Текст книги "Поцелуй или жизнь (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
5.5
– Мне приятно ваше беспокойство о моем брате, – отвечал мне граф таким тоном, что у меня не возникло ни малейшего сомнения, что ему нисколечко не приятно. – Однако, прошу заранее прощение за пренебрежение приличиями, Франсуа не будет присутствовать на совместных трапезах. Видите ли, в силу своего характера и одаренности, мой брат – личность своеобразная. И нелюдимая. Он выходит в общество только вместе с лютней и абсолютно равнодушен к обычным развлечениям, таким как охота, вино, карты…
– Женщины, – как бы между прочим вставила леди Никалаэда. – Вы не знаете, леди Шамали, но на юге слава лорда Себастьяна как легендарного вдовца меркнет по сравнению с ореолом асексуальности вокруг лорда Франсуа. Мне даже порой кажется, о нем тоже слагали бы легенды, если бы Себастьян регулярно не передавал ему право первой ночи с каждой своей новой женой. Неужели вы не знали? – тут она поймала недовольный взгляд графа и, состроив самое невинное выражение лица, простодушно так заявила. – Прости, Себастьян, конечно же, просветить леди Шамали относительно непреложной южной традиции, касающейся первой брачной ночи, должен ты. Но ты представил ее как свою очередную невесту и леди Шамали не выказала ни удивления, ни недовольства, поэтому я решила, что она уже в курсе, что ночь после свадьбы проведет в объятиях Франсуа. Леди Шамали, вы побледнели? Не переживайте, конечно, опыт у Франсуа невелик, но раз в год он успешно консумирует брак Себастьяна.
Как я не подавилось сырником, не знаю. Что…? Нет, даже не так. ЧТО???
Наверное, мое лицо очень красноречиво вытянулось, поскольку ответ я получила незамедлительно, правда, с другого конца стола.
– В далекие времена, когда эти края еще не были поделены на графства, – тоном сказителя из заморских восточных стран начал объяснять Тринадцатый принц Веридорский, – здесь утвердилось Право Возлюбленного, которое, по преданию, было даровано людям Богами и со временем распространилось и на Веридор. Согласно ему, если девушка хоть раз в жизни провела ночь с мужчиной, он имел на неё права, даже если потом она выходила замуж за другого. Одновременно с этим юг жил под властью языческих культов, призывающих в гроб к умершему мужу класть и его жену, хороня ту заживо, ровно как и наоборот. Мужчины погибали часто: на охоте и боях, в пьяных драках и столкновениях с пограничными кочевыми племенами и разбойниками. Естественно, они не желали своим возлюбленным мучительной смерти, поэтому и придумали традицию первой брачной ночи: после свадьбы новобрачная делила ложе не со своим мужем, а с его братом или лучшим другом, чтобы в случае смерти законного супруга тот по Праву Возлюбленного забрал вдову себе в дом как наложницу. Почему традиция в последствии коснулась и права мужа спать с подружкой невесты, не помнили, а может никогда и не знали. Возможно, из чувства справедливости. Давно исчезло из этих земель язычество, но традиция осталась и, надо сказать, южане не стремятся искоренять её как пережиток прошлого. Им, с их свободолюбивым нравом, культом любви и признанием ревности худшим из людских пороков, импонирует своеобразное проведение первой брачной ночи. Я бы даже сказал, эта традиция в некоторой мере составляет часть южного менталитета.
– А самым близким человеком Его Светлость полагает своего брата, – подхватила Гарета южанка. – Поэтому и ходит молва, что Себастьян уже который раз вдовеет вовсе не по вине проклятия. Особенно слуги любят сплетни распускать про ядовитое семя Франсуа, а…
Я все-таки подавилась. Не скажу, что северяне – очень щепетильный и деликатный народ, но у нас все же дамы не обсуждают подобные темы. Не при мужчинах уж точно! И не за столом!
– С вами все хорошо? – встревожилась эта недоэльфийка. – Или вас так взволновало известие, насколько сильно Себастьян доверяет своему брату…
– Возвращаясь к вашему вопросу, леди Шамали, – наконец оборвал эту… леди граф. – Я безгранично доверяю не только своему брату, но и Гарету. Может мы и не родня по крови, но Гарет мне как отец, и в Зеленом Горбе он проживает на правах члена рода Ла Вионтесс Ле Грант дю Трюмон.
Мне случаем скрип зубов прекрасной южанки не показался? Надеюсь, что нет. Не знаю, как во мне так быстро поселилась неприязнь к леди Никалаэде, но за одно то, как Бастард Тьмы бесил эту "радушную хозяюшку", ему можно было простить присутствие здесь.
Что же касается этой южной дикости… Будем решать проблемы по мере их поступления, так что сначала пытаемся найти неизвестный артефакт в особняке, полном артефактов и принадлежащем артефактору, а заодно своего истинного и разгадку проклятия графского рода.
Вот с таким оптимистическим настроем я продолжила завтрак и даже смогла насладиться еще тремя видами варенья, ни разу не подавившись под прицельным обстрелом взглядами справа и с другого конца стола.
5.6
В кои то веки завтрак выдался на славу! Не будь он Бесноватый, если кто-то его больше веселил за последние… да последние лет двадцать, в Хаос, когда как раз началась вся это свистопласка с женитьбами Себастьяна!
Тут и Ладушка постаралась, в душе окатывая "соперницу" волнами презрения и ненависти. Эко лихо вывела разговор на брачную ночь по-южному! Красавица! Наверняка бьет стервочка, любая другая на месте незваной гостьи уже бежала бы. Но только не эта девочка…
Бастард Тьмы снова потянулся своей магией к златовласке, с аппетитом поглощающей сырники, попутно отметив, что Никалаэда, словно противопоставляя себя северянке, нарочито мало ест и даже не притрагивается к варенью, хотя, он точно знал, без ума от клубничного. Послушные его воле потоки привычно сплелись в невесомое, неразличимое для чистокровных людей воздействие, однако магия в очередной раз натолкнулась на какую-то преграду… Да что ж такое? Это ведь не щит, он бы увидел! Просто его потоки начинают путаться с ее потоками. Но у нее точно не такой Дар, как у него. Гарет очень хорошо помнил, какой откат ему прилетел во внутреннем дворе особняка, когда прекрасная незнакомка только въехала в Зеленый Горб и еще не знала, что ей предстоит задержаться здесь не много, не мало – на всю жизнь… Хотя, чего это он? Какая же эта малышка для него незнакомка?
Бесноватый в сотый раз за это утро впился взглядом в изящную фигурку напротив (все же балбес Себастьян, на кой демон он мальчишку столько лет учил?! Если хочешь пораздевать глазами приглянувшуюся леди или же взять штурмом неприступную крепость – занимай стратегически выгодную позицию! В данном случае – во главе стола прямо напротив). Совершенна… Да, именно так. Она была совершенна. Она просто не могла быть другой. Девчушка, в чьих глазах он семнадцать лет назад увидел отражение своего демонического пламени, а в следующую секунду оно возродилось и в нем самом…
Ника…
***
Карета, петляя по горным стежкам, которые по непонятным причинам местные именовали дорогами, который час едва не ходуном ходила с такой амплитудой, которая, казалось, физически была недоступна ей, а неугомонный Монруа еще больше раскачивал чудом еще не завалившееся набок транспортное средство, то и дело высовываясь из окна и выглядывая среди туманных далей свое родовое поместье. Шило у него, что ли, в одном месте!? Ладно бы он просто карету раскачивал, так нет же! Пацан всеми фибрами души желает поскорее доехать до дома и схватить на руки малышку-дочку. Понятно дело, он ничего вокруг не замечает. Но мог бы хоть раз за всю дорогу взглянуть на Галахата! Сын, как-никак!
Гарет физически чувствовал напряжение сестры. Нет, Пенелопа Веридорская восседала на сидении напротив с идеальной осанкой и величественным спокойствием (не в пример своему мельтешащему мальчишке-муженьку! Боги, угораздило же сестру влюбиться в лордика, на десять лет младше! Понятно дело, она полукровка-демонесса и, если ее возраст переводить на человеческие мерки, она даже младше окажется. Но все равно же сопляк!… даром что столько крови Бесноватому попортил, да и пролил немало.) Однако Бастард Тьмы знал: Пени не просто нервничает, она практически в истерике.
Она больше не могла удерживать своего благоверного от поездки в Северный Предел и едва убедила Седрика повременить с переездом его дочери в королевский дворец в Веридоре. Даже рождение сына не отодвинуло на задний план мысли консорта о маленькой Николь Монруа, а напротив, как будто усилило его тягу к ребенку от первого брака. Видя состояние сестры и понимая, что Пени скорее убьет мужа, чем отпустит его одного к «оплоту прежней жизни», Бастард Тьмы настоял на том, что под видом одного из телохранителей поедет он сам. Во избежание, так сказать.
Как же Гарету порой хотелось зятю морду начистить, кто б знал! Вот берет эта сволочь на руки новорожденного сына, укачивает, жене улыбается… и вдруг как ляпнет, что его Никуша в этом возрасте плакала часто. А порой еще и добавлял, что девчонку могла успокоить только кормилица! Убил бы! Как будто сестра не знает, что эта черная девка была его подстилкой и кормилицей при малолетней госпоже стала только потому, что его бастарда мертвым в подоле принесла!
А иногда кто-то из «друзей»-придворных тяжело так вздыхал и соболезновал малютке Николь Монруа, ведь она в столь нежном возрасте лишилась матери, и гадали, похожа ли наследница всего Северного Предела на упокоившуюся в Царстве Мертвых леди Монруа. Пени после таких «сочувствий» всегда запиралась у опочивальне и подолгу смотрела на заключенный в медальоне магический портрет пресловутой леди. Как она раздобыла его, уму непостижимо! Видел однажды Бесноватый портрет в полный рост этой особы, высвечивающийся на стену из центра медальона, и, не удержавшись, презрительно фыркнул. Нашла сестра, из-за чего беспокоиться! Одно слово – бледная моль!… Да в Хаос! Будь леди Монруа хоть раскрасавица, она уж много лет мертва!
Но когда до влюбленной женщины, ко всему прочему еще и накрутившей себя до предела, доходил голос здравого смысла?…
Добрались… Наконец-то!
Пени была явно не согласна с братом. Судорожно вцепившись в хныкающего Галахата, чувствующего метания матери, она даже не думала выходить из кареты. Зато Седрик подскочил, как ошпаренный, стоило им остановиться, и рванул со всех ног навстречу заливистому детскому смеху и счастливому женскому вскрику. Мда уж… Бастард Тьмы был вынужден признать, что сестре есть, о чем беспокоиться. У ее мужа было здесь будущее. Дочь. Любящая и некогда любимая женщина. Статус. Эта служанка вполне могла бы родить ему сына, и не одного. Со временем Седрик мог бы претендовать на престол Саратского Вождя. Вот только великая королева Веридора без него своей жизни уже не мыслила…
Гарет хотел было вылезти из осточертевшей за столько дней кареты, как вдруг Пени схватила его за предплечье и неосознанно вцепилась мертвой хваткой.
– Гарет… – хрипло прошептала она срывающимся голосом, устремив на него полные слез чернющие глаза темнее самой Тьмы, совсем как у их отца. – Гарет, помнишь, ты просил меня зачаровать кинжал, чтобы ты изуродовал себя до конца жизни? Я была против и больше всего на свете желала, чтобы ты передумал… Но ты попросил, и я приняла твой выбор.
– Конечно, помню, – сосредоточенно нахмурился Бесноватый, еще не понимая, куда она клонит. Забудешь тут! Он и сейчас едет в маске, чтобы не светить своей исполосованной рожей за пределами Веридора.
– Теперь я прошу тебя принять мой выбор… и помочь. Гарет, прошу тебя, используй свой Дар, воздействуй на Седрика… Я хочу, чтобы он забыл все, что было до меня! Забыл свою первую жену! Забыл эту шлюховатую девку!… Забыл свою дочь…
– Пени…
– Гарет, прошу тебя! Я не смогу так! Я не хочу видеть эту девочку каждый день рядом с ним! Смотреть, как он играется с ней, ласкает ее, улыбается ей, когда мог бы все это подарить нашему сыну! Я знаю, что прошу о непозволительном. Знаю, что ребенок не виноват, что я такая психованная. Но… Гарет, братик… Я прошу…
– Успокойся, – Бастард Тьмы мягко накрыл ее руку своей. – Я сделаю все, как ты просишь, даю слово. Когда мы вернемся в Веридор, я поставлю Сердику блок на воспоминания, так что даже если кто-то из придворных увальней вдруг «невзачай» обронит фразу о его дочери, твой муж тут же забудет об этом.
– Спасибо… – легкая улыбка тронула губы Пени, и из кареты она вышла уже по-прежнему гордой и блистательной правительницей могущественнейшего государства в мире.
Выскользнув вслед за сестрой, Гарет остановился чуть позади нее, как и положено телохранителю, и окинул открывшуюся его взору тошнотворную картину «Возвращение блудного отца». Седрик чуть ли не рыдал, прижимая к груди девчушку лет семи, а подле него, сложив руки на груди, умилялась пресловутая девка-кормилица. Собственно, на нее Бесноватый и обратил внимание в первую очередь. Хм… а ничего так она, все же вкус у сестриного муженька есть. Статная дева, хоть и была безродной, стояла, расправив плечи и выпрямив спину. Внушительный бюст, хоть и был наглухо закрыт платьем, не становился менее соблазнительным, а уж в сочетании с тонкой талией и, насколько мог судить наметанный на женские предести глаз Тринадцатого принца Веридорского, крутыми бедрами получалась роскошная фигура. Да и лицо не подкачало, крупные, приятные взгляду черты без лести можно было назвать красивыми. Словом, подмять такую девку под себя не погнушался бы и высокородный аристократ, и Бесноватый, прикинув, что перед лордом Монруа эта потаскушка уже раздвигала ноги, думал, как бы незаметно уволочь ее, скажем, во-о-он в тот сарай…
– Любовь моя, – наконец вспомнил этот му… муж о своей жене. – Это моя дочурка, моя Никуша.
– Позвольте представиться, – пропело дивным звонким голоском это маленькое создание, выплывая вперед и грациозно приседая перед королевой в реверансе. – Леди Николь Монруа, наследница Северного Предела.
И рассмеялась. Так заразительно, что даже Пени не выдержала – улыбнулась.
А потом золотая макушка повернулась в сторону Бастарда Тьмы, и в душу Бесноватого заглянули невероятные, чуть раскосые глаза, горящие янтарем… и в тот же миг в их глубине зажглось пламя, но уже другое. Демоническое! Тринадцатый принц Веридорский увидел, как в ее душе отразилась сама суть его второй ипостаси, много лет назад убитой Горянкой…
Демон! Он всколыхнулся глубоко в душе, разнося огонь по венам и разливая магию Хаоса по телу! Словно все эти годы он не был мертв, а просто спал, ожидая своего часа… Ждал свою единственную…
С тех пор Бесноватый каждые десять дней строчил юной Монруа письма, подписываясь именем Седрика Монруа, вот только вырваться из южных графств не мог: Себастьян увядал с каждым годом, и никто понятия не имел, сколько ему осталось чахнуть и когда пробьет его последний час.
5.7
Решив, что с Азизамом разберусь позже и стребую с него ответы на все интересующие меня вопросы, а именно что в итоге произошло между ним и леди Никадаэдой, почему Бастард Тьмы принял его за Франциска и, наконец, где он умудрился за ночь заработать фингал, я преспокойно разделалась с завтраком и милостиво согласилась на предложение графа осмотреть особняк. Сказать по правде, даже если бы лорд Себастьян не вызвался быть моим сопровождающим, я бы сама взялась исследовать поместье, показавшееся мне сказочным замком вчера.
Зеленый Горб действительно был прекрасен! Просторные комнаты и светлые залы, широкие лестницы и коридоры, высокие сводчатые потолки, опирающиеся на строгие колонны и стрельчатые окна являли собой идеал геометрических форм и точных пропорций. В нем воплотился сам благородный классицизм! В то же время Зеленый Горб не назвали бы банальным или чересчур строгим даже любители пестрящего украшениями барокко или же вычурного ампира. Прекрасные лепнины гармонично вписывались в общий стиль особняка и придавали ему изящную неповторимость. Словами не передать, как же я была восхищена этим местом. Не зря оно покорило меня с первого взгляда! Пока мы пересекали Веридор, Жак успел многое порассказать о южанах, в том числе и об их особняках, чуть ли не целиком покрытых крикливой позолотой и предсавляющих собой дикое и абсолютно безвкусное смешение разнообразных стилей. Если Жак не соврал, то они не шли ни в какое сравнение с этим произведением искусства!
К моему удивлению, граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон делил свое родовое гнездо не на левое и правое крыло и этажи, как обычно делали хозяева дворцов. Лорд Себастьян разбил свой особняк на крылья по выполняемым ими функциям и оформил каждое своим цветом! Например, хозяйские покои располагались в Бордовом крыле, на что указывали цветы, обивка мебели и гардины соответствующего цвета. Я проживала в Опаловом крыле (единственное крыло, названное не просто цветом, а драгоценным металлом. Неужели хозяин не хотел упоминать траур даже в банальном названии?), здесь же располагались все остальные гостевые покои. Какие чувства у меня вызвало известие, что Бесноватый проживает фактически по соседству со мной, точно не скажу, а вот тот факт, что леди Никалаэла пока не пробралась дальше, чем гостевое крыло, меня неожиданно обрадовал, хотя жить со змеей под боком – сомнительное удовольствие. Бирюзовое крыло содержало столовую, бальную залу и одноименную гостиную. Персиковое крыло, соответственно, – Персиковую гостиную и еще несколько помещений для развлечений вроде карточных и настольных игр. Сиреневое крыло отводилось под хозяйственное помещения и комнаты слуг. Золотое крыло растягивалось на три этажа и, пожалуй, было самым важным из всех: здесь находилась многоуровневая библиотека – сердце и гордость Зеленого Горба. Да что там Зеленого Горба! Жемчужина всего юга и предмет зависти соседнего Веридора и заморского Порсула! Кабинет графа, а также его лаборатория, экспериментальная и архив были отделаны в зеленых тонах.
Обойти все это великолепие нам удалось за пару часов, после чего лорд Себастьян заявил, что весь особняк мы уже посмотрели и, если прекрасная леди не слишком устала, можем выдвигаться на улицу. Там нас ждало еще немало красот Зеленого Горба, стоящих внимания: сады с диковинными экзотическими, а также обычными, но от этого не менее прекрасными растениями, с беседками и фонтанами…
– А Черный пруд? – как бы между прочим спросила я.
Граф тут же помрачнел и, смерив меня подозрительным взглядом, процедил сквозь зубы:
– Вот не поленюсь и специально для Жака зелье вечной немоты разработаю…
– Не тратьте время и силы, все равно игра не стоит свеч.
– Почему это? – удивленно вздернул выразительную бровь легендарный вдовец, попутно увлекая меня к лестнице.
– Потому что самый надежный способ заставить человека молчать – отхватить ему голову или же язык. Грубо, кроваво, но действенно, и эффект стопроцентный, так что ни одно зелье не переплюнет. А зачем изобретать что-то, если есть беспроигрышный, к тому же простой вариант получить однозначный результат?
– Логично, – согласно склонил голову лорд Себастьян, и мне даже показалось, что в его взгляде промелькнуло уважение. Или не показалось? Да какая разница, все равно приятно!
Его Светлость, ограничившись этим комментарием и "забыв" ответить на мой вопрос о Черном пруде, хотел было потянуть меня вниз по лестнице к холлу на первом этаже, а потом и на улицу, но уже на четвертой ступеньке я встала, как вкопанная, задрав голову. Мы сейчас были на третьем этаже резиденции, как я думала, на самом высоком. Однако эта лестница шла вверх! Припомнив, каким предстал передо мной Зеленый Горб, когда я вчера подъезжала к нему, я воскресила в памяти помпезного вида купол, играющий ослепительными бликами на жарком южном солнце и возвышающийся над плоскими крышами ровно в геометрическом центре незамкнутой колоннады особняка. Получается, эта лестница ведет прямо под купол!
– А что там? Белое крыло? – предположила я, тщательно осматривая интерьер на предмет цветов и натыкаясь только на различные оттенки белого.
– Не совсем, – каким-то странным голосом отозвался лорд Себастьян. – Видите ли, это тоже в некотором смысле часть южных традиций. Обычно эту часть поместья называют Венчальной, но в Зеленом Горбе к этому месту прочно прицепилось название Невестин Саван. И да, название говорящее, здесь испустили свой последний вздох все мои жены.
От последних слов меня передернуло, но внешне я постаралась не выказать своих чувств, а граф тем временем продолжал:
– Такие Венчальные есть во всех южных поместьях, обычно они располагаются за пределами особняка и представляют собой небольшую часовенку. Только архитектор Зеленого Горба был настолько… оригинален.
– Там проходит обряд венчания? – ровным голосом осведомилась я, мысленно похвалив себя за сдержанность.
– Не совсем, – хитро прищурился легендарный вдовец, отчего-то развеселившись. – Знаете, леди Шамали, мне импонирует ваша невинность и чистота, однако остальной юг вряд ли признает их достоинствами. Согласно местным представлениям, укоренившимся еще во времена язычества, брак закрепляется не перед священным алтарем, а на брачном ложе. Не смотрите так осуждающе, благочестивая леди! Мы не безбожники и, как и веридорцы, произносим клятвы в соборах. Вот только в Веридоре брак считается заключенным после завершения обряда бракосочетания, а южная свадьба не может состояться без двойной консуммации, о которых вам предупредительно поведала леди Никалаэда. Так вы догадались, что находится в Венчальной?
– С-спальня, – тихо выдавила я, невольно краснея. Вот дикий народ! Это ж надо специальное помещение возводить для проведения брачной ночи, да еще и в форме часовни!
– Спальни, – поправил меня граф, акцентировав внимание на множественном числе. – Южные мужья, конечно, позволяют лучшим друзьям проводить первичную консуммацию брака, однако любовников жены в своей собственной постели не терпят. Так что спальни две, правда, разделенные настолько тонкой стеной, что звукоизоляция примерно такая же, как если бы одну комнату разделили ширмой. И да, – лицо Его Светлости неожиданно приобрело шкодливое, истинно мальчишеское выражение, которое не испортила даже мертвенная бледность, – считается, что, вступая в Венчальную, невеста может выйти оттуда только венчанной, причем речь идет совсем не о церковном обряде. Так что, леди Шамали, вы все еще хотите осмотреть данную часть особняка? Я с удовольствием составлю вам компанию.
– Брата позвать не забудьте, – недовольно буркнула я, вырывая руку из его ладони и устремляясь вниз.
Далеко я, правда, не ушла. Лорд Себастьян резво сбежал вслед за мной и, непринужденно обхватив мою талию, легонько прижал спиной к себе, не нарушая правил приличия, ибо в таком положении и на таком расстоянии могли бы оказаться партнеры в танце, но и не давая мне возможности вырваться. В последнем, к слову, особой нужды не было: может, в первую секунду я и хотела выскользнуть из его ненавязчивых объятий, но потом меня окутал его яблочный аромат, напрочь вырубающий сознание и заставляющий разомлеть от одного присутствия самого завидного и одновременно самого несостоятельного жениха всего юга, а может и всего мира.
– Леди Шамали, уверяю, я ни в коем случае не хотел обидеть вас. Что же касается смущающих вас особенностей южных брачных традиций, я готов одобрить любую кандидатуру, которую вы предложите в качестве первого консумматора. До сих пор ни одна из моих невест не выказывала недовольства моим братом. Франсуа красив, чуток и с искренним восхищением относится к прекрасному полу. По его собственному утверждению, не бывает некрасивых женщин. Знаете, наверное, только творческим людям дано не опошлять душевные порывы плотскими желаниями. Я, например, не могу получать от женщины исключительно эстетическое наслаждение. А Франсуа может сразить любую искренним обожанием. Но если вы резко против… Если хотите, место Франсуа может занять ваш слуга, кажется, Азизам. Уж не знаю, насколько он красив – без арафатки его не видел – но он высок, хорошо сложен…
– Давайте обсудим этот вопрос, если назначим дату свадьбы, – нервно прервала его я. Боги, я стою практически в обнимку со своим нежданным-негаданным женихом и обсуждаю качества своего официального любовника! Одно слово – юг!
– Когда назначим дату свадьбы, – коснулся завитков волос, выбившихся из-за уха, его жаркий шепот, заставивший вздрогнуть от разбежавшихся по всему телу мурашек, а в следующий миг ледяные обветренные губы оставили на виске ожог от поцелуя. Как такое возможно, губы холодные, а от поцелуя становится жарко?!
Долго задаваться этим вопросом мне не дали, подхватив под локоток и продолжив спускаться.
Уже в холле лорд Себастьян внезапно остановился и, бросив на меня долгий задумчивый взгляд, вдруг проговорил:
– Знаете, в той Венчальной, кроме двух спален, есть еще одно помещение, под самой вершиной купола.
– И что же в этой комнате? – подстегнуло меня любопытство.
– То, до чего пытаются дотянуться многие охотники до титула и богатства, – усмехнулся легендарный вдовец, только вот в его улыбке сквозила горечь, а я отчего-то почувствовала себя виноватой, да и Азизам с его поисками некстати вспомнился.
– Даже представить не могу, что это, – вполне искренне пробормотала я.
– Мое сердце…
