Текст книги "Поцелуй или жизнь (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
7.5
Боги, куда вы меня послали?!!! В который раз я уже задавалась этим вопросом и, понятно дело, ответа не получала. Нет, я еще могу понять мутные истории с переменной наследника, терки за отцовское состояние и титул между братьями, особенно не полностью родными, а единокровными, да дае массовое отравление невест в принципе можно было бы уложить в мою картину мира. В конце концов, северяне тоже далеко не святые и, бывало, заключали брак из корысти, а потом, войдя в права наследования, избавлялись от постылого супруга или же ненавистной супруги. Но такое… и ведь они же считали себя братьями по крови…
– И что, Франциск… тоже… – попыталась я хоть как-то сформулировать вопрос, но, похоже, я действительно была слишком неискушена, чтобы говорить о подобных вещах.
Граф мое состояние понял и проявил догадливость.
– Нет, что вы, леди! Франциск купался во внимании всех южных барышень и не только. Но и брату позволял любить себя. Тогда я не задумывался о таком, но сейчас, наверное, считаю, что это было жестоко с его стороны. Я убедил его не придавать гласности любовь Франсуа, а ведь Франциск мог. Просто чтоб посмеяться над братом. Но потом он согласился со мной, что такое потрясение может подкосить отца…
Мне одной кажется, что старший брат вовсе не пожалел сэра Гвейна, а стушевался от мысли, что если правда дойдет до графа, тот за издевательства над Франсуа его по головке не погладит?
– Знаете, Франциск… он будто с колыбели чувствовал, что он выше других. Что он рожден править. С первых лет жизни он походил на короля. Он просто знал, что он не такой, как все. Это было не просто бахвальство, в нем жило что-то такое… Что-то, что делало его первым всегда. Он действительно был лучшим во всем. Это признавали все… кроме отца и меня. В отрочестве и юности я всей душой радел за вселенскую справедливость и не мог просто принять то, что кому-то от рождения дано все, а кому-то ничего. Отец, видя это, пытался объяснить мне, что кому много дано, с того много спросится. Что всему есть своя цена и каждому Боги отмеряют не только милости, но и тягости. Но я его не слушал… Не желал слушать! Я довольно быстро распознал во Франциске сына Хаоса и загорелся идеей победить его. Человек не в силах победить потомка высшего демона?! Плевать я хотел на это! Я рвался к своей цели, желая переиграть самих Богов и попрать законы всего мироздания! Помню, Франсуа пытался утихомирить мою одержимость, призывал вспомнить о любви к ближнему своему и не желать сокрушительного поражения родному брату. Но чтоб я тогда кого-то послушал!
Изумленная столь длинной прочувствованной речью, я с жадностью ловила каждое слово и завороженно смотрела на то, как радужка Себастьяна, словно оживая, начинает наливаться цветом… пока не разобрать каким, просто темнеет… Тут мелькнула шальная, совершенно дикая мысль: если его глаза окажутся изумрудными, я его поцелую!
– И вот он настал, день моего триумфа! Я впервые участвовал в турнире между молодыми дворянами. Вот уже три года победитель оставался бессменным – Франциск, и я был полон решимости положить этому конец! Не поколебали меня и слова Франсуа, брошенные мне перед выходом на арену. Как сейчас помню… Брат сказал мне вспомнить пророчество, посланное в день моего рождения, и не гневать понапрасну Богов, ведь однажды, сражаясь за нечто действительно важное, в решающий момент Они могут отвернуться от меня. Франсуа вообще любил всякие такие высказывания. Помнится, в подростковом возрасте меня немало раздражала то, какой он… то ли верующий, то лли суеверный, даже не знаю. Франсуа верил в судьбу, в предназначение, в знаки, в милость и кару Высших Сил, в Их Божественный промысел… Я же тогда только презрительно кривился, слушая всю эту лабуду, и, кажется, даже ни разу не бывал в сознательном возрасте в часовенке при особняке до гибели отца, ФФрансуа же любил это место больше всех в Зеленом Горбе.
"Только сейчас почему-то предпочитает Черный пруд," – подумала я, а вслух высказала другую свою мысль:
– Вы так интересно рассказываете. И что же, Франциск был повержен?
– Я выбил меч из его рук и хотел было приставить свой клинок к его шее, чиркнув по коже и расчертив ее алым. Вокруг бесновылись зрители, все восторженно голосили, кто-то уже скандировал мое имя и с свистом и смехом поминал имя низвергнутого кумира. Шум стоял невообразимый, но я ничего вокруг не слышал. Эта была та самая вожделенная победа… Но в последний момент я встретился взглядом с братом… В нем кипела такая ненависть. Боль. Звериное отчаяние. И тогда я понял, что не хотел этого. Что мне не нужно его унижение, не нужно почитание толпы и ореол сильнейшего воина юга. Все, что хотел, я сам себе доказал, но мои порывы это не повод окунать в грязь Франциска. Да, я выиграл честно, но добивать его тогда… И тогда вспомнились слова Франсуа. Повторяя, как мантру, что за это поражение с самую важную в моей жизни победу мне улыбнется удача, я незаметно подтянул магией к руке брата кинжал, который он тут же нащупал и, сделав резкий рывок, вогнал мне практически под сердце… Помню, отец тогда, вместо того, чтобы объявить победителя, крикнул Гарету, чтобы помог мне, а сам отхлестал Франциска хлыстом на глазах у всей южной знати. Я то сам не видел, но говорили, что он захлестал его чуть ли не до смерти… Но я утомил вас своим рассказом?
– Нет, что вы, напротив, мне приятно слушать вас, – поспешила я заверить его.
– В таком случае давайте сначала зайдем к Гарету и Никалаэде, справимся об их самочувствии, а потом, если вы не слишком устали, я прикажу подать ужин в кабинет и я продолжу свою "исповедь". Видят Боги, никогда не думал, что у меня будет такой обольстительный исповедник, – и лукавое подмигивание мне.
Едва сумев подавить улыбку, удосужилась наконец взглянуть на дорогу. О, ничего себе, а я и не заметила, что мы уже достигли Зеленого Горба.
7.6
Как бы мне ни хотелось проведать Гарета, я настояла на том, чтобы сперва мы зашли к леди Никалаэде. Прекрасная эльфийка, бледнее простыни, на котрой раскинулась, была похожа на принцессу из сказки, которая вот уже сотню лет ждет, когда же в замок, где ее сковал магический сон, через густые кусты с ядовитыми шипами продерется храбрый герой и поцелуем разрушит колдовские оковы и разбудит ее… Кандидат на сию почетную должность обретался здесь же.
– Лорд Франсуа, – я вежливо присела в книксене, скромно потупив взор и подмечая, что сладкоголосый менестрель устроился на краю кровати незамужней леди – верх неприличия, а если еще и учесть, что леди возлежит в одной нижней рубашке под одном тонким покрывалом, обрисовывающим контуры соблазнительной фигуры, да и рука музыканта, когда мы вошли, подозрительно метнулась в непосредственной близости от ручки Никалаэды. – Надеюсь, вы не пострадали.
– Леди Шамали, – поднявшись, мне отвесили такой же формальный поклон. – Благодарю за беспокойство. Нет, я не пострадал, ибо, по счастливой случайности, меня не было в Зеленом Горбе.
"Да – да, невероятная случайность… Или все же и правда совпадение? Он же по ночам бегает к Черному пруду?…"
– С вашего позволения, я оставлю вас, – бросил это неразговорчивый тип и, даже и не думая получать от кого бы то ни было позволение, спешно вышел. Чего это он?
Ладно, пес с ним пока. Подойдя к кровати, я нагнулась над леди Никалаэдой и в первую очередь стерла помаду с ее губ краем покрывала. Она была жива, но я понятия не имела, сколько яд был у нее на губах. Будем надеяться, что все обойдется. Подругами мы, конечно, не были, но и смерти я ей не желала. Змейка долго недовольно шипела, отказываясь помогать "нашшшшей сссоперницссссе зсссса нашшшу пару", но после долгих уговоров все же послушалась меня. В первую очередь я хотела оценить степень отравления… но забыла об этом сразу же, как углядела, что под сердцем у нее уже теплится жизнь… Совсем недолго, меньше месяца, но моя змейка уже видела, что это, скорее всего, будет мальчик, и что в нем полыхает стихия Хаоса… А еще пришло осознание, что это ребенок Азизама. Боги, что теперь будет? Как мой друг отнесется к этому? Ведь он из высокородной веридорской семьи, а в королевстве не жалуют бастардов. Да и леди Никалаэда забеременела, чтобы выйти замуж за графа… То есть меня попросят отсюда…
Я бросила беглый взгляд за спину и увидела, что легендарный вдовец пристально рассматривает леди Никалаэду. Его взгляд скользил вдоль девичьего тела, изучая каждый изгиб. От того, каким пристальным был его взгляд, даже мне стало не по себе.
– Ваша Светлость, – нерешительно позвала его я. – Скажите… Ответьте мне как своей невесте: в каких отношениях вы состоите с леди Никалаэдой?
От моего вопроса графа передернуло и, оторвавшись от прекрасной эльфийки и теперь сверля взглядом уже меня, усмехнулся:
– Ревнуете?
– Я уважаю себя и вас, – стойко выдержала его взгляд и выпад. – Поэтому не потерплю в нашем доме вашей любовницы, будь она хоть знатной южанкой, хоть самой веридорской королевой.
– Наш дом… – довольно протянул Его Светлость. – Не скрою, мне приятно, что вы, кажется, примирились с мыслью, что станете моей женой, а не брыкаетесь, как в первое время.
– Рано радуетесь, – оскалилась я. – И да, Ваша Светлость, не уходите от вопроса.
– Да, в общем, это не тайна, – как-то безрадостно усмехнулся граф. – В отрочестве я считал ее близкой подругой. Видите ли, из прекрасного пола вокруг меня крутились избалованные доченьки состоятельных папочек, которых инересовали только они сами, количество их поклонников и то, что драгоценные камни у них в ушах и на шеях сверкают завлекательнее, чем у ее заклятой "подруги". Как вы понимаете, эти тщеславные жеманницы меня не интересовали. Как однажды выразился Франциск, грубо, но весьма точно: с этими дамами пересекаешься только в горизонтальной плоскости. Единственной их добродетелью можно было считать красоту, и то далеко не у всех. Образование они получали исключительно приличествующее благонравной девице, то есть ограничивались "наукой" кормилиц и нянечек о том, как следует леди вести себя в первую брачную ночь, оставшись с мужем наедине. Право слово, уж лучше бы в преподаватели куртизанок нанимали… А Никалаэда была другой. Не только красивее всех них. Уж не знаю, кто озаботился ее обучением, но леди блистала умом с пятнадцати лет. Я восхищался ее знаниями, которые, казалось, были безграничны, обожал играть с ней в шахматы, слушать, как она разговаривает на языках, о существовании которых я даже не подозревал, декламирует поэмы народов, которые некогда жили в этих землях и кочевали от самой южной окраины до Великих гор в Северном Пределе, а порой и плавали за море… Нет, не смотрите так, леди Шамали, я никогда не любил Никалаэду. Симатизировал, восхищался – это да, но любить – никогда. Как я уже сказал, я считал ее другом…
– Считали?
– Да, к сожалению, именно так, в прошедшем времени, – тяжело вздохнул лорд Себастьян, и его глаза снова помертвели. – Потом я понял, что я был всего лишь средством. Я был неким связующим звеном между ней и Франсуа, на которого оа как раз таки нацелилась. Когда ей в голову пришло, что мой брат не обращает на нее внимание, потому что считает, что между нами что-то есть, она велела мне больше не подходить к ней.
– Но не помогло, – без особого сожаления констатировала я.
– Именно. Только Никалаэда не даром так умна. Она изучила меня вдоль и поперек и знала, на что давить. На мое практически фанатичное желание обхитрить саму судьбу и доказать, что в этом мире не существует ничего, не подвластного мне. Она пообещала, что преподнесет мне такой дар, который могли бы пожаловать мне разве что Боги. Она посулила мне, что на всем свете не будет существа, могущественнее меня, что я смогу бросить вызов даже высшему демону с немалой вероятностью победить. И что вы думаете? Конечно же, я согласился ей помочь.
Тут лорд Себастьян резко отвернулся и, отойдя к окну, уперся руками в подоконник. Я не торопила его, просто молча любовалась серебряным водопадом его волос, переливающимся загадочным светом. Я чувствовала, как тяжело ему дается "продолжение исповеди", и почему-то смущало неведомо откуда взявшаяся уверенность, что так он не открывался никому и никогда. Даже Гарету.
– Знаете, леди Шамали, храмовники говорят, что любой грех можно отмолить. Я так не считаю. Мне никогда не оправдаться ни перед собой, ни перед небесами за то, что я сотворил, и за мою ошибку, подозреваю, будет расплачиваться не одно поколение. Жизнью расплачиваться. А Никалаэда… Вы, возможно, догадались, что она хочет выйти замуж за меня. Естественно, это не любовь. И даже не рассчет. Это ненависть. Лютая яростная ненависть, заставляющая желать отомщения.
– Почему же вы позволяете ей жить в Зеленом Горбе?! И почему она должна вас ненавидеть? Вы же помогли ей?
– Я не гоню ее, потому что понимаю, что виноват. Непростительно виноват перед ней и перед братом. А помочь – да, я помог, причем сделал именно то, что от меня просили. Мне даже дар преподнесли, правда, до сих пор не разобрался, то ли она изначально планировала меня убить, то ли это все же следствие побочных эффектов моей помощи. А скорее всего, ей было все равно: разорвет меня сила – не велика потеря, выживу – тоже не беда. Хотите узнать, что это был за дар, леди Шамали?
Я уже не была уверена, что хочу, но тем не менее кивнула.
– Это был… укус.
7.7
Который раз я уже теряю дар речи за эту ночь?
Первое, что пришло мне в голову – укус оборотня. Но где леди Никалаэда могла откопать оборотня? Да и с высшими демонами, насколько я знаю, могли потягаться разве что альфы, вожаки оборотней. Остальные были сильны физически, могли похвастать запредельным слухом и чутким обонянием, но вот магами были весьма посредственными.
Насладившись моими широко распахнутыми глазами, лорд Себастьян все же изволил пояснить:
– Вы наверняка слышали легенду у Хранителе. Высший демон по имени Рагнар навсегда оставил Хаос и поселился на вершинах Великих гор. Много веков он защищал земли в их тени, которые с незапамятных времен звались Северным Пределом. Однажды он увидел внизу, на земле, прекрасную девушку Веридору и признал в ней свою единственную. Он согласился променять бессмертие и божественные высоты на несколько десятков лет рядом с ней среди людей. Вместе они объединили разрозненные племена, создали могучее королевство, названное в честь Веридоры, и дали начало династии великих королей. По идее, Гарет приходится Рагнару внуком.
– Конечно, слышала, – кивнула я, не понимая, какое отношение имеет родоначальник династии Веридорских к леди Никалаэде.
– Так вот, у нас на юге бытует другая легенда. Она не противоречит северным сказаниям, однако несколько дополняет их. Легенда гласит, что их было трое, сынов Хаоса, по воле Богов пришедших на земли людей. Первый – Рагнар – поселился в снежных краях, потому что любил парить между занесенных гор, к тому же чувствовал, что именно здесь встетит свою судьбу. Второй – Нарцисс – был изгнан из Хаоса за свою заносчивость. Более того, он впутался в какую-то неблаговидную историю, опять же из-за своего дурного характера, за что фактически попал в рабство к Богам. В Веридоре его чаще зовут Инквизитором, потому что он является, чтобы вынести смертный приговор тому, кто исчерпал своими злодеяниями терпение Богов, и, соответственно, казнит приговоренного. Уж е знаю, насколько легенда не лжет, но то, что Инквизитор вполне реален – факт. Поговаривали, что он временами заходил к моему отцу. Жак до сих пор клянется и божится, что видел самого лорда Нарцисса. Мол, волосы у него были белоснежные, как венчальное невестино платье, глаза – стальные, такие, что одним взглядом дух вышибают, а вот брови, а противовес волосам, черны. Сам он высок, худощав, изящен и на всех смотрит, как на грязь у себя под ногами.
– Вспомнила! – от неожиданной догадки встрепенулась я. – У меня на родине палачом Богов называли Великого Дракона. Говорят, он высокомернее любого лорда, и за это Боги покарают его, послав ему единственную из так презираемых им людей. А третий?
– А вот третий – самый загадочный из всех. Одни говорят, что он тоже чем-то Богов прогневал и его тоже ждет их кара, другие утверждают, что он добровольно последовал за своим единоутробным братом – Нарциссом. Но все сходятся на одном… Вы же понимаете, что эта легенда пошла от тех, кто предположительно видел пришествие из Хаоса всех троих. Итак, их было трое, раньше невиданных в этих краях существ: угольно-черный крылатый высший демон, серебристый могучий дракон и… такого же цвета исполинский змей.
– Василиск… – тихо прошептала я.
– Вы знакомы с порождениями Мрачного? Хотя, с вашим любопытством, я удивиля бы, будь это не так. А почему не наг? Некоторые представители этого народа умеет полностью перекидываться в гигантских аспидов?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Просто предположила.
– Тем не менее, предположили правильно. Василиск облюбовал для себя графство Виконтесс, и здесь порой находят тела несчсастных, которым не повезло попасться на глаза змея. Заморозить василиск не может только свою пару. Я, будучи еще малолетним несмышленышем, прочел все, смог найти в библиотеке о василисках, и узнал, почему они всегда замораживают взглядом жертву, а не рвут клыками. Оказывается, кусая, василиск выплескивает яд, в котором и заключена вся магия его превращения. Если укушенный выживает, есть вероятность, что у него приживутся какие-то способности василиска. Отчасти поэтому сложилась присказка, что змея кусает только раз.
– То есть, укусив, василиск превращается в человека?
– Смотря, сколько яда вложил. Догадайтесь, леди Шамали, что я вознамерился выкинуть в свои десять?
– Раздобыть яд василиска? – предположила я, мне бы это идея первой пришла в голову.
– Верно. Я захотел поймать и сцедить каплю яда с зутов василиска. Огромной древней твари из Хаоса, которая по зубам далеко не всем демонам и драконам. И тем не менее я даже разработал план: вычитав, что змеи реагируют на музыку, я уговорил Франсуа пойти со мной к Черному пруду и поиграть. И что вы думаете? Змей приполз! Я, позабыв об осторожности, во все глаза уставился на непомерно огромную зверюгу, упоминающуюся в мифах и не одну сотню лет живущую здесь, в южных землях. К счастью, василиск на меня не смотрел. Он не сводил глаз с Франсуа, который, конечно, был, как всегда, в повязке, но, думаю, взгляду василиска это не проблема. Он заметил нашу "добычу" не сразу, а когда все же оторвался от своей лютни, взглянул прямо на змея… И улыбнулся. Я чуть не вскочил от удивления, когда брат прошептал: "Красавица!" Тут змей странно встряхнул головой и с куда-то нырнул, так что его как не бывало. А я принялся расспрашивать, почему брат решил, что это девочка. Он ответил, что просто почувствовал и что мы больше не будем на нее охотиться. Да я, честно говоря, больше и не собирался – понимал, что такое мне пока е по силам. А еще подумал, что за Нарциссом действительно могла последовать сестра. Почему обязательно брат?
– Погодите! Вы хотите сказать, что…
– Да, леди Шамали, именно это я и хочу вам поведать. После разрыва наших с леди Никалаэдой отношений, я начал задаваться вопросом: почему она так взросло выглядит, хотя ее родители утверждали, что ей пятнадцать? И почему о дочери этих самых родителей никто никогда не слышал? Сказали, что она бастард отца и ее долго не могли найти, мол, родная мать куда-то запрятала девушку. Но многое, слишком многое не сходилось. И чем дальше, тем отчетливее я понимал, что что-то здесь нечисто. И оказался прав… к сожалению. Я хотел получить яд василиска? Что ж, леди Никалаэда отмерила мне его сполна, так что я не должен был выжить.
– Но вы живы…
– Как видите, – пожал плечами граф. – Мне помог брат – сам подставил мне шею, чтоб я смог укусить его и отдать часть яда. Вдвоем у нас был шанс.
– Франциск? – предположила я. Ведь он был охоч до власти и наверняка не отазался ы от дармовой силы, которой, к тому же, ни о кого не было.
– Нет, Франсуа. Хотя Франциск тоже помог, затащив нас как раз в ту комнату под куполом в Венчальной и заперев, чтобы мы не напали на на кого в Зеленом Горбе.
"Ага, и чтобы вы перегрызли там друг другу глотки," – подумала злая я.
– Не знаю, сколько мы пролежали там вдвоем, лично меня хватило, по моим ощущениям, минут на двадцать, потом я благополучно потерял сознание. А когда очнулся, успел заметить, как с кожи Франсуа исчезает чешуя. У себя я ничего подобного не видел. Изучив все особенности василиска, я сначала проверил на себе. Надеялся, что, может, сохранилось что-то… но нет. Шутка ли, я переглотал все смертельные яды, которые только знал, и каждый раз терпел до последнего, надеясь, что полученная доля магии василиска меня защитит, но все равно приходилось глотать противоядие. Некий гипноз у меня, правда, выходил, но не могу поручиться, что это передалось в момент укуса, а не приобретенное умение. Все же для василиска слабовато… В общем, не вышло из меня даже дефектного василиска, ни одна способность не прижилась. Тогда я решил проверить Франсуа… Собственно, о той проверке и растрындел вам Жак. Видите ли, в одном из гримуаров по порождениям Мрачного я нашел, что можно вызвать спонтанный перескок из человеческой формы в боевую трансформацию, если подвергнуть существо смертельной опасности или же сильно возбудить. Ну, Франциск предложил приложить Франсуа каким-нибудь заклятием посильней, но я настоял на способе побезопасней… ну, тогда Франсуа и сказал, что помочь мне провести этот эксперимент может только Франциск. Выяснилось, что мой брат может только покрываться чешуей в области живота, но эту кольчугу не пробить даже зачарованным клинком. Но полностью "обрасти защитой" Франсуа так и не смог.
– Лорд Себастьян, а вы так и не рассказали, как именно помогли леди Никалаэде, – напомнила я.
Его Светлость уже набрал воздух в легкие и даже приоткрыл рот с готовностью все мне выложить, как на духу… и закрыл. Пожевал губами, задумчиво глядя мне в лицо, и тут выдал, что засиделись мы здесь, а нам еще Гарета проверить надо.
Не поняла, это что такое было? Я ж теперь умру от любопытства!
