Текст книги "Поцелуй или жизнь (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
6.5
С того памятного дня изумрудные очи преследовали меня во снах, вытесняя даже видения из прошлого обитателей Зеленого Горба, которые неподъемным грузом давили на меня через Дар. Мне бы обрадоваться, что перестала метаться в дебрях прошлого… но почему-то явление этого демона прошлого настораживало меня куда больше, чем постепенно разворачивающаяся передо мной жизнь Тринадцатого Принца Веридорского, непонятные извращенные издевательства лорда Себастьяна над родным братом, да чего уж там, даже воскрешение Франсуа! Почему я вспомнила того «колпака» именно сейчас? Ответ напрашивался лишь один: мы с ним столкнулись вновь и он увидел меня с Бесноватым. И, видимо, наш поцелуй разозлил его не на шутку, если его прожигающий взгляд ощущался мной почти что физически!
Против воли я раз за разом возвращалась мыслями к тому зябкому утру в обители "черных колпаков", когда я, свернувшись калачиком, не могла сомкнуть глаз, гадая, жив ли Николка, сумел ли сбежать, а потом зеленоглазый незнакомец, так и не сняв маски, поведал мне о том, что я нагиня. Далее мысли неизменно переходили на другого мужчину… того, что угостил меня крупным красным сочным яблоком и оказался моей парой. Как ни пыталась, я не могла вспомнить ни его глаза, ни его волосы. Тогда он показался мне очень высоким, с широкими плечами, но то было двенадцать лет назад, навряд ли я могла объективно оценить его габариты. А еще терзал вопрос: "черный колпак" и мой спаситель – один человек или все же двое? С одной стороны, должно быть двое, потому что каждый спросил у меня имя и услышал по разному: "колпак" ослышался и принял меня за Лику – Анжелику, а второй решил, что я Ника – Вероника. Но ведь "колпак" мог еще раз переспросить и на этот раз расслышать правильно. Еще я отчетливо помнила, как горячи были руки "колпака", а руки моего избавителя? Не помню… Почему я не помню?! Я же подробно писала обо всем отцу в письме и – точно помню! – описала незнакомца, оказавшегося моей парой! Помню, мне в тот день еще сон снился, что отец качает меня на руках и приговаривает: "Прости… прости меня…" За что я должна была простить папу? Не помню.
Ладно, предположим, сейчас это все неважно. Важно то, что тень "колпака" и его изумрудный взгляд следовали за мной и наяву! Я не понимала, откуда на меня смотрят, почему я ощущаю тихую ярость другого существа… демон. Если это и впрямь "колпак", это должен быть демон – "горячий мужчина с горящими глазами полукровки".
Видя, как я, зашуганная, вздрагиваю от каждого трепыхания портьер, Азизам взялся меня пытать о причинах страхов, а когда я ему все рассказала, фыркнул и заявил, что тот "колпак" – однозначно граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон.
– Вспомни сама, Жак же нам рассказывал, что как раз в то время Его Светлость мотался на север в Храм Мрачного Бога, чтобы спросить у него совета, как справиться с проклятием. Лорд Себастьян еще и с "черными колпаками" инкогнито ехал – все сходится! А то, что ты говоришь, что тот "колпак" был демоном… ну, я в нем родича не чувствую, но в Бесноватом я тоже, не зная, кто он, сына Хаоса не распознал бы. Да и то, что ты чувствуешь его взгляд, но не понимаешь, где сам наблюдатель, просто объясняется – граф же здесь каждый закуток знает, наверняка в каких-нибудь потайных ходах прячется и через глазки наблюдает.
Был в его словах смысл, вот только… Вот только я точно помнила, что в воспоминаниях Франсуа на похоронах сэра Гвейна, которые были чуть ли не на десять лет раньше, глаза Себастьяна уже начали выцветать…
Устав дрожать от неизвестности, я решила, что глупо надеяться только на то, что мы с Азизамом уедем при первой возможности. Не покидало меня ощущение, что этот зеленоокий кошмар не оставит, да и Бесноватый всю душу вынет. Поэтому я решила во что бы то ни стало узнать, что же происходит в Зеленом Горбе!
Помощи я решила просить у самого особняка. Стены помнят все, как было, а люди, даже когда не хотят врать, пересказывают историю, как ее видели они. Тем утром после традиционного завтрака в не менее традиционной компании я, вопреки обыкновению, не засела в библиотеке, а принялась бродить по дому, не задумываясь о том, куда, собственно, иду. Ноги сами принесли меня к высоким двустворчатым дверям с позолотой, которые вот уже четверть века открывали только горничные, проскальзывая внутрь, чтобы вытереть пыль. Туда меня не заводил даже лорд Себастьян, когда мы вместе осматривали особняк. Кабинет сэра Гвейна… все здесь хранило отпечаток своего владельца, как будто тот буквально только что был здесь и отлучился буквально на минуту. Прежний граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, очевидно, любил зеленый. Оно и понятно, изумрудные тона должны были изумительно
сочетаться с его глазами. А ведь вполне может быть, у Себастьяна были такие же невероятные глаза под стать изумрудам, завораживающие очи Змея… Что-то не о том я думаю!
Не давая себе времени засомневаться и струсить, я неслышно проскользнула внутрь и затворила за собой дверь… И практически сразу уплыла в небытие. Последнее, что я запомнила, это как ноги подкосились от давления воспоминаний, переполненных чувствами и предчувствием роковой опасности…
***
– Ты что наделал?! – рычал Бесноватый, чуть ли не бросаясь на своего собеседника, от которого его отделял письменный стол с опрокинутой чернильницей и несколькими истерзанными листками. Бастард Тьмы ожидаемо разговаривал с сэром Гвейном.
– Гарет, я должен был…
– Должен?! Да нет, Гвейн, ты обязан был! Ты обязан был молчать!!!
– Это право моего сына знать правду…
– Кому от этой правды легче стало?!!! Ты что, и правда не понимаешь, что наделал?! – в приступе ярости Тринадцатый Принц Веридорский заметался по комнате, по пути сшибая все, что неудачно подворачивалось у него на пути. – Знаешь, Гвейн, как человек ты лучший из тех, кого я знаю. Воистину, южане верно нарекли тебя Благородным Сердцем. Но как отец, уж прости, друг, но ты не просто плох, ты ужасен! Ты что, не осознаешь, что ты вырастил?! И ладно бы только вырастил!…
– Я ничего не сделал! – вскинулся хозяин кабинета. – Я давно собирался открыть ему правду.
– Да???!!! А знаешь, почему ты до сих пор не рассказал?! Потому что твоему сыну никогда не было никакого дела до нее! Она любила его, переживала, плакала… А ему было хорошо: титул, почет, состояние! Правда, зачем ему сдалась она?! И это все ьы, Гвейн! Взгляни на своих сыновей и ужаснись!
– Ну, вот и исправишь мои косяки, когда меня не будет, – грустно улыбнувшись, проговорил Гвейн. – Гарет, я понимаю, почему ты злишься. Может, ты даже и прав… Я просто не мог по-другому, понимаешь?
– Понимаю, – неожиданно успокоился Бесноватый, останавливаясь у стенки и тяжело приваливаясь к ней плечом. – Когда тебе?
– Завтра утром, – меланхолично отвечал благородный рыцарь. – Гарет, я прошу тебя… присмотри тут за моими. Я сам понимаю, что многое упустил в воспитании детей, но… пожалуйста…
– Мог бы и не просить, – хмыкнул Бастард Тьмы, отводя взгляд от друга, но я то видела, как в уголке глаза Тринадцатого Принца Веридорского сверкнула… слеза?!
– И еще… Гарет, я понимаю, что это противоречит законам чести и…
– Да говори уж!
– Я прошу тебя… когда придет твоя очередь и кто-то один вызовет тебя на поединок, чтобы с твоей смертью забрать готовый артефакт… Я прошу… Гарет, если твоим противником станет мой сын…
– Нет! – рявкнул Бесноватый. – Вот тут не обессудь, брат, поддаваться я никому не намерен, и вовсе не потому, что мне жалко собственной жизни для твоего сыночка. Но в последнюю минуту жизни я расскажу, где артефакт и как его закончить, только достойнейшему! И уж прости, дружище, но я практически уверен, что это будет не твой сын.
– Гарет… Гарет, и Франциск, и Себастьян превосходные воины, но им никогда не сравниться с тобой. Гарет… не убивай, Гарет. Скажи, что испытание провалил, выбей из рук оружие, кольни в грудь напротив сердца, но… клянись! Клянись, Гарет! Если для тебя хоть что-то значит наша дружба и моя последняя просьба…
– Беру свои слова назад, ни демона ты не благородный, – как-то обреченно вздохнул Бастард Тьмы. – Ладно, сам ведь не смогу заколоть никого из твоих. Стыдно, конечно, признаваться, но твоих пацанов я люблю, как е пристало сыну Хаоса! Клянусь своей жизнью, что никогда моя рука не отнимет жизнь у твоего сына!
6.6
Выплывала из видения я, ожидаемо лежа на полу. Но все вроде хорошо, даже не ушиблась – удачно рухнула… И вдруг я поняла, что плачу! Что это?! Когда я заплакала? Почему?! Да, я догадалась, что видела вечер на кануне таинственной смерти сэра Гвейна, о которой он, похоже, действительно знал заранее. Все сходилось на том, что причиной был неизвестный артефакт. Могло ли быть такое, что Азизам ищет другую вещь? Вряд ли. Особенно если учесть тот факт, что ни сам создатель, ни Бастард Тьмы не сомневались в том, что заполучить его попытается один из сыновей сэра Гвейна. Кажется, упомянули Франциска и Себастьяна. Почему их? Потому что Франсуа за всю жизнь держал в руках только лютню, но никак не оружие? Хотя… Артефакт, который неким образом доказывает право наследования, – вещь, нужная любому дворянину от потомственных аристократов до лордиков, у кого от знатного происхождения разве что не так давно прикупленный низший титул. Другое дело, что знают про это диво дивное только в пределах Зеленого Горба. Азизам говорил, что сэр Гвейн сделал этот артефакт по просьбе его матери, а потом про него, скорее всего, узнал Франциск, то есть у моего подельника образовалась конкуренция. Но ведь Франциск мертв…
Да кого я обманываю?! Не интересует меня, кому в итоге владеть этим артефактом! А если и волнует, то далеко не до такой степени, чтобы рыдать по этому поводу! Надо хотя бы самой себе признаться, что плачу я из-за Бесноватого. Он ведь знает о своей гибели, как и сэр Гвейн когда-то. Знает, что рано или поздно ему бросят вызов и только его смерть закончит всю эту историю с артефактом!
Я не должна была плакать… Только не из-за него! Бастард Тьмы – воплощение всех пороков и практически мифическое сосредоточение зла. Да, возможно, молва что-то приукрашивает, но факт есть факт: он убивал. Убивал много и жестоко, калечил жизни и за это сами Боги наказали его. Да что там говорить, он – демон! У порождения Хаоса не может быть светлой души. К тому же он унизил меня в первый день в Зеленом Горбе. Так что плакать не по кому!
Почему же слезы и не думают остановиться?!
***
Несколько дней я слонялась только по своей комнате с таким похоронным видом и опухшими глазами, что расторопная рыженькая, аки южное солнце в погожий летний денек, служанка с завитыми мелким бесом кудряшками и россыпью мелких веснушек, приставленная мне самим хозяином Зеленого Горба после того, как незаменимый в деле мародёрства, но безнадежный на поприще прислуги Аизам с треском провалил задание найти мне приличную горничную, осторожно осведомилась, не желаю ли я прогуляться до лавки с тканями и прикупить черной материи? Оно и понятно, вою, как будто умер кто. Еще нет, но, чувствую, умрет, так что моно впрок запасаться… Боги, что за бред лезет в голову?!
Азизам, чувствуя мое состояние, благоразумно держался от меня подальше, только порой я обнаруживала маленькие подарочки от него с сопроводительной записочкой типа "Красной (в прямом и переносном смысле) госпоже от черного (ибо чумазого) слуги" на прикроватной тумбочке: вазочку с полюбившимися мне пирожными с чудной, небольшой и алой, словно капля крови, ягодой холоникой, которая почему-то росла только на юге; небольшой букет цветов, в котором, если приглядеться, можно было узнать сбор трав, из которых делали успокаивающий настой; музыкальная шкатулочка, которая играла веселую народную песенку северян про развеселую селянку, которая одним взглядом свела с ума сразу троих – старосту деревни, лорда тех мест и его главного егеря… Напророчил, в Хаос!
Заходили ко мне трое.
Лорд Себастьян являлся при свете дня, пару минут наблюдал за мной, не произнося ни слова, да и я мне, откровенно говоря, нравилось вот так сидеть с ним молча, не выясняя отношений, и исподтишка любоваться. Я уже привыкла к его виду и даже разглядела в нем того рокового красавца из своих видений, который врезался мне в память с первого взгляда. Доходило до абсурда: я всерьез думала, что проклятие кое в чем улучшило внешность графа! Его волосы… От природы они были иссиня-черными, как отцовские, сейчас же говорили, что Его Светлость седой. Признаюсь, мне тоже так показалось при первой встрече. Но однажды я взглянула на его распущенные локоны практически до колен, которе, несмотря а свою длину, никогда не мешали ему, и чуть не ахнула от восторга: они блестели, переливались серебром, словно грива единорога из веридорских мифов! И глаза его, мне казалось, с каждым днем меняются, оживают и постепенно наливаются цветом. Какими они будут? Я загадала, чтоб изумрудными.
Сидел лорд Себастьян со мной недолго, минут двадцать, а потом, пробормотав под нос что-то вроде "Я убью его" и не давая мне даже слова вставить, уносился прочь.
А ночью его сменял зеленоглазый кошмар, который так же сидел вместе со мной во сне и грозился кого-то убить. А я не могла ни сбежать от него, ни прервать сновидение…
В реальность меня каждый раз возвращал короткий поцелуй, а когда я распахивала глаза, в спальне я уже была одна. Но, хотя я не видела, ночного визитера, я почему-то начинала улыбаться, думая о том, что до сих пор мой поцелуй не отнял жизнь лишь у одного…
6.7
Дабы отделаться от тяжелых мыслей, а заодно и попытаться разузнать что-нибудь полезное, я решила погулять по особняку, но не днем на виду у всех, как раньше. Нет, я перекидывалась в змейку каждый вечер, после того как конопатая служанка расстилала кровать перед сном и, пожелав мне спокойной ночи, удалялась. Дождавшись, пока в доме везде погаснет свет, я выныривала из-под двери и и неслышно скользила по плинтусам на разведку.
За несколько ночей, остававшихся до часа "икс" – нашей с Азизамом самоволки в фамильный склеп графов Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, – я убедилась, что по ночам в Зеленом Горбе спит разве что челядь.
Во-первых, практически каждую ночь, минуя лестницу, я слышала шаги спускающегося Франсуа и почему-то была полностью уверена, что он торопится к Черному пруду. Видят Боги, не знала бы, что он женщинами не интересуется, решила бы, что он на свиданки мотается. Была у меня мысль, что Франсуа может так притворяться. Может, чтоб внимания благородных южанок или навязанной женитьбы избежать, а может, чтобы тайком встречаться с замужней дамой или же с безродной крестьянкой. Но это предположение я опровергла быстро. Лорд Себастьян не показался мне человеком, способным принуждать родного брата к выгодному браку, от навязчивых поклонниц можно уворачиваться более традиционными способами, да и, откровенно говоря, брат самого "короля юга" мог позволить себе роман с кем угодно. Может, у смерти графский род невест выкупить не сможет, но чтобы обелить репутацию средств хватит, к тому же на южане не слишком заморачивались по этому поводу. Я остановилась на мысли, что надо бы как-нибудь проследить за менестрелем. Все же странный он, и это еще мягко сказано!
Во-вторых, Азизам бдел днем и ночью, так что я терялась в догадках, когда же он спит. Мой подельник не только наведывался в леди Никалаэде, которая, кстати, однажды попалась мне выходящей из покоев Бастарда Тьмы, но и методично обшаривал все уголки Зеленого Горба. Ничего не находил, но, как говорится, отрицательный результат – тоже результат.
В-третьих, Бесноватый циркулировал по поместью со страшной скоростью, так что я сталкивалась с ним по несколько раз за ночь. Проходя мимо меня он всегда резко останавливался, словно почуяв что-то заставляя мое сердце уйти… ну, наверное, в самый кончик хвоста. Стоял он так секунды три-четыре, потом встряхивал головой и устремлялся дальше, бормоча под нос что-то о вреде воздержания. Однажды я ради интереса всю ночь ползала за ним… и ничего! Гарет носился по всему особняку, словно стараясь быть во всех местах одновременно, заглядывал во все углы, словно кого-то искал. Уж не моего ли Азизама? Но нет, однажды натолкнувшись на него на лестничной площадке, Бастард Тьмы только рыкнул, чтобы убирался и помчался дальше. Боги, лично мне кажется, что Бесноватый такими темпами мог бы догнать даже ветер. Что за призрак сумел от него спрятаться?
В-четвертых, лорд Себастьян зачастую засиживался допоздна в своей лаборатории, но, на мой взгляд, ничего подозрительного не делал. Я, конечно, в артефактах и зельях полный ноль, однако любые яды моей змейке на один зуб, учует даже четверть капли в полном чане. Так вот граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон не варил никакой отравы.
Ну, а в-пятых, однажды я увидела в коридоре свой кошмар из прошлого… Темная мужская фигура тенью скользила куда-то в сторону кухни по коридору с комнатами слуг, и я бы даже не обратила на нее внимания, если бы незнакомец, обернувшись, не сверкнул в кромешной темноте яркими, изумрудными глазами, своим нечеловеческим светом выдающими в нем полукровку с примесью магической расы. Превозмогая всколыхнувшийся в душе страх, я поспешила за ним следом, но мужчина, будто поняв, что его преследуют, сорвался на бег. Размышлять о том, почему этот некто от меня убегает, времени не было – я не успевала! И возблагодарила Богов, пославших мне и моей "добыче" на пути Жака. Беглец пробежал мимо слуги, весьма ошарашенного при виде него, а вот я, напротив, притормозила за углом и вынырнула из-за поворота. Я хотела было спросить у доброго слуги, кто это тут только что пробегал, но потеряла дар речи, услышав вопрос Жака, впрочем, получив нужный мне ответ:
– О, Ника, это от тебя что ли Его Светлость ноги делал?!
7.1
Мне ли судьбе покориться?
Мне ли зачахнуть в тоске?
Приворотное зелье
Я варю в котелке.
И упала я в ноги
Властелину ненастья,
Чтобы взял мою душу —
Дал короткое счастье,
Разделенную нежность,
Жар объятий твоих,
Тот единственный трепет,
Что один на двоих.
Колдовских прорицаний
Прорастает трава,
От безумных терзаний
Зашумит голова,
Приворотное зелье
Закипает в котле…
Мне за это не жалко
Кончить жизнь на костре!
Пусть в неистовом пламени
Сгину, стану золой…
Но не быть мне желанной
Даже этой ценой!
Заклинанья бессильны,
Жалок ведьмин дурман,
Приворотное зелье
Выливаю к чертям.
Ночь. Тайная встреча. Луна скромно льет робкий свет с вершины небесного купола. Романтично? Да ни разу, стоит вспомнить о цели "прогулки"!
Честно говоря, я так и не поняла, какого демона Азизам потащил меня с собой. Сам он выдал потрясающее по своей внятности объяснение: "Для прикрытия". И как прикажете понимать? Или он тоже заметил, что ночами Зеленый Горб не спит, и прикинул, что, если он будет со мной, случайный свидетель нашего променада решит, что у нас свидание. Ну так он просчитался, ибо, если нас и впрямь углядит Бесноватый, он тут же бросится за нами, чтобы испортить все "романтическое уединение".
Вот кому расскажешь, не поверят: я, леди Нинель Монруа, в прошлом и, надеюсь, в будущем наследница всего Северного Предела и одна из самых завидных невест не то что всех северных земель, а всего мира, с ломом наперевес под покровом ночи иду вместе с подозрительным практически незнакомцем с бандитскими замашками разорять саркофаги южных графьев. Это было бы смешно, если б не было правдой! Кстати, на вопрос, зачем нам лом и здоровенная кувалда, лихо закинутая на плечо Азизама, мой подельничек ответил, что склеп наверняка зачаровали от всякого волшебства, так что магичить – не вариант. А на мое предположение, что могли наложить защиту и на механическое вмешательство, фыркнули и иронично осведомились, у кого же хватит мозгов переть с молотом на магически зачарованный склеп? У нас! Но те, кто века назад возводил последний приют для рола Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, наверняка о подобном и не подумали. Оно и правильно, в чем смысл громить усыпальницы? Это в Порсуле по восточным традициям в гроб к умершему укладывали самые ценные или же дорогие его сердцу вещи и с ними же хоронили. Наши же покойники представляли интерес разве что для какого-нибудь ошалелого некроманта, но так как Дар Смерти водился в основном только в правящей династии Веридорских, монархи могли себе выкопать захоронения хоть по всему королевству и свезти во дворец, естественно, не самолично колошматя киркой по верхней плите гроба.
За такими рассуждениями промелькнула дорога до ближайшего кладбища, раскинувшегося ровно между Зеленым Горбом и Болерном – ближайшим к графскому поместью городом и по совместительству центром графства. Странно, я думала, что до смерти перепугаюсь полуночного скопления могил, но произошедший прошлой ночью случай вытеснил из головы все мысли о настоящем, так что преспокойненько прошла мимо заборчиков, за которыми мелькали солидные надгробья, искусно сделанные мемориалы и пышные букеты, посрамившие бы даже некоторые клумбы в графском саду, и невозмутимо прислонилась к стеночке, собственно, места назначения. Склеп рода Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон имел вид монументальный и важный. Вроде я когда-то читала, что, когда такие склепы полны до предела и умирает следующий представитель рода, давно позабытая магия Времени и пока еще живая магия Пространства, сплетаясь вместе, образовывали новый этаж и "старые" гробы опускались туда, освобождая место для "новых".
Пока Азизам на всякий случай пробовал отпереть засов на двери магией, я безучастно смотрела в пространство прямо перед собой и занимал полезным, но не всегда, делом. Я думала… Вроде надо было наконец признать очевидное: тот "колпак" из прошлого и граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон – одно лицо. Все сходилось, да и Жак вряд ли перепутал бы кого-то с "молодым хозяином". Все так но… Вот это самое "но" настораживало больше всего: я не хотела в это верить. Я очень хорошо помнила, как в душе впервые всколыхнулась ненависть, когда этот… даже не знаю кто, но назвать его человеком у меня язык не поворачивался, с непоколебимым равнодушием рассказывал, как пытал моего "брата", а потом убил ни в чем не повинного мальчика, который просто пришел на праздник. Сколько их там было? Женщин, детей, совсем молодых и уже давно убеленных сединой мужчин? За что?! И потом этот самый "колпак" сам отправился в Храм Мрачного и вознес ему молитву! Нет, я не верила, что лорд Себастьян такая тварь. Я видела его совсем другим. Добрым, когда случайно подсмотрела, как он лично лечит ноющие на дождь суставы Жака. Благородным, когда предоставил леди Никалаэде кров, в то время как ее родня поспешила отречься от глазливой невесты. Понимающим, когда уверял меня, что если мне нужно противозачаточное, он сам сделает и ни о чем расспрашивать не будет, извинялся передо мной за нескромное предложение немедленно прогуляться в Венчальную и позволил самой выбрать кандидата для первичной консуммации брака. А еще умным, безумно увлеченным наукой, любящим сыном и братом, и почему-то нежным… А когда я смотрела на графа, сил оторвать от его взгляд просто не было. Он завораживал одним своим видом, даже его некрасивость сглаживалась у меня в глазах и становилась привлекательней всех эталонов красоты. С замиранием сердца я вспоминала о том, как он мягко удерживал меня в объятиях там, на лестнице, ведущей вниз от Венчальной, и каждый раз, приближаясь к нему, надеялась на мимолетное прикосновение. Но Его Светлость словно специально держался на приличном расстоянии от меня, а стоило мне подступить к нему или же невзначай протянуть к нему руку, он замирал, будто змей перед прыжком, буровя меня своими мертвецкими глазами, в которых начинал сгущаться цвет, а потом резко отстранялся, так же молниеносно и порывисто, как в нашу первую встречу. Казалось бы, все прекрасно: в мою жизнь пришло то великое светлое чувство, о котором столько пишут в романах и стихах, которое воспевают в балладах и серенадах трубадуры, о котором мечтают все юные девушки. Вроде и взаимно все, и змейка от яблочного аромата графа без ума, но я не решалась спуститься в сад, сорвать заветный плод и попробовать угостить им лорда Себастьяна. Нет, не потому что боялась, что не он окажется моей парой, а потому что, стоило мне об этом помыслить, я наталкивалась на горящие демонические очи бесноватого и тут же вспоминала наш быстрый, случайный поцелуй, от которого начинала кружиться голова…
Шарах!!!
Мда, магический гений создателей склепа пересилил Азизама, поэтому в ход пошла тяжелая артиллерия, то есть кувалда. Как говорится, гениальность гениальностью, а против лома нет приема!
Бабах!!!
Наверное, нас расслышали все поднятые мертвецы на милю вокруг, и быть ы нам бесславно съеденными или же растерзанными на части, но Азизам еще на подходе к кладбищу сделал какой-то замысловатый финт рукой и заверил меня, что, дескать, поднятых умертвий нет. Поверила ему на слово, а что мне еще оставалось.
После пары-тройки ударов магический запор таки уступил физической силе, пропуская непрошенных гостей внутрь… Ну что сказать, красиво и истинно в духе Зеленого Горба: там постельное белье черное, а тут склеп изнутри отделан белоснежным мрамором и голубоватыми прожилками. Но не это было самым прекрасным: по какому-то непонятному мне принципу всех однодневных жен Его Светлости, погруженных в стазис, хоронили в стеклянных гробах без крышки, так что мы имели возможность наблюдать целый цветник. Юный прелестные девы спали в белых венчальных платьях и, казалось, вот-вот их веки затрепещут и приоткроются…
Пока Азизам с деловым видом пошел разыскивать саркофаг нужного нам сэра Гвейна, а таких тут было немало (вот уж фантазии у предков лорда Себастьяна не было, практически все как один: Гвейн Первый, Гвейн Второй… Гвейн Пятый… Гвейн Десятый и так далее) и обнаружил рыцаря Благородное Сердце под счастливым тринадцатым номером, я прошлась вдоль невестиных гробов. Насторожило меня две вещи: первая – все невесты были блондинками. Но это еще ладно, может, граф брюнеток на дух не переносит. Но вот вторая странность: у всех невест алела на губах яркая, я бы даже сказала крикливая помада. И если где-то это казалось уместно и вполне сочеталось с тяжелым вечерним макияжем, который никто не стал смывать с покойницы, то некоторые девушки явно не жаловали косметику и были накрашены совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы немножко выделить природную красоту. И вот на таких невестах алая помада, подозрительно напоминавшая атрибут работниц борделя, смотрелась дико. Или это какой-то очередной выверт южного национального колорита?!
Сзади послышалось пыхтение и скрежет камня о камень – это Азизам, поднатужившись, сдвигал крышку саркофага, прикладывая всю свою демоническую силу. Я решила, что тут он точно справится без меня, и призвала свою змейку взглянуть на эту странную помаду… Так и есть! Яд! Не помня себя от волнения, я под сосредоточенное бормотание Азизама носилась от одной усопшей к другой, осматривая каждую. У каждой на губах виднелись следы смертельного яда! Никакое это не проклятие, а покушения! Вот только на невест ли? А может, на их супруга, который по идее должен был целовать молодую в губы?! Почему же граф за столько раз не отравился? "Потому чшшшто Зссссмей…" – выдала свою версию змейка.
Дальше я подумать ничего не успела: и я, и Азизам, были настолько увлечены свим делом, что не заметили того, как стены склепа начали ехать, точнее пол опускаться, а над нами – бесшумно нарастать второй потолок… Последнее, что я успела увидеть, это как Азизам с криком "Держись!" расправил черные крылья, разорвав рубашку, и рванул вверх, в последний момент успев проскочить на этаж выше. А дальше пришел могильный мрак с пониманием: склеп бы набит под завязку, и сейчас этаж спустился… потому что кто-то из графского рода только что ушел из жизни!
