблагорассудится, а в первую очередь – ответственность?

Гарет не хотел слушать друга, но не мог не слышать. Его слова, словно камни, летели в него, и он готов был выть от их правоты и одновременно отрицать их, как самую богопротивную ересь… А это Гвейн еще о Богах не начал.

– Вижу, сейчас ты меня не слышишь, – понурил голову друг. – Что ж, твое право обманывать самого себя, Бастард Тьмы. Уверен, однажды ты вспомнишь слова Благородного Сердца и поймешь их. Дай Боги, чтобы не было слишком поздно.

С этими словами Гвейн удалился в общество бутыли горилки, которую для него

утащила из дворцового погреба Горянка, а принц остался один в пустой комнате, с каждой минутой все больше погружающейся в сумрак.

***

На следующий день Гарет нетепреливо ждал свою личную горничную, в то время как она нисколько не спешила к нему, однако причиной было отнюдь не желание подразнить Тринадцатого Принца Веридорского. Вот уже полчаса девушка вертелась перед осколком зеркала, висящем в её комнатушке под самой крышей резиденции, а с табурета в углу на нее взирала подвыпившая "совесть Гарета Бесноватого".

– Гвейн! – в конце концов не выдержала Горянка, резко поворачиваясь к нему. – Чего ты так хитро и довольно щуришься?

– Для него наряжаешься?

На девичьих щеках проступил легкий румянец, преобразив причудливое лицо с крупными редкими чертами.

– Вот так Гарет точно ума лишится, – уверенно заявил Благородное Сердце, снова прикладываясь к горилке. Между тем у него самого "румянец" был уже во всю щеку, в трети бутыли как не бывало.

– Глупости ты болтаешь! – вскинулась Горянка. – Да он же самовлюбленный эгоист и бессердечное чудовище! Да чтоб я на такого хлыща хоть посмотрела…!

– Эх, два сапога – пара, – глубокомысленно изрек Гвейн, сдерживая икоту, – Что он – принцевская дурная голова напополам с демонической сущностью и гордыней, что ты – гордячка.

– Но не принцесса? – усмехнулась служанка.

– А это уж смотря, сумеешь захомутать Его Гордейшество и Беснейшество или нет, – пожал плечами Гвейн. – Только времени много потребуется, а мы все же не навсегда тут останемся.

– Время, говоришь, понадобится? – как-то недобро пошептала Горянка. – Отчего же, совсем недолго, – и добавила так, чтобы священник её не услышал, – всего-навсего один глоток…

Сказание о Тринадцатом Принце Веридорском (4)

Горянка шмыгнула в покои Тринадцатого Принца Веридорского уже затемно и никак не ожидала удилеть его, расположившегося на стуле прямо напротив двери и явно ожидающего её. Гарет, до этого невидяще глядящий в пустоту, вздрогнул и вскинул чернющие глаза, темнее самой Тьмы, в которых то и дело вспыхивала ярким пламенем пока не обузданная до конца демоническая сила сына Хаоса. На миг служанке показалось, что он сейчас раскричится на неё за опоздание, но нет, Бастард Тьмы… улыбнулся, но не так, как обычно, с предвкушением чужой крови и боли, а как-то по-иному, светло… И таким красивым стало его мужественное лицо, что девушка сама невольно просияла.

– Горянка… – непривычно хриплым голосом проговорил принц. – Посмотри, что у меня есть для тебя. Перстень пришелся тебе не по нраву, может, он приглянется?

Мужчина разжал ладонь, и на его руке сверкнул тонкий изящный браслет, сплетенный из трех видов золота, а в пересечениях поблескивали таинственным светом чёрные опалы. Боги, какая же красота! Девушка и сама не заметила, как диковинное украшение защелкнулось на её запястье, так поразил её монарший подарок. Пришла в себя она только от горячего шепота вплотную придвинувшегося мужчины:

– Он один такой на свете. Я сам начертил эскиз вчера ночью и весь день напролет мучал местного ювелира, чтобы браслет был готов сегодня же и чтобы в него непременно вставили опалы, именно их. Они совсем как твои глаза, да и сам браслет похож на тебя: необыкновенный, привлекающий, неповторимый. Он только для тебя, Горянка. Ну что, угодил я тебе?

Девушка не смогла солгать и скрыть счастливую улыбку, сияющую белизной зубок-жемчужинок… Которая в следующую секунду угасла, стоило Веридорскому принцу властно приподнять её подбородок и впиться в девственные губы жестким, собственническим поцелуем. Горянка, безумно таращась в его демонические очи, отпрянула от Гарета, как от чумного, выскочила в коридор и убежала бы, куда глаза глядят, если бы цепкие сильные пальцы стальной хваткой не сомкнулись на её предплечье.

– Куда же ты? Постой, красавица.

– Что ты сделал? – воскликнула девушка, от смятения незаметно для самой себя переходя на "ты".

– Взимаю плату, – осклабился Бесноватый. – Не за браслет, а за право принимать подарки от принца. Ты же сама не против. Разве не по этому ты стала нормально со мной разговаривать? Чтобы понравиться мне.

Говорят, что правда жалит гордость стократ больнее, чем наветы. Вот и Горянка зашипела, как подколодная змея, вырвала свою руку, на которой скорее всего останутся синяки, замахнулась и ударила изо всех сил. Звонкая пощёчина показалась громовой по сравнению с тишиной, повисшей в темном коридоре.

– Ты что, сдурела? – с трудом выдавил из себя Бастард Тьмы. – Да я тебя до смерти забью на виду у всей резиденции!

Горянка только презрительно усмехнулась.

– Гарный, видать, вы принц, ваш сочство, – и словом, и кнутом приласкать могёте! Я вас уперед упредила, шо роже вашей венценосной не поздоровиться, ежели лапать мя вздумаете. Ну так Горянка слову свому хозяйка. И браслетом своим подавитесь!

Сдернув украшение с руки и бросив под ноги дарителю, служанка грозной фурией умчалась прочь.

Первым порывом Гарета было догнать мерзавку и задать ей знатную трепку, чтоб до конца дней своих запомнила, ибо такие шрамы вовек не сойдут, но он подавил горячую волну, безумным штормом затапливающую душу, и вернулся к себе, но не направился в глубь комнат, а интуитивно притаился у неплотно прикрытой двери. Так и есть – спустя несколько минут юркая девичья фигурка вынырнула из темноты и, подхватив брошенный на произвол судьбы браслет, растаяла в коридорах резиденции.

***

Как бы ни хотелось Горянке не видеть Тринадцатого Принца Веридорского, этот самодур и не думал отпускать её из своих личных горничных, так что следующим вечером она явилась к нему в покои. Девушка намеревалась быстренько прибраться и перестелить постель (последнее, кстати, было абсолютно лишним, так как кровать вот уже третий день стояла нетронутой), но у Его Высочества явно были и другие планы, и кардинально изменившееся настроение (одно слово – демон!).

– Яна! – девушка вздрогнула, услышав это имя из уст Бесноватого, и только поэтому ему удалось, изловчившись, схватить её в объятия у самых дверей. – Яночка – Горяночка моя… Прости.

Это ещё что за номер? Что за приступ нежности и просветления сознания? На её немой вопрос, отразившийся в опаловых глазах, Гарет ответил:

– Мне очень тяжело понять тебя. Я ещё не видел таких девушек, как ты.

– Вы хотели сказать, служанок, – ощетинилась Горянка.

– Я правда не понимаю, на что ты обижаешься. Ты не моя единственная, я проверил, иначе было бы проще, я бы хоть улавливал твои чувства и отголоски мыслей, а так… Извиняться я с детства не приучен, не по статусу мне и не по сущности, поэтому вот…

Ну конечно же, еще один подарок! На этот раз хрупкая брошь, усыпанная маленькими бриллиантами, в центре которой горели алым огнем рубиновые лепестки распускающейся розы. Признаться, Его Высочеству вкуса было не занимать, но извиняться он действительно не умел. А даже если бы умел, Горянка извинения принимать не умела!

– И что же вы хотите за "право визжать от восторга при виде вашей подачки"? Поцелуй? О, не мелочитесь, давайте сразу с королевским размахом и без долгих прелюдий…!

– Яна! – оборвал её Гарет. – Мне не надо ничего взамен. Это просто тебе. Носи, пускай твои подружки увидят эту брошь и завистью поперхнутся.

– Или увидят, что нашелся-таки укротитель Горянки! Знаете что, Ваше Высочество? Я из ваших рук краюхи хлеба не возьму и гордость вашу не потешу!

Бастард Тьмы чуть было не задохнулся от взявшей его ярости. Эта девка, похоже, его в шуты записала! Вот уж кто чужую гордость тешит. "Тринадцатый Принц Веридорский просит прощения у оборванки" – бесплатный театр, к демонам! Последней каплей стал хруст прекрасной брошки под каблучком поношенных… да нет, даже не туфель, а жалкого подобия на них!

– Гордость не потешишь! – сверкая безумными глазами, Бесноватый схватил её за плечи и припечатал к стене. – Зарвалась ты, девочка! Меня королевы веселят и принцессы, и с тебя корона не упадет!

Служанка ожидала, что болезненный поцелуй вновь достанется её губам, но ошиблась, – Гарет рванул ворот её платья до самого пояса и припал губами у оголенной коже. Он не целовал, нет, он терзал и унижал её везде, куда мог дотянуться, а когда девушка попробовала вскрикнуть, грубо зажал ей рот. Её отчаянные попытки вырваться выглядели откровенно жалко перед его силой и властью, и она терпела. Терпела бесстыдные губы, которые клеймили ее своими прикосновениями, зубы, которые пару раз сжались на тонкой коже на шее и окрасились кровью, отчего Бесноватый чуть не заурчал от удовольствия. Терпела еще и еще, пока мужчина наносил выверенные удары по её гордости и самоуважению, медленно, смакуя каждое "ранение", ставил её на место.

Пытка казалась бесконечной, но и она закончилась, пусть даже намного позже, чем надо. Гарет отстранился от неё и, оглядев плоды своих стараний и удовлетворительно хмыкнув, отпустил её. Горянка, совершенно обессиленная и физически, и морально, осела на пол и тяжело привалилась к прохладной стене. Покосившись вниз на свое тело, она узрела множество следов так называемых поцелуев, уродливыми пятнами расползшихся от впадинки между ключиц практически до талии.

– Не хотела щеголять брошью – получай другой знак принадлежности, – жестко прокомментировал Бастард Тьмы. – Вон!

Подавив всхлип, девушка уперла в него горящий ненавистью взгляд и выплюнула в спину принца:

– Что ж это вы, Ваше Высочество, дело до конца не доводите? Раз уж начали насиловать, с чего на полпути останавливаться?!

– Как я уже говорил, – равнодушно промолвил Бесноватый. – Я предпочитаю ярких, красивых, эффектных женщин, а на деревенщин меня не тянуло даже в отрочестве. Меня "тешат" лучшие представительницы прекрасного пола, так что, сама понимаешь, было бы странно, если бы я позарился на девку, место которой на конюшне навоз месить и в стогу перед свинопасом ноги раздвигать. А теперь пошла вон!

Он не расслышал, как Горянка встала, как прошла к двери и удалилась, но его чуткого слуха отчетливо коснулся глухой шепот:

– Ты пожалеешь об этом… Ты заплатишь за все!

***

Уже третью ночь кровать Тринадцатого Принца Веридорского оставалась в идеально чистом и застеленном состоянии, а под его чернющими очами темнее самой Тьмы залегли сиреневые тени. Почему же он снова не может сомкнуть глаз? В предыдущие две ночи он метался по комнатам, воображая подарок, способный растопить ледяное сердце Горянки и пробить каменную стену её гордости. Все, он своего добился, правда, не тем путем, каким хотел изначально. Или все-таки нет?

А чего вообще он хотел? И хотел ли вообще? Боги, что за бред снова лезет в голову?! Эх, был бы здесь Гвейн, он бы непременно задвинул что-то вроде: "Это ты прогневал своими грехами Богов и Их кара пала на тебя!" А сейчас, как назло, "совести" даже в подвыпившем состоянии не наблюдалось. Благородному Сердцу можно было часами изливать душу, сотни раз повторяя одно и то же, только разными словами, и он все внимательно слушал и всегда умудрялся найти нужные слова. Но, увы, сегодня утром Гвейн получил какое-то письмо с родного юга и, не медля ни минуты, умчал в родные пенаты Хаос знает на сколько!

В итоге Гарет все же прилег на кровать и смежил веки. Перед его мысленным взором вновь появилась Горянка, сияющая при виде прекрасного браслета с опалами… И почему он раньше думал, что она некрасива? Она же очаровательна! Особенно когда улыбка смягчает её резкие черты и делает нежнее лицо, когда её глаза не пронзают стальным взглядом, а излучают спокойное тепло… Но вот она же, только не радостная, а наоборот, разгневанная. Смоляные локоны черными змеями струятся по её плечам, груди, стану, карие глаза широко распахнуты, губы плотно сжаты. И так она неповторима!… А вот она сломленная, униженная, ослабленная. И снова прекрасна!… Она-то прекрасна, а он чудовищен. Зачем он причинил ей боль? Кристиан знал ответ – взыграла его гордыня, подначиваемая самолюбием. Словно наяву он видел, как Горянка поникает под его напором, продолжает держать спину идеально прямой, но все же опускается на пол. Разве такой он хотел её видеть? Нет, ему нравилась она счастливой и мягкой… К демонам, да даже строптивой гордячкой она была ему милее, чем поломанной куклой! Неприступной и знающей себе цену она была ему ближе, чем какая бы то ни было другая женщина мира. Может, потому что он видел нечто схожее между ними?…

Нет, определенно, философские мысли – это кара Богов! Ни толку, ни сна! Надо думать, что делать? Точно не просить прощения еще раз… Он увезет её! Именно. Завтра же во время очередного "приятельского разговора" с Хомутом сторгуется с этим скупердяем о продаже девчонки. Он увезет её как рабыню, но в Веридоре устроит, как принцессу! Отдельная переоборудованная камера рядом с пыточной, чтобы, если внезапно до интересной игры в его вкусе дойдет, далеко не шляться, расслабляющие массажи в его личном исполнении и совместные купания вместе с парой-тройкой жутко ядовитых экзотических тварюшек, специально привезенных им из заморского Порсула для… скажем, убедительности… Она растает, обязательно растает, очарованная им… Да он так расстарается, что любой женщине будет до смерти приятно! Ни одна после такого не сможет отказать и с радостью бросит к его ногам все: свою душу, сердце, тело, чувства, мысли!…

В голове навязчивый голос, чем-то сильно напоминающий речи Гвейна, начал было спрашивать, зачем ему… Не давая себе снова нырнуть в разбирательства со своими желаниями, Гарет решительно сел на кровати, потом снова откинулся на подушки с твердым намерением наконец-то поспать.

Правда, этому не суждено было сбыться: только Его Высочество удобнее устроился на застеленной (ибо расстилать самому было лень, а со служанкой у него пока не ладилось) постели, как в его покои ворвалась дюжина солдат…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю